Текст книги "Месть за моего врага (ЛП)"
Автор книги: Оливи Блейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)
III. 10
(Сделка в силе)
– Скажи мне, что у тебя есть хоть что-то, – произнес Роман, врываясь в кабинет Брина. – Если ты хочешь, чтобы я с тобой расплатился, тогда мне нужна информация.
Брин поднял палец, призывая к тишине, и аккуратно сделал закладку на нужной странице своей книги, прежде чем удостоить Романа взглядом.
– Хм? Ах, это… да. Верно, – подтвердил он. – У меня есть кое-что. Сделка всё ещё в силе.
Роман нахмурился.
– И тебе не пришло в голову связаться со мной?
– Нет. Но и тебе, – недовольно заметил Брин, – не пришло в голову упомянуть, что ты уже убил Марью Антонову. А ведь, если помнишь, она до сегодняшнего дня была моим основным источником.
– Кто теперь? – потребовал Роман.
– Имеет ли это значение? У Марьи Антоновой появился преемник. Как, собственно, и у твоего брата Дмитрия, – заметил Брин, без лишних любезностей указывая на Романа. – Когда ведьма умирает, Роман, время не останавливается.
Федоров закатил глаза.
– Ты собираешься сказать мне, где пройдет сделка, Бридж, или мне придётся лезть из кожи вон, чтобы вытянуть из тебя информацию?
– Знаешь, я терпеть не могу указывать на очевидное, – ответил Брин, делая это с явным удовольствием, – но ничего из этого не потребовалось бы, если бы ты просто отдал мне магию Марьи Антоновой, как и обещал, что было весьма конкретно.
– Я собирался, но Дима… – Роман раздраженно зарычал. – Я не знаю, что он сделал с её телом.
– Ну, мне ведь нужен всего лишь один орган, разве нет? – заметил Брин. – Печень? Почка? – Он сделал паузу, взял стакан со смузи и шумно отпил через соломинку. – Сердце? – спросил он, отхлебнув напиток с нарочитым наслаждением.
Роман поморщился.
– Ты мог бы хоть немного мне помочь, знаешь ли. Я всё ещё могу достать это для тебя, уверен, что смогу, но если ты… – Роман сжал губы. – Только не в том случае, если кто-то из Антоновых убьёт меня раньше.
Брин пожал плечами.
– Значит у тебя есть выбор: либо дождаться, пока они до тебя доберутся, либо успеть выдать своего брата, чтобы выполнить свою часть сделки, – предложил он равнодушно. – Возможно, когда ты больше не будешь мне должен, я рассмотрю возможность оказаться на твоей стороне.
– Бридж, да ради всего святого…
Брин громко вздохнул, подняв книгу.
– Успокойся уже, – пробормотал он, бросая Роману записку с адресом и временем. – В конце концов, я всегда держу своё слово, верно?
На это Роман развернулся на каблуках и ушёл, сомневаясь, что Бридж вообще заслуживал какого-либо ответа.
III. 11
(Чашка чая)
Усталость от магии не была похожа на ту, что Баба Яга когда-либо испытывала. Даже после многих лет воспитания семерых детей и управления домом для мужчины, которому никогда не приходилось и пальцем пошевелить. Магия представляла собой нагрузку, сравнимую с напряжением мышц; это было мучительное занятие, требующее и физической, и умственной энергии, как и использование любой части тела. Она не появлялась из ниоткуда, и за нее всегда приходилось платить: ценой, затратами, усилием. Используя её, расходуешь себя, хотя она старалась, чтобы это не было слишком заметно, когда медленно присела напротив младшей дочери за кухонным столом.
– Как ты себя чувствуешь, Сашенька? – спросила она. Яга знала, что Марья не хотела, чтобы Саша бралась за это дело, и теперь, на мгновение, её охватило сбивающее с толку беспокойство. Она задумалась: осудила бы её дочь за это решение, или, возможно, Яга вовсе не потеряла бы Марью, если бы тогда проявила меньше настойчивости?
Саша моргнула, возвращаясь к разговору.
– Ох, нормально, мама. Я не предвижу никаких проблем, – сказала она с лёгкой суровостью, которой, по предположению Яги, она научилась у старшей сестры. Саша хорошо переняла твердость, присущую Марье.
– Есть одна вещь, мама, – медленно начала Саша, прочистив горло. – Я думаю, что это один из братьев Фёдоровых убил Машу. – Она замолчала, прежде чем добавить: – Думаю, это был средний, Роман.
«Стервятник» – прозвище, которое дала ему Маша, ведь в его глазах таилась смерть.
– Да? – осторожно переспросила Яга, выжидая.
– Да, – сказала Саша. – Я поставила на него ловушку.
Этого Яга не ожидала.
– Что ты сделала, Сашенька?
– Просто предоставь это мне, мама, – ответила Саша после паузы. – Знаю, возможно, в прошлом я… разочаровывала тебя, но в этом я не подведу. – Она замолчала ещё на мгновение, а после добавила: – Бридж знает, кто убил Машу, мама. Я уверена, что он приведет их ко мне.
В этом Яга была менее уверена. Она никогда не доверяла Бриджу, он казался ей частью Старого мира, от которого она предпочла бы избавиться, хоть Марья и любила его. Её забавляла размытая мораль его характера. «Он не такой сложный», – всегда говорила Марья, – «и он полезен. Как инструмент, который звучит красиво в умелых руках».
– Понимаю, – медленно ответила Яга.
– Это должно закончиться, мама, – продолжила Саша. – Эта вражда между нашими семьями должна прекратиться. Лучше, если это закончится на наших условиях. – Она подняла глаза и взглянула на нее с вызовом. – На моих условиях, – уточнила она.
Яга замерла, обдумывая это, затем поднялась на ноги.
– Пойду поставлю чайник, – сказала она.
Саша вздохнула.
– Мама, ты слышала меня? Я сказала…
– Я знаю, что ты сказала, Сашенька, – перебила ее Яга. – Я услышала тебя. Я понимаю. Ты хочешь отомстить убийце своей сестры, и будь я мудрее, возможно, попыталась бы тебя остановить. Возможно, напомнила бы тебе, что око за око никого не удовлетворит, или что путь мести ведёт к двум могилам. Но я скорблю и злюсь. И так как во мне кипит ненависть, по-настоящему клокочет ярость, – я просто приготовлю нам чай и напомню, как лучше всего убивать ведьм, – пробормотала она. – Потому что сейчас я чувствую, что меня удовлетворит кровь.
– Но это будет конец, не так ли? – настойчиво произнесла Саша. – Пообещай мне, мама: как только я найду убийцу Маши, наши проблемы с Кощеем и его сыновьями закончатся. Всё закончится.
Это было её дитя, самое нерешительное из всех; единственное, чьё сердце, как казалось Яге, не было ей знакомо по-настоящему. Она задумалась: не было ли ошибкой, что она раньше не пыталась понять ее лучше?
– Я не хочу потерять тебя, Сашенька, – пробормотала Яга и провела большим пальцем по губам дочери, обводя их контур. – Тебе страшно?
– Мне не страшно, – спокойно ответила Саша, и, как всегда с её дочерьми, Яга поверила.
– Хорошо, – сказала она, щелчком пальцев зажигая огонь и ставя чайник на плиту.
III. 12
(Под Землей)
Лев нашёл отца в его привычном подземном убежище, где тот безучастно смотрел в пустоту. «Популярное занятие среди мужчин семьи Фёдоров в последнее время,» – подумал Лев, хотя в этом не было ничего смешного.
– Ты звал меня, папа? – спросил он.
– Подойди, – позвал Кощей, оборачиваясь, и Лев кивнул, садясь рядом с отцом. Они редко бывали наедине; Кощей обычно держался отстраненно, предпочитая звать Дмитрия, когда ему нужна была компания, или Романа, если нужно было что-то сделать. Тем не менее, Лев, как и его братья, чувствовали по отношению к отцу глубокое уважение. – Как ты, Левка?
– Я… – Лев замялся. – В некотором замешательстве, наверное.
На стенах дрогнули тени. Это показалось Льву странным – в комнате был всего один источник света, и он оставался неподвижным.
– Жизнь полна трудных выборов, – заметил Кощей. – Боюсь, многие вещи требуют жертв. Лишь изредка путь бывает лёгким и прямым.
Лев кивнул.
– Думаю, я понимаю это.
– Хорошо, хорошо. – Кощей прочистил горло. – Знаешь, все мои сыновья очень разные, – задумчиво произнёс он, и Лев ждал, всё ещё не понимая, зачем отец его вызвал. – Дима – это нечто редкое. Смелый. Он сияет при свете. Ромик похож на меня. Человек долга. Бдительный. А ты… – он повернулся к Льву, – очень честный. Думаю, из всех троих ты самый преданный.
Лев моргнул, ошеломлённый.
– Я, Папа?
– У тебя самое чистое сердце. Львиное сердце. – Уголки губ Кощея чуть приподнялись в слабой улыбке. – Убеждения движут тобой, как и Димой, но в тебе нет ни капли эгоизма. Ты мой сын в том смысле, в каком другие – нет. Потому что в первую очередь ты – их брат. Ты стремишься заслужить их одобрение даже больше, чем мое. – Он замолчал. – Разве это не так?
– Я… – Лев запнулся, неуверенный. – Папа, нет, конечно… я твой сын…
– Не стыдись этого, Лев, – заверил его Кощей. – Твои братья воспитывали тебя больше, чем я. Дима заботился о тебе, он тебя учил. А Рома… ах, Рома, возможно, любит тебя больше всех на земле. И они правы в своей привязанности к тебе, как и ты прав, почитая их. – Он остановился, бросив взгляд на тени, играющие на стене. – Ты, наверное, заметил, что сейчас они оба чем-то обеспокоены. Ослаблены.
– Да, – ответил Лев после короткой паузы.
– Сердце Димы… сейчас не то, каким было раньше, – сказал Кощей. – Ромик тоже не в себе.
Лев кивнул, вспоминая отрешенный взгляд Дмитрия и нервозность Романа.
– Дима упоминал об этом.
– Им нужен их брат, – сказал Кощей. – Ты понимаешь меня, Лев?
И снова ответ был отрицательным; казалось, что отец говорил загадками. – Папа, я не…
– Я не прошу тебя ни о чём, Лев, – перебил Кощей. – Я не могу попросить тебя выбрать ту или иную сторону. Я могу только надеяться, – выдохнул он, – что ты не бросишь своих братьев сейчас, когда они нуждаются в тебе больше всего.
Лев медленно кивнул, всё ещё не до конца понимая, что именно имел в виду отец.
– Я не подведу, папа. Не подведу их. И тебя тоже.
На это Кощей лишь улыбнулся.
– Знаю, что не подведёшь, Лев, – сказал он, с едва заметным проблеском печали. – Из всех моих сыновей я уверен, что ты не подведешь.
Это было странно слышать, подумал Лев, но всё же приятно.
Когда он покинул здание, его телефон снова подключился к сети, издав серию быстрых вибраций в кармане. Два сообщения от Романа с указанием времени и места встречи. Остальные были совсем другими:
САША: мне нужно тебя увидеть
САША: пожалуйста
САША: это важно
Лев замешкался, пытаясь подобрать слова для отказа, но не смог.
ЛЕВ: где и когда?
III. 13
(Сделка завершена)
Когда Яга рассказала ей о личности их смертного дилера, Саша поняла, что, наверное, не должна была удивляться.
– Твое лицо хорошо зажило, – заметила она, подходя к Эрику Тейлору, который стоял у заднего выхода на концерте. Это был какой-то андеграундный хип-хоп дуэт; публика собралась достаточно большая, но не буйная – вероятно, мудрый выбор, сделанный Марьей. – Не могу сказать, что мне это нравится, но, видимо, это было неизбежно.
Эрик бросил на неё взгляд.
– Ты сегодня пропустила лекции, – отметил он.
– Да, – подтвердила Саша. – У меня были дела. Ты – наркоторговец, – добавила она без паузы, и это было утверждение, а не вопрос.
Он отреагировал равнодушным взглядом.
– Обучение в NYU дорогое, – просто ответил он. – Особенно если учесть счета за рентген.
– А, – протянула Саша. – Я полагала, что фирма твоего папочки покрывает медицинские расходы.
Эрик поморщился.
– Я занят, – сказал он. – Если ты, наконец, решишь перестать изображать недотрогу и согласишься переспать со мной, Саша, то всё, что тебе нужно – это сказать…
– Я полагаю тебя есть деньги?
Он моргнул.
– Ты? – Это, похоже, было всё, что он смог выдавить, явно пытаясь осознать её внезапное появление и цель пребывания рядом с ним.
– Я, – подтвердила она. – Насколько я понимаю, ты раньше имел дело с моей сестрой?
– Но… – Эрик замер, глядя на неё в замешательстве. – Но ты же…
– Неважно, с какой сестрой ты имеешь дело, – пояснила она. – Мы все одинаковые. Мы все дочери Бабы Яги – и если ты боишься одну из нас, – она склонилась ближе к его уху, – ты боишься нас всех.
Эрик напрягся.
– Вряд ли я боюсь тебя, Саша.
– Твоя ошибка, – холодно отозвалась она. – В конце концов, ты понятия не имеешь, кто я и на что способна. На твоём месте я бы не стала меня недооценивать. Так у тебя есть деньги или нет?
– Есть. – Казалось, он пытался выиграть время, контролируя темп разговора и, как следствие, её. – Разумеется, покупка зависит от качества продукта. И от того, что ещё ты можешь предложить, – добавил он, многозначительно оставляя фразу повиснуть в воздухе.
Боже, мужчины. Повезло, что они такие предсказуемые.
– Разумеется, – согласилась Саша и сунула руку в карман пальто.
Это была любимая одежда Марьи, её броня, заимствованная Сашей. Саша незаметно достала таблетку, спрятанную в подкладке.
– Что ж, – произнесла она, подходя к Эрику так близко, что могла почувствовать, как сбивается его дыхание. – Если хочешь попробовать товар…
Он с энтузиазмом прижался к её бёдрам, его руки жадно скользнули на её талию.
– Всё, что тебе нужно сделать, – прошептала Саша, приподнявшись на носочки и приблизив его губы к своим, – это…
– Чёрт! – закашлялся Эрик, поперхнувшись таблеткой, которую она фактически втиснула ему в горло. – Чёрт возьми, Саша, что ты…
– Наслаждайся, – сказала она, проведя рукой по его лбу. Он тут же затих, его зрачки расширились, что означало, что зелье уже начало действовать. Скоро он погрузится в галлюцинации, разработанные специально для него. Вероятно, они будут отвратительными. Саша ненавидела его, да и сделку тоже, но это была лишь внешняя оболочка ее гнева.
Скоро Фёдоров, убивший её сестру, будет ждать её; сидеть у нее на ладони, в её власти. Она подавила желание врезать Эрику ещё раз. Вместо этого она наблюдала, как он впал в транс, и быстро сунула руку в карман его куртки, вытащив оттуда конверт.
– Ещё кое-что, – сказала она, прижав маленькую коробку с таблетками к его груди, отпихнув его с раздражённым стоном. – Баба Яга передаёт привет.
Потом она развернулась и ушла, спрятав конверт с деньгами в карман любимого пальто Марьи.
III. 14
(Что нас разделяет)
– Саша, – сказал Лев, нахмурившись от удивления при её появлении. Она попросила его встретиться у концертного зала, и он сразу заметил, что на ней было знакомое пальто – том самом, что Марья носила, когда чуть не убила его брата Дмитрия. – Слушай, извини, но у меня не так много времени…
– Твой брат попросил тебя встретиться с ним сегодня вечером? – спросила Саша, и он моргнул.
– Что? Саша, я…
– Твой брат, – повторила она. – Роман. Он просил тебя встретиться? На складе, – подсказала она, без улыбки. – У реки?
Откуда она могла знать? Разве что…
– Саша. Нет, Саша, пожалуйста, – прошептал он. – Что ты пытаешься сказать?
– Лев, останься здесь, – сказала она, обхватив его лицо ладонями. – Держись подальше, хорошо? Сделаешь это для меня? Я не хочу причинять тебе боль, – прошептала она, и он только сильнее прижал её к себе, когда её губы коснулись его. – Я не хочу причинять тебе боль, Лев, и я не хочу потерять тебя…
– Тогда не делай этого, – взмолился он, крепче обнимая её. – Саша, нам не обязательно быть такими, не обязательно так жить. Мне даже нравится, что у нас есть проблемы, – пошутил он, едва не рассмеявшись. – Ты такая неряха, я – аккуратист, наши семьи жаждут крови, а я иногда ем с открытым ртом…
– Не притворяйся, что всё так просто, – перебила его Саша, вонзив ногти ему в спину. Разве это не то, для чего мы рождены? Мы не выберемся, пока это не прекратится, а оно не прекратится, пока долг не будет выплачен. Твой брат убил мою сестру, Лев, – прошептала она, слова жгли его губы, – и нет надежды на мир, пока чаши весов не уравновесятся.
– Но обязательно ли это должна быть ты? – спросил он её, мучаясь. – Я не знаю, смогу ли простить тебя, Саша. Не знаю, смогу ли… сможем ли мы…
«Я могу только надеяться», – звучал в ушах Льва голос отца, – «что ты не бросишь своих братьев сейчас, когда они нуждаются в тебе больше всего».
– Тогда не прощай меня, – сказала она и поцеловала его снова. Её зубы впились в его губы, а он скользнул руками под её пальто, отчаянно прижимая к себе. – Не прощай меня, Лев, если не можешь, и уж точно не люби. Иначе мы просто выставим себя дураками.
– Саша, – прошептал он, подняв её лицо за подбородок, чтобы она посмотрела ему в глаза. – Я люблю тебя. – Он горько усмехнулся. – И буду любить, даже когда причиню тебе боль. И за это… мне так чертовски жаль.
Она напряглась, уловив перемену в его голосе.
– За что?
– За это, – сказал он, резко приковав её запястья к цепям ограды. Металлические нити тут же обвились вокруг них, и она раздраженно зарычала, свирепо глядя на него. – Я не могу позволить тебе это сделать, Саша, прости…
– Это меня не удержит, Лев, – отрезала она, а он отступил, растерянный тем, что сделал. – Ты знаешь, что не удержит, Лев!
– Нет, но это даст мне немного времени, – ответил он, быстро и отчаяно целуя её. – Времени, чтобы добраться туда первым.
– Он не один, – огрызнулась Саша. – Я не настолько глупа, Лев…
– Прекрасно. Может, мой брат и умрёт, но хотя бы не от твоей руки, – сказал он и оторвался от неё, задержавшись на секунду, чтобы в последний раз взглянуть на ее лицо, запомнить его очертания. – По крайней мере, это не ты убьёшь моего брата, Саша. Этого будет достаточно.
– Лев, – прошипела она ему вслед. – Лев, ты идёшь в ловушку!
– Но ведь я влюбился в тебя, не так ли, Саша Антонова? – он снова горько усмехнулся. – Я всегда был в ловушке.
Она почти вскрикнула от ярости, но он заставил себя не оборачиваться, исчезая в ночи.
III. 15
(Святость могил)
Рядом с Гудзоном все казалось более мертвым и мрачным. Склад, о котором Саша попросила Бриджа сообщить братьям Фёдоровым, был совершенно не тем местом, какое выбрала бы Марья. Оно было не просто уединённым, а опасно изолированным – таким, где скорее находили свой конец, чем заключали сделки. Настоящая локация – концертная площадка – была безопасной, на виду у всех. Марья никогда бы не выбрала объект с множеством точек доступа и единственным путем к отступлению – рекой.
Если бы Фёдоровы знали Марью Антонову чуть лучше, – подумал Иван, – возможно, их не удалось бы так легко обмануть. Возможно, этого всего можно было бы избежать. Удивительным образом Иван чувствовал странное спокойствие, выходя из-за одной из недавно установленных балок и замечая силуэт, отделившийся от теней.
– Значит, это ты, крыса Фёдоровых, – равнодушно произнёс Иван, наблюдая, как человек повернулся. Его глаза и зубы сверкнули в слабом свете.
– Понятно, – сказал он, и Иван почти убедился, что Сашина догадка оказалась верной. Это был Роман, средний из братьев. У Дмитрия была знаменитая золотистая шевелюра, в то время как младший, Лев, выглядел значительно моложе и хрупче. У этого же была осанка командира, который постоянно оглядывается через плечо. – Так значит, это ловушка.
Роман легко вытащил из пояса пистолет, но Иван оказался быстрее. Он выбил оружие ловким движением большого пальца, а затем качнул головой, цокнув языком.
– Твоя магия ослаблена, – заметил Иван, прижимая Фёдорова спиной к бетонному столбу. – Возможно, тебе следовало подумать об этом, прежде чем стать врагом семьи Антоновых.
– Ты не один из них, – выплюнул Роман, побледнев от ярости или страха. Иван был уверен, что скорее от второго. Он шагнул ближе, принюхавшись, словно собака, и устремил на него холодный взгляд. Марья всегда говорила, что его театральность была самым устрашающим оружием. – Ты работаешь на них, – продолжал Фёдоров, резко меняя тактику. – Если тебе платят, то, наверняка, твою лояльность можно купить.
– Ты недооцениваешь Марью Антонову, – заметил Иван. – И, что ещё хуже, недооцениваешь меня.
Фёдоров скривился.
– Если ты собираешься убить меня, – прямо сказал он, – просто покончи с этим.
– Это та милость, которую ты оказал Марье? – спросил Иван, и Фёдоров едва заметно вздрогнул. – Думаю, она бы устыдилась, увидев своего убийцу, умоляющим о смерти. Ты позоришь её даже сейчас.
– Кто сказал, что это я убил её? – Театральность Фёдорова, отметил Иван, выглядела гораздо менее угрожающей. Она напоминала детский щит – что-то, за чем можно спрятаться. Она не могла скрыть его стыда и всего, что отражалось в его тёмных глазах.
– Ты знаешь, что происходит, – тихо произнёс Иван, – когда убиваешь того, кого кто-то любил?
Фёдоров молчал.
– Ты действительно думаешь, что люди настолько одиноки, что после их смерти ничего не остается? Чтобы уничтожить что-то полностью, нужно уничтожить всё – стереть с лица земли, – сказал Иван, поднимая Роману подбородок, заставляя того встретить его пристальный взгляд. – У тебя хватит духа на это?
– Сколько человек убила Марья Антонова на твоих глазах? – с вызовом спросил Фёдоров. – Ты хочешь сказать, что она сожалела об этом каждый раз?
– Я ничего тебе не скажу, – ответил Иван, пожав плечами. – Я здесь не для того, чтобы наставлять тебя.
– Ты здесь, чтобы убить меня, – угрюмо сказал Фёдоров.
Иван снова пожал плечами.
– Кровь за кровь – обычная практика, – сказал он. – Почему бы тебе не стать следующим?
– Тогда сделай это, – выплюнул Роман. – Если ты считаешь, что меня нужно запугивать, в этом нет необходимости. – Он поморщился, внезапно ослабив хватку. – Жить хуже, – пробормотал он, и Иван неожиданно замер, внимательно вглядываясь в человека перед собой.
– Это нездоровая позиция, – наконец заметил Иван, и Фёдоров скривился.
– Просто убей меня, – сказал Фёдоров. «Роман», – внезапно подумал Иван. – «Рома, наверное. Наверняка его братья и отец называют его так». – Просто сделай это.
– Почему я должен это делать, – спокойно заметил Иван, – если ты, похоже, сам уже медленно уничтожаешь себя? Я не оружие в твоём распоряжении.
– Ты – оружие Марьи Антоновой, – вспылил Роман. – Её кулак, её клинок. Ты даже не принадлежишь самому себе, не так ли?
– А ты? – спросил Иван.
К его удивлению, Роман опустил голову, тяжело вздохнув.
– Я думал, что владею собой, – сказал Федоров. – Но если ты оставишь меня в живых сейчас, моим братьям грозит опасность. Я обзавелся долгом, который могу вернуть только ценой своей жизни. Обещаю, что не стану тебя преследовать, – он взглянул на Ивана, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на иронию. – Я обещаю, что моя смерть не будет тебя тяготить, Иван из Антоновых. Ты лишь освободишь меня. Пусть это принесёт тебе покой.
Иван шагнул ближе, и его рука зависла над грудью Романа. Он убивал разными способами – с магией и без неё. В его распоряжении было столько различных способов лишить кого-то жизни: одни были простыми, другие более интимными. Он мог осушить вены Романа, позволив крови стекать на пол. Он мог бы прошептать несколько слов и вызвать тромб в его мозгу. Он мог бы ударить его голову о бетон, разбив её вдребезги. Мог бы остановить его сердце, прервать дыхание, заставить жизнь замереть и наблюдать, как пустота медленно заполняет глаза Романа – точно так же, как это случилось с Марьей. С Машей. И тогда Роман стал бы как и она – исчезнувшим из поля зрения Ивана.
Пропавшим, как Маша. Но разве это можно было назвать справедливостью?
– Покой не приходит со смертью, – наконец сказал Иван, и Роман выдохнул измученно и облегченно. Иван сделал решительный шаг назад, разжав хватку, как вдруг за его спиной раздался низкий, угрожающий рык.
– Извините, Иван, – произнес Стас Максимов, – но, при всем уважении, я не согласен.
