Текст книги "Месть за моего врага (ЛП)"

Автор книги: Оливи Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

IV. 11

(Призраки)

Роман почти час смотрел на закрытую дверь Дмитрия, прежде чем подняться и направиться к тому месту, где был похоронен Лев. Земля там была странной, покрытой мхом, опавшими листьями и извилистыми лозами. Это было похоже на разлом между вселенными, на страницу из книги миров. Оно не вписывалось в эту реальность, но и не принадлежало иной. Чуждое и безмолвное, оно оставалось местом, где никогда не было эха. Роман задумался: было ли это место таким, когда они похоронили Льва, или же оно изменилось, вобрав в себя частичку его доброты?

– Лев, – сказал Роман, присев у метки, которую они оставили. – Без тебя всё разваливается.

Тишина, да последствия его ошибок.

– Ты ведь знаешь, что мне жаль, правда? – взмолился Роман. – Ты ведь знаешь… Знаешь, что вместо тебя должен был умереть я. Я всегда был хуже тебя, правда? Я так боялся быть хуже, чем Дима, что даже не заметил, что самый достойный человек из всех, кого я знал, обращался ко мне за советом.

Он замолчал, тяжело сглатывая.

– Как у тебя это получилось? – отчаянно спросил он, вдавливая пальцы в землю. – Быть таким, каким ты был. Это же не могло быть просто. Может, у меня всё было слишком легко. – Его подбородок опустился. – Может, поэтому в конце концов я оказался хуже тебя.

Ветер прошелестел в кронах деревьев, закружив листья вокруг него. Роман вздохнул, позволяя своим словам раствориться в воздухе.

– Лёва, – произнес он и резко поднял голову, уловив звук, раздавшийся среди колышущихся ветвей.

Роман прислушался, и через мгновение его взгляд заметил проблеск белого где-то за пределами видимости. Платье, подумал он. Белое платье, длинные тёмные волосы, серо-голубые глаза, обрамлённые густыми ресницами…

– Саша, – выдохнул он, глядя в сторону деревьев. – Саша, это … это ты?

Он поднялся, пошатываясь, и направился к ней.

– Саша, прости меня, – произнёс он, пробираясь к ней. Она лишь нахмурила брови и сделала шаг назад. – Пожалуйста, прости меня, – взмолился он, спотыкаясь в зарослях травы и лиан и падая на колени. – Пожалуйста. – С каждым новым вдохом: – Пожалуйста, Саша, пожалуйста.

Она только смотрела на него, её лицо оставалось пугающе неподвижным, лишенным эмоций, как у призрака.

Это был сон? Кошмар? Иллюзия?

С трудом поднявшись, Роман помчался вперед, оглядываясь через плечо… Она не последовала за ним, не отвела взгляда. Она просто смотрела, как он удаляется, а он всё бежал и бежал, пока бежать стало некуда.

IV. 12

(Приведение)

– Знаешь, ты действительно немного похожа на Сашу, – заметила Катя, глядя вслед темноволосому мужчине, исчезающему вдали. Ирина закатила глаза и повернулась к сестре.

– Я похожа на тебя, – поправила она. – Не моя вина, что тупой Фёдоров думает, будто мы все одинаковые. Только двое из нас близнецы.

– Да, но у тебя волосы, как у Саши, – возразила Катя, указывая на свои коротко остриженные пряди. – Кстати, он что-нибудь ещё сказал?

– Нет, он просто сбежал, – махнула рукой Ирина, указывая туда, где он исчез. – Ты не видела?

– О, нет, я это видела, – сказала Катя, беря сестру под руку и показывая в противоположную сторону. – Я имею в виду его, – уточнила она, кивая туда, где младший из братьев Фёдоровых стоял, глядя вслед старшему.

Ира, конечно, не могла этого видеть, но Катя могла. Она уловила выражение тоски на его лице – такое же, какое бывало у её сына Луки, когда тот расстраивался из-за потерянной игрушки.

– Он привёл нас сюда не просто так, – сказала Катя. – Он сказал тебе, зачем?

– Да, – ответила Ирина, – но я не уверена, что мы должны это делать. Не в этот раз.

– В этот раз? – переспросила Катя, нахмурившись. – Что ты имеешь в виду?

Ира выгнула бровь, что означало: Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Катя тяжело вздохнула, имея в виду: Но зачем вообще пробовать? Он ведь не один из нас.

– Он боится того, что может случиться, – сказала Ирина.

– С его отцом? С его братьями? Это их проблемы, – без капли сочувствия заявила Катя. – Люди всегда беспокоятся о тех, кого оставляют позади, когда те умирают, Ирка. Мы не можем помочь каждому мертвому, с кем встречаемся. И к тому же, мама заключила сделку с Кощеем, помнишь?

– Он боится не за своих братьев, – уточнила Ирина, а затем быстро добавила: – Ну да, за них тоже, но это не его главная забота.

– Тогда чего он боится? – требовательно спросила Катя. – И почему тебе это вообще должно быть важно?

Ирина замялась, сцепляя пальцы с руками сестры.

– Потому что это касается Саши, – тихо сказала она, и Катя моргнула, явно удивлённая.

– Ну, – произнесла Катя. – Это действительно меняет дело.

IV. 13

(Соединяя точки)

Почки не сопровождались инструкцией по эксплуатации, что было очевидно. Брин сидел с бокалом виски из материнских запасов, глядя на орган, похожий на фасоль, размером примерно с его кулак. Это зрелище было одновременно отвратительным и в то же время невероятно завораживающим. Магия всегда казалась чем-то сказочным – ведьмы, в конце концов, придавали ей такой простой вид, делая ее театральной и доступной. Но тот факт, что её источник лежит перед ним на столе, был чем-то, что буквально выворачивало его внутренности.

В каком-то странном, примитивном смысле было логично, что для доступа к магии требовалось что-то, буквально вырезанное из внутренностей ведьмы. Магия была в их крови, как путешествия между мирами были в крови Брина (такими же естественными, как его худощавое телосложение и глаза цвета свежескошенной травы). Конечно, орган, предназначенный для фильтрации, мог содержать следы этой магии. Но использовать её – совсем другое дело. Магия всё ещё ощущалась чужой, взятой взаймы, а не принадлежащей ему.

Раздался шум у двери, и Брин вздрогнул, поспешно засунув почку обратно в ящик стола, как раз в тот момент, когда Роман Фёдоров ворвался внутрь, громко захлопнув за собой дверь.

– Саша, – хрипло произнёс он, и Брин приподнял бровь.

– Думаю, ты мог бы придумать что-то пооригинальнее, – прокомментировал он. – Если уж затеял радикальный ребрендинг.

– Нет, Саша, – с нажимом повторил Роман. – Саша Антонова.

Брин предполагал, о чём идёт речь, но предпочёл не делиться своими догадками. Вместо этого он ногой выдвинул запасной стул, предлагая Роману сесть. Тот рухнул на него, одной рукой прикрыв лоб.

– Я схожу с ума, – хрипло сказал Роман.

– Это вполне вероятно, – спокойно заметил Брин. – Хотя, если задуматься, не все ли мы сходим с ума? День за днём.

– Прекрати, – оборвал его Роман, устало подняв руку. – Ты утомляешь.

Он сел прямо, сложив пальцы у губ.

– Бридж, – он бросил короткий взгляд на Брина. – Призраки… они существуют?

– Нет, – ответил Брин без паузы. – Как, собственно, и ведьмы. Или феи.

– Не смешно, – пробормотал Роман.

– Сарказм редко помогает, – признал Брин. – Но, к слову, ты в курсе, что у меня есть работа? – он сделал широкий жест рукой. – И, между прочим, в последний раз, когда я проверял, у тебя она тоже была.

– Сейчас нет, – пробормотал Роман, но, вместо того чтобы пояснить, резко поднялся на ноги и принялся мерить шагами кабинет. – Должны быть способы пересекать границы миров, верно? – Он остановился и уставился на Брина. – Ты ведь это делаешь.

Брин поморщился.

– Как ни трудно в это поверить, Роман, но не все могут делать то, что делаю я. Разве не поэтому ты пришёл сюда за советом?

Лицо Романа напряглось.

– Мой брат словно камень, – холодно сказал он. – Иначе я бы поговорил с ним.

Брин благоразумно не стал упоминать, что Дмитрий больше напоминал натянутую до предела тетиву, чем какой-либо камень. Ему это показалось неуместным.

– Но я не могу говорить с ним о… – Роман запнулся. – О Льве. Так что…

– О Льве? – переспросил Брин. – Я думал, речь о Саше.

– Это… – Роман поморщился. – Ты прав, – сказал он устало. – Мне не следовало приходить сюда.

– Верно, – согласился Брин. – Но раз уж ты всё-таки здесь, давай выкладывай. Освободи себя от этого груза.

Роман задумался.

– Если она… злится, – начал он медленно, – она может прийти за мной?

– Конечно, гнев может превосходить даже смерть, – позволил себе заметить Брин. – Но это не значит, что нужно оглядываться на каждый шорох в ночи.

Эту мысль Роман обдумал чуть дольше.

– Ты слышал о русалках? – вдруг спросил он. – Старые сказки. Женщины, которые утонули у рек и вернулись демонами…

– Не в каждой сказке есть доля правды.

– Но иногда она есть!

– Иногда, да, – признал Брин, теряя интерес. – И что ты собираешься делать, если Саша-русалка охотится за тобой?

– Их цель – убивать мужчин, – хмуро ответил Роман.

– Звучит довольно гетеронормативно, – заметил Брин. – Ты никогда не думал, что эта сказка – просто ещё одно проявление патриархата?

– Ты издеваешься надо мной, – недовольно бросил Роман. – Никакой пользы от тебя, Бридж.

– Я не твой друг, – напомнил ему Брин. – Моя обязанность быть полезным ограничивается исключительно моим настроением.

К неудовольствию Брина, Роман приподнял бровь.

– Кажется, магия моего отца не слишком тебе помогает. Я мог бы помочь тебе, если бы захотел. Если бы у меня была такая цель, – добавил Роман с полуулыбкой.

Это было заманчиво.

– Сомневаюсь, что Кощей обрадуется, узнав, что ты здесь, – заметил Брин.

Роман напрягся, и Брин мысленно отметил это наблюдение.

– Я ничего тебе не предлагаю, – сказал Роман.

– Нет, – согласился Брин, – и это мудро, потому что я тебе тоже ничего не предлагал. Ты почти так же уязвим для сделок, как и я.

– Пожалуйста, – усмехнулся Роман, снова вставая. Теперь он явно нервничал, и Брин предположил, что тот наконец уходит. – Я не такой, как ты.

– Нет, – кивнул Брин, – к сожалению. Если снова встретишь свою русалку, – лениво заметил он, закидывая ноги на стол, – постарайся не умереть.

Глаза Романа сузились.

– Если бы ты был хоть немного менее равнодушным, я, возможно, даже помог бы тебе.

– А если бы я думал, что ты можешь мне чем-то помочь, – ответил Брин, – я бы мог попросить.

– Ты предал меня, – резко сказал Роман.

– Ты нарушил сделку, – поправил его Брин. – Предательство – слишком мягкое слово. Я придерживаюсь абсолютов.

– Ну, тогда я абсолютно точно, – произнёс Роман, делая паузу, – никогда не помогу тебе.

– Чудесно, – отозвался Брин. – Ещё раз: постарайся не утонуть.

– Не трать впустую эту почку, – бросил Роман напоследок. – Ты ведь не думаешь, что магия сохранится, если её неправильно хранить, правда, Бридж?

Улыбка легко появилась на лице Брина, даже в момент раздражения.

– А если я её потрачу? – спросил он.

– Я знаю, что не потратишь, – твёрдо заявил Роман. – Я знаю наверняка, что ты придёшь ко мне, прежде чем позволишь этому случиться.

– А если нет?

– Ты придёшь, – уверенно сказал Роман. – Ты можешь не считать меня своим другом, Бридж, но лучше надеяться, что я твой, потому что у тебя никого больше нет.

С этими словами он развернулся и вышел.

– Ведьмы, – пробормотал Брин себе под нос. – Показушные маленькие засранцы.

– Не могу не согласиться, – раздался голос за его спиной, и Брин вздрогнул, обернувшись.

Перед ним стояла молодая женщина, словно появившаяся из воздуха. Это была та же ведьма, что приходила к нему раньше, но теперь в ней было что-то другое. Её окружал сладковатый, чуть перезрелый запах, которого раньше не было.

– Но, – задумчиво добавила она, – разве адвокаты намного лучше?

– Русалка, – отметил Брин. – Ты – Саша Антонова.

– Во плоти, – согласилась Саша, без всякого труда открывая ящик его стола, прежде чем он успел её остановить. – Значит, ты всё-таки достал почку? – её голос звучал холодно, с оттенком презрения. – Ты должен знать, что это не та, которую я хотела тебе отдать.

– Ты хотела отдать мне почку Романа, – сказал Брин, – но та, что у меня, более ценная.

– Да, – признала Саша, и на мгновение её черты смягчились. – И я никогда не должна была обещать тебе Льва.

Брин открыл рот, чтобы поправить её – это принадлежало Кощею, а не Льву, и, кстати, откуда ты знаешь Льва? – но вовремя решил, что не стоит быть дураком. Ему и так было понятно, что у Фёдоровых когда-то было трое сыновей, а у Антоновых была одна сестра, которая только притворялась бесчувственной.

– Не стоит рисковать тем, что не готов потерять, – заметил он, и Саша тут же напряглась, её взгляд был почти отталкивающим.

– Я здесь не за этим, – отрезала она, захлопывая ящик стола. – Я пришла предложить тебе ещё одну сделку. Финансовую на этот раз.

– У меня есть деньги, – ответил Брин. – И, кстати, у меня уже есть одна сделка с Антоновой.

– Какая именно? – спросила Саша.

– Вряд ли это имеет к тебе отношение, Русалка, – отозвался он, но всё же его любопытство было задето. – Назови свои условия, – сказал он наконец, не в силах устоять, – но советую сделать их интересными.

Саша холодно улыбнулась.

– Я устала от этих мелких сделок со смертными. Мне нужен кто-то, с кем я смогу работать. Кто-то сильный, – уточнила она, – и не полный идиот. Мне нужен кто-то, кто сможет помочь мне уничтожить Кощея. Кто-то, кто хочет его гибели так же сильно, как я.

– Любопытно, – протянул Брин, сложив руки на груди. – Очень много специфики в твоём запросе, не находишь?

– Многие хотят, чтобы Кощей заплатил за что-то, – пожала плечами Саша. – Вряд ли я единственная, кому он когда-либо причинил вред.

– Правда? И чем же он обидел тебя? – поинтересовался Брин, стараясь сохранить видимость равнодушия.

Она бросила на него взгляд, который ясно говорил: её личное останется личным.

– Попробуй ещё раз, Бридж, – сказала она с ухмылкой.

– Хорошо, – ответил он, откинувшись на спинку стула. – Почему именно Кощей?

– Назови это цепной местью, – коротко бросила Саша. – Когда Кощей падёт, за ним последуют его сыновья.

– Сын.

Она на мгновение замялась, её взгляд мелькнул туда, где недавно стоял Роман.

Из горла Брина вырвался тихий смешок.

– Русалка, – пробормотал он, с интересом наблюдая за ней. Она ответила ему лёгкой, но предостерегающей улыбкой.

– Он не ошибся насчёт страданий, которые я для него уготовила, – сказала она, имея в виду Романа. – Он сходит с ума, и это прекрасно. Дополнительный бонус. Но он точно не ошибается.

– Тебе не нужно много, чтобы уничтожить его, если это действительно то, чего ты хочешь, – заметил Брин. – Он уже разваливается на части. Ты легко могла бы убить его прямо сейчас и покончить с этим.

– Смерть – не подходящее наказание для него, – холодно сказала Саша. – Я сделала это сама, и это ничего не изменило.

– Разве? – Брин посмотрел на неё с долей скептицизма, но она была слишком хороша, чтобы дать ему хоть крупицу уязвимости.

– Смерти, – сказала она, – недостаточно. Я хочу, чтобы у него отняли то, что он любит больше всего. И чтобы он знал, что это его собственная вина.

Её серые глаза, холодные и полные решимости, впились в его лицо.

– Разве это не справедливо?

– Я не эксперт в вопросах мести, – заметил Брин. – У меня есть строгий кодекс: не вмешиваться в дела, которые меня не касаются.

– Вот почему ты любишь вещи, а не людей? – спросила Саша.

– Ах нет, это отдельный вопрос. Я материалист по природе, – пояснил он. – Сокровища, золото, всё такое. Склонности фейри.

– Я имела в виду силу, – уточнила она. – Магию. Ты гоняешься за тем, чего у тебя нет. Почему? Ты считаешь, что заслуживаешь этого? – в её голосе зазвучала насмешка. – Ты никогда не имел места в этом мире, поэтому хочешь все места во всех мирах? Так?

– Ты недооцениваешь меня, – вздохнул Брин. – Я не настолько поверхностен.

На мгновение она внимательно смотрела на него, её взгляд потемнел, а губы слегка поджались.

– На что, по-твоему, похожа сила, Бридж? – наконец спросила она. – Когда я была ребёнком, сила выглядела как моя мать. Как моя сестра Марья.

Её взгляд задержался на его лице.

– Я помню, как тайком пробиралась в мастерскую моей матери и наблюдала за тем, как моя сестра создавала красивые вещи. Но потребовались годы, чтобы понять: это была не её сила. Да, это магия, это талант и способности, но настоящая сила – знать, на что ты способен, и выбирать, отдавать ли это миру. Сила – это умение быть деликатной и мягкой, как моя сестра, и в то же время способной заставить глупых, недалеких людей думать, что красота и доброта – не одно и то же. У неё такой взгляд, – продолжила Саша, утопая в своих мыслях, – который заставляет тебя почувствовать, что ты – единственное существо во вселенной. Она может дать тебе ощущение мощи, сделать тебя огромным, незыблемым, всемогущим, и именно отсюда исходит ее сила. Ее сила проистекает из знания, что она может заставить тебя почувствовать себя могущественным, и пока ты будешь сидеть сложа руки под этим ее взглядом, она может сокрушить, раздавить тебя, выбить почву у тебя из-под ног.

Саша улыбнулась, возвращая внимание Брину.

– Моя сестра Марья – самый могущественный человек, которого я знаю.

Брин, как бы ему ни было неприятно это признавать, он не мог с ней не согласиться.

– Это не поверхностно, – добавила Саша, её голос стал жёстче. – Хотеть того, что есть у неё. Быть тем, кем она является.

Её взгляд снова упал на ящик стола.

– Я могу помочь тебе приблизиться к этому, – мягко произнесла она. – Могу помочь тебе использовать то, что у тебя есть. Если ты найдёшь то, что нужно мне.

Брин на мгновение задумался. Марья уже обещала ему нечто подобное.

И всё же… За этим могло быть интересно понаблюдать.

– Думаю, у меня есть как раз подходящий человек, – пробормотал он наконец, и Саша медленно улыбнулась.

IV. 14

(Соловей, реприза)

– Я слышала, ты меня ищешь, – раздался голос за его спиной.

Дмитрий обернулся и увидел у окна свою Марью. Она выглядела совсем не как человек, который каким-то образом вырвался из царства мертвых; она выглядела такой, какой он всегда ее помнил.

Или, по крайней мере, такой, какой он надеялся её увидеть. Прошло слишком много времени с её смерти, и он больше не был уверен, какая версия Марьи Антоновой стояла перед ним сейчас. Но он уловил в её облике отголоски чего-то знакомого.

Её волосы снова отрасли, заметил он. До того как она начала укладывать их в свои фирменные волны 40-х годов, она носила их длинными и распущенными. Его прежняя версия засыпала, уткнувшись носом в эти мягкие волны, вдыхая их нежный аромат.

На ней было платье приглушённого оттенка шалфея. Дмитрий задумался на мгновение: выбрала ли она его специально? Проснувшись этим утром, она просто надела это платье или подумала: Интересно, что Дима хотел бы видеть на мне сегодня?

Платье идеально сочеталось с цветом его глаз.

– Маша, – ровно произнёс он. К этому моменту он уже ожидал встречи с ней. – Ты жива.

– Похоже на то, – отозвалась Марья, облокотившись на раму окна и наблюдая за ним. Дмитрий сидел на краю своей кровати, словно в ожидании. – Что тебе от меня нужно, Дима? Ты был так настойчив, – отметила она. – Это начинает раздражать моих знакомых. Хотя, честно говоря, Иван, кажется, не особо возражал. Как мило, что ты не слишком сильно на него давил, – добавила она с лёгкой улыбкой. – Последние пару месяцев были и без того для него трудными.

– Я… – начал Дмитрий, но осёкся, подбирая слова. – Я подозревал, что ты вернулась, – наконец признался он. – И хотел попросить об одолжении.

– М-м, – протянула Марья равнодушно. – И что, я тебе чем-то обязана?

Он смотрел на неё.

Она знала.

Она выбрала это платье специально.

– Ты мне ничего не должна, – ответил он. – Но, может быть, я всегда думал, что имею право не спрашивать.

Её улыбка стала чуть шире.

– Ты сделал то, о чём я просила?

Дмитрий замер, раздумывая, стоит ли ей говорить. Но потом решил, что она и так уже знает. Медленно расстегнув рубашку, он остановился, когда из-под ткани показался флакон на шнурке, висевший у него на шее, прямо над шрамом, оставленным её смертью.

– Ах, – заметила Марья, разглядывая его с расстояния. – Ты же понимаешь, что это – всё, что поддерживает во мне жизнь?

– Я так и думал, – признался он.

– Тогда ты понимаешь, насколько это опасно, – сказала она, сделав широкий шаг к нему. – Что станет с твоей семьёй, Дима, если никто из них не сможет меня убить? – продолжила она с интересом, свет от ночника мягко падал на её тёмные волосы. – Если Рома не сможет мне противостоять, если Кощей не сможет меня остановить…

– Я не стану причиной твоей смерти снова, Маша, – тихо сказал он. – Никогда. Чего бы мне это ни стоило. – Его взгляд упал на собственные руки. – Однако я искал тебя по другой причине.

– Ах вот как? – Она присела рядом с ним на кровать. – И что же это за причина?

Он обернулся.

Марья Антонова была дотошной. Она выбрала это платье специально. Она выбрала эту комнату, его спальню, специально. Как и в прошлый раз, когда они остались наедине, каждый дюйм между ними был результатом её выбора.

– Я хочу вернуть брата, – признался он наконец.

Её взгляд задержался.

– И почему я должна тебе помочь?

– Потому что, – сказал он, замявшись. – Потому что, Маша, – тихо произнёс он, протягивая руку, чтобы накрутить один из её локонов на палец, – это ты и я. Это мы. Потому что ты можешь, я знаю, что можешь. И потому что, – он убрал руку и аккуратно коснулся её подбородка, – я знаю, ты хочешь этого.

Она сидела неподвижно, не приближаясь к нему.

– Я едва ли могу что-то чувствовать к тебе, не имея сердца, – прокомментировала она. – Если ты рассчитываешь, что мои чувства к тебе убедят меня, ты поступаешь неразумно.

– Маша, – прошептал он, покачав головой. – Даже ты знаешь, что это ложь.

Его пальцы легли на шрам, где когда-то билось её сердце.

– Каждая частичка твоего тела и души помнит, каково это – любить меня, правда? С сердцем или без него. Я знаю, потому что сам это чувствую, – мягко продолжил он. – Иногда я просыпаюсь и понимаю, что создан для того, чтобы просыпаться рядом с тобой. Иногда я чувствую аромат твоих духов в дуновении ветерка и удивляюсь, как это возможно, что я до сих пор так хорошо знаю твой запах. Иногда я просыпаюсь с ощущением твоего вкуса на губах, – сказал он, протягивая к ней руки, – и я знаю, Маша, единственная причина, по которой ты отдала мне своё сердце, заключалась в том, что оно никогда не будет принадлежать никому другому. И мы оба никогда не смогли бы об этом забыть.

Он замолчал, заметив, что ее дыхание стало прерывистым от его прикосновения.

– Ты отдала мне своё сердце, Марья Антонова, – прошептал он, – и я сохраню его до конца своей жизни. – Дмитрий взял её за руку, аккуратно положив её ладонь себе на грудь, словно давая обет. – Я буду беречь его, – поклялся он, – а в обмен ты будешь владеть моим, навсегда. До тех пор, пока кто-нибудь не вырежет его из моей чёртовой груди.

Она ничего не сказала, только смотрела на него снизу вверх. Рассматривая его, а он, в свою очередь, рассматривал ее.

– Твои волосы снова отросли, – пробормотал он. – Почти как тогда, когда ты любила меня.

Лишь теперь Марья шевельнулась. Она выдохнула, убрала его руки и отвернулась.

– Дима, – произнесла она, не глядя на него, – я никогда не переставала любить тебя.

Он придвинулся ближе, его рука мягко легла ей на талию. Она не оттолкнула его. Он притянул её ближе, прижимая ее бедра к своим.

– И? – спросил он, и она повернулась к нему, подняв взгляд.

– Я никогда не перестану, – сказала она.

Это не было тихим признанием. Не было нежным шёпотом в темноте. Это была истина – прямая, обнажённая. И Марья не выглядела уязвимой, произнося её. Напротив, она носила свою любовь как щит, как броню. И это разрывало его. За то, что она значила для него. За то, чем они могли бы быть.

Она выбрала это платье, выбрала это место, выбрала прийти сюда, к нему, зная, что он коснётся её, что они проведут часть этой ночи вместе. Она не боялась. Она не боялась его, не боялась своей любви, не боялась ничего.

И поэтому он её поцеловал.

Его губы прижались к её, чтобы показать, что он был силён ради неё, потому что мог быть слабым. Потому что она хотела, чтобы он любил её. И он будет любить ее, без страха, до конца своих дней. До тех пор, пока его сердце будет биться рядом с ее сердцем.

На этот раз он не лежал полумертвый в своей постели. Он притянул её ближе и перевернул под себя, его руки обвили её запястья, а её тёмные локоны рассыпались по его простыням.

– Правда ли, что Стас мёртв? – спросил он.

Марья кивнула, не отводя взгляда от его лица.

Он обдумывал, как лучше задать следующий вопрос.

– Ты всё ещё… – начал он, но она перебила его.

– Я любила его, – сказала Марья без эмоций. Дмитрий вздрогнул. – Я не буду притворяться, что это не так. Но я любила его, потому что эта любовь сделала меня сильнее, а не слабее.

– А наша любовь? – спросил Дмитрий, его дыхание участилось. – Что с нашей любовью?

Она смотрела на него, словно изучала каждый изгиб его лица.

– Я сожгу весь мир ради нашей любви, Дима, – ответила она. – Так что, может быть, я помогу тебе. А может, и нет. Не говори мне, что ты задумал, – предупредила она. – И позволь мне сохранить свои секреты. Дай мне ничто. Откажи мне во всём.

– Во всем? – эхом повторил он, освободив одну руку, чтобы скользнуть под её платье. Она едва улыбнулась.

– Это ничто, – сказала она, хотя подняла ногу, обвивая его бедро. – Не так ли?

Он провёл рукой по её волосам, наматывая пряди на пальцы, пока она не зашипела сквозь зубы.

– Маша, – предостерёг он. – Мы никогда не были «ничем».

– Может, и нет, – согласилась она, поднимая бёдра навстречу ему. – Но это самое меньшее из того, чем мы были, верно?

Верно.

Он снова потянул за волосы, обнажая ее шею, и провёл губами по коже. Она издала низкий, хриплый вздох, а затем резко толкнула его на спину, прижав его плечи к матрасу.

– Мне не нравится быть так близко к тебе, – сказала она, проводя ногтем по его горлу. Её рука остановилась чуть выше флакона на шнурке, который он носил у себя на шее. – Я чувствую, как оно бьётся. Словно фантомная конечность.

– Ты хочешь его вернуть? – спросил он, его голос был едва слышен, пока её руки скользили под его рубашку.

– Нет, – ответила она, опускаясь ниже и проводя губами по его челюсти, шее, груди. – Ты обещал, что ничего с ним не случится, Дима. Теперь ты его хранитель.

Он закрыл глаза, дрожа, когда она расстегнула его ремень.

– Что ещё ты можешь чувствовать, Маша? – спросил он, открыв глаза. Она смотрела на него сверху вниз, жестокая, торжествующая и безжалостно прекрасная. Она была всем, что он когда-либо любил. Его солнцем, луной и звёздами.

Она была воплощением его фантазии, и она выбрала его.

– Давай узнаем, Дима, хорошо? – Марья поманила его за собой, а затем просунула руки под ткань, и ее сердце бешено забилось во флаконе у него на груди, заставляя его содрогнуться.