Текст книги "Контроль особых посещений (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

  – Стой! – удивилась Кира. – Ты куда?

  Она помахала колбасой, но кот и не подумал возвращаться. Хрипло мяукнув, он остановился возле ступенек и, недовольно покачивая хвостом, уставился на Киру круглыми жёлтыми глазищами.

  – Подожди, – она вздохнула, поняв, что колбасой не отделается. – Мне надо одеться.

  Когда, спустя пять минут, Кира, уже в джинсах и куртке, снова вышла на лестничную клетку, кот всё так же стоял у ступенек.

  – Сейчас, только квартиру запру, – сказала она и, дозвенев ключами, побежала догонять устремившуюся вниз по лестнице серую тень.

  Кот уже ждал возле закрытой двери подъезда. Снаружи, под фонарём. В щель пролез, мазнув взглядом по приоткрытой створке лестничного окна, догадалась Кира и, нажав кнопку, открыла внутреннюю дверь, затем толкнула тяжёлую внешнюю. Жёлтые глазищи неотрывно наблюдали за процессом, и, едва девушка оказалась на улице, её четвероногий сопровождающий с коротким мявком бросился в сторону соседского двора.

  С тоской глянув на свою, припаркованную у подъезда, 'Тойоту', Кира понеслась за котом, который, увы, не мог объяснить, далеко ли до цели, и уж тем более как проехать туда на машине.

  Бежать пришлось быстро и не всегда по асфальту – Серый дороги не выбирал, пересекая газоны, клумбы, временами проскакивая под машинами, так что приходилось ускоряться, огибая препятствия, чтобы не потерять его из вида.

  Целью этой странной ночной гонки оказалась детская площадка в нескольких кварталах от Кириного дома, где под большим старым тополем неподвижно лежала изящная, белая с чёрными пятнами кошечка. Обнюхав подругу, серый опять хрипло мяукнул и, сев рядом, уставился на девушку – здесь, вдали от фонарей, его глаза бликовали серебром, словно две висящие во мраке монеты.

  – Что с ней? – сквозь сбившееся дыхание проговорила Кира, опускаясь на корточки.

  Серый, естественно, не ответил, но и так было ясно: кошке очень плохо, её горячий на ощупь бок дрожал, а из раскрытого рта текла то ли слюна, то ли рвота – счёт явно шёл на минуты.

  Кира достала мобильник и посмотрела на время – оно давно перевалило за полночь. Хорошо ещё, что, выбегая из квартиры, не забыла деньги в карман на всякий пожарный сунуть. Кот недвижно застыл подле своей кошечки, превратившись в серое изваяние с серебряным взглядом. Он не шевелился, только блестящие кругляши неотрывно следили за каждым Кириным движением, пока она, выйдя в интернет, искала ближайшую круглосуточную ветпомощь.

* * *

  Домой Кира вернулась в пятом часу утра и принялась замывать куртку, испачканную кошачьей рвотой – подругу Серого пришлось нести прямо так, на руках – взять переноску в два часа ночи было решительно негде и некогда. До ветклиники Кира бежала пешком – таксисты отказывались сажать её в машину с таким грязным, умирающим животным. Кот всё время держался рядом и потом терпеливо ждал возле дверей ветеринарки. Отравившуюся чем-то кошечку едва удалось спасти – понадобилось срочное промывание желудка, рентген, капельница и всё такое прочее. Подружка Серого была очень слаба, и ветеринары настаивали, что страдалицу необходимо оставить в клинике до вечера следующего дня – проследить за её состоянием и сделать дополнительные анализы. В итоге от взятой с собой наличности совсем ничего не осталось, а банковская карта лежала дома, и Кира теперь возблагодарила небо, что таксисты отказались везти её до клиники, иначе денег точно не хватило бы. Вот уж воистину: что Бог ни делает, всё к лучшему! Многие из выдр считали странным при такой, как у них, работе верить в Бога, однако Кира не видела в том ничего особенного. Конечно, в её представлении Высшие силы вовсе не походили на людей, изображённых иконописцами, и вообще имели качественно иной, чем у человека, разум – непостижимый нашим рассудком, но реально существующий...

  Выйдя на улицу, Кира велела Серому гулять до завтра, и он юркнул куда-то в кусты, оставив её в одиночестве. Сомнений, что, когда надо, кот снова окажется в этом дворе, дожидаясь спасительницы своей подруги, не было – животные понимали Киру на раз, эта способность обнаружилась у неё внезапно, в двадцать пять лет.

  Дело было в лесопарке, на окраине города, Кира тогда и сама не сразу поняла, что произошло, всё сделалось как-то само собой: быстро, спонтанно, инстинктивно. Что-то будто толкнуло её изнутри, заставив бежать к маленькому мальчику – он шагал вглубь лесного массива, палкой сбивая головки одуванчиков, пока его бабушка мирно сидела на лавочке возле детской площадки, болтая со своими престарелыми подружками.

* * *

  Чем больше было тени, тем выше тянулось жёлтоголовое войско, бросая вызов вооружённому прутом бойцу и заставляя его двигаться глубже в лес.

  А за дальними деревьями в это время крались с разных сторон пять бродячих собак, включая вожака, командовавшего охотой, – голодная, злая и хорошо знакомая со вкусом свежей крови стая. Дикие во втором, а один уже в третьем поколении, они не считали людей чем-то особенным, но исходившую от них опасность чуяли, предпочитая специально на конфликт не нарываться. Стая жила в лесу, осторожно заходя в лесопарк и дальше в город, чтобы добыть еду, где придётся, но при этом избежать поимки. Голодная жизнь научила их хитрить в городе, а в лесу – совместно охотиться на дикую живность. Под предводительством нынешнего вожака они однажды сумели загнать даже оленя – вот пир так пир! Но это было сто лет назад, а ныне стареющий лидер вот уже третий день не мог накормить стаю и, чуя, что его скоро свергнут, решился на отчаянный шаг – отбить от городского человечьего стада малого и слабого...

  Круг стал смыкаться, а ничего не подозревающий мальчик продолжал топать вперёд, лупя прутом по одуванчикам. Каждая из собак жаждала первой разорвать жертву, но они давали дорогу вожаку – пусть покажет, на что способен, а иначе – молодой самец справа от лидера оскалился – сам станет добычей.

  Вперёд! – вожак прыгнул, безмолвной командой бросая собак в атаку, но вдруг упал на землю, словно натолкнувшись на стену и громко взрыкнул, пытаясь снова подняться. Остальные собаки тоже остановились, взлаивая и подвывая. Шум привлёк внимание людей, один из подростков первым побежал к месту действия, на ходу выхватывая смартфон, чтобы немедленно заснять что б там ни было.

  Сквозь деревья и кусты камера выхватила женскую фигуру с вытянутыми вперёд руками, за спиной у неё прятался маленький мальчик, а внизу что-то ёрзало, издавая непонятные звуки. Подросток подскочил ближе, водя телефоном из стороны в сторону, чтобы охватить всю картину. Вокруг женщины с мальчиком собралось пять собак – все здоровенные, явно бродячие, ужасно грязные и страшные! Невзирая на побежавшие по спине мурашки, подросток заставил себя остаться на месте. Тут явно происходило что-то невероятное, нечто из ряда вон! Самый крупный пёс, то ли подвывая, то ли похрюкивая, возился прямо у ног стоявшей женщины, безуспешно пытаясь встать. Остальные полаивали и подвывали чуть дальше, словно хотели, но не могли подойти. Что же за хрень такая? Чего эта тётка делает?! Подросток рискнул сделать несколько шажков в сторону женщины и чуть не описался, когда вдруг один из псов зарычал и сделал шаг вперёд, а за ним второй. Тётка повернула к ним голову, и оба сразу же отступили, в то время как третий и четвёртый яростно залаяли, скалясь и выпучивая глаза. Маленький мальчик, стоявший за спиной у женщины, бухнулся на землю и заплакал, обхватив её ноги. У подростка бешено заколотилось сердце, его накрыло страстное желание смыться подальше от ужасных, сверкавших огромными клыками морд и от этой жуткой тётки тоже, однако он продолжал снимать, потому что не мог упустить ролик, способный сделать его самым популярным в классе!.. да что там в классе!

  – Кто-нибудь! – закричала женщина. – Заберите ребёнка!

  'Я? – обомлел подросток. – Она это мне?!' Он сглотнул и, продолжая снимать, придвинулся чуть ближе, но сразу же остановился, увидев бешеные глаза пса, продолжавшего возиться у ног тётки.

  – Заберите ребёнка!! – вновь завизжала тётка, косясь на подростка.

  'Нет, о Господи, пожалуйста, нет, я не могу!' – взмолился он про себя и тут же, к своему великому счастью, был услышан! Мимо, чуть не сбив его с ног, огромными скачками пронеслась бабка. Секунда – и она, подхватив мальчика, быстрее ветра припустила прочь, – подросток и не думал, что старухи способны бегать с такой скоростью!

  И тут валявшийся у ног женщины пёс вскочил. Подросток ахнул и от страха присел, уже готовый сорваться с места и умчаться, но только после того, как собака вцепится в тётку – тогда количество просмотров его ролика зашкалит за миллион!! Казалось, ещё миг, и зубастая лавина накроет её с головой!

  Но женщина не обращала на это никакого внимания: набычившись и изогнув спину, словно разозлённая кошка, она уставилась в глаза вскочившему с земли псу – он отвечал ей тем же, рыча и скалясь, как сумасшедший. Противостояние продолжалось с минуту, а потом пёс внезапно развернулся и рванул в лес! Четыре оставшиеся собаки тоже заткнулись и, поджав хвосты, последовали за первым псом. Тётка повернулась и посмотрела на подростка: путаясь в траве и спотыкаясь, он, сжимая в потном кулаке телефон, стал пятиться назад, пока не наткнулся на дерево.

* * *

  Кира усмехнулась, вспомнив, как, ударившись о ствол, подросток развернулся и ломанулся через кусты и детскую площадку так, что только пятки засверкали. Глядя ему вслед, Кира вдруг почувствовала, что жизнь её круто изменилась. Она больше не будет работать учительницей младших классов, и вообще всё теперь станет иначе.

  'Девушка, девушка!' – к Кире со всех сторон спешили какие-то люди, но ей не хотелось ни с кем разговаривать.

  'Извините, простите!' – не отвечая на вопросы, она решительно пробралась сквозь толпу и ускорила шаг, легко оторвавшись от бабок и мамаш с колясками.

  Вечером ролик подростка уже гремел на весь интернет, и её телефон разрывался от звонков друзей, родителей учеников, просто знакомых... А спустя пару дней на неё вышли представители ОКОПа – правда, Кира тогда ещё не знала, что их спецслужба так называется, и оперов туда вербуют из людей, у которых есть необычные способности, связанные с флорой или фауной.

  Амиго, к примеру, был 'грибным богом' или, как ещё его обзывали, 'повелителем плесени'. Стоило Мишке с полчасика подержать руку в непосредственной близости от любого продукта, как на нём мощным разноцветным садом прорастала плесень. Амиго иногда использовал свои способности в кафе или ресторанах, когда хотел наказать чрезмерно жадных, по его мнению, хозяев, решивших, что с него можно содрать большие деньги за некачественную еду. Угроза немедленно выложить в соцсетях фото поросшего плесенью блюда в интерьере ресторана и в сопровождении едкой подписи с названием заведения, действовала безотказно. Ему тут же предлагали или какой-нибудь бесплатный романтический ужин на двоих с дорогим вином, или просто денежную компенсацию, но весёлый и добрый от природы Мишка великодушно отказывался, ограничиваясь только тем, что не платил за свой обед.

  А вот Мамонта всегда обожали членистоногие – клещи, скорпионы, пауки – он притягивал их, как фонарь – ночных мотыльков. В городе, где, к счастью, клещи и скорпионы повсюду не водились, на Димке, несмотря на то, что он всегда использовал репеллент, постоянно обнаруживались пауки. Это порой приводило к большим проблемам с девушками, и бедный Мамонт не раз слышал истошный визг своих избранниц, когда они внезапно натыкались на представителя членистоногой братии, уютно прикорнувшего где-нибудь в волосах или за ухом возлюбленного.

  Однако нельзя сказать, чтобы Димку это сильно расстраивало, напротив, он с юмором относился к такому положению дел:

  'А зато, знаешь, Коса, как бывает удобно, когда девушка уже тебе надоела, но не догадывается об этом, а наоборот, влюбилась и прилипла намертво? Другим голову ломать приходится: блин, как бы так без проблем с ней расстаться? а мне всего-то день без репеллента, и сама убежит!' – Мамонт заржал, громко и искренне.

  'А если это ты влюбишься и прилипнешь намертво, а у неё арахнофобия?' – дождавшись, пока приступ хохота спадёт, спросила Кира.

  'Тем лучше! – чуть поразмыслив, ответил Димка, вдруг став совершенно серьёзным. – Всё равно нам влюбляться нельзя'.

  'Так уж и нельзя? – улыбнулась Кира. – Правила ведь не запрещают, а у тебя до 'ножки' ещё восемь лет! Можно успеть...'

  'Чего успеть?'

  'Счастливым побыть'.

  'Но потом-то всё равно связь оборвать придётся! – кисло протянул Мамонт. – Сразу станешь несчастным... а её ещё несчастней сделаешь, потому что правду ведь сказать нельзя!'

  'Ну... – пожала плечами Кира, – сколько ты будешь таким зверски несчастным? Время лечит, да и работа отвлечёт... Месяц, два? ну, пусть даже три! Три месяца слёз против нескольких лет – может даже целых десяти! – настоящего счастья! Думаешь, оно того не стоит?'

  'Сомнительно что-то... – Мамонт почесал затылок. – Особенно, если вспомнить про этого... чёрт, как же его? Ну, который под поезд-то бросился...'

  'Это Кит что ли? Да, был такой. Ракитин Сенька из Седьмого подразделения...'

  'Во-во! Это ещё до меня было, но я слышал, что он перед первой 'ножкой' с девушкой расстался, а она с собой покончила. И тогда Кит под поезд в метро бросился! От той самой любви, Коса, за которую ты ратуешь! Мне ребята рассказывали!'

  'Да что ты говоришь! А тебе твои ребята не рассказывали, что он изменял ей? Ему девки постоянно названивали, эсэмэски слали, а он ржал и всё следил, чтобы стереть не забыть'.

  'Откуда ты знаешь, он же из другого подразделения?!' – возмутился Мамонт.

  'Он был у Аркана одно время на усилении, когда выдр у нас сильно не хватало. Я тогда только-только на службу поступила и пока не начала нормально патрулировать, он работал у нас, месяц примерно я с ним то и дело пересекалась. Его Танька по десять раз на дню звонила, и Кит врал ей, как сивый мерин, я сама слышала... вот такая любовь, блин!'

  'Почему же он тогда под поезд-то сиганул?' – поразился Мамонт.

  'Да потому что Кит вообще всегда малохольный был, удивляюсь, как из него, вообще, выдра получилась! Мы все ведь... бойцы, а он поныть любил и соскочить из ОКОПа мечтал... Но из ОКОПа не уходят, а тут ещё и чувство вины замучило... короче, слабак он был просто, и любовь тут совсем ни при чём'.

  'Ну, не знаю, Коса, при чём, ни при чём! Как по мне – так ну эту любовь на фиг!.. жениться нам нельзя, детей мы иметь не можем, так зачем тогда серьёзные отношения? Я вообще надеюсь, что мы, выдры, на нормальную любовь в принципе не способны – это было бы очень правильно!'

  'Очень правильно?'

  'Ну да... это было бы как предохранитель от ненужных рисков... инстинкт самосохранения, типа... как... закон природы, о!' – он поднял палец вверх и посмотрел на напарницу с торжеством первооткрывателя.

  'А знаешь, может быть... – задумчиво протянула Кира. – Вдруг Дус и правда делает нас неспособными на настоящее глубокое чувство?..'

  'Было бы славно! – проведя рукой сзади по шее, Димка отловил там кого-то совсем мелкого и протянул Кире: – Клещика хочешь?' – и, не дожидаясь ответа, снова громко заржал.

  Вспомнив тот разговор, Кира улыбнулась: если не брать в расчёт таких изредка случавшихся слабаков, как Кит, то умели всё-таки выдры справляться с любыми проблемами, извлекая пользу даже из далеко не самых приятных свойств собственного организма.

  Одних только этих свойств было, конечно, недостаточно, чтобы стать выдрой, но на начальном этапе вербовщики опирались именно на них, так что Кирино предчувствие, что обнаруженное умение непосредственно общаться с животными на их 'языке' перевернёт всю её жизнь, оказалось верным.

  Кира и правда стала другой, а её способности после внедрения Дуса значительно усилились: достаточно было просто посмотреть животному в глаза, чтобы оно поняло, с кем имеет дело.

  И теперь, бездомные коты и собаки, с которыми она когда-то пересекалась взглядом, порой обращались к ней за помощью, но только если совсем уж подпирало, если иначе не выжить. Просто так прийти они не могли – боялись. Когда Кире было двадцать пять лет, реакция животных не была такой острой: да, звери её понимали, но требовались недюжинные усилия, чтобы по-настоящему напугать и заставить их подчиниться. Однако стоило только появиться Дусу, как страх четвероногих резко вырос, хотя сам 'ручной' подселенец на животных никак не реагировал, продолжая спокойно пребывать в спячке, иначе она не смогла бы, например, позвонить в ветеринарку, куда пристроила подружку Серого, – активность иномирных сущностей всегда оставляла выдр без связи. Однако звери всё равно что-то чувствовали, и стоило Кире зайти к кому-то в гости, как домашний питомец моментально забивался в самый дальний от неё угол, обычно – под диван, и не вылезал, пока она не отвалит восвояси. А уж заявиться под дверь квартиры! – это вообще могли только альфы и смельчаки вроде Серого.

  Любовь! – улыбнулась Кира, вешая куртку сушиться. – Любовь сильнее страха... Может, и мне когда-нибудь так же, как этой кошечке, повезёт? Она саркастически хмыкнула, снова подумав о выведенном Мамонтом 'законе природы' и неумолимо приближавшейся 'ножке' – м-да, куда уж тут!.. хотя... на свете-то всё бывает: а вдруг я всё-таки встречу когда-нибудь своего Серого – кто, чёрт возьми, может запретить мне в это верить?!

3. 'Зоосад'

  На работу Кире выходить надо было в ночь, причём уже под присмотром Кола, что, говорили, не для слабонервных, поэтому лучше бы, конечно, отоспаться, однако с этим ничего не вышло. Вычитав где-то, что, если сразу, в течение десяти минут не смог уснуть, то надо подождать как минимум полчаса, прежде чем пытаться снова, Кира честно провалялась дважды по сорок минут, и только после этого решительно откинула одеяло и встала. Ещё не было и восьми, но она чувствовала, что даже если лежать весь день, сон не придёт. В ветеринарку, за кошечкой Серого, ей только вечером, так что свободного времени навалом...

  Кира набрала номер Аркана.

  – Ну чего тебе, Косулина?

  – Здравствуйте, Пал Михалыч! Вы уже дома? Не спите ещё?

  – Я ещё в конторе, Косулина, в чём дело?

  – Вы сказали, мне нельзя покидать Москву...

  – Нельзя! – подтвердил Аркан.

  – ...а если в Московскую область и исключительно на ОКОПовский объект?

  – Ты в 'зоосад', что ли, собралась? – удивился начальник.

  – Да. В 'зоосад'. Можно? Пожалуйста!

  – Вот ты странная, Косулина, после перевёртыша и в 'зоосад' – никогда бы не подумал! Зачем?

  – Ну так... Сим-Сима повидать... и вообще... – Кира умолкла.

  – Что 'вообще', Косулина? Хватит темнить, вы недавно у Симоняна были! Или мне клещами из тебя вытаскивать?

  – Туда месяц назад Кокона, в смысле Сергея Каренко, из Третьего подразделения, отправили... Маркольев отправил.

  – Ах чёрт, точно! И как же это я забыл? – разозлился на свой склероз Аркан.

  – Работы много было, – пискнула Кира и, кашлянув, добавила: – Дни, то есть ночи в последнее время напряжённые...

  – Напряжённые, Косулина, напряжённые, а тут ещё ты со своим перевёртышем – вот от тебя такой безответственности я никак не ожидал!

  – Извините, Пал Михалыч, я...

  – Да что мне с твоих извинений, Косулина? – оборвал её Аркан. – Ладно, нечего тут рассусоливать... дуй в свой 'зоосад', раз приспичило, разрешаю. Полезно будет! Не думаю, что твой Кокон Каренко тебе чего-нибудь дельное посоветует, но хоть посмотришь, чем глупый выпендрёж обернуться может.

  – Спасибо, Пал Михалыч!

  – Смотри на работу не опоздай, Косулина! – рявкнул в ухо начальник и, не дожидаясь ответа, нажал отбой.

* * *

  Предъявив удостоверение, Кира получила временный пропуск и, пройдя через КПП, оказалась на территории 'Центра реабилитации оперативных работников', как гласила надпись перед главным входом. Так официально назывался расположенный за городом, вдали от населённых пунктов, комплекс, который принадлежал ОКОПу и имел охранно-пропускную систему не хуже, чем стратегический военный объект. Обычный человек сюда, естественно, попасть не мог, хоть это и не афишировалось – с виду 'зоосад', как окрестили его сотрудники спецслужбы, походил на обычную больницу или санаторий, разве что окружавший его забор был слишком высоким, да ещё и с пропущенными сверху проводами под током.

  На территории комплекса располагались: административное здание, научный и лабораторный корпус, столовая, склад и закрытый гараж для небольшого парка спецтранспорта – усиленных грузовиков с подъёмниками и прочными бортами. А ещё, в глубине просторной территории, имелся дополнительно огороженный участок с отдельным входом и собственной пропускной системой, куда даже сотрудники ОКОПа не могли попасть, если не имели специального, высшего, допуска.

  Сим-Сим и Кокон жили в лабораторном корпусе, на первом этаже, в специальной зоне, ранее предназначенной для изучения диких псов. Там были зарешёченные вольеры для животных, подсобные помещения, лаборатории и комнаты для персонала. После происшествия с Симоняном часть этой зоны отделили стеной, сделав туда отдельный вход, а в вольерах разместили кровати и биосанузлы, превратив их в нечто вроде тюремных камер, где теперь и обитали 'мокрые' выдры.

  Бокс Симоняна был пуст, а Каренко оказался на месте – валялся на койке, играясь со своим смартфоном.

  – Кокон, привет! – Кира подошла к решётке.

  – Здорово... – Каренко сел на кровати и, склонив голову на бок, стал рассматривать посетительницу.

  – Коса, – подсказала Кира. – Я из Пятого. Косулина Кира.

  – То-о-очно, теперь вспомнил, – протянул Кокон. – Вы ж тут недавно целой толпой к Симу приходили.

  – Было дело.

  – Так... а Сим-Сима вашего того... – он неопределённо махнул рукой и завалился обратно на койку.

  – Что значит 'того'? – испугалась Кира, ей вдруг почудилось, что в воздухе ощутимо воняет псиной. – Кокон! – окликнула она снова уставившегося в смартфон Каренко.

  – А?

  – Ты сказал, Сима – того! Чего того?!

  – Да это... его ещё рано утром куда-то увели – на обследование, наверное...

  – Понятно, – у Киры отлегло от сердца. Из вентиляционной решётки под потолком выпорхнул мотылёк и полетел прямиком к Каренко. – Слушай, Кок... а я ведь вообще-то не к Симу, я к тебе пришла.

  – Ко мне? – Он снова сел на кровати и медленно окинул взглядом Кирину фигуру. – Неплохо!

  – Да ты под балдой что ли? – рассердилась Кира.

  Мотылёк, приземлившись Каренко на плечо, шустро юркнул под воротник его рубашки.

  – Ну, есть немного... Мне тут всё время дают чего-то... чтобы спал... чтобы ел... чтобы Дус мой не высовывался... и так далее, по списку... – Кокон опустил голову и умолк, меж бровей пролегла глубокая складка. – ...А ты чего хотела-то? – спустя несколько секунд вдруг вскинулся он.

  – Поговорить.

  – О чём?

  – О Маркольеве. Я знаю, он был твоим поручителем.

  – И?..

  – И теперь он мне назначен поручителем!

  – Кол?! – вытаращил глаза Каренко. – Да ты гонишь!

  – Ничего я не гоню! У меня был перевёртыш в прошлое полнолуние.

  – И чё? – опять затупил напичканный успокоительными Кокон.

  – Да ничё! – огрызнулась Кира и, пронаблюдав, как выбежавший из-под воротника мотылёк взлетел и скрылся обратно в вентиляции, сказала уже гораздо спокойнее: – По новым правилам и одного перевёртыша достаточно, чтобы назначили поручителя.

  – Вот чёрт! Точно... – покачал головой Кокон. – Не повезло ж тебе, Коса!.. да ты это... присаживайся! Там откиднушка есть, – он показал пальцем: с внешней стороны клетки и правда был прикручен откидной стул. – Нам с Симом недавно сделали, для удобства посетителей.

  – Спасибо, – Кира опустилась на сидение.

  – Значит, хочешь узнать, как вести себя с Маркольевым? – Каренко усмехнулся.

  – Ну, типа того!

  – Ясно... – он отложил смартфон и уставился куда-то в неведомую даль, Кира молча ждала.

  Из-под воротника Кокона высунулась толстая гусеница и, покрутив головой, уползла обратно.

  – Короче, одно только могу тебе посоветовать, – поразмыслив с минуту, заявил Каренко. – Не выпендривайся!

  – И это всё? – удивилась Кира. – Не выпендриваться?

  – Ну, извини, уж чем могу! – развёл руками Кокон.

  – Ладно, – кисло протянула Кира – похоже было, что ничего от Каренко ей больше не добиться. – Спасибо и на том!

  Она поднялась.

  – Подожди! Ты... – он покусал губу. – Скажи, а твой Дус, он когда-нибудь дикаря боялся?

  – Боялся? – покосившись на Каренко с подозрением, Кира села обратно. – В каком смысле?

  – Значит, нет. Так я и думал... Нет, Коса, не смотри на меня так – я, конечно, слегка от лекарств под кайфом, но не брежу и крыша у меня не поехала, просто... – он встал с кровати и, подойдя вплотную к решётке, понизил голос: – В то полнолуние, после которого я попал сюда, случилось странное: я засёк щенка, но мой Дус, едва выйдя на контакт, вдруг рванулся обратно. Он испугался! Испугался, понимаешь? а я не сообразил, в чём дело, и, ещё сильнее ослабив зажим, погнал его обратно к щенку. И вот тогда эта подлая тварь на него и напала!

  – Ты имеешь в виду дикого подселенца?

  – Ну да! Вцепился в моего Дуса мёртвой хваткой и уволок. Я 'поводок' тяну, а мой – всё, провалился! дикарь его подминает, аж в глазах потемнело!

  – Что, совсем затащил внутрь щенка?

  – Смотрю, ты тоже считаешь, я сочиняю, – усмехнулся Кокон. – Никто мне не верит! Потому сюда и засунули.

  – Да нет, я верю тебе, у меня ведь тоже так было: хоть мой Дус не боялся, но дикарь попался здоровый и пытался затащить Дуса внутрь щенка, но не вышло, из-за чего, собственно, я и 'намокла'... Но я успела до этого щенка усыпить!

  – А я вот не успел. У меня всё мгновенно произошло! Мне вообще надо было этого щенка из боевого оружия уложить, сразу, как только мой Дус испугался, а я не понял – раньше-то он так себя никогда не вёл!

  – А поручитель? Он ведь с тобой должен был быть!

  – Был, – кивнул Каренко. – Только не видел ничего, потому что с другим щенком разбирался. У нас их сразу два на одной станции объявилось, Кол принялся 'сушить' первого, а второй напал на моего Дуса и мгновенно подмял его полностью. Клянусь, Коса, полностью!

  – И вырос в пса?!

  – Ну да, вырос и бросился на меня. Разорвал бы, если б не Кол, он к тому времени со своим щенком расправился и пса моего пристрелил, прямо в прыжке достал. Упал, зараза, на меня всей своей тушей.

  – Здорово зашиб?

  – Да чуть кости не переломал! неделю потом всё тело болело!

  – Главное, жив остался, – философски заметила Кира. – Могло гораздо хуже всё закончиться.

  – Да мы все плохо кончаем, – вдруг заявил Каренко, покачнулся и добавил: – Все выдры. Рано или поздно... умрём, хоть и молодые. И умрём плохо.

  – Эй-эй, Кокон! Ты чего это?! – возмутилась Кира. – А ну-ка завязывай!

  – Извини, – Каренко тряхнул головой. – Находит иногда... от лекарств, наверное.

  Он прошёл вглубь бокса и сел на кровать.

  Продолжать диалог в таком духе у Киры желания не было, но прямо сейчас уйти и бросить Кокона 'тухнуть' тоже казалось неправильным. Пусть даже временами накатывавшая заторможенность и перепады настроения происходили, как он говорил, от лекарств, парня всё равно хотелось подбодрить, ну или хоть просто заставить думать о чём-нибудь другом, менее мрачном.

  – А твой Дус? – вспомнила она. – С ним что?

  – Вернулся! Едва только пёс рухнул, как мой Дус вылетел из его тела на фиг и давай в панике метаться, пока я валялся, тушей придавленный. Обалдел совсем и не понимает уже ни хрена: то ли к хозяину вернуться, то ли в канал, следом за дикарём, броситься. Ну, в общем, это Кол дал моему Дусу пинка, чтоб он обратно в меня залетел – до сих пор не пойму зачем!

  – Помочь хотел?

  – Да лучше бы он его в канал выпихнул!

  – Да брось! Чревато же, ты знаешь... Организм привыкает, и душа с симбионтом тоже сживается, сколько ты уже выдра?

  – Скоро вторая 'ножка'.

  – Двадцать лет, значит, немало! Тебе рассказывали про Морта?

  – Ну, во-первых, говорили, что у него три 'ножки' было, а во-вторых, может, враки всё это?

  – Про то, что спятил и мгновенно на тридцать лет состарился, – может, и враки, но наши спецы-медики говорят, что в случае внезапной потери Дуса разбалансировка всего организма любой выдре сто процентов обеспечена.

  – Да и хрен с ним, зато я бы здесь не сидел! Думаешь тут, в звериной тюрьме, лучше?!

  – Брось, Кокон, ты тут всего чуть больше месяца, потерпи, обследуют тебя и выпустят!

  – Ага, выпустят, Сим-Сим вон здесь дольше меня, а никаких перспектив.

  – Так он человека загрыз – напарника своего! Что ты сравниваешь?

  – Да это не я, это Кол! Он меня сюда запихнул, счёл, что никуда уже не гожусь!

  – Ладно, Кокон, успокойся! Кол – не Бог, чтобы за всех всё решать, врачи разберутся.

  – Лучше сразу сюда не попадать, – мрачно предостерёг Каренко, – чем потом ждать, когда разберутся.

  – Согласна, – Кира кивнула. – Лучше не попадать. Как ты сказал: не выпендриваться?

  – Слушай, Коса, ну, посоветовать больше действительно нечего... Людей Кол не любит, нелюдей тоже, сам при этом – злой, как пёс!.. Никого вообще в грош не ставит и ничего не боится. Не пытайся что-то ему показать или доказать: получится – Колу будет на это плевать, а ошибёшься – в зверинце окажешься... Так яснее?

  – Да, Кокон. Спасибо! – Кира просунула руку через решётку.

  – Удачи! – рукопожатие Каренко было крепким, ладонь – горячей и жёсткой.

  Он вернулся на койку и сел, снова уткнувшись в смартфон.

  – Пока, – попрощалась Кира, но Кокон не ответил.

  Из-под воротника его рубашки вывалилась куколка мотылька и повисла, качаясь, на тонкой нитке.

  Кира окинула взглядом ряд соседних боксов: три пустующих, но, по распоряжёнию сверху, уже готовых принять 'неблагонадёжных выдр', в числе которых может... нет, не может! – она костьми ляжет, но сюда не попадёт! – и один занятый Сим-Симом, он за время разговора с Каренко так и не появился. Надо бы спросить, скоро ли его отпустят, вдруг удастся всё-таки повидаться, – подумала Кира, направляясь к комнате для персонала. Но дверь оказалась заперта, на стук никто не отозвался, и Кира вышла из зоны для людей-выдр, решив зайти в ту часть, что предназначалась для исследования псов.

  Несмотря на инструкцию, предписывающую выдрам немедленно убивать щенка, если есть хоть малейшая вероятность не вытащить дикого дусима, не говоря уж о выросшем псе, ОКОП периодически оставлял диких оборотней в живых, отлавливая для изучения. Но обычных выдр к поимке никогда не привлекали. Если щенок уже стал псом, то ручной дусим, если не доводить до перевёртыша, с ним уже не справится. Ловить такого оборотня-зверя – дело сухарей, групп захвата и спецтехники, так что Кира не знала: есть кто-нибудь в зоне псов или нет. Начальство не считало нужным посвящать рядовых сотрудников в подробности не касавшихся их секретных спецопераций...