Текст книги "Контроль особых посещений (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

  – Когда мне удаётся 'заварить' дверь, оставшиеся фагоциты уже не понимают, что она вообще была. Чтобы снова вскрывать дверь, нужен новый раздражитель, ибо по старому проникновение отработано... – объяснил Смотритель, попутно осматривая уже подремонтированную им гончую в поиске оставшихся мелких повреждений. – Фагоциты Привратника производятся, действуют и утилизируются автоматически, он за ними даже не следит – не верит просто, что ему может грозить серьёзная опасность. Я, как он считает, стёрт ещё пару тысяч лет назад, и всё это время Привратник занимается только воплощением своей идеи фикс насчёт дусимов. Эта скотина давно уже обнаглела до крайности и так привыкла считать всё вокруг своим, что вообще не заморачивается контролем над использованием ресурсов! Сколько производится фагоцитов, куда они деваются и где их трупы, он не отслеживает – ему плевать! Бесит, конечно, однако мне это сильно на руку! – Он медленно провёл за ушами и по животу гончей, убирая царапины.

  Бывшие бронёй пауки стянулись обратно в форму членистоногих и, покинув чужие тела, убежали к Смотрителю, который сунул их обратно в колодец.

  Кирин волк в это время самостоятельно зализывал раны, пока хозяйка боролась с собственными проблемами: разбитым коленом, порванной на боку кожей и отбитыми рёбрами. Один только Валерин ястреб, казалось, совсем не пострадал и просто сидел на краю постамента, расправляя клювом перья на крыльях и явно не торопясь превращаться обратно в сову.

  – Почему-то мне кажется, что ты специально устроил тут бедлам, – признался Валера, лёгким мановением правой руки устраняя с тела кровь, разрывы одежды и кожи, что, однако, не смогло до конца скрыть нанесённый ему урон – левая рука еле двигалась, а шея болела, поэтому он повернулся к Смотрителю сразу всем корпусом.

  – А я говорил, что ты не так глуп, как казалось мне поначалу, – подтвердил его догадку идентификатор тел. – И хотя я не то чтобы специально хотел вовлечь вас в эту передрягу, заранее, во всяком случае, я этого не планировал, однако когда разозлился, сдерживаться не стал. И убил этим сразу трёх зайцев: и пар выпустил, и вас в деле проверил, и арсенал свой пополнил! – Он указал на прозрачный куб, куда запер уже выманенных, но ещё не переделанных пауков.

  – Чёрт бы тебя подрал, с твоими испытаниями! – процедила Кира, помогая медведю сесть. – Посмотри на его руку.

  – Всего лишь вывих! – Смотритель подошёл к Владиславу и, схватив пониже локтя, с силой дёрнул, вправляя плечо на место.

  Медведь оглушительно взревел, шерсть его встала дыбом, рассыпая серебристые искры.

  – Совсем спятил?! – заорала на Смотрителя Кира.

  – Да тихо вы! – злобно прошипел Валера. – Желаете ещё одного нашествия фагоцитов?!

  – Нет, ну вы как хотите, а он и правда среди вас самый умный! – рассмеялся Смотритель. – Единственный, у кого голова в правильную сторону варит.

  – Она бы ещё, блин, поворачивалась! – ощупав шею, Валера скривился. – Цены б ей не было...

  – Повернётся, не ссы! – с неожиданной фамильярностью ответил Смотритель. – Дарю тебе паука! На восстановление. Каждому по пауку. Заслужили! – Он полез в своё хранилище, извлёк оттуда трёх членистоногих роботов и бросил каждому в руки.

  Поймала только Кира.

  – Чё-то вас и впрямь развезло, – констатировал идентификатор.

  Он поднялся и, подхватив с пола упавших пауков, отдал одного Валере.

  – И что с ним делать? – спросил тот.

  – Глотай, – велел Смотритель, но увидев, что Валера поднёс выданного робота к лицу, поспешил добавить: – Шутка!

  Отобрав у него паука, идентификатор собрал его лапки в кулак, а другой рукой отколупнул со спины заклёпку:

  – Вот! Сунешь в дырку палец, и всё само собой сделается...

  Бластер не торопился выполнять указание, с подозрением глядя на тонкий парок, поднимавшийся над отверстием.

  – Это не шутка! – Смотритель сунул ему робота прямо под нос. – Держи! А не то передумаю – армию ведь свою, как-никак, разбазариваю!..

  Валера сунул палец в отверстие, и паук сразу стал терять форму, оплывая в каплю, которая из латунной стала серебряной и потекла вверх по руке, разделившись на два ручейка: один разбежался сетью тончайших дорожек-сосудов и впитался в левую руку, другой устремился выше и растёкся по шее.

  – Ну как? – поинтересовался Смотритель. – Поворачивается?

  Валера осторожно ощупал шею, потом медленно повернул голову сначала в одну, потом в другую сторону.

  – Да! – ответил он, сгибая и разгибая левую руку. – И рука тоже почти не болит, спасибо!

  – На здоровье! – Смотритель подошёл к Владиславу – тот сидел с закрытыми глазами, прислонившись к стене – и тронул его за плечо: – Эй, медведь!

  Маркольев кулём завалился на бок.

  – Ни хрена себе! – быстро вскрыв паука, идентификатор положил его медведю на морду – растёкшаяся серебряная капля, даже не успев толком расползтись ручейками, мгновенно впиталась, но в себя Владислав не пришёл.

  – Возьмите моего! – Кира протянула Смотрителю своего робота с уже откупоренной заклёпкой.

  – Нет! – Валера одним прыжком оказался рядом, толкнув напарницу так, чтобы робот вылился на её разорванный бок, но не успел: Кира уже сунула паука медведю прямо в рот.

  Зашипев от боли в отбитых рёбрах, она едва удержалась на ногах, ухватившись за Смотрителя.

  – Извини! – растерялся Бластер. – Я не хотел сделать тебе больно!

  – Идиот! – склонившись над Славой, через плечо бросила Кира.

  – Треугольник-треугольничек! – улыбаясь, пропел свою присказку идентификатор.

  – Дай ей ещё одного паука! – потребовал Валера.

  – Нет! – отрезал тот.

  – Пожалуйста!

  – Слушай, Бластер, я и так проявил неслыханную щедрость, – ответил Смотритель. – Чем я, по-твоему, с Привратником должен сражаться? Неприличными словами?

  – У тебя их полно!

  – Слов – да, но пауков я две тысячи лет копил, – сквозь зубы процедил идентификатор. – А сейчас, всего за пять минут, уже трёх потратил!

  – Скупердяй чёртов!

  – Иди в жопу!

  – Вот как ни очнусь, у вас всё склоки какие-то! – посетовал знакомый голос.

  Спорщики повернулись – медведь кособоко сидел, прислонившись к стене затылком и задумчиво глядел на них усталыми, но ясными глазами, Кира суетилась рядом, помогая ему устроиться поудобнее.

  – О! – сказал Смотритель. – Помогло!

  – Спасибо за плечо, – медведь поднял и опустил руку, демонстрируя работу сустава.

  – Как ты себя чувствуешь? – спросила Кира.

  – Нормально, – заверил её Слава.

  – Врёт! – заявил Смотритель. – Два паука, а он даже встать не может! Наш недавний бой никого не привёл к таким последствиям. Где он так покалечился?!

  – А твоя гончая! – выплюнула Кира, прожигая идентификатора злобным взглядом. – Она его чуть не загрызла – ты что, забыл?!

  – Я тогда погрузил его в лечебный сон, так что последствий от нападения Дружка не должно было остаться.

  – Это Привратник! – вспомнила Кира. – Я точно знаю, что когда роботы тащили Славу в клетку, выбили глаз и сломали обе руки! И, скорее всего, они этим не ограничились, просто он мне не сознался! Внешне-то он выглядел нормально – маскировал урон! – и нас тоже этому научил...

  – А ничего, что я тут сижу? – возмутился обсуждением себя в третьем лице медведь. – Меня спросить не хотите попробовать?

  – Почему ты не сказал, что Привратник нанёс тебе такие тяжкие повреждения?! – набросилась на него Кира. – Мы должны были поберечь тебя...

  – Перестань! – перебил её Владислав. – Чего меня беречь, если мне всё равно некуда возвращаться? Я тут вечно торчать не собираюсь! Умру – попаду, куда людям положено, неужели не ясно?!

  – Хочешь бросить меня здесь одну?

  – Ты не одна! – встрял Валера.

  – Хватит! – прервал жаркую дискуссию Смотритель. – Не о том говорите. Умру – не умру! У вас тут миссия, забыли? Ну, так я напомню: вам надо закрыть канал, чтобы спасти человечество от нашествия дусимов – вот для чего вас сюда отправили! А закрыть канал можно, только заткнув навеки эту мерзкую скотину Привратника, – стало быть, здесь интересы наши полностью совпадают... Не то дал бы я вам пауков!

  – Привратник собирается устроить нечто жуткое, – сказал медведь. – Я не знаю, что именно, но понял, что он захотел вдруг меня как-то в своих целях использовать. Сначала чуть не уничтожил, а потом ему в голову – ну, или что там у него вместо головы? – пришла какая-то гениальная идея, и он посадил меня в клетку... Не знаешь, что именно он замышляет? – обратился к Смотрителю Владислав.

  – Может и знаю... но... мне надо подумать, – с расстановкой произнёс тот. – А вам всем – поспать-полечиться. Отложим этот разговор до утра.

  – Какого ещё утра? – удивилась Кира. – Откуда оно здесь возьмётся?

  – Да это я так, чтобы вам привычней было, – отмахнулся Смотритель. – На самом деле вам всем просто надо на время выключиться – я серьёзно! Особенно это касается отказавшихся от паука, – он выразительно посмотрел на Киру, – и тех, кому даже двух не хватило, – идентификатор ткнул пальцем в медведя и повернулся к Валере: – Ну, а тем, кого постоянно имеет самый прокачанный дусим, отдых вообще никогда не помешает. Короче, сейчас ложитесь спать, и проснётесь как огурчики, обещаю! А я пока поразмыслю над ситуацией.

* * *

  Несмотря на то, что предложение поспать показалось Кире полным бредом – ведь на самом деле они с Валерой находились в глубокой коме, а Слава вообще был застрелен, – она не стала спорить со Смотрителем и покорно легла прямо на пол, пристроившись рядом с медведем, который так и остался сидеть у стены. Он не захотел менять позу, заявив, что пауки так лучше усвоятся, и просто закрыл глаза. 'Поза значения не имеет, – согласился Смотритель. – Однако привычный стереотип помогает быстрее и легче добиться нужного состояния'.

  Стереотип помог или что другое, но, едва Кира, подтянув к животу волка, свернулась калачиком на полу, прижавшись спиной к медвежьим ногам, как мгновенно провалилась в сон.

  Один только Валера не торопился выполнять указания идентификатора тел и просто сидел, задумчиво глядя, как сладко посапывает, зарывшись носом в серебристый мех своего Дуса, Кира.

  – Зря переживаешь, – вдруг подал голос Смотритель. – Мёртвые – не конкуренты живым. Он уже никогда не вернётся на Землю.

  – Но она любит его!

  – Ничего! Поболит и перестанет.

  – Как у тебя всё просто!

  – Да оно так и есть на самом деле, просто ваш молодой разум любит всё усложнить... Учитесь, вон, у дусимов: им вообще уже ничего не нужно – плавают во Вселенной, как в материнской утробе, и ни о чём не думают. Появились, ничего не осознавая, потом десятки тысяч лет развивались, в итоге познали всё, чтобы вернуться в то же состояние, с которого начинали – круг замкнулся! – Смотритель посмотрел на ястреба, мирно сидевшего на постаменте, и тот взвился в воздух.

  – Похоже, он с тобой не согласен! – сказал Валера, наблюдая, как птица описывает круг под самым потолком, словно мышь в поле выглядывает.

  Резкий взмах крыльев, и ястреб, поменяв обличье, спустился вниз уже совой. Валера ждал, что она сядет ему на плечо, но та села на руку идентификатору.

  – Почему птица всё время прилетает к тебе? – с нотками ревности в голосе спросил хозяин совы.

  – Потому что этот идиот, – Смотритель показал пальцем вверх, – доигрался!

  – Ты имеешь в виду Привратника?

  – Ну а кого же? Ты сам видел, что он вытворяет, пытаясь вновь навязать себя дусимам. Думаю, он хочет, используя человеческие тела, вернуть дусимов из высшей тонко-энергетической формы в материальную. Эта твоя птица... она – как отклик нематериального дусима, его ответ на приставания Привратника.

  – Мы называем их 'ярлыками', – сказал Валера, быстро объяснив Смотрителю это компьютерное понятие.

  – Ладно, принято, если тебе так легче. Так вот насчёт совы: она на сегодняшний день – самый прокачанный из всех 'ярлык', который задействует истинного дусима до такой степени, что уже обладает собственным разумением. Жалко, что не настолько, чтобы, к примеру, с нами поговорить, однако достаточно для нехитрого противодействия Привратнику. Дусимы ведь не хотят, чтобы их беспокоили, но плавая там, в своей нирване, совершенно не осознают нависшей угрозы! Однако эта маленькая сова, этот 'ярлык', он что-то чувствует! Потому он и привёл вас сюда, ко мне, и хотя он – только микрочасть разума истинного дусима, но она больше, чем все остальные, и сумела сначала передать тебе то, что видела здесь, а когда ты оказался в нашем измерении, обнаружить моё существование... И потом, во время нашествия фагоцитов Привратника, твоя птичка улетела за мной, чтобы помочь отбить вход и как можно скорее запаять сюда дверь – неслабо помогла, кстати!.. И это всего лишь крохотный осколок интеллекта дусима!.. А представляешь, что будет, если пробудить его полностью?

  – Он уничтожит Привратника?

  – Однозначно. А вместе с ним и меня, а, возможно, и Землю, чтобы уж наверняка никто к нему больше не лез! – Смотритель стал гладить сову, но она выскользнула из-под его руки и перелетела к хозяину.

  – Получается, Привратник играет с огнём? – Валера задумчиво покачал головой. – Почему же он так уверен, что ему ничего не сделают?!

  – Я говорю тебе, что, балдея в нирване, дусимы не осознают опасности, отмахиваясь от приставаний ИскИна, как от мухи, но 'муха' уже нашла место, где незаметно отложит 'яйца', из которых выведутся 'личинки' и начнут жрать дусимов изнутри, а противоядие будет только у Привратника!

  – 'Яйца' будут отложены во время массированного вторжения на Землю?

  – Да, я думаю, он планирует устроить массированную перекачку в человеческие тела такой части дусимов, что, когда они очнутся, уже нельзя будет просто уничтожить или выключить Привратника, не потеряв связь с этой частью. Она останется в материальном мире у него в заложниках, и дусимам придётся договариваться, чтобы заполучить её обратно. И наступит момент торжества: Привратник сможет диктовать свои условия.

  – А люди?! – ужаснулся Валера. – Их души уйдут сюда, а тела будут изувечены!

  – Души, скорее всего, будут сразу перерабатываться, чтобы поддержать перекачку.

  – То есть он будет пускать их на 'паутину'?!

  – Ну, если вы её так называете, то да.

  – Мы должны немедленно этому помешать! – Валера вскочил. – Надо срочно что-то придумать... с чего же начать?!

  – С того, что ты ляжешь и поспишь. Ты всё равно ничего не придумаешь – шариков твоих человеческих не хватит, а я ещё ничего не решил.

19. Битва за выход

  Кире снились отец и мама – молодые и весёлые, а сама она была маленькой и гуляла с ними по парку, а с неба падала 'паутина', накрывая всё: дома, деревья, людей и дорожки в парке искристым серебряным инеем.

  'Мама! Папа! Смотрите – снег!' – воскликнула девочка, зачерпнув со скамейки серебристую пудру.

  'Какой снег в августе, детка, ты что? – рассмеялась мама. – Снег только зимой бывает'.

  'Снег, снег!' – маленькая Кира подкинула пудру вверх, но та не слетела, а растаяла, впитавшись в ладошку.

  Девочка зачерпнула ещё – серебристая пудра не была холодной.

  'Перестань собирать пылищу!' – поморщилась мама, 'снег' падал ей на волосы и плечи, но не таял, как на Кире, а просто лежал, подпрыгивая от каждого шага и постепенно ссыпаясь вниз, на асфальт.

  Отец тоже был весь в пудре – она почти не таяла, сваливаясь от ходьбы, однако несколько хлопьев всё же впитались ему в волосы, и папа стал энергично отряхиваться.

  'Ты чего?' – удивилась мать.

  'Да блестит что-то, как будто пыль графитная...' – он подозрительно осмотрел ладони.

  'Ну, я ж говорю, ты пылищу поднимаешь, Кира, перестань!'

  'Да вроде не испачкался!..' – пожал плечами отец.

  Девочка не хотела злить маму и, оставив полные 'снега' лавочки в покое, убежала далеко вперёд, так что родители почти скрылись за стеной густо сыпавшихся хлопьев. Прыгавшие на газоне воробьи и сидевшие на деревьях вороны то и дело встряхивались, стремясь сбросить серебристую пудру, и только люди шли совершенно спокойно, будто не замечая 'снегопада', но Кира не удивлялась – с точки зрения ребёнка взрослые часто вели себя странно. Она привыкла и не обращала на них внимания, тем более что метрах в пяти впереди умывался, сидя под кустом, серый кот – это куда как интереснее, чем мерный шаг скучных родителей за спиной. Хлопья падали на его пушистую шубку и тут же растворялись в шерсти. 'Кис-кис-кис!' Кот замер, жёлтые пятаки глаз уставились на девочку. 'Киса!' – Кира протянула руку, кот вскочил и с громким мявком понёсся галопом прочь. Девочка побежала за ним, но земля вдруг закачалась и ушла из под ног, так что все внутренности разом ухнули вниз, и Кира, вскрикнув, проснулась.

  – Кошмар? – поинтересовался Смотритель.

  Он сидел возле сдвинутого в сторону постамента, ковыряясь в маленьком латунном тельце членистоногого робота. Рядом стоял прозрачный куб, раньше битком набитый 'дикими' пауками Привратника, а теперь уже почти пустой – по дну и стенкам сновали всего две ещё не переделанных твари.

  – Да нет, – ответила Кира, садясь на полу и оглядываясь, – все остальные ещё спали. – Так... 'паутина' приснилась: я маленькая, а она прямо с неба, как снег, падает, и видят её только птицы, звери и я, а все остальные люди не замечают. Отцу только что-то показалось, да и то ненадолго.

  – Возможно, так и было, – сказал Смотритель, ставя на робота заклёпку. – А ты думаешь, откуда взялись твои способности, позволившие стать выдрой? Привратник много чего экспериментального через канал сыпал, и открывал его где угодно, прежде чем не пришёл к выводу, что надо заставить способных людей в одно место стянуться... – Он опустил паука в своё хранилище и закрыл его крышкой – из колодца слышалось шуршание песка по железу.

  – Хочешь сказать, это не сон, а воспоминание? – Кира погладила своего волка: почувствовав пробуждение хозяйки, он поднялся на ноги и теперь стоял, отчаянно зевая и мотая головой из стороны в сторону – словно пытался стрясти прицепившуюся дрёму.

  – Скорее всего, – протянул Смотритель и, просунув руку прямо через стекло, выхватил из прозрачного куба следующего робота.

  Последний оставшийся там паук бросился следом, но для него стенка оказалась непроницаемой, и звонко стукнувшись о стекло, робот свалился на спину, суча лапками.

  – Дуреют, когда башкой в стенку врезаются, – прокомментировал Смотритель.

  – Разве у них есть башка? – усомнилась Кира, глядя на плоскую латунную каплю с ножками.

  – Ну, можно было сказать: 'Попытка обойти защиту приводит к сбоям в работе местного управляющего центра микроробота', только зачем? Смысл ведь один, но про башку – гораздо зримее.

  – Согласна, – усмехнулась Кира и, наблюдая, как Смотритель вскрывает пауку спинку, спросила: – И много их ты уже перевербовал? Сколько их там, у тебя в хранилище?

  – Небольшая армия, – уклончиво ответил идентификатор тел, и Кира подумала, что он ей отчего-то не доверяет.

  – С Привратником сразиться – хватит? – попробовала она зайти с другого конца.

  – Ну, если разобрать все механизмы здесь, – он обвёл рукой зал, – в убежище, и если ещё вы мне поможете... то должно хватить... наверное.

  – А почему так мало энтузиазма? – удивилась Кира. – Ты же сам тут вопил, что навеки заткнуть Привратника – мечта и цель всей твоей жизни!

  – Ключевое слово 'жизни', – качнул головой Смотритель, заклёпывая переделанного паука. – Уничтожив Привратника, мне надо остаться в живых.

  – Нам всем надо остаться в живых!

  – Нет, ты не понимаешь: я ведь его часть! Пусть с собственным интеллектом, сумевшая скрытно обособиться так, что он меня не видит, но всё равно я – часть Привратника. Убить его – значит отпилить сук, на котором сижу!

  – Брось! – не поверила Кира. – Да за те годы, что ты тут торчишь и копишь армию, ты стопудово придумал, как соломки под этим сучком подстелить!

  – Придумал... – усмехнулся Смотритель, грубо метнув заклёпанного паука в колодец и с шумом бросив сверху крышку. – Я-то придумал, только времени не хватило...

  – Две тысячи лет, блин! И тебе не хватило?!

  – Намекаешь, что не времени, а интеллекта? – Он злобно рассмеялся, не слушая возражений. – Может, ты и права! Привратник, скотина, оказался сообразительнее, а мне тупо не хватило ума!

  – Чего орёте-то? – подал голос разбуженный воплями Валера – он сел и сова, мирно дремавшая у него на боку, взлетела.

  Смотритель задрал голову, провожая её взглядом. Бластер с удивлением воззрился на напарницу, но она только развела руками, возведя очи к небу. Птица меж тем описала под потолком круг и спустилась вниз, но не к хозяину.

  – Какого чёрта ты прилетаешь?! – вдруг возопил Смотритель, грубо схватив севшую ему на руку сову за лапы. Она ухнула и, мгновенно превратившись в ястреба, принялась яростно клевать своего пленителя, но тот, казалось, этого вообще не заметил. – Какого чёрта ты ко мне прилетаешь, если ни хрена не можешь понять, что мне надо?! – Второй рукой схватив ястреба за шею, он принялся трясти птицу так, словно хотел сделать из её внутренностей однородный коктейль.

  – Ты чего?! – ошалевший Валера попытался вскочить, но его так мотнуло, что он ударился о стену и упал, тело стали сотрясать судороги.

  – Перестань! – Кира бросилась напарнику на помощь. – Не трогай птицу, ты убьёшь Бластера!

  Оставив бьющегося в конвульсиях парня, она попыталась схватить вошедшего в раж Смотрителя за руки, но тот был слишком высок, так что она только напрасно подпрыгнула, пытаясь дотянуться до клокочущего ястреба, из которого серебристыми брызгами летели перья. Второго прыжка сделать не удалось, потому что в ногу вцепилась гончая. Заорав от боли, Кира стала второй ногой лупить робота по горящим красным глазам, но не удержалась и упала на спину. Собака тут же обрушилась всеми четырьмя лапами ей на грудь, да с таким остервенением, что из лёгких разом вышел весь воздух, а рёбра, казалось, взорвались, проткнув тело острыми осколками. Железные зубы щёлкнули в сантиметре от лица, но не достали: очнувшийся от лечебного сна медведь сорвал робота с жертвы и со всей силы шмякнул об пол – с гончей полетели заклёпки, и одна из пластин оторвалась, открыв доступ внутрь.

  Собака вскочила и с воем бросилась на обидчика. Кулак медведя встретил её в воздухе, угодив точно под пластину и выбив из гончей целый сноп искр. Собака упала на бок, и Владислав наступил ей на горло, не давая подняться.

  – Отпусти птицу, не то я оторву ей голову! – проревел медведь, удерживая сучившую когтями по полу гончую.

  Но Смотрителя, похоже, не волновала судьба собаки, его уже вообще ничего не волновало, кроме овладевшего бешенства: отбиваясь ногами от кусачего Кириного волка, он держал полупридушенного ястреба за ноги и со зверством лупил его головой о постамент, приговаривая: 'Ты же ни хрена, тупая скотина, не понимаешь! ни хрена! ни хрена!'. Гончая вывернулась из-под ноги медведя и прыгнула, норовя вцепиться зубами ему в горло. Владислав успел перехватить её в воздухе, но не удержался на ногах, и оба полетели на пол, схлестнувшись в жестокой драке. Валера в это время бился затылком об пол, и изо рта его шла пена.

  Кира, не в силах ему помочь, отозвала своего волка, который не мог нанести существенный урон Смотрителю, а только всё время получал ногой по морде, и в отчаянии огляделась, ища хоть что-нибудь, что могло сойти за оружие, но все инструменты оказались попрятаны внутрь постамента, куда доступа не было. Зато был закрытый крышкой колодец, который Смотритель ещё не успел задвинуть сверху постаментом, и Кира, хромая на укушенную ногу, метнулась туда. Отщёлкнув замки, она сорвала с колодца тяжёлую крышку и, с криком: 'Отпусти птицу, сволочь!', обрушила её взбесившемуся идентификатору на спину, сама повалившись следом.

* * *

  Смотритель растянулся на полу, ястреб вырвался и с громким клёкотом взмыл под потолок, откуда дождём посыпались серебристые перья. Валера затих, Кира перекатилась подальше от сумасшедшего хозяина гончей и завозилась на полу, пытаясь встать, – но это было трудно. В груди горел огонь от удара и без того поврёждёнными рёбрами о крышку, прокушенная нога пульсировала от боли, отказываясь сгибаться. Сев кое-как на одно колено, она, задыхаясь, следила, как медведь всё же сумел побороть гончую и, придавив всем телом к полу, ковырялся в её разорванном боку, когтями выдирая оттуда латунные ошмётки. Собака, дрожа и завывая, конвульсивно дёргала лапами.

  Со стороны открытого Кирой колодца нарастал шорох миллиона песчинок, бивших по железному листу: первые пауки с заклёпками на спине уже выползали наверх, разбегаясь в разные стороны, покрывая пол, стены, спеша к коридорам, чтобы освободить дорогу для новых собратьев, волнами низвергавшихся из колодца – их там были тысячи! Схватив одного из бегущих мимо пауков, Кира оторвала заклёпку и вылила содержимое тельца себе на ногу – та сразу стала сгибаться, да и дышать сделалось не в пример легче. В это время на голову и руки приземлились первые серебристые перья, заставив вдруг почувствовать то, что Кира уже испытывала раньше, но, попав сюда, позабыла. Она ощутила 'поводок' и своего волка так, как это бывало на дежурствах в метро: сначала перед глазами замельтешили чёрные точки – ручной Дус выходил, чтобы вступить в контакт с диким подселенцем, а потом по спине побежали мурашки. Кира ничего не делала, но при этом ясно чувствовала, как ослабевает контроль над Дусом. Её волк, до того спокойно зализывавший раны от сапог Смотрителя, вдруг вскочил и бросился к хозяйке. В голове 'застрекотали кузнечики', волк взвился вверх и, прыгнув хозяйке прямо на грудь, исчез.

  Киру прошила огненная молния, заставив выгнуться, царапая руками грудь, потому что внутри всё словно спеклось от жара и не пропускало воздух. 'У меня же нет тела, почему я не могу вдохнуть?' – мысль мелькнула и ушла под напором нереальной, но ясно ощутимой и очень горячей крови. Она рванулась по жилам в несуществующие мышцы, которые распухали, как настоящие, и Кира, сумев наконец вдохнуть, с громким рёвом упала на четвереньки и услышала, как в ушах отдаётся скрип меняющих форму костей. Кожа на загривке вспучилась и лопнула, выпуская наружу жёсткую серебристую шерсть, челюсть свело дикой судорогой, зубы выросли и заострились, ртутно блеснули мгновенно вытянувшиеся клыки...

  А спустя ещё пару мгновений, боль с жаром прошли, Кира поднялась с четверенек и увидела, что Владислав тоже изменился: стал ещё выше и теперь вообще мало походил на человека, превратившись в громадного, но гибкого зверя, который лишь отдалённо напоминал медведя. Но глаза его остались теми же прозрачными ледяными кристаллами. Он больше не прижимал к полу гончую – она стояла рядом и вовсе не выглядела побитой, а напротив, полной сил и энергии – пластины и заклёпки исчезли, всё тело сделалось гладким, стремительным, живым и серебряным. Догадаться, что это тот самый робот-пёс Смотрителя можно было только по горевшему в глубине зрачков знакомому красному огню. Сам Смотритель внешне никак не изменился: сидел на полу, потирая ушибленную спину и растерянно озираясь вокруг: видно, никак не мог оклематься от неожиданного удара тяжёлой крышкой.

  А перья всё падали и падали сверху, хотя сама сова больше не нарезала кругов под потолком, и при взгляде на Валеру сразу становилось понятно, куда она делась. Вместо лежавшего на полу бесчувственного парня с пеной вокруг рта, в середине круглого зала стояло существо с ястребиным взглядом на полусовином-полузверином лице, именно лице, а не морде, потому что на нём каким-то невероятным образом ясно угадывались Валерины черты. Существо повернулось и, взмахнув серебристыми руками-крыльями, мгновенно переместилось к Кире – не птица, не зверь и не человек, а нечто новое – могучее, быстрое, способное менять форму прямо в движении.

  К этому времени Смотритель наконец пришёл в себя и осознав то, что видит, воскликнул:

  – Чёрт, я всё-таки сделал это!

  – Что это? – подала голос Кира, рассматривая собственное изменившееся тело.

  – Я подвигнул дусимов увеличить ответную часть... – пояснил ушибленный идентификатор. – Прокачать 'ярлыки', как вы это называете.

  – И поэтому мы так изменились? – спросил Валера.

  Несмотря на отсутствие привычной артикуляции, все произносимые и им, и Кирой слова были слышны и понятны.

  – Не только мы! – сказал Владислав, показав на гончую и продолжавших вылезать из колодца пауков.

  Маленькие членистоногие проныры тоже менялись: стоило падавшему сверху перу их коснуться, как заклёпка на спине исчезала, а сам паук становился текучим, ртутного цвета живчиком, способным перемещаться бесшумно и во много раз быстрее, чем раньше. Шум сыпавшегося в железное ведро песка стих, а серебристые перья всё продолжали планировать в воздухе, опускаясь прямо в открытый колодец.

  – О нет! – вдруг возопил Смотритель, бросаясь к своему хранилищу. – О чёрт! – Он метнулся назад, схватил крышку и, разметав ею готовые опуститься на дно дыры перья, закрыл колодец.

  – Поздновато ты спохватился! – заметил Валера, показав на кишевший пауками зал. – Все твои роботы уже снаружи.

  – И хорошо! – буркнул Смотритель. – Перья, по-моему, им только на пользу, смотри, какие шустрые стали.

  – Что же ты тогда закрывал? – осведомилась Кира, плавным прыжком перемещаясь к колодцу.

  – Не трогай крышку! – рявкнул Смотритель и попытался оттолкнуть её от хранилища, но теперь, с новым телом, это было не так-то просто.

  – Что у тебя там? – промурлыкала Кира. – Покажи!

  – Всему своё время! – бросил Смотритель и вдруг замер, прислушиваясь. – Чёрт! О чёрт, чёрт, проклятье!!

  Сверху раздавались удары и скрежет.

  – Фагоциты снова вскрывают дверь, – спокойно констатировал Владислав. – Ну и что? Раз отбились и снова отобьёмся, чего ты испугался?

  – Между нападениями прошло слишком мало времени, значит, это не обычная автоматическая реакция на тот бедлам, что я тут, разозлившись, устроил. Я добился от дусимов увеличения ответной части, но это не прошло незамеченным. Привратник заволновался и теперь постарается нас зачистить вручную – да так, чтобы и мокрого места не осталось, глядите!

  Последние перья упали на мелких роботов, и те стали объединяться штук по пятнадцать, превращаясь в серебристые подобия гончей – собаки получались меньшими по размеру, зато гораздо более зубастыми, когтистыми и резвыми. Едва ощутив свои лапы, паучьи псы, не дожидаясь никаких команд, устремлялись к проходам и мгновенно исчезали в коридорах лабиринта.

  – Придержите меня за ноги! – бросил Смотритель и, снова открыв хранилище, свесился в колодец. – Пожалуйста!