Текст книги "Город Дождя(СИ)"

Автор книги: Ольга Манскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Религиозные общинники выделялись на общем фоне. Их лица были серьезны. И все они были одеты в камуфляж, вооружены и подтянуты. Самым главным среди них был Антонов, человек средних лет, волевой и подтянутый.

После искреннего рассказа Генриха о том, что творится в городе: о хакерах, торговцах, Тараканове и Золотусском, – засидевшиеся здесь, в небытии, и воспрянувшие духом при виде новых возможностей люди почувствовали дыхание чего-то нового, зовущего. Дыхание свежего воздуха, романтики предстоящей борьбы. Генрих им всем предложил выйти на поверхность и присоединиться к восстанию.

Большинство было согласно присоединиться к борьбе под началом хакеров Ростова. А решение за всех в этом изолированном мире принимало большинство проголосовавших.

Сразу же Рай превратился в комплекс, служащий для боевой подготовки.

– Мы не подпольные крысы! Утром все, включая женщин и детей, выйдут на улицы города! Детям и кормящим женщинам наши новые соратники предоставят убежище на складах оружия и в торговых резиденциях, а мужчины и все, кто пожелает к ним присоединиться, вне зависимости от возраста и пола, выступят с нами! Все желающие получат оружие у хакеров, если только имеющегося здесь на всех не хватит! Но применять его будем лишь для обороны. Повторяю: только для обороны – себя или своих товарищей! – раздавался голос Антонова, главного человека среди революционно-религиозной общины искателей веры.

Оружие, кроме давних запасов реввоенсовета, отыскалось в тире, на складах охотничьего магазина и в воровском притоне, разогнанном сегодня реввоенсоветом. Притон отыскали неподалеку от взорвавшегося во время похода Шнобеля и Барабашки универшопа, после их рассказа обо всём Петрову и Антонову. Об этом притоне, как оказалось, знали некоторые "протрезвевшие" недавно нарики.

Раненных, которым была оказана медицинская помощь, необходимо было забрать с собой и доставить на безопасную территорию города, не оставив на "Дороге" никого, кроме незжей. Поскольку порешили если уходить, то всем и сразу. По договоренности с Генрихом, увозить их решили срочно, ранним утром, на "летающих тарелках" от ближайшего парка. После примерной переписи присутствующих, Антонов доложил Генриху:

– Нас всех оказалось чуть менее четырех тысяч человек – взрослых и годных к бою. И около тысячи пятисот – тех, кто не подходит по возрасту или здоровью.

– Больных, раненых и женщин с маленькими детьми мы отправим в торговые резиденции Крысы, Борова и дяди Оси. Остальных, которые хотя бы могут перевязывать раны, подавать и расфасовывать ящики, готовить – в подпольный склад с техникой и оружием. Он пока находится под землей, но вскоре мы приведем его в боевую готовность – и он, благодаря действующему механизму, вскроется и окажется под открытым небом. С него взлетят вертолеты, и танки поедут по городу. Сейчас над этим местом наличествует холм и городская мусорная свалка, – сообщил Генрих.

Камуфляж, всяческая плотная "джинса" и ботинки в универшопах были разобраны, вынесены все медикаменты и даже простыни – чтобы в дальнейшем использовать их в качестве бинта.

– Осталось решить, как будем выходить: через немногочисленные узкие проходы, или же взорвем выход, некогда зацементированный снаружи? – поинтересовался Петров.

– Если бы не более поздние постройки, наверху, вплотную к выходу, ещё можно было бы решать этот вопрос. А так – пострадают люди. Однозначно, через лазы – и потому начинать нужно как можно скорее. Просачиваясь в город, смешивайтесь с праздношатающимися ночными толпами и потихоньку двигайте в нужном направлении – главное, правильно распределиться по разным проходам и соответствующим им маршрутам движения, следуйте схемам! Женщины и дети пойдут со мной через проход магазина игрушек, раненных оттуда же вынесем, чуть позже – и у парка сядем с ними в наши "невидимки" по очереди, не привлекая лишнего внимания. Получается, оттуда развозим около пятисот человек, по пять человек на машину, всего машин – шесть, не волнуйтесь, не торопитесь. Изображайте, что просто там гуляете. Повальная проверка документов, аресты и пропускная система на улицах начнется позже, и будет связана с зачисткой города в связи предстоящей коронацией Штыка, – пояснял Генрих. – До семи – восьми утра нам надо быть на местах назначения. Точка назначения для тех, кто двинет через магазин игрушек – Батайский район Ростова.

– Остальных – сейчас распределю на оставшиеся проходы, вылезать будете без суеты. Первый проход – пойдет с Рольфом, вывезем всех на военный склад, за вами приедут на бронетехнике. Второй проход – со мной, двинемся пешком в резиденцию Крысы, в Северном массиве, следуя карте. Третий проход – пойдут с Петровым в Батайский район, по подземке, следуя карте подземки. Она будет выдана вам. Четвертый проход – идут со Шнобелем в Юго-Западный массив, тоже – подземкой. Не суетитесь! Никого здесь не бросим. Добирайтесь наверху самостоятельно или группами. Началось, друзья! – заявил Антонов, сверяясь с картой и планом Генриха. И продолжил пафосно: – Я всегда верил в исход наверх. Потому что человеку нужна цель. Но мы боялись: боялись репрессий, боялись стать наверху людьми второго сорта, боялись быть схваченными и стертыми... Но теперь всё позади! Впереди только выход, свет! Мы сразимся и за свою свободу, и за свое право называться людьми, и за право жить под солнцем!

– Комиссар Антонов! – обратился Барабашка. – Я знаю текст "Марсельезы"! Только мелодию на гитаре подберу – и заряжу там, на площади перед Пирамидой!

Петров улыбнулся.

– Хочешь сказать – на серьёз меня больно пробило? Революционера из себя корчу? Или – проверка на адекватность? Победим – перестану командовать. А пока – переходишь в мое подчинение! Должен же кто-нибудь...

– Я понял, Антонов! Барабашка – отныне твой друг! Перехожу в полное твое подчинение.

– Как зовут Королеву? – спросил в этот момент у него Шнобель.

– Лиза, – ответил он, чуть замолчав грустно. – Её зовут Лиза.

– Берешь Лизу – и всех раненных – на себя. Следи за доставкой их к парку, и чтобы – не всех скопом. Про одного, если полисы заприметят, еще можно лапши наварить, а про целую палату на прогулке...

– Понял. Ох, и много же у меня Начальников. Давно, кстати говоря, не было. Вот потому я вас пока и люблю! – хихикнул Барабашка. – Будь спок, Шноб, – уже более серьезно добавил он. – Проверю, чтобы всех до одного, всех больных и раненных, вывезли отсюда.

– В Батайский район, – уточнил Пещерник.

– Угу.

– Эк, их проняло всех, – шепнул Шнобелю в сторонке Рольф. – Подействовал гипнокристалл, подействовал!

– А кто бы сомневался, – тоже тихо, ответил ему Пещерник.

Глава 5. Шнобель, Барабашка и Пёс.

Все экраны телексов на всех каналах в эти часы показывали одно и то же.

По мягкому ковру в здании мэрии, известном жителям Ростова, как "Торт", ступал новый мэр. Под аплодисменты слезливых дам, под треск видеокамер и хлопки пробок шампанского. И под гимн "Здравствуй, Город Солнца!" Лица приглашенных лизоблюдов и попс-див сохраняли умилённое выражение. Аплодисменты всех нынешних паразитов-приживал были на редкость искренними и радостными: они уже предчувствовали скорую коронацию – а за ней и шикарный стол, ломившийся от яств, вина и сладости на десерт, и свои памятные подарки в честь знаменательного события...

А в это время все близлежащие к "Торту" кварталы города были сплошь оцеплены отрядами полиции... В гипершлемах, с бластерами и дубинками. И никому из простых граждан нельзя было появляться здесь, на близлежащих улицах. Мэр города ехал, сопровождаемый эскортом из литл-бусов класса "сфера", по девственно пустым улицам, без сопровождения овациями и криками приветствий.

Даже проезжая по этим пустынным, безлюдным улицам, он всё равно боялся. Он знал о том, что происходило вчера. О том, что стало неожиданностью для всех властей города...

"Началось, – думал мэр. Что это – лишь начало, было ясно даже ему, никогда не интересовавшемуся мнением народа о своем правлении. – Сколько лет – нет, десятилетий – город не потрясали политические лозунги... Последняя буча, помнится, была лет сорок тому назад. Информация о ней пылится под грифом "секретно". Оппозицию тогда задавили. И загнали, как крыс, в подполье. Вместе с ошивавшимися там вечно наркоманами и преступниками, ставшими на "Дорогу", их загнали в подземелье... А позже, и вход туда заложили. И уничтожили все их документы, этих оппозиционеров. Будто и не было этих людей никогда".

Ступая по красно-желтому ковру в шахматную клеточку, проваливаясь в его глубокий ворс, открывая Золотые Врата, чувствуя положенную на свою голову корону, пожимая руки приветствовавших его гостей и принимая поздравления с кислой ухмылкой – всё время он, не переставая, продолжал затравленно вспоминать о беспорядках на улицах.

"Я плохо что-то себя чувствую сегодня, – думал мэр. – И сердце пошаливает, и нервы. Вечером надо вызвать Профессора и Лилойю с успокаивающим массажем. Моя работа становится небезопасной, того и гляди, пырнет какой-нибудь отъявленный революционер из молодых. Артисты все они. Продажные шкуры... Кто их заказал? Кому они служат? Все политики – лишь куклы. Кто кукловод нынешних демонстрантов? Народ ведь в городе тих и безвреден. Мне об этом всегда сообщали средства массовой информации, проводившие тесты. Значит, есть тайный враг, финансирующий предприятие", – от волнения и жары нос мэра покрылся испариной.

– Феогнид Соломонович! Вам плохо? – подскочил к нему из первых рядов Гондурас, всегда бывший на побегушках.

– Здесь душно. Включите ещё дополнительные кондиционеры.

– И кондиционеры, и фибры работают на полную мощь.

– Тогда...Поменьше выступлений, и скорее в банкетный зал... Где я бы мог, наконец, присесть!

– Хорошо, Феогнид Соломонович! Я шепну ведущим.

А возле Пирамиды уже бушевала толпа. Ликующая от того, что в городе нашлись, наконец, лидеры. И можно было теперь опереться на плечо соседа и сказать ему всю ту наболевшую правду, что копилась годами... Что всегда отягощала сердце.

Люди смеялись и плакали, пели и обсуждали политику, скандировали громко: "Свободу заключенным в КПЗ, свободу Отцу Даниилу!"

Гипнокристалл на самый верх Пирамиды, ящерицей просочившись мимо столоначальников, охраны каждого из её ярусов, водрузил лично Рольф.

– Мы тоже умеем играть в эту игру! – подмигнул он Шнобелю. Который увидал Рольфа снова в толпе. После того, как тот уходил "на дело"... И, приблизившись, словно задал ему безмолвный вопрос.

– Всё получилось! Порядок, – ответил на этот не высказанный вопрос Рольф.

Основные силы полиции были брошены в эти часы только на защиту мэрии и оцепление окружающего района. А люди Золотусского пока не подключились, так как их шеф был в обиде на Тараканова и не чинил демонстрантам препятствий. Он даже не против был бы отдать им в руки правительство: Феогнида Соломоновича. Который находился под попечительством его теперешнего врага... И выйти на сцену действий после: взять власть в свои руки, назначить своего ставленника, и расправиться и с "беспорядками", и с демонстрантами, наведя свой "порядок". Новый порядок.

"Ничего, эти от меня потом никуда не денутся. Всех сотру. В свое время", – возможно, думал руководитель серых.

Тем временем, толпа всё прибывала, и постепенно становилась реальной силой, напоминая о тех временах в прошлом, когда люди на этой земле могли выражать свое недовольство правительством, только окружая что-либо "живым кольцом". Иной управы здесь обычно не предоставлялось...

Всегда далека от народа тоталитарная власть... А страна с такой властью – та самая "рыба", что "гниёт с головы"... И только когда метастазы этой головы полностью парализовали еле живое тело, вспыхнул бунт. Конечно же, "бессмысленный, кровавый и беспощадный". А какая ему была альтернатива? Продолжать медленно агонизировать до полного издыхания? Каковой была альтернатива для собравшихся здесь людей? Жить в постоянном страхе, в нищете, ненавидя друг друга, вырывая у окружающих жалкие крохи пропитания, заживо сгнивая телом и душой?

Критическая масса толпы уже снесла защёлку, после которой не было возврата, а есть только движение к свету: всё равно, реальному ли, воображаемому... Уже было всё равно, что будет с личной репутацией, карьерой... Даже с телом, потому что – в противном случае, уж точно, не будет ничего. Только серое бессмысленное существование в общем загоне, где правила игры с каждым днём становятся всё идиотичнее...

– К свету! – воззвал кто-то в толпе.

– Товарищи! Единым потоком, соединяющим цепь от края до края, растянемся до КПЗ, что находится рядом с Ростовским Собором... Мы требуем освободить невинно пострадавших от репрессий! – взяв рупор, провозгласил в толпе неподалеку от Шнобеля кто-то из хакеров.

– Свободу гражданам города! Нет закулисной политике и стяжательству! Открытое решение всех вопросов дня! – донёсся издали голос следующего активиста.

Вскоре тюрьма была взята. Отец Даниил и другие заключённые были освобождены и встречены цветами и аплодисментами. Немногочисленные и растерянные полицейские этого района города, не получившие никаких указаний на этот счет от начальства и не знавшие, как себя вести в случае движения в эту сторону многотысячной толпы, были просто сметены ею, а некоторые выбросили каски и влились в ряды народа. С ними начали брататься и «фоткаться» простые граждане, оказавшиеся поблизости.

– Слышь, Коль, оказывается полисы – такие же люди, как и мы! Понял? Этих не бей! Они – с нами! – раздалось в толпе.

Кто-то рассмеялся.

– Слушайте песню про гниду Феогнида! – неслось издали.

Шнобель стал протискиваться в сторону, где на краю дороги стоял растерянный Отец Даниил с огромным букетом цветов, подаренных ему теми, кто его освобождал. Приблизившись к Отцу Даниилу, Шнобель поздоровался и сказал:

– Надо нам с вами свернуть на боковую улицу. Над толпой невидимо курсируют летающие тарелки. Если заметят нас, то подкинут, куда надо.

Увидев недоуменный взгляд Отца Даниила и его приподнявшуюся левую бровь, Шнобель уточнил:

– Я имею в виду машинки от Дяди Оси...

Отец Даниил улыбнулся:

– А! Я просто не в курсе смены терминологии. Что здесь происходит? Я сижу себе спокойно в камере, молитву творю, думаю о вечном... А здесь – такое. Сюрприз!

– Тут происходит революция. В одном отдельно взятом городе. И, я думаю, что всё уже закрутилось – и вполне обойдется здесь, в центре, уже и без нас с вами. А нам нужно в монастырь. Вы успокоите монахов и приготовитесь с ними к завтрашнему дню. Самое важное для города, в действительности, случится завтра.

– Да, завтра – день икс... Подумать только, что изначально мы затеяли всю эту бучу лишь для того, чтобы Кролас и Линда могли под шумок улизнуть из Города... Красиво – нечего сказать!

– А по-другому с Таракановым не выйдет! У него всё здесь схвачено, за всё проплачено...Надо вначале взмутить это гнилое болото. А узнав, что мы тут ради его побега развернули – Иоганн будет рад! Ничего – и перезимуем, и лапти свяжем.

– Чего?!

– Это – присказка такая, одного из коллег Кроласа. Журналиста Дорга. Я эти присказки когда-то коллекционировал. Уж больно смешные! Меня ими Крол снабжал. Эта, мною цитируемая, означает: всё будет гуд!

– А как там ваш друг Кролас, он точно жив?

– Вран сообщил, что Кролас недавно очухался. И потому, отправили мы нашу птичку к Оливеру, а Оливер – у дяди Оси.

– Ну, дай Бог! – и отец Даниил размашисто перекрестился.

Генрих, доставив Отца Даниила в монастырь на своей летающей машинке и обсудив с ним некоторые детали планов на завтра, вместе со Шнобелем отправился затем к дяде Осе.

– Петров, Антонов и другие ребята из реввоенсовета Новой Церкви и без нас баррикады по-свойски организуют. А наша задача – заняться теперь своим делом. Это вся заварушка под Пирамидой – только присказка и отвлечение внимания и сил. А главное – это тромбануть купол, изолирующий город от высших энергий. Тот купол над городом, что создает институт Тараканова. А также, нам предстоит задать перца Золотусскому, – сказал Генрих.

– Я догадываюсь, что Тараканов наверняка зол на Золотусского. Быть может, даже считает, что заварушка в городе – его рук дело. И про день икс он в курсе, и про то, что этот клон важен для Золотусского... Похоже, он для него – важнее всего в жизни. Он даже на то, что в городе происходит, не много обращает внимания, судя по всему.

– А потому, битва гигантов, скорее всего, состоится завтра. Они будут воевать за клон.

– Клон назначено доставить к Золотусскому в десять? Я так полагаю...

– Могли и переиграть... Назначить другое время. Но день – вряд ли. Золотусский явно затаился, не действует в городе. Явно чего-т ожидает. И нужно будет, именно завтра, Кроласу отключить аппаратуру Тараканова... Как только сам профессор отправится воевать с Золотусским. И в этот же момент кому-то надо быть внутри бункера Золотусского... Чтобы синхронно отключить там главный его компьютер. Тогда Золотусский не сможет задействовать свои мощные военные силы. Вран мне начертил подробную схему, как пробраться в бункере в то помещение, где находится главный комп Волка (так зовёт Золотусского Тараканов)... А также, где находится компьютер, за которым сидит некий старикан, который осуществляет вход в систему с помощью ручного управления, в то время как Золотусский – часть компьютерной системы. Образно выражаясь, кнопка входа в систему находится всегда в его голове... После того, как будет отключена аппаратура Тараканова, люди Крысы прорвутся в его "пансион", а люди Борова и люди дяди Оси вырвутся на ту сцену действий, которая развернется возле Логова. И ввалят: или таракановским, или – серым. То есть, тем из них, кто выйдет победителем в их драке.

– А о "начале конца" всем нашим будут сообщать особенно менталочувствительные люди, так я понял. Именно они почувствуют, что купол над городом снят. А их – достаточное у нас количество?

– Несомненно. Их много не только среди монахов, но и среди бывших нариков "Дороги". Кстати, в какое подразделение торговцев был направлен твой друг Барабашка? Я не отследил эту тему.

– Он вместе с ранеными, в госпитале, оборудованном на вилле дяде Оси. Вместе с Псом, кстати говоря. Моей собакой, которая меня ждет. Обзавелся вот... Нежданно, негаданно. И Барабашка, и Пёс сейчас, несомненно, повстречаются с нами.

– И врана, и мальчика завтра я возьму с собой. Они должны быть неподалеку от ИНЛП, так как связь с Кроласом нестабильна, идут ментальные помехи... Город раздирают противоречивые чувства его жителей. Вран и Оливер будут курсировать завтра вместе со мной над городом в летающей тарелке.

– Но и Отца Даниила тоже возьми с собой. Про клон не забывай – священники тоже на всякий случай должны быть наготове. Мало ли что... Вдруг, и правда, клон заполнят те, чье имя легион...

– Отец Даниил, возможно, полетит с Рольфом. Я – только с Кроласом и враном. Если потребуется, летающие тарелки смогут забирать раненых. И в каждой летающей тарелке, кроме моей, будет монах, обученный экзорцизму. На всякий случай... Обязательно! – заверил Генрих.

– Хорошо. Я так понимаю, мне осталось только одно: ознакомиться со схемой, что начертил вран... Бункера Волка. И – завтра в путь?

– В общем, да. Если согласишься. Ты ведь там уже бывал...

– Но теперь – путь будет опасней. Я без врана.

– Его частично заменят сапоги-скороходы и шапочка-антиграв... Как полагают торговцы, что их предоставят, они тоже хорошо экранируют...

– Что ж... Это лучше, чем ничего, – улыбнулся Шнобель.

– Привет, Шноб! – обрадовался Барабашка, встретив друга внутри замка-крепости Дяди Оси. Барабашка был причесан, вымыт и даже побрит, к тому же, приодет в чистую одежду. И казался лет на десять моложе того парня, каким был вчера. Он сидел в одной из гостевых комнат Дяди Оси и просматривал газеты. У его ног лежал Пёс. Который, увидев Шнобеля, завилял хвостом, подошел и лизнул его в руку теплым шершавым языком. Шнобель погладил собаку и опустился в армчеар напротив Барабашки.

– Привет! – сказал он задумчиво, – Ты хотел меня видеть?

– Да. Я знал, что вы с Генрихом давно уже тут, и ждал, когда ты выспишься. Я, как ты и советовал, руководил транспортировкой раненых к парку, где была посадка их на летающие тарелки. И был забран с последним из раненых, одним из хакеров. Так что, докладываю об исполнении твоего поручения. Медикаменты мы тоже забрали. Многие сейчас при деле – и я помогал тем, кто остались здесь при раненых. Из наших нариков, пострадавших, все живы. И теперь их здоровье – вне серьезной опасности. К тому же, здесь – просто оазис. Вполне подходящее место для санатория, – хихикнул Барабашка.

Шнобель внимательно посмотрел на него. Белесые брови, слегка курносый нос, светлые волосы, сейчас завязанные в "хвост". Его друг... Он был теперь таким, как раньше. До того, как подсел на иглу – а затем ушел на "Дорогу"...

– И зачем ты хотел меня видеть, Барабаш? Просто – поболтать по-дружески, или по какому-нибудь делу? Я тут ненадолго, так что, если по делу – излагай кратко. А поболтать мне, увы, некогда... Может, встретимся когда-нибудь после, так поговорим, – сказал Шнобель, а сам подумал: "Как жаль, что я ранее не знал о действии гипнокристаллов. Достал бы один – хоть из-под земли... Странные дела: адская таракановская аппаратура – а принесла пользу. То есть, виноваты не сами приборы, а их применение этим пауком?"

– Я знаю, какие у тебя дела и куда ты собрался. Дядя Ося всё мне рассказал. Возьми меня с собой. Мы, бывшие нарики, хорошо изменения ментала чуем. В общем, потому-то с катушек и съехали и на наркоту подсели. Ты же помнишь, как тебе собачка на Дороге пригодилась. Так вот: один нюх – хорошо, а два – лучше. Так же и две головы лучше одной. Правда. Клянусь, что не подведу. Я теперь держу себя под контролем. А здесь в моё отсутствие с ранеными будет всё нормально. Это – моя теперешняя обязанность, следить здесь за порядком, я знаю. Но я передоверил её одному надежному парню. На время.

– Хорошо. Будь по-твоему. Это очень опасно... Но мне действительно, быть может, пригодился бы помощник. И я не хотел сам просить кого-либо идти со мной...

– Шноб, я тебя всё-таки хорошо знаю... Ты никогда не искал приключений – но они всегда сами находили тебя. А я... всегда хотел сделать свою пресную жизнь необычней и ярче. Но у меня всё выходило боком. Но вот, я вновь нашел тебя – и так рад снова играть вторую скрипку в нашем дуэте...

– А найдется здесь два комплекта шапочек-невидимок и сапогов-скороходов, чтобы Золотусский нас не запеленговал в своем логове?

– Конечно! Есть, сколько угодно! И даже собачий комплект имеется, для преданной тебе, верной и проверенной ночью псины.

– Ну, вы, оказывается, и заговорщики! – изумился Шнобель. Затем посмотрел прямо в глаза собаке – и спросил:

– Пёс, ты не тявкнешь? Надо, чтобы никто – не звука. Понял?

Пёс молча кивнул, как показалось. Убрал в пасть свисавший наружу язык, завилял хвостом.

Не только тявкать, но и разговаривать между собой было нельзя – до тех пор, пока они не осуществят намерение. И потому, Шнобель и Барабашка, когда изучали схему, ранее составленную на компе по описаниям врана, побывавшего в бункере в прошлый раз вместе со Шнобелем, заранее договорились о своих действиях.

Затем они наложили план данного участка надземного города на план врана. Будучи под землей, Шнобель видел, что из одного склада в логове наверх шла вентиляционная шахта. Вентиляционных шахт в городе было очень много, поскольку подвальные и полуподвальные помещения были повсюду заняты и представляли собой конторы, склады и магазины. И потому, выходящих наружу вентиляционных труб было множество. И нужно было не перепутать трубу, чтобы не вывалиться внутри какого-нибудь склада, магазина или сауны. Когда Шнобель совместил оба плана, стало ясно, где именно искать выход вентиляционной шахты.

Потом Шнобель загрузил в пластпакет техническое снаряжение. Он уже был в курсе, что изначально разработанные для похода в зону и дающие невидимость приборы(чаще всего, просто одеваемые на голову, лишь животному полагалось закреплять один между ушей, а второй – на спину) в шутку называли шапками-невидимками. А одевающиеся на подошвы антиграв-подушки, иногда именуемыми сапогами-скороходами, могли тоже пригодиться. Для того, чтобы не давить на пол ногами (или собачьими лапами) и перемещаться абсолютно бесшумно.

За час до рассвета – а он летом наступал в городе часов в пять утра – Шнобель, Барабашка и Пес уже были на нужном месте, доставленные на «летающей тарелке» Рольфом – тот заодно осваивал управление. Генрих сидел с ним рядом и руководил процессом.

– Ну... Не сверните себе шею – и будьте с нами завтра, – неожиданно напоследок, уже в спину им, сказал им Генрих напутствие дяди Оси.

– Гуд! – вздохнул и резко выдохнул вместе со словом Шнобель.

Барабашка хотел ответить своим привычным "не ждите – не сдохну", но в последний момент передумал. Несчастливая была поговорка...

Они удалили, отделив с помощью кусачков, стеклопластовый навес, прикрывающий вход в шахту, чтобы туда не попадал всяческий мусор. Потом Шнобель нацепил собственноручно на всех антигравы и "невидимки", и все-таки обмотал собаке бинтом пасть – чтобы пёс ненароком не тявкнул. И сказал, спуская собаку в шахту:

– Пёс! Давай, газуй вперед! Ждешь нас внизу!

Собака поняла, и, запрыгнув в открывшийся лаз, соскользнула в колодец шахты. Антигравы делали её приземление бесшумным и безопасным.

– Если спустилась собака – пройду и я. Я – худой. Хоть и высокий. А ты – и подавно пройдешь. Бледная тень человека. Ну... С Богом! А там – молчок! – и Шнобель начал лезть в шахту вентиляционного отверстия. Повисев немного ногами вниз и держась за край квадратной трубы, ограждающей шахту, он отпустил руки – и нырнул в колодец. Антиграв-подушки не позволили испытать неприятный удар ногами об пол в конце падения. После него спустился и Барабашка. И они пошли, пригнувшись, по довольно узкому и прямому лазу вентиляционного канала. Пес, оказалось, уже выбил хлипкую решетку, которая здесь закрывала выход из этого канала в подвальное помещение и выполняла скорее декоративную, а не защитную функцию. Когда и Шнобель, и Барабашка оказались внутри бункера, Шнобель отыскал на ощупь руку друга и крепко сжал её. Это на языке запланированных ими жестов означало: "Я знаю этот подвал. Он – именно тот, в котором я уже бывал раньше". Затем Шнобель поставил на место решётку, легко попав в нужные пазлы.

Теперь предстояло ждать. Быть может – долго ждать... Не выдавая ничем своего присутствия.

"Тьфу ты, черт", – мысленно выругался Шнобель: красная светящаяся кнопка замигала на потолке, и тут же послышались где-то в конце коридора приближающиеся сюда шаги. На склад ворвались трое серых, освещая помещение фонариками.

Шнобель вжался в пустующий проем между двумя рядами огромных ящиков, придвинутых вплотную к стенке, и привлек за собой Барабашку. Где-то у них в ногах, занимая довольно малое место для такой большой собаки, примостился Пёс, буквально просочившись в незанятое ногами пространство. "Худой и плоский, как трафарет. Бедная псина", – не совсем в тему и к месту подумал Шнобель.

Серые обошли по периметру весь склад, в центре которого, как и по-над стенами, стояли ящики, оставляя лишь узкие проходы. И ушли к выходу – и в коридор.

– Тьфу ты! Опять теплодатчик, фиксирующий изменения, на крысу среагировал! Нет никого, – механическим голосом проскрипел один из них уже в коридоре.

Шнобель оставался по-прежнему между ящиков, только присел на присядки и свесил голову на грудь. Хотел положить руку на голову распластавшейся где-то рядом собаки – но только наткнулся на закрепленный на её голове прибор. Барабашка, скорее всего, сидел тоже между ящиков, чуть ближе к широкому проходу.

Немного погодя, Шнобель подумал, что хорошо, что приборы "серых" не фиксируют изменения в помещении запаха. Вблизи от Пса сильно воняло собачьей шерстью. "Надо, быть может, было озаботиться приобретением шампуни, отбивающей запах собаки. А то я тут задохнусь, наверное", – подумал он. Затем Шнобель невольно погрузился в размышления о том, сколько времени нужно будет ещё прождать. "Всё зависит от того, когда именно Золотусскому намерены привести заказ: капсулу с клоном. Рональд или Генрих на летающей тарелке отследят погрузку около института клонирования. Капсулу с клоном даже сверху трудно спутать с более мелкими и незначительными заказами. С Генрихом над городом будет летать и вран, который сообщит Кроласу, когда будет пора действовать. И как только Кролас вырубит ментальный купол над городом – придёт наше время. Нам нужно будет отключить комп Золотусского, тем самым не дав ему развернуть широкомасштабные военные действия, лишив базу основного тактического оружия. Но, нам надо будет почувствовать ментальное изменение. Причём, находясь в бункере, при значительном экранировании. Удастся ли? К тому же, исчезновение купола над городом станет сигналом и для отряда Крысы, который сразу начнет громить "пансионат" Тараканова... А также, для людей Борова и дяди Оси, которые будут драться с теми серыми, которые полезут отсюда наверх изо всех щелей, чтобы защитить прибывающий клон от таракановских. Но это всё – предположительно. Ведь у противника могут оказаться совсем другие планы и тактика, чем предполагали мы, – размышляя обо всём об этом, Шнобель, как ни странно, слегка задремал. Прямо здесь, в Логове, между холодных, металлических ящиков из-под аппаратуры... Сказалось постоянное напряжение последних дней и ночей.

Глава 6. В карцере.

Кроласу всю ночь почему-то снился Шнобель. То в образе рыцаря с мечом, то в виде мушкетера со шпагой. Он дрался и с драконом, и со скелетами-призраками, и с мертвецами-зомби. А потом снилось что-то ещё... После чего он резко проснулся, будучи насильно вырван из сна.

И его пробуждение было воистину не из приятных. Около Иоганна стояли и Тараканов, и Амбер Циммербаум... Они явным образом его изучали.

– Он почувствовал! Я же сказал, что он телепат! – улыбнувшись, сказал Амбер. И Кролас тут же вспомнил сон, который снился ему только что: последним, что ему привиделось, была толстая жёлтая змея. Она приближалась к нему всё ближе и ближе; и, когда змея готовилась прыгнуть на него, Кролас во сне заорал. И, конечно, сразу проснулся.

– Зачем вы, молодой человек, вчера выходили из отделения – и где вы были? – задал ему вопрос Тараканов.

Иоганн подумал о том, что, по-видимому, медсестра вчера сделала запись в журнале и о его "болезни живота", и о его походе на другой этаж. И даже, быть может, обнаружила, что к профессору Кроласа вовсе не вызывали.