Текст книги "Город Дождя(СИ)"

Автор книги: Ольга Манскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Раздался второй звонок.

– Поторопитесь, молодой человек! – докучливые санитарки выгоняли всех из комнат и направляли к дверям.

Кролас потек в общем потоке, вместе с собратьями по несчастью.

За портьерой оказался большой банкетный зал со столом посередине. Стол был накрыт по-праздничному. На нём стояли подсвечники со свечами. Приглядевшись, Иоганн заметил, что эти массивные подсвечники были прикручены к столу. Стол был без скатерти, и отлакирован до блеска. Блюда и торты, стоявшие на столе, были просто гигантскими.

Люди, прибывавшие в помещение, по всей видимости, были не только пациентами этого этажа; другие выходили из бокового прохода. И, поскольку оттуда же заявился и сам Тараканов, то, по-видимому, за боковым проходом был спуск, лестница. Аппартаменты самого Тараканова, как знал Кролас, были на втором этаже.

То ли санитары, то ли охранники – все, как на подбор, плечистые и крепкие детины – стояли вокруг стола со всех сторон, ближе к стенам или окнам. Окна, расположенные с двух сторон этого огромного помещения, были зашорены, хотя, как знал Кролас, они выходили в сад. И на всех без исключения шорах красовались виды морских пейзажей. По сторонам от каждого окна, кроме того, развевались от слабого ветерка тонкие газовые шторы цвета морской волны. Стены же в помещении имели приятные абрикосовые, светло-желтые и розовые волны – нанесенные узорами. Вазы на столе имели вид огромных раковин и рыб, а салфетницы – кораллов, медуз и крабов.

– Господа! Я прошу вас всех – присаживайтесь! – громко то ли пригласил, то ли приказал Тараканов.

Профессор, по-видимому, хотел бы сегодня походить на олимпийского бога, но на самом деле явно смахивал на Нерона. В завитом парике, в чём-то среднем между тогой и халатом малинового цвета с позолотой, нафабренный, завитый, с золотым обручем в волосах, с магнитоброшью с черным камнем во лбу, презрительным орлиным взором, носом с горбинкой, надменными губами и властным подбородком он был угрожающ и страшен своей властью над присутствующими. Но у Кроласа он вызывал лишь затаенную ярость. В особенности, когда он заметил, что Линда смотрит на него с восхищением... Да, Линда тоже уже была здесь. Но Кролас не заметил, когда она вошла. Очень много было народу.

"Старый жук! – подумал он о Тараканове с ненавистью. – Похоже, ты с помощью своих проклятых приборов внушил девушке любовь к себе!"

Рядом с Таракановым слева присела совершенно роскошная Лилойя Майева в алом платье с открытой спиной и такого же цвета губами, гармонирующими с розовым румянцем на щеках. Будучи яркой блондинкой веселого нрава, она привыкла вызывать восторг у мужчин и радоваться жизни. На профессора же она посматривала с подобострастным уважением.

Справа от Тараканова стояла девушка с хрупкой пластичной фигуркой, с большими зелеными глазами и каштановыми длинными волосами, в темно-синем с яркими блестками боди и такого же цвета юбко-брюках. Она пока не отваживалась присесть.

– Располагайтесь рядом со мной, Ярита! Я собственноручно налью вам бокал красного вина! – повернулся к ней профессор. Девушка робко улыбнулась.

В это время все проворно начали рассаживаться по местам, стремясь занять место поближе к центру стола. Кролас же, напротив, решил сесть подальше от профессора, но не с самого края. К нему пробирался, заприметив издали, его знакомый Математик. Он, приближаясь, подмигнул:

– Разрешите, молодой человек, я присяду здесь, рядом с вами! Буду вашим гидом по нашему дурдому! – произнёс он весело, довольно громким шёпотом.

На них стали оборачиваться. И математик притих, мгновенно сомкнув губы и сделав строгое лицо.

Банкет тем временем начался: все приступили к активному жеванию.

Кролас обратил внимание на уже знакомого ему Бажана Вагирова. Бесцветный, с длинным утиным носом и маленькими глазками, он сел за столом, с краю. Сейчас Вагиров был не в белом, а в простой шелковой рубашке в мелкую клетку. Он, меланхолично покачиваясь, тем не менее внимательно созерцал окружающее.

На другом краю стола сидел другой тип, показавшийся Иоганну тоже слишком внимательно наблюдающим за происходящим. Взором охранного наемника. Это был довольно мощный и мускулистый детина в обтягивающей его чёрной майке и белых пижонских брюках.

– Кто это? Там, в чёрной майке? – спросил Кролас своего соседа, взглядом указав ему направление.

– А вы – проницательный молодой человек! – деланно удивился Математик. – Это – Равил Хадрумов. Именно он задает нам программу наших сновидений. И – кошмаров, конечно. У него богатая фантазия на подобные мультики. Хотя, по виду не скажешь. А ещё кто из профессорских главных "адептов" здесь? Отгадаете?

Иоганн пригляделся. Напротив Тараканова, рядом с Линдой, сидела девушка, чем-то немного похожая на Яриту, но с более раскосыми глазами и с темными волосами. Уж слишком большое очарование она излучала и слишком притягивала взгляды окружающих. И это настораживало. "Большинство обитательниц сего замка выглядят потерянными", – подумал Кролас.

Математик проследил направление его пристального взгляда.

– Да, интуиция вас и на этот раз не подвела... Это – Зарема Астартова. Занимается любовными эликсирами и магией приворотов. Видите девушку рядом с ней? Зарема явно привораживает её к профессору. По его велению, конечно. Он у нас – известный сластолюбец!

Кролас побледнел и сжал под столом кулаки.

– Ваша знакомая? – тихо спросил Математик.

Иоганн едва заметно кивнул.

– Сочувствую, – вздохнул его новый друг. И после небольшой паузы продолжил:

– На вечерах никогда не присутствуют все из здешних главных адептов. Один из них обязательно остаётся на дежурстве. И чаще всего это – Амбер Циммербаум. Тараканов доверяет ему полностью. Амбер – колючий и страшный тип. Он страшно нелюдим. К тому же, он в самом деле нередко читает мысли. И даже без приборов. Редкая врожденная способность. Остальные, в лучшем случае, воспринимают только реальные эмоции. И пользуются при этом усиливающими чувствительность приборами.

Кролас задумался. "Интересно, что будет, если я, в состоянии, когда умею читать мысли, встречусь в противником, который тоже это умеет? Вот уж, славный выйдет разговор!"

– Вам надо научиться экранироваться, Кролас! Ментальный щит-отражатель, ментальная заставка – какая-нибудь дурацкая песенка или хорошая молитва лучше всего. Ещё помогает, если представить над собой воображаемый зонтик. Экранируйтесь тем способом, который для вас легче...И тогда им... Будет не считать вас, – неожиданно, очень быстро, пробормотал Математик.

Кролас с немым вопросом посмотрел на математика и невольно чуть не проник в его мозг. Во всяком случае, успел понять, что тот сам пользовался тем, о чём говорил... Неплохо он экранировался, его ментал был почти недоступен.

– Нет, я не прочёл ваши мысли – мне этого не дано. Я – импат, и только: я воспринимаю чужие сильные чувства. Но об остальном порою бывает нетрудно догадаться умному человеку. И, как мне кажется, вы сейчас подумали о чтении ваших мыслей кем-то из этих... Адептов, – и Математик улыбнулся.

– По-моему, вы – мой ангел-хранитель в этом аду, – сказал Кролас тихо, и послал Математику импульс дружеских чувств, сопровождаемый внешней улыбкой.

Тем временем, по заказу профессора, станцевала странный танец, не похожий ни на западный, ни на восточный, и жонглируя горящими факелами, гибкая Ярита. Потом спела известный шлягер о розах Лилойя...

– А наша новая звезда, бард и поэтесса – не желает ничем попотчевать публику? Может, экспромт? – вдруг обратился к сидящей напротив Линде профессор.

Видно было, что та растерялась. И даже побледнела.

– Ну же! Вы были так смелы – на конкурсе Пупси-Бест! Куда же подевалась ваша смелость?

– Мне нужна гитара, – робко попросила девушка.

– Бажан Вагиров! Потрудитесь принести гитару! – громогласно воскликнул профессор. Так громко, что задрожали стаканы.

Буквально минуты через три Вагиров принес гитару.

Линда взяла поданный ей инструмент. Слегка настроила, пробежала по струнам...

– О чем вам спеть? – спросила она.

Кролас почувствовал, что Линда находилась под сильным внешним воздействием. То ли повлиял напиток, ловко подсунутый ей Заремой, то ли подействовал волновой излучатель, направленный на неё профессором... Было несомненным, что на её волю оказывалось психическое давление. "Да, он может добиться её любви – но только телесной. И это сломает её душу и принесет ей горе", – внезапно осознал Кролас.

Линда интуитивно сопротивлялась давлению на свой разум. Но её воля была подавлена, силы истощены, и девушка была на грани срыва.

– Спой мне о том, что ты ощущаешь, когда встречаешь меня... Я не страшный! Так не будь же робким мышонком! Ты уже взрослая женщина, а не пташка или мышка! – повелительным голосом, и явно используя гипноз, глядя в глаза Линде, сказал профессор.

Линда довольно грустно запела. При этом она глядела не на профессора, а в размытые желтовато-розоватые волны на стене, за Таракановым:

Я не ищу простых путей,

Но я храню свои законы,

И снова голос колокольный

Меня спасает от цепей.

Я не могу весёлой слыть,

Я не могу одеть личину,

Когда душа наполовину

Лишь сердце может объяснить.

Я знаю: вместе нам не быть,

Откуда же души смятенье,

Желание освобожденья,

И связи пагубная нить?

Вы кажетесь мне существом,

Подобным Богу. Но с испугом

Я говорю себе, что другом

Вы мне не станете при том.

После пения Линды вначале повисла гробовая тишина – но потом присутствующие разразились аплодисментами.

Кисло улыбнувшись, Тараканов сказал:

– Вы – действительно девушка-загадка. Вы всё усложняете. Будьте проще, здоровее... Ничего, я вам прочищу мозги. Станете полной жизни – как все мои сотрудницы. Правда, Зарема? А ты мне – споешь?

Зарема пела славным грудным голосом, но какой-то совершенно глупый шлягер. Что-то вроде:

Вы – моя награда,

Вы – моя печаль,

Вы – учитель мой,

Моя надежда.

Вы – мой свет, мой друг,

Моя одежда.

Вы – моя таинственная даль.

Кроласу было плохо слышно, и в дальнейшем часть слов он не разобрал. В отличие от полной тишины во время пения Линды, сейчас все гремели посудой и довольно громко разговаривали между собой.

В это время свет от ламп, льющийся сверху, был автоматически приглушён. А свечи, стоявшие на столе, вдруг сами собой зажглись.

Кролас вначале был шокирован, и лишь спустя мгновение понял, что это были электросвечи.

– Ну, что ж, пташка! Спой нам тогда... Ну, об этом вечере. Так сказать, на долгую и вечную память всем присутствующим, – не совсем внятно и продолжая жевать, предложил Тараканов с явной издевкой. Он был пьян. – Итак, песнь заморской соловушки!

Кролас внутренне содрогнулся. "Неужели... Он о чем-то подозревает? Что она – не отсюда? – подумал он.

– О вечере... На память, – тихо сказала Линда, раздумывая. – Ну, что ж... Спою...

И она начала:

Вечер пел. Пылали свечи,

Лица, судьбы. Стыли речи.

Замерзала в ожиданье

Чувств – холодная молва...

Пища шла, и безотказно.

И рыдали, но бессвязно,

И метались над столами

Несказанные слова.

Лишь о том: проходит вечер.

Лишь о том: приходит вечность,

Растворяет в океане

Наши души и тела...

Уходить от вас – занятно.

Так уходят безвозвратно,

Так уходят безотрадно

Наши мысли и дела...

Опять – тишина. И порыв аплодисментов.

Их прервал удар Таракановым по столу кулаком:

– А теперь – танцы! Танцы, я сказал! Танцуют – все! Чем выше начальник – тем большее самодурство он может себе позволить! А я здесь – высшее начальство! – и Тараканов снова ударил кулаком по столу.

– Он – что, пьяница? – спросил Кролас Математика.

– Такого у нас обычно не было. Так он не опускался, как сегодня. Могу сказать, как импат, что у него, скорее всего, очень большие неприятности. Такие, каких при мне у него ни разу не бывало. Нет, так себя он никогда не вёл, – ответил тот.

– Слышите, бандерлоги, что начальство приказало? Танцуют все – и чтобы ни одного грустного лица! Я так хочу и повелеваю! – лицо Тараканова стало багровым. – Да я, если захочу, могу вас всех просто раз-да-вить! Да!

Кто-то и где-то включил музыку. У Кроласа было ощущение, будто она полилась прямо из потолка.

А к профессору уже спешил Бажан Вагиров, одновременно мешая что-то в стаканчике – наверное, успокоительное.

Иоганн стал, то вальсируя, то подскакивая, пробираться к Линде: танцевать он толком не умел. Когда же был уже близко от девушки, то подошел к ней и проронил тихо:

– Здравствуйте!

– А, это – вы? Как... И вы – здесь? – спросила Линда отсутствующе.

– Да. Здесь. На пире во время чумы императора Нерона, – сказал он очевидную глупость, пытаясь пошутить. И улыбнулся. – А ещё потому, что очень хотел вас увидеть, – добавил он для пущего смеха. Но Линда не смеялась.

– Чтобы взять у меня интервью? – спросила она холодно.

– Пойдемте – потанцуем, – предложил Иоганн.

Как раз пошла медленная музыка.

– Пойдемте.

Танцуя с Линдой, он наклонился к её уху и очень тихо сказал:

– Я пришёл, чтобы спасти вас и вывести отсюда. Я не похож на героя... Но поверьте, что это так.

– Тогда... Меня надо спасти от себя самой, – так же тихо ответила Линда.

– Вас подвергают гипнозу и дают вам привораживающее снадобье. Это – в духе профессора.

Линда с испугом посмотрела на Кроласа.

– Спасибо. Я... подумаю над этой версией. И постараюсь разобраться в своих чувствах. Но, если это действительно так, то как этому противостоять?

– Продержитесь до завтра, собрав всю свою волю. А завтра... Я узнаю об этом у врана – он выйдет на ментальный контакт со мной.

– Вы шутите?

– Нет.

– А сейчас – все дружно, вокруг стола, танцуем летку-еньку! – громко заявил вновь повеселевший профессор.

В это время как раз заиграла музычка "Танец маленьких утят". И все, выстроившись вокруг стола паровозиком, запрыгали в такт, дергая попеременно то правыми, то левыми ногами. Даже будучи журналистом, Кролас никогда не участвовал ни в чем, равным по глупости. "Ну, что ж – дурдом и есть дурдом. Как говаривал Дорг, если попал в болото – квакай погромче", – грустно подумал Иоганн.

– Всё! Баста балдеть! – профессор, за которым пристроились и танцевали все, остановился, хлопнул ладонью по столу... И музыка сразу прекратилась. Все замерли, как кролики при виде удава.

– А теперь – хочу гадать. Внести большой хрустальный шар! Сядьте все по местам!

И две молодые медсестрички в белых халатах расторопно побежали куда-то, и вскоре приволокли большой хрустальный шар на золотистой нити, закрепленный на рамке с мраморной подставкой. Шар водрузили на центр стола, и, когда все расселись по прежним местам, он оказался между Линдой и Таракановым.

Профессор злорадно рассмеялся.

– Ты – поэтесса, и скажешь мне своё пророчество. Я в них не верю! Но, мне хочется теперь так развлечься... Ну, смотри в шар, поэтесса! Вещай! И...где – Амбер? Бажан, смени на время Амбера! Он мне нужен! – истерически возопил Тараканов.

– Да уж... Точно, никогда я его таким не видел! Обычно за столом он вел себя абсолютно пристойно. А сегодня – он просто в бабской истерике, – тихо шепнул Кроласу вновь оказавшийся рядом с ним Математик.

Через некоторое время вошел Амбер Циммербаум – строгий уравновешенный господин, среднего роста, со странной формой немного укрупненного черепа и с проницательными карими глазами. Он был довольно худ и весьма мрачен.

– Амбер! Вот – наш медиум на сегодня. А ты – возложи на неё руки, закрой глаза – и лови её видения и прорицай! Я так хочу, – заявил Тараканов.

– Напрасно! Иногда пророчества бывают странными, иногда – непонятными, но никогда и никого не спасают. Лучше следовать правилу – делай что хочешь, и – будь что будет, – сказал мрачный и сдержанный Амбер.

– Делай что должен, и будь что будет... Он изменил присказку, – шепнул Кролас Математику.

– Я заметил, – тоже шепотом, отозвался тот.

– Я так хочу! Это развлечет меня! – заорал профессор.

– Хорошо, будь по-вашему, – сказал Амбер, поджав губы. Затем театрально подошел к Линде и возложил свои руки ей на голову. Она же долгое время пристально вглядывалась в шар, и взгляд ее становился туманней и туманней. Если бы не руки Амбера на её голове – скорее всего, девушка давно бы была без сознания...

И вдруг, каким-то не своим, более низким по тембру и властным голосом, она быстро и громко проговорила нечто совсем непонятное:

Всё будет может так, как ты хотел.

Но позже – каждый в том тебя осудит.

Лишь одиночество бездушных, плотных тел,

А после – чудо. Страшненькое чудо.

Провижу я поездку в никуда

И разговор, дошедший до предела.

Во мрак ушедший Город, и – беда,

И удивленье душ, лишённых тела...

И стрелки на часах единый сдвиг -

С ним измененья и прощанья миг.

Линда умолкла.

– Что ты видишь, Амбер? – возопил Тараканов. – Пророчество туманно. Оно относится ко мне? Амбер, подними веки! Скажи, что ты видишь?

Амбер Циммербаум приоткрыл свои глаза.

– Ничего хорошего. Поверьте мне... Ничего хорошего, – проговорил он зловеще.

И, не спрашивая разрешения, направился к выходу.

– Всем – по палатам, и – спать! – проорал Тараканов.

Вечерний банкет был закончен.

Глава 9. В логове Волка.

Рано утром Шнобель с враном на плече был на улице Мира, в районе дома номер десять.

– И с чего ты начнёшь? Пр-риступай! – ехидно каркнул вран, сидящий на его плече.

– Почему-то именно отсюда они будут танцевать, так сказать... На всякий случай – надо просмотреть все дома поблизости на предмет обнаружения чего-нибудь необычного, – размышлял Шнобель. – В конце концов, сюда планируется переть не что-нибудь, а огроменную дуру...

– Ага... Скор-рей всего, бар-рокамеру, в которой гермопуля. И всё – в криор-растворе. А в гермопуле – собственно капсула с клоном, – прокаркал вран.

– Ага... В утке – яйцо, в яйце – сундук, в сундуке – игла... Или, как там, в сказках? Тенгу, я не понимаю – зачем криораствор? – последний вопрос Шнобель задал чисто риторически.

– Кр-риорастворр – это чтобы не пр-роникали болезнетворр-ные бактерии, любящие др-ругую среду. А внутр-ри капсулы – тепло. Так устр-роено. Так и нас выр-ращивали, – заметил вран.

Шнобель поежился.

– Ладно, вранчик! К тебе-то я уже привык, и твоего создателя понимаю. Но – скоростное биовыращивание... Никогда к нему сердце не лежало! К нему я точно не привыкну.

– И – не надо. Скор-ро будем др-рапать из города – и попадем в мир, где его нет, и никому оно не нужно в пр-ринципе. Тебе там понр-равится.

– Почему ты так думаешь?

– Ты – р-романтик... Кажется, ты, к тому же, способен, как и Кр-ролас, понять мыслеречь...

– Это ты о чем?

– Я могу говор-рить с человеком внутр-ри его головы, если я на него настр-роюсь, и если у него есть кое-какие способности. Если он не дуб непрошибаемый.

– Ничего себе! Ну... Да, с Кроласом ты общаешься даже на расстоянии... Но я никогда не думал, что это может случиться со мной. Мыслеречь, говоришь? Занятно!

– Попр-робую, если нельзя будет вслух... Почувствую если, что пр-риборы могут засечь звук...

– Гуд... Смотри, вран, первые этажи всех ближайших домов мы проверили, и ничего интересного не нашли. Входы в подвалы – самые обыкновенные. Но вот эта торчащая неподалёку от дороги труба меня настораживает. Широкая труба, и непонятно почему торчит, – заметил Шнобель. – А вокруг всё закатано в пластбетон.

– Ну, что ж! Пойдем, посмотрим.

Труба действительно оказалась подозрительной. Прикрывал её легкий металлопластовый люк, который Шнобель легко сдвинул с места. Посветил вовнутрь фонариком – дно было неглубоким.

– Пр-рыгай вниз! – посоветовал вран.

Шнобель спрыгнул. Внутри вбок пошло ответвление, труба более узкая, но достаточная для перемещения по ней человека. И Шнобель двигался по ней вплоть до тупика. А там ход уперся в стенку. Шнобель посветил фонариком и заметил на стенке панель. Он старательно ощупал её. Она была холодная, металлическая. И в ней были небольшие отверстия. Неожиданно из этих отверстий в стене стал выделяться ядовитый бурый газ. Шнобель зажал одной рукой нос, а другой резко нажал только что замеченные под панелью кнопки – их было всего две. Газовая атака тотчас прекратилась, а потолок над ним вдруг стал раздвигаться, быстро образовав квадратное отверстие со стороной метра в три. С видом на небо. Стены, бывшие ранее частями трубы, на определенном промежутке раздвинулись, отъехали в стороны. Шнобель теперь стоял посередине закрытой со всех сторон площадки с бетонными полами. Стена с панелью при этом осталась на месте. Только, при раздвижении стенок, она расширилась, и неподалеку обнаружилась довольно широкая и массивная дверь. Вытерев рукавом ещё слезящиеся от газа глаза, Шнобель уставился на дверь.

– Нежданчик! – прокомментировал вран. – И кто тебя надоумил нажать на эти кнопки? – сказал вран внутри головы Пещерника.

– Случайность, – развел плечами Шнобель. И даже не успел удивиться, что слышит мыслеречь. Не до того было.

– Миленький интерьер-рчик! Как пить дать – сейчас запеленгуют, – заметил вран.

– Думаю, уже засекли, что кто-то идет, – отозвался Шнобель мысленно. – И "своим" я прикинуться не смогу...

И в это время сверху на него кто-то прыгнул. И Шнобель вместе с нападавшим покатились, сцепившись, по бетонному полу. Этот некто, небольшого роста, одетый в странного вида гермошлем и костюм из высокопрочной охлаждающей ткани черного цвета, гибкий и проворный, как змея, несколько раз приложил – к счастью, несильно – Шнобеля об пол лицом... Так, что потекла юшка. Вскочив, Шнобель ловким приёмом умудрился скрутить неожиданного соперника и заломить руки ему за спину, но и после этого ещё получил от него ногой удар в пах. В результате, он его выпустил, соперник развернулся, накинулся на Шнобеля, и они вновь вместе покатились, сцепившись. В конце концов, Шнобель всё же взял субчика на болевой прием, развернув незнакомца вниз лицом. Потом он наклонился над распростертым в безвольной отключке телом, и попытался снять с лица соперника гермошлем.

– Поостор-рожней с дамой, – прокаркал вран мысленно.

– С дамой?! – удивился в ответ Шнобель.

Некоторые металлические подложки на костюме не позволяли опознать пол нападавшего. А дралась дама очень даже неплохо.

– Скорее всего, это – одна из девушек, р-работающих на Тараканова... Попала сюда по той же пр-ричине, что и ты: заинтер-ресовалась этим местом. Но, в отличие от тебя, пр-росто следила за ним из подвор-ротни поблизости – и даже я не смог её обнар-ружить раньше. Ее экр-ранировал этот шлем. Благодаря ему, она была невидима и неосязаема. Но при первом же её удар-ре об землю, когда она пр-рыгнула и вы покатились, приборы отказали, она стала видимой. Шлем дефор-мировался. И я считал инфор-рмацию. Но сейчас не это главное. Сюда идут. Вытр-ри следы своей крови с костюма девушки и оставь её здесь. Отойди и стой неподалеку – я тебя пр-рикрою защитным куполом. Ты будешь невидим. Тебя не заметят – только не понтуйся. Веди себя спокойно. Откроется вход – иди след в след за р-ребятами Золотусского. Только – молчи!

И действительно, вскоре дверь в бункер начала раздвигаться. Скорее всего, сработала сигнализация, так как выскочили люди в сером, аж семеро. И мгновенно устремились к девушке. Шнобель, при своей невидимости, отошел в самый дальний угол, чтобы они его случайно не обнаружили. Все семеро склонились над шпионкой Тараканова. Двое из серых сняли с нее гермошлем.

И Шнобель чуть не ахнул в голос: перед ним была Леди Тьмы. Та самая, с которой он познакомился в "Старой Праге". Сейчас у Леди Тьмы были не черные, а каштановые волосы. Ведь она нынче не собиралась посетить вампирское кафе... Но это была она. Вне всяких сомнений.

"Теперь понятно, что Гошу она "выпасала" так же, как и я... Вот уж совпадение! На Тараканова, скорее всего, работает", – размышлял Шнобель.

– Похоже на то, – согласился с ним мысленно вран внутри его головы.

Серые, посоветовавшись, решили забрать девушку внутрь, и двое из них подхватили её на руки, а один забрал гермошлем. Один из серых нажал на кнопку неподалеку от двери – и она поехала в сторону. Все серые, а также и пристроившийся им в хвост Шнобель, прошли вовнутрь, после чего дверь бесшумно затворилась. Они оказались в просторном светлом огромном помещении, напичканном всевозможными приборами. «Хорошо, что у меня есть вран, а не прибор, например, гермошлем, как у Леди Тьмы... Иначе, меня явно засекли бы. Тут всё просто напичкано техникой», – подумал Шнобель.

Один из серых подошел к аппаратуре неподалеку от дверей – и по-видимому, закрыл наружный люк.

"Запоминай. Там управление входом в этот бункер", – посоветовал вран мысленно.

Серые связали Леди Тьмы по рукам и ногам, и оставили лежать прямо на полу – хорошо хоть, тёплом. С подогревом. А к гермошлему они отнеслись с большей симпатией и пиететом – аккуратно поволокли куда-то...

"Исследовать чужую технологию будут?" – задумался Пещерник.

"Похоже на то", – отозвался вран.

Другие серые занимались своими постоянными обязанностями: каждый из них следил за приборами. Тут было их довольно много: около тридцати человек. И некоторые приборы, вероятно, загораживали своих операторов. Даже здесь, в помещении, серые продолжали ходить в своих странных плащах. Хотя, именно здесь они смотрелись логичней: было довольно прохладно; ощущалась работа кондиционеров.

Из большого помещения вело множество коридоров во все стороны. Свернув в один из них, Шнобель обнаружил склад с оружием. И вран тотчас предупредил его, чтобы он ничего не трогал и скорее уносил ноги.

"Теперь следует заняться поисками главного врага – Золотусского. Он же наверняка днюет и ночует возле своего центрального компьютера", – подумал Шнобель.

"Никогда не ищи вр-рагов, ни внешних, ни внутр-ренних. Полагайся только на интуицию и живи моментом, умея оценить полностью ситуацию. Если ты, к пр-римеру, проявишь геройство и убьешь Золотусского – ты, во-первых, сокр-ратишь наши ряды, а, во-втор-рых, уничтожишь силу, котор-рая противостоит Тар-раканову!" – философски прокаркал вран внутри головы Шнобеля.

"Я не буду даже и пытаться... Кажется, это – безнадежно. Верная смерть. Я просто хочу отследить центр логова", – возразил Пещерник.

Тем временем он, осторожно пробираясь всё дальше, исследовал очередной коридор. Этот коридор привёл к дверям в комнату, где за огромным прибором, занимающим целую стенку, сидел маленький скрюченный старикан с мохнатыми бровями и следил за происходящим в городе по монитору. Шнобель стал за его спиной, но увидел только проплывающие ряды цифр и значков, идущие сбоку по экрану бесконечной лентой.

После этого, Пещерник развернулся и направился дальше.

"Ищи лучше другой выход отсюда! Мы видели достаточно: знаем, как сюда пр-роникнуть. Теперь надо уносить ноги. И поскор-рей. Я не могу вычислить запасной выход, если о нем никто не думает", – советовал вран.

"Отследить бы, где главный компьютер. Раз уж мне так несказанно повезло, и я сюда вошел", – подумал Шнобель.

"Это – очень стр-ранный компьютер-р, синтез того, что есть у хакер-ров – квантового – компьютер-ра, с наложением на него обычного упр-равления и стар-рых пр-римочек. Тут шалил какой-то своеобр-разный гений, сделавший пр-родвинутый комп лишенным его главных функций – напр-ример, пр-ространственной связи, но зато переобор-рудовавший его так, чтобы он мог упр-равляться среднестатистическим и даже абсолютно тупым пользователем. А включение его – действительно, завязано на Золотусского. Но есть пр-редохранительный клапан и авар-рийный вход-выход. Да, он может р-работать, даже если что случится с Золотусским. Он запустит тогда авар-рийный р-режим поддержки. Это упр-равление – в р-руках того стар-рика. Быть может, он и есть компьютерный гений, – отозвался вран. – Я узнал многое. Уходим".

" Ого! Ты всё это считал?" – удивился Шнобель.

"Да", – отозвался вран.

" А может быть, он и есть – Золотусский, этот старик?" – спросил Шнобель.

"Нет. Золотусский в личном кабинете. И на нем, на двери, должна быть голова волка. Несомненно, он там, внутр-ри. У себя. Об этом думал его подчинённый, стар-рик. Золотусский действительно пр-роизводит пер-резапись своего мозга. Пер-резапись же мозга стар-рика была осуществлена ранее. Она встр-роена в компьютер".

"И весь компьютер – как бы электронная личность?" – догадался Пещерник.

"Да, – подтвердил вран. – Идентичная старику".

"Чем бы им хоть немного насолить?" – задался вопросом Шнобель.

"Остор-рожно! Главное – это найти выход. Еще хотя бы один, запасной, здесь должен быть. Тут стр-ратегическая точка", – возразил вран.

"А если, второй выход – именно из кабинета Золотусского? Возможно это, вран? Не сидит же он под землей безвылазно? Мне кажется, всё же нужно отследить, где кабинет", – подумал Шнобель.

"Там, похоже, сильная изоляция. И экр-ранирование. Там же – наиболее чувствительные пр-риборы. Опасно. В этом кабинете, возможно, даже нас с тобой запеленгуют" – отозвался вран.

"А если попробовать выкурить из норы кролика? Наши "друзья" – серые абсолютно тупы" – размышлял Пещерник.

"У тебя есть план?" – заинтересовался вран.

"Быть может, они реагируют на девчонку Тараканова как на труп или неживое тело. Возможно, они считают, что она забралась сюда случайно и надышалась того газа, что был у дверей. Исследовать её не было приказа. Их больше интересует шлем. Но если вдруг они просекут, что это – живой человек? То не пробьют ли они в колокола, призывая к себе шефа? Они без его распоряжений, насколько я слышал, шагу ступить не могут", – ответил мысленно Шнобель.

"Это возможно. Но как ты собир-раешься привести её в чувство?" – спросил вран.

"Простым дедушкиным методом. У меня в кармане есть флакон с нашатырным спиртом. Дам ей понюхать" – ответил тот.

"Ну, да ладно... Только действуй быстр-ро. Источник запаха – сам пузыр-рек – сразу выбросишь", – посоветовал вран.

Шнобель коридором вновь проник в большое помещение. Бесчувственное тело девушки по-прежнему лежало неподалеку от входа. Он наклонился над ней и поднес нашатырь к её носу. Девушка судорожно вдохнула, открыла глаза и начала приходить в чувство. Шнобель зашвырнул прочь пузырек, по которому, как он понял из опасений врана, теперь можно было отследить источник запаха, как вдруг, одновременно с полетом пузырька, завыла сирена. Шнобель аж испугался: решил, что это из-за него. Но серые кинулись к тому входу, через который он проник сюда. И у них явно началась паника.

"О, да у них сегодня – просто день открытых дверей!" – изумился мысленно Шнобель.

"Я засек центр-ральный компьютер, знаю его место нахождения. Могу нар-рисовать план. Сигнал тр-ревоги был послан шефу. Два нар-рушения подр-ряд пр-робрали даже серых. Похоже, снаружи люди Тар-раканова, воор-руженные. Во всяком случае, так считают серые", – быстро сообщил вран.