Текст книги "Город Дождя(СИ)"

Автор книги: Ольга Манскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Кролас ящерицей выскользнул в коридор и двинулся в направлении выхода. В руке он по-прежнему сжимал гипнокристалл Яриты. "Как же! Сейчас, уже положил", – усмехнулся он мысленно.

И – он вдруг как спиной почувствовал, что дверь последнего кабинета – Амбера Циммербаума – приоткрывается. "Дела! Похоже, я попал, – подумал Иоганн и тут же, что называется, влип в стену и затаился за небольшим её выступом. Краем глаза он успел заметить фигуру человека, только что вышедшего из кабинета. Кролас постарался абсолютно ни о чем не думать, чтобы не выдать себя. Ведь Амбер был настоящим телепатом...

В кабинетах сотрудников Тараканова, как он почувствовал, когда вошел в кабинет Заремы, все внешние мысли экранировались помещением. Наверное, чтобы легче было работать с пациентами и концентрировать мысль. Этот же экран не пускал мысли тех, кто был в кабинете, наружу. Но это свойство не распространялось на коридоры... Амбер легко мог запеленговать Кроласа. К его счастью, в этом коридоре сейчас был полумрак, окна зашорены, а Амбер был слишком занят своими собственными размышлениями. И потому он его не засёк. А, не оборачиваясь, направился к лифту.

"Пронесло. Кажется, – подумал Кролас, когда лифт отъехал.

Секундой позже, из кабинета выскочила гневная Ярита, и, увидев, что лифт занят,подождала его и тоже, вслед за Амбером, поехала вниз.

– Похоже, это она... Как бы, меня преследует, – подумл Кролас. – Думаю, её ждет сюрприз...

Переждав еще немного, он опрометью бросился к противоположному выходу коридора, довольно быстро преодолел четвертый этаж с его аппаратурой, спустился оттуда на второй – и снова проскочил мимо сестринской. В ней никого ещё не было – медсестра всё ещё продолжала обход пациентов. Иоганн быстро пробежал по коридору и юркнул в палату Линды, мельком заметив, что одна из дверей в конце коридора приоткрывается.

И он, как крыса, вновь шмыгнул под армчеар – на всякий случай. Затих там и мысленно настроился на врана.

– Я следил за твоим походом. Это было сложно. Ты, в общем и целом, спр-равился с задачей, хотя и дал опр-рометчивое обещание. Но – что тебе оставалось! Тебя пр-риперли спиной к тёплой стенке! А тепер-рь – возьми гипнокристалл, положи его в одну руку, и проделай с ним пример-рно то же, что и Яр-рита. Задавай мысленную установку. Не обязательно словами – просто вложи окр-рашенное намер-рение. Можно при этом и словами сказать: хочу, чтобы этот гипнокр-ристалл снимал с человека постор-ронние ментальные воздействия. Вот так, всё ты уже проделал. Объясни теперь Линде, что это.

Кролас вылез из-под армчеара и посмотрел на весьма удивленную девушку.

– Положи этот прибор себе под подушку или в карман халата. Он снимет таракановские чары, гибельное наваждение. Поверь мне, что гипнокристалл не опасен, – проговорил Иоганн, глядя прямо в широко распахнутые глаза Линды.

– Ты добыл его, рискуя быть пойманным? – спросила она, беря кристалл. – Сюда – снова идут. Прячься!

Действительно, отвлёкшись на ментальный посыл и разговор с Линдой, Кролас проворонил то, что творилось в коридоре. Но теперь он услыхал, и уже совсем близко, знакомые голоса постоянно подхихикивающих бабушек:

– Обед! Обед! Всем быть в палатах! Обед!

Кролас рыбкой нырнул под армчеар – уже запутавшись, в который раз за день он это проделывает.

И вовремя! Минутой позже бабульки вкатили сюда тележку с мутагенами и бадами, запаренными шопснабами и бурдой в стаканчике, называемой "какао", но ничего не имеющей общего с настоящим напитком. Пациенты здесь называли это "какао" помоями или пойлом.

– Ой, краса, девичья коса! – запела одна из бабулек. Другая подхихикнула.

– Ты ешь, больше здесь ничего тебе не предложат. Не брезгуй, не королева, – поддержала она товарку.

– Спасибо. Я попробую, – вежливо ответила Линда.

"Вылью в пуб, – услышал Кролас мысли девушки. – Это их успокоит".

Бабульки "выехали" прочь со своей тележкой.

"Интересно, как сюда доставляют пищу? Похоже, что кухня на втором, под банкетным залом. Там готовят. А на третий пищу поднимают на лифте. Для бабулек – та ещё работёнка. И похоже, на нашем этаже они ещё не были: пока ездят по второму. На наш пребудут чуть позднее, – подумал Иоганн. – А иначе, они уже заметили бы моё отсутствие, – при этой мысли, у него в сердце похолодело.

Как только бабульки вышли, он вылез из-под армчеара и вновь предстал перед Линдой.

– Вр-ремя полной активации кр-ристалла – сутки. Потом тар-ракановским она станет неподвластна полностью. Но пусть пр-ритворяется, – подсказал Кроласу вран.

– Линда, примерно через сутки вы будете вновь принадлежать себе. Но... Сделайте вид, что ничего не произошло. А потом, следующей ночью, наверное, ближе к утру – я приду, и мы попробуем бежать. У нас с враном есть план, – обнадёжил он. – Держитесь! Всё будет хорошо!

– Удачи! – ответила девушка.

Решив, что бабульки уже должны были "закатиться" в следующую палату, Иоганн выскочил из этой, и вскоре преодолевал коридор короткими перебежками, иногда прячась за стенные выступы неподалеку от входа в каждую из палат – по-видимому, там проходили скрытые канализационные и водопроводные трубы.

Потом он промелькнул мимо сестринской. В ней за столом сидела лишь молоденькая медсестра и что-то заполняла.

Вскоре Кролас был на лестнице, вызвал лифт и поднялся на третий этаж.

– Долго вы что-то бродили, – строго выговорила ему дымчатоволосая дама со старыми стеклышками-линзами вместо глаз, уставясь на Кроласа с подозрением.

– Тетенька! У вас нет ничего крепительного? Большую часть времени я там в пубе просидел, – к месту вспомнил Иоганн любимую "тему" Шнобеля – "спасаться" с помощью пуба.

Она порылась в шкафчике – и протянула ему таблетки.

– Вот, возьми. И давай, я ощупаю тебе живот. Ложись на кушетку.

"Ой! – мысленно всполошился Кролас, – У меня же гипнокристалл в кармане! Нащупает!"

– Не надо, я щекотки боюсь, – стремясь потянуть время, он стал разыгрывать идиота, очень близко к натуральности. – Не надо! А-а!

– Придурок, – констатировала медсестра. – А ну, ложись быстро!

– Сестра! Сестра! У меня сосед по палате опять в окно лбом бьется! Он уже и шоры ободрал! – раздался в это время в коридоре мужской, но какой-то срывающийся и плаксивый голос. – Он мне мешает! Я не могу спать! Сейчас – тихий час! Вкатите ему успокаивающее!

Медсестра ринулась в коридор – на голос. Иоганн тоже вышел из сестринской.

– Ждите меня здесь, в коридоре, и никуда не уходите. Хуже будет. А я – вернусь скоро! – распорядилась женщина.

Из многих палат тут же высунулись пациенты из числа любопытных. Среди них, на удачу Иоганна, был и Математик. Тогда, Кролас приблизился к своему знакомому и незаметно для чужих глаз засунул ему в карман гипнокристалл.

– Сберегите эту вещь, пожалуйста, а то меня сейчас будут осматривать, – сказал он при этом тихо. – Храните её в кармане. Или – спрячьте куда. Это очень важно.

Математик молча пожал ему руку – и сразу же исчез в своей палате.

Вернулась угрюмая медсестра, сделавшая успокоительный укол тому пациенту, которого она сюда втащила. Он выл и упирался, но вскоре затих на кушетке. Потом завела и Кроласа в сестринскую, подавила немного на его живот, завалив его на другую кушетку, и вскоре отпустила.

"Живот у бедняги просто на нервной почве разболелся, – разобрал Кролас её мысли. – Видать, медвежья болезнь из-за боязни Тараканова. Иногда встречается такое".

В своей палате он бухнулся в армчеар.

– Вранчик, скажи, какие пункты тут, в пансионате, находятся под видеонаблюдением? – спросил я.

– Хороший вопр-рос! Я осматр-ривал и прощупывал всё, что ты видел своими глазами. И пронализир-ровал позже. Видеонаблюдение есть только на лестнице пер-ред входом в кабинет профессора, а также – пр-росматривается весь пер-рвый этаж, его фойе. С одной стор-роны туда выходит кор-ридор с кабинетами Бажана Вагирова, Лилойи Майевой и Равила Хадрумова, а с другой идёт глухая стена, а в конце помещения расположен лифт на втор-рой этаж: ведет туда, где ты сегодня был. Больше наблюдательных камер-р я нигде не обнар-ружил. Если наблюдать за каждым пр-ридурком – то нужно сильно р-раздуть штат сотр-рудников.

– Слава Богу! – подумал Кролас. – Есть надежда, что Тараканов меня пока не засёк.

– Есть, – подтвердил вран. – Кстати, ты дал своему пр-риятелю – Математику активир-рованный кристалл.

– Как это? Я же его не заряжал! И на что же направлено его действие? – удивился Кролас.

– Он зар-рядился синхр-ронно с тем кристаллом, который сейчас у Линды. На устр-ранение вр-реда, причиненного Тар-ракановым.

– Фух. А то, я уже испугался, что вкатил ему тараканщину... Ну и – ладушки!

– Доволен? Думаешь, он вернет его?

– Да. Конечно, вернет. Если только, его не застукают.

– Тогда – пообедай, когда бабушки еду пр-ривезут, и – р-расслабься слегка.

После еды Иоганн действительно «р-расслабился». Но успел именно «слегка». Потому, что потом спонтанно услышал разговор...

– Что происходит в городе, Волк? Это – твои серые мутят воду? – спросил Тараканов, по-видимому, связавшись по телексу с Золотусским. – Мои люди видели твоих, в сером, наблюдавших за бунтарями. Ваши, конечно, не вмешивались. Но и не помогали. Это ведь ты своих соглядатаев к Пирамиде послал? Ответь, что там происходит? – продолжил он гневно.

– Никого я не посылал к Пирамиде! Там не было моих людей! – раздался ответный голос.

– Расскажи это моей бабушке, или – городской Думе. Они, наверное, поверят. А я на тебя зол, так как в курсе, что ты затеял против меня закулисную игру! И перестрелял моих людей у своего логова!

– Это ты мутишь город и установил повсюду – даже в Пирамиде – свою аппаратуру! А в мое логово – не фиг было соваться. Там автоматика всех ликвидирует по периметру...

– Я просто хочу быть в курсе всех политических событий – не более того! Потому, аппаратуру поставил. Следить.

– Смотри "новости дня"...

– Отфильтрованный базар? На кой он мне! Всё, конец беседы! Если ты хоть пальцем завтра тронешь коронованного мэра и метишь на его место – заказывай себе гроб! Заранее! – и Тараканов, по-видимому, отключился.

Кролас знал, что в городе что-то происходит – по некоторым намекам врана. Но не думал, что всё так далеко зашло. И настолько серьёзно, что попадает под определение "бунт", а участники, соответственно, под наименование бунтарей.

– То, что сейчас пр-роисходит в Гор-роде – пока только присказка, не сказка... Сказка будет впер-реди. Именно тогда, когда ты к едр-рени фени снесешь купол над городом, – мгновенно отозвался вран на его размышления. – Так что, дор-рога ложка к обеду. Пр-роизойдет просто эмоциональный взр-рыв у всех горожан.

– Вранчик, ты считаешь, что у меня всё получится? – спросил Кролас мысленно.

– Постар-райся. Делай, что надо – и будь, что будет. Много непр-редвиденного может пр-роизойти. Но шанс есть.

– Твоими бы устами кисель без ложки хлебать – как говаривал Дорг, – отозвался Иоганн.

До глубокого вечера его никто не беспокоил, и он предался размышлениям, большей частью о Линде, Шнобеле, Оливере и Генрихе. В пансионате Тараканова было спокойно, даже тихо. Но затишье казалось зловещим: как безветрие перед бурей. Вечером вран, как в старые добрые времена, когда Кролас ещё жил в своей квартире, спросил мысленно:

– Др-ружок, хочешь, я расскажу тебе сказку?

– Хочу, – ответил Иоганн. – Мне всегда приятно тебя слышать.

И вран начал, как он умел, будто транслируя запись, не своим голосом:

– Как сообщает Гамаюн, не везде Общая Смерть, когда она прошла по планете, принесла большой урон. В Южном полушарии в основном осталось всё по-прежнему, огромные территории оказались вне дробления на отдельные изолированные участки, а узкие пространства разделяющих их зон прошли или по океанам, или по безлюдной местности, по зон-разломам, зашедшим лишь как нити или побеги...

Ученые, что жили на этих территориях, ещё больше задумались о нашей планете и её равновесном существовании.

На этих территориях и раньше существовало множество заповедников и природных территорий. Теперь их стало ещё больше, поскольку для восстановления планете нужны были её "легкие" – леса. Здесь не стало вовсе распрей, связанных с расовой и этнической дискриминацией, сильного разделения людей на богатых и бедных. И когда процесс изменения мира, прошедший здесь стихийно, внезапно и быстро, закончился, то люди ещё больше внимания стали уделять науке, образованию, исследованию природы и аборигенов, их жизни и фольклора.

"Постепенно возвращаются времена снов, – сказал один современный и знаменитый австралийский вождь, собиратель старых легенд и сказаний среди различных племен. – Потому, что люди снова начинают постигать творчество, проникаться истинным Словом". Реконструкция старых музыкальных инструментов, магических заклинаний, наработка мудрости, силы и выносливости, выслушивание мнений духовных лидеров наравне с мнениями ученых – такие новые веяния были свойственны людям в "Новые времена".

Также, сильно продвинулось изучение океана и его обитателей, строительство плавучих городов. Не были забыты и космические исследования. Была построена станция на Луне, велись постоянные исследования Марса и Венеры, посылались исследовательские зонды к другим планетам. Благодаря наимощнейшим телескопам количество обнаруженных терраподобных планет в иных звёздных системах составляло несколько сотен.

Любые попытки экстремистов любого толка развязать кровавую бойню сразу же пресекались общественностью, а все сомнительные вопросы и сложные решения выносились на народный референдум.

Когда закончилась бурная вулканическая деятельность в бывшей Антарктиде, названной теперь Новой Атлантидой, то началось исследование и этого таинственного материка, с его удивительнейшей ископаемой флорой, фауной и следами человеческой деятельности разных эпох. Широкое распространение получили дайвинг, йога, закаливание организма и тренировка выносливости. Очень почётны стали народные промыслы. Всё, что изготавливалось вручную, ценилось теперь высоко. Художники, музыканты и другие люди искусства, путешествующие и оседлые, а также мастера боевых искусств, йоги, танца и другого владения телом пользовались всеобщим уважением. Повсеместно стёрлись всякие границы государств, кроме природных границ каждой из зон Южного полушария, и не было других границ. Население повсюду было смешанным, состояло из разных рас и народов, живущих повсеместно рядом друг с другом и относящихся с уважением и интересом к национальным особенностям других людей. Бог создал этот мир, и он прекрасен – таков был основной лозунг Новых времен.

Да, мир прекрасен – если только жить в нём по божеским законам. Можно многое о нём узнать – стоит только захотеть знать. Можно многое услышать, увидеть и почувствовать – и восхититься, как это прекрасно. Можно исследовать, мечтать и верить, вдохновляться творческими идеями и вдохновлять других. Люди очистились от войн и распрей, пройдя навсегда эту страшную, переломную стадию – и теперь стали мудрее, лучше и возвышенней. Наступила новая эра зрелого и мудрого человечества, устремленного в глубины океана, к звёздам и новым открытиям.

Глава 3. На «Дороге»

Генрих немного припозднился. Шнобель успел изрядно поколесить по парку и даже купить бутерброд. Но, лениво разворачивая этот бутерброд, он чуть его не выронил. Так как, вдруг опознал хакера в мужчине, несколько минут стоявшем неподалеку от центрального входа. Тогда Пещерник небрежной походкой двинулся в его направлении. Одет Генрих был несколько неожиданно, что даже ожидавший встречи Шнобель не сразу его опознал.

Хакер теперь был облачён в характерную одежду то ли баптиста, то ли адвентиста седьмого дня: в черном отглаженном до идеала костюме с фалдами, в белоснежной рубашке и с галстуком-бабочкой. Волосы у Генриха были зачесаны назад и покрыты лаком, пол-лица скрывали темные очки, откуда-то появились маленькие черные усики (приклеенные, конечно). В одной руке Генрих держал огромную книгу на пластпапире, с тисненными золотыми буквами... "Новый завет", – значилось на книге. В другой его руке была трость с серебряным набалдашником в форме восьмигранного кристалла. А на безымянном пальце левой руки хакера красовалось массивное серебряное кольцо с большим аметистом. Скорее всего, он внешне копировал кого-то из реальных пасторов Ростова, бывших "в законе" – полиция его не трогала.

Рядом с Генрихом шёл человек его возраста, с коротко стрижеными густыми темно-русыми волосами, с лёгкой серой сединой, и с абсолютно белыми висками. Высокий, в меру плотный, со слегка вытянутым овальным лицом, длинным прямым носом и с внимательными, сосредоточенными карими глазами, он привлекал внимание. Около рта с двух сторон у него залегала горькая складка, а губы были слегка поджаты, что выдавало в нем человека скрытного и трепанного временем. Незнакомец также был одет в черный костюм и слегка поддерживал под локоть хромающего "пастора". Шнобель, конечно, сразу догадался, что это и был Рольф.

Когда Генрих и Шнобель не специально, а невзначай встретились глазами, то Шнобель чуть не подавился надкушенным бутербродом, так как мнимый пастор, неожиданно громогласно, со слышимостью на много шагов в округе, воззвал:

– Подойди ко мне, заблудший человек! Тебе нужна тихая обитель Веры, а не шумные миражи жизни!

Шнобель, разыграв стушевавшегося и растерянного чела, засунув бутерброд в карман жилета, подошел, потупив взор, к пастору. И, став на одно колено, обхватил обеими руками руку Генриха, лежащую на посохе.

– "Дух Господень на мне, ибо Он помазал меня благовествовать нищим, и послал меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу", – прочитал Генрих, открыв свою книгу, – Время пришло! Встань и иди за мной – сказал он затем Шнобелю.

– Идите за мной, призванные! Будем вместе с вами читать великую книгу жизни! Кто ещё будет с нами? – громко спросил Генрих в пространство.

Из людских толп, спешащих к парку, с разных сторон отделилось ещё два человека, смиренно ставших рядом со Шнобелем. Это были худенький седой старик с белой бородой и проницательными серыми глазами и совсем юный парень, рыжий, в конопушках, со смешным вихром волос.

И они все молча пошли прочь от парка... Двигаясь по многолюдной, заполненной флайеристами и велосипедистами улице, между толп, гуляющих по бульвару. В это время таракановское "затемнение" и вещание с неба давно закончились, и народ вновь спешил по своим делам.

– Скорее всего, через некоторое время всяческие "необъяснимые явления", вызываемые профессором, будут повторяться. Мне кажется, он слегка паникует, и это от нервов, – шепнул Генрих шедшим с ним людям. – А нам... пора "в Дорогу".

Остаток пути все шли так же молча. Впереди шествовал Генрих с книгой, поддерживаемый за локоть Рольфом, а сзади двигался странный эскорт из Шнобеля, молодого рыжего парня, представившегося Ченом, и старика Зикфрида. Оба новых знакомых, вне сомнения, были хакерами: об этом поведал Шнобелю блеск активности мысли в их глазах. Так подобный блеск редко наблюдался им в городе.

* * *

"Дорога" была единственным местом в Ростове, куда никогда не заходили городские власти, полиция, журналисты и даже серые. Это был своего рода людской отстойник, где никому из входящих не гарантировалась жизнь и безопасность. По слухам, там обитали совершенно жуткие, страшным образом мутировавшие незжи и совершенно опустившиеся люди, питавшиеся неизвестно чем – поговаривали, что даже крысами и тараканами.

Из ушедших туда никто и никогда не возвращался.

Ранее когда-то на месте "Дороги" была просто серия гипермаркетов, магазинов, молодежных ночных клубов и ресторанов, которые находились неглубоко под землей, можно сказать, на "первом этаже" подземки, если подземку мерить ярусами. Этот комплекс специально строился в расширенных подвальных помещениях, как и многие другие магазины и супермаркеты, с расчетом на то, что нижний уровень построек защитит их от ужасной жары города и будет сохранять желанную прохладу почти без кондиционеров. Это показалось устроителям довольно экономным. К тому же, в те редкие зимние морозы, когда температура в городе могла ни с того ни с сего резко упасть с жары до минус двадцати в течение суток, и когда бушевали и свирепствовали от недели до двух месяцев морозы, которые абсолютно выстуживали город и которые снова сменялись, так же резко, новой безнадежной жарой, – то в "Дороге" было, предположительно, достаточно тепло для выживания. Коммуникационные трубы уходящих вверх домов проходили вдоль этих построек "Дороги" и бесплатно обогревали их в холодное время. А ещё, от труб делались пиратские ответвления.

Некогда весь этот подземный комплекс назывался то ли "Солнечный", то ли "Радужный". А название "Дорога" он получил от того, что вдоль всей огромной сети различных гипперов, шопов, кафе и найтклубов шла самодвижущаяся лента-тротуар. Благодаря которой можно было попадать от входа в любое место безбрежного океана магазинов и центров услуг довольно быстро, становясь на эту ленту.

Говорили, что изначально приличные ночные клубы "Дороги" потом постепенно оккупировали наркоманы, наркоторговцы, воры и бандиты всех мастей... А у полиции в те времена и наверху хватало дел: как раз было очередное усиление забастовочного движения и беспорядков.

Затем магазины были разграблены незжами и наркоманами, поселившимися там насовсем. А вход, как поговаривали, был специально ими взорван и завален, превратившись в очень опасный и узкий проход, в который не могла войти никакая бронебойная устрашающая техника. И всех желающих спуститься встречало вооруженное бандформирование. По другой версии, вход завалили власти города, перед этим поставив своих людей внутри, которые не выпускали из него тех, кого приютила "Дорога", переодетыми сбродом. Потом эти наемники ушли тайным лазом, который засыпали и забетонировали за собой.

Так или иначе, но с тех самых пор "Дорога" внизу стала жить своей собственной андеграундной жизнью. А власти города закрывали на нее глаза: по принципу, "проголодаются – вылезут – перебьем". Вылезут, конечно, по одному. Не толпами: возможно, тайными, оставшимися где-то не заваленными, проходами следования контрабандного товара, прежде всего, наркотиков. Ведь, в конце концов, даже остававшийся поначалу узким основной, лицевой, проход зацементировали, и вроде как навсегда забыли об этом "затерянном мире". Навсегда отделили тот, подземный, мир от относительно благополучных и благонадежных граждан...

Впрочем, по городу о "Дороге" ходили только слухи, один нелепей другого. И не было никакой достоверной информации. Официально "Дороги" как бы не существовало. Причем, то и дело возникала непроверенная информация о новых тайных проходах в "Дорогу" и о продолжающихся редких уходах туда отчаявшихся людей. Тех, кто рискнул пустить свою жизнь по ветру – или выбросить в мусорник.

И кому, как ни Шнобелю, было не знать, что эти слухи имели под собой определенные основания...

Он самолично видел несколько "щелей", ведущих, по предположению некоторых диггеров, именно в "Дорогу". Достаточно широких, чтобы туда мог протиснуться человек. А ещё, он знал нескольких людей, предположительно "ставших на Дорогу". И он не видел их с тех пор...

Хотя Генрих и не повел их сейчас к какому-либо люку, ведущему в канализацию и подземку, а продолжал шествовать поверху, Шнобель полагал, что Генрих наверняка знает один из таких, тайных, путей на "Дорогу".

Наконец, Генрих остановился около одного из подъездов многоквартирного дома, немного помучился с набором кода на цифровой панели, оперируя самыми стертыми цифрами, и дождался момента, когда, наконец, раздался лязгающий щелчок. Дверь подалась. «Кажется, сработал элементарный подбор, но кого мы тут ищем и зачем?» – успел подумать Шнобель до того, как все его спутники оказались в темноте подъезда.

После того, как за ними вновь захлопнулась входная дверь, Генрих им сказал тихо:

– Наблюдательные люди говорят, что в этом доме, в квартире номер семь первого этажа, предположительно, есть люк – вход в подвал этого дома. Квартира сообщалась прежде со складами, имела в прошлом контрабандный выход в один из магазинов комплекса "Дороги". Как предполагают, когда-то здесь жил некий поставщик "дури" – то ли из города в "Дорогу", то ли из "Дороги" в город. Но потом он то ли канул в небытие, то ли был взят серыми... Или же, завяз сам, испробовав собственный товар, и переправился в "Дорогу"... О том история умалчивает. Одно лишь известно – проходом и сейчас пользуются самые разные осведомленные лица, и многие из заходящих в эту квартиру больше никогда не возвращаются. Мы не знаем, кому она принадлежит официально. Да, забыл сказать: были и вернувшиеся назад эим проходом, и это – субъекты, по наблюдениям, весьма безнравственные. Я не скажу, что спускаться туда не страшно. Но есть предположения, что новые подонки там с некоторых пор перестали задерживаться, причем некоторые высылаются обратно и страшно боятся вновь там засветиться.

– Откуда это вам известно? – спросил Шнобель. Даже он не знал о таких вещах, так как "Дорога" была всячески изолирована, где можно, от остальной "подземки", которую часто исследовал Пещерник.

– Хакеры, не знакомые мне лично, но выходящие в поле Галактиона – так сказать, наши "братья", были знакомы с безумными молодыми людьми. Они ушли через этот лаз специально "с исследовательской целью", ушли и больше не вернулись... Но, оставили ребятам, нашим молодым хакерам, координаты входа и всю информацию, что знали сами. До спуска. Скорее всего, они по полной хлебнули там горя, завязли – и больше не смогли подняться наверх.

– Возможно, что и нас ждет та же участь, – заметил Пещерник.

– Да, поход опасен. Но у нас с собой есть гипнокристалл, добытый Рольфом. Который, как я считаю, может пригодиться.

– Он у вас, Генрих? – спросил Шнобель.

– Он – здесь, в этой книге. Это только наполовину книга, а наполовину – хранилище. Наверное, в прошлом в ней хранили важные документы, драгоценности – использовали, в общем, как и кому из её хозяев было нужно. Это – книга с секретом. Кроме гипнокристалла нас спасет то, что мы не только спускаемся сюда не в одиночку, но и наверху нас ждут дела. И просто обязаны будем вернуться на поверхность – даже будь это самые настоящие врата ада! Так что, смелее, друзья!

– Пойдемте, – сказал Зикфрид. – Утром мы должны снова быть у Пирамиды. Мы туда уже призвали назавтра людей, желающих выступить с нами – из числа тех, кто участвовал в акции протеста с нами сегодня. Те, кого не взяли, не посадили – придут завтра вновь и приведут с собой ещё больше народу. Так что – поспешим. Если мы найдем здесь людей, готовых к нам примкнуть – хорошо, нет – надо будет быстро выбираться отсюда.

После этого разговора Генрих, засунув под мышку книгу и передав посох Рольфу, снял и засунул к себе в карман тёмные очки. Подойдя первым к квартире номер семь, он, ловко орудуя отмычкой, подцепил внутренний механизм замка. Раздался пружинистый щелчок – и замок подался.

Квартира оказалась полностью пустой, с плотно зашоренными окнами, и даже в ПУБе было абсолютно пусто. В одной из комнат в полу они обнаружили люк, а за ним – лестницу в подвал. Осторожно ступая, первым туда спустился Чен, за ним – Генрих, прокричавший вверх, остальным:

– Спускайтесь! Здесь пока совершенно безопасно!

Следующим спускался Шнобель. Лестница была довольно длинной. А внизу неожиданно оказалось просторное освещённое помещение.

Шнобель никак не ожидал, что внизу будет светло. Он считал, что им придется путешествовать в полном мраке – во всяком случае, пока они не найдут здесь людей. На его лице, наверное, отобразилось удивление, поскольку взглянувший на него Генрих счел нужным пояснить:

– Я видел в старых журналах подобные проекты. Токи циркулирующего воздуха вращают микротурбины генератора, вырабатывающего мизерный ток, пропускаемый через магноусилитель процесса и стабилизируемый конденсаторной сетью... Что-то в этом роде. В общем, такая система самораспределяет электричество на любые нужды и работает чуть ли не вечно. Так что, то, что не разбили ещё в хлам, здесь до сих пор функционирует.

– Возможно, что воров и бандитов здесь, действительно, не больше, чем наверху. Но расслабляться пока все-таки не стоит, – добавил спустившийся последним Зикфрид.

После этого пустого помещения, бывшего некогда, по-видимому, складом, они вышли через разъехавшиеся перед ними створки двери в большой зал, заполненный игрушками и искусственными ёлками. По полу здесь катались рассыпанные мячики, и куклы одиноко смотрели из коробок своими восхищенными глазами.

– Да, сюда бы детишек из города. Они были бы здесь счастливы! – сказал Шнобель, разглядывая замечательные ролики – безысходную мечту своего нищего детства. Десятки, а может, и сотни, новых роликов...

– Не расслабляемся! Держимся вместе! Мы не знаем этой территории, обманчиво пустынной. И мы все должны вернуться, – напомнил Рольф.

Из этого магазина они вышли на пустынную подземную улицу, не освещаемую ни звёздами, ни искусственным светом. В отличие от магазина игрушек, многим магазинам и лоткам в окрестности повезло меньше: они были разрушены, и свет в них не горел. Шнобель и кто-то ещё из их компании достали из кармана фонарики и освещали ими окрестности.

– Значит, с первым впечатлением нам просто повезло, – отметил вслух Шнобель.

Самодвижущийся тротуар – который и являлся собственно "Дорогой" – по-прежнему работал, но был сплошь усыпан осколками и каким-то белым порошком. Стилизованные под старину фонари вдоль подземной улицы были поломаны и многие опрокинуты.

Неподалеку от них из одного из разбитых киосков вынырнула, по всей видимости, знакомая с людьми собака. Полуовчарка-полудворняжка. Она подошла к ним и понюхала ботинок Шнобеля.

– Ты – чья? – спросил он собаку.

Животное, как человек, грустно на него посмотрело, а потом – заскулило.

– Понятно, – ответил Шнобель. – Хочешь? – и он протянул собаке остатки так и не съеденного возле парка и машинально засунутого в карман бутерброда.

Собака вежливо взяла зубами бутерброд с его руки, и лишь потом принялась аккуратно его есть.

– Сколько времени назад замуровали сверху вход сюда? – спросил Шнобель.

– Лет сорок. А что? – раздался сзади голос Зикфрида.

– Мой друг, бард Барабашка, спустился сюда года три тому назад. И с тех пор я его не видел. Честно говоря, предполагал худшее. По слухам, здесь могли запросто человека и съесть, с голодухи. Но, возможно, пищи по магазинам и гипершопам здесь было и есть пока с лихвой. Собачка вон бегает. Живая. Буду искать друга...