Текст книги "Город Дождя(СИ)"

Автор книги: Ольга Манскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

– Зачем?

– Там можно попытаться свиснуть один из гипнокр-ристаллов и доставить Линде. Как зар-рядить гипнокристалл – я тебе р-расскажу. Это должно снять с неё блокир-ровку на побег и всю остальную тар-ракановскую муть, следствие гипноза. Я уже говор-рил, что Зар-ремы Астар-ртовой сегодня здесь нет – так возьми её гипнотик. У них, у главной семер-рки, у каждого, скор-рее всего, есть по кр-ристаллу. Так сказал Р-рольф. Таракановские с помощью них, кр-ристаллов, обр-рабатывают пациентов.

– Хорошо. Я попытаюсь, – ответил Иоганн мысленно.

– Иди к лифту. Сейчас – хор-рошее время. По вр-ремени, сейчас на дежурство заступила новая медсестра. И она совершает обход по палатам,– посоветовал вран.

– Понял. Надо прошмыгнуть по коридору, когда она зайдет в очередную палату, – подумал Кролас.

Он так и сделал. Потом добрался на лифте до четвертого этажа, и прошёл его насквозь. Это была маленькая надстройка, а не полновесный этаж. Овальная в сечении мансарда с большим окном и прочным куполом по центру здания. Увидел он и таракановскую аппаратуру; и с помощью врана, по описанию, обнаружил рубильник отключения. Рядом с ним высвечивался экран с обзором окрестностей.

– Система по пер-риметру сада настр-роена на отстрел только тех, кто пытается выйти из помещения или сада нар-ружу. Без пр-ропуска, одобр-ренного Таракановым. А теплокровных существ, заходящих, забегающих и залетающих сюда – пр-ропускает свободно, – прокаркал в его голове вран. – Но потом все попавшие на тер-риторию попадают под усиленное действие ментального купола. А потому, когда люди Крысы свободно войдут сюда, а потом ты отключишь купол и рубанешь всю аппар-ратуру – должно быть весело.

– Хотелось бы верить, что так и будет. А теперь – вниз?

Кролас уже дошел до лестничного спуска в противоположное крыло.

Спускался он не на лифте, а по лестнице. На втором этаже этого крыла он обнаружил три приемных кабинета с табличками.

– Только не сунься к Амберу Циммербауму, – посоветовал вран.

– Да уж! – подумал Иоганн. – Тогда он съест меня на обед.

– Кстати, обед скор-ро. Тебе надо к нему вер-рнуться, – отозвался вран.

Здесь были кабинеты Амбера Циммербаума, Заремы Астартовой и Яриты Варумовой.

– Заремы, говоришь, сейчас нет? – мысленно спросил Кролас врана. – Попробую войти в её кабинет. Жаль, нет с собой журналистской отмычки... Вдруг, заперто?

Часть 3. Прощай, Город Солнца!

Глава 1. Началось и поехало...

Потайной ход в Старочеркасский монастырь они открыли не сразу – надо было вначале откопать дверь, заваленную осыпавшимся сверху грунтом. И помучиться, пытаясь приоткрыть её: дверь сильно проржавела. За время дальнего перехода им не попалось ни крупных крыс, ни незжей – да и вообще было впечатление, что здесь не ступала столетиями ничья нога. Пахло прелой сыростью, и воздух, казалось, отличался от того, что был наверху. Как в склепе.

На пизанс-территории монахи встретили незнакомцев сурово-молчаливо. Они, казалось, абсолютно не удивились и не заинтересовались их способом проникновения на территорию монастыря. Но без всяких проблем постелили сено для ночлега. А наутро подкинули к стенам города, на старом-престаром мотоцикле с люлькой.

Живший там, при монастыре, хакер Рольф отсутствовал. Он был не плохим врачом, и ночью отправился к больному, из пейзан. Генрих попросил монахов, чтобы они доставили Рольфа, когда тот вернется, к городской стене, на то же самое место, куда ранним утром повезли их самих. И договорились на девять.

– Передайте ему, что его будет ожидать Коричневый Архангел. И что, его участие в деле – это вопрос жизни или смерти. И пусть возьмет с собой... Свой прибор.

Когда Генрих и Шнобель ранним утром добрались до условленного места, где их ждала машина, то монах Григорий спал в ней, укутавшись в теплое одеяло. Разбудив его, за руль сел сам Генрих.

Шнобель, с враном на плече высадившись у главной резиденции Крысы, пожелал оставшимся удачи. И пообещал в любом случае присоединиться к ним у Пирамиды, один или с подмогой, чуточку позднее.

Генрих же должен был связаться со своими, а потом слетать за Рольфом. Начало же бучи в городе заранее было запланировано на десять.

И действительно, ровно в десять хакеры и их сподвижники появились на площади перед Пирамидой. Они развернули размашисто написанные, огромные плакаты. С призывом бойкотировать выборы и портить бюллетени, а также признать эти выборы ложными. Кроме того, они скандировали требование отпустить всех заключенных, схваченных вчера по ложному обвинению.

Неожиданно, довольно быстро к ним присоединилась посторонняя толпа людей, в первую очередь молодых, а также безработных и нищих, выброшенных обществом бесцельно бродить по улицам города в поисках еды и стихийной подработки. Толпа, почувствовав рядом дружеские плечи сотоварищей, входила в раж. Люди стали петь, шутить, подхватывали призывы. К ним стали примыкать студенты, школьники и просто идущие по своим делам люди – и вот уже толпа жила по своим законам. Она была стихийно сформированным единым существом, осознавшим свою правоту. И участники всё более и более наполнялись стихийной удалью.

Для полусонных полисов, охраняющих этот участок, такое выступление многочисленного народа явилось полной неожиданностью. Они растерянно связывались по рации со своим начальством.

Но вот, по-видимому, по распоряжению мэра, что был марионеткой Тараканова, сюда, на площадь, начали подтягиваться совсем другие полицейские. Вооруженные дубинками и газовыми пистолетами, в касках, а некоторые – с собакокрысами для устрашения, они неплотно, но единым кольцом окружали площадь.

– Свободу выборам!

– Долой мэра! Свободу заключенным! – то тут, то там скандировали собравшиеся.

Некоторые полисы, в особенности рьяно – те из них, что были в экранирующих звуки гермошлемах, приступили к задержаниям, выхватывая из толпы самых слабых людей и волоча их, заламывая им руки, к полицейским машинам. Другие же распыляли в толпу ромашку-4 и наркотические вещества. Начались стычки и драки.

Вдруг, будто из ниоткуда, с разных сторон начали появляться люди в серых плащах, ни во что не вмешивающиеся, но вооруженные резиновыми дубинками и распылителями и наблюдающие за всем, что происходило на площади, с отстраненным безразличием.

Гвардия Феогнида чуть усмирила прыть, замерла в трусливом ожидании. Они недоумевали, что за новая сила включена в игру. Об участии серых им начальство ничего не разъяснило.

Выли сирены и готовые сорваться в бой собакокрысы до предела натягивали поводок. Вся площадь была разорвана на отдельные сцены классического уличного мордобоя "отдельных граждан".

– Долой фашистский режим Штык Феогнида! – неслось откуда-то.

Шнобель, одетый в серый плащ и загриммированный под серого, внимательно отслеживал обстановку. Нет ли настоящих серых? Какова установка, данная сверху полицейским?

Его внимание привлекли два мальчика, громко читавшие звонкими голосами только что сочиненную ими частушку:

– Не будем невежами!

Не станем мы незжами!

Назло Феогниду!

Не простим обиду!

Прохожие, идущие мимо, реагировали по-разному: кто спешно ретировался, с опаской поглядывая на площадь, а кто-то бормотал себе под нос: «Неужто все-таки это началось? Давно пора».

Одна из собакокрыс слишком близко придвинула морду к маленькой девочке, маму которой с другой стороны уже схватил за руку один из полицейских и притянул к себе, и вот уже заламывал ей руки за спину. Еще пара секунд, и...

Но Шнобель успел – оттянул назад девочку и стал между ней и собакокрысой, мгновенно ударив "собачке" в нос "ромашкой". Полицейский оставил в покое женщину, которая тут же, подхватив девочку на руки, растворилась в толпе, и набросился на Шнобеля, погубившего его собаку. Он и Шнобель долго сражались, нанося друг другу удары дубинками, но потом к Шнобелю еще с двух сторон начали подбегать полицейские, и вскоре окружили его. Ещё немного, и – сцапают. Он не сможет увернуться сразу от семерых...

И вдруг, прямо над собой Шнобель услыхал легкий шум, будто звук порхания больших стрекозиных крыльев. К нему сверху приближалось нечто невидимое, а затем послышался голос:

– Шноб! Хватайся!

К нему летел конец веревки из "летающей машинки". Впрочем, самой машины видно не было. Шнобель ухватился за спасительную веревку, и, отпихнув ногами полицейских, взмыл в небо, и вскоре был затянут вовнутрь.

Полицейские внизу растерянно хлопали глазами, когда потенциальная жертва у них на глазах подпрыгнула прямо в небо, там повисла, отбрыкиваясь, – и вдруг, и вовсе стремительно исчезла.

– Привет тебе, герой! – улыбаясь, сказал Генрих. – Мы, те, кто на летающих машинках, уже вытаскиваем понемногу отсюда всех наших – люди нам ещё пригодятся. Опускаем их подальше отсюда. А еще, отстреливаем собакокрыс, вырубили «ромашкой» несколько зверствовавших полицаев... Нападают, чудовища, на самых беззащитных из толпы. Практически всех своих мы уже забрали. Народ побузит ещё немного – и, скорее всего, большинство рассосётся. Мы пока их всех, как можем, ориентируем на завтра – чтобы они пришли и привели ещё и других, и как можно больше. Честно говоря, не ожидали мы, что так много людей отзовется, на первый же призыв. До завтра обдумаем, как их всех сорганизовать и провести акцию наиболее результативно. Пока – порезвились, и хватит. Тараканов до завтра свои приборчики, факт, отладить на Пирамиде не успеет. Да и, внимания теперь к ней у народа слишком большое. Теперь, накопим сил, и по серьезному, мощно, продолжим завтра... Тебя, как и всех, кого отсюда вытягиваю – высажу подальше, и зайду на новый виток. Спасаю не только хакеров, но кого удается, от полисов и собакокрыс. В последних, кстати, стреляю, и рука не дрожит. Это – не собаки, а орудие смерти. Людоеды. Они даже на своих хозяев нападают – если те не покормили их вовремя. Вот уж, вывели нечисть! Да, и – последнее: наши сегодня – кто где ночует. Некоторые – в «Точке». Вместе с людьми Борова, они туда подтягиваются. В «Точке» сегодня можно будет переночевать, вымыться и переодеться. Можешь и ты, если хочешь, там сегодня на ночь тормознуть. А днем – увы, придётся тебе пошляться по городу... До шести вечера, когда откроется «Точка».

– А есть ещё варианты времяпровождения, кроме как шляться по Ростову? – спросил Шнобель.

– Есть один. Но он – гораздо опаснее.

– Я не против получить о нем некоторую информацию.

– Был ли ты когда-либо на Дороге? – спросил Генрих.

– Нет. Мне всегда говорили друзья и знакомые, что это – самое страшное место Ростова... И не советовали туда и носу казать, – ответил Шнобель.

– Однако... Я задал вопрос так, наугад: большинство жителей нашего города не знают о существовании этого места. С тех пор, как власти замуровали вход в этот подземный торговый центр. Но, конечно, некоторые люди... Знают туда тайные проходы. И даже ушли туда позже, чем вход был замурован. Совсем недавно, быть может, – Генрих был слегка удивлен. – Тогда, я полагаю, мне не надо тебя просвещать по этому вопросу.

– Можно и просветить... Я почти ничего не знаю о Дороге, не знаю, как туда проникнуть. О ней ходят легенды среди хипков Ростова. И некоторые мои друзья-барды, как говорится, "стали на Дорогу". Ушли в никуда, – задумчиво сказал Шнобель.

И вдруг процитировал:

Если тебя позвала Дорога,

Если тебя позвала беда -

Значит, тебе пора

Уйти совсем, навсегда.

Ибо оттуда уже не вернёшься

На свет...

Тысячи миль за одну только жизнь,

Мгла и туман, и шыряние в вену.

Если ничто не спасет, ты погиб -

Становись на Дорогу,

Тогда – тебе только туда...

Ты не узнаешь себя и других,

И, только выйдя из вечного плена,

Ты захлебнешься понятием вмиг

Кто ты таков...

Если твоя голова раскололась,

Если разбился мир на осколки,

Если по венам клокочет жар -

Становись на Дорогу...

– Да, все – так. Дорога – самое гиблое место Города. И люди туда идут... Погибать. И я только сегодня понял, почему. Я был слишком занят своими ментальными путешествиями и научными изысканиями, чтобы понять простую истину...

Сегодня к нам присоединилось очень много людей. Неожиданно для нас, хакеров, наши мирные и обычно спокойные, как пресловутые библейские овцы, люди пошли на бунт. Быть может, завтра они начнут крушить Пирамиду и бить стекла в "Торте"...

Каждый житель нашего города подвергнут зомбированию. И внешне, многие зомбированы: они двигаются, говорят и делают только то, что положено. Но даже самые точные приборы не определят, о чем все они думают, когда остаются одни. Подсознание не запрограммируешь, оно живет своей собственной жизнью. И зомбированный человек всегда не удовлетворён, потому что его подсознание знает, что его хозяин способен на большее. И люди с сильной интуицией – связью с подсознанием, нередко впадают в ступор, считают, что мир сошел с ума, или – раздваиваются, расщепляются сознанием... Глубоко в душе, большинство жителей города – другие. Лучше, чище... И, вероятно, что даже сломленные люди очень легко станут на тропу праведной войны. Конечно, в том случае, если кто другой уже раскрутит это колесо. Достаточно, как говорится, просто вовремя бросить спичку... И она, вместо того, чтобы тихо сгореть, вдруг взорвется бомбой.

– А при чем здесь Дорога?

– Быть может, те, кто стал на Дорогу – это творческие люди города... Только, в нашем сломленном мире, потерявшие себя. Изначально склонные к созиданию, ищущие, – но не имеющие для самораскрытия реальной почвы... Зажавшие в себе стремления, не понявшие их. Мятежники, которые сопротивлялись в душе таракановщине, но... чье сознание побороло их самих.

– Так вы, хакеры, хотите... Выпустить их наружу, задействовать в борьбе? Этих потерянных людей? Тех, кто стал на Дорогу?

– Да. Мы хотим их освободить.

– У меня несколько лет тому назад был друг... Которого я даже не знаю, как по-настоящему зовут, хотя мы знакомы почти с детства. Все музыканты и тусовщики звали его Барабашкой.

Как-то я застал его в нашей компании. Он сидел одиноко в углу, абсолютно пьяный и поникший. Он спел мне тогда песню... Произвожу то, что помню:

Мы – материал для будущей пьесы.

Не для нас звучат великие песни.

Мы жалки и косны,

Но наши мысли -

Материал для тех,

Кто прёт по жизни.

Бог складывает из наших душ

свою мозаику.

Он играется, как малое дитя,

Дитя в песочке...

Мы – песчинки на берегу,

Или – в песочных часах времени,

И падаем в пустоту,

И уходим от вас в безвременье.

Но Бог берет наши мысли,

И роняет их в судьбы мира.

Бог складывает из наших душ

свою мозаику.

Он играется, как малое дитя,

Дитя в песочке...

И как вода между пальцев,

Попадаем мы в чужие сны...

Просачиваясь сквозь ваши тела,

Просачиваясь сквозь ваши дела.

Бог складывает из наших душ

свою мозаику.

Он играется, как малое дитя,

Дитя в песочке...

После этого дня я больше не видел Барабашку. Позже мне сказали, что он «стал на Дорогу», – и Шнобель замолчал, призадумавшись. – Кстати, всем хиппи известная песня про Дорогу, которую я недавно воспроизвёл – тоже принадлежит Барабашке.

– Ты... Отправишься со мной? На Дорогу? – спросил Генрих.

– Да. И лучше, если нас будет больше, чем двое. Это – рисковое предприятие.

– С нами будут ещё мои люди.

– И я не знаю, что мы там встретим. Я не знаю, много ли там живых людей. Или же, большинство погибло. Ушло туда умирать. А еще неизвестно, много ли там бандитов и отморозков.

– Не думаю, что их будет намного больше, чем наверху.

– И хакерам известно, как туда проникнуть?

– Даже лично мне известно два входа. Ещё один знает Рольф. Я думаю, он к нам присоединится... В общем, встретимся через час, недалеко от Дороги. То есть, близ одного из проходов в неё. В общем, ожидай меня возле городского парка культуры. А сейчас ты выходи. А мне надо слетать за Рольфом, к дяде Осе. По дороге – захвачу еще кого из наших, у Пирамиды. А у дяди Оси Рольф уже должен был переговорить с враном.

– И он ему расскажет, как Кроласу бежать от Тараканова?

– Да.

– А дядя Ося не боится принимать у себя заговорщиков, бунтарей?

– Ты же помнишь, что он сказал, когда мы доставили врана Оливеру? – спросил Генрих.

– Он сказал, что уже ничего не боится: все равно через пару дней начнётся общий бой... Его двери будут открыты для всех наших сторонников. Как говаривал цитируемый Кроласом его коллега Дорг, "Коль пошла вода в хату – бросай добро, а спасай всех мохнатых"... А ещё он, Дорг, называл такое время, как сейчас – "самая последняя задница", – прокомментировал Шнобель. – Но, одно дело на словах, а другое – взаправду.

– У Большого Папы слова с делом не расходятся. Думаю, на него можно положиться.

– Я тоже так думаю, – подтвердил Шнобель.

– В общем, через час я и несколько моих людей, из хакеров, подтянемся к парку. Жди нас. У меня только что родился план, как попытаться помочь людям Дороги. И ты... Быть может, поможешь мне.

– Как?

– Я хочу...снять с них состояние двойственности. Может быть, это исцелит некоторых. Я пока не говорил ни тебе, ни вообще никому, так как это – не мой был секрет, но... Пришло время. Знай: тот хакер, который бежал некогда из ИНЛП и тромбанул там главный компьютер, сделал не только это. Ещё он стырил у Тараканова гипнокристалл – прибор, излучающий заданные параметры мозгового импульса. Которые затем им усиливаются и транслируются на город. Дают всем установку. Именно подобные приборы вызывают оболванивание и безволие населения. А творческих людей вгоняют в депрессию.

Увы, когда хакер – его имя Рональд – сделал это, Тараканов через три дня восстановил приборы и даже усилил их мощность. Вран считает, что теперь в ИНЛП имеется несколько гипнокристаллов. Мы с ним подозревали, по некоторым косвенным данным, что гипнокристаллы сейчас имеются у всех его главных помощников.

Так вот... Сегодня я захвачу и Рональда, и тот гипнокристалл с собой "в Дорогу". И мы... Дадим там всем установку на смелость и дерзание. Тем, кто "на Дороге"...Ну, а ты поможешь нам тем, что вызовешь доверие к нам некоторых из ушедших туда. Это облегчит задачу.

– Что ж... Попытаться стоит. Из-за дороги я, можно сказать, потерял друга... Да. Пытаться надо. Лишь бы те, кого я знаю из ушедших туда, были еще живы.

– Ну... До встречи. Готовься. Скоро я тебя высажу из невидимой машинки...

– Знаешь, меня что-то коробит название "невидимая машинка". Это чудо техники мне, на самом деле, весьма напоминает некоторые рисунки в старых комиксах, книгах и фильмах... В то время, когда она начинает или появляться, или исчезать, и уже взлетела.

– Я понял! Оно тебе напоминает летающую тарелку. Хорошо, так и буду говорить, например: Рональд сегодня прилетел со мной в город на летающей тарелке, чтобы встретиться с нашим Алконостом у дяди Оси...

– У Большого Папы... Да, еще вопросец напоследок, можно? Чьи мозговые импульсы записаны на том гипнокристалле, с которым теперь поработаем мы? Рональду удалось разобраться с ним за те годы, что он живет на пизанс-территории, перезаписать его? И как вы собирались применять его, до того, как родился план попытаться его использовать на Дороге?

– А ты – сечешь! На гипнокристалле – импульсы Рональда. А он у нас всегда был самым решительным среди хакеров, насколько я знаю. Так что, на приборе установлена запись решимости, если можно так выразиться. А план был – и он не отменяется – установить его не где-нибудь, а на Пирамиде. Если нам удастся прорваться к ней завтра... И дать трансляцию: на полную мощь. На весь город.

– А именно завтра – это потому что в этот день силы города будут охранять в основном мэрию? То есть, здание "Торта", где будут "короновать" Феогнида в очередной раз, на царство?

– Совершенно верно. Расчет у нас именно таков.

– Что ж, всё понял. Жду в парке! – и Шнобель вышел из материализовавшейся на пустынной улице машины.

"Летающая тарелка", уже в состоянии полной невидимости, тут же взмыла вверх – и Шнобель почувствовал это только по струям обдавшего его теплого воздуха.

Вскоре он спустился к набережной Дона и пошел по ней. Вид бывшей некогда многоводной реки, о которой он читал в книгах, вызывал содрогание. Давненько же он не прогуливался в этих краях! Здесь была неширокая канава, где-то в центре обширного болота, окованного по берегам в гранит. Она издавала отвратительное зловоние; потому и улицы вблизи набережной были безлюдны. По берегам канавы, за гранитными стенами, на слое береговой грязи, сидели большие лягушки-мутанты размером с небольшую кошку, которые не брезговали иногда питаться друг другом и хищно поглядывали на садящихся на парапет птиц. Сюда по каким-то отводным каналам сливались отходы промышленного мясного комплекса: того самого, где на шпиле красовался памятник быку – клону, производителю всего мяса в городе.

По берегам Дона была выложена красивая плиточная мостовая из декоративной расписной плитки, вдоль которой шёл длинный газон, где росли регулярно поливаемые мини-фонтанчиками розы под стеклопластовыми колпаками – но Шнобель считал, что это не сильно сглаживало общую картину. Набережная казалась ему самым грустным местом Ростова и всегда навевала на него безрадостные мысли о текучести и безвозвратности времени...

А еще, Пещерник опять вспомнил Барабашку и его стихи. Тот почему-то любил гулять здесь, по плитке набережной. И представлять себе ранее судоходный Дон, большие белые пароходы с музыкой на борту...

Большой белый пароход,

Он давно уплыл вдаль,

С музыкой на борту,

С танцами на палубе,

С туманными глазами женщин...

Большой белый пароход,

Ты всегда был миражом

Чужого достатка и чужой жизни.

Для меня ты -

Лишь символ расставания,

Символ безвозвратности

И безысходной печали.

Большой белый пароход -

Одинокий призрак

Большой Вселенной,

Твои огни блуждают,

Как звезды Космоса

В далекой ночи...

Опять услужливая память предоставила в распоряжение Шнобеля стихи Барабашки... Он прочитал их вслух, на пустой набережной, и ветер унес вдаль грустные слова этих строк.

"Быть может, неспроста он мне всё время вспоминается? – подумал Шнобель. – Может быть, встречусь с ним там, на Дороге... Опасное место. Но, всё же, может быть, что он жив до сих пор".

Теперь Пещерник специально выбирал такие улочки Ростова, чтобы, петляя по ним, приблизительно за час выйти к нужному месту. Кривые улочки старого Ростова с невысокими домами в низинке были оставлены как памятник старине. А ещё потому, что там просто нельзя было строить "высотку" по причине возможного проседания почвы. Да, и весь город стоял на ракушечнике, более или менее рыхлом. А некогда здесь было легендарное море Тетис. Но вблизи Дона грунт был особенно ненадежным. И, хотя теперь над старым Ростовом и проносилась в вышине совершенно футуристическая автострада, внизу время будто остановилось, и быт был таким, как и века назад. Подновлялся и деревянный верх, и фундамент камня старых домов, но картина оставалась прежней.

Когда Шнобель поднялся поближе к центру, он стал незаметно, но очень внимательно поглядывать по сторонам. Нужно было убедиться, что нет слежки.

Обычный воскресный день... Спешащая в бары и клубы молодежь на флайерах, редкие парочки влюбленных и семейные с детьми. Множество одиноких, множество только что познакомившихся друзей на час, желающих погулять по городу в компании, очень много владельцев собак и даже кошек со своими питомцами на поводках... По-видимому, только животные скрашивали им их одинокую жизнь. Одиноких в городе было много, и потому существовали столь многочисленные специальные кафе для хозяев и их любимцев. Куда можно было заходить с животными: так называемые брэнчдогкиоски.

А ещё, всегда в Ростове присутствовало множество нищих на лавочках, одиноких и бездомных людей, далеко не все из которых просили еду или плацкарту. Настоящие нищие чаще всего уже ничего не просили. Они просто шли и шли вперед... Тупо и безотрадно. Шли, пока не падали или не были сбиваемы бусами. Или, они просто лежали где-нибудь на тротуаре. И люди шли мимо; сердобольные подавали еду, злые – пинали их ногами... Никто не вел их статистику в городе бездомных людей. Официально в Городе Солнца никогда не бывало нищих и голодных. Официально здесь было весело всегда. И большинство граждан было склонно видеть только то, что им хотелось видеть. В особенности – если на них действовали приборы профессора Тараканова... "Шоу маст гоу он!"

Около входа в парк бил фонтан, а по краю, у его ограды, располагались мелкие киоски со всяческими безделушками, газетами, сигаретами, пивом и закуской. Шнобель побродил вдоль них, рассматривая стекляшки-витрины. Купил себе слоеный бутер и холодный суперсниперс. Пошатался еще вдоль и поперек парка, чтобы убедиться, что за ним не было хвоста.

Полисы в гермошлемах и с дубинками возле парка наличествовали, но не трогали гуляющих здесь граждан. По всей видимости, на сегодня для полиции вполне хватило заварушки у Пирамиды, и все КПЗ города, скорее всего, были переполнены.

Неожиданно небо потемнело. Подул ледяной ветер... На небе воссияла звезда, и непонятно откуда полился слащаво-мелодичный напевный голос: "Только смирение в этот день даст уверенность и сытость завтра. Только повиновение – правильное поведение человека, желающего мира. Только отказ от участия в жизни общества даст загробную вечную жизнь".

"Кажется, Тараканов решил оторваться сегодня по полной. И, по-моему, в этот раз трансляция накрыла весь город", – подумал Шнобель.

Глава 2. Гипнокристаллы.

Кабинет Заремы оказался незапертым, и Кролас начал производить в нем сущий обыск. «Очень трудно найти предмет, который неизвестно как выглядит», – в конце концов подумал он.

– Я знаю, как должен выглядеть гипнокр-ристалл. Посмотришь на него – сразу скажу "бер-ри", – отозвался вран на его размышления.

Иоганн обшарил почти все шкафчики. Нигде не было ничего незнакомого."Соср-редоточься, потом – р-расслабься и довер-рься интуиции", – прокаркал вран внутри его черепа.

Он так и сделал. "Стоп! Нет ли чего-нибудь подозрительного, стилизации, маскировки ящика с предметом под что-нибудь "левое"? К примеру, компьютер здесь полностью отключён, и никакого намёка на то, что он включается куда-либо... Хотя, он явно не хакерский: это у них компы не подключаются никуда. И это выглядит странно. Может, хранилище нужного мне предмета – это компьютер? – размышлял Кролас. – Нет... При ближайшем рассмотрении – вряд ли. Похоже, это еще какой прибор, не комп, с экраном... А вот... Часы! Настенные часы, которые стоят!" – Иоганн подошел к часам и открыл их, как шкафчик. Внутри не было часового механизма! Там он обнаружил и извлёк наружу странный прибор, посередине которого было нечто, похожее на слегка ограненную линзу.

– Это – оно самое. Бер-ри. Но, чтобы гипнокр-ристалл действовал в полную мощь – нужно подключить его к энергонакопителю. Он, скор-рее всего, здесь, в так называемом компьютер-ре. Я имею в виду, что это – совсем не компьютер-р, только – стилизация под компьютер-р. Но даже без энер-ргонакопителя, но при достаточно близком контакте с человеком, гипнокр-ристалл должен вполне хор-рошо ср-работать. Бер-ри его – и скор-рее уноси отсюда ноги! – отозвался вран.

Кролас положил прибор, который был в часах, в карман халата. Поскорее выскочил прочь из кабинета...

И застыл. Он почти наткнулся на только что вышедшую из лифта Яриту Варумову.

С минуту они остолбенело смотрели друг на друга. Затем девушка проворно, кошачьими прыжками, подскочила к Иоганну и приставила к виску женский мини-пистолет. Такой в городе шуточно именовали "косметичкой".

– Эй, парень! Говори, на кого ты работаешь и как оказался здесь! Рассказывай всё! – приказала Ярита.

Кроласу пришлось импровизировать:

– Я работаю на Амбера Циммербаума. Он хочет сместить Тараканова и взять власть в свои руки. Это – неизбежность! Ваш профессор давно уже дал сбой, он не в себе и совершает очень странные вещи.

"Амбер всегда был себе на уме. И с ним лучше не связываться", – подслушал Иоганн мысль Яриты.

– Да, и еще... У меня теперь гипнокристалл, который он хотел заполучить, и послал меня за ним в комнату Заремы, – Кролас предпочел сказать полуправду, чем выдумывать совсем полную ложь. – И, если я подвергнусь дальнейшему насилию – я его сейчас применю!

– Ах, так! Значит, он посвятил тебя в курс действия кристаллов... И с помощью этого гипнокристалла, как я понимаю, ты будешь вербовать для Амбера сторонников среди тех пациентов, до которых он не доберётся сам?

– Да, – ответил Кролас. – Только не спрашивай ничего у Амбера. Он будет всё отрицать. И в его мысли ты не залезешь – скорее наоборот, это он пороется в твоих файлах. Он сказал, что, в случае чего, я должен буду выкручиваться сам. Он скажет, что здесь совершенно ни при чем, и что это я действую самостоятельно и задумал побег. Тебе лучше остаться в стороне, и не лезть в его дела.

– Понятное дело. Только, зачем для побега кристалл? Глупая версия побега... Скорее, ты бы рубанул купол над городом и отключил бы всю аппаратуру. И – драпал поскорее, пока хаос. Пока еще всё снова задействуют... Здесь такое один раз было, – Ярита усмехнулась. – Так что – нелогично. Да и размышляешь ты что-то больно уж здраво для пациента – а это означает, что тебя здесь кто-то действительно крышует от вредных воздействий!

Во время этой беседы она пинками заставила Иоганна приблизиться к её кабинету, и, наконец, впихнула вовнутрь. Там она неожиданно вынула из декоративной вазы в форме раковины, из которой "росло" очень похожее на натуральное искусственное комнатное растение, свой гипнокристалл и протянула его Кроласу:

– Возьми кристалл... И пообещай мне: вот, прямо сейчас, и на моем гипнокристалле... Что, в случае переворота, ты спасешь и меня, и Зарему Астартову. Она – моя старшая сестра. Ты поможешь нам бежать отсюда, что бы ни случилось. Я догадываюсь, что Амбер, захватив власть, полностью поменяет всю команду. Новая метла метет по-новому. Да и вообще, нутром чую глобальные перемены.

Разговаривая с Кроласом, она тем временем "заряжала", проделывая над ним легкие пассы правой рукой, гипнокристалл, лежащий в её левой ладони.

– А теперь, держи этот кристалл в обеих руках перед собою. И – говори в голос: "Я обещаю в случае переворота спасти Зарему и Яриту и вывести их из института в безопасное место", – сказала она.

Иоганн повторил эту клятву. И она засмеялась:

– Что ж! Клятва на заряженном гипнокристалле откладывается на подсознании. Теперь ты сделаешь то, что мне обещал! А я не буду мешать вам с Амбером. Договорились?

– Хорошо, я вас обязательно спасу! А теперь мне нужно идти, – ответил тот.

В это время, с Яритой кто-то связался по внутреннему телексу, и она ринулась к компу.

– Вали отсюда, и поскорей! Кристалл положи на стол! – скомандовала Ярита.