355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ольга Манскова » Город Дождя(СИ) » Текст книги (страница 2)
Город Дождя(СИ)
  • Текст добавлен: 2 апреля 2017, 14:00

Текст книги "Город Дождя(СИ)"


Автор книги: Ольга Манскова


Жанр:

   

Разное


сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Иоганн ему поверил. Слишком уж странно, необычно было всё это. И птица тоже была необычной. Тем более, ему не нужно было предсказание судьбы. Он просто находился под гипнозом врана, который таким образом общался с ним.

– Полисы, полисы... Идут сюда. Тюрь-рь-ма! Тюрь-рь-ма! – злобно сверкая на хозяина глазами, внезапно прокаркал вран.

– Он... Ещё и разговаривает? – удивился Иоганн.

– Что делать? Он их чувствует заранее..., – испуганно пролепетал хозяин. – Полицейских... И у меня уже были с ними проблемы, связанные с мутагенными зверьками. Это – точно, тюрьма... Я не успею скрыться, добежать до метро... Я – стар.

– Пр-родай! Ср-рочно – пр-родай! – хрипло взорвался вран.

– А это – нужный тебе человек? Не подстава? И он... тебя выдержит? – спросил торговец.

– Пр-родай! Мы р-разберемся. Отвечаю: пр-родай! – не моргнув, сказал вран.

– Ну, молодой человек, дайте, сколько сможете... Пощадите бедного старого человека... Я вас не спрашиваю: хотите ли вы его купить. Он сам выбирает хозяина. И бесплатно пойдет, если кого выбрал. Но, пощадите меня... Он – источник пропитания, вот уже месяц... Хотя, он и не мой, попал ко мне случайно... Сам прилетел, можно сказать...

– Вр-ремя уходит! Полисы! Скор-рей! – сказал вран и перелетел на плечо к Иоганну. И тот сунул разблокированную пласткарту самой большой ценности – из тех, что у него были с собой, – в дрожащие руки торговца.

– Возьмите... И – спасибо, – сказал он.

– Не благодари... Ты не знаешь, что это за птичка, – смутившись, ответил торговец. – Благодарю, – и он быстро сцапал пласткарту, радостно улыбаясь.

– В метр-ро! В метр-ро! – прокричал вран своему новому хозяину. И действительно, надо было срочно смываться. Если сюда вскоре нагрянут "полисы", то за сделку грозит немалый штраф. Как покупателю незаконного товара. А ещё, они и за торговца мутагенами могут принять. Или специально представить так дело. И тогда – точно, тюрьма...

Иоганн, прижав к плечу врана, что называется, дунул. Давно он так славно не бегал. Только, когда жил у друга, Шнобеля, и они так же убегали однажды, когда торговали у Пирамиды нелицензионными попс-кайфами... По молодости.

Вран не обманул. Вдали послышался свист нагайки, звон битого стекла, звук мордобоя и вой собакокрыс. Все разбегались, как тараканы ночью на кухне, когда включают свет.

Но они с враном были уже далеко. У метро, и почти в безопасности. И вот уже ехали наверх, в тьюб-эскалаторе. Вран тут же нахохлился, и как-то уменьшился в размерах. Подобрал кожистые передние лапки и стал похож на обыкновенного большого синего попугая ару.

– Не бойся, со мной не пр-ропадешь. Зови меня Тенгу. Это я смываюсь от полисов. Тебе ничего не гр-розит. По сравнению с тем, что гр-розит мне... И так, будем др-рузьями, – сказал ему вран и вдруг...подмигнул.



Глава 2. Дела редакционные.






Второй раз за утро Иоганн ехал на метро. И, разумеется, перемещался, что называется, куда глаза глядят. На работу, похоже, он явно сегодня опаздывал, но вновь и сразу светиться у Пирамиды было рисково. Нужно было выждать, пока там рассосётся облава с мордобоем.

"Если шефуля сегодня будет не в духе, скосит с меня за опоздание премиальные, – с кислым видом, подумал Иоганн.

Он вылез на Театральной. И решил добираться потом обратно, на работу, на бусе. Но вначале зайти в какую-нибудь забегаловку... Семь бед – один ответ.

"Интересно, чем питается Тенгу? Надо сейчас, при случае, у него спросить", – подумал он.

На Театральной красовался весьма уродливый театр. Выстроенный в форме танка. Некогда, говорят, его переделали в танк из предыдущего здания, в форме комбайна или трактора, в честь какой-то победы. Наверное, слегка подремонтировали и добавили дуло. Это дуло теперь под углом в 45 градусов устремлялось прямо на здание мэрии города и сто двадцати пяти этажную гостиницу рядом с ним. И в этом "дуле" был небольшой кинотеатр, где крутили объемные фильмы.

А напротив "танка" находилось молодежное тусовочное кафе в форме большой сковороды с длинной ручкой – самое дешевое кафе в Ростове. "Дойти до ручки" – означало питаться ежедневно в этом кафе. На "ручке" были стоячие стойки, прямо на свежем воздухе, и там всегда наливали пиво. В этом кафе ошивались "хайрастые", то есть, длинноволосые и бородатые, парни, а также девушки в потертых джинсах и ковбойках. Они косили под хиппи двадцатого века. Внутри, в здании круглой формы, тоже за стойками, можно было ещё и поесть.

А сразу за этой "сковородой" красовался длинный и уродливый шпиль непонятного назначения, под которым собирались бездомные коты и собаки, нередко совершающие набеги на вход в кафе и нагло требующие подачки от выходящих.

Иоганн направился к "сковороде" и открыл дверь. Тенгу, который изображал простого попугая, покосился на него лукаво-нагловатым глазом. Явно намереваясь что-то сказать. Но в этот миг какая-то тусовочная "герла", пролетая низко на флаерах и снижаясь перед кафе, слегка ударила его своими распущенными волосами.

– Ч-черт! – хрипло выругался вран.

Люди за стойками с интересом обернулись к выходу. Где, ещё в дверном проёме, стоял Иоганн.

Он прокашлялся и принял пижонски-развязный вид. Стараясь говорить хрипло, сказал:

– Девчонка на флайерах чуть не сбила.

Интерес народа увял.

– А мне сперва показалось, что попугай выругался, – донесся до Иоганна чей-то голос.

Он прошел к прилавку и заказал снипперс, броккеры, пампасы и жестянку с пивом. Потом отошёл к дальней, пустынной, стойке. Разложил всё это на столе и стал флегматично жевать, запивая сухпаёк пивом. Вдруг Тенгу спустился с его плеча на стойку и стал всё это, кроме пива, спокойно и мирно склевывать, как площадной голубь.

"Значит, враны едят всё... Раз его удовлетворяет даже ассортимент этого кафе", – подумал Иоганн.

– Гадость, – внезапно прокомментировал вран, – но я давно не жр-рал.

– Говори потише, мы на публике! – попросил его хозяин жалобно, и чуть не поперхнувшись пивом.

– В окр-руге у всех затычки с музоном в ушах. А дальше – не слышно, – вран нагло посмотрел на него.

– Почему... Ты ругаешься? – спросил Иоганн.

– Пр-ривык. Поживешь здесь, в Р-ростове...

– Понятно... Скажи, приятель, – тихим шепотом начал допрос Иоганн, – а почему ты не притворился попугаем еще на рынке?

– По многим пр-ричинам, – ответил вран, спокойно склевывая с одноразовой тарелки остатки снипперса. – Во-первых, мне нужно вр-ремя, чтобы создать мыслеобр-раз, войти в него спокойно. Во-втор-рых, не повер-рят, я с полисами уже сталкивался. А в тр-ретьих, я все р-равно ушел бы с тобой. И мой бывший хозяин был в стр-рахе, что у него в руках мутаген. И не запр-рашивал огр-ромной цены...Я давно искал человека, способного вынести меня за гор-род.

– Вынести за город?! – изумился Иоганн. – Тебе нужно за город?

– Да. Впр-рочем, не ср-рочно.

– И ты... Считаешь, что я тебя вынесу?

– Да. Ты сам этого не чуешь, но тебе скор-ро самому пр-ридется отсюда линять. Я пр-редчувствую, умею знать зар-ранее.

– Тенгу, кто ты? Ты же разумное существо...

– Что значит р-разумное? Считай меня просто биокомпьютер-ром, способным считывать инфор-рмацию, перевар-ривать её слегка, а потом всех шокир-ровать.

– Тогда и все хомо сапиенсы – биокомпьютеры!

– Пр-рактически. Но не все. Некотор-рые способны на большее. Но я тоже хочу задать вопр-рос.

– Какой?

– Зачем ты пр-ришел на р-рынок? Ты не похож на тех, кто хочет пр-риобрести для себя живую необычную игр-рушку.

– Это – долгая история...





Он толком не смог бы объяснить, зачем и почему именно туда пошёл. Как говорится, вчерашний день поискать. «Странное выражение... Разве можно найти то, что потерял давным-давно? А находится всегда только то, чего совсем не ищешь», – подумал Иоганн. Вдобавок, он ничего не терял и не забывал на толчке, а вот повело же туда, внезапно: из-за одной случайной мысли.

И потому, он сам не заметил, как поведал Тенгу часть своей биографии, пытаясь всего лишь ответить на простой вопрос. И начал издалека...

Просто, ещё совсем недавно Иоганн был вовсе не уважаемым всеми обозревателем в области музыки и молодежной культуры, с пропуском по городу, второй категории... А так называемым "ритзибоем", мальчиком на побегушках. Точнее, газетным ритзибоем, ибо были ещё ритзибои-торговцы, предлагающие всё, от лифчиков до флайеров. Они все бегали по улицам города и предлагали товар. Газетные же ритзибои занимались тем, что "аскали" прохожих. То есть, предлагали ответить на вопросы и проводили так называемое соцанкетирование. Но и эту работу он считал уже вполне приемлемой для себя.

Поскольку, до газеты он немного попробовал себя в других забавных "творческих" профессиях. Он побывал и вышибалой в гостинице (несмотря на хилую комплекцию), и ночным сторожем в брэнчдогкиоске, и санитаром на "красном кресте"... В общем, он работал в таких местах, где работа гадостная и народ не задерживается, а потому, проистекает быстрая смена наемников. Нетрудно догадаться, что никто из родителей отнюдь не помогал такому славному парню, как Иоганн, ни с устройством на работу, ни деньгами.

– И вовсе не потому, что все мои родственники – шкурные жабы. Просто я, будучи пейзанского происхождения, совсем зелёным пареньком пробрался в город из весьма живописных окрестностей Ростова, – пояснял он для Тенгу.

Не все знают, что представляют собой так называемые "сельские районы". Заболоченные гнилостной канализационной водой усыхающие речушки, огромные свалки отходов дают не очень много простора для сельского хозяйства, для мечты и для жизни. Не курортная зона, прямо скажем. Несмотря на жаркое однообразное солнце, картошка произрастает гнилая, яблоки – склизкие, огурцы – червивые, а цыплята – полудохлые. В общем, в приемнике города такой товар не конкурентно способен по сравнению с синтепродуктами и годен только на переработку.

Потому, Иоганн, после его совершеннолетия (а для пейзан оно наступает в четырнадцать), и оценив перспективу дальнейшей жизни, плача и ругаясь на судьбу и нелегкую долю, покинул своих бедных отца и мать в поисках приключений. А, попросту говоря, сбежал из дому.

Он быстро понял географию местности. А именно то, что за ближайшими окраинами Ростова начинается и уходит во все стороны бесконечная полупустынная голая степь... Запущенная пустошь с пожухлой и убогой, как старческая плешь, растительностью, с раскаленным зноем, с потрескавшейся землёй, с редкими заболоченными речушками и полным отсутствием жизни. Далее, по всей видимости, эта степь переходила и вовсе в голую пустыню, не сулящую ничего хорошего за гранью горизонта.

И потому, единственный путь, который ему оставался – только в город. Хотя, он и пугался его, да и совсем не представлял себе, что же это такое.

Понятное дело, что в Ростов никого, кроме красивых девушек, не впускали. Долго и безуспешно Иоганн пытался проникнуть туда через товарообменник, через который происходил обмен жалкой продукции села на городские товары. А ещё, он пытался заскочить на транспорт, везущий в город различный груз: землю, камни, щебенку... Оказалось, весь этот транспорт обслуживают роботы, и они спихивали подростка долой. Упросить их взять его с собой, понятное дело, было нельзя.

– После долгих мытарств, я купил в единственном пизансмаркете соседнего села, на все деньги, которые у меня были, одежду сельской герлы. Стильно принарядился и, кося под девчонку, отправился в город, куда сельских дев пускали на ночь, так сказать, на вечеринку, – поведал Иоганн врану. – К счастью, по фенькам на руке и шитой бисером сумке меня приняли в городе за тусовочную герлу, а не за фуфыру пейзанскую. У меня нашлись нормальные друзья, которые вписали к себе на флэт, то есть, взяли к себе пожить. И, обнаружив ошибку в определении моей половой принадлежности, вскоре переодели, дав старое, поношенное тряпьё.

Вран издал странный звук. Похоже, он хихикнул.

– Со временем, я купил себе "под Пирамидой" чистый папир со штампом и состряпал паспорт, назвавшись Иоганном Кроласом. На время моей мамой стала дурь конопляная, а папой – бэндгруппа "Чихуахуа", лабающая свойскую трешь, – продолжал тем временем Кролас. – Там, в этой своей странной, тусовочной жизни, я и познакомился с Антониной, которая совершенно, как позже оказалось, случайно попала на тусняк в "Cковороде". Будучи студенткой-филологом, она изучала молодежный слэнг. При этом, она косила под дигзгёрл, то есть, свою в доску... Наше тесное знакомство свершилось случайно в плане первого творческого эксперимента и без расчета когда-либо встретиться вновь. Повторюсь, что я был совсем зелёный бойзфренд".

На этом месте рассказа, Иоганн тяжело вздохнул.

Он сам понимал, что это жуткий идиотизм... Но о «плодотворности» своего случайного знакомства он узнал по прошествии восьми с половиной лет... По-видимому, Антонина не обладала достаточной суммой денег, необходимой для того, чтобы город позволил ей растить своего ребенка самостоятельно. И его изъяли, «для обеспечения счастливого гражданского содержания», как формулируют анкюлотники. Иоганн Кролас ничего не знал о рождении сына. Но, по какой-то неясной причине, его первая девушка записала в свидетельстве о рождении сына как Оливера Иоганновича Кроласа... Да и по дате рождения всё сходилось... Как последствия той их встречи. К тому же, пацан жутко был похож на отца.

А раскопала "сюжет" его коллега, неутомимая Зиночка Исламбекова. Которая обозревала социальные вопросы и посещала "коммуну света новых граждан", расположенную на улице Бирючья Балка.

– Хоть шефу не растрезвонила, спасибочки! Фотку мне подарила. В фаз и в профиль, – продолжал Иоганн свою исповедь врану. И...у меня аж душа тогда оборвалась, и всё поплыло перед глазами. Знаю я всякие там "коммуны"... Пиплы на тусовке обсуждали. Жуткая тюряга с надзорными порядками.

Зиночке, конечно, приходится писать, что там все о'кей и детки кипяточком писают от счастья... А у меня и сейчас нет двух прожиточных минимумов, чтобы позволили иметь ребенка. А главное – для анкюлотников не факт будет, что я – отец. Облапошат до последней пласткарты, а потом скажут: "А где бумага о том, что вы – отец?" или "А где вы были раньше?" и тому подобное... Выжмут с курицы яйца и отправят кукарекать. Работа у них такая. Сложная. С людьми.

В общем, с какой стороны ни подойти – грабли получаются.

– Ну и дела, – прокаркал вран.

– В общем, я решил к нему проникнуть. Хоть посмотреть на сына. И подарить ему что-нибудь. Хоть зверька ласкового. Говорят, там жутко одиноко. Вот... И ходил по рынку. Присматривал.

– Меня пр-рисмотрел? – хитро прищурился вран. – Подар-ришь?

– Нет. Ещё посмотрю, что ты за птица... Лисокотёнка хотел посмотреть, прицениться, – ответил Иоганн.

Вран, задумчиво ковыряясь в пампасе, спросил:

– А как насчет удр-рать оттуда? Стр-рого?

– Нет, охраны никакой там нет. Но, куда он потом, я с ним потом?.. Он будет без бумаг, документов. Вне закона. А сделать "липу", так вычислят по фэйсу и отправят назад, в коммунятник. Замкнутый круг. Кроме того, я его ни разу не видел.

– Пр-роблема! – сверкнул глазом вран. – Р-решается топор-ром! Др-рапать из гор-рода будешь – захватишь пар-рнишку!

Иоганну даже стало дурно.

Драпать из города? Куда? Почему? Зачем? Он вдруг почувствовал, что вран пророчит правильно. Уж, непонятно почему, но мало ли... Какой кошмар!

Они вышли из сковороды и пошли к ближайшему тьюб-эскалатору на четвертый уровень. Воняло раскаленным металлопластом, хотя фибры работали на полную мощность. Ну и жара! Вместе с Иоганном на скотчфло заскочила девчонка. Успела, пока они ещё не взмыли вверх и двери не захлопнулись. И теперь поднималась с ними вместе. Девчонка была с модными сейчас стрекозиными крылышками на спине и в лёгком розовом флаер-костюме. Она сразу же включила мини-телекс. Но там по всем каналам шёл какой-то треп одного из Отцов города, одетого, как обычно, в белую тогу, и нескольких анкюлотников. Девчонка недовольно убрала звук.

«Анкюлотники»... Это слово на пергазетном слэнге определяло административных чинуш. Потому что эти люди очень любили особый, практичный и парадный вид одежды. «Серые анкюлоты» – это сочетание уже стало таким же понятием, каким было встарь «белые воротнички»... Оно обозначало чиновников, начиная со среднего ранга и выше. Анкюлотники занимались финансовыми, правовыми и хозяйственными вопросами, и весь их рабочий день проходил в постоянном приеме кучи разных людей. Толпящихся в очередях и с поклоном говорящих при входе «ку», как почему-то говорилось в городе.

Что касается анкюлота, то это – просто особый вид одежды, весьма распространенный. Он имел короткие, выше колен, штанишки и глубокий вырез на груди. Особая облегающая ткань, которая придавала прохладу и легко проветривалась, делала анкюлот незаменимым в жару. Женский анкюлот, в отличие от мужского, глубоко открывал в верхней своей части пышность форм дамы. Анкюлот был снабжен сменной влагозащитной прокладкой и памперсом высшего качества, дабы чиновники могли не отвлекаться на работе по мелкой и крупной нужде. Складки и общий хитрый покрой одежды из высокопрочного материала прикрывали достойным образом все эти хитромудрости, а особый материал устранял запах. А памперс со временем мог перерабатывать и незаметно выводить наружу свое содержимое. Нанотехнологии, понимаешь ли!

Быть может, Иоганн и сам ходил бы в анкюлоте. Но ему такая одежда была явно не по карману. Дорогое удовольствие.

Анкюлотники на экране пропали. И девчонка снова включила звук.

– А теперь – новости культуры, – провозгласил бодрый мужской голос.

Сообщалось о том, что Мерлин Киршопов отравился до поноса синтегрибами и пивом, а Синди Флэш встретила свое шестидесятипятилетие в бассейне с шампанским в окружении молодых бойзфрэндов.

Эскалатор выплюнул своё содержимое прямо в открытые створки буса. И вскоре, минут через пятнадцать, Иоганн был у дверей редакции.


– Почто вы меня за срамное место тискаете, дщерь человеческая! – орал ошпаренным басом Драгомир Свистлицкий, отстраняя от себя хохочущую Зиночку Исламбекову, – Сатана, изыде!

Вот первое, что увидел Иоганн за дверями, сразу в редакционном коридоре. Драгомир (или попросту "Дорг", "Дорогуша") был обозревателем по церковным вопросам, священнослужителям и делам сохранения родного языка. "По попам" – как шутила Зинка.

Зинка была, как всегда, неотразима и неузнаваема. Потому что она постоянно меняла всё: цвет волос, от красного до фиолетового, через весь спектр радужного диапазона, а также, цвет ногтей, глаз, бровей, губ; часто меняла и татуировки на теле. Кроме того, она постоянно теряла накладные ногти, ресницы и даже груди, которые отлетали в разные стороны при её кипучих порывах энергии.

Сегодня она была с волосами медно-красного оттенка, шоколадным загаром, вытатуированным драконом на плече и в платье, которое напоминало змеиную шкуру. Её зелёные глаза фосфоресцировали на темных поворотах коридора, а "шкурка" отливала красными огоньками.

– О! Какие люди! – увидев Иоганна, бросилась обниматься Зинка. – Опоздал? Но, ничего, тебе, как обозревателю, можно не посещать утренние сборы. Сегодня шефуля пропесочивал только ритзибоев, остальные – пока без порки...

– Здравствуй, друже! – процедил Драгомир, перебивая Зинку.

Драгомир считался редакционным другом Иоганна, хотя на самом деле был его злостным конкурентом... И почему-то стремился перещеголять соперника, своего ровесника, по количеству заметок и весу в редакции. В глубине души, скорее всего, он вовсе не питал к Иоганну теплых чувств.

Кролас хотел, раскланявшись, тихонько просочиться в свой кабинет и остаться наедине с враном. В привычных ему стенах, удобно изолирующих от остального коллектива. Если нужен будет шефу – тот наберет сообщение на внутреннем редакционном компьютере. Скинет задание.

Но, Драгомир Свистлицкий преградил ему дорогу, кинувшись с дружескими объятиями.

– Заходи ко мне, друг! Видишь ли, шеф хотел бы плеснуть в следующий номер немного скандала. Поэтому требуются твои заметки, ты ведь у нас по этому делу спец? – бормотал Дорг по дороге к своему кабинету, дружескими шлепками по плечу направляя Иоганна в ту же сторону.

Тот сразу всё понял... Иоганн не стал успокаивать себя тем, что, так уж и быть, съездит, к примеру, к Киршопову и в подробностях опишет марку выпитого им пива и цвет его лица... Нет, свою славу скандального журналиста он приобрел на Линде Аувербах. Самым первым из газетчиков дав подробный материал о конкурсе "Пупси Бест" и его плачевном конце. Н-да... Но, во-первых, Иоганн только позавчера уже давал материал о Линде. Во-вторых, он никогда, как и любой из журналистов, не встречался с ней лично, а присутствовал на каком-нибудь концерте или тусняке, на котором появлялась и она. Причем, её приходы всегда были внезапными и совершенно непредсказуемыми. И ему просто везло. К тому же, в последний раз, при выступлении в кафе "Розовый слон", она сказала, что больше нигде не появится, во всяком случае, долгое время. Темы же, не связанные с присутствием Линды, но её касающиеся, он уже все исчерпал: о молодежных тусовках в честь Линды, об отношении к ней различных известных деятелей искусства, о бритоголовых мальчиках, желающих изловить Линду где-нибудь в темной подворотне...

В общем, было похоже, что Иоганн однозначно влип.

Свистлицкий тем временем распахнул гостеприимно двери своего кабинета и пребывал в приподнятой весёлости.

– В общем, вот какой получился казус, – начал Дорогуша. – Ты прости, что я даже кофем не угощаю. Не схлопотал еще кофе по причине крайней заботы и раздумий, – Дорогуша потёр свое жирное пузико левой лапкой и закатил глаза. – В текущий номер долженствовала пойти моя статья о собрании черносотенных активистов, выражавших свой протест против бесовской чертовщины. Связанной с появлением в городе так называемых братьев-золототысячников, которые призывают всех опроститься, ходят в галошах в форме голой ступни и в рубахах по колено, носят часто усы и бороду и затворяются своим коллективом внутри зала Пирамиды на третьем ярусе. Устраивают там моления Господу. На свой еретический лад, конечно. Также, они стремятся создать тысячу своих мест сбора, ищут способ превращения железа в золото и поклоняются солнцу.

– Ну что ж! Нормальный был бы материал.

– Вот именно, что был бы, – ответствовал Драгомир. – А вышло иначе. Совсем погорел.

– Что? Порнуха ввязла?

– Полнейшая порнуха...

Порнухой в редакции, к удивлению Кроласа в первые дни его работы здесь, звали материалы, негодные для выставления на широкую публику.

Свистлицкий вздохнул, продолжив рассказ:

– Золототысячники вычислили черносотенных и вышли на улицу с плакатами с изображениями Льва Толстого и Порфирия Корнеевича Иванова. Спели свой псалом, начинающийся словами: "Люди Господу верили как Богу, а он сам к нам на землю пришел", – и обложили здание со всех сторон, став большим кругом, и держа в руках по парафиновой свечке каждый. Ну, у черносотенных нервы у первых сдали. Пошли тех ремнями стегать. В общем, драка началась. Стенка на стенку.

– Представляю, как ты улепётывал! – заметил Иоганн развязно.

– Пришлось сподобиться, – кисло улыбнулся Свистлицкий. – Да, и еще... Меня "золотухи" за православного священника приняли. Удалось отмазаться от них только редакторским пропуском.

– Нормалек. Это порядок. Бывает. Меня на одном концерте один раз за тусовочного парня приняли. Перестарался со свойским прикидом. Тоже, братки какие-то решили фейс начистить, только маза пергазетная и выручила.

– Но это всё – присказка, – хитро прищурился Свистлицкий. – С шефом, Корнеем Пузаловым, дорогим нашим, мы уже объяснились. И он вошел в мое сложное положение, да ещё и отпуск для восстановления сил на пару дней дал. А очередь теперь заметку писать – тебе. Молодым кадрам нашим. Христом богом мы, я и Корней Иванович, тебя просим ласково тиснуть что-нибудь конкретное.

"Конкретным" материалом на "пергазетном" слэнге назывался материал не "пустой", без воды. И такой, чтобы читали все. Чаще всего, это была какая-нибудь скандальная новость.

– В общем, шеф тебе советует найти Линду и взять у неё интервью, – напрямую, не моргнув, выдал Дорг.

Иоганн чуть слюной собственной не подавился.

"Да ведь её ни один газетчик вот уже с месяц найти не может! А я – что? Полис какой-нибудь? – подумал он, злобно глядя на Дорга. – Дикость какая!"

Но он хорошо знал значение слова "советует"... И потому, вслух не сказал ничего.

"Удружил ты мне, однако, Дорогуша! Век не забуду", – прибавил он к этому "ничего" мысленно.

Вслух он сказал только:

– Я постараюсь.

На том и расстались.

Потом он вошел в свой кабинет и зло захлопнул дверь. Но она всё равно закрылась бесшумно: таково было устройство редакционных дверей. С его плеча тут же слетел Тенгу, принял свой естественный облик и начал осматриваться.

"Однако! – только теперь сообразил Кролас. – Никто из моих коллег на него внимания не обратил. Хорошо же он умеет создавать эффект отсутствия! Я слыхал о подобных свойствах некоторых мутагенных зверьков, но встретился с этим впервые".

Он подошел к окну, оформленному в виде иллюминатора, и взглянул на город. Сверху нависали многоуровневые строения из металлопласта, в основном метро и автострады, небольшие забегаловки и "шопы", мелкие магазинчики, второго и третьего уровней. Круглые и прозрачные, как пузыри. Их затеняли многочисленные громадины – здания, доходящие с земного яруса, граунд-фло, аж до второго уровня... Автострады закреплялись между ними перемычками и арками, а на них поднимались радужные переливающиеся фонарики площадок скотчфло и эскалаторов, несущих вверх пассажиров. Общая феерическая картина дополнялась видом на наземный ярус. В центре, который специально, под старину, был оставлен пешеходам, однако, наличествовали также флайера и скоростные велосипеды. И всё это разноцветье двигалось и переливалось.

"Граунд-фло, – рассматривал Кролас. – Многочисленные лавочки и синтетические деревья, пестрые толпы праздношатающихся разряженных пиплов, легкий сизоватый дымок сигарет, женский смех, звуки музыки... А чуть поодаль – узкая вонючая канава с грязной жижей, до сих пор носящая гордое имя "Дон"... Поговаривают, её уже давно пора полностью замуровать плитами. Но мешает этому старческая ностальгия многих граждан. Грустно".

– Что это за пр-рибор? – он пришел в себя от резкого голоса врана. Вран изучал ощупью своих «пальчиков» клавиатуру компа.

– Это мой редакционный компьютер. На нем я набираю текст и загоняю ему в память нужную мне информацию. Ведь ты знаешь о компьютерах, не так ли?

– Но ведь они запр-рещены! – поразился вран.

– Запрещены подпольные, нелицензионные компы, без встроенного защитного блока на выход в инф-поле.

– В инфор-рмационное поле?

– Да. Его раньше называли интернетом. Потом вроде бы обнаружилось, что Интернет разросся и получил черты искусственного интеллекта. И его запретили грузить абы кому абы чем. Вдобавок, было отмечено, что общение посредством Интернета не безвредно для человека. Его назвали условно "информационным полем". И запретили выход в это поле.

– Бр-ред! Дур-рят! – закашлялся вран. – Интернет – вовсе не инф-поле. Но в инф-поле – тоже стоит блок. Иначе бы я вычислил, где Линда Аувер-р-бах.

– Что?! – только и сумел прошептать Иоганн.

– Я – бедный уставший вор-рон, – тихо проговорил не без кокетливости Тенгу. – Я хочу в такое место, где в моем биокомпьютер-ре никто не сможет стер-реть файлы. Тебе же нужна Линда? Иначе – кр-ранты?

– Да.

– Я помогу. Только, мне нужно очень тихое и пр-риятное место. Доставишь туда?

Иоганн уже потерял способность трезво соображать и отвергать бредовые идеи. А потому, сразу согласился:

– Ну что ж! Только скажи – где это место? И мы пойдем.

– Р-рядом! Р-рядом! Я пр-роведу! – обрадовался Тенгу.


Глава 3. Интервью.


Через час Иоганн с враном на плече был на Парамонах (в Парамоновском оазисе). Тенгу вёл его сюда, по наитию разыскивая подходящее ему место, вёл какими-то кругами. А попали они туда, в элитное местечко Ростова, благодаря журналистскому пропуску, пропуску второй категории... Да ещё и бесплатно.

Тихо журчала вода нижнего парка, каскадом стекая в зеркально-чистый резервуар с водой, в небольшое озерцо. В нём росли цветущие лотосы. Водоём окружали натуральные диковинные ароматные цветы, пальмы и бамбук. Парамоновский оазис был одним из чудес Ростова. Дождевые установки всегда работали здесь на полную мощность, а над уходом за растениями трудился не один десяток биологов и озеленителей.

А в верхнем парке здесь располагался огромный бассейн со всякими аквапарковскими "приколами". Повсюду "на Парамонах" гуляли девушки в бикини и парни в плавках, которые пили коктейли и сосали холодные супер-сниперсы.

Иоганн с враном на плече разместился на маленькой лавочке в уютном гроте. Тихо звучала музыка, где-то в глубине грота капала вода. Окружающие их молчаливые камни настраивали на медитативный лад. Иоганн, слегка обалдевший от внезапного наслаждения, то и дело выглядывал на солнышко, очаровывался цветами и общей обстановкой и чувствовал себя радостно, но не совсем на своём месте: как школьник, сбежавший с урока. Да он, действительно, будто бы сбежал и спрятался: отвисал здесь вместо того, чтобы думать о деле.

– Теперь – хор-рошо! – сказал ему вран. – Нет ментальной глушилки. Хор-рошо! – он блаженно закрыл глаза – и, казалось, заснул. Ссадив его с плеча на лавку, Иоганн, недолго думая, решил взять один "бигподнос жрачки", на который здесь имел право каждый посетитель. Подойдя к бэнчкиоску, он, напустив на лицо побольше самоуверенной наглости, отоварился... Чикенбройлером в томатно-перцовой упаковке, чизгарнишем к нему... Взял также тьюбпатей, мутагенпомидоры фиолетового цвета, мутагенпотейтоз, готовый к употреблению без варки, пару упаковок шокпасты, пару тшопбредов и пару коктейлей с мороженым... Да, его крестьянские предки такого явно не едали...

К возвращению журналиста обратно в грот, вран уже очухался и посмотрел на еду приоткрытым левым глазом. Иоганн поставил поднос перед ним, на лавочку. И вран молча и проворно заработал клювом.

Шокпаста привела его в особый восторг.

– Кр-рутой ты мэн! Шика-р-рно! Шика-р-рно! – прокаркал он наконец.

Вран заметно оживился.

Взяв в левую лапку пластиковый стаканчик с шокпастой и долбя содержимое клювом, вран продолжил:

– Гр-рот – отличное место. Никто не пр-роникает в мозги. Хор-рошо! Линда Аувер-рбах – могу пр-ровести! Я знаю, куда нам идти.

Иоганн чуть сразу же не сорвался с места, желая отправиться на поиски Линды. Но, слегка пораскинув мозгами, он пошёл плескаться в бассейн.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю