Текст книги "Горный цветок (СИ)"

Автор книги: Ольга Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава 41

***

Маркас застыл истуканом, словно не понимал, где он и что произошло. Но тихий писк вывел его из этого состояния. Во всяком случае, он смог прохрипеть Ранни, которая молча гладила лицо Камиллы:

– Ранни! Раннвейг! Вы слышите меня? Сейчас мы не имеем права предаваться своему горю. Мы должны… мы должны двигаться дальше.

Однако, казалось, что кормилица не слишком взволновалась.

– Вы слышали? Леди сказала, что прожила вполне достаточно… только как же это так? Я помню, упала она как-то с высокого крыльца, ногу расшибла, так плакала, просто страсть, по вечерам заставляла с собой по коридору ходить, мол, чудится ей, что мыши где-то шебуршат… а потом вот это… в горы одна-одинёшенька пойти не испугалась, вас из-под обвала вытащила…

– Ты глупости-то не говори, – тяжело сглотнул Маркас и сцепил руки в замок, чтобы неосторожным движением не выдать их дрожание.

– Да, милорд, конечно, вы правы, – произнесла кормилица и не сдвинулась с места. – Вы должны перейти через горы, ведь вы теперь отвечаете за ребёнка. Возьмите, у нас есть немного молока. Оно, правда, не слишком подходит для такой крохи, а уж потом, как вернётесь в столицу, подыщите ей кормилицу. Такую, чтобы и присмотрела за ребёнком, и заботилась от всей души… а я уже на эту роль не гожусь. Я родилась тут и умру тут же. Да и девочку нашу будет кому обиходить.

На это молодому человеку нечего было возразить, он молча поднял ребёнка, достал свой старый плащ и без сожаления разодрал его на части, подвязав ребёнка впереди, как это делали крестьянки во время сбора яблок, оставил большую часть вещей и продуктов тут, в сторожке, и вышел из двери. Он хотел просто выйти, как взрослый, решительный мужчина, но не удержался и бросил последний взгляд на свою жену. Она была совсем такой же, как обычно, словно просто спала… последнее время ей частенько нездоровилось, и она могла просто прилечь отдохнуть…

Кормилица всё также гладила лицо Камиллы и что-то ей говорила, как будто делилась самым сокровенным.

Порыв ветра заставил Маркаса взять себя в руки. Ему придётся двигаться очень быстро, если он хочет перебраться через горы до сумерек…

А затем он шагал… пил воду и снова шагал. Останавливался только тогда, когда ребёнка нужно было накормить. Много молока он не давал из опасения, что это может быть вредно, да и вообще… о том, что произошло там, в горной хижине, Маркас старался не думать, иначе подступало то старое чувство паники и собственного бессилия. А паниковать сейчас ему никак нельзя…

Наконец, уже наступили плотные сумерки, и он окончательно выбился из сил, когда он заметил впереди огни. С трудом различая почву под ногами, он постарался подойти как можно ближе. Действительно, впереди горели несколько больших костров, двигались люди, на поляне стояло несколько больших палаток и одна, сбоку, поменьше. Маркас криво усмехнулся – вряд ли можно было сказать, что солдаты Его Величества исправно несли свою службу.

То обстоятельство, что он оказался на территории Дейтона, не то, чтобы очень ему помогло. В то время, когда они ещё получали послания из Энландии, реакция лордов Гор была однозначна – всем пришедшим с той стороны обязательный карантин или смерть. На выбор. И вряд ли что-то изменилось сейчас. Камилла была права…

Маркас согнулся и, придерживая кулёк с ребёнком, двинулся к небольшой палатке. Его старший братец Тони всегда любил комфорт. Рядом с палаткой никого не было, так что Маркас смог откинуть полог и осторожно пробраться внутрь, где едва не наткнулся на выставленный меч.

– Потише, дружище, я тебе ещё пригожусь, – пробормотал он, осторожно отодвигая лезвие от своего горла.

– Марки! Вот так встреча! Ты пришёл с той стороны гор? Но ты здоров? Если кто-то узнает о том, что ты вернулся оттуда, то тебя ждёт лагерь… – Энтони быстро запалил свечу и Маркас смог рассмотреть простое убранство палатки, включающей гамак, стол в углу, стул и маленький таз на нём. – Однако! Ты один?

Казалось, что лорд Энтони был изрядно шокирован видом своего младшего брата и только воспитание и чувство природного такта не позволили ему широко открыть рот при виде запылённой и грязной одежды со следами крови.

– Не совсем, – Маркас замялся, но быстро взял себя в руки: – Это моя дочь, леди Кейтлин.

Казалось, Энтони удивить не могло уже ничто, и тут он сдержался, только попросил в общих чертах рассказать положение дел на границе, предварительно высунув голову из палатки и попросив двух солдат принести горячей воды и что-нибудь перекусить, а после считать себя свободными.

– И свежего молока не забудьте! – крикнул им вдогонку.

Если те удивились, то вида не подали. Маркас быстро вымылся, натянул рубашку брата и перепеленал малышку, попутно рассказывая план своей жены.

– А ты, я посмотрю, стал настоящим военным стратегом, Марки, – Энтони посмотрел понимающим взглядом. – Возможно, ты и прав… Моя палатка стоит сбоку, ты можешь отдохнуть, а утром тебе стоит выбраться отсюда. Накинешь мой плащ, возьми коня и деньги.

– Деньги – эта та вещь, которой у меня достаточно, – совсем невесело усмехнулся Маркас и старший брат невольно отшатнулся – ему казалось, что он не знает этого мужчину, что сидит рядом с ним и пытается прикладывать рожок с молоком ребёнку. Его брат – он же не такой… он просто милый парень, добрый и отзывчивый…

– Хорошо, – с усилием проговорил Тони. – Это земли Дугласов. Они почти обезлюдели за это время – все бегут, опасаясь холеры… выберешься из лагеря, дальше будет спокойнее. У подножия Гор стоят люди Гленарванн, если спросят, скажешь, что ты посланник, спешишь в столицу и уже прошёл карантин. Вот, я и письма тебе передам соответствующее…

Маркас устало кивал. Но вот доходили ли все слова до его мозга – сказать сложно. Когда Энтони закончил рассказывать свой план по легализации брата, то заметил, что тот просто спит, сидя на табуретке… Где-то далеко, едва различимый среди вековых деревьев, занимался рассвет нового дня…

Звук сигнального рога прозвучал неожиданно громко, заставив Маркаса встрепенуться. Было сложно сказать, сколько времени он проспал в таком положении. Забежавший в свою палатку Энтони крикнул, что тот был прав и нортманы проникли в Дейтон в обход всех постов, неподалёку от строящейся сторожевой башни. Теперь пять отрядов посланы для того, чтобы сдерживать их натиск, а скотлинги будут охранять территорию нескольких кланов по периметру.

– Самое время для тебя, чтобы смыться! – лихорадочно надевая доспех, бросил Тони. – В пекло не суйся, бери двух лошадей и прорывайся на границу с Аурелией. Там пока спокойно.

– Спасибо, брат! – Маркас быстро перепеленал дочь, привязал её на груди и бережно прикрыл длинным офицерским плащом брата. – Извини, так и не поздравил тебя с женитьбой.

– А я отказался от невесты! – весело рассмеявшись, сообщил Тони. – Отцу сказал, что буду ждать, как ты, свою единственную! А сейчас прощай!

В суете и столпотворении никто не обратил внимания на молодого офицера Его Величества, который быстро покидал лагерь с двумя лошадьми и перемётными сумами.

Как и говорил Энтони, Маркасу удалось без проблем выбраться на Равнины – никто не останавливал и не обращал внимание на одинокого всадника в офицерском мундире, да и обращать-то было особо некому – дороги обезлюдели, все, кто мог, давно покинули опасные места, не слишком доверяя заверению своих лордов, что приближающаяся зима остановит распространение болезни. Затем, на границе с Аурелией, Маркас сменил свой наряд на гражданское платье и стал двигаться уже более медленнее, только лишь изредка останавливаясь на постоялых дворах или и вовсе, напросившись на ночлег в крестьянский сарай с сеном. И он первым делом просил горячей воды – искупать ребёнка, и платил отдельно за временную кормилицу.

При этом сам был хмур и неразговорчив, да и желающих озаботиться причиной, по которой молодой человек путешествует с такой крошкой, пока не нашлось… и так было понятно, что парень не от хорошей жизни отправился незнамо куда. Вести об обстановке в Дейтоне приходили разрозненные и весьма противоречивые. Кто-то говорил, что слышали, будто «эти проклятые нортманы» пересекли границу и никто не смог их остановить, другие утверждали, что солдаты и лорды задали тем приличную трёпку и выгнали обратно, помирать. Но абсолютно все сходились во мнении, что в результате этих столкновений были потери со всех сторон, и немалые…

***

Секретарь главы Палаты Лордов, господин Саймон Мардел, с недовольством смотрел, как какие-то люди бесцеремонно проходят в кабинет его патрона, оставляя грязные следы на бесценных абиссинских коврах милорда. Вообще, строго говоря, подобных личностей в этом доме было довольно много в последнее время – милорд, не удовлетворённый скоростью доставки депеш королевскими посланниками, нанимал всяких жуликов, которые держали его в курсе всего, что происходит далеко за пределами столицы. Вся полученная информация, зачастую разрозненная, тщательно систематизировалась и доводилась до короля, в части касающейся, разумеется… Хотя, в конкретно это случае мужчины точно являлись королевскими посланниками, а не просто проходимцами.

Входная дверь на первом этаже снова хлопнула, и господин Мардел в который раз поднял глаза к потолку, словно спрашивая, когда же это прекратится. Однако, его опасения были напрасны – обдав его запахом духов и холодного осеннего воздуха, в приёмную кабинета лорда Роуэла ворвалась его супруга, леди Эмилия. Господин секретарь достаточно часто видел миледи во дворце во время посещений своего патрона официальных приёмов, но не припомнил, чтобы она вот так, запросто, посещала их дом.

– Поздорову ли вы, милейший? – спросила леди у застывшего секретаря. Просто дело в том, что она не помнила его имени, но всё равно хотела быть любезной.

Тот что-то тихо пробормотал в ответ, поклонившись, и миледи воспользовалась моментом и тут же проскользнула в кабинет супруга.

– Дорогой, ты занят? – спросила она, увидев двух офицеров, почтительно ей поклонившихся.

– Как видишь… – милорд даже не пытался скрыть своего удивления, забрал причитающийся пакет и отпустил людей, не желая, чтобы при семейной встрече любящих супругов присутствовали посторонние.

Миледи бросила мимолётный взгляд на супруга и слегка удивилась – в последнее время он стал выглядеть неважно – какой-то изжелта-бледный и с мешками под глазами.

– Работы много, – правильно истолковав её взгляд, сказал он. – Иногда кажется, будто в сердце засела тупая игла. Но ты ведь пришла сюда не для того, чтобы справиться о моём самочувствии или узнать, здоровы ли мои дети?

Леди Эмилия хотела сначала возмутиться, но затем рассудила, что лорд Джерард был всегда человеком дела и не слишком-то трепетал над всякими сантиментами. Поэтому она сказала прямо:

– Сумма моего ежемесячного содержания снова уменьшилась. Этак и по миру пойти не долго. И вообще, вы предполагали, милорд, в какое положение вы тем самым меня ставите?

Судя по лицу милорда, который подскочил с кресла яростно сжал кулаки, подобный аргумент был явно лишним. И он в самых… грубых и нелестных формах выразил бедной ни в чём неповинной женщине, что у него сейчас другие приоритеты. А о грядущих изменениях в жизни леди он предупредил загодя, так чего, мол, тут жаловаться? При этом вид имел самый что ни на есть устрашающий – покрасневший, он размахивал руками и вообще, вёл себя недостойно и даже где-то по-хамски.

Что оставалось бедной женщине – только выбежать из дома в испуге. Сам же лорд Джерард устало опустился в кресло – он не солгал супруге – действительно, у него были большие расходы и действительно, у него нередко случалось колотьё в боку или под рёбрами.

– Милорд, ваш конверт… вы так и держите его в руках, – тактично кашлянул господин Мардел, аккуратно внедряясь в кабинет.

Тот открыл депешу и начал читать послание, в котором сообщалось, что его старший сын, его мальчик, его надежда и опора… погиб в неравной битве с нортманами… что государство скорбит и сожалеет о его гибели, потом ещё что-то… у лорда Джерарда всё расплывалось перед глазами, будто он начал плохо видеть… засевшая игла заколола просто невыносимо, он дёрнул себя за шейный галстук, оседая на пол.

– Лекаря! Немедленно лекаря! – закричал господин секретарь.

Глава 42

Маркас терпеливо стоял в очереди на въезд в столицу. Ворота были неподалёку от Салтона и потому спросом у чистой публики не пользовались, разумеется. Однако, Маркас вполне справедливо полагал, что в его нынешнем виде ему тут самое место. Покрытый пылью плащ явно с чужого плеча, заляпанный просёлочной грязью едва не по колено, он вызывал косые взгляде даже здесь, в рабочем районе. Очередь продвигалась медленно, сонные стражники на воротах помнили о том, что им платят не за скорость работы, а сам факт посещения службы, да и с этих работяг лишней монетки не сыщется, а потому совершенно точно не торопились. Проверяли телеги с шерстью, тыкая в тюки длинными палками в поисках контрабанды, да позёвывая, проверяли документы у каких-то циркачей, что посетили столицу в надежде позабавить искушённую столичную публику своими фокусами.

Впереди переговаривались два мужика, которые также привезли овечью шерсть на продажу в столичные фабрики, тюки с нею высились на старых телегах.

– Шерсть-то, поди, нынче в такую цену будет, что и не укупишь, – со знанием дела проговорил пьяненький мужичок неподалёку. – Сами, поди, заздря цену набиваете на свой товар, а простой народ страдай! Была эта ваша холера, али нет – нам с того разницы никакой! Нам вынь да положь цены на треть ниже прежнего!

Скотлинги, привезшие шерсть на продажу, насупились, но промолчали, только искоса смотрели на ценителя изделий из шерсти. Тот раздухарился и хотел продолжать стыдить мужиков за необдуманное повышение закупочных цен на сырьё, но наткнулся на взгляд Маркаса и как-то сник, решив, что, судя по всему, этот парень наверняка их знакомец, ишь, как глянул, аж мороз по коже…

Наконец, Маркас проехал в город, заплатив медяшку за провоз второй лошади. Он медленно пробирался вперёд и размышлял о том, что тут, в столице, так далеко от границы, чужое горе кажется очень далёким и практически выдуманным…

Увидев ограду парка возле своего дома, Маркас немного приободрился и, наклонившись к ребёнку, тихо прошептал, что вот и всё… они добрались до дома… Маркас вспомнил вечно недовольное лицо отца, занятого государственными делами, его сурово поджатые губы и острый взгляд, и на сердце его стало немного теплее.

Немного подивившись тому, что ворота ему никто открывать не спешил, несмотря на то, что каморка их старого привратника и по совместительству садовника, была рядом с оградой, Маркас объехал и беспрепятственно попал внутрь парка в незапертую калитку. Старые узловатые деревья, которые уже много лет не плодоносили, но служили тенью для маленьких скамеек, были вырублены и валялись на земле, часть дорожек была выложена новой брусчаткой.

Маркас в удивлении приподнял брови, не понимая, отчего отец решил изменить себе и устроить беседки с фонтанами вместо клёнов, где они с Тони в детстве любили строить шалаши и прятаться от учителей и гувернёров.

Входная дверь в дом также была приветственно распахнута, а откуда-то сверху доносился стук молотков, визг пил, а также громкий и командный голос матери… Маркас снял плащ и бросил его на пол – из опасения запачкать им какую-нибудь мебель в холле. Не успел он сделать и пары шагов, как появился секретарь отца.

– Господин Мардел, что тут происходит? – спросил Маркас, вынимая малышку из импровизированного гамака.

– Лорд Маркас? – неверяще пробормотал секретарь и даже сделал шаг, словно хотел потрогать, на самом ли деле это он или это какая-то изощрённая иллюзия. – А мы-то уж и не чаяли увидеть вас, милорд! Я знаю, что лорд Джерард справлялся о вас, только никто ничего не знал. Кланов Лейсхен, Белтейнов, Харди и Олвудов больше не существует… вот мы и думали всякое…

– Довольно, господин Мардел. Лучше скажите, где мой отец и отчего он затеял всю эту перестройку? И что тут делает моя мать?

Секретарь шумно высморкался и замялся:

– Милорду Джерарду нездоровится нынче, так что теперь здесь всем распоряжается леди Эмилия…

Маркасу показалось, что он явно что-то недоговаривает. И он непременно узнает, что именно. Только сначала снимет с себя грязную одежду и основательно подкрепится чем-нибудь, и желательно, не собственного приготовления.

– Вели дворецкому немедля подыскать кормилицу для моей дочери и пусть кто-нибудь из горничных поможет перепеленать и искупать леди Кейтлин.

– У нас больше нет прислуги, миледи выгнала всех, и даже нашего старого садовника, – почему-то шёпотом сказал секретарь, в полной прострации прижимая к себе завозившийся кулёк. – Но я обязательно что-нибудь придумаю.

Вот как… Маркас заявил, что у него сыщется пара минут для того, чтобы узнать, как себя чувствует его отец, прямо сейчас. Нервничающий секретарь принялся рассказывать, что милорда поразил апоплексический удар, сейчас он находится в лечебнице и очень слаб здоровьем. После того, как стало известно о несчастье, появилась маменька Маркаса и стала распоряжаться на правах хозяйки.

Маркас рассеянно кивнул на это, пообещал, что непременно навестит отца, и поднялся наверх, где вовсю шёл ремонт в курительной комнате, которую обивали новыми обоями с розовыми цветами и ломали одну из стен для того, чтобы пронести какой-то громоздкий музыкальный инструмент. Леди Эмилия, судя по всему, прекрасно чувствовала среди всего этого шума и пыли, командным голосом показывая на те места, где будут располагаться банкетки и пуфики.

– Маменька? Какой сюрприз! – неприветливо сообщил Маркас, зайдя в комнату. – Как я вижу, вы решили поменять убранство? Вряд ли отец это оценит…

Леди Эмилия как-то нехорошо побледнела и немного растерялась, после чего начала уверять своего сына в том счастье, которое она испытывает при виде его живым и здоровым… тем более теперь, после смерти брата, да ещё когда отец находится при смерти…

– Вон! Все вон отсюда! – Маркас был готов швырнуть что-то об стену, но сдержался.

Маркас нашёл в себе силы развернуться и выйти из комнаты, и только попав в кабинет отца, сжал руки на подлокотниках кресла так, что костяшки пальцев побелели. За окном давно потемнело, осенний день короток, дважды в кабинет кто-то заглядывал, но не решался зайти. Наконец, сюда осторожно внедрился секретарь лорда Джерарда и тихо сказал, что кормилица для леди Кейтлин была найдена, ребёнок сыт и ухожен, сейчас изволит почивать… работники леди Эмилии пока ушли, а он сам ждёт распоряжений.

– Поедем к отцу. Только переоденусь, а то в таком виде меня и на порог не пустят, – ровным голосом проговорил Маркас и поднялся из кресла.

Несмотря на то, что сумерки за окном превратились в ночь, в лечебницу их запустили и проводили в комнату, где находился отец. Он лежал на кровати возле окна и смотрел в темноту за окном. Увидев Маркаса, он слабо улыбнулся и пошевелил пальцами.

– Говорить пока не получается, ходить тоже, частичный паралич лицевых мышц, – сказала пожилая сестра милосердия, ухаживающая за больными, затем, пересилив себя, добавила: – Даст Великий, он сможет поправиться.

– А не даст? – горько усмехнулся Маркас. – Отец, ты обязательно поправишься…

– Так вы, значит, его сын? – удивилась и неизвестно отчего обрадовалась старушка. – Я тут со вчерашнего дня работаю, сударь… А мне местные гиппократы сказали, что ничейный мужик-то у нас… никому веры нет, ты погляди что… «пентоксифилина» у меня нет и взять негде, с сожалению, но можно попробовать народную медицину: настои пиона, отвары шиповника, шалфей, опять же…

– Что, простите? – из всей речи бабули Маркас смог уяснить только то, что у отца может быть шанс и он непременно им воспользуется. – Это правда, что вы сможете ему помочь? Я бы хотел попросить вас быть у него сиделкой.

Женщина рассеянно кивнула и как-то смущённо попросила «оказать посильную материальную помощь этой дикой богадельне». Господин секретарь тут же принялся строчить, записывая пожелания, а Маркас уже отдавал распоряжения о том, чтобы отца перевезли домой – нечего ему тут делать.

Вернувшись домой далеко за полночь, он отослал всех прочь и наконец-то ослабил контроль над собой, схватился за голову и готов был биться этой головой об стену… жена, брат, отец тоже… вот… навалилось всё и сразу, словно он отвечал за какие-то неведомые грехи, которым не счесть…

Разбудило его тихое покашливание рядом с собой. Господин Мардел стоял рядом и деликатно не обращал внимания на взлохмаченный и помятый вид лорда Маркаса и его заплывшее лицо.

– Прошу прощения, милорд, к вам посланники… а у меня письмо от вашей маменьки. Велите его прочесть?

– Не стоит, вряд ли она решит сообщить мне что-то ценное! – отмахнулся тот, отчего брови у господина секретаря приняли форму вопросительного знака. – Найдите нашего дворецкого и всю обслугу, принесите мои извинения и попросите их вернуться на свои места. Ежедневную корреспонденцию отца я прочту лично, а сейчас я хотел бы привести себя в порядок и увидеть дочь.

– Миледи Кейтлин ещё отдыхает, – возразил секретарь, – с вашего позволения, сейчас вас ожидают несколько человек. Я прошу уделить им время.

Маркас кивнул головой и в кабинет зашли люди весьма официального вида.

– Его Величество просит посетить его сегодня вечером, дабы отдать дань памяти великим людям – вашим родным, безвременно ушедшим от нас.

– Держу пари, что Тони бы расхохотался, если кто-то решил назвать его великим человеком, – усмехнулся Маркас, чем ввёл в ступор чиновника, который слышал о нём, как о милом и славном молодом человеке.

– Палата Лордов просит принять участие в заседании по поводу запрета импорта зерна. Лорд Эмбер полагает, что мы справимся своими ресурсами, – начал второй посланник.

– Это потому что у него яичница вместо мозгов и старческое слабоумие, – с серьёзным видом сказал Маркас и посмотрел на третьего посланника.

– Палата Представителей настаивает на осуждении…

– … и я ничуть не мешаю ей настаивать и дальше, – отрезал Маркас. – Оставьте мне свою корреспонденцию.

После того, как мужчины ушли, господин секретарь откашлялся и неуверенно сказал:

– Как сын и наследник лорда Джерарда вы должны благочестиво принять приглашения этих людей. Это ваша святая обязанность…

– Мне не нужна была эта обязанность! Это Тони всегда был подкован и стремился познать всю эту галиматью, а не я!

– Но лорда Энтони больше нет… вы – будущий лорд Роуэл… на вас сейчас вся обязанность…

– Я знаю…

Маркас отлично понимал, что сейчас от него многое зависит, и поэтому начинал работать ещё до рассвета. Законы, предложения, внесение поправок, налоговые льготы для пострадавших районов… далеко не все представители Палаты Лордов были рады этому и злобно шипели, что «мелкий гадёныш ещё похлеще папаши будет», строились козни и плелись заговоры, даже доносили королю какие-то нелицеприятные вещи, но тот предпочитал не вмешиваться в управление отлаженным механизмом – Энландией. И только пожимал плечами, рассуждая, что если отцу как-то удавалось справляться с ворохом проблем, то и мальчишка справится…

Заканчивал работу Маркас далеко за полночь, обязательно заходил в детскую и любовался на спящего ребёнка, затем сон, и опять работа… и ещё… и ещё чуть-чуть…

Леди Эмилия не посещала особняк с тех пор, как с ней обошлись там столь несправедливо, однако она всё же решила навестить сына.

– Дорогой, ты позволишь?

– Прошу вас, леди! – сынок даже не поднял головы в её присутствии, читая какое-то длинное послание. – Если вы снова решили попросить меня об увеличении вашего содержания, то мой ответ вам известен.

– Я совсем не узнаю тебя, милый! Ты стал таким язвительным и грубым… и вообще, я не об этом… твоя дочь, наша дорогая девочка, она совсем заброшена. Ей явно не хватает ласки любящего сердца. Я могла бы воспитывать крошку. Она вырастет настоящей леди со мной в королевском дворце. В этом доме так уныло… да и отец всё ещё болен.

– Хорошо… ей действительно, не хватает материнской любви… я виноват перед нею.

– Конечно, милый! Я помолюсь в храме о душе бедняжки Кармине.

– Имя моей жены – Камилла!

– Камилла? Странное имя, как у бродяжки… это же, вроде бы, горный цветок?