Текст книги "Горный цветок (СИ)"

Автор книги: Ольга Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава 27

Всё гости и даже мои братья, которые до этого развлекали беседой двоюродную тётушку отца, насторожились, словно монгольские суслики, услышав этот вопрос, только отец не чувствовал никакого подвоха и излучал благодушное самодовольство полностью счастливого человека.

– Вы правы, возлюбленный друзья мои! – подняв свой бокал, заявил папенька.

О, как! Не припомню такого случая, чтобы он когда-либо так величал «недостойных». Хотя, жажда понравиться электорату и привлечь их голоса на выборах ещё не то с человеком могут сотворить! Признаться, услышав такое, я занервничала. Всё же, эта идея о том, чтобы стать царём-ампиратором, сидела в нём гораздо глубже, чем я могла предположить. Далее отец стал хвастливо рассказывать о том, что, мол, не ради живота своего, ради общего, ради прогресса… одним словом, что он, как Прометей, готов принести людям свет. И описывал такие радужные перспективы, не поверить (и не проголосовать за них) в которые было бы настоящим кощунством.

Согласно речи лорда Свейна, мы, нортманы, больше не считаемся какими-то там дикими разбойниками на задворках мира и что сам он, лично, сделал всё от себя зависящее для этого, чтобы переломить общественное мнение. А Нортмандия – не какой-то там медвежий угол, просто точка на карте, а самое что ни на есть маленькое, но чрезвычайно независимое государство! Да, если вы так захотите, то мы устроим у себя дома не хуже, чем в приличных городах. И храмы возведём высокие, чтобы Великий нас не проглядел, значит, дома терпимости рядом, как водится, и клубы игральные откроем, суды кланов упраздним, как пережиток прошлого, потому как свобода у нас намечается. Так выпьем же за это! Его слова утонули в аплодисментах. Отец решил, что высказался, теперь можно и опрокинуть бокал-второй.

Лорд Тёрнер тоже присоединился к овациям и, после того, как они стихли, продолжил:

– И мы, вне всякого сомнения, твёрдо убеждены в вашей справедливости и готовы поддержать любое решение, ведь оно наверняка пойдёт исключительно во благо народа…

Отец согласно закивал головой. А как же! «Только нужно, чтобы вы это повторили на выборах верховного Лорда». Только вот милорд Тёрнер не унимался. Вынь ему да положь, откуда что взялось! Оказывается, очень уж разительная разница была между тем, как лорды добирались большую часть пути, и тем небольшим расстоянием, которое они проделали по нашей дороге.

И тут родитель не сплоховал, сообщил, что о том и толкует – будут у нас у всех такие дороги, красивые и тёплые дома и всеобщая благодать. Опять же, если его скромная кандидатура одержит сокрушительную победу на грядущих выборах главы государства.

Маркас, который чрезвычайно внимательно слушал всю эту ахинею, стал улыбаться ещё шире.

– Дорогие друзья! – встав со своего места, начал он, в результате чего «друзья» притихли в расчёте на то, что кто-то же в этом доме найдётся вменяемый и ответит им на максимально простой вопрос: «откуда дровишки» и не желаем ли мы с ними, как с народом, поделиться.

Ну да, или я плохо знаю своего супруга и его жилку, или «делёжка» пройдёт не на безвозмездной основе. Собственно, так и вышло, Маркас, заполучив внимание гостей, продолжил:

– Мой тесть – человек сугубо возвышенной материй, он тревожится за наши судьбы и радеет за общее благо… – лорд Белтейн нетерпеливо поёрзал, мол, и так понятно, что ты далеко не такой, так не тяни. Маркас и не стал: – Но моя супруга, как дама весьма практическая, называет своё занятие бизнесом. Правда, оно весьма затратно, проблематично для того, чтобы повторить его человеку неосведомлённому, да и ещё требует квалифицированной рабочей силы и большого количества особого сырья… Хотя, вообще, строго говоря, денег это занятие пока нам не принесло…

Отец согласно покачал головой, правда, мол, какие расходы несу, какие расходы! Только бы чтобы вам, друзья мои, удобственно было!

– О, что вы, милорд! – заверил супруга старый лорд Бейлор. – Конечно же, мы всё прекрасно понимаем! Всё новое и прогрессивное весьма недёшево. Станки-то ваши по добыче камня мы не видели, конечно, но тут у вас слухами земля полнится! Мы уже думали, самим бы поглядеть на это чудо человеческой мысли… а что доходов с этого вашего занятия нет никаких, так разве это правильно? Любое дело, тем более такое интересное, должно приносить прибыль. И мы… подумали… не могли бы вы оказать нам услугу и продать некоторое количество, ну вот… хотя бы этих чудесных каменных плит, из-за которых ваша дорога такая ровная, удобная, да и ехать по ней – одно удовольствие.

Собравшиеся поддержали выступление пожилого гражданина одобрительным гулом, мол, так и есть. И в этом случае, грех скупиться-то! Маркас, немного растерянно оглядев зал, развёл руками:

– Право слово, вы вводите меня в замешательство, милорды…

– Милорд Хейвуд прав, нечего на него давить! – хлопнул по столу лорд, имя которого я всё время забываю, и тяжело поднялся, весьма нелюбезно оглядев остальных гостей из-под кустистых бровей. – Три мешка гольденов даю за то, чтобы рабочие леди и мой дом также отремонтировали, вон, гляньте, окна такие, что конный в полном вооружении пройдёт, а холодом от них всё равно не дует. Ну, и конечно, лорд Олвуд, я просто хотел сказать, что я почту за честь проголосовать за вас на грядущих выборах.

– И никто на него не давит! – потряс сморщенным кулаком лорд Лудвейг. – Ишь ты! Три мешка он даёт! Когда тебе только что сказано было: люди обученные, машины особые, опять же! Поди, со столицы привезённые! Я нижайше прошу прощения за эту скромную сумму и надеюсь лишь о возможности того, что мой дом приведут в достойный вид к примеру, за пять мешков… да и ближе я, опять же…

Далее следовали уверения, что голос в пользу папеньки будет непременно отдан. Глядишь, такими темпами, и само голосование не понадобится, потому как результат будет предопределён. Маркас же, сдерживая рвущееся наружу ликование, сообщил, что людей без прогресса оставлять негоже, нет, негоже. Но, увы! Возможности наши не безграничны, конечно же… однако, мы с удовольствием удовлетворим спрос, хоть и не заработаем особо, но чего не сделаешь ради таких хороших людей, не правда ли? И всего-то за шесть мешков.

– Думаю, что в таком случае, будет необходимо строительство дороги для перевозки материалов и по вашим землям тоже, – откашлявшись, решила вставить свои пять копеек я.

Секундное замешательство, после чего Маркас наставительно поднимает палец вверх:

– Вот, это ещё тоже будет стоить денег!

В итоге пришли к выводу, что работы в Мёртвом ущелье будут продолжены весной, после того, как сойдут снега и земля просохнет. А до тех пор все желающие могут делать первоначальные взносы и записываться в очередь. Если честно, то я была в лёгкой прострации от этой «жилки». Нет, я в супруге не сомневалась, но всё же… лорд Свейн тоже сидел молча, только иногда мерцая глазами. Очевидно, что именно такого эффекта от своего желания похвастаться он не ожидал. Да, теперь у него не будет «уникального прогресса», зато никто не скажет, что есть кто-то, кто больше заботится о благе народа, нежели он.

Дорогие гости были в приподнятом настроении, устраивали мелкие склоки за возможность получить «первее очередь», но в целом, люди были горды и счастливы. Даже Торрен Лейсхен, который выглядел довольно глупо после того, как во всеуслышание заявил, что такая жена, как я, ему не нужна, а потом оказалось, что, помолвки-то и не было вовсе, это он себе сам что-то надумал… над ним тогда ещё все смеялись исподтишка, мол, раскатал губу, девицу Олвудов-то уже давно за другого сосватали, не чета ему… так вот, даже он соизволил неуверенно улыбнуться и заявить, что он бы тоже поучаствовал в развитии моего бизнеса.

Маркас прищурился, оглядев Лейсхена, но потом согласился. Оно и правильно, конечно… только вот не всем пришёлся прогресс по душе, как я посмотрю. Есть, ох, есть тут ещё ретрограды… внебрачный сын Торрена Лейсхена, Сигурд, что-то нашёптывал отцу и отрицательно качал головой. Я насторожилась – чего это он? Если думает, что подобные улучшения могут пробить серьёзную брешь в их бюджете, то я так и быть, скидку оформлю, как ближайшим соседям, а то и вовсе, материалами возьму. У них ведь точно такие же горы, как и у нас, ничуть не хуже…

Да уж… победил возраст и авторитет. Сигурд, напоследок что-то буркнув, отошёл и сделал независимый вид. Мол, моя задача была тебя предупредить, а дальше сам, как знаешь… Однако, не зря мне этот парень не нравился… быть может, он и хороший офицер и всё такое прочее, только у меня на этот счёт своё, особое мнение… А, быть может, он и есть тот самый человек, который виноват в гибели Карины? Как уже было сказано, камни сами по себе не осыпаются. Даже с гор. Хотя, последнее время на то, что кто-то может следить за мной, ровно ничто не намекало. Я была в горах, и неоднократно. Правда, одной бывать не доводилось. То я была с каменотёсами, и мы обсуждали, какие плиты лучше первыми поднимать, то показывала, как лучше выделить мелкие глиняные фракции для создания более качественного цемента. Да и не приближался он ко мне никогда… хотя нет, было дело – этот Сигурд ещё говорил, чтобы мы в своей каменоломне глубоко не залезали. Мол, это может быть опасно…

Так, это всё лирика… вспомним главное – ищи, кому выгодно. Ну, думала я уже об этом, думала! Но толку не так уж и много! Вот, к примеру, бедняжку Камиллу убивает именно он, просто сталкивает вниз с тропы. И что он получает в результате? Он незаконнорожденный! А тут с этим строго, как мы понимаем. Будь ты хоть семи пядей во лбу, но, до тех пор, покуда есть законные дети, на него и не посмотрит никто. Вот и сейчас, родной сынуля сидит рядом с Торреном, ведёт важные беседы и при этом неловко осматривается по сторонам, мол, нам бы такую красотищу дома заиметь! В то время, как Сигурд сидит где-то в отдалении и молча хмурит брови.

Выходит, парень как-то причастен к первоначальному плану моего отца о том, что и самого Торрена, и его сына заодно, скотлинги повесят на ближайшей сосне за разбойные нападения, которые клан Лейсхен совершал на их территории. Тогда папенька уже мог на полном основании претендовать на земли Лейсхенов, всё законно. И Сигурд тут побоку. Я вздохнула. Ну, что за жизнь… хотела в кои-то веки, посидеть, расслабиться, только где там! Отодвинув от себя нетронутое блюдо с бурым месивом, которое готовится из баранины и тушёных овощей, я решительно встала и решила побеседовать с самым незащищённым из нас – с Ингваром. Он сидел неподалёку от своего будущего тестя и нервно одёргивал нарядный сюртук. Наверное, отказывался поверить в своё грядущее счастье.

– У церкви стояла карета, там пышная свадьба была, все гости нарядно одеты, невеста всех краше была… – потихоньку насвистывала я, присаживаясь рядом с братцем. – Ты чего такой смурной?

Но тот только молча зыркнул на меня и засопел, решив, что в моих утешениях он не нуждается. Напрасно, кстати, он решил, что я именно с этой целью к нему подсела, потому как мне было ничуть не жаль… так о чём это я? Я начала издалека, Ингвар отвечал односложно, но это было неважно. Так и есть – если бы свадьба расстроилась, а отец и сводный брат погибли бы смертью храбрых, то для их клана это было бы печально.

Глава 28

– С чего бы это ты решила озаботиться бедами клана Лейсхен? – хмыкнул братец, у которого тоже сегодня не было аппетита. – Допустим, что Торрен и сын погибнут, но нам-то теперь что с того? Вряд ли отец сможет на законных основаниях требовать эти земли.

– Я не о том, братец! – немного нервно сказала я, отбирая у него кружку с выпивкой. – Как насчёт Сигурда?

– Ну… не знаю… вообще, Сигурд всё же сын Торрена, да и воин отличный. Думаю, что на совете клана его могут сделать главой. С натяжкой, конечно, но всё же.

Так-так… голова совсем отказывалась работать. Ну, допустим… выходит, что этому парню была очень выгодна смерть родичей? Как по мне, так версия слабая, и притянута за уши, к тому же. За это время я успела немного узнать про местные реалии. На самом деле, если Сигурд так стремился занять место главы клана, то он мог очень сильно ошибаться, поскольку глава клана обязан беспокоиться о каждом его члене – помогать в случае неурожая и болезни, заботиться о вдовах и сиротах и прочее. А клан, со своей стороны, трудится в том числе и на благо главы. Такой вот круговорот бабла в природе. А клан Лейсхен не поражает богатством, так что забот у Торрена должно быть немало. А «выхлопа» вовсе нет, так что вот… Да и мой отец и тот, думал заполучить этот каменистый клочок земли только ради престижа…

Так, думаю, что стоит зайти с другого бока – Камилла как-то же оказалась так далеко от дома. Ранее я думала, что она просто собиралась бежать из дома, избегая ненавистного замужества… и поэтому бежала в сторону Лейсхенов? Не совсем логично, согласна… однако, маленькая трусиха решилась на такой шаг. И что её заставило? Я поёрзала на неудобном стуле, очень хотелось вытащить шпильки из волос и свернуться в клубочек в кресле Маркаса… Любовь! Вот что её заставило! Любовь! Бедная девчонка боялась даже мышиного писка, но не побоялась удрать из дома. Эта мысль была столь революционной, что я даже немного привстала со своего места.

Но, если говорить с точки зрения… то есть, она в момент смерти была невинной девушкой, в этом я могла лично убедиться. Отсюда вывод – любовь была исключительно платонической. Телефонов и социальных сетей тут не водится, значит, должны быть любовные записки. И я в жизни не поверю, чтобы Камилла их могла уничтожить. Скорее, прятала где-то, чтобы потом перечитывать. И это самое «где-то» – не её комнаты. В момент ремонта перетряхивали и вытаскивали абсолютно всё. Наверняка бы нашли, да и кормилица могла обнаружить ненароком. Если Камилла и прятала какие-то записки, то только там, где никого не бывает и нет шанса, что они будут обнаружены.

– Ты куда-то собралась, дорогуша? – проворчал брат.

– Ага! В библиотеку!

Но моим планам не суждено было сбыться – появился супруг, взирающий на мир с достоинством Александра Македонского во время триумфального въезда в Вавилон.

– У наших дорогих гостей денег больше не осталось, так что я могу быть свободен, – заявил он, сияя новым пятирублёвиком. – Думаю, что мы можем покинуть зал, официальная часть уже закончена.

Вот это «жилка»! Я даже ни на грамм не сомневалась в его предпринимательском таланте.

– Дорогая, ты снова ничего не ела? – вдруг озаботился он, бросив взгляд на стол.

Я равнодушно пожала плечами – ну не могла же я ему сказать, что к этой еде мне, судя по всему, никогда не привыкнуть – даже от одного вида мутило, не то, что от запаха! Маркас тут же решил, что мне стоит пойти отдохнуть, потому что я выгляжу неважно. И, невзирая на мои увещевания о том, что я выгляжу точно так же, как и обычно, и на уверения брата, что я абсолютно здорова и меня можно использовать вместо вола на крестьянских наделах, распрощался с гостями и отвёл в наши комнаты.

Хотя, если быть совсем откровенной, я действительно, часто уставала – по ползая по горам, то суетясь и приглядывая за тем, как двигается ремонт дома. Но впервые у меня появился человек, который заботится обо мне, пододвигает моё кресло ближе к огню, да и вообще… так, думаю, что пора сбрасывать с себя эту приятную расслабленность. Я решила, как только супруг заснёт, сразу же отправиться в библиотеку на поиски записок, писем, да хоть засушенных роз, чего угодно, что могло бы быть мною идентифицировано как любовная записка. Что-то мне подсказывало, что я слишком долго сижу в тёплом коконе заботы и комфорта и совершенно напрасно засовываю голову в песок, как страус, избегая проблем.

Маркас попросил Ранни принести нам в покои хлеба и холодного мяса с кухни, раз уж так вышло, что мы оба остались голодными – у меня не было большого аппетита, а Маркас вовсю занимался тем, что договаривался о поставках строительных материалов и квалифицированных работников для всех желающих.

Отпустив кормилицу, супруг решил поухаживать за мной, как за маленькой, сооружая гигантские бутерброды и наливая ягодного взвару. Он то и дело со значением посматривал на меня. Очевидно, стал что-то подозревать, думая, что я многое скрываю от него. Конечно же, в своё время я обязательно донесу до его сведения, в части касающейся, понятно… но пока мне сказать было нечего, вот я и сидела, медленно пережёвывая, погружённая в свои мысли, изредка что-то мычала, намекая тем самым, что я внимательно его слушаю. И почти с облегчением услышала от Маркаса:

– Милая, мне кажется, ты действительно, очень устала. Думаю, что тебе лучше прилечь и отдохнуть… ремонт дома закончен, да и и все твои строительные работы, слава Великому, до весны заморожены, а это значит, что ты можешь больше отдыхать или же заниматься чем-то, более подходящим для леди Хейвуд. Нет, я всегда поддержу все твои начинания и даже смогу извлечь определённую выгоду, но всё же…

Я хихикнула, забираясь под одеяло и пробормотала:

– Более подходящим делом, говоришь? Звучит на редкость тоскливо, согласен? Возможно, потом, когда мне будет уже за семьдесят, я непременно воспользуюсь твоим предложением и даже освою несколько техник вышивки... или буду рисовать картины... – я немного поёрзала, вспоминая, чем их рисуют, гуашью, что ли… но супруг не оценил моего юмора и взирал на меня, словно я ему в душу плюнула. – И не нужно смотреть на меня с укоряющим видом пожилой девы, которую ущипнул за попу конюх. Хорошо, хорошо, можешь сообщить мне, чем предпочитает заниматься твоя матушка? Глядишь, у меня ещё есть шанс стать приличной столичной женщиной?

– Не знаю, что тебе сказать, Камилла, – невесело усмехнулся Маркас. – Никогда не разговаривал с леди Эмилией так долго, чтобы выспросить о её хобби. Но, полагаю, что они находятся где-то в плоскости сплетен, мелких козней своим заклятым подругам и способности восхищаться проделками своей маленькой собачки.

Я села на кровати и уставилась в спину мужа. Нет, он никогда мне не говорил о матери… хотя я никогда и не спрашивала, если уж быть честной… неужели, леди никогда не интересовалась судьбой своих детей? Маркас дёрнулся, словно услышав мой вопрос, и спокойно сказал:

– Нет, никогда не интересовалась. Мы с Тони всегда жили с отцом, а мать предпочитала быть при дворе, у неё есть комнаты в королевском дворце. Отец же появлялся там только тогда, когда это было необходимо по протоколу, и его всегда тяготила эта обязанность. Так что леди Эмилию сложно назвать образцовой матерью… помню, как в детстве обижался на неё за это, но Тони всегда говорил, что я слишком строг к ней и что нужно просто дать ей шанс проявить себя, показать, какая она на самом деле… возможно, что это и так… а сейчас спи, ты на самом деле выглядишь утомлённой.

Я послушно закрыла глаза и расслабилась, размышляя о том, что я сейчас услышала. Дыхание Маркаса давно выровнялось, он крепко спал, а я всё не решалась покинуть нагретое место возле его подмышки. Однако, отругав себя за слабохарактерность, заставила осторожно выползти, нашарить в темноте халат и какие-то войлочные чуни, заменяющие домашние тапки, подошла к двери и аккуратно выглянула из комнаты. Судя по всему, большая часть гостей уже разбрелась по своим комнатам и только особые стойкие продолжали напиваться и вели задушевные застольные беседы на тему: «Ты меня уважаешь?».

Сняла со стены подсвечник с тремя свечами и отправилась в библиотеку. Мне кажется, что я примерно знаю, с чего мне начинать поиски. Камилла должна была не сомневаться в том, что записки её возлюбленного не обнаружат ненароком, а это значит, что они могут находится только в таком месте, которое, кроме неё, никого бы не заинтересовал. К примеру, любовный роман. Нет, не такой, как продают у нас в переходах в мягкой обложке. Где непременно должны были быть изображены томная красавица и горячий красавец-мужчина со следами порока на лице. Ничего такого тут не было, конечно. Всё очень прилично, но надпись «дамский роман» всё же присутствовала. Именно такие я и заметила в своё время в папенькиной библиотеке. Какой-то шум дальше по коридору заставил меня испуганно вжаться в стену, словно я совершаю что-то противоправное, а не просто возжаждала почитать что-то на досуге.

Да нет, просто показалось. Спокойно закрыла за собою дверь в библиотеку и подтащила небольшую лестницу для того, чтобы начать с верхней полки. Насколько я помнила из опыта прошлой жизни, преступники предпочитают прятать улики выше уровня глаз. Думают, что кто-то полениться лезть наверх? Возможно, что-то иррациональное. Я вытащила первую книгу и пролистала её. Ничего. То есть, никакого постороннего листка не выпало, да и вклеено тоже не было. Ничего, отрицательный результат – это тоже результат.

Повезло мне на третьей по счёту книге. В середине какого-то нудного трактата, в котором было сказано про бедную камеристку, мечтающую о благородном лорде, были вставлены листки, явно, не имеющие отношения к этому опусу. Ну, что я говорила? Немного опыта и, конечно же, дедукции, помогло мне отыскать эти записки. Я тут же их выдрала без особого огорчения заметив, что кое-где они были повреждены. Ничего, мне только прочесть… рыдать над ними тёмными длинными ночами я была не намерена…

Для начала, это были не какие-то там любовные записульки, вовсе нет, это настоящие любовные поэмы, где автор в самых куртуазных выражениях признаётся в любви к Камилле, называя её самым прелестным цветком в этих горах и утверждая, что только мысли о её благосклонном взгляде заставляют его сердце биться. Так, это всё здорово, конечно… но как же имя пылкого возлюбленного? «Пылкое сердце»? Нет, он это серьёзно? Оказывается, более чем. Так вот, Пылкое сердце в каждом своём опусе утверждал, что он «старый солдат, не знающий слов любви…», но при всём при этом не настаивал на очной встрече. Ага, ему и так было нормально… судя по всему, Камилла не подозревала, от кого эти письма, которые она столь бережно хранила. Так, вот это, последнее… где он убеждал девчонку, что он просто умрёт, если она выйдет замуж за другого и предложил ей сбежать из дома с ним. И встретиться в Мёртвом ущелье. Ночью, понятное дело, так же гораздо романтичнее, да и рыцарские доспехи на мужественной фигуре Пылкого Сердца будут загадочнее мерцать в лунном свете…

Судя по всему, именно там он и сбросил девочку вниз… Если мы возвращаемся к мыслям про Сигурда, то он мог подобраться к ней незаметно и столкнуть. Но ему было необходимо быть уверенным в том, что я не поняла, кто это был, поэтому он и вертелся рядом…

– Дорогая, всё в порядке? – послышалось от двери, я вздрогнула и смяла письмо.

– Да, конечно! – фальшиво улыбнулась я. – Почему ты спрашиваешь? Так захотелось почитать что-то легкое на ночь.

– Неужели? – взгляд Маркаса стал неожиданно колючим. – А я думал, что мы откровенны друг с другом.

– И ты не ошибался, – горячо заверила я. – Я не скрываю от тебя ничего важного.

– В таком случае, мне крайне жаль, что факт своей беременности ты не относишь к важным вещам.