Текст книги "Небо в зеленой воде (СИ)"

Автор книги: Ольга Скубицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

Я же определила в потоке капелек постороннее встречное движение – это пузырьки Тео бежали навстречу моим, продвигаясь сквозь мой закручивающийся поток, соединяясь в нем со мной.

Со стороны никто ничего бы не заметил, мы по-прежнему сидели и смотрели друг другу в глаза, не шевелясь, и не касаясь, лишь его ладонь инстинктивно раскрылась навстречу моей. Он чувствовал то же, что и я, только это для него еще не стало столь острым и интенсивным, ведь парень пробудился всего пару дней назад.

Части силы внутри нас продолжали соединяться, и я своим энергетическим щупальцем медленно потянула силу Тео к себе. Глаза уловили, что юноша не вставая, продолжая находиться в той же напряженной позе, стал приближаться, словно притягиваемый магнитом, пока не оказался совсем близко.

Он тяжело дышал, но радость освещала некрасивое лицо. Я ободряюще улыбнулась, понимая, что его успокоили сильные радостные пузырьки, бегущие по венам. Долгие несколько минут мы просто молчали, впитывая друг друга взглядами, стараясь запомнить, в мельчайших подробностях, влекущие черты.

– Твои глаза похожи на этот горный ручей, – прервал он молчание, неловко махнув рукой в сторону близкой воды. Голос больше не дрожал, а во взгляде плескалось восхищение.

– Твои почти такие же лишь немного темнее.

– Нет, мои совсем не то.

Я звонко рассмеялась, поведя плечами, и сложила руки на груди.

– Мои глаза не похожи на воду, они другого цвета.

– Ты не права, – горячо возразил он. – Нагнись над ручьем, и ты поймешь. В твоей воде отражается зелень весеннего леса, – благоговейно выдохнул он.

Я – Арина, постоянно сбиваемая мыслями Я – Элизы, все же смогла сосредоточиться и вспомнить, где и при каких обстоятельствах уже слышала нечто подобное. 'Теперь понятен смысл слов Даниэля в поезде, как и то, что его прошлая жизнь воплощалась в этом некрасивом, но таком приятном для Меня – Элизы юноше. Тогда слова и впрямь не являлись комплиментом, он просто вспомнил. Это та самая единственная прошлая жизнь, в которой мы, по его словам, познакомились' – выуживала я ответы, безуспешно стараясь игнорировать мысли Я – Элизы.

Одновременно Меня – Элизу удивили и заставили задуматься слова Тео. Там за гранью жизней я всегда становилась водным потоком, и верхняя часть меня ощупывала что-то изумрудно – зеленое нависающее надо мной. Что окружало меня в такие моменты, помимо безвременья, я не знала, но, возможно, он прав, и неизвестная зелень, все же, отражается во мне.

Я коснулась его руки, на этот раз физически, продолжая улыбаться и молчать, я получала удовольствие от того, что он так спокойно встречает мой взгляд и не боится, как все остальные. Давно приучила себя не смотреть никому в глаза, прятать взор под любым предлогом, иначе люди могли что-нибудь заподозрить. Лишь глаза выдавали во мне силу, лишь они кричали, что я другая. С детства они пугали и отталкивали от меня людей. И хотя привлекательная внешность всегда притягивала внимание, глаза убеждали держаться подальше. Со временем привычка опускать взор сыграла мне на руку, хозяева, у которых я работала, воспринимали эту черту как покорность и смирение.

– Поэтому лента зеленая? – спросила я.

– Да увидел и вспомнил о тебе, – впервые улыбнувшись, подтвердил он, но затем лицо снова омрачилось.

– Ты не боишься, что кто-нибудь узнает и донесет на нас? – тревожно поинтересовался Тео.

– Мы будем очень осторожны, и никто не догадается. Я же смогла жить, зная об этом годами, и никто ничего не заметил. Подумай, есть множество людей, умеющих делать что-то очень хорошо: пекари, мельники, дровосеки, а вот ты одарен в другом – обладаешь, скажем так, сверхъестественной памятью, просто тебе, в отличие от других, нужно держать свой талант в секрете.

– А как же наша связь? Как же кишащие демоны внутри тебя и меня? – при всей глупости его слов, грусть в голосе резала меня тысячей ножей.

– Нет никаких демонов, это наша сила, наша скрытая способность, вот и все. Ну а то, что именно мы связаны друг с другом, разве не самое замечательное и потрясающее в жизни? Там на площади, когда мы встретились – это был лучший ее момент. Я узнала тебя, хотя никогда до этого не видела, и сразу поняла, что ты недостающая часть меня, ты именно, то, что я искала несколько жизней подряд, сама того не подозревая. Не знала, кем ты окажешься, не знала даже, человек ли ты, я только всегда остро чувствовала внутреннюю пустоту, недостающую часть самой себя, недостающую часть силы. Не бойся, когда мы рядом, мы очень сильные, можем защититься от чего угодно. Только тебе надо до конца вспомнить, проснуться по-настоящему.

Он покорно наклонил голову, давая понять, что позволил убедить себя, но, проведя губами по моей щеке, стал быстро шептать на ухо:

– Я ведь двигался по воздуху, и ты тоже так делаешь. Если мы умеем такое, значит, заключили сделку с дьяволом, и нас казнят.

Я почти не слышала слов Тео, мое тело так и льнуло к нему, а после бархатистого прикосновения губ мозг совсем отказывался работам, по сознанию плыли только теплые красочные неразличимые образы. 'Боже, как такой отвратительный с виду мужчина может быть так чувственно приятен, – успела втиснуться Я – Арина, – уму непостижимо'.

В это врем голова легла на колени Тео, и он погладил шершавыми горячими руками изгиб моей шеи и пряди распущенных волос. Волны удовольствия разошлись во все стороны, по моим плечам, рукам, проходя насквозь податливую плоть, несмотря на то, что кожа на ладонях юноши походила на наждачную бумагу. От него пахло воском, ладаном и древними фолиантами.

Я – Элиза переступила порог тридцатилетия, и жизнь редко баловала меня, но этот молодой девятнадцатилетний мальчик стал самым главным в ней, ее неоспоримым подарком, компенсирующим с лихвой все прошлые горести.

– Все будет хорошо, я сумею тебя защитить в любом случае, – мягко проворковала я, поворачивая к нему лицо. – Я это чувствую, знаю; знаю, что объединяющее нас имеет безграничные возможности, хотя неплохо бы хорошенько испытать их. Проверить наверняка, на что конкретно мы способны.

Тео вспыхнул негодованием, усилившаяся краснота сделала лицо еще более отталкивающим. Одновременно Я – Арина тихо сходила с ума от противоречий восприятия этого человека мозгом, зрением и телом. Глаза видели далеко не идеальную внешность, мозг знал, что юноша слишком суеверен и труслив, но Я – Элиза обожала его и не желала никого другого. Я – Арина все больше поддавалась этому.

– Не хочу, чтобы ты меня защищала, я мужчина и сам могу за себя постоять, – вспылил Тео, хотя нерешительность голоса выдавала его с головой. Слова являлись лишь пустой болтовней.

– Хорошо, давай поговорим о чем-нибудь другом, – примирительно предложила я, спеша увести разговор со скользкой тропы.

Он немного расслабился и опустил воинственно поднявшиеся тощие плечи. Выглядело это забавно, при его обостренной худобе строить из себя рыцаря несусветная глупость, только вот Я – Элиза, в отличие от Я – Арины, не относилась к объективным наблюдателям.

– Ты ведь была замужем. Говорили, что твой муж выпал из чердачного окна и умер на второй день после свадьбы. Как это случилось?

Я – Элиза не хотела говорить на эту тему, воспоминания всплывали неприятные и противные до тошноты, но сопротивляться желаниям Тео было абсолютно невозможно, к тому же, только ему Я – Элиза мечтала поведать все о себе до мельчайших подробностей, открыться полностью. Руки обняли плечи, как бы защищаясь от неприглядного прошлого, и нежный голос, которым я обладала в этой жизни, стал чеканить слова:

– Он был старой мерзкой тварью, но очень богатым, и отдал отцу большой выкуп за меня. Я могла только молиться о том, чтобы выжить, ведь он избивал двух предыдущих жен и довел их до могил. Когда на второй день семейной жизни он ударил меня хлыстом, я убежала и спряталась в чердачной комнатке, но он нашел меня, и я выкинула его из окна.

Голос оборвался, ожидая негативной реакции слушателя, впрочем, так и не последовавшей.

Мне легко сейчас давались слова, хотя до этого я никому не могла доверить свою страшную тайну и рассказывала всем придуманную историю о том, как муж, поскользнувшись, рухнул вниз из окна. На самом деле, даже если бы все так и произошло, то он не умер бы, упав даже с самой крыши нашего невысокого дома, в крайнем случае, сломал бы пару костей. Правда заключалась в том, что в момент, когда эта безжалостная свинья настигла меня, сила внутри заклокотала и завибрировала мощным вулканом, а в следующую секунду я лишь успела заметить, как муж со страшной скоростью вылетает из окна, и только через некоторое время, поняла, что это сотворила я. Он умер еще до того как коснулся земли. 'Омерзительное животное, туда ему и дорога', – разъяренно подумала Я – Элиза.

– Давно это произошло? – рассеяно продолжил расспросы Тео, при этом о чем-то раздумывая.

– Тринадцать лет назад, в начале зимы.

– Приблизительно тогда меня привезли в эту страны, мне едва исполнилось шесть и я ничего не помню, кроме высоких заснеженных гор, испугавших и поразивших своим величием.

– Наверное, ты оказался достаточно близко, чтобы я в страхе смогла дотянуться до твоей части силы и спасти свою жизнь, хотя все произошло неосознанно.

– А потом ты так могла? – засомневался он.

– Нет, воздействовать силой можем только вместе и только когда мы на достаточно близком расстоянии. Как мне удалось это тринадцать лет назад, совершенно не представляю, ведь я тебя не чувствовала тогда, ты находился еще далеко, к тому же твоя часть силы спала. После той ночи больше не получалось так двигать вещи, я лишь, как и прежде, бродила по прошлым жизням. Все изменилось в день, когда мы встретились на площади. К тому моменту я ощущала твое приближение уже некоторое время, ощущение нарастало с каждой минутой, но когда ты оказался рядом, сила внутри забурлила так, что, казалось, выльется из меня прямо на уличные камни, я приложила немало усилий, удерживая ее. Теперь, когда мы рядом, можем столько всего, парить по воздуху, например и, чем ближе друг к другу, тем насыщеннее осознание неукротимой мощи внутри, и чувство становится сильнее, когда ты все больше вспоминаешь свое прошлое.

В доказательство своих слов я повернулась в мужских руках, раскрыла сжатые пальцы и силовым щупальцем с легкостью толкнула замшелый камень, лежащий у ручья, он мгновенно сорвался с места и врезался в кряжистое дерево с гулким звуком.

Тео задумчиво рассматривал упавший к корням камень, а затем сжал пальцы в кулак и стал медленно раскрывать их по направлению к упавшему на землю сухому листу. Лист даже не пошевелился. Юноша упрямо свел брови на переносице, продолжая сжимать и разжимать руку.

Я тихонько хихикнула.

– Почему не получается? – обиженно пробурчал парень, и нижняя губа оттопырилась как у капризного ребенка. – Проникаю сквозь него, и лист не двигается.

– Глупенький, ты же только вспомнил крохотный кусочек одной из своих прошлых жизней, а уже хочешь ходить по воде как Иисус, хорошо еще, что выбрал легкий листок, а не как я, увесистый предмет. Я с трех лет стала все вспоминать. В мельчайших подробностях знаю две свои прошлые жизни, поэтому я сильнее...но только пока...

– Я смогу ходить по воде? – восхищенно охнул Тео.

– Не знаю, не пробовала, но когда ты рядом, получается парить по воздуху, а значит не обязательно идти, можно пролететь сверху. 'Умею летать', – изумилась Я – Арина, собирая практически по слогам, с трудом поддающиеся мысли. Я – Арина постепенно размывалась в Я – Элизе, и это пугало. Прошлое каким-то странным образом засасывало, впитывало и тихонько растворяло настоящее. Я – Арина с каждой минутой все больше забывала, что происходит, и соединялась полностью с Я – Элизой. Как это предотвратить, стоит ли это делать, и вообще, каким образом вернуться в свой уютный номер, Я – Арина не имела понятия, поэтому приходилось просто наблюдать и ждать. Пока время этой жизни уходило в небытие, Я – Арина все больше теряла себя, моментами даже стало казаться, что именно эта жизнь, именно этот зеленый лес в окружении белесых шапок гор и есть мое настоящее.

А тут еще юноша нагнулся и, придерживая одной рукой мою голову, поцеловал в ставшие горячими от нахлынувшей крови губы, интенсивней перемешивая все мысли и будоража метущуюся душу. По телу пробежала легкая дрожь, и охваченное возбужденным огнем сердце трепетно заколотилось под ребрами. Если бы в этот момент я не лежала на коленях Тео, то наверняка бы упала от опаляющих меня изнутри эмоций. Ничто не могло сравниться с его поцелуем – терпкая сладость, робкая нежность и теплый бархат пленительных губ.

В который уж раз за последние дни Я – Арину повергло в шок, ведь в настоящем со мной никогда не происходило ничего подобного. Казалось бы, все это я уже проходила и не раз – множество поцелуев, даримых разными мужчинами, они бывали и нерешительными, и смелыми, и опытными, и исключительно приятными, но все попытки сравнить те поцелуи с происходившим сейчас разбивались в дребезге. На первый взгляд там, в настоящем, все протекало так же обоюдно и приятно, но здесь сейчас было нечто большее. Все в мире становилось неважным, отодвигаясь на второй план как малозначительные детали, тело медленно тлело, мысли туманились клубящейся дымкой, позволяя проступить другим мыслям – мыслям Я – Арины. Истома переливалась через край, заполняя вселенную, мгновенья тянулись бесконечно и одновременно неслись как ополоумевшие.

'Что происходит? – недоумевала Я – Арина, временно освобожденная от мыслей Я – Элизы. – Это уму непостижимо. Теперь понятно, почему я ни на что не надеюсь в своем настоящем и никого не ищу, просто знаю, что Тео не найти в двадцать первом веке, он остался, судя по одежде, где-то приблизительно в четырнадцатом. Он здесь – моя судьба, мой смысл, и поэтому там, в настоящем, я всегда, по сути, одна'.

Поцелуй прервался, и мысли Я – Элизы утопили растерянность Я – Арины.

Тео выпрямился и опустил руки.

– Мне нужно идти, – расстроено, сказал он. – Скоро вечерняя служба. Его глаза светились неподдельным сожалением.

Только тут я обратила внимание, что теплый день уже близится к завершению, лес вокруг тихонько окунался в вечер, от солнца, заходившего за искрящиеся снегом горные вершины, остался лишь небольшой неровный кусочек.

Я, молча поднялась, и молодой человек последовал моему примеру. Тео был немногим выше меня, он нервно расправил потрепанную сутану из грубой ткани и снова заглянул в мои глаза.

Мной завладела тоска, расставаться не хотелось, тем более впереди ждал крикливый разнос от хозяйки за долгое отсутствие.

– Мне тоже пора идти, – промолвила я, и в последний раз взглянув на него, с усилием заставила себя развернуться и направится вглубь леса. Томительные десять шагов за спиной не раздавалось ни звука. Тео продолжал стоять на том же месте и наверно смотрел мне вслед. 'Он сейчас пойдет в противоположную сторону и выйдет к маленькой церквушке, а потом, получив трепку от священника, будет чистить деревянные подсвечники от оплавленных свечей, выметать грязное помещение и выполнять еще массу поручений, но, надеюсь, занимаясь всем этим, будет думать только обо мне', – мечтала Я – Элиза, продираясь сквозь густые заросли.

Далеко за спиной наконец послышались удаляющиеся шаги, и пузырьки во мне дернулись следом за ними, но Я – Элиза вовремя удержала их привычным внутренним усилием. Половины энергии в нас расставались с тем же надрывным нежеланием, с каким Я – Элиза покидала Тео.

Лес, с другой стороны тянущийся прямо к высоким горам, быстро закончился, открывая небольшое поле, которое вывело меня к видневшимся на горизонте постройкам. Воздух имел странный, для Меня – Арины, медовый привкус, очень свежий, очень чистый не забитый ядовитыми выхлопами двадцать первого века. 'Около шести веков назад определенно дышалось гораздо приятнее'.

Всю дорогу по сознанию Я – Элизы пробегали воспоминания о поцелуе Тео, и где-то в фоновом режиме постоянно маячило его лицо нечетко, но очень навязчиво. Я – Арину это сильно раздражало, хотелось протереть чистой тряпкой затуманенное и запотевшее от любви сознание.

Перед тем как войти в ворота, руки тщательно спрятали в складках старой юбки яркий подарок. Городок оказался маленьким, но шумным. Вечеряющие сельские улочки гудели множеством разномастных звуков: галдели домашней, еще не кормленой скотиной, бубнили на разные человеческие голоса и жужжали множеством взбудораженных весной насекомых. Я – Арина никогда не отличалась хорошим знанием истории, и в школе, как и в институте, ее терпеть не могла, но, глядя глазами Я – Элизы на проходивших мимо, стоявших поодаль, болтающих и занимающихся своими делами людей, на неказистые старые домишки, на одежду, утварь и природу, решила, что, скорее всего эта жизнь пришлась либо на четырнадцатый, либо на пятнадцатый век, и сейчас я в далеком прошлом одной из Европейских стран. Что это за город, да что там город, хотя бы какая конкретно страна я не имела представления. Мысли Я – Элизы блуждали слишком далеко от столь банальных вопросов, интересовавших Я – Арину, хотя интерес проявлялся как-то не особо охотно и даже вяло. Лишь ледяные глыбы гор, очерчивающие горизонт, что-то смутно напоминали, что же именно, понять, пробившись через мысли Я – Элизы, не удавалось.

Встреченная пожилая женщина, неопрятная и очень толстая, помахала мне рукой, и я кивнула ей в ответ. Я – Элиза мысленно обозвала ее гадиной и, погрустнев, вспомнила про какую-то разбитую тарелку, но затем снова улыбнулась, быстренько вернувшись к образам краснолицего юноши, то наклоняющегося к губам, то пытающегося толкнуть сухой буковый листок.

Странная это была прогулка, я, будто запертая в клетку, сидела внутри непослушного тела, и, думая на два голоса, рассматривала окружающий мир, знакомый и незнакомый одновременно. Завернув куда-то на менее оживленную, чем предыдущие, улицу, Я – Элиза закрутила волосы в тугую косу и спрятала под вытянутый из-за пазухи странный головной убор, представляющий собой нечто вроде капора из домотканого жесткого полотна. Через пару улиц прошла во двор внушительного дома.

Проблески мыслей, не забитых Тео, рассказали о том, что Я – Элиза служит у богатой вдовы, стирает, моет полы, убирает комнаты, в общем, выполняет обязанности служанки. Хозяйка, увлеченная поддержанием своей увядающей красоты, живет с маленькой дочкой. Платит всегда хорошо и исправно, за неповиновение или оплошность орать способна так, что слышит весь городок, может и пощечиной наградить.

Сегодня до обеда Я – Элиза переделала все, что поручили, специально проснувшись в три утра, но это могло не помочь уберечься от праведного гнева хозяйки за долгое отсутствие.

Я зашла в дом, и по темному коридору направилась в кухню. Там верткая пухленькая женщина, мастерски управляясь с домашней утварью, колдовала над чем-то, судя по умопомрачительному запаху, жутко вкусным. Обратив на меня внимание, она всплеснула руками, и чуть не выронила деревянную ложку.

– Элиза, где ты была? – выпалила она. Мягкий голос с добродушными интонациями навевал воспоминания о заботливых тетушках из фильмов.

– Меня искали? – игнорирую вопрос, задала я свой.

– О, слава Богу, нет, она направилась к ювелиру, и Марису потащила с собой.

Я – Элиза вздохнула с облегчением, трепка на сегодня отменялась.

– Так где тебя носило? – хитро улыбнувшись, продолжала вопрошать собеседница.

– Ну не спрашивай у меня, пожалуйста, ни о чем. Считай, что я гуляла.

Не хотелось посвящать женщину в свое сокровенное, хотя я испытывала к ней искреннюю симпатию. Разница в возрасте в пятнадцать лет не мешала нам быть друзьями. И все же связь с Тео могли вызвать ненужные толки. Я – вдова, а он гораздо моложе, чтец и возможно будущий священник.

Я – Элиза не столько боялась осуждения людей в свою сторону, сколько опасалась длинных языков в городе, способных помешать ее обожаемому юноше в достижении достойного будущего. Став когда-нибудь священником, он сможет вести более легкий и спокойный образ жизни.

– Девочка, не гневи бога, надеюсь, ты не с мужчиной проводила время. Могут пойти ненужные разговоры. Ты же знаешь, что окажешься под надежной защитой, только выйдя замуж. Мясник без ума от тебя, он мог бы составить хорошую партию, не пришлось бы корячиться на нашу сумасшедшую.

Собеседница тараторила очень быстро, собирая слова в почти неразборчивый комок. Я – Элиза же спокойно воспринимала эту странную особенность.

– Если забыла, то я тебе напомню, что была замуж, и больше не хочу.

– Короткие три дня, и вдова уже долгие тринадцать лет, – она налила в миску душистую похлебку и поставила передо мной.

Я села за грубо сколоченный деревянный стол и принялась за еду. Варево, горячее и жирное, из овощей, неопознаваемых корнеплодов и зелени слегка обожгло небо. 'Неплохо, кажется, это из репы и картофеля', – с облегчением подумала Я – Арина, поскольку с тех пор как оказалась на обширной допотопной кухне, лишь одна испуганная мысль тщательно старалась пробиться на поверхность, о том, что, возможно, в теле Я – Элизы придется есть какую-нибудь несусветную гадость, к примеру, потроха или засиженную мухами кашу. Но мои опасения, к счастью, не оправдались. Несмотря на то, что на дворе стояло глухое средневековье, кухня хоть и темная, радовала чистотой, с выскобленными на славу деревянными полами и практически стерильной на вид посудой без следов насекомых. Я – Элиза, зачерпывая горячую жидкость ложкой, ела.

– Разве тебе не хочется оказаться под защитой сильного, надежного мужчины? Мужняя жена всегда лучше одинокой женщины, а теплая кровать удобней твоей подстилки на чердаке, – внушала старшая подруга.

– Три дня были самыми 'счастливыми' в моей жизни, и вот уже тринадцать лет я никак не могу от них отойти, – ответила, хихикнув, Я – Элиза, успешно увернувшись от вопроса.

– Элиза, послушай меня, я не пожелаю тебе плохого. Вспомни площадь, вспомни тех женщин, наверное, почти все они заслужили кару, но ты же помнишь Эмму, она и мухи в жизни не обидела, а ее поволокли туда как исчадье ада. Кто-то что-то ляпнул священнику, и вот результат, а все потому, что одинокая никому не нужная, имелся бы муж смог бы отстоять, защитить.

Я – Элиза, затихнув, отложила ложку, из глубин сознания бурей поднялись болезненные, но плохо различимые образы: перекошенные женские лица, противное обрюзгшее мужское, выплевывающее смертельные обвинения, и крики, ужасающие крики со всех сторон, от них не скрыться, ни на соседней улице, ни на другом конце города, они слышны повсюду. Я – Элиза повела головой, как бы стряхивая с себя неприятное, впаянное в мозг, воспоминание.

– Не думаю, что муж смог бы тогда помочь Эмме.

Марта тихо вздохнула, думая о своем, а затем, прервав невеселые размышления, снова обратилась ко мне:

– Прибери в хозяйской, она скоро приедет.

Поблагодарив Марту за вкусный ужин, я встала из-за стола и направилась в другую часть дома. Эти комнаты занимала хозяйка. Повсюду стояли цветы в глиняных вазах, деревянные полы устилали половики и звериные шкуры, а в воздухе витал запах душистых трав. Я поднялась по скрипучей лестнице на второй этаж и открыла тяжелую дверь. Большая кровать с нависающее громоздким балдахином занимала большую часть комнаты. Пара прочных резных стульев дополнялась небольшим столиком на одной ножке, у стены разместилось деревянное бюро с несколькими мелкими ящиками, снабженными замочными скважинами. В противоположной стороне примостилась деревянная тумба с зеркалом, а на ней красовался небольшой сундучок из кованого металла. За цветной ширмой громоздилось нечто, напоминавшее деревянную бочку, слабое подобие ванны.

Я – Элиза, взирая на все это, видела великолепие, Я – Арина какой-то варварский исторический памятник древнего быта. Вялые мысли Я – Арины постепенно теряли подвижность, но все же встрепенулись, привлеченные отражением в зеркале, у которого Я – Элиза задержалась всего на несколько минут, поправляя передник и пряча под бежевый капор выбившиеся пряди угольных блестящих волос.

Тут было на что посмотреть. Любая, даже очень красивая и уверенная в себе женщина, придирчиво рассматривая себя, всегда находит тысячу недостатков, то нос длинный, то фигура полновата. Кто из нас не мечтает, проснувшись утром и заглянув в зеркало, найти нетленный идеал, самую прекрасную на свете, полностью лишенную таких надоевших изъянов. Я – Арина рассматривала себя глазами Я – Элизы и видела сбывшуюся мечту. Девушка по ту сторону стекла являла собой пример утонченности и недосягаемого совершенства, и хотя Я – Арина всегда считала себя достаточно привлекательной, в увиденной красе не нашлось ни единой знакомой черты. Тонкие губы сменились пухлыми, алыми, без следа косметики, место аристократически бледной кожи занимала смуглая, оливковая, гладкая, стройная фигура осталась прежней, но рост стал гораздо меньше, из-за чего женщина в зеркале выглядела миниатюрной и изящной. Золотисто – рыжим локонам и не снились эти черные прямые шелковые пряди, плотно упакованные сейчас под грубый головной убор. Лицо было прекрасным, выразительным, индивидуальным, его украшали большие ясные глаза с длинными загнутыми ресницами, и лишь их цвет спелого зеленого яблока или насыщенного изумруда нестерпимо напоминал Я – Арине о самой себе. Они не давали потеряться, эти глаза являлись молчаливым напоминанием о том, что кем бы я ни была, Элизой или Ариной – это все еще Я. Сквозь них просвечивалась душа, таящаяся за оболочкой тела.

Подойдя к разворошенной кровати, я стала встряхивать простыни. 'Похоже, хозяйка собиралась в большой спешке. Теперь украсит себя очередной порцией блестящих камушков, и будет усиленно подыскивать нового мужа. Наш дом полон знойных вдовушек', – про себя посмеивалась Я – Элиза.

Руки работали по привычке, сильными плавными заученными движениями, полируя окна, протирая почти отсутствующую пыль, скобля и моя полы, а мысли парили далеко в восточной части города, где в маленькой церквушке Тео занимался своими делами. Я – Элиза все выполняла очень тщательно и почти не замечала странности своего поведения, а между тем зашедший случайно человек очень удивился бы способу, которым в комнате, например, двигалась мебель и собирались в ящик вещи. Они летали по воздуху. Я – Элиза без каких-либо усилий перемещала окружающие предметы вихрящимся потоком незаметных пузырьков, в то время как Я – Арина, пересиливая себя, старалась запомнить, каким именно образом можно добиться такого результата, чтобы затем использовать в настоящем. 'Если, конечно, я смогу вернуться'.

Уже несколько раз Я – Арина пробовала вырваться из тела Я – Элизы, но загвоздка заключалась в том, что не имелось даже смутного представления, с чего начать. Пыталась в деталях вспомнить и воссоздать момент у подножья скалы, когда спасительная сила Даниэля вернула меня в реальность, но мысли Я – Элизы все время разбивали вдребезги, едва собирающиеся в стройный ряд воспоминания Я – Арины. Это было похоже на безуспешное строительство песочного замка в опасной близости от воды, вот только вылепишь первую хрупкую стену, как накатившая волна все выравнивает до прежнего состояния.

Тем временем, закончив уборку в этой комнате, я зашла в соседнюю. Помещение, занимаемое маленькой дочкой, выглядело гораздо чище и опрятнее, чем хозяйское, хотя на взгляд Я – Элизы роскошью тут не пахло. Куклы в пестрых одеждах, низенькая светлая мебель, яркая постель и полный шкафчик разноцветных миниатюрных нарядов и ленточек.

Со двора послышались громкие звуки: ржание лошадей, стон метала и пронзительный голос. Я быстро посадила на кровать куклу в кружевном платье и, наскоро вымыв руки, поспешила вниз. Хозяйка, войдя в двери, с порога кинула мне на вытянутые руки бархатную синюю накидку и пару темных перчаток.

– Элиза, за мной! – скомандовала она неприятным визгливым голосом и направилась вверх, шурша многочисленными громоздкими юбками. Я шла за ней, почтительно отставая на несколько шагов, и подбирала с пола кидаемые ею вещи: носовой платок, пояс, цветок, прикалывающийся к прическе. В комнате она остановилась перед зеркалом, а я, молча, расстегнув бесчисленное количество крючков и развязав такое же число завязок, сняла с нее одежду.

– Посмотри, что за прелесть я купила, – произнесла она, протягивая ближе к моему лицу руку. Узловатые пальцы были утыканы множеством колец и перстней, а нездорово желтую кожу запястья покрывали несколько красивых браслетов очень тонкой работы. Догадаться, что из этого обновка, представлялось невозможным, но Я – Элиза знала все украшения хозяйки наизусть. Она частенько хвасталась дорогими безделушками, желая подчеркнуть свое великолепие.

– О, он чудесен, – с деланым придыханием восхитилась Я – Элиза, имея в виду большой золотой перстень с крупным чистым сапфиром. По нейтральности мыслей Я – Арина определила, что драгоценности совсем не занимали меня в прошлой жизни и не производили должного впечатления. Я – Арина же, напротив, отметила, что перстень очень недурен, хотя и кардинально отличается от качественной работы ювелиров современности. 'C удовольствием померила бы такой на свои бледные пальчики в двадцать первом веке'. Да и другие камни на руке сверкали всей красой. В одном из браслетов сиял даже очень редкий розовый брильянт.

– Еще бы, это произведение лучшего мастера страны, стоит огромных денег, тебе такое не видать никогда, – засмеялась женщина, хотя смех напоминал скорее воронье карканье. Она как всегда старалась унизить меня. – Ты же понимаешь, каждому свое, я хозяйка жизни, я самая красивая и богатая женщина этого города, и все вельможи буквально валяются у меня в ногах, а ты черная простолюдинка, и ни один порядочный мужчина даже взгляд на тебе не остановит, – снова хохотнула она.

Вместо помпезного бархатного платья я облачила ее поверх нижних юбок в более простое зеленое и принялась освобождать жиденькие волосы от шпилек и шиньонов, создававших на голове подобие шикарной прически.

К колким словам Я – Элизе отнеслась, как обычно, совершенно равнодушно, поскольку давно привыкла к манере своей хозяйки втаптывать в грязь не только прислугу, но и всех окружающих людей. Я – Элиза радостно размышляла о том, что имеет гораздо большее сокровище, чем все эти блестящие безделушки. 'Я нашла Тео, нашла недостающую часть самой себя, с ним я никого и ничего не боюсь, я умею летать и двигать вещи, к тому же в одном из своих прошлых воплощений, я была гораздо богаче и знатнее. Не появлялась там с того дня, как разбила вазу в гостевой комнате, соскучилась по Чибу, сегодня же отправлюсь погладить его. Так бы хотелось пригласить с собой Тео, жаль нельзя. Интересно где он бывал в прошлом? Скоро он вспомнит и сможет мне об этом рассказать' – улыбаясь, думала Я – Элиза.