Текст книги "Тайны Чернолесья. Пробуждение (СИ)"

Автор книги: Ольга Савельева

Соавторы: Анна Сазонова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)

Обычный день, но певец почему-то запомнил девушку именно такой, какой она была на берегу, среди рассыпанных по голубой амазонке белых цветов.

Руазий. Истен. Весна 299 г от разделения Лиории. Стасий.

Вот уже несколько дней принц Стасий содержался под стражей в восточном крыле замка. Комната была лишена окон и освещалась лишь световым кристаллом. Деревянная кровать под тяжелым балдахином, небольшой стол, кресло, пара стульев и пара книжных шкафов по стенам составляли все убранство. К комнате примыкали крохотные уборная и ванная. Прислугу, приносившую еду, а также стражников постоянно меняли, поэтому договориться о побеге с кем-нибудь, было невозможно. А сбежать из этой тюрьмы Стасий мечтал с первой минуты, как за ним закрылся замок. Ему очень нужно было на свободу, чтобы разыскать Агнию, убедиться что она жива и невредима и не пострадала от рук Жардинии. В то, что любимая девушка его предала, как говорили королева и советник, Стасий не верил. И конечно принц беспокоился за судьбу его дорогой сестры, которую к нему не допускали. Стасию он тоже хотел бы обнять и успокоить. Он был уверен, что сестра на его стороне. За размышлениями принц и сам не заметил, как задремал. Проснулся он от того, что кто-то коснулся его плеча. Соскочив с кровати, Стасий осмотрелся по сторонам, но в комнате никого не было, лишь световой кристалл отбрасывал причудливые тени по стенам. Не успел принц убедить себя, что прикосновение – лишь часть сна, как один из шкафов раздвинулся, открывая взору Стасия потайной ход. В комнату вошел темноволосый высокий мужчина во всем черном. Жестом он указал Стасию на стул и сам присел напротив него. Приложив палец к губам, гость показал, что говорить нужно как можно тише.

– Не знал, что в этой комнате существует потайной ход, хотя мальчишкой я исследовал все тайные ходы этого замка, – с удивлением прошептал принц.

– А здесь и нет хода, он через две комнаты от этой, Ваше Высочество, и мне стоило немало труда временно перенести его сюда, – улыбнулся ночной гость.

– Но кто Вы? Чародей? – все также шепотом спросил Стасий.

– Да, лорд-чародей Виллем к Вашим услугам, – слегка склонил голову мужчина. – Но, однако, сейчас нет времени для церемоний, мы должны уходить отсюда, пока я в силах держать ход и мое присутствие не обнаружено стражей.

Чародей поспешно встал, приглашая принца следовать за ним.

Стасий встал со стула, но к потайному входу идти не торопился.

– С какой стати я должен верить Вам, Лорд-чародей?

– С какой стати мне приходить сюда и спасать Вас, Ваше высочество? – возмутился Виллем, чувствуя как мал остаток времени на побег. – Пойдемте, пойдемте, принц Стасий, это Агния просила спасти Вас и сказала напомнить про какое-то разбитое сердце, если не поверите мне.

– Агния… разбитое сердце… ее любимый цветок, – прошептал Стасий и в два шага подскочил к чародею вплотную, схватив его за руку.

– Виллем, скажите, с ней все в порядке? Королева не причинила ей вреда?

– Да успокойтесь же, Ваше Высочество, – недовольно пробурчал чародей, – с Агнией все в порядке, она сопровождает Вашу сестру принцессу до Эдельвии, и прошу Вас все вопросы позже, ход закроется с минуты на минуту.

Принц кивнул, нервно улыбаясь, и последовал за чародеем. Едва они спустились вниз по узким ступенькам, дверь в потайной ход исчезла, и вдоль стены снова красовался целый и невредимый книжный шкаф.

Ход заканчивался дверцей, выходящей в нижний город. Чародей и принц оказались на каком-то заброшенном портовом складе, и наконец-то смогли передохнуть, присев на деревянные ящики.

Виллем протянул принцу сверток.

– Что это? – удивился Стасий.

– Послушайте, Ваше высочество, нужно надеть это на себя, одежду бродяги. Я обещал Агнии спасти Вам жизнь и единственный верный способ сделать это сейчас – отправить Вас на корабль, уходящий утром в плавание.

– Что? – возмутился принц, вставая с деревянного ящика и гневно буравя поднимающегося чародея взглядом.

– Я принц крови, мне не пристало прятаться и убегать! Я должен вернуться и отстаивать честь, защитить Агнию и мою сестру!

– Это ничего не даст, поймите же, принц! Сейчас важно сохранить Вам жизнь.

– Лорд-чародей, благодарю, что вывели меня из дворца, – кивнул Стасий головой Виллему, – Но я не могу бежать, подобно трусу, и скрываться на корабле, потому я должен остаться в Истене и найти способ доказать свою невиновность!

С этими словами принц Стасий развернулся и направился к выходу.

– Простите, принц, но я обещал Агнии сохранить Вашу жизнь, и я выполню свое обещание, хотите Вы этого или нет, – пробормотал вслед удаляющемуся принцу Виллем и сделал несколько движений руками. Не успев понять, что с ним происходит, принц Стасий вдруг начал оседать на пол, подобно тряпичной кукле, и в итоге повис без сознания на руках подоспевшего чародея.

– Я пытался убедить Вас, принц, но нельзя же быть таким упрямым, простите… Вы сильный духом и телом человек, принц Стасий, справитесь, в любом случае жизнь в шкуре раба это жизнь и возможность вернуться однажды на страх врагам… – бормотал себе под нос Виллем, поспешно переодевая потерявшего сознание юношу в лохмотья бродяги.

Руазий. Истен. Весна 299 г от разделения Лиории. Жардиния.

Ее Величество Жардиния, кажется, забыв о приличии и осторожности, ворвалась в комнату советника Еугения без стука. Королева тяжело дышала, на щеках играл нездоровый румянец, прическа растрепалась, но женщина не замечала этого.

– Еугений, что делать? – она опустилась на стул напротив разбирающего бумаги советника.

Он оторвался от работы и внимательно посмотрел на королеву.

– Что случилось, Ваше Величество? Я слушаю Вас.

– Я только что говорила с королем, утром он желает видеть принца Стасия.

– Интересно… Неужели совесть посетила нашего стареющего короля, и в нем проснулись отцовские чувства? – Еугений сосредоточенно вертел перо между пальцев.

– Вот и я об этом, Еугений! А если он поверит мальчишке?! А если простит его?! Еще хуже, если успеет вернуть обратно принцессу! Маленькая мерзавка поведает отцу обличающие нас подробности! – Жардиния, будучи не в силах усидеть на месте, подскочила и заходила по комнате.

– Обличающие Вас подробности… – сухо уточнил приест. От неожиданного замечания, королева опешила и остановилась, удивленно посмотрев на советника.

– Да, моя королева, подробности, обличающие именно Вас, но не меня, – с уверенностью подтвердил сказанное Еугений, – потому что это Вы имели неосторожность натворить кучу глупостей без моего ведома. Вот зачем было впутывать во все это принцессу? Да еще поступить с ней подобным образом, отдав на растерзание вашему скользкому секретарю?

– Но, Еугений… но я… – королева попыталась возразить, но советник остановил ее.

– Стасия все рассказала Агнии, и кто знает, кому успеет рассказать еще, пока Ваш гениальный план по ее устранению будет осуществлен.

– Но девчонку сопровождает Шалиам-бай… – сделала еще одну робкую попытку оправдаться Жардиния.

Тут уже не выдержал приест. Резко встав из-за стола, он подошел к женщине и цепкими пальцами больно сжал ее плечи, заглянув в глаза, от чего королеве стало не по себе.

– Сколько раз я просил отстранить от себя этого человека, Жардиния?! Ты разочаровываешь меня все больше – так глупо попасться в сети, расставленные для тебя твоим пронырой-секретарем! Если тебе интересно, так он специально заманил тебя в библиотеку, чтоб столкнуть с бедной принцессой. Что ж, поздравляю, твоими руками, моя королева, этот безродный башангец получил в постель особу королевской крови! – Еугений тихо, но отчетливо произносил каждое слово, все больнее сжимая цепкой хваткой, обдавая пораженную королеву холодом.

– Удивляешься сейчас? Правильно, потому что какая же ты чародейка, Жардиния, когда не можешь даже сущность окружающих тебя людей увидеть. Впрочем, я надеюсь, что все произошедшее послужит вам уроком, Ваше Величество, и впредь Вы будете более внимательны к моим советам и просьбам, – советник наконец ослабил хватку, и вместо холода одарил королеву горячим потоком живительной силы.

– Довольно беспокойства и лишней суеты, час назад я распорядился, чтоб охрана тайно вывезла принца Стасия из дворца и доставила в Яльскую крепость, что недалеко от Истена. Что-то делать с юношей внутри дворца опасно, а в крепости верные мне люди, которые смогут устроить самоубийство раскаявшегося принца, – советник хищно улыбнулся и провел рукой по растрепавшимся волосам королевы.

– Прости, что повела себя так глупо, Еугений. Что бы я делала без тебя… – слегка приподнявшись на цыпочки и прижавшись всем телом к мужчине, Жардиния положила руки ему на плечи.

Ухмыльнувшись, советник крепко обнял королеву за талию и, чуть наклонившись, прильнул губами к ее губам.

Руазий. Истен. Весна 299 г от разделения Лиории.

Ну что там, Баргот, чего хочет от нас начальство? Нас сменят сегодня или нет? – коренастый розовощекий гвардеец нетерпеливо набросился с расспросами на вернувшегося от начальника охраны товарища.

– Задание нам дали, Орис, важное, – в задумчивости почесав лысый затылок, ответил худощавый гвардеец постарше. И добавил шепотом. – Его Высочество вывезти нужно в Яльскую крепость без лишней огласки.

– Эх… – вздохнул обреченно молодой гвардеец, – А я собирался сегодня ночью навестить красотку Эзель из портового квартала…

– Ладно, пойдем за Его Высочеством, он человек благородный, хоть и слухи про него всякие ходят. Это ведь не преступника в крепость везти, сопроводим быстро до места и свободны. Я вернусь, начальнику охраны доложу, а ты сразу к своей Эзель отправляйся, дело молодое, – подмигнул товарищу Баргот и похлопал его по плечу.

Орис кивнул и вставил ключ в скважину замка. Маленькая комната встретила вошедших в нее гвардейцев тусклым светом кристалла и мертвой тишиной.

– Ваше Высочество… – шепотом позвал принца Баргот, – Вы здесь? Но в комнате никого не было – ни на деревянной кровати под тяжелым балдахином, ни у стола, ни в кресле, ни у книжного шкафа. Орис быстрым шагом прошел в примыкающие к комнате уборную и ванную, но и там никого не оказалось.

– Кажется, принца здесь нет… – пробормотал побелевший от ужаса Орис подошедшему к нему не менее напуганному товарищу.

Баргот молча чесал лысый затылок.

– Надо, наверное, начальству доложить… – робко предположил молодой гвардеец.

– И попасть на плаху вместо сбежавшего принца… – все также, почесывая затылок, пробормотал Баргот. – Вина наша, не устерегли, думать надо, как теперь из воды сухими выйти. Гвардеец помолчал какое-то время, и неожиданно лицо его просветлело.

– А мы и вывезем Его Высочество в Яльскую крепость, – с уверенностью произнес Баргот и, заметив недоумение товарища, пояснил ему вполголоса. – Вон одеяло скрутим, накинем плащ, – он кивнул в сторону кровати, – вынесем аккуратно, и в экипаж, а там устроим все будто при побеге принц погиб, с утеса прыгнул или еще что. Это кстати, лишним не будет, – хмыкнул Баргот, повертев в руках золотой с рубином перстень принца, забытый им в спешке на прикроватном столике, и засунул вещицу в карман.

– Но, а где же мы возьмем тело? А, Баргот? – все также недоуменно спросил товарища Орис, уже скручивающий одеяло потуже и закутывая его в плащ.

– Кум у меня – могилокопатель, в беде не оставит, – уверенно кивнул головой Баргот и подхватив получившийся сверток с одной стороны, будто спящего человека, скомандовал:

– Выносим Его Высочество, Орис, чем быстрее управимся, тем быстрее попадешь к своей красотке. Молодой гвардеец послушно подхватил воображаемого принца Стасия с другой стороны, и гвардейцы покинули комнату.

Мароста. Весна 299 г от разделения Лиории.

Вечером Роткив играл и пел для собравшихся в главной зале приютившего их замка. Ему, как обычно, подносили чарки с вином, просили петь еще и еще. Хозяин поместья, с благодарностью, преподнес чашу черненого золота, наполненную монетами, на которую певец и не взглянул, как всегда во время исполнения, пребывая в каких-то своих мыслях.

В какой-то момент, он встал, поблагодарил всех за внимание и, невзирая на разочарованный вздох присутствующих, удалился в предоставленные ему покои.

Проснулся от того, что откинулось одеяло, и холодный воздух коснулся обнаженной кожи. Теплое девичье тело скользнуло к нему в постель, тут же прогнав ночную прохладу. Певец решил, что это та черноволосая служаночка, что была с ним вчера, и прижал девушку к себе.

– Крея… ты все-таки пришла… – он не забыл еще, как неловко выставил ее утром, окончательно попрощавшись.

– Ах…

Тихий вздох, порывистые объятия, то, как она прильнула к нему… все было не таким, как вчера. Он осторожно провел рукой по волосам любовницы, чувствуя, что что-то изменилось. Вдохнув отличный от вчерашнего, знакомый и навевающий мысли о другой женщине, аромат, молодой человек потянулся зажечь стоящий рядом с кроватью светильник.

– Нет! – нежные пальцы сильно сжали его ладонь, не давая осветить комнату. – Не нужно!

Тонкие руки обвились вокруг шеи, горячие губы попытались прижаться к его губам.

– Погоди… – он отстранился, привстав на постели. Что-то было не так.

– Я тут, зачем тебе свет? – горячий шепот коснулся уха. Девушка цеплялась за его плечи, никак не желая отпустить.

– Я сейчас, – мягко отодвинув ее руки, Роткив все-таки встал с кровати.

Вспыхнул неяркий свет, пламя осветило светлые волосы и смущенное личико Лисы. Она с вызовом глядела на мужчину.

– Что ты тут делаешь? – менестрель не был сильно удивлен, скорее рассержен.

Девушка натянула на себя одеяло и сжалась на краю постели.

– Я пришла к тебе. Раз они все приходят, то почему нельзя мне? – дерзко сверкнула она глазами из под растрепанной челки.

– Может потому, что тебя не приглашали? – молодой человек отвернулся, надевая штаны, а когда, справившись с завязками, снова посмотрел на нее, то увидел, что глаза ее полны слез.

– Чем я хуже остальных? – Лисания обиженно смотрела на него.

– Перестань. Ты мой друг. Я не могу поступить с тобой подобным образом, – он поднял с пола сброшенное ею платье, положил на кровать и снова отвернулся, – оденься. Тебе нужно уйти.

– Но почему? Почти два года я смотрю, как они приходят к тебе по ночам и уходят по утрам с загадочной улыбкой. Каждый раз разные. Красивые и не очень… такое чувство, что тебе безразлично, кто из них скрасит тебе ночь. Но ни разу за это время ты не позвал меня! Хотя я ждала… каждый день я жду этого! Что во мне не так?

– Ты не хуже… ты лучше, – Роткив присел рядом с ней, утирая льющиеся слезы, которые Лиса уже не пыталась скрывать, – такая девушка, как ты, заслуживает большего, чем одна или две ночи, проведенные в чужой постели.

– Не в чужой… в твоей…

– Прекрати. Я не стою твоих слез.

– Я люблю тебя, – она и не подумала начинать одеваться, продолжая сидеть прижавшись к нему.

– Вот поэтому ты и должна уйти, – от вида заплаканных серых глаз сжималось сердце, но он не мог изменить свое решение. – Что я могу тебе предложить? У меня нет ничего. Даже памяти, – с горечью добавил он.

– Мне ничего не нужно… только ты…

– Лиса, сейчас ты оденешься и пойдешь в свою комнату, а потом мы забудем об этом недоразумении.

– Это не недоразумение! Я хочу быть с тобой! Ты совсем меня не любишь? Как ты можешь меня так просто прогнать?!

У менестреля не поднялись руки ее выставить в таком состоянии. Он приобнял девушку, уткнувшуюся ему в плечо, и успокаивающе гладил по спине, пока рыдания не стихли, и она не уснула. Сам же Роткив, в размышлениях, не сомкнул до утра глаз. Осторожно переложил спящую на край, укрыл одеялом и покинул комнату.

Забытый светильник так и горел, пока не закончилось масло.

Как только занялась заря, Роткив перестал мерить шагами просторную террасу поместья и направился к конюшням. Мысли бурлили в голове, не давая покоя. Он подумал, что быстрая скачка поможет привести в порядок растревоженные чувства.

Оседлав вороного, певец бросил его с места в галоп по направлению к вчерашнему озеру.

Зря… ох, зря все-таки он, наверное, так и не удосужился за время путешествия навестить алтарь Богини. В том, что память вернется, как только он коснется священного камня, Роткив не сомневался. Вот только воспоминаний он не хотел. Его устраивали эти два года, проведенные в дороге, когда ни о чем не нужно было думать и ничего не нужно решать. Песни, дуэли, скачки, женщины, которые не рассчитывают ни на что, кроме ласки и маленького знака внимания со стороны странствующего барда. Эдельвия… Коэнрий… Халан… Башанг… даже до Арамаи они добрались. Новые люди, обычаи, новые места… дорога… вот теперь Мароста. А дальше? Снова Эдельвия? Или путешествие по северному морю, на которое на днях намекнул неугомонный Теольдий? И никаких воспоминаний и никакой боли. Почему-то он не сомневался, что в забытом прошлом его поджидает что-то трагическое. До сегодняшней ночи он не хотел знать. Гнал от себя эти мысли. Топил в вине, песнях и разудалом веселии.

Но явление Лисании спутало его чувства. Сейчас, несясь верхом в бешеном галопе, менестрель пытался снова вытрясти эти думы из головы. Выбить их встречным ветром, снова вернуть хрупкое состояние бездумного покоя, которым жил еще вчера.

«Ах, Лиса… светловолосая разбойница с дерзким взглядом и нежными руками! Что же ты нашла в оборванном бродяге, подобранном на широком тракте? – ветер трепал длинные волосы барда, прохладный утренний воздух освежал кожу. – Что заставило тебя влюбиться в мужчину без прошлого и будущего?» Он ненавидел себя за то, что не может полюбить эту милую девушку так, как она того заслуживает и сделать ее счастливой на всю жизнь.

Озеро открылось внезапно из-за деревьев, и он, не останавливая коня, влетел в обжигающие холодом брызги, продолжая скачку по мелководью вдоль берега. То, что нужно для прояснения мыслей и упорядочивания чувств! Да! Он поедет к алтарю! Пусть это будет камень Серых Скал, раз уж они неподалеку от этого поместья. Сейчас он вернется и скажет Риммию, что согласен. Нужно вернуть себя, какую бы боль ни принесли с собой воспоминания.

Руазий. Истен. Весна 299 г от разделения Лиории. Агния.

– Виллем, друг мой, что произошло? Что с тобой? Почему в городе только и говорят о самоубийстве раскаявшегося в своих злодеяниях принце? Ты не успел? Стасий погиб, и это действительно его останки найдены в ущелье недалеко от Яльской крепости, как поговаривает народ? – Не переставая задавать мучавшие ее вопросы, Агния быстрыми шагами пересекала длинную комнату чародея, на ходу скидывая с себя дорожный плащ.

Заметив, наконец, что лежащий на кровати и не ответивший ей Виллем, смертельно бледен, бросилась к нему, присела у изголовья. Не говоря больше ни слова, девушка гладила и целовала разметавшиеся по подушке черные волосы, впавшие щеки, горящий лоб и пересохшие губы чародея, пока он не произнес едва слышно, посмотрев на Агнию затуманенным взглядом:

– Я спас ему жизнь, Агния… как обещал… перенес тайный ход… по слишком много сил потрачено… не рассчитал…

– Стасий жив? Виллем, спасибо тебе… – Агния резко переменилась в лице, не в силах скрыть переполнявших ее эмоций. Чародей заметил, как озарилось радостью лицо подруги, и сделал попытку улыбнуться. Впрочем, девушка почти сразу же переключилась на больного, как бы устыдившись своей вспыхнувшей радости. – Но, Виллем, зачем ты отдал свои силы на чары? Почему не воспользовался тем, что умеешь, как темный чародей? Тебе же никогда не вернуть потраченных на это лет жизни!

– И ты, полагаешь, что Еугений не обнаружил бы тогда… – грустно усмехнулся Виллем.

Агния кивнула:

– Все верно, во дворце лишь один темный чародей такой силы, тебя б вычислили в ту же ночь… А в то, что темный пожертвует своей жизнью ради почти незнакомого ему человека, в это приест поверит с большим трудом, поскольку сам на такое не пошел бы… Ты все сделал верно, друг мой, я благодарна тебе…

Девушка не переставала гладить чародея по голове, поправляя непослушные волосы.

– Я обещал тебе… принц на корабле уже далеко отсюда… он справится… в ущелье нашли останки и его кольцо… кажется, даже королева верит в самоубийство… – сквозь силу добавил Виллем.

– Ты Великий чародей, Виллемий… – прошептала Агния и еще раз припала к его губам.

– Но все разговоры оставим на потом, тебя нужно поднять на ноги как можно быстрее, чтобы не вызывать подозрений. Разрешишь побыть твоим личным врачевателем? – и, улыбнувшись, Агния начала доставать из небольшой кожаной сумки, крепящейся у пояса, и выкладывать на стол холщовые мешочки, пахнущие целебными травами и цветами.

Сделав очередную неудачную попытку улыбнуться, Виллем бессильно откинулся на подушку и почти сразу провалился в сон под убаюкивающие нотки голоса Агнии.

Еугений ждал ее на западной террасе дворца, как и в прошлый раз. Старец в сером балахоне чародея прогуливался от колонны к колонне и вертел в руках сорванную недавно белую чайную розу.

– Агния, дочка, ну как прошла твоя поездка в Листенкинг? – почти ласково улыбнулся приест, вышедшей на террасу девушке, приобняв ее за плечи.

– Я довольна посещением родового поместья. Ты же знаешь, Еугений, как давно я мечтала поехать туда. Все запущено, конечно, сад зарос до невозможности за прошедшие столетия, но я не оставляю надежды однажды возродить былое величие моего родового замка. – Улыбнулась в ответ советнику Агния.

– Подобные действия с твоей стороны преждевременны… надеюсь, ты понимаешь, что переезд в Листенкинг вызовет ненужные расспросы и подозрения относительно тебя. – покачал головой советник.

Агния кивнула, соглашаясь.

– Впрочем, ты не выглядишь отдохнувшей, скорее напряжена, – продолжил Еугений, – уж не болезнь ли твоего друга-чародея тому виной?

В глазах советника мелькнула хитрая искра, от чего сердце Агнии сжалось в недобром предчувствии. Девушка собралась с силами и, сделав удивленное лицо, спросила:

– О какой болезни ты говоришь, Еугений? У Виллемия обычная мигрень, после настоя трав он уже утром будет бодр и свеж.

Советник засмеялся:

– Это прекрасно, потому что Виллемию в твоем сопровождении нужно будет как можно скорее отбыть обратно в Эдельвию. Вернетесь к этому писарю… Полесских кажется…

Агния кивнула.

– Добьешься, чтоб писарь, как человек в княжестве уважаемый, рекомендовал своего помощника для работы в дворцовой канцелярии. А дальше, используя все наши связи в Эдельвии, ты будешь способствовать продвижению чародея как можно ближе к князю Густавию. Все ясно?

– Я поняла тебя, Еугений.

Советник посмотрел на девушку внимательно, все с той же хитринкой во взгляде, подошел вплотную и, все так же лукаво улыбаясь, украсил смоляные кудри Агнии белоснежным цветком:

– А ведь прав я был, когда говорил, что не стоило привозить Виллема в Истен? Видишь, как местный климат негативно воздействовал на его здоровье.

– Да, несомненно, прав… пойду, наверное, отец… – согласилась Агния и собралась было уходить, но Еугений остановил ее еще одним вопросом, от которого девушке снова стало не по себе.

– Агния, а почему ты ничего не спросила меня о трагической кончине нашего бедного принца Стасия или тебе неинтересно, что его останки нашли в ущелье у Яльской крепости? – ухмыльнулся советник.

– Моя работа выполнена, Еугений, почему дальнейшая судьба принца должна меня интересовать? – Агния безразлично пожала плечами, не единый мускул не дрогнул на ее лице.

Но советник не унимался, извлек из кармана золотой перстень с рубином и покрутил в руке.

– Собственно, это – единственная вещь, по которой изуродованное, упавшее с такой высоты тело смогли опознать.

– Что ты хочешь сказать этим, отец?

– Лишь то, что люди видят то, что хотят видеть, – улыбнулся приест. – Иди, дочка, отдохни, впереди у тебя новая нелегкая задача.

Агния поцеловала протянутую приестом руку и вышла с терассы. А Еугений проводил долгим взглядом ее стройную фигурку в шелковом вишневом платье, с сожалением отметив, что такой девушке, под дудку которой, кажется, будут плясать и свет, и тьма, а не бездарной Жардинии, нужно было оказаться на троне Руазия.

Мароста. Весна 301 г от разделения Лиории. Лисания.

Лисания была очень расстроена. Все складывалось так неудачно, начиная со вчерашнего дня. С утра, проходя по коридору мимо комнаты барда, она буквально столкнулась с очередной девицей, покидавшей его покои. И хуже того, он видел ее, проводил недовольным взглядом. Вот теперь Роткив наверняка думает, что она шпионила за ним. Но, если быть честной хотя бы с собой, то именно этим она и занималась. Не могла удержать себя в комнате в эти рассветные часы, всегда стараясь оказаться неподалеку от его дверей, чтоб увидеть с кем он провел эту ночь. Они всегда были разные – девицы всех возможных мастей и форм. Блондиночки и брюнетки, полненькие и худощавые, обычные симпатюлечки и, на ревнивый взгляд Лисы, откровенно страшненькие. Она вела негласный учет всех его пассий, пытаясь понять, каких же женщин он любит. Пыталась стать такой, но каждый раз убеждалась, что нравится барду кто угодно, кроме нее. Вернее нет. Она чувствовала теплоту его отношения, но это было не то. Не того Лисания хотела от мужчины своей мечты.

Богиня! Он не был таким красивым, как ее молочный брат, широкоплечим гигантом, как близнецы Рой и Нахтон, очаровательным балагуром, как Теольдий, который мог обаять кого угодно. Но что-то притягивало ее в этом серьезном, иногда даже немного мрачном, человеке. И, разумеется, все в нем менялось, когда он брал в руки лютню.

Когда он пел чуть хрипловатым голосом или просто перебирал струны длинными пальцами, Лиса чувствовала себя счастливой. Она прижималась щекой к рукаву его куртки и сидела так, чувствуя единство с исполнителем. Все, находящиеся рядом, завороженно слушали и смотрели на нее и на певца, воспринимая их как единое целое. Девушка чувствовала это. Она могла просидеть так вечно. Певцу подносили чарки с вином, он пил, как будто пытаясь забыться, снова пел, а потом, внезапно вставал и уходил спать. А она оставалась, собирая монеты и страдая от того, что не может последовать за ним. А после бродила неподалеку от его дверей, наблюдая, как очередная служаночка трактира, приютившего их на ночь, или горничная поместья лорда, у которого они остановились, пробиралась к нему, не сильно скрываясь. Если Роткив был почти трезв, то он выпроваживал девицу сразу же, и тогда Лиса праздновала маленькую победу и шла спокойно спать к себе. Когда же вина было слишком много, ночная гостья задерживалась у певца до рассвета, и Лисания места себе не находила, полночи просиживая у дверей своей комнаты и вслушиваясь в звуки снаружи, невидяще глядя в открытую книгу. Успокаивалась она тогда, когда очередная пташка, под утро, покидала постель менестреля. В щелку подглядывала, как он, хмуро выпроваживал девицу и одаривал ее какой-нибудь безделушкой, выставляя за дверь. Только после этого Лиса могла заснуть.

Несколько раз ее заставал за этим занятием Риммий. Каждый раз осуждающе вздыхал и уводил к себе, где наливал бокал вина и утешал разговорами.

Вчера же, Лисания наконец то решилась. В конце концов, чем она хуже всех этих вертихвосток, чередой проходящих сквозь его жизнь и не оставляющих в ней следа? Она проникла к нему ночью, так же, как та горничная, накануне подмеченная ею. Только ничем хорошим это не закончилось. Роткив чуть не выставил ее за дверь, почти сразу же узнав. Ничего Лиса не добилась. Проревела полночи, как дура, а он ее утешал глупыми словами. А как только она задремала – сбежал. Да потом еще, когда уходила из комнаты барда, натолкнулась на Риммия. Братец удивленно приподнял брови, но глядя на ее хмурое лицо и заплывшие от ночных слез глаза, ничего не сказал, а взяв за руку, отвел к себе.

– Лиса, оставь человека в покое, – усадив девушку в кресло и подав стакан воды, Рим встал у окна, изучающее смотря на нее. – Ну, сколько можно страдать и делать глупости? Я тебе уже сто раз говорил, что ничего хорошего не выйдет. И вот теперь ты убедилась? Дай ему разобраться хотя бы в себе.

– Ничего и не было, – мрачно буркнула Лисания, поставив стакан на изящный столик.

– Даже и не сомневаюсь, – Риммий устало вздохнул, и опустился на пол возле ее ног и, взяв сестру за руку, ласково сжал ее в своих ладонях.

– Ну почему? – слезы, казалось бы, закончившиеся ночью, снова потекли по ее щекам. – Чем я хуже всех этих…

– Я уже объяснял тебе разницу… – брат провел по лбу девушки свободной рукой, убирая светлые пряди с ее лица. – Уверен, что и Роткив говорил. Если тебе просто нужна была бы компания на ночь, то нет проблем. Он бы, наверняка, по дружески, ее тебе составил. Но тебе нужно большее… а потому, не трогай ты его.

– Но я согласна и так…

– Он не согласен. И, потом, может у него в прошлой жизни остались жена и трое детей? – улыбнулся Рим, видя, что девушка уже почти пришла в себя. – Он и сам этого не знает и тебе ничего не может обещать.

– Тогда уже отвези его к алтарю, и пусть он все вспомнит. Я так больше не могу, – она, освободив пальцы от рук брата, встала с кресла и, подойдя к двери, обернулась к Риммию, – я верю, что в его прошлом нет помех для моей любви.

– А вот это, сестрица, зависит не только от меня, – он, не вставая с пола, проводил ее взглядом. – И вряд ли продвинет тебя к твоей цели. Ему ведь может и надоесть девица, преследующая его, – тихо добавил граф в закрывающуюся дверь, но девушка услышала…

И вот теперь, узнав, что Роткив уехал верхом прямо с утра, сорвалась за ним. Она наверняка найдет его у вчерашнего озера. И скажет ему, что все поняла. Она больше не будет вешаться на его шею, бросать призывные взгляды и тоскливо вздыхать. Что ж, она согласна просто дружить с ним, раз только это и остается. Только бы, правда, не решил покинуть их окончательно.

Лиса бросилась на конюшню, но ее кобыла не была готова к выезду. Конюх как раз увел ее на перековку. Сегодня не планировалось отправляться в дорогу. Граф хотел воспользоваться гостеприимством хозяина и уехать только через несколько дней.

Девушка кусала губы в досаде. Как же так! Как раз, когда она решилась!

– Я возьму жеребца брата, – нетерпение снедало ее.

– Но, госпожа, возьмите кого-нибудь поспокойнее, – конюшенный мальчишка показал на хозяйских лошадок, стоящих напротив. – Вы можете не справиться с ним. Господин граф предупредил, что на Демоне ездит только он.

– Ничего, раз я не могу поехать на своей лошади, то конь брата как раз подойдет, – девушка чуть нервно улыбнулась – хороший повод досадить Риму, она давно уже мечтала проехаться на его вороном. – Я тороплюсь, а конь горяч и мне подходит. Что, господин бард выехал давно?

– Да уж пару часов как… госпожа, ваш брат мне голову оторвет, если я вам позволю уехать на его жеребце. Подождите, сейчас я приведу вам нашу Незабудку – спокойная и мирная, – парень пошел в дальний конец конюшни, – и хороша под дамским седлом. Мы всегда ее седлаем для гостий.