Текст книги "Тайны Чернолесья. Пробуждение (СИ)"

Автор книги: Ольга Савельева

Соавторы: Анна Сазонова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

– Это ужасно… Агния, и что же? Тогда-то бедная малышка Инаттия и сошла с ума от горя?

– Нет. Это было лишь началом мучений девочки, – печально покачала головой Агния. – Король назначил малышке опекуна – ее единственного ближайшего родственника – двоюродного дядю. Человека жадного, лишенного каких бы то ни было представлений о чести. Мало того, что он полностью взял под контроль поместье и тратил деньги на разгульную жизнь, так постепенно он начал делать подрастающей Инатте недвусмысленные намеки. Девочка боялась дядю, как огня и, по возможности, не появлялась в поместье, все дни напролет проводя в саду и в горах. Однажды, вернувшись домой, она, как обычно, не зажигая света, еле слышно ступая, попыталась подняться по лестнице в свою комнату, и в тот момент почувствовала удар в затылок. Последнее что она помнила, это то, как крепкие мужские руки подхватили ее, а еще резкий запах вина.

Очнулась она абсолютно голая, распятая и связанная по рукам и ногам на дубовом обеденном столе. Вокруг нее плыли красные пьяные лица. Дядя, его дружки, еще какие-то смеющиеся, тыкающие в нее пальцами, дурно пахнущие мужчины. Хотелось плакать, кричать, царапаться, но рот был заткнут какой-то грязной тряпкой, руки и ноги связаны.

– Бедное, бедное, дитя… – прошептала чуть слышно, принцесса Стасия.

– На грани отчаяния, в голове девочки была одна лишь мысль: «За что? Почему Светлая Дева так жестока ко мне?» А потом, уже не в силах бороться с этим ужасом, она закрыла глаза и провалилась в темноту, где тишина была тишиной, а пустота пустотой.

– Но что же произошло дальше, Агния, расскажи.

– Боюсь, Стасия дорогая, того, что было дальше, не знает никто, кроме самой Инаттии. Говорят, утром прислуга нашла всех присутствующих на пьянке мужчин, включая опекуна, мертвыми. Правда, опознать тела было сложно, так страшно они были изуродованы, кроме того, они были лишены напрочь мужского достоинства. В углу нашли обнаженной мертвую Инаттию, в руке она крепко сжимала окровавленный нож, на ней не было ни единой царапины и раны, казалось, девочка просто спит. Пошли слухи, что в наследницу вселились темные силы, что она сошла с ума, но по мне, так ей просто дали силу и возможность отомстить.

– Да… какая страшная история… и все-таки Светлая Богиня протянула ей руку в последний момент, как ты думаешь, Агния дорогая?

На Стасию история произвела неизгладимое впечатление, так ярко и с такими неизвестными подробностями она была рассказана сейчас. Принцесса даже сжалась в комочек в самом углу дивана.

– Конечно, Стасия, ей протянули руку, одна бы она не смогла… – взяв ладонь потрясенной принцессы в свою, Агния грустно улыбнулась. – Ну что? Продолжим нашу работу или на сегодня отпустишь меня? Мне бы хотелось немного отдохнуть, если честно.

– Да, конечно, до встречи.

Стасия растерянно направилась к холсту собирать кисти и краски, а Агния быстрым шагом ушла в свою комнату. Решение витало где-то рядом, и ей просто необходимо было сейчас поехать в Листенкинг. Откладывать поездку больше не хотелось ни минуты.

Всю ночь и утро Агния гнала свою кобылку без устали. Конец ноября выдался холодным для Руазия, жухлая трава по обочинам покрылась первой изморозью. Руки мерзли, несмотря на кожаные перчатки. И вот вдалеке в просветах деревьев показались серые башни Листенкинга.

Сердце Агнии замерло в груди от предчувствия. Как давно она хотела вернуться домой, сколько раз представляла этот момент, но сейчас все внутри сжималось от страха перед прошлым. Остаток пути девушка промчалась на одном дыхании, пришпорив и без того уставшую вороную. Спрыгнула перед тяжелыми коваными воротами. Толкнула давно уже не открывавшуюся калитку, заскрипевшую в ответ, и осторожно ступила на каменную дорожку, усыпанную поблекшими осенними листьями.

Листенкинг – родовое имение Сольков, некогда величественный особняк с башнями из серого камня, сейчас заброшенный, утопающих в зарослях вековых деревьев и кустарника, увитый плющом, производил неизгладимое впечатление. Агния прикоснулась к серой холодной стене, провела рукой по кованым решеткам окон. Дом, где прошло ее детство, он ждал ее – последнюю из рода Сольк, маленькую хозяйку Иннатию, бережно храня ее воспоминания.

Дубовая парадная дверь оказалась заколоченной, но для девочки, знавшей в поместье каждый укромный уголок, не было преград. Агния вошла в дом с черного хода, предварительно отыскав в щели между камнями порядком заржавевший ключ и открыв не менее поизносившийся за столько лет навесной замок. Сначала пришлось пройти через кухню, толстый слой пыли покрывал все вокруг – медные котлы, огромную печь. Девушка вздохнула. Когда-то тут кипела жизнь, готовились вкусные блюда, все бурлило, источало манящие ароматы еды. Розовощекая кухарка жарила что-то скворчащее и невероятно вкусное. Ее помощница мелко рубила зелень, дворовый мальчишка, делавший вид, что пришел помочь, на самом деле пытался стянуть горячую оладью за спиной кухарки.

Агния прошла по узкому темному коридору на ощупь, поднялась по винтовой лестнице. Огромная столовая с витражными окнами была светла от лучей полуденного осеннего солнца, причудливо играющих на полу и стенах. Коснулась запыленных картин в золоченых рамах, гобеленов с гербами рода Сольк, грустно улыбнулась. Девушку переполняли чувства и эмоции, странным образом смешивались боль, тоска по навсегда утерянному прошлому и счастье, ликование от долгожданного возвращения в родной дом. Смахнув пыль с зеркала, Агния увидела в отражении не прекрасную холодной красотой расчетливую женщину, а маленькую испуганную девочку с растрепанными волосами и слезинками, сверкающими в широко открытых глазах.

– Иннатия, – мелодичный как колокольчик голос окликнул девушку.

Агния вздрогнула, ощутив пронизывающий ее холод. Она спиной чувствовала присутствие еще кого-то в зале, но зеркало не отражало никого кроме нее самой.

– Иннатия, – вновь зазвенел до боли знакомый голос-колокольчик.

Собравшись с силами, Агния обернулась и едва не вскрикнула. В двух шагах от нее стояла прекрасная русоволосая девушка в длинном темно-синем бархатном платье. Этот пронзительный взгляд голубых глаз, эта ласковая улыбка, так хорошо знакомые с детства.

Агния протянула руку навстречу сестре.

– Солия? Ты? Но как? – шепот отражался от стен мрачным эхом.

Протянутая рука прошла сквозь призрака, Агния ощутила лишь холод. Ответ был не нужен больше. Это всего лишь фантом, на минуту внушивший Агнии надежду.

– Иннатия, – снова знакомый голос, но губы Солии не шевелились при этом, глаза не моргая смотрели на Агнию.

– Солия, зачем ты здесь? Что хочешь сказать мне, сестра?

– Зачем ты здесь? – то ли отозвалось эхо, то ли прошептал призрак.

– Зачем здесь я? – пожала плечами Агния, – а ведь, знаешь, сестричка, я и сама не знаю… Столько всего переплелось, столько всего смешалось. Я запуталась, я чувствовала необходимость приехать сюда в Листенкинг. Солия, помоги мне…

– Чем я могу помочь тебе, Иннатия? – звучал голос призрака, дробясь звоном по залу.

– Скажи мне, что важнее – долг или чувство, обязанность или справедливость?

– Иннатия, если мой ответ поможет тебе, я скажу. Наши чувства, наши представления о справедливости – это личное. Богат тот, кто имеет возможность думать и поступать в соответствии с представлениями о справедливости, по воле чувств. Но прежде чем думать о личном, каждый должен искупить свои долги, выполнить свои обязанности. Иначе нельзя чувствовать себя свободным…

Призрак сестры замолчал.

Молчала и Агния, обдумывая услышанное.

– Да, все верно… Ты права, спасибо…

– Удачи тебе, Иннатия, береги себя, – прозвенел голос.

Агнии даже показалось, что сестра улыбнулась ей как живая, прежде чем призрак ее растворился в воздухе. Девушка быстрыми шагами подошла к двери, отомкнув с трудом запор, вышла в сад. Разноцветные листья шелестели под ногами, но Агния не видела ничего, закрыв лицо руками, она почти бежала к воротам поместья. Теперь-то она понимала, почему ее так тянуло в Листенкинг, ответы на вопросы найдены, все, казалось бы, встало на свои места. Она должна, она обязана Еугению, Темному Господину, и долг этот нужно искупить. Но почему так больно, почему так рвется внутри что-то, и на глазах слезы… или это моросит осенний дождь? Агния покидала Листенкинг, решение было принято.

Эдельвия. Поместье Орт. Декабрь 298 г от разделения Лиории. Виллем.

Виллем сидел в кресле у горящего камина в гостиной и в задумчивости вертел между пальцами бриллиантовую заколку Агнии. Не сказать, чтобы он тосковал по этой самоуверенной брюнетке, но ему очень не хватало ее ежедневного присутствия, мудрых советов и наставлений. Чародей даже поймал себя на мысли, что долго ворочается в постели по ночам, не может заснуть. Ему все время кажется, что вот-вот скрипнет дверь, и в комнату на цыпочках войдет Агния. Почему она до сих пор не вернулась в поместье Орта, хотя обещала? Нет, вряд ли что-то могло случиться, но неужели в таком случае ей трудно написать письмо? Могла бы послать какую-нибудь весточку. Уже конец декабря, сколько еще ждать? И где она? Где? Виллем и сам не заметил, как за размышлениями вошел в транс.

Вот, как и бывало с ним ранее, чародей провалился в темноту, почувствовав, как что-то больно обжигает ладонь и пальцы правой руки. Он разжал кулак и зажмурился от яркого света бриллиантов. Заколка рассыпалась на множество искрящихся кристалликов, которые упав под ноги чародея, сами собой сложились в слово «жди». Очнувшись, Виллем открыл глаза, и удивленно посмотрел на сломанную пополам драгоценную вещицу. Неужели он смог связаться с Агнией на расстоянии с помощью своей силы, и она его услышала и ответила. Или это просто его бесконечные мысли о девушке обернулись таким вот странным сном. Но нет, Агния ответила ему, велела ждать. Чародей грустно улыбнулся, покачал головой и слегка щелкнул пальцами – бриллиантовый цветок вновь засиял как новый – целый и невредимый. Бережно убрав заколку в нагрудный карман жилета, Виллем покинул гостиную.

Руазий. Истен. Декабрь 298 г от разделения Лиории. Агния.

– Агния, теперь твой ход. Что сделать этому фанту? – принцесса Стасия, смеясь, подтолкнула под локоть сидящую рядом Агнию.

Поправив смоляные кудри, та, очаровательно улыбнулась, сверкнув глазами в сторону принца:

– Этому фанту… нужно станцевать со мной.

– Стасий, это твой фант, приглашай даму на танец, – довольная объявила принцесса, – а я сыграю вам.

И, поднявшись с одной из мягких цветастых подушек, на которых удобно расположилась веселая компания, Стасия направилась к белоснежному инструменту. Стасий тоже мигом встал, и, протянув руку Агнии, помог ей подняться с пола. Галантно поддерживая даму под локоть, принц вывел ее в центр комнаты.

Они снова танцевали вместе, на этот раз под звенящую капель рояля. Принцесса перебирала маленькими пальчиками клавиши, поглядывала на танцующих, и любовалась братом и подругой – оба изящные подтянутые, легкие, прекрасные как герои сказочных историй. Мелодия закончилась, но они, увлекшись танцем, не заметили этого, продолжая двигаться, не отводя друг от друга глаз.

Принцесса старалась не шелохнуться, чтоб не мешать, но дверь в комнату предательски скрипнула, витражное окно распахнулось настежь от ворвавшегося в комнату ледяного ветра, жалобно зазвенели фарфоровые чашечки на покачнувшемся столе. Очнувшись от сказочного мгновения, так некстати разрушенного, все одновременно бросились закрывать окно поплотнее. Мороз, однако, успел пробраться в комнату, заставив девушек зябко поеживаться и кутаться в теплые пледы, заботливо накинутые им на плечи Стасием.

– Да уж, зима в этом году на редкость суровая, – покачал головой принц, разливая по пиалам свежезаваренный зеленый чай.

– Надеюсь, братец, вы отложите свою поездку? А то в такую-то непогодь ехать в горы – безумство, – с надеждой и тревогой поинтересовалась принцесса.

Стасий улыбнулся, протягивая пиалу с чаем:

– Сестричка, не волнуйся так, все будет в порядке. Таким чудакам как я и мои товарищи даже погода не препятствие.

Стасия отхлебнула горячий чай, укоризненно покачала головой и не найдя что возразить в надежде посмотрела на Агнию.

Но девушка, казалось, не слышала разговора брата и сестры, отстраненно смотрела в невидимую точку на стене и была бледнее обычного. Стасий тоже заметил перемену в возлюбленной и испуганно коснулся ее белоснежной руки.

– Агния, дорогая, все в порядке?

Рука оказалась слишком холодной, глаза будто остекленели.

– Братик, что с ней? – прошептала Стаси.

– Агния, Агния, очнись же, – Стасий слегка тряхнул девушку за плечи, но она будто окаменела.

Перепуганная принцесса подскочила к подруге и, прижавшись ухом к ее груди, постаралась услышать стук сердца. Бледными губами, широко распахнув глаза, Стаси прошептала брату:

– Стасий, сердце… я не слышу стука ее сердца…

Стараясь не поддаваться панике, хотя самого его от происходящего кидало то в жар, то в холод, принц аккуратно взял девушку на руки и отнес на диван.

– Не волнуйся, сестричка, это обморок, бывает такое с дамами, тебе ли не знать, – подмигнул Стаси принц, пытаясь говорить убедительнее.

Черные волосы Агнии обрамляли прекрасное бледное лицо, мутно-зеленые глаза все так же стеклянно смотрели вдаль, но губы слегка приоткрылись и до брата с сестрой донесся шепот:

– …жди.

– Вот видишь, сестричка, она уже говорит, и смотри – глаза закрыла. Грудь вздымается, она дышит, все будет в порядке, просто переутомилась, пусть отдохнет, – приобнял за плечо принцессу Стасий и помог ей присесть в кресло.

Сжатая до этого в кулак левая рука Агнии разжалась, на пол упали несколько прозрачных блестящих камешков. Это были бриллианты, в точности, такие как на заколке, забытой Агнией в поместье Орта. Но всерьез обеспокоенные здоровьем девушки принц и принцесса, не обратили внимания на эту незначительную деталь странно закончившегося вечера.

Эдельвия. Поместье Орт. Январь 299 г от разделения Лиории. Виллем.

Конец января выдался на удивление теплым, даже для побережья, в саду барона, не дождавшись начала весны, зацвели несколько кустов роз, море тоже было спокойным, едва заметно набегающие волны почти не нарушали водной глади. Виллем возвращался по берегу с послеобеденной прогулки весьма довольный собой – сегодня он в совершенстве освоил призыв существ из воздушной стихии, считавшейся наиболее сложной в работе. Еще издали он заметил людей на обычно пустующей террасе поместья. Подойдя ближе, разглядел в незнакомках двух юных девушек. Одна из них – худенькая блондинка лет двадцати трех в дорожном платье цвета топленого молока, отличалась нездоровой бледностью лица и огромными голубыми глазами на осунувшемся лице. Она сидела в плетеном кресле и смотрела куда-то вдаль за линию горизонта. Другая – чуть постарше и покрепче, с заплетенными в тугую косу русыми волосами, в цветастой юбке и вязаной накидке из шерсти, суетилась вокруг, по-видимому, своей хозяйки, заботливо накидывая ей на плечи теплую шаль. Поднявшись по ступенькам на террасу, Виллем вежливо поклонился дамам, и, учтиво поцеловав тоненькую ручку блондинки, поймал заинтересованный взгляд русоволосой.

– Позвольте представиться, Виллемий Лионский, к вашим услугам. Гость барона Жельксия.

– Очень рада познакомиться с Вами, лорд Виллемий, я – баронесса Амалия Орт, двоюродная племянница барона, а это Мадлен – моя помощница, – баронесса попыталась изобразить на лице вежливую улыбку, но видимо была слишком слаба, и даже отразить эмоции для нее было тяжелым трудом.

Зато хорошенькая Мадлен сверкнула на явно приглянувшегося ей лорда синими глазищами и хитро прищурилась.

– О, да мои дорогие гости, кажется, уже сами познакомились между собой, без участия непутевого хозяина, – добродушный Орт, вышедший на террасу, всплеснул руками. – Амаличка, милая, лорд Виллем гостит у меня с этого лета, и за это время стал мне хорошим другом. Надеюсь, и ты с ним подружишься, уверяю тебя, Виллем отличный собеседник.

Чародей попытался возразить, но хозяин и слова ему не дал молвить.

– Не скромничайте, мой друг, если б не вы, то я, наверное, умер бы со скуки в эту зиму, – барон расплылся в улыбке. – А Амаличка, Виллемий, моя любимая племянница, дочка моего двоюродного брата из города Калении, что на севере от столицы. Знахари прописали ей лечение и посоветовали пожить где-нибудь на побережье, морской воздух очень полезен для ее истощенного организма. Тебе здесь нравится, милая? – он помог Амалии подняться с кресла и подойти к перилам.

Виллем заметил, как тяжело дается девушке каждый шаг, она опиралась на заботливо подставленный локоть дяди, и от каждого движения на ее бледном личике напрягались все жилки.

– Чем она больна? – шепотом спросил Виллем у оказавшейся рядом Мадлен.

– У госпожи Амалии редкая форма заболевания суставов. Ей тяжело двигаться, тяжело говорить, пищу она принимает через силу, потому там бледна и худа, бедняжка, – также шепотом сообщила чародею девушка.

Но, несмотря на серьезную болезнь, поразившую ее юное тело, баронесса держалась очень мужественно. Улыбнувшись через силу, она восхитилась здешней погодой и прекрасным видом на море, поблагодарила дядюшку за теплый прием, выразила надежду на дружеские отношения с лордом Виллемием и, поддерживаемая под руки бароном и Мадлен, отправилась отдыхать после дороги в приготовленную для нее спальню.

Виллем же проводил новую знакомую печальным взглядом, не то, чтобы он испытал чувство жалости к этой бедной больной баронессе, но было страшно видеть, как молодой организм хорошенькой до сих пор еще девушки практически уничтожен и разбит изнутри. Ему вспомнилось, как он сам ловит нить жизненной энергии у больных растений и животных и использует в своих чарах, убивая их постепенно. Чародею пришлось отогнать от себя неприятные мысли о том, что болезнь баронессы Амалии вот также хитро, изнутри, вытягивает из девушки драгоценную жизнь.

– Лорд Виллемий, – кто-то звонко окликнул вышедшего на вечернюю прогулку чародея.

Оглянувшись, Виллем увидел Мадлен, догоняющую его по кромке моря. Девушка торопилась. Чтобы длинная юбка не мешала ей бежать и не промокла от соленых брызг, она без стеснения прихватила и приподняла подол, отчего даже в сумраке молодой мужчина отчетливо различил хорошенькие ножки. Остановившись рядом с ним, Мадлен отдышалась и, также как и днем на террасе, хитро прищурив глаза, посмотрела на чародея.

– А Вы быстро ходите, лорд Виллемий, никак угнаться не могла.

– Что-нибудь срочное, Мадлен? – удивился мужчина.

Девушка замахала руками и засмеялась звонко:

– Нет, что Вы, лорд Виллем, просто вышла прогуляться перед сном, увидела Вас, хотела составить компанию, но Вы такой быстрый.

– А, Вы, Мадлен, предпочитаете медленных спутников? – подмигнул девушке чародей.

– Я предпочитаю приятную перемену скорости, – игриво отпарировала Мадлен.

– Что ж, юная леди, надеюсь, моя скорость придется Вам по вкусу, пойдемте, – улыбнулся Виллем, предложив даме руку.

Девушка кокетливо засмеялась и приняла предложенную опору. Вечер был совсем не по-зимнему теплый и прогулка за приятной беседой обоим нравилась. Виллем наконец-то вновь ощутил женское присутствие, которого ему так не хватало после отъезда Агнии в Руазий, а Мадлен, по-видимому, уставшая от забот о госпоже, сейчас отдыхала душой, вовсю кокетничая с интересным мужчиной.

– Так Вы из Калении, Мадлен? Никогда не был в этом городе. Он большой?

– Совсем нет, маленький, уютный городок, почти на границе с Коэнрием. Достопримечательностей особо никаких. У отца баронессы Амалии поместье за городом.

– А Вы, Мадлен, давно при леди?

– Меня еще девочкой взяли в поместье, даже ходят слухи что я внебрачная дочь барона Орта, уж не знаю, правда это или нет. Но господин Орт всегда был добр ко мне, а леди Амалию я полюбила всем сердцем как родную сестру, – синие глаза Мадлен стали, при мыслях о больной баронессе, печальными.

– Давно больна леди Амалия? – поинтересовался Виллем.

– Всего лишь пару лет, до этого она была бодрой и абсолютно здоровой. Когда ей исполнилось шестнадцать, стали поговаривать, что она одна из самых красивых девушек в Эдельвии. Даже сейчас, когда болезнь измучила ее, она сохранила свою красоту, – Мадлен тяжело вздохнула.

– Ну-ну, не печальтесь, дорогая Мадлен. Возможно, морской воздух и лечение действительно помогут баронессе, – постарался приободрить девушку чародей.

– Вы знаете, Лорд Виллемий, мне кажется, тут замешаны чары, – шепнула Мадлен мужчине на ухо.

– Почему шепотом, Мадлен?

– Ох, эти чародеи, не люблю я их, не доверяю, все беды от них, – с раздражением ответила девушка.

– Вы точно не принадлежите к роду Ортов, Мадлен? – с улыбкой спросил Виллем, – я уже слышал эти слова от барона Жельксия.

Девушка улыбнулась.

– А если, – заговорщическим тоном спросил ее мужчина, – если скажу Вам, что и я чародей. Убежите от меня и спрячетесь?

Мадлен от удивления широко распахнула глаза:

– Вы? Но Вы такой хороший.

– Не все такое, каким кажется на первый взгляд, – покачал головой чародей. И каждый из них понял эту фразу по-своему.

– Лорд Виллемий, а может быть, Вы сумеете помочь баронессе Амалии? Уж если Вы знакомы с чарами… – с надеждой в голосе спросила она его.

– Ну, я совсем слаб для настоящего чародея, – не моргнув, соврал девушке Виллем, – но обещаю подумать, что тут можно сделать.

В этом чародей спутницу не обманул, только он и сам пока понятия не имел, какую сможет оказать помощь измученной редкой болезнью баронессе.

Моросил нудный осенний дождь, на главной площади Вейста было совсем пусто, редкие прохожие старались побыстрее укрыться в уютных заведениях, манящих ароматами горячего шоколада, сладкой сдобы и хорошо прожаренного мяса. Казалось, что никто не замечал одиноко сидящего на скамейке под раскидистым кленом, молодого человека. С взъерошенными черными волосами, худощавый, остроносый, насквозь промокший от дождя, он напоминал нахохлившуюся черную птицу. Лали – работница кофейни, уже около часа наблюдала за этим странным юношей, пробегая с заказами мимо окон, выходивших на городскую площадь, и, с удивлением отметила, что за это время он даже не сменил позы, лишь изредка шевелил губами, стеклянным взглядом уставившись куда-то вдаль. Еще через полчаса женское сердце Лали не выдержало, и, улучив момент, она накинула плащ с капюшоном и выбежала на улицу. Юноша не обратил никакого внимания на подошедшую к нему девушку, и Лали пришлось тряхнуть его за плечо:

– Эй, парень, ты простыть хочешь окончательно?

Темноволосый перевел все такой же стеклянный взгляд на хорошенькую работницу кофейни и ничего не сказал. Осознав, что юноше уже видимо совсем плохо, она схватила его за руку и потянула за собой.

– Пойдем… пойдем, сейчас согреешься, поешь чего-нибудь.

Он послушно встал и пошел в сторону кофейни, увлекаемый бойкой Лали.

– Садись здесь, – девушка указала на скамью за печью в самом углу кухни, – и сними ты этот мокрый плащ, я его сейчас высушу.

Юноша медленно скинул с плеч промокший плащ, Лали ловко подхватила его и унесла куда-то. Через несколько минут девушка вернулась с тарелкой ароматной похлебки, и поставила на стол:

– Ешь, давай, грейся, тебе сейчас это нужно.

Юноша, молча, взял заботливо придвинутую ложку и с аппетитом начал черпать из тарелки дымящееся варево. Лали села напротив него и, подперев щеку рукой, с умилением смотрела на уплетающего за обе щеки странного незнакомца. Одежда на нем не простая, и внешность интересная, на дворянского сынка похож.

– Ты учиться в столицу приехал, парень? – поинтересовалась Лали у юноши.

Не отрываясь от еды, он кивнул. «Ну, точно, дворянского сынка науку постигать отправили, а он тут вместо учебы за девушкой, наверное, приударил, да не за той, за которой стоило бы», – сообразила Лали, видевшая за пару лет своей работы в столице не одну такую вот историю.

– Влюбился ты, парень, правда ведь? А потом ее с другим увидел? – без стеснения запросто спросила она.

Похоже, этот вопрос задел юношу за живое, потому что он едва не поперхнулся и с удивлением посмотрел на девушку. Впервые Лали поймала его осознанный взгляд и улыбнулась:

– Думаешь, я – чародейка какая-нибудь, как там их называют… предсказательница? Нет, просто опыта жизненного хватает. Думаешь, ты один такой страдалец, сидишь под дождем, стеклянным взглядом вдаль смотришь. Да сколько я таких видела, о вечной любви слезы льют, на глупышек высокородных время тратят, капризы их выполняют. А в итоге потом они же их и предают.

Юноша перестал есть и внимательно слушал молоденькую работницу кофейни.

– Ну что ты удивленно так глазами моргаешь? Думаешь, что я понимаю в этой жизни? Да уж побольше, чем некоторые. Уверена, что та, о которой ты страдаешь сейчас, и не помнит о тебе, проводит время с очередным кавалером. Ну что молчишь, права ведь?

Темноволосый уверенно кивнул.

– Ну и молодец, что все понимаешь, – заулыбалась официантка. – Ты вон, хорош собой, парень, а девушек вокруг видимо-невидимо, и многие хотят всего лишь немного нежности и ласки, которой в жизни не видят, а не требуют от тебя луну с неба. Ты ешь, парень, ешь. Я сейчас заказы выполню и тебе еще шоколад принесу горячий.

Лали скрылась за дверью, а Виллем, обсохший и отогревшийся, обдумывал слова этой простой и одновременно такой мудрой девушки. Она вернулась довольно быстро, махнула рукой юноше, чтоб сидел, ждал, подхватила хрустальную вазочку со сладостями и побежала в зал, но неудачно подвернула каблук и, пошатнувшись, уронила ношу на пол. Дорогой хрусталь разбился вдребезги, разлетевшись на сотню крошечных осколков. Лали испуганно закрыла лицо руками, потом посмотрела на подскочившего к ней юношу глазами, полными слез и, всхлипывая, сказала:

– Хозяин меня уволит! Какая же я растяпа! Еще и все сбережения свои отдам за это дурацкое стекло!

– Тсс… – приложил палец к ее губам Виллем.

Произошедшее дальше было для девушки удивительным сном. Юноша сделал странное движением правой рукой, пробормотал что-то непонятное и закрыл глаза. Самое невероятное, что Лали своими глазами видела, как разлетевшиеся по полу осколки притягивались в центр комнаты, к тому месту, где стоял молодой чародей, потом срастались друг с другом, сливались обратно в единое целое, пока не образовали на полу абсолютно невредимую вазу. Юноша открыл глаза, поднял хрустальную вещицу с пола, и, улыбнувшись, подал ее девушке. Удивленная увиденным, Лали, еще какое-то время и с места сдвинуться не могла, никогда ей не доводилось разговаривать с настоящим чародеем, и никогда раньше мужчина не делал для нее чего-то подобного.

После окончания работы, она пригласила юношу к себе домой, в маленькую комнатку под крышей дома, на окраине Вейста. Весь вечер согревала гостя горячим чаем со сладкой сдобой и душевными разговорами о жизни, а потом всю ночь отдавала ему тепло своего юного, упругого, пышного тела. Лали не говорила о вечной любви, о преданности и долге, она просто хотела капельку простого женского счастья для себя, а еще подарить немного уверенности в собственных силах этому странному молчаливому юноше. Удалось это ей или нет, но после ласковой пышногрудой Лали, с которой все закончилось после той же ночи, была высокая рыжая портниха Катия, а потом Мириам – горничная из одного богатого дома, а еще Илейн, Мария, Геалия. Виллем, почувствовавший вкус к жизни, менял любовниц как перчатки, вскоре он даже не стал удосуживаться запоминать их имена, и для него была только череда блондинок, брюнеток, рыженьких, пухленьких, худеньких, высоких, низеньких, совсем юных и постарше. Без чувства любви, женщины для чародея сливались в единое пятно, казались похожими одна на другую, ничем больше не цепляли, и даже удовольствие от плотских утех стало каким-то серым и однообразным.

Виллем проснулся в своей комнате в поместье барона Орта. Опять эти сны, как же измучили они его за последнее время! Повернувшись в предрассветном полумраке на бок, с удивлением обнаружил рядом с собой в постели женщину. Первая мысль была о том, что вернулась Агния, и с его губ едва не сорвалось ее имя. Он очень вовремя остановился – в сладко спящей рядом, разглядел русоволосую Мадлен, составившую ему компанию, не только на вечерней прогулке, но и скрасившую одиночество в ночи.

«Ну конечно, – сообразил Виллем, – потому и вспомнилась во сне первая любовница Лали из кофейни, что Мадлен чем-то напомнила ее».

И не столько даже внешне напомнила, сколько простым отношением к чувствам между мужчиной и женщиной, обычным желанием хотя бы несколько часов побыть счастливой и не требовать потом ничего взамен. Лали ведь тогда тоже сама не дала ему дальнейшего шанса. Он был всецело ее, после той первой ночи любви, а она лишь поцеловала сладко юношу на пороге своей бедной комнатки и, попросив забыть о ней, беречь себя и знать себе цену, закрыла перед ним дверь. Конечно, она тогда понимала, всю бесперспективность их дальнейших отношений, просто сыграла свою роль в жизни молодого чародея и оставила для себя немного приятных воспоминаний.

Виллем провел по мягким русым волосам Мадлен. Тоже уставшая, измотанная заботами о любимой госпоже, девушка, умная, красивая, но без роду без племени. В лучшем случае может рассчитывать на брак с каким-нибудь дворецким или конюхом, ну и быть любовницей какого-нибудь мелкопоместного дворянина. Но она знает цену счастью и не просит за свою любовь ничего кроме удовольствия и тепла, и никаких потом капризов и истерик, чем обычно так любят баловаться высокородные барышни.

Первые солнечные лучи пробежали по лицу девушки. Мадлен открыла глаза, и улыбнувшись, посмотрела на внимательно рассматривающего ее чародея.

– Уже проснулись, лорд Виллемий? Вот Вы ранняя пташка. А я-то думала первой встать, завтрак для Вас принести прямо сюда с кухни.

Удивительно простая девушка, отметил Виллем. Агния, так она бы еще до обеда валялась на кровати обнаженная в призывных позах и уж явно не побежала бы на кухню за чем-нибудь съестным для любовника. Мадлен, тем временем, стыдливо завернувшись в простыню, пыталась найти под кроватью, в спешке скинутое ночью, платье. Отыскав наконец-то, смущенно оглядываясь, быстро натянула на себя одежду и, присев к туалетному столику, стала ловко заплетать густые волосы в тугую косу.

– Уже убегаешь? – удивился Виллем, взглянув на часы, – еще только семь утра. Иди ко мне!

– Нет, что Вы лорд Виллем, – замахала на него руками Мадлен, – госпожа Амаличка могла проснуться уже! Она рано встает, вдруг я понадоблюсь ей, да и Вам, наверное, нужно одному побыть, не хочу быть навязчивой.