Текст книги "Открытый брак (СИ)"

Автор книги: Ольга Джокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

Глава 59

Над портретом Журавлёва я работаю до утра, но уже у себя дома. Настолько сильно увлекаюсь, что теряю счёт времени.

Пальцы болят, глаза слезятся и пекут. Я сохраняю последние штрихи в документе и отправляю рисунок Саше ровно в четыре утра, думая, что спит и ответит уже завтра. Правда, он тут же появляется в сети, читает сообщение и набирает ответ.

«Рад, что вдохновляю тебя».

Губы моментально плывут в улыбке. Чёрт, да.

Вместо того чтобы потешить самолюбие Журавлёва, молчу, но не выхожу из сети. Торможу и медлю. Он тоже не пропадает и, не добившись желанной реакции, спрашивает:

«Увидимся завтра?»

Это предложение сотнями мелких иголок вонзается в сердце. В следующий раз сбежать так просто из его объятий не получится. Увернуться – тоже. Уверена, я и сама не захочу.

Я не просила Сашу влюбляться и не требовала бросать жену. Тем более не давала шансов, обещаний и надежд. Вешать на меня вину не надо. Это была игра, развлечение. Казалось бы, для умных, взрослых и самодостаточных людей. Почему нельзя было продолжить в том же духе по долбанным правилам, чтобы всем было хорошо?

– Не увидимся, – шепчу себе под нос. Так тихо, будто кто-то может услышать. На самом деле нет, потому что мы с Наилем снова спим в разных спальнях.

Ничего не написав, блокирую планшет и бросаю его на прикроватную тумбу. Засыпаю быстро, но сны снятся нервные и беспокойные, а уже в восемь утра я открываю глаза с чёткими намерениями и планами.

Заглянув на сайт рекламного агентства, копирую электронный адрес и отправляю письмо-резюме с примерами удачных работ. Не в то, где замолвил за меня слово Наиль. В не менее известное и перспективное. Конкурентоспособное и с достойной оплатой.

Пульс волнительно качается. От лёгкого штиля до бури и обратно. Я чего-то в этой жизни стою. Стою же? Зря муж столь преждевременно поставил на мне крест.

Откинув одеяло и поднявшись с постели, я направляюсь по коридору и попадаю в завешенную шторами супружескую спальню. Застыв, разглядываю Наиля, мирно спящего на животе и занявшего и мою половину кровати.

Вчера я поздно вернулась домой. Должно быть, отомстила, но ожидаемого удовольствия не получила, потому что запуталась ещё больше. Муж находился в комнате со слабо горящим ночником. Делал вид, что не заметил меня. Впрочем, я тоже не рискнула к нему заглянуть.

Бесшумно пробравшись в ванную комнату, плотно закрываю за собой дверь и раздеваюсь догола.

Настроив тёплую воду, встаю под сильные струи, которые бьют по плечам и макушке, пытаясь привести меня в чувство.

Я вспениваю непослушные волосы. Размышляю о том, что, пока Мышки нет рядом с нами, можно скандалить и ругаться, показывая недовольство и обиды. Уходить, когда хочется, хлопая дверью. Возвращаться поздно ночью или под утро. Спать по разным комнатам. Творить глупости, сожалеть о них или не очень.

Интересно, сможем ли мы позже взять себя в руки, когда дочь, наша маленькая залюбленная принцесса, окончательно переедет в столицу? Или долго притворяться не получится, и рано или поздно семья разрушится?

Выбравшись из душевой, вытираю тело полотенцем и надеваю высокие бесшовные стринги. Подхожу к зеркалу, смахиваю слёзы. Ощущаю, как за грудной клеткой что-то давит и ноет.

Перебрав весь свой домашний уход, который советовал косметолог из клиники Миры, беру в руки увлажняющий крем. Массирующими движениями распределяю его по лицу и шее.

Я никогда не жаловалась на кожу, но после процедур и профессиональной косметики она стала ещё более гладкой и сияющей.

Услышав движение за спиной, одномоментно вспыхиваю. Это не я захотела изменений, богатства и развлечений. Не я нас к этому привела.

Вытерев запотевшее зеркало, встречаюсь взглядом с Наилем. Будь я чуть слабее духом, отпрянула бы, глядя в жесткие и недоброжелательные глаза мужа.

– Я освобожу ванную через пять минут.

Будто не слыша ни единого моего слова, делает шаг и сгребает пальцами мои стринги. Болезненно и резко натягивает, отчего тонкие полоски-ниточки врезаются в промежность и давят между половых губ, натирая и без того чувствительные точки.

– Я тебе не помешаю.

Низкий вкрадчивый голос звенит напряжением и опасностью.

– Наиль, выйди.

Ничего не боясь, я предупреждаю и злюсь. Включаю максимально строгий и холодный тон, полагая, что поможет.

Ничуть не послабляя хватку, муж вжимается обнаженным торсом в мою спину. Убирает влажные волосы на одну сторону, наклоняется ниже и колкой щетиной царапает шею, заставляя кровь нагреваться и ускоренно перемещаться по венам.

– Иль, мне больно.

Проговариваю не столь уверенно и чётко. Уже не требую, а просто ставлю перед фактом. Скорее всего, из-за того, что длительное воздержание не пошло мне на пользу. Я тряпка. Безвольная и покорная. Не умеющая вырываться и сопротивляться, несмотря на противоречивые эмоции от этой близости.

Упершись ладонями в мраморную плитку, встаю на носочки. Прогнув спину, оттопыриваю ягодицы. Ловлю жадный взгляд в отражении. Зажмуриваюсь и терпеливо жду, когда трахнет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ну, бери.

Диалог снова не клеится. Мы слишком взвинчены, поэтому половыми органами дружим лучше и правильнее.

Хватка на белье ослабевает. Сухие ладони беспрепятственно оглаживают влажную грудь, сжимают и оттягивают соски. Затем едут по животу, растирая оставшиеся капли воды, и, наконец, перемещаются к лобку.

Мой мозг превращается в желе, когда умелые настойчивые пальцы ныряют под резинку белья, разводят половые губы и давят на клитор. Собрав липкую влагу, двигаются то по часовой стрелке, то вверх и вниз, максимально лаская и возбуждая.

Я давлю в себе стон и ставлю ноги на ширину плеч. Позволяю коснуться входа, мелко при этом задрожав.

Под кожей искры.

Я мысленно прошу, чтобы вошел и толкнулся. Пальцами, членом. Чем угодно. Сегодня я чувствую себя достаточно неправильной и развязной, чтобы требовать и тереться, желая как можно скорее получить разрядку с мужчиной, которого до одури люблю, ревную и так же сильно ненавижу.

Когда ощущаю долгожданное проникновение пальцев, то самостоятельно двигаю бёдрами навстречу. Активно, смело. Не в силах сдерживаться, кусая губы и постанывая.

Из-за густого вязкого пара через раз дышу. Через два – слышу гулкие удары сердца.

Прижавшись к раскаленной, как печка, груди, откидываю голову Наилю на плечо и сдавливаю руку, хозяйничающую у меня в белье.

Движения быстрые и ритмичные. Я мокрая и бесстыже теку, но хочу большего.

Мотнув головой, поворачиваюсь. Утыкаюсь носом в шею, вдыхаю родной запах, щекочущий ноздри.

Сердце щемит и покалывает, а вся злость и ненависть трансформируются в животную неутомимую жажду. Такую сильную, что мне всего мало и недостаточно, особенно тепла и поцелуев.

Запрокинув свободную руку назад, трогаю жесткие, как проволока, волосы. Тычусь носом в шею. Прошу. Раз, другой и третий.

Просто, блин, потянись и поцелуй. Нежно и любя. Знаю, что тоже хочешь.

Не добившись отдачи, разворачиваюсь к Наилю лицом, опускаю руки на широкие плечи и смотрю в беспросветные глубокие омуты.

Передохнув, встаю на носочки и тянусь к губам – сухим и твёрдым. Облизываю и увлажняю их своими, выпрашивая большего.

Муж подхватывает меня под ягодицы. Опрокинув дорогие тюбики с уходовой косметикой, усаживает на пьедестал раковины. Широко раздвинув коленом мои ноги, вклинивается между ними бёдрами. Нависает и смотрит. Упираясь ладонями в плитку, глубоко и рвано дышит, раздувая ноздри и двигая скулами.

Боднув мой лоб, прикрывает глаза. Повторяет так снова и снова. И ещё. Прямо до мурашек.

Я трогаю крепкое мужское тело, заметно возмужавшее с годами, короткие волоски на груди, каменные плечи и руки.

Прижав ладонь к левой половине груди, приоткрываю рот и дрожу, впуская язык и с наслаждением посасывая его.

Не размыкая губ, Наиль приспускает штаны и высвобождает набухший и твёрдый член. Не в силах сдерживаться, я тут же перемещаю руки и еду по рельефному животу к лобку и ниже. Глажу каждую выпуклую венку, растираю прозрачную каплю смазки по всей длине и задеваю нежную кожу мошонки.

Дальнейшее проносится, будто в тумане. Мне кажется, вопреки установкам и обидам, я сама проявляю инициативу и обхватываю бёдра мужа ногами. Направляя в себя, потому что уже изнемогаю.

Наиль толкается. Резко и влажно входит. Не стонет и не издает и звука, но втягивает воздух сквозь стиснутые зубы и ощутимо дрожит, отчего я делаю наивный вывод, что ему хорошо во мне и со мной. Возможно, и с другой неплохо, раз тянет и влечёт, но сейчас это вовсе неважно.

Мы находим друг друга губами, прикрываем веки и сливаемся в жадном поцелуе, будто во время схватки. Ударяемся зубами, сплетаемся языками. Мучительно-больно, томительно и в то же время приятно и сладко.

Я ловлю каждое движение и действие. Чересчур гостеприимно откликаюсь, устав сдерживаться и молчать – из груди безостановочно вылетают всхлипы и стоны.

Мне хорошо, просто идеально.

Член скользит размашисто и синхронно, с характерными влажными звуками и толкая к пику.

Наиль нависает больше, смахивает косметику в сторону. Заставляет меня опуститься локтями на мрамор.

Оторвавшись от губ, касается шеи. Лизнув там, где вчера Саша, устремляется к ключицам.

Я напрягаюсь и прогоняю видение, потому что слишком остро и живо. Качнув головой, удивляюсь собственной глупости и запрещаю возникать даже самой невинной фантазии.

Выгнувшись дугой, охаю, когда Наиль припадает к груди, обводит кончиком языка ареолу и задевает зубами сосок, слегка прикусывая и оставляя мелкие синяки и характерные красные отметки.

Внизу живота горячо и печёт, а яростные шлепки тела о тело всерьез задевают барабанные перепонки.

Муж сжимает правую грудь, перемещается ртом к левой. Смотрит из-под густых чёрных ресниц лихорадочным горящим взглядом. Вынув язык, широко и смело облизывает, а меня тут же подкидывает на месте от ярких ощущений.

Комната начинает вращаться, чёрный полоток загорается множественными цветными бликами и красочно переливается. В эту минуту есть только ощущения, запахи и движения – грубые и сильные. Дрожь по телу, резкий прилив жара и долгожданные интенсивные спазмы.

Наиль впивается пальцами в мои бёдра. Насаживает резче, агрессивнее. Разгоняется до сумасшедшего ритма и несдержанно ругается.

С глухим «Да, блядь» чувствую, как пульсирует, наполняя меня спермой. Делает финальные асинхронные толчки. Сбивается с темпа и замедляется. Проникает глубже и мощнее. Не стонет и не особо открывает эмоции, но показывает, что испытывает такую же или похожую эйфорию, как и я.

Я перевожу дыхание и с трудом фокусирую внимание на муже. Трогаю взмокшие виски, ловлю требовательный и дикий взгляд.

Взаимные обиды никуда не делись. Они в каждой клетке, в напряженном теле, в бешено колотящемся сердце. В воздухе и мыслях. Мы ранили друг друга и разучились понимать. Больше не узнаем друг друга и даже не пытаемся, потому что страшно.

Наиль натягивает штаны и вытирает рукой лоб. Достав из кармана прямоугольную матовую коробку со знакомой эмблемой, опускает её на мраморную плитку и разворачивается на выход. Как и просила.

Я свожу вместе колени, отталкиваюсь и сажусь. Голова ощутимо кружится.

– Что это? – бросаю мужу в спину.

Неуверенно встав на ноги, чувствую, как по внутренней стороне бедра стекают теплые белые капли.

– Ключи. Вчера в салон пригнали машину, но ты, очевидно, была занята, чтобы ответить на звонок и поехать со мной.

Горло стискивает тугими невидимыми щупальцами и давит.

– Спасибо, – почти беззвучно произношу.

Наиль кивает. Дверь хлопает.

Я открываю коробку и смотрю на красивый переливающийся брелок, чувствуя себя при этом до невозможности гадко.

Глава 60

– Давай-ка сразу с тобой договоримся, – строго предупреждаю дочь. – Пока я еду за рулём – ты не отвлекаешь меня от дороги и ведешь себя тихо-тихо. Как мышь.

Маришка деловито кивает, перекатывая во рту жвачку, после чего пристёгивает ремень безопасности и дает понять, что этот вопрос максимально быстро решен.

Глубоко вдохнув, набираюсь смелости и трогаю с места на новеньком автомобиле. В салоне приятно пахнет кожей. На панели ни единой царапинки. Тачка оказалась куда лучше, чем показывали в обзорах и каталоге.

Плавно выехав со двора, включаю поворотник и сливаюсь с потоком машин. Ладони тут же потеют, а пульс разгоняется и зашкаливает. Водить одной и без подсказок инструктора адски сложно. Особенно, когда по правую сторону от меня сидит ребёнок, за жизнь и здоровье которого я несу полную ответственность.

– Ма, а сколько папе лет: тридцать один или тридцать два? – интересуется Мышка спустя десять минут пути, устав играть на телефоне и вернув его в набедренную сумку.

– Тридцать один.

– Мы испечем ему торт?

– Нет, купим готовый.

Смахнув назад пряди волос, лезущие в лицо, перестраиваюсь в нужный ряд и следую навигатору.

Футболка липнет к спине, на висках выступает пот – кондиционер не спасает. Дорожный трафик такой насыщенный, что сложно куда-либо вклиниться, потому что во мне пока нет должной водительской сноровки и наглости.

– Почему? – продолжает сыпать вопросами Маришка. – Мы всегда пекли торт на день рождения папы.

– Всегда, но не в этот раз. У нас не хватит времени. Да и я уже заказала его в кондитерской – на обратной дороге заберу.

Потянувшись к магнитоле, дочь чуть громче включает музыку и начинает напевать себе под нос знакомые мотивы, абсолютно забывая об установленных ранее правилах.

– Но папе было бы приятно.

– Ему и так будет приятно. Подаришь открытку – вообще расцветет.

– Нет.

С трудом борясь с раздражительностью, отвечаю:

– Да, уверяю тебя.

Дочь фыркает и скрещивает руки на груди, ни в какую не соглашаясь с моей позицией.

– Не настолько сильно, мам.

Мое внимание расфокусировано. В уши врезается дурацкая песня, раздражая барабанные перепонки. Сзади громко сигналит чёрный тонированный джип, которому я перекрыла дорогу.

Просто прекрасно.

Я включаю поворотник и стараюсь перестроиться в правый ряд между Поршем и Мини Купером. К слову, не слишком удачно, потому что последний резко бьёт по газам и подрезает меня в самый неподходящий момент.

– Ай, чтоб тебя!.. – ударяю ладонями по рулю и тут же переключаюсь на дочь, ожидающую ответа: – Да, Мышка! Да! Твоему папе будет абсолютно всё равно – купленный торт или самодельный! И выключи, наконец, музыку – я же просила…

Маришка послушно прикручивает звук и вжимается в сиденье. Резко замолчав, отвернувшись и, очевидно, сильно обидевшись.

Я сжимаю пальцы до побелевших костяшек. Чувствую вину, тяжелым грузом свалившуюся на плечи. И чуть не плачу от собственного поведения и бессилия.

Моя девятилетка умеет тихо себя вести. Она вообще очень умная и понимающая. И, конечно же, не так и сильно отвлекала от дороги.

Разве дочь виновата, что у меня нервы ни к чёрту?

У неё адаптация. Сложнейший период. Мне кажется, я и сама окончательно его не преодолела, но зато знаю, как можно помочь Маришке. Это несложно, если постараться. Достаточно сохранить некоторые старые традиции в новой столичной жизни. Как, например, дурацкий торт. Тем более отец для Мышки остался прежним. Таким же добрым и заботливым, любящим и надежным.

Это у нас с ним многое изменилось. Это мне не хочется ему готовить.

– Прости, ладно? Я не должна была срываться.

Тронув дочь за плечо, слегка сжимаю.

– После того, как встретим бабушку – заедем в продуктовый магазин и купим необходимые продукты. Только испечем что-то простое и банальное. Хотя бы бисквит… Да, точно. Украсим взбитыми сливками и ягодами. Идёт?

Маришка не сразу, но оттаивает и идёт на контакт. Поворачивается, долго смотрит на меня своими внимательными чёрными глазками, один в один повторяющими глаза Наиля, а затем улыбается и начинает строить планы. Ей невтерпёж начать впервые хозяйничать на просторной и хорошо обустроенной кухне.

Заметив виднеющееся здание железнодорожного вокзала, я окончательно успокаиваюсь и расслабляюсь. Правда, с парковкой возникает заминка. Приходится оставить машину чуть ли не за километр, а затем пройтись пешком, чтобы встретить Галину Сергеевну, впервые приехавшую к нам погостить.

Так же, как и дочери, я провожу короткий инструктаж свекрови. Гружу тяжелый чемодан в багажник, сажусь за руль. Но не успеваю отъехать и ста метров, как в спину начинают лететь многочисленные советы и вопросы. Я давно научилась фильтровать их, но во время напряженной дороги – жутко раздражает.

– Поля, а ты уверена, что Марине можно сидеть на переднем сиденье?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Часто дышу носом, стараюсь абстрагироваться. Считаю, чтобы не вспыхнуть. Три, два, один…

– Да, рост позволяет.

– Что-то она похудела. Одна кожа да кости.

– За три дня? Не выдумывайте.

Мы забрали дочь не так давно. Пока не насовсем. Маришка попеременно будет то с нами, то с бабушкой. Планируется, что поедет и в детский оздоровительный лагерь. В горы или к морю. Пока не решили.

– Наверное, на рынок не ходите. Всё по супермаркетам да ресторанам шастаете. Там разве полезная пища? Сплошная отрава…

Мышка оборачивается назад и строго произносит:

– Ба, не отвлекай, пожалуйста, маму. Не то такое будет – сама потом пожалеешь.

Дальнейшую часть дороги мы едем относительно спокойно и молча. Заезжаем в супермаркет, покупаем продукты.

Как только попадаем домой, то проводим Галине Сергеевне подробную экскурсию по квартире.

Накануне мы полностью дооборудовали гостевую спальню. Поставили в ней кресло и тумбы, постелили уютный пушистый ковёр и установили прикроватные светильники, чтобы было удобно читать книги перед сном.

Глаза свекрови блестят и сияют. Я знаю, что она гордится нами. Если точнее, то сыном. И это немудрено. Живя в бедности, в глубинке, воспитывая ребёнка в одиночку и на зарплату учителя, Галина Сергеевна и подумать не могла, что рано или поздно Наиль добьется подобных высот.

Маришка связывает жгуче-чёрные волосы в тугой высокий хвост и тщательно моет руки. Тащит пакеты с продуктами из прихожей на кухню.

Я проделываю то же самое и посматриваю на часы.

Наиль вернётся ближе к вечеру. Мы закажем праздничный ужин. По-семейному отметим. Почти как раньше.

Быстро взбив тесто по самому простому рецепту, выливаем его в силиконовую форму и отправляем в духовку. Выжидаем положенное время, а уже через сорок минут достаем симпатичный румяный бисквит и украшаем его взбитыми сливками, ягодами и топленым шоколадом.

Получается мило, хоть и неидеально.

Галина Сергеевна, разобрав чемодан, спускается на первый этаж и тоже восторгается. Позже пытается навязать свою помощь в готовке, но дико расстраивается, когда узнает, что никто и не думал торчать у плиты.

По меркам свекрови это перебор и неоправданное расточительство – заказывать еду в ресторане. Не объяснять же ей по второму кругу, что теперь у нас появились новые возможности, порядки и правила. И убиваться весь день на кухне я давным-давно разучилась.

Ровно в шесть во входной двери проворачивается ключ.

Маришка спрыгивает с высокого стула и несется в детскую комнату, чтобы переодеться в праздничное платье и прихватить открытку.

Я застываю в проеме кухни и завороженно наблюдаю, как дочь попадает в объятия любимого папы. Хочется верить, что, что бы ни происходило между нами с Наилем, он останется для дочери таким же – самым лучшим на свете.

– С днем рождения… – ласково произносит Мышка, вручая самодельную открытку.

Наиль благодарит и вслух зачитывает пожелание. Он уехал утром – пока все спали, поэтому ни у кого не было возможности поздравить его раньше, разве что кроме коллег. И, должно быть, Насти.

Наши взгляды встречаются. Я натянуто улыбаюсь и взмахиваю рукой. Чуточку сожалею, что больше не испытываю желания подойти и обнять, а быть может, и повиснуть на шее.

Нет, мы правда стараемся вести себя, как и прежде. Больше времени проводим вместе, гуляем с Маришкой. Но накопленное напряжение так и грозит сорваться в любой неподходящий момент и переломать всё, что мы успели построить за десять лет совместной жизни.

Доставка еды приезжает вовремя. Блюда вкусные и горячие. Я раскладываю по тарелкам мясо, гарнир, закуски и салаты. Зажигаю свечи, сервирую стол.

– Иль, а что тебе подарили подчиненные? – интересуется Галина Сергеевна.

Наиль отвечает, а я не могу не задаваться вопросом, что же подарила она? Сколько в этот раз корпела над выбором подарка? Угодила или нет?

– А праздновать будете?

– Да, конечно. Сегодня я с семьей, а на завтра забронировал базу отдыха. Планируется активное времяпровождение.

– И Полина будет?

Я раскладываю салфетки и стискиваю зубы. Чуть завожусь, хотя точно знаю, что Галина Сергеевна не желает мне ничего плохого. Просто в данный момент лезет туда, куда не стоило бы. Мы ведь не маленькие. Сами разберемся. Возможно…

– Полина, ты будешь? – спрашивает Наиль.

Я смотрю строго и хмуро, а муж, наоборот, слегка улыбается, дёрнув уголками губ.

На секунду даже кажется, что он хотел бы провести дополнительное время вместе, но зачем, если мы пробуем, пробуем – и никак не клеится?

– Я не имею никакого отношения к твоему коллективу.

– Ты имеешь отношение ко мне, – давит ответом.

Свекровь воодушевляется и предлагает посидеть с Мышкой, а я не могу не злиться на то, что договоренности проходят без моего согласия.

– Я пас – у меня на завтра важные планы. Тему закрыли, ладно?

Поставив в центр стола утку с яблоками, снимаю фартук и распускаю волосы.

Сев по правую сторону от Наиля, чувствую его руку на своем колене. Если так нужно, чтобы разыграть видимость счастливой семейной пары, то я вполне готова.

Отвечаю тем же. Прижимаюсь теснее. Внизу живота сладко вспыхивают отголоски последнего оргазма.

Переключаюсь, тянусь к вину. Предлагаю дочери озвучить заранее приготовленный тост.

Вечер проходит хорошо. В целом его можно назвать семейным и теплым. Мышка первой расправляется с ужином и начинает нас развлекать, давая концерты и показывая танцы. Больше всего на свете наша дочь обожает внимание и похвалу.

Громко хлопаю, осекаюсь.

Вижу, как разрывается телефон моего мужа. Он стоит на беззвучном режиме, но постоянно вспыхивает то звонками, то сообщениями. Наверное, не такими важными и нужными, раз Наиль сбрасывает и даже не читает.

Дочь с удовольствием выступает на бис.

Танцует, поет и разыгрывает сценки. Переключает весь интерес отца на себя. Я каплю завидую, потому что у меня так больше не получается.

Устав, Маришка предлагает достать из холодильника приготовленный торт, не забыв при этом похвалиться перед Наилем, что мы старались, чтобы порадовать именно его.

Поймав взгляд мужа, отвожу свой.

Я бросаю салфетку на стул и направляюсь на кухню. Вариант, что Наиль польщён, отметаю. Удивлен – да. Я давно перестала хотеть радовать его, поэтому, должно быть, и правда непривычно.

Вставив в центр торта свечки, зажигаем их. Наиль поднимается из-за стола и походит к барной стойке. Сунув руки в карманы, о чем-то крепко задумывается. На счёт три набирает в лёгкие максимум воздуха и одним махом тушит свечи.

Именно так и проходили все наши праздники. Этот другой. Он отличается. И как будто бы не вписывается в новые реалии.

– А что ты загадал, пап?

Наиль подмигивает дочери.

– Если озвучу, то желание не сбудется.

– Точно. Тогда никому не говори, и даже маме.

Улыбнувшись, достаю нож и разрезаю бисквит на ровные кусочки. Прошу Мышку найти в шкафу десертные тарелки и ложки.

Твой папа, малыш, многое перестал мне рассказывать. Как и я ему.

Торт сухой и не успел как следует пропитаться и насытиться. Чуточку поплыл и скривился. Надеюсь, что хотя бы вкусный.

– Чур, мне кусок с малиной, – подставляет тарелку Мышка.

Я поднимаю глаза, смотрю на мужа. Хочу поинтересоваться: ему побольше или поменьше, но осекаюсь и застываю.

Наиль разглядывает горящий экран. Поджимает губы. На лице при этом проносится масса эмоций. Теплых, загадочных. Разных.

Сердце часто-часто колотится. Почти вылетает.

Внутри меня со всей дури вопит интуиция, хотя и не просила. Я откуда-то точно знаю, что звонит Настя.

Муж отрешенно поглаживает дочь по макушке, находит меня взглядом. Смотрит внимательно и цепко. Проверяет, догадываюсь ли?

– Я отойду ненадолго, – спокойно предупреждает.

Телефон в его руке продолжает разрываться и вибрировать. Раздражать настойчивостью и нетерпимостью.

– Конечно…

Я равнодушно пожимаю плечами, отворачиваюсь. Всем своим видом показываю, что мне абсолютно плевать.