Текст книги "Открытый брак (СИ)"

Автор книги: Ольга Джокер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

Глава 49

Мы ложимся отдыхать в первом часу ночи.

Мира засыпает моментально. Ей хорошо и спокойно. Я слышу ровное размеренное сопение и немного завидую. Сама – не могу сомкнуть глаз и пялюсь в одну-единственную точку на потолке. Чувствуя, как накрывает.

Каждый день в мире кто-то разводится. Статистика неумолимо растёт в геометрической прогрессии. В этом давно нет ничего удивительного и странного. Проблема в том, что умом я ясно понимаю – Журавлёвы решились на столь кардинальный шаг неспроста. После пяти лет совместной жизни.

Если это, конечно же, правда.

После ухода Насти Мира и Лиля стали открыто обсуждать чужие отношения. Строя догадки и делая выводы. Одна винила мудака Сашу, другая – вечно загруженную супругу. Дальше я уже не слушала. В ушах шумело, а в голове активно крутились шестеренки.

Поворочавшись с боку на бок, откидываю одеяло и направляюсь в ванную комнату. Мне жарко и душно. Футболка липнет к спине, а воздуха катастрофически не хватает. Остановившись перед зеркалом, жую губу. Сердце никак не может успокоиться – то таранит рёбра, то опасно замирает.

Интересно, кто из Журавлёвых был инициатором? Решение с разводом состоялось до той ночи в гостинице или после? Мы с Наилем имеем к этому какое-либо отношение, или случившееся – дурацкое стечение обстоятельств?

Вопросы атакуют, мысли путаются и искажают реальность. Голова вот-вот взорвётся от обилия информации. И будет ли после этого облегчение – не знаю.

Я, кажется, в тебя влюбился.

На коже возникают мурашки. Я упираюсь ладонями в раковину и нервно сглатываю. Воспроизвожу фразу в деталях – с особым вкрадчивым тоном и с рвущими в клочья эмоциями.

Мелко трясёт.

Стараясь не шуметь, опускаю крышку унитаза и сажусь сверху. Настойчиво тру виски, зажмуриваюсь. Думаю, что поможет, но нет – идут минуты, а тело окатывает и жаром, и холодом попеременно.

Я понимаю, что не усну. Никак. Попросту не смогу.

Пальцы сами собой тянутся к телефону. Снимают блокировку, находят пустой диалог с Сашей. Прошлые сообщения безвозвратно удалены, но я примерно догадываюсь, что в них было.

Воспользовавшись виртуальной клавиатурой – пишу и стираю. Затем по новой. Всё не то и не так. Глупо, бессмысленно. Я же могу чисто по-дружески уточнить?.. Мне не всё равно.

«Как дела?»

Сообщение мигом улетает, а я напрягаюсь всем телом и жду, гипнотизируя экран и предчувствуя…

Так и есть. Проходит совсем мало времени, и у аватарки Журавлёва загорается зелёный кружок, сбивая дыхание.

Собеседник печатает ответ. Скорее всего, тоже подбирая слова и размышляя, потому что долго.

В диалоге всплывает фото. Я открываю, жадно рассматриваю и приближаю. На деревянном столе стоит широкий пузатый бокал с янтарной жидкостью и кубиками льда.

Взгляд задерживается на длинных пальцах, проступивших венах, тёмных коротких волосках на запястье и манжете белой рубашки, которая попала в жутко эстетический и притягательный кадр.

«Хуево, спиваюсь».

Вижу иронию между строк. Представляю кривоватую и чуть уставшую улыбку. Глубокую морщинку между бровей.

Врёт. Просто отдыхает и расслабляется. Исходя из приглушенного света – где-то в клубе или баре. Один или?.. Плевать. У меня есть веское подтверждение сплетням. И хотя я не понимаю, каким образом это коснётся меня (нас?), знание оказывается лучше, чем неведение.

Наверное, я слишком долго в сети, чересчур много и неприлично молчу, потому что мой собеседник набирает очередной ответ, не дожидаясь, пока я исчезну.

«Польщён, что Полина Саркиева вспомнила обо мне – надо бы почаще разводиться. Как там Италия?»

Нет ничего удивительного в том, что Журавлёв смотрел мои сторис. Скорее всего, не только мои. Но обстановка в ванной комнате становится густой и пьянящей. Сердце бахает, а по вискам катится пот. Совсем как в ту ночь, что мы провели вместе.

Втягиваю ртом воздух. Дышу, как паровоз. И надеюсь лишь на то, что не слишком громко, и я не разбужу Миру.

«Италия прекрасна. Гуляю, наслаждаюсь…»

По ночам неожиданно пишу тебе. Зачем-то.

Качнув головой, снова работаю пальцами. Во рту пересыхает. Я быстро облизываю губы и осознаю, что этого вполне достаточно, но вместо прощания и пожелания добрых снов, задаю новый вопрос:

«Не жалеешь?»

В этот раз не слишком тщательно подбираю буквы. Секунда, две – и сообщение улетает отправителю.

Доставлено. Прочитано. Отменить уже поздно.

Я знаю, что Саша не выпускает из рук телефон. Сидя за столом и затягиваясь дымом. Изредка поглядывая на шумную толпу. И уверена, что не выпустит до тех пор, пока я первой не прекращу.

«Я вообще ни о чем в своей жизни не жалею, Поля».

Отчего-то верю. В плане необдуманных и опрометчивых поступков среди нас двоих – я лидирую.

«А ты?» – прилетает тут же.

Фокус размывается, экран плывёт. Я поднимаюсь на ноги и нервно расхаживаю по ванной комнате. Не тяну с ответом:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍«Какой в этом смысл?»

Вопрос риторический.

Я выхожу из сети и блокирую телефон. Умываю раскрасневшееся лицо и, наконец, возвращаюсь в спальню.

Усталость догоняет моментально. Несмотря на тревожность, воспоминания и копошащуюся совесть – я довольно сладко засыпаю.

* * *

Утро по традиции начинается с завтрака. Лиля находит неподалеку от отеля кафе с просторной летней верандой и делает заказ на троих, потому что Настя улетает рано и наспех прощаясь.

Подкрепившись и составив маршрут, мы направляемся в сторону оперного театра, но билеты на представление, к сожалению, подчистую разобрали.

Мы, конечно, расстраиваемся, но не настолько, чтобы горевать и мучиться. Находим другие занятия и прогуливаемся к величественному собору Дуомо, где снимаем фото и видео, после чего заходим внутрь и поднимаемся на террасу, чтобы окинуть чудесный итальянский город с высоты птичьего полёта.

Время летит молниеносно, скучать не приходится. Это наш последний полноценный день в Милане, поэтому хочется впитать в себя как можно больше – не жалея сил и восторгаясь на каждом углу.

После того, как выбираем сувениры для близких – возвращаемся в отель и готовимся к вечеру.

Я надеваю чёрное платье длиной чуть ниже колена. Собираю волосы, подкрашиваю ресницы и губы. На запястья наношу недавно приобретенный парфюм.

Стол забронирован в ресторане, где работает известный шеф-повар Италии – Карло Кракко. Заведение носит его имя, входит в десятку лучших и из года в год подтверждает свои две звезды Мишлена.

Мы садимся у окна, заказываем напитки и фирменное ризотто с морскими ежами.

Ресторан занимает три этажа. На первом находится бистро-бар, на втором, собственно, наш зал со светлыми стенами, расписанной лепниной и бра с элементами из желтого металла, а на третьем – помещение для приватных банкетов, арендовать которое стоит немыслимых денег.

– Чуть позже я проведу вас в эксклюзивный винный погреб, – заговорщицким голосом произносит Лиля. – А пока – давайте-ка выпьем за нашу компанию. Было душевно и весело. Как ни с кем и никогда.

Мы делаем совместный снимок, чокаемся бокалами. Я ловлю себя на том, что в обществе подруг уже не подбираю каждое слово, боясь где-то недотянуть и не дожать по уровню. Будто теперь точно ровня.

– Карло когда-то давно ухаживал за моей мамой, представляете? – поднимает новую тему Вертинская. – Я только начинала свою карьеру байера и часто моталась в Италию, а однажды взяла с собой маму и привела в «Кракко» на ужин. Она так очаровала шеф-повара, что оставшиеся дни отпуска мы почти не пересекались!

Я увлечённо слушаю рассказ, киваю. Почувствовав жужжание на столе, автоматически тянусь к телефону и отрешенно опускаю взгляд.

Задерживаю палец над экраном, медлю.

Кровь резко приливает к лицу, а пульс заглушает музыку и голоса, да и в целом весь мир, когда я читаю короткое, но емкое сообщение от Саши:

«Спустись».

Глава 50

Я панически осматриваюсь по сторонам, сдавливая пальцами мобильный телефон. Чувствую себя не просто пойманной с поличным, хуже – застуканной голой в самый неподходящий момент посреди оживлённой площади.

Волоски наэлектризовываются и встают дыбом. Лёгкие покалывает. Чтобы сделать полноценный вдох – требуется неимоверное усилие.

Милан, мой чудесный островок спокойствия и умиротворения, плавно погружается под воду. Я не уверена наверняка, но кожей ловлю осязаемое присутствие Журавлёва где-то совсем рядом.

– …Карло потом слал матери красивые букеты. Долго. Наверное, месяца три подряд. Но, к сожалению, роман плавно сошёл на нет.

– Почему? – интересуется Мира.

– Точных причин я не знаю. Скорее всего, из-за новой супруги.

Разговор звучит будто в вакууме – тихо и приглушённо. Я стараюсь ловить слова и собирать их в единый понятный смысл, но не могу, не говоря уже о том, чтобы открыть рот и банально поддержать тему.

«Ты перепутал меня со своей очередной тёлкой, Саш? Я не в городе. И даже не в стране», – наконец, набираю сообщение.

Рёбра дрожат от резких сердечных ударов. Я прекрасно осознаю, что нет – не перепутал. Никогда бы этого не сделал. Журавлёв чересчур осторожный и продуманный для подобных багов.

Вместо текста получаю вложение – фотографию с вывеской ресторана, в котором отдыхаю. Надпись «Кракко» выведена на чёрном глянцевом фоне и слегка подсвечивается огоньками. Вокруг ходят люди. На улице глубокий вечер.

Я тут же подаюсь к окну, всматриваясь в темноту. Не остается ни единого сомнения в том, что снимок сделан в реальном времени. Здесь и сейчас.

По венам ползёт жар. Я планирую пожелать Саше приятного отпуска и твёрдо отшить, но не тороплюсь и тянусь к бокалу с коктейлем, смачивая губы. Моя светлая половина громко возмущается и злится, тёмная – коварно потирает руки и тонет в лести.

Я не могу не думать о том, что Журавлёв прилетел ради меня. Просто, мать его, не могу. Неужели два половых контакта стоили того, чтобы разводиться? Чтобы рушить комфортную по всем меркам семью? Чтобы рисковать и срываться в другую страну вместо исправления и покаяния?

Безусловно, наш секс был хорош. Когда вспоминаю, как утопала в страсти и желании, отвечая на поцелуи и принимая частые непрерывные толчки, прижатая к матрасу крепким мужским телом, то сердце враз разгоняется.

«Чем могу помочь? Забронировать стол? Это можно сделать на сайте или позвонив по номеру телефона…» – пишу сообщение.

«Пожалуйста, Поль. Спустись».

Мотнув головой, неотрывно смотрю на экран. Сумасшедший. Псих. Долбаный сталкер. Если свои отношения ему не жаль разрушить, то мне мои – дороги.

«Я подумаю».

К столу приближается официант и приносит десерт – канноли с наполнением из сыра рикотты и шоколадного сиропа. Подача удивляет. И удивила бы больше, не будь я заранее настолько ошарашенной, но по другому поводу.

Подруги ахают и достают телефоны, делают фото и оживлённо обсуждают вкусовые ощущения, а я, недавно жаждущая сладкого – не могу запихнуть в себя хотя бы кусочек.

– Прошу прощения, но мне нужно уйти, – вдруг проговариваю на одном выдохе.

Взгляды Миры и Лили обращаются в мою сторону. В них недоумение и недоверие. Либо же мне мерещится, и это паранойя. Но, тем не менее, щёки ярко вспыхивают, выдавая с потрохами все чувства и эмоции.

– Куда ты, Поль?

– Двоюродная сестра написала – сказала, что тоже отдыхает в Милане. Вот так совпадение!

Я пожимаю плечами, смеюсь. Встаю с места и поправляю собравшееся в гармошку платье. Больше, чем оправдываться, я не люблю врать. Сейчас получается два в одном. Просто грёбаное комбо.

– Надо же… – присвистывает Вертинская.

– Да. Мы два года не виделись.

Открыв кошелёк, подрагивающими пальцами достаю оттуда наличку. Даю немного с лихвой, но в данный момент у меня нет времени и сил ждать, пока мы рассчитаемся копейка в копейку.

В спину давят долгие осуждающие взгляды, пока я иду по залу в направлении уборной. Закрывшись на щеколду, проверяю телефон и издаю истерический смешок. Вот бы это оказалось розыгрышем, пожалуйста.

Запрокинув голову к потолку, вспоминаю предупреждения Наиля. То, что происходит без предварительного обсуждения и согласия – подлость и измена. Брак мы закрыли. Интимные контакты с другими недопустимы. Я осознаю, что, соглашаясь выйти к Саше, совершаю непредвиденный маневр, но мысленно обещаю себе, что буду аккуратной и ни за что не сверну туда, где опасно и разрушительно для нашей семьи.

Плеснув в лицо холодной водой, вытираюсь салфетками. С гулко колотящимся пульсом вешаю на плечо сумку и выхожу из заведения.

На улице тепло и безветренно. Среди толп туристов в фокус сразу же попадает высокая выразительная фигура.

Журавлёв стоит у фонаря и неотрывно смотрит в телефон. В светлых джинсах, белой футболке-поло. Напряженный, хмурый. Каплю серьезный и задумчивый. Строящий планы, как бы выманить меня из ресторана.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я медленно, но твёрдо приближаюсь. Чувствую вибрацию в сумке, не реагирую. Понимаю, что заманивает активнее. Возможно, что-то обещает или усерднее просит. Думает, что я и правда могу не выйти.

Услышав цокот каблуков по асфальту, Саша отрывает взгляд от дисплея и в упор смотрит на меня. Озорные карие глаза светятся неподдельным и чуть хищным восторгом, грудная клетка неровно и часто вздымается. Вне сомнений – он рад меня видеть.

А я его?..

В любом случае ледяная корка из недовольства стремительно тает и валится под ноги.

– Как ты меня нашёл? – произношу без предварительного приветствия.

Нервы звенят от напряжения, а открытая искренняя улыбка, напротив, выглядит как издёвка. Журавлёв тонко ловит все мои сомнения и страхи, а также пороки. Не исключение и сейчас.

– Сторис девушек, которые ведут социальные сети – находка для шпиона, – усмехается в ответ. – «I love Milan», «Шикарный вид из нашего отеля», «Ужин с любимками в легендарном «Кракко». На каждой фотке геолокация. В целом, можно без проблем составить ваш маршрут на протяжении трёх дней.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Кусаю губы, поправляю золотистую цепочку сумки. Та постоянно падает с плеча, чем бесит меня ещё сильнее.

Пытаясь обмануться, хочу поймать в глазах Саши хотя бы намёк на то, что ему плохо после развода, и что прилетел он лишь потому, что нуждается в дружеской поддержке и утешительных словах, но этого и близко не видно.

– Я не подписываю так фотки, – громко фыркаю.

– Ты – нет.

Мимо нас проходят туристы. Город не спит, оживлён. У соседнего фонаря играют на виолончели попрошайки-музыканты, фальшивя и недотягивая. На углу раздает сувениры девушка в пышном классическом платье. Всем на нас всё равно. Не стоит настолько трястись и волноваться.

– Что ты здесь забыл? Неужели не понимаешь, что я не одна – нас могли застукать Лиля и Мира?

Саша слегка покачивает головой и прячет телефон за ненадобностью.

– Ты же умненькая девочка, Полин. Наверняка что-то придумала…

– Я сказала, что встречаюсь с сестрой.

Давлю тоном. Показываю, что ситуация мне не нравится. На самом деле – тормошит и будоражит, вызывает нехилый азарт. В крови горячо, внутренности сжимаются. От предвкушения потеют ладони.

– Ну вот.

Смотрит одобряюще, кивает.

– Чего ты хочешь? Если не знаешь, как пережить развод – я тебе не друг и не помощник. Спиваться тоже не планирую. Лучше вызови пару-тройку шлюх.

На красиво очерченных губах появляется улыбка, зрачки расширяются. Саша шагает ближе, нависая надо мной и путая сознание теплом и запахом.

– У меня есть два билета в оперу. Видел, у вас не получилось туда попасть. Давай прокатимся, Поль? Я арендовал кабриолет, купил шампанское и клубнику…

– Передо мной не обязательно выебываться.

Я нарочно задеваю, вскидывая подбородок. Сожалею, что имею недостаточно сил, чтобы отказаться и гордо вернуться в ресторан.

Можно вполне договориться с совестью и найти себе оправдание, что согласие – это повод попасть на долгожданное представление и узнать детали размолвки супругов. Но я отдаю себе отчёт, что не только.

Ничего не отвечая и пользуясь замешательством, Журавлёв делает шаг навстречу и вкладывает мою руку в свою. Сердце пропускает удар, пульс срывается. Будто уловив это, Саша сжимает мои пальцы и утешительно поглаживает ладонь.

Молчим, отводим взгляды. Я не дёргаюсь и не сопротивляюсь. Шумно сглатываю.

– Я уже говорила, что ты дурачок?

Каблуки отрываются от асфальта. Вдох получается хриплым и вымученным.

Журавлёв достает свободной рукой ключи от автомобиля и спокойно переводит меня через оживлённую проезжую часть, а я доверяюсь ему настолько, что даже не оглядываюсь по сторонам.

– Можешь ещё хоть сто раз повторить. Я необидчивый.

Глава 51

Комфортный арендованный автомобиль с откидным верхом ловко рассекает по городу, проезжая по узким переполненным улицам и подстраиваясь под насыщенный трафик.

За три дня пребывания в Милане я заметила, что итальянцы не слишком жалуют громоздкие внедорожники, предпочитая им более компактные и экономные машины. Лиля пояснила почему. Большие города загружены местными жителями и туристами, на паркоместах ценен буквально каждый сантиметр, а рационализм – сильнее желания похвастать.

Приподнявшись с сиденья, подставляю лицо тёплому потоку воздуха. Волосы развеваются. Я зажмуриваюсь, ловлю кайф. Интуитивно чувствую, что Журавлёв, остановившись на светофоре, открыто проезжается взглядом по спине и ниже.

Я отдаю себе отчёт в том, что происходящее запретно и адски неправильно. Что тешу собственное эго, что пользуюсь вниманием. Ничего не обещаю, но и не осекаю.

На водительском месте должен был быть Наиль. Он всегда со мной был. Первый и единственный мужчина за все десять лет – это треть жизни. Наверное, именно поэтому вечер последнего дня в обществе Саши пахнет обманом и предательством, а на языке ощущается горечь, которую, вернувшись на место, я заедаю клубникой.

Были ли у меня хоть какие-то шансы отказаться и не выйти? Чисто на силе воле и обязательствах, наплевав на интерес и любопытство? Думаю, нет. Ни единого. Журавлёв умело додавил.

Иногда я скучаю по тем временам, когда не было ни финансовой свободы, ни необъятных возможностей, ни новых знакомств. Сидеть в кабриолете в нарядном дизайнерском платье и дорогих украшения приятно, но холодно. Изредка знобит. Стопы сломаны. Границы, хоть и нарисованы, но по другой линии. Жирно наведены, а всё равно слабо видны. Лучше бы Наиль никогда не заикался о том, чтобы развлечься и открыть наш брак.

Ойкаю, когда капля сока попадает на платье. Слизываю вторую с уголка губ. Вкусно невероятно. От алкоголя я намеренно отказалась, потому что и без того штормит, а вот с клубникой Саша вполне угадал.

Я пытаюсь вести диалог. Нейтральный, дружелюбный. Иногда с подколами. Чтобы занять себя в дороге и не молчать.

– Ладно, в нашей стране у тебя всюду есть связи, сын первого заместителя мэра, но тут-то как получилось раздобыть билеты, которых нет ни в одной кассе? Неужели у клана Журавлёвых имеются итальянские корни?

– Нет, – усмехается. – У Журавлёвых есть правило: не получается – пробуй ещё.

Звучит самонадеянно и твёрдо. Вполне в характере Саши. Интересно, прилетев в Милан, он тоже руководствовался этим?

– Мира торговалась с кассиршей и предлагала цену в два раза выше – не прокатило, представляешь?

Скашиваю взгляд влево и одёргиваю платье, которое и без того покрывает колени. Хорошо, что мой выбор был сегодня не в пользу мини.

– Всё куда проще, Полина. Я нашёл чат для туристов, задал вопрос. Там как раз продавали лишние билеты за ненадобностью, потому что рейс перенесли на более раннее время.

Саша чётко втискивается между экстремально близко стоящими друг к другу автомобилями и глушит двигатель.

Я тут же открываю дверь и ставлю каблуки на асфальт. Рассмотрев здание «Ла Скала» – величественное и красивое, с богатой историей – отдаю себе отчёт, что ни единого фотоснимка здесь делать не буду. Плюс одна недосказанность в мою копилку. Если пересчитать общую сумму, то становится дурно и совестно перед близкими и Наилем.

В зал мы попадаем за пару минут до начала представления. Занимаем сиденья в третьем ряду прямо по центру, заинтересованно осматриваемся.

Две тысячи мест забиты под завязку. Эмоции захлёстывают. Здесь именно так, как и было на фото в сети – волшебно, атмосферно. Мурашки по коже.

– Не хватает попкорна и колы, да? – тихо интересуюсь.

Заметив на губах Журавлёва лёгкую улыбку, смущаюсь.

– Не обращай внимания. Это всё провинциальные шуточки.

– Мне нравится, не останавливайся.

Звучит звонок, гаснет свет. Шум стихает, и зрители фокусируют внимание на сцене. Я в том числе. Предвкушение сладкой патокой распространяется по телу.

Жаль только одного – что об этих впечатлениях я никому и никогда не расскажу. Не поделюсь ни с мужем, ни с дочерью, ни со свекровью. Оставлю в секрете, потому что не должна переживать с чужим мужчиной один из самых крутых и незабываемых моментов.

На сцене показывают оперу «Медея». Пока мы стояли в пробке, я заглянула в интернет и прочитала краткое содержание. Исполнение на иностранном языке, слова сливаются в кашу.

Сюжет основан на древнегреческом мифе. И он не о счастливой любви, потому что главную героиню отвергает муж, выбрав другую. Эта весть вызывает у Медеи чудовищное желание мстить и наказывать.

Волоски встают дыбом от мощных звуков и антуража. В опере ощущения и мысли передаются голосом и музыкой. Не нужно понимать теорию, достаточно уметь принимать то, что доносят исполнители. Я вовлекаюсь настолько, что смотрю с восторгом и не отрываясь.

Периодами чувствую жжение на щеке. Оно такое явное, что хочется потереть ладонью и отвернуться. Когда Саша опускает руку на подлокотник, свою я тут же убираю.

Опера состоит из трёх актов длительностью примерно по сорок минут. В первый перерыв мы поднимаемся на широкий балкон на втором этаже и дышим свежим насыщенным воздухом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я изредка посматривала за реакциями Журавлёва, когда на сцену выходили актёры в ярких расшитых костюмах и начинали петь. Меня пробирало дрожью. На лице Саши при этом не двигался ни единый мускул. Знаю, он терпел, потому что под впечатлением была я.

– Как тебе «Медея»?

Остановившись у преграды, упираюсь бёдрами и вскидываю подбородок. Саша поднимает руку в воздух, неоднозначно покачивает ладонью. Он вырос в обеспеченной интеллигентной семье. В столице. Это видно по манерам, несмотря на то, что порой в поведении его заносит не в ту степь.

В посёлке, где я выросла, давным-давно закрыли даже захудалый дом культуры. Из того, что можно было посмотреть, ставили только школьные спектакли. Ничего интересного и запоминающегося.

– Мать с детства приобщала меня к прекрасному. Таскала на мюзиклы и оперы. Наелся этого.

– А потом?

Вокруг шумно и людно, но чтобы расслышать друг друга на расстоянии двух метров, нам не приходится кричать. Достаточно смотреть на губы, чтобы различать примерный смысл.

– Потом отец сказал, что хватит маяться хуйней, и взял воспитание на себя.

– К чему же хорошему он тебя приобщил?

– К деньгам и власти. Как оказалось, в жизни это куда больше пригодилось.

Журавлёв достает из пачки сигарету, но вовремя вспоминает, что курение в театре запрещено. Перебирает её между пальцев, приближается ко мне.

Отец Саши мне сразу же не понравился. Я редко чувствую людей, но в первую встречу меня будто молнией прошибло. Накатила брезгливость. Достаточно было прямого зрительного контакта и грубых слов, которые летели из его уст.

Уверена, Игорь Витальевич не раз ломал сына, пытаясь вылепить из своей копии такого же жесткого и резкого мужчину, как и он сам.

Обернувшись на город, возвращаю взгляд назад. Мой пульс ускоряется, когда прохожусь по острым скулам и нахмуренным бровям. Медлю, а затем решаюсь:

– Почему вы с Настей разводитесь?

Я планировала дотерпеть до конца оперы и обсудить это в более тихой обстановке, но не выдерживаю. Вопрос сам собой срывается с губ. Поздно.

Журавлёв чуть больше напрягается и заметно колеблется. Прячет сигарету, руки – в карманы. Покачивается с пятки на носок и обратно.

У нас есть всего пара минут в запасе. Тема не слишком деликатная. В чем-то острая и болезненная, но Саша понимает, что интерес – это одна из причин, почему я поехала с ним. Почему я вообще написала.

– Тебе официальную причину?

– Мне честную.

– Переросли друг друга. Страсть угасла, а кроме неё ничего больше не осталось. Не за что цепляться. Да и не захотелось.

Не знаю, насколько это правдиво, но я не на шутку волнуюсь. Боюсь услышать обвинения. Своё имя. Или имя Наиля.

В ту ночь что-то изменилось, щёлкнуло. Подозреваю, что не только у нашей пары. И я так этого боюсь – просто до истерики.

– Вы были вместе пять лет.

Саша задумывается, шумно выдыхает. Я ловлю каждую его реакцию. Злюсь, что намеренно тянет.

– Семь.

– Семь?

Следует кивок. Мои брови от удивления взлетают.

– Если считать период до брака.

– Это много. Неужели концепция свободного блядства с треском провалилась?

За рёбрами усиленно колотится сердце. Я понимаю, что лезу глубоко в дебри и душу, но остановиться уже не под силу.

– Я, может, тоже хочу любви и взаимности.

Дыхание спирает. Я пытаюсь убедить себя в том, что у нас с Наилем далеко не так, и выстроить надежную линию обороны, но не успеваю.

Взгляд Журавлёва становится мрачнее, венка на виске активнее пульсирует. Зрители постепенно начинают возвращаться в зал, а я до последнего торможу, потому что предчувствую – в диалоге намечается сюжет куда интереснее.

– У Насти такая же версия предстоящего развода, как и у тебя?

Журавлёв сокращает дистанцию. Наши колени соприкасаются. Саша ставит руки по обе стороны от моих бёдер и низко нависает. Смотрит внимательно и долго. Дышит глубже и чаще. Приходится запрокинуть голову.

– Она отдыхала здесь вместе с тобой, Полин. Разве нет?

Меня потряхивает от перевозбуждения и близости. Похлеще, чем от оперы. В горле сохнет.

Выбранная тема Саше не нравится, и ироничная улыбка только подтверждает это. Он тянется к моему лицу, задевает подушечками пальцев щёку. Вроде бы с благой целью, убирая за ухо выбившуюся прядь волос, но я более чем уверена – это потому что давно хотел прикоснуться, но не было повода.

– С тобой мы как-то больше сдружились.

Я усмехаюсь, цепляю. Это ведь Журавлёв предлагал столь безопасный формат при знакомстве. Не я.

– Ты не хочешь спросить у того, кто помогал Насте с переездом?

С губ едва не срывается быстрый и логичный вопрос: «У кого?». Я вовремя осекаюсь, прикусываю язык. Не могу ни съязвить, ни отбить. Чувствую, как на плечи опускается арктический холод.

Очевидно, речь идёт о Наиле.