Текст книги "Остров Колдунов (СИ)"

Автор книги: Ольга Белошицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

23. Предательство

(Майр, по дороге в сторону границы с Ард Элларом)

Джерхейн смутно помнил дорогу, по которой они ехали сюда, какие-то пустынные места, уродливые нагромождения камней, залитые черной грязью ямы, подернутые тонким ледком. Тело закоченело, он давно уже не чувствовал его, хотя может быть, это произошло и не от холода, а от той гадости, что этот подонок подмешал ему в арали. Сжав зубы, он попытался привстать, чтобы хотя бы оглядеться, но не смог даже пошевелить пальцами. Только веки с трудом приподнялись, он увидел размытые в ярких лучах ночного солнца очертания далеких гор, подумал, что понятия не имеет, где оказался, и с облегчением закрыл глаза. Что ж, может быть, так действительно лучше – умереть, не чувствуя ни боли, ни страха, ни желания выкарабкаться. Вообще ничего не чувствуя. Кроме ненависти.

Когда он вернулся из дворца, Вельг встретил его на пороге комнаты, взволнованный и нетерпеливый. Выслушав его сбивчивый рассказ о почетном приеме, дружелюбии непредсказуемой Нэллы, а следом и откорректированный план возвращения домой, он полностью с ним согласился, потом поспешил успокоить, заверяя, что он ни за что не останется здесь и не станет настаивать на продолжении поисков каких-то там побрякушек, если дома творятся такие безобразия. Потом, видя, что Джерхейн все еще взволнован, предложил ему расслабиться перед сном за кувшином хорошего арали. Он сбегал в ближайшую винную лавку, принеся с собой не один, а целых три кувшина, для Ройга, как он сказал, чтобы не обиделся, когда вернется, распечатал первый и поспешно наполнил кубки. Джерхейн был не против. Более того, то, что Вельг старался воздерживаться от возлияний в присутствии аш-чи, задевало и смущало его. Он не любил, когда друзья или товарищи по дружине напоминали ему о его происхождении. Дружбу он ценил больше благородной крови и королевского достоинства. Почти так же, как и его отец. Покойный отец…

От этих мыслей первый кувшин опустел почти незаметно, Вельг пил вместе с ним и периодически присоединял к потоку его ругани несколько личных проклятий. Потом был второй, после которого голова неожиданно отяжелела, тело стало непослушным и вялым, а третий и вовсе остался недопитым, такая сильная на него напала тошнота. Вельг повел его во двор, но его будто подкосило, он рухнул, свалив Вельга в грязь, и с неимоверным трудом пришел в себя, содрогаясь от мучительных приступов рвоты. Под конец он все-таки поднялся, каким-то чудом вскарабкался по лестнице наверх, в свою комнату, и там отключился.

В себя пришел он уже в седле, точнее, болтаясь связанный поперек седла и накрытый сверху какой-то рваной одежонкой. Голова соображала почти нормально, однако тело уже не слушалось, и не только потому, что его сковывали веревки. Его будто бы свело судорогой, боли от которой, впрочем, он к счастью не почувствовал. Он вообще ничего не чувствовал. Как сейчас…

Тем не менее, он исхитрился разглядеть лицо того, кто вез его в седле столь бесцеремонным образом. Вельга он не мог не узнать, а узнав, поначалу вздохнул с облегчением.

– Что со мной произошло? – спросил он, с трудом шевеля губами. – Я отравился?

Вельг хмыкнул, потом ответил презрительно.

– Не совсем. Чтобы отравить тебя алкоголем, нужно по меньшей мере три кувшина инты, да не такой, что делают в этом городе отбросов, а настоящей, крепкой. Если не больше.

– Тогда что же?

– Не буду скрывать того, что ясно и так, – продолжил Вельг с издевкой. – Я помог тебе. Добавил кой-чего, что в нужных количествах постепенно отправит тебя в пещеры к Феоллону. Медленно, правда, зато абсолютно безболезненно. Ты ничего не почувствуешь, можешь не волноваться.

До Джерхейна медленно дошел смысл сказанного, и он спросил, внезапно охрипнув от страха и злости.

– Зачем? Чем я мог помешать тебе?

– Мне – ничем. Я выполняю поручение моих наставников. Ты не должен вернуться в Эргалон.

– Ублюдок, – мрачно выругался Джерхейн и после этого долго молчал, переваривая услышанное. Потом снова спросил.

– Так значит поручение Острова все-таки было подстроено?

Вельг что-то неразборчиво прошипел.

– Нет, – отрезал он раздраженно. – Это дурак Ройг тебя настроил. Стукнула же ему в голову такая чепуха…

– Ему ты тоже… помог отравиться? – со всем ехидством, на которое сейчас был способен, спросил Джерхейн.

– Заткнись, – холодно осадил его Вельг. – Ройгу я скажу, что ты сгоряча сам уехал домой, с первым попавшимся проводником, а нам велел ехать позже. К тому времени, когда он добежит до ближайшего здесь хэльда – а это случится не раньше завтрашней ночи – ты будешь уже трупом. Твой «проводник» прикончит тебя по дороге, заведя в ловушку и ограбив. А потом мы вместе с ним найдем твое хладное тело и оплачем.

– Ну ты и сволочь, – пробормотал Джерхейн. – Ройг все равно узнает с помощью хэльдов, кто именно и каким образом приволок меня сюда.

– Не здесь и не сейчас, – фыркнул Вельг. – Не в проклятой богами Карре. Еще пару дней – и здесь не останется вообще ни одного хэльда.

Джерхейн хотел возразить, но промолчал. Его слова уже ничего не изменят. Пусть этот упырь верит, что правда никогда не выплывет на свет. Может, Тэйну будет полегче…

– А потом? После того, как вы оплачете мое тело? – спросил он, в очередной раз пытаясь чем-нибудь пошевелить.

– Ройг будет вынужден вернуться к поручению Острова. Поедет к Нар-Геллейну и заберет камень. Поручение Острова должно быть выполнено, – сухо ответил Вельг, – независимо от того, какие еще глупости придут Ройгу в голову. Потом вернемся домой и расскажем о твоей трагической гибели.

– Это Кимр тебе приказал? – выдавил Джерхейн немеющими губами.

– А тебе не все равно? – усмехнулся Вельг.

– Мне…любопытно.

– Нет, не Кимр. Кое-кто повыше. Но тебя это уже не касается.

– Значит, ты бегал доносить?

– Не доносить, а отчитываться, и не о тебе, а о ходе дела, – огрызнулся Вельг. – Меня обязали. А о тебе речь зашла не по моей воле.

Долгое время они ехали молча, Вельг не торопил аррита, для которого двойная тяжесть была нелегкой ношей. Джерхейн чувствовал, как цепкие путы холода стягивают его все сильнее и сильнее. Под конец он не выдержал и сказал:

– Убил бы меня побыстрее да попроще, глядишь, и вернулся уже к рассвету.

– Я и так вернусь к рассвету, – ответил тот. – А насчет попроще да побыстрее… Руки пачкать неохота.

– Ах да, я и забыл, ты же у нас праведник. Оружие – грех, – с издевкой произнес Джерхейн. – Все правильно, убивать можно и без оружия, не обязательно для этого брать в руки клинок, – горло свела судорога и он на время замолчал, переводя дух. – Меч – он для честного боя, а не для предательства. Он тебе руки, подлецу, сожжет! Видать, правы Радетели, что сжигают колдунов на кострах!

– Заткнись, – зашипел Вельг. – Они еще о многом пожалеют, когда придет настоящая беда и некому будет их защитить.

– Жалеть придется тебе, – прошептал Джерхейн. – Всю оставшуюся жизнь. Никогда боги тебе этого не простят. Они не слепые…

– Да заткнись ты, – взорвался Вельг, огрев Джерхейна кулаком по голове. По тому, как бессильно она обвисла, он понял, что чертов Холгойн уже никогда ему не помешает.

В себя Джерхейн пришел уже здесь, в незнакомом месте и в полном одиночестве. Возможно, не так уж и далеко от города. Впрочем, смутные очертания гор, неразличимые из пригородов Карры, говорили о том, что Вельг увез его на порядочное от столицы расстояние. Небо медленно серело, на западе проступили очертания небесного Острова, выныривавшего из сумерек. Ночь кончилась…

Он снова открыл глаза, уловив первые солнечные лучи, потом медленно закрыл их. Звон в ушах становился все громче и громче, мысли текли медленно и вяло. В конце концов нежное шелковое покрывало Койе обернулось вокруг него, скрыв окружающий мир и погрузив в сладкий и тягучий, похожий на смерть, сон.

24. Дьявольский каньон

(Сезон Холода, Майр, 20 тагалов от Карры)

Доски телеги были оструганы весьма посредственно, мелкие сучки то и дело царапали кожу, причиняя еще большее неудобство. Хотя куда уж хуже. Серое небо сыпало мелким колючим снежком, укрывая трясущихся на открытой повозке пленников леденящим одеялом. Через прорехи на одежде снег налипал на тело, тая и растекаясь по коже омерзительными холодными струйками. Пошевелиться не получалось. Тэйн был старательно связан кожаными ремнями, концы которых были прибиты ко дну повозки. Чихнуть нельзя, не то, что с места сдвинуться. Его собрат по несчастью, парень по имени Рек, и вовсе посинел от холода, оставшись в одной рубахе и рваных штанах. Тэйну повезло сохранить ганчи, плотные, непродуваемые, но вот от рубашки остались одни лохмотья. Рукава оторвали сразу же, чтобы все честные люди видели клеймо иллара. Он держался с помощью проклятий, которые выплевывал сквозь зубы на каждой колдобине, и призрачной надежды на месть.

Должны же они хоть когда-нибудь развязать ему руки… Он им объяснит, что такое настоящий островной колдун, не пожилой почтенный илон, всю свою жизнь проведший под Куполом служб и в классной комнате! Он приготовил целую серию трюков, которая должна помочь ему освободиться из плена и благополучно уйти от преследования. Однако для их исполнения требовались руки, свободные от пут, а именно этим он и не мог похвастаться. Кисти рук онемели и не шевелились. Он их не чувствовал, будто их вообще не существовало.

Да уж… Попал так попал… Хорошо еще хоть жив. И на том спасибо…

На самом деле ему сказочно повезло. Еще несколько дней назад Ройга бы сожгли на костре на главной площади столицы, перед магистратом, а Река, соседа по камере, воришку, у которого нашли множество ка-эль, стянутых им из разоренных святилищ, повесили бы на соседней с кострищем виселице, как приспешника колдунов. К счастью, королева Нэлла, обеспокоенная все возрастающими беспорядками, запретила публичные казни в городе. Магистрату и Радетелям было приказано найти другой, менее демонстративный способ казни. Городские власти нашли выход остроумный и оригинальный. В полудне езды от города находился Дьяволький Каньон, место, проклятое всем светлым пантеоном телларианских божеств. Легенды гласили, что именно эту древнюю, как сам Наземный мир, трещину в земле облюбовали все семеро небесных дьяволов, наведываясь туда для развлечений. Ни одно существо, попав в Дьявольский Каньон, никогда не выбиралось оттуда живым. Говорили, правда, что часть из них, пройдя Каньон насквозь, принимали облик кого-нибудь из дьяволов и возвращались к людям, чтобы жестоко отомстить за пережитый ужас. В магистрате решили, что смерть в каньоне будет ничем не хуже сожжения на костре, и вот уже несколько дней подряд по южной дороге отправлялись одна-две тюремные повозки. Пока что ни один из сброшенных туда людей не вернулся, ни в человеческом, ни в дьявольском обличье.

С упоминаниями о Дьявольском Каньоне Тэйн столкнулся еще дома, в Эргалоне. По одной из версий, Каньон образовался вследствие взрыва находившихся в том районе хэльдов. Причины взрыва остались неизвестными. Автор манускрипта подробно описывал образовавшееся на месте взрыва длинное и глубокое ущелье, похожее на трещину в земной коре, и некоторые аномальные явления, которые ему удалось заметить во время попытки туда спуститься. К счастью, он смог выбрался оттуда, пробыв на дне ущелья всего несколько минут: их ему хватило, чтобы оценить опасность и не рисковать. Его быстро подняли наверх, однако один из блуждающих осколков скалы успел ударить его по ноге. Пока его вытаскивали, со дна Каньона появились призраки небесных дьяволов и кружились вокруг него, пока он не поднялся на поверхность.

Каким-то чудом оба добытых артефакта остались при Ройге. Точнее, чудом это не было: здесь, в Майре, все вещи, найденные у колдуна, считались проклятыми, как и он сам, и подлежали сожжению вместе с ним. Поэтому оба камешка благополучно лежали в кармане ганчей, и он все еще почему-то надеялся на спасение. Рассчитывать можно было только на себя. Мучительно, до мелочей вспоминая обстановку комнат, увиденное в хэльде и собственное состояние панического страха, Тэйг пришел к выводу, что с Джерхейном и Вельгом случилось нечто неожиданное и неприятное, иначе за три дня, проведенные им в тюрьме, они нашли бы способ дать о себе знать. Вельг бы попытался связаться с ним через хэльд Окно, тот, другой, на окраине города, а Джерхейн бы точно что-нибудь придумал. Но ни один из них так и не объявился. А значит, случилась беда.

Воришке, казнить которого тоже собирались сегодня, одновременно с ним, было худо, его сильно избили при аресте. Сейчас, лежа стянутый до неподвижности на голых досках, он уже перестал дрожать от холода. Ройгу, конечно, было не легче, избитое тело болело как никогда, по молодости он и не думал, что у него вообще может что-то болеть, да еще так сильно, однако злость каким-то образом заглушала эту боль, превращая ее в горячую жажду мести. Она согревала не хуже одежды. Оставалось только терпеливо ждать, пока его палачи доберутся до своего Каньона и развяжут ему руки. Или хотя бы отвяжут его от телеги…

К Каньону они подъехали только к середине дня, когда снег перестал сыпать, и сквозь серые облака проглянуло тусклое солнце, а в разрыве между тучами на севере показался багровый с золотом Остров. Глядя на ненавистный красно-лиловый шар, Ройг поклялся добраться до истинных виновников случившегося. Потом, выругавшись вслух, сообразил, что для начала неплохо было бы выжить в этом дьявольском Каньоне. Да хотя бы не околеть от холода по дороге.

Тем не менее, когда повозка остановилась, на него накатила тяжелая сонная одурь, и когда долгожданный момент наступил, он был бесцеремонно поставлен на ноги и даже почти полностью развязан – за исключением рук, конечно. Тело окоченело и не слушалось, он с трудом сделал несколько нетвердых шагов и с проклятием рухнул на землю, в слякотную лужу, образовавшуюся прямо перед телегой. Его подняли под довольный гогот охранников и тюремщиков, развязали руки, быстро и умело закатали в сеть и, закрепив ее толстым канатом, потащили к краю обрыва, который он заметил всего несколько секунд назад.

Спуск был стремительным и бесцеремонным. Сеть летела вниз и у самого дна развернулась сама собой и ускользнула, а он скатился с какого-то бугра еще ниже, пересчитав боками все мельчайшие камешки и выступы и пару раз взвыв от самых болезненных ударов. В конце концов он замер, лежа на спине и глядя в небо. Отсюда оно выглядело тонкой полоской, похожей на обмелевший ручей. Бурые неровные склы отвесно поднимались вверх и казались бесконечными. Он лежал в мелкой сухой пыли, на ощупь теплой и шелковистой, воздух тоже казался теплым, снежинки с поверхности не пролетали и половины пути, тая по дороге. Ощущение было приятным, окоченение постепенно уходило, и когда рядом с ним вывалился Рек, он уже смог перевернуться на бок имедленно, через силу, шевелил пальцами рук.

Какое-то время Рек, как и он сам, приходил в себя, затравленно оглядываясь по сторонам. Пока что на глаза не попадалось ничего смертельно опасного, кроме высоких стен.

– Оклемался? – спросил Тэйн, когда парень зашевелился и сел. – Пошли, что ли?

– Куда? – испуганно заозирался тот. – Дьяволам в пасть?

– У дьяволов мы уже сегодня были, – ответил Тэйн раздраженно. – Там, наверху. Нет страшнее дьявола, чем человек. Лично я собираюсь отсюда выбраться, – он осторожно сел, затем встал, убеждаясь, что онемение почти прошло. – Живым. А будешь ныть – брошу здесь и пойду сам.

Кряхтя, Рек поднялся на ноги, осторожно переступил, потом, потоптавшись, тоже принялся растирать тело ладонями.

– В какую сторону пойдем-то? – спросил он все так же испуганно.

– Ну не туда же, – Ройг махнул влево, где дно каньона заканчивалось покатым тупичком, на котором не было ни одного уступа, за который можно было бы зацепиться или поставить ногу. Он повернулся к узкому проходу в лежащих прямо перед ним скалах, образовавших некое подобие ворот. Не дожидаясь воришку, он подошел к ним, но двигаться дальше не стал, для начала усилив зрение и пытаясь разглядеть, что ждет их впереди. Там не было ничего, кроме клубов рыжего тумана, за которые взгляд Ройга проникнуть не смог. Оглянувшись на своего невольного спутника и убедившись, что двигаться тот может вполне свободно, он помахал ему рукой и решительно шагнул вперед. Парень, вздохнув, потащился следом.

Неприятности начались сразу же: из тумана им навстречу выплыла голова. Мертвая человеческая голова, оказавшаяся на поверку очень даже живой и подвижной. Глаза ее вылезли из орбит, распухший синий язык вывалился, пятна разложения расползлись по лбу и щекам. Голова описала вокруг них эллипс и ткнулась сначала в Река, который отчаянно заорал и принялся отбиваться от нее руками, зажмурив глаза, потом в Ройга, которого почти сразу же согнуло в приступе рвоты. Из тумана показалась вторая голова, гной капал с ее длинных спутанных волос, смрад залил Каньон, как дождь сточную канаву. Рек с воем рванулся прочь, и обе головы с удивительной для покойничков скоростью устремились следом за ним. Тэйн, с трудом разогнувшись, неожиданно расхохотался: головы пытались обогнать одна другую, щелкали челюстями, а догнав – пытались кусаться. Смех помог ему справиться с очередным приступом тошноты. Подобрав несколько камней, он пошел следом за ними.

Головы кружили вокруг несчастного парня как раз на уровне физиономии, он закрыл лицо руками, жалобно подвывал и подпрыгивал. Тэйн швырнул во вторую, наиболее отвратительную, самый увесистый из найденных булыжников, и попал ей по носу. Голова завертелась волчком и отдрейфовала в сторону. Ободренный удачей, Тэйн закидал ее камнями, пока та совсем не упала на землю, а затем расстрелял и другую. Рек продолжал вопить. Ройг схватил его за шиворот и поволок вперед. Истерика прекратилась только после того, как воришка хорошенько ушибся лбом о выступ скалы. Тэйн отпустил его, убедившись, что тот может самостоятельно стоять на ногах, и решительно двинулся вперед, не дожидаясь, пока тот сообразит, что к чему. Потоптавшись на месте и многосложно проклиная своих мучителей, парень нерешительно двинулся следом.

Они шли по присыпанному смесью песка и пепла ровному дну Каньона, с удовольствием вдыхая чуть затхлый, но теплый воздух, как будто там, наверху и не было зимы. Клубы ржавого тумана, скрывавшего головы, пятились с каждым шагом вперед, пока, наконец, стены Каньона не разошлись в стороны, туман отнесло вправо, открыв перед ними жутковатую картину.

Там, впереди, почти все видимое пространство было заполнено висящими в воздухе камнями. Были среди них и крупные глыбы, были и мелкие гладкие камешки, были просто комья земли, на которых благополучно, не обращая внимания на странности окружающего мира, росла сочная зеленая трава. На одном из таких зеленых островков Тэйн даже заметил какое-то живое существо; усилив зрение, он разглядел шиаза, небольшую птицу с выродившимися в два роскошных, но совершенно бесполезных веера крыльями, популярный майрский деликатес и украшение дамских туалетов.

Дождавшись Река, он указал ему на птицу.

– Сможешь достать?

– Зачем? – испуганно спросил тот.

– Пора запастись припасами в дорогу. Жрать хочешь?

Воришка судорожно сглотнул. Потом нервно закивал головой.

Стоило ему сделать шаг в сторону камней, как вся эта замершая в воздухе масса немедленно пришла в движение. Камни стремительно понеслись ему навстречу и уже через несколько мгновений первый ряд с силой обрушился им на голову. От самых первых Тэйн успел увернуться, следующий, огромный обломок скалы, сбил его с ног и отшвырнул к стене каньона. Когда он попытался подняться, проносившийся мимо кусок земли, тот самый, с шиазом сверху, опрокинул его обратно, обсыпав комьями земли, жухлой травой и драными перьями. Подавившись землей, Ройг лег на живот и долго отплевывался, потом поднял голову, сразу же получил какой-то мелочью по затылку, охнул и вжался в пыль. Рек кряхтел, всхлипывал и ругался где-то совсем рядом.

– Ты как, живой? – окликнул он своего спутника. Не услышав ответа, приподнял голову, рискуя получить очередным камешком по затылку, и огляделся. – Что ты там делаешь?

Рек замер в дурацкой позе на спине, медленно водя головой из стороны в сторону.

– Пытаюсь посчитать количество летающих камней, – ответил тот.

– И что?

– Их тут тысячи!

Либо у воришки плохо с арифметикой, либо у него в глазах троится, решил Ройг. Либо он уже спятил. От страха. Тоже не лучше.

Тем временем Рек попытался перевернуться и сразу же получил куском скалы по голове. Некоторое время они замерли в неподвижности, не зная, что предпринять. Наконец Тэйну надоело лежать и ждать пинка в спину, он пополз вперед по-пластунски, стараясь не отрываться от земли. Несколько раз на него обрушивалось что-то тяжелое и мягкое, один раз чувствительно долбануло по макушке, отчего он ткнулся носом в пыль и потом долго чихал и отплевывался, но снова упрямо пополз, загребая пыль руками и коленями. Через какое-то время ему удалось выбраться на открытую площадку, оставив летающие осколки далеко позади. Он удачно поднялся на ноги и прижался к стене, наблюдая за поведением летающих обломков.

Рек последовал его примеру. Тэйн замер, глядя на дрейфующие в его сторону глыбы. Потом осторожно, плавно, не делая резких движений, переместился влево. Глыбы не заметили изменения его позиции. Тогда он чуть ускорил шаг – и почти сразу же одна из ближайших стремительно подлетела к нему и припечатала к стене. Отскочив, она зависла рядом, словно раздумывая, что делать дальше. Тэйн подождал, пока песок и грязь сами осыплются с него, и продолжил перемещаться вдоль стены, маленькими шажками, плавно и осторожно. Глыбы не замечали его движения, мирно вертелись на месте, изредка сталкивались друг с другом, словно играя в пятнашки, Тэйн крался, как вор, и в конце концов впереди замаячило чистое пространство.

Оставив летающие камни позади, он не спешил увеличить скорость. Осторожно отделившись от стены Каньона, он продолжал перемещаться медленно и плавно, словно исполняя старинный и немного чудаковатый танец.

– Не в первый раз уже замечаю, – проворчал Тэйн, когда его невезучий спутник, пользуясь той же стратегией, оказался рядом. – Почему-то некоторые старые магические аномалии терпеть не могут резких движений. К чему это они такие нервные?

Рек выдал содержательный ответ, из которого становилось ясно происхождение колдунов эпох нынешних, ушедших и будущих, их потомков до двенадцатого колена, особенностей их физического строения и особо извращенный образ мыслей.

Озираясь по сторонам, они медленно тронулись дальше.

Каньон постепенно расширялся, дно его уже не было таким гладким, как раньше. Стали попадаться камни – большие рыжие валуны с бурыми пятнами. Чем-то они напоминали выступающие из-под земли клыки. Зимнее небо медленно темнело – над Каньоном сгущались сумерки.

Тэйн прошел уже почти половину поля камней-клыков, когда впереди, из-за покрытого рыжей порослью валуна всплыл темный клубок, развернувшийся в призрачную фигуру. Постепенно перед ними предстал большеголовый уродец, покрытый зеленой шерстью, с выпученными глазами, кривыми козлиными ногами и длинным хвостом. С подбородка свисала жиденькая бороденка, из пасти раздавались звуки, напоминавшие то ли смех, то ли лай. Развернувшись во весь рост, чудище приобрело законченность и плотность, опустилось на землю и двинулось прямо на них.

– О Прародительница, это же Небесный дьявол! – в ужасе прошептал Рек, падая назад, на пятую точку. Ройг попятился, минуя камни, и едва не споткнулся.

Уродец семенил в воздухе, немного не доставая копытами до земли. Выглядел он в точности как изображение дьявола Лаха в героических сказаниях, сагах и детских сказках. Оказавшись рядом, он наскочил на Тэйна, но тот успел увернуться, оттолкнув призрачное тело руками. Гадостное ощущение – словно в горячий кисель попал. Лающий хохот призрака больно резал уши. Когда Лах надвинулся на Река, тот с воплем кинулся назад, споткнулся о валун и растянулся на земле. Издавая гогочущие звуки, призрак опустился на него сверху и принялся подпрыгивать на теле парня, хватая его кривыми длинными пальцами. Рек визжал и вертелся, пытаясь сбросить козлище, но что-то ему мешало. Зрелище, откровенно непристойное и до безумия смешное, вызывало совершенно однозначные ассоциации.

Тэйн поднял булыжник, собираясь разделаться с призраком-насильником так же, как до этого с летающими головами. В этот момент из-за другого валуна всплыл еще один темный сгусток, превратившийся в обнаженную женщину. Казалось, все мужские пристрастия были совмещены в ней одной и доведены до абсурда. Черные волосы до бедер казались гривой мифического животного; кожа – натянуто-гладкая, белая до синевы, того и гляди – взорвется ненастоящим соком. В глазах, огромных и синих, не было ни капли мысли, отчего они казались стеклянными. Груди – два круглых, надутых шара-бурдюка, подпрыгивали на ходу, словно мячики. Очень узкая талия и непомерно широкие бедра напоминали перевернутый кубок, а выпуклые, мясистые половинки зада – причудливый плод яггэ, произраставший на юго-восточном побережье Ахтана. И черные заросли внизу живота… Дьяволица Эйе, ночной кошмар перебродивших от воздержания юнцов. Да, на бумаге ее изображали гораздо скромнее. В сказках непристойного содержания, весьма популярных в Эргалоне среди юношества, Эйе, оборотную сторону Койе, рисовали обольстительной красавицей. Но это… Ройгу захотелось, как и Реку, заорать и убежать, когда это порождение чьей-то перевозбужденной фантазии двинулось на него. Он швырнул камень – тот застрял в теле Эйе с непристойным чавканьем. Тэйн пятился, пятился, пока лопатками не уперся в стену Каньона. Вопли Река и лающий смех козлоногого Лаха продолжались, а пышная фигура, опустившись на землю, медленно дрейфовала, поворачиваясь из стороны в сторону, давая разглядеть себя во всех пикантных подробностях.

Она была уже в нескольких шагах от него, когда он вызвал первое, что пришло в голову, точнее, нарисовалось почти автоматически кончиками пальцев – знак Небесного огня. Ройг швырнул в лицо Эйе огненный сгусток – тот пролетел ее насквозь, проделав дыру, в которую он увидел темно-синее пятно неба. Он швырнул второй, третий, потом наскоро сплел Небесный огонь в сеть и набросил ее на безумную фигуру. Огненная сеть съела дьяволицу почти полностью, оставив несколько ошметков, которые осели на землю и растаяли. Он создал еще одну сеть, с мелкими ячейками, и подойдя к Реку, накинул ее на овладевшего им демона, который теперь казался больше и плотнее, чем вначале.

Лах таял кусочками, гораздо медленнее, чем Эйе, но в итоге и от него постепенно осталось лишь оплывшая горка псевдоплоти. Рек лежал, не двигаясь, что есть сил зажмурив глаза. Бегло убедившись, что товарищ не пострадал, Ройг хорошенько встряхнул его.

– Вставай.

– А где это…

– Пошли дальше, – потребовал Ройг.

Парень неохотно поднялся.

– Зачем идти, если мы все равно помрем? – спросил он раздраженно. – Раньше или позже, здесь или там… Какая разница?

– Разница есть всегда, – отрезал Тэйн. – Не хочешь идти – валяйся здесь.

Держа наготове сплетенную из Небесного огня сеть, он быстро шел между валунами. Клочки грязноватого тумана всплывали из-за глыб, едва он приближался к ним, но он сразу же сбивал их Небесным огнем, не давая подняться и развернуться в демона. Через какое-то время валуны кончились, и Каньон снова превратился в обычное горное ущелье.

Теперь они шли быстро, то и дело глядя на темное небо. Тэйн зажег маленький знак-светильничек, но он получился тусклым, слабо тлеющим, и едва рассеивал темноту. Мрак был осязаем, густ, как патока, обволакивал и мешал двигаться. С неимоверной силой захотелось лечь, еще больше хотелось пить. Тэйн споткнулся о булыжник и растянулся на земле. Волной нахлынули изнеможение и апатия. Рек прав – зачем куда-то тащиться, прилагать усилия, если рано или поздно… Рано… поздно… Какая разница?

Рывком он поднял себя на ноги, отдышался и отплевался от на диво липкой пыли, мигом набившейся в нос, в рот и уши.

– Чертова темень, – проворчал Рек. – Может, все-таки отдохнем?

– Давай, – согласился Тэйн, чувствуя, что делает ошибку. Он уже собрался опуститься на землю, выискивая место поудобнее, однако в этот момент воздух сгустился вокруг него и взорвался ярко-оранжевым пламенным столбом, охватившим остатки одежды. Закричав, он повалился на землю, Рек предпринял попытку забросать его пылью, но она оказалась слишком летучей, чтобы потушить огонь. Он все-таки справился сам, катаясь по земле, а когда последние язычки пламени потухли, сдернул дымящиесялохмотья рубахи. Ганчи, к счастью, пострадали мало. Кожу жгло, но, оглядев себя, он не нашел даже покраснений. Едва он убедился в отсутствии ожогов, боль сразу же исчезла.

Грязный ком ткани, брошенный на землю, через несколько секунд вспыхнул сам. Тэйн потянул спутника за рукав.

– Похоже, сидеть здесь нельзя. А ну давай бегом!

Они бежали, покуда хватило сил. Столбы пламени вспыхивали позади них, иногда – слева и справа, но чаще всего – впереди, но Тэйн, помня, что огонь – всего лишь иллюзия, решительно проходил их насквозь, или огибал, если получалось. Пламя, хоть и не настоящее, причиняло реальную боль. По пути он успел обдумать и выстроить цепочку урд-знаков, с помощью которых он мог бы погасить пламя почти мгновенно. Когда Рек споткнулся и упал, а через мгновение вспыхнул, как живой факел, Тэйну удалось сразу же остановить горение.

Когда он заметил, что огонь уже не вспыхивает на каждом шагу, то замедлил бег, а потом и вовсе перешел на шаг. После всех приключений движения давались с трудом, хотелось упасть и не шевелиться. Пить хотелось еще сильнее, голод тоже давал о себе знать. Думать об этих насущных потребностях организма не хотелось: мысли эти ни к чему хорошему не приводили.

С восходом Ночного солнца он увидел, что Каньон порядком расширился. Под ногами появилась короткая и жесткая трава, очертания скал, нависающих над Каньоном, стали похожими на острые зубы. Споткнувшись в сотый раз, Тэйн свалился на землю и неожиданно уткнулся носом в хилый и затхлый, но тем не менее живой ручеек. Жадно напившись, умывшись, он растянулся на земле, ощущая голыми лопатками ее неожиданно ласковое тепло.

Сил не было.

Утолив жажду, Рек лег рядом.

– У этой трещины есть конец? – спросил он устало.

– Не знаю, – ответил Тэйн. – И знать не хочу. Давай поспим, а?

– А если опять эти… – Рек передернулся, – дьяволы нападут?

– Да ну их…в Лахову задницу. И на Адовы облака.