Текст книги "Самая желанная"
Автор книги: Ольга Арсеньева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
– Ты в самом деле такая глупышка? Неужели думаешь, что синьор Вествуд не покажет гостье ночной Рим? Пьяцца дель Пополо, Капитолий, Колизей, Пантеон, Фонтан, Треви…
– Правда?! – Кристина засияла от радости. – Конечно, я там была не один раз. Но… с таким гидом экскурсия будет незабываемой.
– Ох, с тобой не просто, – вздохнул Элмер. – Какого черта мы потащимся к Пантеону, если моя вполне комфортабельная квартира пустует? – Он обнял правой рукой Кристину, и его пальцы пробрались в вырез ее платья, устремляясь к груди. Девушка хотела высвободиться, но рука Элмера была у цели, гладя и сжимая ее грудь. Кристина откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Не стоило разбираться в происходящем, не стоило портить это мгновение – так хорошо ей еще никогда не было.
– Пьяная свинья! – Элмер вцепился в руль, успев увернуться от огромного трейлера, выскочившего с боковой дороги. – На этих загородных трассах ездят сломя голову. Мерзавец оторвал меня от такого приятного занятия. Ты как? – Элмер насмешливо посмотрел на притихшую Кристину. – Испугалась, что о нашем путешествии узнает славный патрон Антонелли?
– При чем здесь Стефано?
– Хочешь сказать, рыцарь без страха и упрека осыпает тебя благодеяниями совершенно бескорыстно?
– Как ни странно – я ничуточки не интересую Стефано как женщина. Это скорее что-то вроде отеческой симпатии.
– Хм… Приятно узнавать о жизни что-то новенькое. С таким романтическим вариантом взаимоотношений длинноногой красотки и престарелого благодетеля я встречаюсь впервые.
– Стефано – необыкновенный человек! – горячо вступилась за Антонелли Кристина. – И не стоит мерить всех одной меркой, многоопытный жизневед Вествуд.
– Поживем – увидим, – пробурчал Элмер. – Ну вот, через пять минут мы будем распивать «Амаретто» за нашу дружбу. Я ведь тоже (Элмер вздохнул) абсолютно бескорыстен.
Вдоль улицы, по которой они ехали, стояли комфортабельные особняки, окруженные небольшими садами.
– Это район нашей творческой элиты. Противно, куда ни глянь – знакомые лица.
– Ага, как в коммунальной квартире или в подмосковном поселке Переделкине, где живут литераторы. А Лара тоже твоя соседка?
– Лара? Она вообще живет в Милане и бывает здесь не так часто.
– Но все болтают, что вы скоро поженитесь, – настаивала Кристина, истолковав намек о бескорыстном отношении к ней Вествуда как намерение сохранить верность невесте.
– Поженимся? – Он расхохотался как мальчишка. – Детка, если бы я женился на всех своих подружках, у меня не осталось бы времени ни на что другое… Не забудь – ты в католической стране, а я хоть и не ортодоксальный католик, становиться брачным авантюристом не собираюсь. У меня другое хобби. Лет с семнадцати я вел специальный дневник, вроде журнала отзывов, где расписывались с краткими комментариями все знаменитости, попадавшие в мою постель. Тогда я еще жил с отцом в Голливуде и метил в актеры. Занимался спортом, накачивал мышцы и вообще был в полной силе.
– И Лара Арман понадобилась для альбома? Там, наверно, ее рукой уже написан целый эротический роман?
– Выходи. Я загоню машину в гараж. – Вествуд распахнул дверцу и насмешливо посмотрел на застывшую в нерешительности девушку. – Пошли. Не собираешься же ты ночевать в машине?
«Квартирка» Вествуда оказалась двухэтажным домом с мансардой для мастерской и подземными хозяйственными помещениями.
– Наверх не пойдем – там страшный бедлам. Я не пускаю в свою «творческую лабораторию» уборщицу с тех пор, как она попыталась оттереть пятна масляной краски со скульптур. Я ведь иногда самовыражаюсь в пластических искусствах и сочиняю музыку. Гениальность – она, как правило, выпирает со всех сторон.
Элмер снял с плеч Кристины наброшенный плащ.
– Для такого платья нужны меха, детка. Намекни своему «папаше», что у него не все в порядке со вкусом. – Кристина гневно сверкнула глазами, но Элмер крепко сжал ее в объятьях, с улыбкой глядя в лицо.
– Я сегодня молол выспреннюю чушь про твою «редкую» индивидуальность. Хотел подыграть Антонелли. Не верь – ты обыкновенная провинциальная искательница приключений. – Кристина хотела вырваться, но Элмер крепко сжал ее руки и добавил: – В которой есть нечто особенное.
– Пусти, я хочу домой.
– Не хочешь. – Продолжая удерживать девушку, Элмер начал расстегивать на ее спине платье. – Сейчас тебе больше всего необходимо, чтобы мое заявление о «бескорыстии» не оправдалось. Ты хочешь меня и всегда хотела, с той первой встречи на выставке. – Он продолжал освобождать ее от платья. – Можешь говорить что угодно, но твоя торчащая из-под стекляшек грудь вела себя вполне красноречиво, она тянулась ко мне, молила о близости. – Кристина перестала сопротивляться, позволив отнести себя в большую, очень низкую постель. Он бросил ее на матрацы. – Тяжелая наяда. У тебя, наверное, очень плотные кости. Ага, и мышцы тоже – просто не ягодицы, а баскетбольные мячи. И грудь как литая.
Раздевая ее, Элмер продолжал комментарий, казавшийся Кристине издевательским.
– Ну что смотришь на меня как дикая кошка? Не любишь «голый секс», нуждаешься в романтических декорациях? В цветах, осыпающих ложе любви, коленопреклоненных признаниях. Может быть, в стихах?
В любой строке к своей прекрасной даме
Поэт мечтал тебя предугадать.
Но всю тебя не мог он передать.
Впиваясь в даль влюбленными глазами, —
продекламировал Элмер взволнованным голосом.
– Не стоит рукоплескать мне. Это Шекспир. – Элмер опустился на колени возле лежащей на атласном покрывале Кристины и коснулся губами ее стопы. – Перестань психовать, детка. Я не маньяк, не садист. Но, увы, и не Ромео. Не могу обещать, что отравлюсь от любви к тебе. Очень опытный и весьма пресыщенный мужик… Ты пуглива, как лань, и свежа, как бутон лилии. Так и хочется сорвать и измять. – Подстрелить. Лань хочется подстрелить, – прошептала Кристина пересохшими губами. – И ты прав, я давно ждала этого.
…Рано утром Элмер отвез Кристину в отель – ему на самом деле предстоял тяжелый рабочий день. – Чао, крошка! Я позвоню насчет съемок. Не забудь передать привет Стефано. – Белая «ланчиа» влилась в поток машин. Кристине показалось на мгновение, что она вновь стоит у обочины подмосковного шоссе, а в придорожной пыли валяется букет нежных гиацинтов.
Что же случилось? Случилось очень многое и, в сущности, не произошло ничего. Если бы еще вчера кто-то сказал Кристине, что она проведет ночь с Вествудом, она, наверно, потеряла бы голову от волнения и радости. Ведь она знала, что только с ним сможет испытать то, что называют «плотскими радостями». Да что там, она должна была изведать «безумную страсть». И это на самом деле произошло – впервые Кристина получила физическое удовольствие от близости с мужчиной. Элмер Вествуд стал, по существу, ее первым настоящим любовником, она принадлежала ему вся, до последней клеточки тела, до самых потаенных уголков души – и осталась, по существу, чужой и ненужной. Забава на одну ночь, проходной эпизод.
– Ведь у меня еще не было русских. Китаянки, негритянки, филиппинки, одна эскимоска… А с русскими – пробел, – объяснил он, закуривая в то время, как Кристина, испытав только что неведомый ранее восторг, изнемогала от любви и нежности к этому великолепному, единственному мужчине.
– Теперь – полный этнографический набор. – Элмер провел рукой по обнаженному телу девушки, окидывая его довольным взглядом.
– И как? Что-нибудь новое? – еле нашла в себе силы шутить Кристина.
Хотелось рассказать ему о своем первом ухажере, по существу, изнасиловавшем ее на холодной дачной веранде, об Эдике и о том, как мечтала она всю свою девичью жизнь о таком свидании. О любви с лучшим мужчиной на свете. Только вот слово «любовь» не имело к этой истории с Вествудом никакого отношения.
– Тебя интересуют мои впечатления? Может, ты тоже начнешь вести журнал отзывов? – Элмер прищурился, глядя на цветные блики, пляшущие на потолке от световой установки, работающей в унисон с музыкальным центром. Звучал тихий блюз, и редкие всхлипы саксофона взрывались оранжевыми звездами в лиловом дрожащем сумраке.
– Хорошо: отзыв генерала интимных баталий о сексуальной партнерше из России. Кристина Ларина проявила себя в интимной близости как отзывчивая, нежная, но сдержанная партнерша. Синьор Вествуд далеко не убежден, что сумел извлечь из этого инструмента наслаждений всю гамму страстей… А в общем, знаешь – национальные особенности, исключая внешние различия, не играют в этом деле ведущего значения. Конечно, темперамент, изысканность, изощренность – как-то связаны с расой, но это – в массе. Индивидуальности попадаются самые разные. Однажды у меня была очень крупная, жаркая, потная, но, увы, холодная негритянка. Она, конечно, вопила что есть мочи и дрыгала тяжеловесным задом… Но меня трудно провести… А был и противоположный случай. За мной как тень ходила бледненькая француженка-студентка, проходившая на студии стажировку звукооператора. Ножки тоненькие, как у воробья, глаза опущены от смущения, а губы бескровные, совсем без помады… У нас была какая-то крупная коллективная пьянка – юбилей выхода в эфир программы, что ли. Эта крошка, кажется, ее звали Сьюзи, привела меня в звукомонтажную студию показать какой-то новый клип.
Темнота, полно пультов, приборов, ящиков, столов. Она тянет меня куда-то и, вдруг взвизгнув: «Мышь!» – прижимается ко мне. Голая, абсолютно голая… Боже, что мы творили! Устроили настоящий погром, и я буквально валился с ног от изнеможения, а эта чертовка преследовала меня, седлая, как жеребца, или сама превращалась в пантеру… Гибкая, хищная… Уфф! Мы не расставались потом два месяца. Слава Господу, что ей надо было уезжать домой, а то я, возможно, не дожил бы до этого дня. Похудел на пятнадцать килограммов, шатался. Пришлось взять творческий отпуск.
Кристина притихла, почувствовав в рассказе Элмера восхищение и явный упрек. Увы, ей было далеко до Сьюзи.
– Ты северная красавица. Тебе необходим рядом пылающий вулкан, чтобы растапливать льды. Как арап Пушкин со своей Натали. – Элмер ободряюще поцеловал ее в пупок. – Я бы не прочь продолжить. Но мне сегодня предстоит поработать с Джузи Ковачеком. Это он на вид звезда и разбитной парень. А на деле – зануда и жмот. – Элмер удалился в ванную. – Кофе и все необходимое на кухне. Покопайся в холодильнике, – крикнул он сквозь шум воды.
…Кристина глубоко вдохнула утренний воздух и вошла в холл своего отеля, сознавая, что выглядит чересчур уставшей и нарядной для столь раннего часа.
– Доброе утро, синьорина! – Портье на секунду задержал в руке ключ и, кажется, даже чуть-чуть подмигнул. Ясно, откуда возвращаются утром измотанные девицы с тенями вокруг сонных глаз.
Вскоре она попала на студию Вествуда, где было отснято большое интервью с русской девушкой, сделавшей блестящую карьеру фотомодели в Риме. Элмер вел себя как ни в чем не бывало – ни намека на случившееся, ни попытки продолжить роман. А может, он действительно уже забыл ту ночь, перевернувшую жизнь Кристины?
– Не пугайся, из всего отснятого сегодня останется сюжет минут на пять. Это на самом деле не мало. И ого-го-го сколько звездочек мечтают хотя бы о минуте в моей передаче, – сказал он Кристине.
– Значит, я уже достаточно заметная величина, чтобы расписаться в твоей книге?
– В какой? – удивился Вествуд и вдруг расхохотался: – Глупышка, ты неисправимая глупышка. Я просто по-шу-тил.
– Жаль, – серьезно заметила Кристина, протягивая руку на прощание. – Я бы написала: «Моему первому любовнику, который не стал единственным возлюбленным».
– Простите, синьорина Ларина, Элмера срочно просит к телефону шеф, – подошла к ним, завершив тем самым многозначительный диалог, Рита Тичелли. Ее смуглое лицо, как всегда, выражало деловую озабоченность, подчеркивающую неуместность всяческих флиртов и лирических настроений.
8
Рите Тичелли – помощнице и секретарю Элмера Вествуда – исполнилось тридцать два. Уже почти два года она была рядом с Элмером, отбив это место в горячей конкурентной борьбе, и не собиралась сдавать позиции. Более того, к тридцатитрехлетнему юбилею Рита намеревалась приурочить свадьбу. Она не на шутку собиралась стать женой Вествуда.
Скромная, нарочито избегающая попыток приукрасить себя, Рита проявляла недюжинный темперамент и напористость, когда дело касалось ее интересов. А все они, какую бы форму ни принимали, на самом деле вращались вокруг Элмера. Удивившись вначале неприглядной внешности новой секретарши, рекомендованной ему шефом по подбору кадров на телевидении, Элмер скоро убедился, что с появлением синьорины Тичелли многие рабочие проблемы стали решаться сами собой. Необходимые ему для выпуска передач люди появлялись в нужное время, эфирные часы легко вписывались в график работы студии, экономические вопросы утрясались без волокиты и весьма выгодным образом и так далее, и так далее – вплоть до появляющейся в нужный момент чашки кофе. В короткий срок Рита стала незаменима. Это заметили на студии и стали относиться к ней уважительно, называя в шутку «шефом Вествуда». Но никому не пришло бы в голову, что Элмер способен влюбиться в Риту.
Она и сама так не думала. Выпускницу Сорбонны, имеющую диплом финансовой академии и курсов по менеджменту, компьютерному программированию и даже кулинарному мастерству, Риту Тичелли никак нельзя было назвать наивной.
Правда, еще лет пять-шесть назад, изучая себя в зеркале, она тешилась надеждой, что с помощью воли и современной медицины сумеет придать своему нескладному телу и малозаметному лицу некую привлекательность. Достаточную, чтобы прилично выйти замуж.
Тогда она еще не заглядывалась на красавчика тележурналиста. Под руководством опытных тренеров и специалистов-диетологов Рите удалось согнать лишний вес, а хирург-косметолог укоротил ее длинный, нависающий над губой нос. Килограммы убавились, но мощные плечи, прочная талия классической статуи и короткие, чересчур развитые в икрах ноги изменить было невозможно, а лицо, лишившись явной некрасивости, все-таки не привлекало взгляд. Вот и весь результат. Умные проницательные глаза интеллектуалки смотрели с лица заурядной итальянской матроны. Замечательная густота пышно вьющихся темных волос и прекрасные кисти рук с тонкими изящными пальцами и проникновенный голос составляли главный капитал женской привлекательности Риты. Когда она начинала говорить, собеседник не мог не заметить, что в этой женщине есть какое-то особое обаяние.
В двадцатипятилетнюю Риту влюбился молодой перспективный химик, рано вступивший на научную стезю. Они поженились и уже были готовы выполнить пожелания родителей и родственников – нарожать кучу детишек, как вдруг Рита прозрела. Она увидела, что у Касмо кривые тонкие ноги, длинная верхняя губа и маленький вдавленный подбородок, придающий лицу что-то ублюдочно-незавершенное. К тому же он не был героем в постели, а вечерами с ним можно было помереть от скуки – ничего, кроме формул, молодого ученого не интересовало.
Касмо делал громадные научные успехи, обещавшие быструю блестящую карьеру. Но что с того?
Как-то на одном из благотворительных приемов Рита столкнулась с Элмером. Вернее, не столкнулась, а лишь увидела издалека сыплющего остротами с эстрады – он представлял участников благотворительного концерта. Но впечатление было такое, что она врезалась лбом в стену. Все встало на свои места, выступив в истинном свете: жалкая ничтожность мужа и покоряющая значительность Вествуда – мужчины, которого Рите необходимо было заполучить.
Последовал срочный развод, три месяца, проведенные в клинике по корректировке фигуры, где врачи-чародеи шприцами высасывали жир из ее живота, бедер и ягодиц, еще месяц хорошего отдыха на Гавайях в компании спортивного тренера – и Рита как военный крейсер врезалась в коллектив телестудии.
Она поменяла портниху, врача-диетолога и еще убрала совсем малость в своих документах – три начальные буквы фамилии. Конечно, не сама, а при помощи хорошо оплаченных специалистов. Маргарита Гватичелли делла Форте, дочь известного аристократа и богача, стала Ритой Тичелли – «секретарем-менеджером с возможностями компьютерного программиста».
Знаменитое семейство, проживающее в поместье у подножия Апеннин, тяжело вздохнуло. Вот уж истинно – никому не дается все сразу. Супругам Гватичелли, имевшим все, о чем может мечтать смертный, не повезло с детьми. Первый сын скончался в младенчестве.
Рита в годы учебы радовала родителей – тщеславная и способная девочка легко лидировала среди сверстников, получая отличные оценки и аттестации. И брак с подающим надежды ученым можно было признать весьма пристойным.
Но затем дочь словно сглазили. Синьора Паола Гватичелли делла Форте зачастила в собор, одаряя святых отцов крупными пожертвованиями и вымаливая у Девы Марии кротости и смирения для неукротимой Риты. Паола сама никогда не была красавицей и считала яркую красоту чем-то вульгарным, свойственным низкому сословию.
Утонченность, ум, манеры – вот главные козыри аристократки. С их помощью Паоле – наследнице обедневшего рода Гватичелли – удалось заполучить представительного, сильного, породистого и очень богатого мужа – Франко делла Форте. Да и прожили они большую жизнь душа в душу.
Второй сын, Леонардо, родившийся через пять лет после дочери, был главной болью родителей. Леонардо внешне пошел в отца – высокий, поджарый, с огненными глазами и бурным темпераментом. Уже в школьные годы отцу приходилось вытаскивать его из бесконечных передряг, связанных то с пьянками, то с наркотиками, а в двадцать один год, крупно повздорив с родителями, Леонардо ушел из дома, демонстративно разорвав все связи «со своим прошлым». Он увлекся коммунистическими идеями, а позже Франко удалось разузнать, что его сын состоит в одной из террористических организаций. Вдобавок нанятый Франко детектив предъявил неопровержимые доказательства, что парень, замеченный еще в школе в порочных наклонностях, окончательно стал гомосексуалистом, причем весьма разнузданного нрава.
После очередного взрыва, устроенного бандой террористов, к которой принадлежал Леонардо, Франко возмущенно отшвырнул газету с фотографиями жертв и объявил жене: «Все, Паола, мое терпение лопнуло. У нас больше нет сына». Это означало не только эмоциональное проявление родительского гнева. Франко делла Форте лишал сына имени и наследства.
– Что же, что же теперь будет с «Голубым принцем»? – дрожащим голосом спросила Паола.
– После моей смерти «Голубой принц» перейдет Рите, а затем ее сыну. Я изменю пункт завещания, где говорится, что бриллиант наследуется только по мужской линии.
– Но ведь остался еще сын Федерико… – робко напомнила Паола.
– Мой младший брат никогда не был достойным продолжателем рода. Он запятнал свою кровь браком с безродной цыганкой… Да, мы живем не в средние века, Паола, но такая вещь, как ответственность перед кровью предков, является непреложным законом для тех, кто считает себя корнем и столпом нации. Аристократизм – это не звучная фамилия и хорошие манеры. Это прежде всего ответственность. Мой племянник не может стать обладателем реликвии древнего рода. – Франко принял скульптурную позу, в которой стал очень похож на портрет своего знаменитого прадеда, висевший в галерее замка. В такие мгновения Паола наглядно убеждалась, что подлинный аристократизм – плод долгих селективных усилий нации.
Итак, претендент на бриллиант – сын младшего брата Франко и цыганки – был отстранен, а Рита узнала, что, помимо половинной доли фамильного наследства, после кончины отца ее ждет и «Голубой принц».
Определить подлинную стоимость квадратного голубого бриллианта в двадцать шесть каратов с длинной «биографией», описанной в толстом альбоме, эксперты затруднялись. Цена раритета такого масштаба намного превышает его фактическую стоимость. А «Голубой принц», по преданию, украшавший шлем Александра Великого, и без того тянул на десяток миллионов долларов.
Рита даже не нашла нужным делать вид, что смущена лишением наследства родного брата.
– Правильный поступок, отец. Леонардо не сумеет распорядиться ни духовными ценностями рода, состоящими в непоколебимой порядочности и неподкупности его представителей, ни материальными. Маловероятно, что «Голубой принц» смог бы изменить пристрастия моего «голубого братца». – Рита не сомневалась в своих словах. Дело в том, что ей было известно о жизни Леонардо куда больше, чем отцу, запретившему себе и близким вспоминать сына.
Рита Гватичелли делла Форте, лишенная женской привлекательности, старательно скрывала от окружающих, а прежде всего от Эмлера, свои главные козыри – богатство и происхождение.
Проницательная женщина с первых же минут поняла, что ее избранник корыстен и способен на двойную игру. Ей вовсе не хотелось иметь «чужого мужа», вечно пропадающего у очередной Лары Арман. Он должен любить ее такой как есть – за беспредельную преданность, терпение, способности, за ее великолепный голос, в конце концов!
Элмер любил слушать, как Рита диктует какой-нибудь текст или ведет беседу. Он намеренно поворачивал свое кресло спинкой к секретарше, наслаждаясь ее речью.
– У тебя удивительно умный и завораживающий голос, Рита! Как жаль, что у нас телевидение, а не радио. В качестве ведущей какой-нибудь интеллектуально-светской программы ты бы имела потрясающий успех!
– И кучу поклонников. – Рита насмешливо посмотрела на Элмера. «А ты бы мог полюбить меня?» – спрашивал ее взгляд. И зачастую получал утвердительный ответ. «Элмер, считающий себя поверхностным ловеласом, просто-напросто не встретил еще «своей» женщины, той, что сумеет завладеть его сердцем. Он уверен, что ценит в партнерше длинные ноги и смазливую мордашку, а жаждет взаимопонимания и упоительного интеллектуального партнерства», – думала она, проявляя чудеса сообразительности и выдающиеся организаторские способности.
Во время подготовки юбилея Антонелли Рита с незаурядной женской проницательностью поняла: дни Лары как любовницы Элмера сочтены. И хотя актриска старалась публично продемонстрировать их близость, намекая чуть ли не на помолвку, Элмер больше не пылал. Это было ясно как божий день! Рита воспрянула духом и на следующий день после завершения съемок предложила утомленному шефу сбежать с ней на побережье.
– Ты просто будешь отсыпаться, а я поддерживать связь с миром, сторожить у порога как верная собака.
– Только никаких визитеров и телефонных звонков! – легко согласился Элмер, которому очень хотелось после напряженной работы «залечь на дно».
Они остановились в маленькой гостинице под чужими именами, рассчитывая на то, что ни Лара, ни поклонницы Вествуда не потревожат его покой.
Рита вела себя предельно тактично, ухаживая за боссом как преданный друг. Два дня она позволила ему отсыпаться, делать уединенные пробежки по берегу моря, сидеть в одиночестве на террасе с бокалом вина и диктофоном. Вествуд должен был почувствовать, каким ненавязчивым и полезным может оказаться присутствие женщины.
Все это время Рита была начеку: вела телефонные переговоры со студией, подготавливая необходимый фронт работ к возвращению Вествуда в Рим.
Она точно рассчитала время, когда должна была появиться в «кадре» его внимания как субъект сексуальной притягательности. Утром четвертого дня беззаботного отдыха в дверь Элмера тихо постучали и вместо официанта появилась Рита. На тележке стояло все необходимое для завтрака на двоих – изысканного завтрака с учетом пристрастий Вествуда. Сама она выглядела почти очаровательно – в свободном шелковом хитоне ручной африканской росписи сине-голубых и бежевых тонов с крупными браслетами «туземной работы». Рита казалась совсем другой женщиной: легкий загар освежил ее кожу, на скулах темнел румянец волнения, от нее пахло морем и свежескошенной травой. Элмер удивленно сел на кровати:
– Уже тысячу раз имел возможность убедиться в том, как изменяют женщину тряпки, но не перестаю удивляться этому. Я с трудом узнал тебя, крошка. Честное слово, ты похудела на 20 кг и выросла! Да и вообще какой-то шальной блеск в глазах – признавайся, эти три дня ты провела с хорошим кавалером!
– Клянусь, мой кавалер лучше всех! – Рита подняла руку как для присяги и мысленно поблагодарила бога, что не вырядилась в шорты. Выбор между хитоном, скрывающим недостатки фигуры, и шортами с блузкой, придающими спортивную молодцеватость, стоял перед ней в течение целого часа.
– Я сидела на берегу там в бухточке, потом плавала в полном одиночестве в прохладной зеркально-спокойной воде и благодарила судьбу за эти дни. Когда можно почувствовать себя женщиной, а не рабочей лошадкой. – Рита ловко сервировала для завтрака столик на балконе, замечая краем глаза, что Элмер не стал одеваться, а лишь набросил халат.
– Я плыла к горизонту, а море ласкало мое тело. Кажется, я даже пела… Вот это… – Зная, что у нее мелодичный голос, Рита напела куплет старинного ломбардского романса. – И знаешь, чувствовала себя Афродитой… – Она вытащила из вазы яркую камелию и воткнула в распущенные кудрявые пряди.
– Никогда не подумал бы, что у тебя такие чудные волосы. – Элмер стоял рядом, положив ей руки на плечи и поглаживая блестящие густые завитки. Затем он поцеловал ее! Сердце Риты возликовало. О, если бы можно было бы выразить этот счастливый вопль в звуках – над утренним морем грянуло бы крещендо великолепного оркестра.
Рита ликовала. Ее не огорчило даже то, что в постели Элмер оказался далеко не таким, как рисовало воображение. Его вспыхнувшая внезапно страсть вдруг резко угасла.
– Прости, детка, я все еще в шоке от этих юбилейных торжеств. Ты же знаешь лучше всех – не мое это дело в чужой шкуре добиваться совершенства. – Он быстро оделся и закурил.
– Элмер Вествуд всегда на высоте, – жестко сказала Рита. – В своей шкуре или чужой. Со своей возлюбленной или случайной партнершей… Я вырву язык каждому, кто осмелится заявить другое. С растрепанными волосами, пылающими щеками и пышным бюстом, она была похожа на валькирию, рвущуюся в бой. И Элмер благодарно поцеловал ее в щеку.
– Спасибо, дорогая. Я благодарю небо, что оно послало мне в твоем лице преданного друга.
Весь следующий день «друзья» не раз пытались обогатить свои отношения физической близостью и, покидая побережье, могли бы сказать, что теперь знают друг о друге едва ли не все.
Очень скоро после возвращения в Рим Рита, ничем не напоминавшая об эпизодах в гостинице, вдруг попросила отпуск на неделю по семейным причинам. Объяснять она ничего не стала, пробурчав что-то о своих стариках, живущих где-то на юге.
На Элмера сразу обрушилась лавина какой-то мелкой организационной работы, появлялись люди и дела, о наличии которых он и не подозревал. «Разумнее будет дождаться Риты», – решил он, собираясь взять пару дней на творческие разработки. Тем более что Лара как раз была в Риме и отказывать ей во встрече было уже просто неприлично. Это означало бы окончательный разрыв.
Элмер глубоко вздохнул и, выпуская со свистом воздух из надутых щек, в раздумье снял телефонную трубку: в конце концов Лара великолепная любовница, а потянуть с решением «серьезных вопросов» еще немного можно. У него это всегда здорово получалось с чрезмерно резвыми подружками – делаешь крошке потрясающий подарок и деликатно уходишь в тень. Ни сцен, ни врагов, ни брачных уз.
Он вздрогнул от телефонного звонка, показавшегося неожиданным, – ведь рука Элмера нажимала рычаг, а в голове крутились начальные фразы небрежно-веселого разговора с Ларой.
– Старик! Отлично, что я тебя застал. Видишь ли, ты мне очень нужен. Срочно. – Голос Карлино звучал с небывалой, даже угрожающей серьезностью.
– Поймал должника, пройдоха, – улыбнулся Элмер. – Помню, помню, и готов с лихвой расплатиться за твой совет насчет юбилея Антонелли. Дело в шляпе. Как насчет шикарного ужина у «Пьетро» в среду?
– Я же сказал – срочно. Через пятнадцать минут жду тебя в конторе. – Карлино, не дожидаясь возражений, повесил трубку.
Элмер пожал плечами, ну, что же, беседу с Ларой придется отложить. И вздохнул с облегчением.
Через полчаса он сидел в мягком кресле кабинета адвокатского офиса Карло Ниццети, с трудом переваривая информацию, полученную от друга. В руках Элмера подрагивала газета «Вести Фемиды», развернутая на странице с небольшой фотографией: две дамы под темными вуалями стояли у гроба Франко делла Форто, скончавшегося в результате разрыва сердечной мышцы. В сообщении также указывалось, что человек, владевший одним из самых значительных состояний в Италии, незадолго до кончины переписал завещание, в соответствии с которым половина всех принадлежавших ему богатств – в ценных бумагах, недвижимости, денежных вкладах, а также знаменитый бриллиант «Голубой принц» – переходит к дочери – Маргарите Гватичелли делла Форте.
– Не надо быть Эркюлем Пуаро, чтобы догадаться: твоя верная Рита Тичелли не кто иная, как несчастная дочь покойного. – В глазах Карлино сверкали искры удачливого кладоискателя.
– Но почему она не афишировала то, что придает привлекательность любой женщине – свое громкое имя? – искренне изумился Элмер.
– Рита боялась искателей богатых наследниц. Ведь она не слишком красива. Но умна и очень целеустремленна. Марго Гватичелли рассчитывала пробудить в тебе, несравненный Элмер, ответное чувство, а затем уже бросить к ногам возлюбленного свое недюжинное состояние. Нет, я даже огорчен. Ума не приложу, что содрать с тебя в результате столь блистательного сводничества?! – насупился Карлино.
– До брака далеко. Ведь я не влюблен, увы. И теперь все мои попытки проявить внимание богатая наследница будет воспринимать как фальшивую игру рыскающего вокруг добычи хищника.
– А ты не играй фальшиво, милый. Ты же ас в своем деле. Она скрывает, значит, тебе не следует знать. Она хочет иметь бескорыстную любовь – следовательно, охаживай Риту Тичелли, забыв про Марго и «Голубого принца». Только подсуетись, друг мой, – здесь все дело в темпе. Пока у вас на студии не растрезвонили новость и не раскрыли инкогнито Риты, она должна получить от тебя самое пылкое и самое бескорыстное предложение супружеских уз.
У Элмера никогда еще так не шумело в голове от предчувствия большой игры. Уж очень велика была ставка! К тому же, удача сама плыла в руки. «Святые спасители! Кто же из вас надоумил меня затащить ее в постель там, в гостинице? Я поставлю самую толстую свечу! Ведь мои хиленькие сексуальные подвиги – самый крупный козырь во всей этой истории!
Я и вообразить не мог, что предмет моего пылкого вожделения – черноокая секретарша Рита – невеста с фантастическим приданым», – думал Элмер, направляясь домой. Он решил не появляться в этот день на студии, где любой идиот может ткнуть ему под нос газету со счастливым возгласом: «А наша-то Рита не так проста!» Нет, он должен оставаться «в неведении» как можно дольше.
