Текст книги "Самая желанная"
Автор книги: Ольга Арсеньева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
Из дома Элмер позвонил на работу и, зажав нос платком, сообщил, что сильно простудился и намерен проваляться в постели ближайшую неделю. За это время Рита непременно объявится и сделает какой-то шаг.
Телефон требовательно заверещал.
– Я звонила на студию и все поняла, радость моя! Лечу к тебе с полной аптечкой! Какой ты милый, мне просто не терпится поставить тебе горчичники! – колокольчиком разливалась Лара.
– Постой, постой… – старательно загнусавил Элмер. – Что поняла? Я не симулирую, дорогая. Совершенно разбит и высокая температура… Самое ужасное – у меня все губы обметаны лихорадкой, доктор говорит, что это какой-то бразильский вирус. И страшно заразный…
– А у меня как раз три дня – полная свобода. Боже, какое невезение, дорогой… Может, все же не так страшно, если хорошенько предохраняться… надеть марлевую маску и прочее… – засомневалась Лара, решившая в этот визит в Рим добиться от Вествуда брачного предложения.
– Ну, что ты, я и руки поднять не могу. И говорю с трудом – от таблеток страшно мутит. Боюсь, эти три дня я проведу в обнимку с унитазом – рвотные спазмы даже от телерекламы «Рафаэлло».
– Ну, раз так – буду оплакивать твои страдания в гордом одиночестве, – пообещала Лара, не скрывая иронический подтекст своего заявления.
Элмер с облегчением повесил трубку. «Вряд ли Лара поверила, – подумал он. – Может нагрянуть с проверкой. Буду названивать ей каждые два часа и расписывать болячки».
Сутки, проведенные в запертой квартире, показались Элмеру бесконечными. Он боялся визитов и звонков по телефону – а вдруг какой-нибудь доброжелатель заявится с сенсационной вестью и все испортит: ведь сохранить иллюзию неведения было важно не только ради красивой игры с Ритой, но прежде всего из-за своего общественного реноме. Хорошенькое будет известие – «знаменитый плейбой Вествуд продал свой потрепанный шарм «золотой невесте». Элмер не знал, как подстроить встречу с Ритой, вынашивая разные хитрые планы, но случай помог ему – все произошло очень просто.
Теперь он не откликался на звонок сразу, а, включив микрофон автоответчика, определял звонившего. Для всех его хриплый голос сообщал: «Я болен, прошу извинить и оставить сообщение». И вдруг после этих слов раздался единственно нужный ему сейчас грудной женский голос: «Элмер, это Рита. Я звоню с вокзала. На студии мне сообщили, что тебе совсем худо. Может, скажешь пару слов?» Она чуть не плакала.
– Да, я слушаю тебя, милая! – радостно воскликнул Элмер и тут же спохватился, перейдя на вялое лепетание. – Действительно, без тебя все пошло наперекосяк. С передачей полный завал, и эта болезнь так некстати… – Он закашлялся и тяжело задышал.
– Молчи, молчи, не напрягай горло. Я через полчаса буду у тебя!
Рита явилась с огромным пакетом лекарств и продуктов, которые положено есть обессиленному, истощенному доходяге. Элмер, живописно разметавший по ковру в спальне мятые майки, журналы, чашки с остывшим чаем и упаковки лекарств, возлежал на высоких подушках. Его мужественное лицо сохраняло следы борьбы с недугом.
– У тебя упадок сил, дорогой, – постановила Рита от порога, отметив вялость и всклокоченные волосы. – Вероятно, ночью был сильный жар. – Она положила горячую ладонь на его влажный лоб, и он с волнением вдохнул аромат горьких духов. Так пахнут старинные аристократические дома, так пахнет дорогая печаль и скорбящие женщины, входящие в книгу «Кто есть кто».
Он устало опустил веки, чувствуя, как колотится сердце – неужели Рита в самом деле волновала его?
– Как твои дела, Рита? Все в порядке? – спросил он, не открывая глаз и замирая от того, что она может сказать.
Рита присела на край постели и взяла его за руку:
– Мне надо тебе кое-что сообщить, Элмер.
– Нет-нет, не сейчас. Никаких дел – у меня в голове сплошная муть! – поспешно остановил он признание.
– Это не о работе… Я не молода и не так хороша, как Лара… Но это, к сожалению, не мешает мечтать. И мечтать смело…
Элмер затих, с нетерпением ожидая дальнейших слов. Он смотрел в посеревшее лицо своей секретарши, в ее скорбные ввалившиеся глаза, окруженные коричневыми тенями, на сухие, бледные губы, которые она нервно облизывала, и думал, что никогда еще так не волновался от близости женщины, которая могла стать его женой.
– Элмер, те наши объятия в гостинице не были случайными. Я охотилась за тобой, как кошка… Мне стыдно, но… но мне показалось, ты так смотрел на меня… Ты ведь, правда, хотел меня?.. Я люблю тебя, Элмер! – Она вдруг бурно зарыдала, припав лицом к его животу и увлажняя слезами простыни. А пресыщенный вниманием сексапильных красоток Вествуд почувствовал, что часть его тела, находящаяся возле подбородка дамы, превращается в угрожающий холм.
Рита отпрянула, глядя на него сквозь мокрые ресницы горящими счастьем глазами.
– О, милый, если бы ты знал, как я тебя люблю!
На этот раз страсть Элмера была неутомимой. Для изнемогающего от вируса больного это были потрясающие успехи, объяснимые только присутствием настоящего чувства.
– Я завтра подам заявку в Книгу рекордов Гиннесса, – шептала на его плече разомлевшая Рита. – Думаю, ты переплюнул все рекорды среди перенесших бразильский грипп, а также нападение всех иных вирусов.
– До твоего прихода я не мог пошевелить и пальцем. А сейчас я чувствую зверский аппетит!
– Слава Деве Марии! Возлюбленный спасен и сейчас получит царский обед! – Рита вскочила, рванувшись на кухню, а Элмер потихоньку отключил начавший звонить телефон…
На следующий день Элмер позвонил своему приятелю – оператору Серджио Каро и попросил подготовить коллектив к ошеломляющему сюрпризу. Когда они с Ритой явились на студию, рабочая группа Вествуда выстроилась в ряд, недоуменно притихнув. Серджио держал в руках бутылку шампанского, а звукооператор Софа Виченце прятала за спиной цветы.
Рита в строгом английском костюме жемчужно-серого цвета держала под руку исхудавшего, но явно счастливого шефа, преданно заглядывая ему в лицо снизу вверх.
– Мы обручились. Рита Тичелли согласна стать спутницей жизни измотанного старого хрыча, доставившего массу неприятностей женскому полу, – объявил Элмер.
Шампанское выстрелило, Рита получила пышный букет, все завопили, перебивая друг друга.
– После рабочего марафона у Антонелли мы с Ритой, как известно, сбежали на побережье, – обрисовал ситуацию жених, – и там я уже никак не мог устоять! Собственно, мы с синьориной Тичелли уже два года неразлучны, как добропорядочные супруги.
– Вот что может произойти, милые девушки, если регулярно подавать своему шефу кофе в постель, – пошутила Рита.
Ей тоже хотелось поддержать иллюзию давнишнего романа с Элмером. Эти сплетники непременно станут говорить, что Вествуд клюнул на деньги. А ведь он пока еще ничего не знает! «Как же не вовремя ушел дорогой папа… – подумала Рита. – Танцевать бы ему с дочерью главный вальс на нашей свадьбе… А теперь даже неизвестно, как воспримет мое признание Элмер».
Накануне Рита несколько раз пыталась заговорить с ним о некоем важном деле, но Элмер поспешно закрывал ее рот поцелуем, не желая портить ночь любви.
Он действительно боялся, что признание Риты прозвучит слишком рано, прежде чем он успеет стать ее бескорыстным женихом. И вот – общественность в курсе. Что знают коллеги? Элмер заметил некоторое замешательство в компании.
– Мы должны уехать на пару дней к родителям Риты. Я обязан просить руки почтеннейшего синьора Тичелли. – Он улыбнулся невесте и церемонно поцеловал ее руку.
Рита опустила глаза. В комнате стало тихо. Серджио, поперхнувшись сандвичем, бурно закашлялся.
– Милый, я все время хотела сказать тебе… И всем вам, друзья… – Рита повернулась к коллегам. – Мои родители не хотели, чтобы я работала на телевидении, они готовили для своей любимой дочери другое будущее… Да и мне было бы не просто претендовать на место секретарши, назвав свое настоящее имя… Три дня назад мы с матерью похоронили отца. Боюсь, моя тайна теперь не имеет смысла! – Рита повернулась к Элмеру и взяла его за руки. – Тебе, наверно, будет тяжело узнать, что твоя маленькая Рита на самом деле – Маргарита Гватичелли делла Форте…
Она опустила глаза и почти шепотом, как что-то очень постыдное, произнесла свое последнее признание.
– Отец оставил мне половину состояния. Это очень, очень много…
Элмер рухнул в кресло и спрятал лицо в ладонях. Его фигура выражала растерянность и страдание. Но как боялся он, что сквозь сомкнутые пальцы сверкнет победная улыбка – улыбка, которую Элмер Вествуд никак не мог удержать.
9
Кристина услышала новость о помолвке Элмера с Ритой по радио в автомобиле. От неожиданности она вместо тормоза нажала газ, и Санчо Петито – инструктору школы автовождения – пришлось чуть ли не вырвать у нее руль. Он бранился, грозя перенести на две недели сроки экзаменов.
В качестве поощрения за хорошую работу «Стиль» оплатил русской стажерке занятия в автошколе, поскольку отсутствие водительских прав у юной красотки считалось здесь просто нонсенсом. Работа в студии часто затягивалась за полночь, а ездить в ночном метро было небезопасно. Такси же ей было не по карману.
– Получишь права, возьмешь напрокат какую-нибудь дешевую колымагу, чтобы не платить больших штрафов за поломки, – и катай себе, сколько хочешь, – уговаривал ее Эудженио.
Пару раз после затянувшихся съемок он подвозил ее в отель и однажды пригласил заехать к себе домой. Оказалось, что у жены Эудженио день рождения. Ненси – врач-педиатр, приняла Кристину с распростертыми объятиями. Она уже знала, что девушка одинока в Риме, и всей душой хотела помочь гостье найти тепло и уют в своем доме.
Они и не заметили, как подружились – рассудительная, добродушная, легко управлявшаяся с двумя бойкими сыновьями Ненси, и русская «моделька», которой Эудженио дал самые лестные характеристики.
– Через неделю получу водительские права и буду частой гостьей в вашем доме, – пообещала Кристина.
Она успешно овладевала навыками вождения, уже свободно разъезжала с инструктором по улицам Рима и вот – полный провал. Они чуть не врезались в автобус. Санчо Петито, поменявшись местами с девушкой, молча вел машину в гараж.
– Простите меня… Меня сбило радио… – пролепетала побледневшая Кристина.
Санчо продолжал сосредоточенно смотреть перед собой.
– Синьор Петито, Санчо, я услышала сообщение, которое просто оглушило меня, как взорвавшаяся граната… Я исправлюсь, не отмечайте мой промах в анкете.
– Понятно. Куда ни ткни – везде поклонницы Вествуда. Сейчас, наверно, полгорода рыдает – такого жениха увели из-под носа! Напыщенный хам, марионетка, но моя Анита за него горло перегрызет! – неожиданно завелся Санчо.
– Я плохо знаю Вествуда, но очень удивлена, что Рита Тичелли оказалась миллионершей, – робко заметила Кристина.
– Да, это действительно финт! Только что похоронили старика, и разбогатевшая дочь чуть ли не у могилы выскакивает замуж! Что делают деньги – покупай кого хочешь, хоть плейбоя, хоть президента…
Кристина не стала возражать, она поняла, что насчет ее промаха Санчо смолчит и что версию о продажной любви Вествуда ей придется слышать еще много раз.
…Успешно сдав экзамены, Кристина взяла напрокат малолитражный «фиатик» и отправилась на нем к Антонелли. Хотя за ее плечами уже был опыт трех самостоятельных поездок, выезжать за город ей еще не приходилось.
Осенний вечер был так прекрасен, а потоки машин на автостраде столь разумно отрегулированы, что Кристине удалось расслабиться. Мимо проносились залитые теплыми лучами заходящего солнца холмы, ослепительно сияли окна коттеджей, на автозаправочных станциях «Agip» светился оранжевым неоном изрыгающий пламя лев. Все казалось великолепным и в то же время привычным. Даже уютные виллы, словно сошедшие с рекламного плаката строительной компании, вместо бревенчатых домиков под прогнившим шифером вдоль подмосковного шоссе. Правда, и здесь возле рабочих пригородов можно было увидеть огородные хибары, сбитые из старых досок, и палисадники, окруженные вкопанными в землю автомобильными покрышками.
Но шоссе, ведущее к владениям Антонелли, сияло благополучием комфортабельной жизни. Кристина старалась не думать о том, что ее пребывание в Италии – всего лишь эпизод, затянувшаяся деловая поездка, которой рано или поздно придет конец.
…У Стефано, как всегда, гостила Бэ-Бэ. Похоже, ей понравилась беззаботная жизнь под крылышком могущественного покровителя. А может быть, она просто отсиживалась здесь, скрываясь от опасных любовных приключений.
– Ах, крошка, если бы ты знала, сколько глупостей успела наделать в своей короткой, блистательной жизни малютка Бэ-Бэ. – Встретив Кристину, она вертелась перед зеркалом, демонстрируя новую шубу. Голубая норка падала почти до пят, создавая ощущение изнеженной роскоши. – Подарок Стефано. Да не смотри так – я оказала ему одну деловую услугу.
Кристина пожала плечами и не стала углубляться в эту тему. Ей хотелось поговорить совсем о другом.
– Ты слышала о Вествуде?
– Малый не промах. И еще упорно делает вид, что узнал о миллионах после того, как всей душой влюбился в это чучело и попросил ее руки!
– Простите, синьорины. Я, кажется, подслушал. – В комнату вошел Стефано. – Рад видеть тебя, детка. Ты примчалась со своей печалью; пожалуй, это известие действительно стоит обсудить.
Стефано казался озабоченным и грустным, что было для него довольно необычно.
– Присядьте, девочки, я должен кое-что рассказать вам.
После того, как слуга доставил поднос с вином, фруктами и орешками, которые, как было известно Антонелли, Кристина очень любила, Стефано приступил к делу.
– Не в моей привычке осуждать ближнего. Тем более что Элмер Вествуд стал за последние месяцы довольно близок мне. Меня притягивает талант, жизненная энергия, да и вообще – красота. Красивый человек – большая ценность в этом мире. И особенно обидно, когда в безупречном творении высшего мастера обнаруживаются изъяны… Я, конечно, старомоден, но способен понять, что кодекс чести и идеалы поколения Элмера значительно отличаются от моих. Я не склонен предавать анафеме тщеславие, стремление к удовольствиям, неспособность к глубоким чувствам… То есть некоторую поверхностность и цинизм, которыми, по мнению большинства, грешит Элмер… Но этот последний шаг серьезно озадачил меня. – Стефано словно думал вслух, тщательно взвешивая свои слова. – Дело в том, что лет тридцать назад я был хорошо знаком с Франко делла Форте и дружен с его семьей. Непутевый сын Леонардо, которого отец выгнал из дома, еще не появился на свет, а Рита, как говорят, пешком под стол ходила. Франко был моим компаньоном, очень порядочным и щепетильным в делах, а Паола дружила с моей покойной супругой… Потом мы как-то разошлись. Болезнь нашего сына, родившегося с мозговой травмой, и неприятности семейства делла Форте, связанные с подрастающим Леонардо, разлучили нас. Схожие беды вместо того, чтобы сблизить, приглушили нашу дружбу. Мы стали видеться реже, хотя и оставались добрыми приятелями.
Так вот, род делла Форте – очень древний, берущий свое начало чуть ли не от основателей Рима. И символом величия этого рода испокон веков считался «Голубой принц», приносящий удачу и наделяющий его владельца властью. Это очень крупный, редкой формы бриллиант, магическая сила которого, по преданию, сохраняется только в том случае, если его наследует представитель этого рода. Человек, укравший камень или присвоивший его каким-то иным путем, обречен на несчастье. Так, во всяком случае, гласит легенда.
В роду делла Форте камень передавался по мужской линии и по закону должен был после смерти отца перейти к Леонардо. Но Франко, получив сразившие его сведения о сыне, переписал завещание, оставив Рите половину своего имущества и «Голубого принца». Половиной наследства владеет Паола. – Стефано задумался, словно колеблясь, стоит ли продолжать, и наконец решился.
– Мне показалось странным стечение обстоятельств: переписанное завещание, внезапная кончина Франко и вспыхнувшая любовь Элмера к Рите… Мне бы не хотелось, чтобы дочь Франко и Паолы оказалась жертвой расчетливого мошенника.
– Ты предполагаешь, что Элмер убил Франко? – охнула, схватившись за сердце, Бэ-Бэ.
– У тебя пристрастие к детективам, детка. Я был на похоронах Франко, говорил с врачами, адвокатом и полицией – нет сомнений, что смерть произошла вследствие естественной причины – разрыва сердечной мышцы. Да и Элмер, как бы мы его сейчас ни топтали ногами, не злодей. Я не могу представить его в качестве убийцы, зато в роли мужчины, клюнувшего на приданое, – очень даже просто. Дело в том, что шикарный Вествуд долгие годы жил не по средствам. У него были долги, а привычка швырять деньгами вошла в плоть и кровь.
– Вы думаете, Стефано, что он не влюбился в преданную ему Риту и что вся история с переменой имени не была для него тайной? То есть Элмер действительно охотился за приданым, а после смерти синьора Форте немедля предложил его дочери замужество? – спросила Кристина, втайне радуясь этой версии. Она могла бы простить Вествуду все, кроме влюбленности в другую женщину. Любви, на которую он считал себя неспособным.
– Ты верно сформулировала мою версию, детка. Хотя, может быть, все обстоит по-иному, так, как старается доказать нам новоиспеченный жених – он впервые в жизни сражен любовью и любовью скорее духовной, чем физической. В данном случае вполне можно говорить об уме Риты, ее образованности, тонкости, аристократизме… В конце концов, это куда важнее, чем отвислый зад.
– Значит, Элмер способен оставить красавицу Лару ради аристократического шарма и ума Риты? – саркастически кривя рот, воскликнула Бэ-Бэ. – Хоть зарежьте меня, не поверю!
– Мне тоже кажется, что Вествуд никогда не знал и не узнает, что такое любовь, – уверенно заявила Кристина.
Стефано и Бэ-Бэ с интересом посмотрели на нее.
– Ты убедилась в этом на собственном опыте? У тебя был с ним роман? – накинулась Бэ-Бэ, не знавшая о короткой связи подруги с Вествудом.
Кристина опустила глаза:
– Да, если так можно назвать мимолетный эпизод, о котором он, по-видимому, забыл на следующее утро.
– А ты? Ты же давно вопишь, что сохнешь от страсти! – Глаза Бэ-Бэ горели неподдельным интересом.
– Это было глупое, детское увлечение. Но что бы ни случилось в моей жизни, я не забуду о нем. И буду помнить пренебрегшего мной Элмера Вествуда, – насупившись, заявила Кристина, словно поставив точку под некрологом.
Вероятно, серьезность переживаний Кристины произвела впечатление. Стефано и Бэ-Бэ стали уговаривать ее, пока не поздно, попытаться серьезно поговорить с Элмером, рассказать о своей любви.
– И вот что, детка, скажи ему, что в случае вашей свадьбы я даю тебе приличное приданое. Это Вествуд может обсудить лично со мной. Нуждаться и считать гроши вы уж наверняка не будете, – пообещал Антонелли.
– Ты чудо, чудо, просто чудо! – бросилась на шею Стефано Бэ-Бэ. – Прекрасная идея!
– У меня свой расчет и долг чести, – остановил ее порыв Стефано. – Во-первых, на правах друга покойного Франко я должен уберечь Риту от несчастного брака и в случае развода потери части состояния. Во-вторых, я хочу пристроить Кристину и нянчить ее детей. – Он погладил ее по голове и грустно добавил: – Сегодня у меня был тяжелый день, я навещал в клинике своего сына. Несчастный мальчик – ему уже тридцать пять, а он так обрадовался привезенной мной игрушечной лошадке… Он не играет с оружием, как современные дети, не любит заводные машинки… И ложится спать с плюшевым медведем. Развитие Тано остановилось где-то в пятилетнем возрасте… Я сидел у его постели и гладил по голове, пока мой мальчик не засопел, улыбаясь во сне новой игрушке… И все держал меня за руку, шепча сквозь сон: «Не уходи, папочка».
На глазах Стефано блеснули слезы. Он отошел к окну, рассматривая усыпанный звездами небосвод.
Да, сегодня он действительно посетил клинику для душевнобольных, где находился Гаэтано Антонелли. Последний раз он был там три месяца назад, объяснив медсестре свое долгое отсутствие неотложными делами.
Пожилая женщина проводила синьора Антонелли в комнату сына и тихонько удалилась за свой столик в холле. Ее сердце всегда разрывалось от этих сцен – благородный, седовласый синьор и его несчастный сын, пытающийся залезть на колени к отцу, целующий его слюнявыми губами…
Через пару минут из комнаты Тано донеслись страшные вопли. Прибежавшие санитары не могли оттащить вцепившегося в горло отцу великовозрастного дебила. А когда умалишенного удалось привязать к кровати, он шипел и плевался в сторону Антонелли, пока ему не сделали успокоительный укол.
– Бедный малыш, – сказал отец, опустив искаженное страданием лицо.
– У Тано, вероятно, рецидив. То же самое было три месяца назад… – как бы извиняясь, напомнил врач. – Встречи с вами слишком возбуждают его.
Стефано помнил. Именно поэтому он старался теперь наносить визиты в клинику как можно реже: бедный сумасшедший уже третий раз пытался перегрызть ему горло…
– Милый, перестань впадать в транс. В конце концов мальчик не догадывается о своем несчастье. – Бэ-Бэ усадила Антонелли на диван и протянула ему бокал с вином. – Посмотри, какие у тебя послушные, красивые и умненькие девочки. Мы нарожаем тебе кучу внучат! – Бэ-Бэ подмигнула Кристине и захохотала, как от щекотки.
– Стефано, я очень благодарна вам за идею с приданым. Мне вряд ли придется ею воспользоваться. Я не нужна Вествуду – с деньгами или без.
– Вот это мы и проверим, – сказала Бэ-Бэ.
После долгих уговоров Кристина согласилась на составленный Берберой план. Через два дня состоится большой благотворительный бал во дворце Тинтури. Стефано отправится туда с Берберой и Кристиной, а Вествуд по долгу службы непременно явится снимать это замечательное событие. Позже, когда торжественная часть будет завершена, начнется ужин и танцы, Кристина, улучив момент, поговорит с Элмером. И тот, приглашенный за столик Антонелли, узнает от Стефано о приданом и получит почти отеческое благословение.
Кристина смотрела на заговорщиков скептически. Она пообещала явиться на бал и подумать еще о разговоре с Вествудом, хотя в душе знала, что ни за что на свете не станет прельщать Элмера собой и обещанным приданым.
– За полчаса до начала будь, пожалуйста, здесь. Мы явимся во дворец все вместе на моем «кадиллаке». Пусть ребята Элмера снимут нашу компанию. Не робей, детка. Попытка не пытка! – потрепал Кристину на прощанье по щеке Антонелли.
…Синьорина Ларина получила разрешение надеть на бал вечерний туалет из коллекции высокой моды Живанши, в котором она была запечатлена на афишах осеннего показа. В данном случае это рассматривалось как реклама фирмы и кутюрье. Нечто шуршащее, переливающееся из голубой тонкой тафты с необъятно-пышной юбкой и узеньким открытым корсажем, усыпанным незабудками из стразовых сапфиров. Эудженио собственноручно соорудил из волос Кристины небрежно-роскошную гриву, падающую крупными завитками на плечи и спину. Она еле втиснула пышную юбку в свою малолитражку, пожалев, что не попросила Стефано заехать за ней. Действительно, к чему делать такой крюк?
Прибыв к Антонелли, она обнаружила в холле полностью готового к выходу хозяина и Бэ-Бэ в обтягивающем, сверкающем подобно чешуе платье. Она обмахивалась веером из черных страусовых перьев, а на спинке кресла лежало ее новое норковое манто.
– Веера – гвоздь этого сезона, – вместо приветствия доложила она и, оглядев Кристину, добавила: – Ты выглядишь сногсшибательно. Уж если там окажется Рита, то непременно лопнет от зависти.
– Убийство не входит в наши планы, – остановил Бэ-Бэ Стефано и открыл огромную коробку, лежавшую на диване. – Оставь свою накидку, девочка. Эти меха как раз для твоих нежных плечиков. Между прочим, русская серебристая лиса. – Антонелли накинул на плечи Кристины нежный, пушистый палантин, пахнущий не дубленой кожей, как это положено в московских магазинах «Меха», а чем-то изысканно-пряным. Богатством, наверное.
– Я… я не могу… Это очень дорого, – испугалась Кристина.
– В счет приданого, девочка. И потом – ведь я до противного богат, могу доставить себе маленькое удовольствие. – Антонелли с гордой улыбкой подвел Кристину к большому венецианскому зеркалу. – С такими спутницами меня просто не смогут не заметить!
Несмотря на обилие автомобилей, толчею любопытных и полицейский кордон, окружавший вход во дворец, Кристина сразу заметила автобус с эмблемой телестудии и похолодела. Она надеялась, что Вествуд не будет снимать празднество, что его заменит кто-то другой и разговор не состоится. Но русая голова Элмера маячила над толпой телегруппы, выгружавшей оборудование, и уж совсем не сложно было угадать, что приземистая фигура рядом с ним в темно-лиловом костюме принадлежит Рите.
Собираясь на бал, Кристина решила, что разговора с Элмером не будет. Она лишь покажется ему во всем блеске и исчезнет, как Золушка, в самый разгар веселья. Однако Бэ-Бэ тоже заметила Вествуда и толкнула подругу:
– Ну, все участники представления на месте. Кажется, нам предстоит стать свидетелями знаменательного события. Ты наточила коготки?
– Перестань накалять страсти, Бэ-Бэ. Девочка и так дрожит. – Взяв спутниц под руки, Антонелли направился по ковровой дорожке к распахнутым дверям дворца.
Они шли по ярко освещенному коридору мимо шеренг фоторепортеров и теснившейся за ними толпы любопытных, с завистью и восхищением наблюдавших феерическое зрелище. Пара метров, а на самом деле – непреодолимая пропасть разделяла тех, кто, вынырнув из роскошного автомобиля, направлялся в сияющие недра праздничного дворца, и прохожих, случайно заглянувших за приоткрывшиеся дверцы сказочной жизни высшего общества.
Кристина заметила в толпе озябшую девушку, уткнувшую покрасневший нос в воротник дешевой куртки. Ее восторженно блестевшие глаза впились в проходящую красавицу, в ее платье, небрежно накинутые меха, искрящиеся капельками специального лака разметанные волосы. Вот так, на обочине сияющего потока, стояла Тинка, пожирая взглядом чужое великолепие. Чужое. Платье, меха, да и вся эта роль – чужие. Где-нибудь в московской библиотеке просиживает потертые джинсы ее законный суженый – очкастый паренек «из интеллигентной семьи»…
Сознание ворованного, случайного счастья еще больше будоражило Кристину. Да плевала бы она на великосветские сборища, родись в одной из роскошных вилл этого города. Не многим веселее, наверно, чем школьные дискотеки. Если привыкнуть. А привыкнуть просто невозможно. В банкетном зале все сияет от пышных гирлянд серебряного и золотого «дождя», от игры света, превращенного умельцами в волшебные переливы северного сияния. Будто расплавленные изумруды, сапфиры, рубины насыщают воздух радужным мерцанием, бурлят в пенящихся струях небольших фонтанов, окрашивают все вокруг феерической радостью детской сказки. А цветов, бриллиантов, великолепных нарядов!..
Превратившись в наблюдательницу, Кристина старалась запомнить все, чтобы потом «вешать лапшу на уши» московским знакомым. Жаль только – никто не поверит, да и кому это вообще интересно, – как говорят, в чужом пиру похмелье… Ну, улыбнулся и поцеловал руку синьорине Лариной мэр Рима, ну, отвесил ей комплимент сам хозяин дворца, ну, провожали ее восхищенными взглядами графы, парламентарии, художники, банкиры… И что? Суета сует… Исчезающая, как мираж, блестящая шелуха…
– Ты, детка, имеешь сегодня колоссальный успех. Я только и успеваю объяснять, что ты моя гостья из России, работающая в Риме фотомоделью. Бьюсь об заклад, что танцоры просто не дадут тебе ни минуты отдыха.
– Танцоры? – Кристина не сразу сообразила, что речь идет о развлечениях после ужина. Ведь она попала на бал!
– Ты очень рассеянна. Спящая красавица. Не волнуйся, я подмечаю всех, кто положил на тебя глаз. В случае неудачи с Вествудом мы толкнем тебя в объятия вон того красавчика, что смотрит сюда. – Бэ-Бэ, очаровательно улыбаясь из-за веера, кивнула высокому брюнету в монокле. – Несколько экстравагантен, но зато именит, как черт, и, кажется, богат. Если не делает вид, пройдоха.
– Не пойдет. Мне больше по душе мэр.
– Хороший вкус, но, увы, он занят. У него трое детей, двое внуков и, кажется, четыре любовницы. Кроме того, он очень верный муж и, кажется, импотент.
– А грустный певец, тот, что похож на Пьеро?
– Гомик. И зануда. Строит из себя скорбного недотрогу, да так и высматривает среди толстосумов, кто бы его трахнул.
– Небогатый выбор для ищущей большого чувства девушки! – вздохнула Кристина. Она пыталась шутить, чувствуя, как от самого присутствия Элмера где-то рядом, в шумной толпе, у нее начинают леденеть пальцы, а в душе пронзительной сиреной завывает тревога.
…Столик Антонелли оказался на почетном месте, недалеко от эстрады. Кристина имела возможность наблюдать, как ловко перехватывает Вествуд покидающих сцену знаменитостей, чтобы перекинуться парой слов перед камерой.
– Добрый вечер, Стефано, и дорогие синьорины! Разрешите, я подсяду к вам на минуту, после того как отсниму бомонд? Да, кстати, Кристина, ты сегодня настолько блистательна, что я просто не могу пропустить эффектные кадры. – Элмер подозвал оператора, и не успела девушка моргнуть глазом, как оказалась под внимательным оком камеры. – А вот и наша восходящая звезда из Москвы. Стремительная карьера не случайность для Кристины Лариной. Взгляните сами, и вы убедитесь, что слухи о красоте русских девушек не преувеличены. – Элмер обратился к зардевшейся от неожиданности Кристине: – Вы уже несколько месяцев живете в Италии. Что вам понравилось у нас больше всего?
Она недоуменно пожала плечами, ни секунды не задумываясь над столь очевидным ответом:
– Рим, конечно, Рим!
– Я думаю, многие узнали цитату из знаменитого американского фильма «Римские каникулы», – обрадовался Элмер. – Ну, что же, слова принцессы, сыгранной блистательной Одри Хепберн, стали поистине формулой любви наших гостей к «вечному городу».
Кристина не вникала в треп Элмера. Она знала, что из отснятого на балу сохраняются мизерные лоскуты, а она скорее всего вообще исчезнет из этого репортажа.
– Дорогой, мы ждем тебя после завершения трудового дежурства. Хотелось бы кое с чем тебя поздравить, – ехидно напомнила Бэ-Бэ убегающему к новым собеседникам Элмеру.
Когда заиграл оркестр и пары потянулись в освещенный круг, у Кристины действительно не было отбоя от кавалеров. Она не запоминала их лица, титулы, имена. Она просто неслась по волнам музыки, чувствуя, как кружится голова от волнения и шампанского.
В этот вечер она выпила непривычно много – нельзя было пропускать тосты Стефано и его друзей. Настроение резко поднялось, и в какой-то момент, пошатнувшись в объятиях очередного кавалера, Кристина поняла, что невероятно пьяна.
