Текст книги "Самая желанная"
Автор книги: Ольга Арсеньева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
4
Когда они въехали во двор большого старинного дома, окруженного парком, Санта с облегчением откинулся на спинку:
– Мы на месте, синьорина. Извольте выходить… Да, рановато для визитов.
Похоже, дом спал. Ничто не нарушало тишину, часть окон второго этажа, не закрытая ставнями, отражала утреннее солнце, над клумбой с ранними весенними цветами вспархивали струйки вращающейся поливалки. Два каменных грифона на площадке, венчающей полукруглую колоннаду центрального подъезда, держали в когтистых лапах тяжелый герб.
Едва лишь гости – грязные, оборванные, пропахшие рыбой, пересекли выложенную камнем площадку, из дверей появился пожилой привратник в ливрее и белых гольфах, склоняясь в почтительном поклоне. Вслед за ним на ступени выбежала почтенная женщина, протягивая к приехавшим распахнутые руки.
– Мама Паола! – воскликнул Санта, бросаясь в ее объятия, в черный шелк дорогого, расшитого стеклярусом платья.
– Сынок! – Женщина гладила его спину, а по бледному полному лицу, едва достающему до плеча Санты, текли слезы.
– Успокойся, я жив. А это – Кристина Ларина. – Санта жестом подозвал девушку и ободряюще посмотрел на нее. – Та самая.
– Пресвятая Дева Мария! – Хозяйка перекрестилась и отступила на шаг, с ужасом оглядывая гостью.
– Кристи, это Паола Гватичелли делла Форте. Моя крестная, да, в общем, – единственная мать.
Санта удержал за руку рванувшуюся прочь девушку:
– Поверь, Паола никогда не подозревала тебя в преступлении. Как и я. Не бойся, здесь друзья.
– Синьорина Ларина… Мне не в чем винить вас… И вы столько страдали! – Паола царственным жестом протянула Кристине руку и с мольбой посмотрела на Санту. – Романо, мне кажется, вам необходима с дороги хорошая ванна…
– Кристи, мама не отваживается сказать, что от нас дурно пахнет. Что просто невыносимо несет тухлой рыбой.
– Ты все такой же, мой мальчик. Быстрее в дом – я так о многом хочу расспросить тебя… Но только после ванны. Прислуга даст вам все необходимое на первых порах, а я позабочусь о хорошем завтраке.
Кристина не стала залеживаться в ароматной пене. Тщательно помывшись, она заклеила крупные царапины пластырем, а ссадины намазала йодом. Горничная принесла целую аптечку, и было ясно, что это распоряжение хозяйки, которым не стоило пренебрегать. Темно-вишневое крепдешиновое платье, доставленное гостье вместе с бельем, пришлось почти впору, благо свободный покрой мог сойти для любой фигуры, а вот трусики, пожалуй, были слишком старомодны.
Облачившись во все чистое и собрав в хвост влажные волосы, Кристина почувствовала себя другим человеком. Может быть, этому способствовала атмосфера большой ванной комнаты, выдержанная в дорогом стиле «ретро». А возможно, изменившееся лицо, смотревшее на Кристину из зеркала. Оно было почти уродливо. Бледное, осунувшееся, с коричневой коркой на скуле – память о побеге из тюрьмы, опухшие, растрескавшиеся губы – отметина неизвестных бандитов, покрасневшие веки и нос – последствия частых слез. «Да, укатали сивку крутые горки», – подумала Кристина и тут же решила, что нет худа без добра: даже если этот эпизод с Сантой останется единственным в ее жизни, она никогда не сможет стать прежней, сомневающейся в своей женской власти.
В гостиной, куда проводила Кристину горничная, вымытый, побрившийся и переодетый Санта склонил к Паоле лохматую голову, терпеливо ожидая, пока та с помощью стоящей наготове служанки заклеит ему пластырем ушиб.
– Я все же думаю, что надо вызвать доктора Буриано. – Паола вопросительно посмотрела на вошедшую Кристину и улыбнулась: – Вы прекрасно выглядите, синьорина.
– Мама! У нас нет времени на докторов и светские церемонии. Нас преследуют и, возможно, хотят убрать. Мне надо серьезно поговорить с тобой. Ради этой встречи мы рисковали жизнью!
– И слушать не хочу про всякие ужасы, – категорически остановила его Паола. – Вначале еда, потом дела. Так говорил Франко. И он никогда не ошибался… Я же вижу, сынок, что вы оба еле держитесь на ногах, – добавила она уже другим тоном и, взяв гостей под руки, проводила в столовую.
После трапезы, прошедшей в тишине и так стремительно, что вкусные блюда проскочили в желудки изголодавшихся беглецов подобно торопливому студенческому бутерброду, Паола привела Санту и Кристину в кабинет мужа. Плотно закрыв двери, она заняла свое место на диване.
– Внимательно слушаю тебя, детка. Располагайтесь поудобнее, синьорина.
– Не возражаешь, мама, если я сначала расскажу Кристине нашу историю. Она уже несколько месяцев блуждает во мраке неведения и совсем запуталась… С чего начнем, а? – задумался Санта.
– В нашем роду, девочка, существует одна очень ценная реликвия, переходящая из поколения в поколение, – объяснила Паола. – «Голубой принц», хранитель рода, семейного очага, талисман, покровитель. И огромная материальная ценность, конечно. Мы хранили его в домашней сокровищнице – древнем тайнике, снабженном новейшей системой охраны.
Бриллиант должен был перейти по традиции нашему сыну – Леонардо. Но… так случилось… – Паола печально посмотрела на Санту и замялась, подыскивая слова.
– Леонардо еще в школьные годы проявил гомосексуальные наклонности. Один мерзавец развратил его, а скорее всего – виной тому какие-то нарушения психики… Но с годами поведение сына стало совершенно неприемлемо для отца, человека старых взглядов, – скороговоркой выпалил Санта.
– Франко был очень хорошим отцом и добрым человеком. Леонардо довел его до крайности… – тяжело вздохнула Паола. – Он покинул дом и стал вести омерзительную жизнь, пороча нашу фамилию. Франко переписал завещание. По его воле камень должен был перейти к Рите. Бедный Франко, он что-то чувствовал… Он предвидел свою кончину. Незадолго до смерти он получил какое-то письмо, кто-то звонил ему… Я не успела узнать, о чем шла речь, – Франко лежал на полу, вот здесь, у своего стола, синея на моих глазах… Тяжелый инфаркт. – Паола поднесла к глазам кружевной платок. В воздухе запахло лавандой.
– Ах, мама, ты перескочила целую главу повествования. Перед тем как переписать завещание, Франко произвел одну из регулярных ревизий своей сокровищницы и ценных бумаг в присутствии адвоката, свидетелей и эксперта по драгоценным камням. «Голубой принц» оказался стекляшкой.
– Мы даже представить себе не могли, когда произошла подмена, ведь последнюю ревизию проводили год назад и никто посторонний в дом не проникал, – добавила Паола. – У Франко был старинный друг, чрезвычайно честный и умный человек, к которому муж часто прибегал за советом…
– Кристина хорошо знает Антонелли, – напомнил Санта. – А также то, что он был другом семьи.
– Да, синьор Антонелли рассказывал, как держал на коленях маленькую Риту… Он очень скорбел о ее гибели. – Кристина отвела глаза, вспомнив о том, что в глазах Паолы она была если и не преступницей, то любовницей Вествуда, пытавшейся расстроить брак дочери.
– У Стефано всегда были какие-то свои каналы информации, которые он держал в секрете. Мне кажется, это связано с деятельностью каких-то послевоенных антифашистских союзов. Узнав о подмене бриллианта, он очень скоро сообщил нам, где искать камень. – Паола посмотрела на Санту. – У нас оставался один преданный и смелый мальчик. Мы послали в Россию Романо.
– Кристина, мама слегка торопится. Антонелли сообщил, что «принц» через руки российской мафии отправился прямо в коллекцию весьма крупного подпольного коллекционера, проживающего в Подмосковье. Люди Стефано разработали план его похищения и переправки обратно в Италию. Я должен был лишь проследить, как некая Кристина Ларина, ангажированная фирмой «Карат», прибудет из Москвы в Рим. А вместе с ней – вмонтированный среди стразов в искусственную диадему «Голубой принц». Сопровождавший тебя синьор Руффо Строцци работал на Антонелли. Он знал, конечно, о том, что находится в твоем бауле среди косметики и бижутерии.
– Мы пошли на такой хитрый ход лишь потому, что не могли доверить это дело полиции. Стефано убедил мужа в продажности полицейских чинов и в том, что надо действовать своими силами. – Во взгляде Паолы, направленном на Кристину, сквозило смущение. Она как бы просила прощения за нанесенный девушке ущерб.
– Ты же сама понимаешь, Кристина, – мафия, коррупция. И Санта-Рома против них. – Санта вздохнул. – В аэропорту Рима мы должны были поменяться с Руффо чемоданчиками. Законные владельцы получили бы свой камень, а ты – спокойно отрабатывала бы свой ангажемент… Но тут началась чертовщина… В подсунутой мне Строцци диадеме оказалась стекляшка. А сам Строцци внезапно скончался при весьма загадочных обстоятельствах… Антонелли решил хорошенько присмотреться к тебе: вдруг русская крошка – агентша московской мафии и успела перехватить камень!
– Так вот в чем дело! Я не переставала удивляться, почему Стефано приручил меня, стал другом, защитником. Да еще пригрел эту вульгарную Бэ-Бэ… Значит, они оба следили за мной… – с отвращением поняла Кристина. – Ужасно чувствовать себя дурой! Я просто разомлела от перепавшего мне счастья – бескорыстной дружбы с таким замечательным человеком… А он, оказывается, старался выудить у меня какую-то информацию…
– А также я. По замыслу Стефано я должен был познакомиться с тобой на вилле «Тразименто» и попытаться выведать правду. Ничего не подозревая, ты отдала мне свои побрякушки… Ты оставила нас в дураках своим неведеньем, детка! – попытался успокоить ее Романо.
Кристина закрыла лицо руками.
– Какой стыд! Какой иллюзион: город, который я так полюбила, люди, ставшие моими друзьями, – все оказалось блефом, миражем, обманом… Ты шпионил за мной… – Она едва сдерживала горькие слезы, сжавшись от стыда и жалости к себе.
– Согласись, что не долго. И притом у меня были веские основания для подозрений. По замыслу операции госпожа Ларина должна была оставаться в полном неведении относительно своего багажа. Но Строцци? Старик же мог разболтать секрет прелестной юной блондинке. Тем более если эта блондинка работает на русскую мафию… Строцци вышел из игры, осталась ты. Не мог же камень раствориться в воздухе!
– Клянусь, я ничего не знала… – Кристина не могла отнять ладоней от пылающих щек.
– Конечно же, конечно, Кристина! Ты отдала едва знакомому человеку свои стекляшки. Ты подарила мне их – ты подарила нам «Голубого принца»! – Санта подсел к девушке и, нежно отстранив ее ладони, заглянул в лицо. – Камень был там.
– Детка, простите нас. Это по нашей вине вы стали жертвой опасных интриг. Вас обманывали и мучили… – Паола придвинулась к Кристине и взяла ее за руку. Полоски пластыря и пятна йода на худенькой кисти тронули ее до слез. – Я ваша должница до самой смерти! Это не пустые слова, девочка.
– Благодарю вас, синьора. Хотя и поздно, но я наконец встретила здесь друзей… А как же Стефано? Он был так добр ко мне… Он рисковал, спрятав меня от полицейских… Как же последнее признание Элмера? – Кристина недоуменно обвела взглядом собеседников. – Я все равно ничего не понимаю.
– Я тоже, Романо. Кто похитил тебя и зачем?..
Паола задумалась, решилась на что-то и наконец произнесла, обращаясь к девушке:
– Есть вещи, которые здесь, в Италии, стараются не произносить вслух. Весь мир в ужасе от нашей каморры и «Козы Ностры», а ведь многое из того, чем пугают в детективах, правда… Я подозреваю, что и у Франко, и у Стефано – людей достаточно финансово могущественных и при этом независимых – были враги. Правда, Франко давно отошел от политики и бизнеса, занимаясь чисто кабинетными историческими исследованиями, но Стефано… Стефано Антонелли возвышается как могучий утес над морем продажности… Немудрено, что его мечтают убрать… Вам не приходилось, Кристина, слышать о неком Рино по кличке Бронзато?
– Мама, – живо вступил в разговор Санта. – Об этом пугале в Риме знают все. Ему и его команде приписывается чуть ли не девяносто процентов всех столичных уголовных преступлений. Естественно, что и ты, и я склонны подозревать Бронзового в интересе к «Голубому принцу». Было бы странно, если бы Рино упустил возможность заполучить его… Ведь камушек, проделав огромный путь из Италии в Россию, вернулся в Рим и преспокойно лежал в вещах синьорины Лариной, пока вокруг него кипели страсти.
– А как он все же оказался у меня? Ведь чемоданчики подменили? – Кристине все еще казалось, что ее подозревают в причастности к этой фальсификации.
– Мне удалось при помощи кое-каких данных разгадать простейший трюк. Руффо Строцци работал не только на меня, но, скажем, еще на людей Рино или бандитов, связанных с русской мафией. Он знал, что, передав чемоданчик с бриллиантом в аэропорту некому синьору, тем самым подписывает этому синьору, то есть мне, смертный приговор. Люди Рино, следуя за мной по пятам, ограбили меня, не сумев пристукнуть. Мне удалось улизнуть. Некоторое время они думали, что захватили камень, но вскоре пришлось крепко разочароваться. Руффо Строцци решил, что достаточно хитер для собственной аферы: пользуясь сутолокой в аэропорту и коротким мгновением подмены, он дал мне мой же чемоданчик, оставив бриллиант ничего не ведающей Кристине. Пусть камушек полежит в ее жалком отеле среди бижутерии, а потом он вернет себе «принца» и постарается удрать куда-нибудь подальше. Строцци надеялся, что тех трех дней, пока люди Рино проведут экспертизу, ему будет достаточно для подготовки побега. С этим бриллиантом где-нибудь в Южной Америке он мог начать новую жизнь, отделавшись от надоевшей психопатки-жены и связей с мафиози, которые, как известно, добром не кончаются. Но кто-то опередил Бронзового. Когда он обнаружил обман и послал людей разобраться с Руффо, тот был уже мертв. Первым подозреваемым в списке людей, сумевших обвести Рино вокруг пальца, был я. Ведь это из моих рук к людям Бронзового попал чемоданчик с фальшивкой. И в Москве организовывал всю операцию тоже я. А между тем мы со Стефано считали, что камень находится у Бронзового. И только когда его люди схватили меня, допытываясь о том, где находится камень, мы поняли, что они тоже промахнулись. Кто-то неизвестный и еще более хитрый провел всю компанию… И этим человеком оказалась Кристина, спокойно державшая среди своего белья чемоданчик с десятком миллионов. Не лир, конечно, долларов.
– Боже мой, какой опасности вы подвергались, бедняжка! И все по нашей вине. Право, благословляя Романо на возвращение камня, я не думала, что могут возникнуть такие страшные последствия. Мы просто возвращали в дом реликвию рода, мы шли на правое дело… Только теперь, после гибели Риты, я начала понимать, как жестоко ошиблась. Нельзя злом искоренять зло. – Паола прикрыла глаза и плотно сжала губы. Она не хотела проявлять слабость. Но слезы уже блестели на щеках.
– Синьора Паола, вероятно, вы правы. Но так хочется возмездия и справедливости!.. Где же теперь настоящий камень? Вероятно, у Рино его нет, раз на меня и Санту устроили такую травлю… – Кристина вздохнула и решила признаться. – Через несколько дней после того, как я отдала Санте свои «драгоценности», я попала к Бронзовому. Он и его люди похитили меня, мучили, выпытывая, где находится бижутерия. Очевидно, мой номер отеля уже обыскали и убедились в отсутствии диадемы. Разумеется, я сказала, что отдала стекляшки некому Санте… Ведь я считала, что он такой же авантюрист, как и все они… Эти мерзавцы. Так моя правда породила зло и ваш сын… Романо чуть не погиб… Из-за меня…
– Не стоит винить себя, детка. – Романо обнял Кристину за плечи. – Санта – не простой парень, если он отважился на подобные приключения в Москве. И он просто сволочь, если позволил Рино затащить тебя в гости.
Кристина молчала, опустив глаза. Ей вовсе не хотелось делиться сейчас подробностями своего пребывания у Бронзового. И горько было сознавать, что она подверглась надругательствам по вине человека, которым хотелось бы лишь восхищаться.
– Я прошу у тебя прощения, Кристина. И буду делать это еще сотни раз… Но ждать твоего ответа, твоего прощения я смогу лишь после того, как разделаюсь с этими ребятами. Кем бы они ни оказались… Поверь мне, Кристина. – Санта поцеловал ее руку и повернулся к Паоле.
– Мама Паола, ты мудрая и проницательная женщина. Уверен, что тяжелые утраты не заставили тебя смириться и не желать возмездия… Скажи, тебе никогда не приходила в голову иная версия той страшной ночи… Полиция считала виновницей Кристину, основываясь на уликах, найденных на месте преступления. Элмер на пороге смерти сказал Стефано, что узнал в нападавшем меня… Не мог же Вествуд соврать в такой момент… А это значит, соврал другой.
Паола пожала плечами, положила на стол четки, которые перебирала во время разговора, и, крепко сжав ладони, хрустнула пальцами.
– Подозрения – страшная вещь. Обвинения – это уже огромная моральная ответственность. Мне бы не хотелось ошибиться в своих обвинениях, боюсь, это стало бы непосильной ношей для моих старых плеч… Я не была в восторге от выбора дочери… Дело не в том, что Элмер Вествуд не аристократ. Он, как бы это сказать… человек без принципов. И я уверена – без привязанностей, что значительно хуже. Теперь, после его трагической кончины, говорить подобное – грех… Но я должна признаться, что в неоднократных беседах с комиссаром Курбе настаивала на своем мнении. Я считала, что Вествуд женился на Рите по расчету. Желая отделаться от жены и будущего ребенка, наследующего огромную долю Ритиного состояния, он инсценировал нападение, ранив себя в ногу, и… и… – Паола с силой сжала зубами указательный палец, чтобы не разрыдаться. – Это он сам убил Риту. И, не выдержав мук совести, покончил с собой. Он сказал, что узнал тебя, лишь потому, что хотел спасти от обвинения неповинную девушку, к которой был когда-то неравнодушен. А возможно, увлечен до последней минуты…
– Но почему он назвал меня? Я никогда не сталкивался на узкой дорожке с этим парнем. У него не было причин для мести. Не проще было бы сказать, что это был неизвестный мужчина, – недоумевал Санта.
Он встал, подняв правую руку с вытянутым указательным пальцем, и значительно произнес:
– Если Вествуд не обвинил меня, значит, солгал Стефано!
В комнате повисла тишина. Паола и Кристина пытались сообразить, зачем Антонелли понадобилась эта ложь, да и способен ли он вообще на подобные поступки.
– Стефано был другом семьи много десятилетий. Меня он опекал, как близкого человека, и полностью доверял мне. Как и я ему… И вроде ни в чем не подвел меня, не дал повода подозревать себя в двойной игре… Но почему он решил избавиться от меня? – размышлял Романо.
– Может быть, Стефано изменил свое отношение к тебе после того, как узнал о пропаже бриллианта, – сказала Паола. – Он больше доверял Вествуду, чем тебе, мальчик, допуская, что ты провел нас всех, спрятав камень.
– Как, опять? Куда делся на этот раз неуловимый «принц»? Ведь Санта получил его от меня? – взорвалась Кристина. Ее очень взволновала версия Паолы, допустившей, что Элмер мог решиться убить жену из-за наследства, а также из-за любви к ней, Кристине.
– Господи, мама, что еще произошло с «Голубым принцем»? Я же отдал его тебе в руки, а наш эксперт подтвердил его подлинность! – Санта метался по комнате, подкрепляя свои слова энергичной жестикуляцией.
– Ты отдал его мне. Ты выполнил долг чести, мальчик, и я горжусь тобой. – Паола обратилась к гостье. – Дело в том, что родители Романо – младший брат моего мужа и его молодая жена – погибли в авиакатастрофе, когда Санте было всего три года. Я уже вынашивала Леонардо, а Рита готовилась пойти в школу… И тогда в нашей семье появился еще один ребенок – Романо… Мы с Франко любили его как родного… Хотя Романо, повзрослев, посчитал необходимым проявить независимость. Он не хотел участвовать в дележе наследства… Но это другая история… Романо вернул полученную от вас, детка, фамильную реликвию в мои руки. И я отнесла бриллиант на место, в наше домашнее хранилище…
– Откуда он уже однажды пропал! – заметил Санта. – Если бы вы были более бдительны и отправили камень на хранение в банк, всей этой истории вообще бы не произошло!
– А гражданка Ларина так и сидела бы в Москве, не подозревая, от каких превратностей спасает ее Судьба. – Кристина вздохнула: – Вы не представляете, как счастлива я была, получив приглашение в Рим! Казалось, весь мир был у моих ног! И все – обман…
– Поживем – увидим! – Санта легонько щелкнул ее по носу. – Выше голову, синьорина! Вы же любите приключения!
– Поживем – увидим… – улыбнулась Кристина. – Хотелось бы хоть раз увидеть этот фантастический камень… Ведь я не знала, что держала в руках бриллиант!
– А мне хотелось бы вначале знать, куда он делся на этот раз? В Пекин, в Южную Корею? – наступал на Паолу Санта. – Сынок, у тебя плохой учитель пения. Это он научил тебя так театрально махать руками? У нас в доме это не было принято, – укоризненно покачала головой Паола. – Я не могу договорить, потому что ты все время перебиваешь меня… Разумеется, мы сменили систему сигнализации и усилили контроль за тайником. Хотя оставалось неясным, что за невидимке удалось проникнуть туда и переправить камень в Москву. Ладно, оставим эту тайну на совести русских – у них свои секреты… Так вот, «принц», полученный от вас, Кристина, и возвращенный мне Романо, спокойно лежал в тайнике, пока я сама не отдала его Рите. Незадолго до Рождества они навестили меня с Элмером. Привезли подарки, цветы, а Рита невзначай говорит: «Могу я забрать «принца», мама? Пусть теперь охраняет мою семью. Храниться он будет в именном сейфе римского банка, вместе с ценными бумагами».
– И что же произошло? – нетерпеливо вскочил Санта. – Она оставила его дома? Потеряла по дороге? Фантастика!
Ему не сиделось на месте. Лишь на минуту присев, Санта вновь кружил по комнате, торопя беседу.
– Рита положила его в банк вместе с сертификатом подлинности, заверенным экспертом. Но… – Паола обвела присутствующих торжествующим взглядом. – Неделю назад мне сообщили из банка, что вдовец моей дочери по доверенности жены забрал все драгоценности и бумаги.
– Выходит, Элмер, едва покинув больницу и находясь в тяжелейшем психическом кризисе, поехал в банк, чтобы немедленно забрать наследство? – Кристина тоже вскочила.
В недоумении она стояла перед Паолой, не в силах примириться с ее версией. Конечно, Элмер не мог убить Риту, но почему он тогда столь торопился получить наследство? Почему решился на самоубийство, заполучив «принца», и где теперь камень?
– Я хотела поговорить с синьором Вествудом, выяснить его намерения относительно бриллианта. Он по праву мог владеть им, получив после гибели жены. Но не имел возможности продавать его. – Паола растерянно посмотрела на Санту. – Меня соединили с комиссаром полиции, который и сообщил, что Вествуд ушел из жизни и ничего похожего на драгоценности в его вещах не обнаружено. По поводу пропажи камня возбуждено дело, ведется следствие… Но уцепиться не за что. На этот раз «Голубой принц» ушел от нас навсегда… И знаете что, друзья мои… – Паола помедлила. – Несчастья, обрушившиеся на нашу семью, лишили меня веры в магическую власть этого талисмана… Если она и есть, то не настолько могучая, чтобы преодолеть дурные силы, связанные с его стоимостью… Деньги, деньги всегда были и будут представлять наивысшую власть в этом мире. Кажется, я готова смириться с мыслью о потере камня.
– Ты торопишься с выводами, мама. Твои потери огромны, но, добравшись сегодня до этого дома, я подумал, что меня и Кристину кто-то хранит. Какие-то добрые незримые покровители помогли нам выбраться из такой передряги… Я как-нибудь расскажу тебе, мама… А сейчас… Ты позволишь мне воспользоваться телефоном?
– Конечно, что за вопрос, сынок. Эта линия отца, я надеюсь, не имеет вторых «ушей». – Паола пододвинула Санте старомодный аппарат с тяжелой трубкой на высоких рычажках.
– Соедините меня, пожалуйста, с синьором Антонелли. Скажите, с ним хочет поговорить Санта. Просто Санта. – Романо насмешливо посмотрел на женщин. – Стефано? Это я… Да, пропадал недели две. Узнал кое-что интересное. Хотел бы поделиться своими впечатлениями… Нет, тянуть не стоит, сегодня же. Когда и где? Отлично. Я постараюсь не заблудиться.
Санта опустил трубку и задумался. Никто не решался нарушить тишину.
– Вот что, мама. Собирайся, через двадцать минут мы выезжаем. Возьмем «фиат», он менее приметен на дорогах. Кристина поедет с нами, – распорядился Санта.
– Романо, ты не мог бы обойтись без меня? Я уже целый год не выезжаю из дома… Траур не располагает к общению, – робко попыталась отказаться от визита Паола.
– Антонелли прежде всего друг супругов делла Форте. Мы все – Рита, я и Кристина, – перешли в его попечение уже по наследству… Серьезно, мама, я думаю, без тебя нам не удастся докопаться до истины. Прошу, это очень важно.
– Мы доберемся до Рима за два часа? Пожалуй, я готова на этот подвиг, – согласилась Паола.
– Дорога займет гораздо больше времени. Антонелли сейчас в «Заброшенной каменоломне», но я застал его уже на выходе. Он отправляется в имение «Тразименто». Это значительно севернее, как ты знаешь. Там и назначена мне встреча в 23.00. Думаю, что с остановками и без особой спешки мы успеем. А кроме того, дамы, вероятно, согласятся, что нам не следует пользоваться центральными автострадами. Ведь насколько мне известно, полиция еще не нашла настоящего виновного, а следовательно, ищет меня или Кристину.
Паола шумно вздохнула:
– Я слежу за сообщениями в прессе и по телевидению. Побег обвиняемой в ночь перед судом, смерть полицейского подняли на дыбы комиссариат. Инспектор Курбе от дела отстранен. Я пыталась поговорить с ним, но он был со мной очень холоден… Наверно, не может простить себе, что не принял мою версию… События с бриллиантом и смертью Элмера лишь подтвердили догадки моей интуиции. Ведь я же не думаю, что Вествуд в самом деле убил себя… По-моему, очевидно, бедолагу просто убрали с дороги после того, как он выполнил свою кровавую миссию.
…Долгий путь к Стефано не пугал Кристину. Она словно не осознавала, что находится в розыске и все придорожные посты полицейской службы, вероятно, снабжены ее фотографиями. Не желая спорить с Паолой, она переоделась в синее платье горничной и ее же старый жакет с бархатным воротником, надела старомодные туфли на плоской подошве и покрыла голову пестрой косынкой.
– Очки, обязательно темные очки! – скомандовал Санта, и вскоре таковые были найдены в ящике стола Франко – в толстой роговой оправе, с зелеными стеклами.
– У него были плохие глаза, – словно извиняясь, сказала Паола. – Зеленые стекла показаны при катаракте.
– Ничего, очень приятный цвет, – заверила ее Кристина, нацепив очки.
Она была уверена, что конспирация теперь не имеет смысла. Одно дело – неведомый, дикий Юг, с его диалектом, обычаями и патриархальными традициями, другое – цивилизованное общество. В доме Паолы было так спокойно, а предстоящая встреча с Антонелли придавала сил: возможно, ему уже удалось что-то разузнать. Недаром же противного, въедливого и глупого Курбе отстранили от ведения этого дела. Выходит, признали, что он промахнулся и наделал ошибок.
Мысли Кристины вообще принимали все более оптимистическое направление. Наверно, так действовало на нее спокойствие и достоинство Паолы. А главное – вместе с Сантой она готова была мчаться хоть на край света, преодолевая любые опасности. Кристина ликовала, глядя с заднего сиденья на плечи и профиль Санты. В его черных завитках белела нашлепка пластыря, уже почти отвалившаяся, и Кристине все время хотелось ее поправить.
– Оторви липучку, детка, – попросил он.
– Этот красавец не позволил выстричь волосы вокруг ранки. Естественно, пластырь не может держаться на таких кудрях, – заметила Паола. – Если бы вы знали, Кристина, каким заводилой и любимцем детворы был этот мальчик! А уж как любил пофорсить! Неделю не снимал костюм Санта-Клауса, разнося всей округе подарки. И пел! В нашем соборе и просто по домам… Такой голос – это дар Господа… И, знаете, он не забывал об этом, стараясь всем принести радость… А уж красавчик был – настоящий ангелок!
– Мама, ты меня расхваливаешь, как коня на ярмарке. Забыла, сколько шишек и разбитых коленок приходилось бинтовать? И сколько драк разнимал славный Франко… До ангелочка мне было далеко, увы…
– Несчастному Леонардо ты даже вывихнул челюсть. Это было после того, как мы узнали о его распутстве с учителем. Ты молотил парня, словно боксерскую грушу… Ах, если бы это помогло… – вздохнула Паола.
– Наверно, мы все были не правы… Гомосексуализм всегда свидетельствует о развращенности и мерзости души. Зачастую это прежде всего физиологическое отклонение, которое вовсе не означает, что человек, страдающий им, мерзавец… Наверно, мы здорово обозлили Леонардо своими издевками и пренебрежением и он решил стать плохим, таким, как мы его представляли.
– Ты не зря учился на психологическом отделении, Романо. Конечно, все можно истолковать по-разному. И многое можно оправдать. Не с точки зрения общепринятой нравственности – она всегда относительно обусловлена временем, а с позиции так называемой гуманности. В частности, сексуальные пристрастия человека. Но вот извращения души – злобу, подлость, предательство… Нет, этого я понять и простить не могу. – Лицо Паолы выражало решительную непримиримость. – Лично я воспринимала Леонардо как кару за какие-то наши грехи…
– Ведь, если честно, мама, меня потянуло к психоаналитике из-за него… Надо было понять, почему… Я, наверно, хотел оправдать себя и Франко. А пришел к обратному выводу… Прости, но в оценке двоюродного брата я солидарен с тобой, как это ни тяжко осознавать.
Паола благодарно коснулась руки Санты, лежащей на руле, и кивком головы дала понять, что тема Леонардо закрыта.
– Тебя, мальчик, отличало невероятное любопытство. У взрослых это качество называется «тягой к знаниям». Историю литературы ты штудировал для того, чтобы убедиться: сказки, выдуманные тобой для малышей, не простая ребячья фантазия, а отражение в новом сознании неких архетипов – вечных сюжетов, странствующих в пространстве и времени…
– Это, наверное, результат частых дискуссий с мужем, мама. Ты отлично вошла в филологическую проблематику!
– Если я правильно поняла, Санта уже получил два образования? – вступила в разговор Кристина.
Санта рассмеялся:
– У тебя превратное представление об итальянском темпераменте. Учился я в Европе, но очень жадно и беспорядочно. Скоро мне исполнится тридцать три – возраст Христа. И все, что я имею – две степени бакалавра, одну хорошую профессию и один незавершенный научный труд на степень магистра. Это уже в Америке. И в мае у меня защита. Прошу пожаловать в Санта-Барбару.
