Текст книги "Самая желанная"
Автор книги: Ольга Арсеньева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
– Угу… Давай дальше. Про добропорядочность Стефано я и сам знаю. А вот что натворил Вествуд – этот малый не промах!
– Он мне понравился. Как тысячам других таких же глупышек. Я просто решила, что влюбилась в него. Понимаешь, кажется, что первая любовь должна быть непременно какой-то сказочной…
– Первая?! – Санта изумленно приподнялся. – Прости, тебе сколько лет?
– Скоро будет двадцать три. Но в школе я была какая-то заторможенная, мечтала о принце. А потом решила, раз принцев не бывает, сойдут и старые влиятельные дядечки. Как этот Эдик, что устроил меня на конкурс.
– Ну и дела! Поистине Россия – дикая страна. Девятнадцатый век. У нас, правда, в патриархальной провинции тоже весьма строгие нравы… Но… ты меня не дуришь?
– Если так, вообще не буду рассказывать. Ты что, ждал «исповедь проститутки»? – Кристина насупилась. – Ладно, дальше интереснее.
– Значит, Элмер соблазнил тебя… бедняжка! Иди ко мне, я тебя утешу… – Санта распахнул объятия, но, заметив испуг Кристины, возмущенно всплеснул руками. – Ты что, совсем дикая? Я же шучу!
Санта вскочил, чмокнул Кристину в щеку и вернулся на место, изображая шоковое состояние. А она почувствовала, как запылало ее лицо. Если бы этот красивый парень, которого она так долго воображала в своих мечтах, сейчас бы вдруг обнял ее, она не стала бы сопротивляться.
– Элмера соблазнила я. Один-единственный раз. После этого он влюбился в Риту Тичелли, они объявили о помолвке, а Тичелли оказалась богатой невестой. Стефано сказал мне, что боится за Риту. Он знает ее семью очень давно, а про Элмера думает не совсем лестно… В общем, что он польстился на деньги. Вчера был роскошный бал… господи, только вчера! Я думала, что не переживу этот позор, а сейчас уже сижу и спокойно болтаю с тобой…
– Не забывай, я не обычный человек! Я – Санта! Двое мальчишек в нашем квартале перестали воровать, когда я побил их по рукам и обещал, что прокляну. И никто! – Санта поучительно погрозил ей пальцем. – Никогда! Никто и никогда не отважился соврать мне!
– Я вообще вру очень редко. И неудачно. Ты бы сразу догадался. Даже моя маман всегда меня ловила… Так вот – чистая правда: Стефано и Бэ-Бэ уговорили меня объясниться с Элмером, сказать, что я люблю его и что Антонелли даст мне приданое… Глупости, конечно. Я не собиралась заманивать его и вообще уговаривать… Но так вышло, сама не пойму, почему… Почему я вдруг стала кричать на Элмера, обвинять в корысти, измене… – Слезы вновь навернулись на глаза Кристины. – Знаешь, мы танцевали, и я поняла… в общем, поняла, что он ко мне неравнодушен… И я была очень пьяна… Вообще-то я пью совсем мало. Честное слово! – Она сквозь слезы с мольбой посмотрела на собеседника.
Он сидел в кресле, сосредоточенно слушал.
– Не понимаю, – задумчиво заключил он.
– Что здесь непонятного? Элмер сказал, что любит Риту и ни за что не оставит ее.
Санта пожал плечами:
– Бывает… – Он замолчал, став вдруг серьезным и грустным. В темных глазах, смотрящих в огонь, плясали отблески пламени.
– Ты, наверно, устал? Мне лучше тоже пойти поспать. Где здесь спят незваные гости? – Кристина поняла, что разговор внезапно иссяк.
– Я заметил тебя сегодня ночью, выскальзывающей из подъезда виллы, – вдруг сказал Санта. – Подумал, что за прекрасная незнакомка удирает в разгар бала? Мое выступление триумфально завершилось, и я поспешил удалиться в эту хижину… Пошел за тобой – белые брюки светятся в темноте, в волосах сверкают капли дождика… Санта ведь в сущности очень сентиментальный малый. Сама понимаешь – с пеленок работать святым, а потом петь про «великую любовь»… Профессиональные издержки… Пошел за красоткой, а она – к воде! Думаю: решила утопиться. Постоял за кустами, приготовившись спасать. А русалочка умылась озерной водой и устремилась прямо в лесные дебри. Я едва успел спрятаться. Так и шли мы почти рядом – ты по дорожке, я – по лесу. Шмыгнул в свой домик и стал ждать. Решил, что ты сюда дорогу знаешь и меня для чего-то ищешь.
– Нет, я не подозревала ни о тебе, ни об этом домике. Вообще никогда здесь раньше не была… Сидела у себя в комнате, оплакивала неудачную любовь, а когда ты запел, почему-то повеселела. Мои переживания показались глупыми, ничтожными по сравнению с этой музыкой, ночью, озером… Брела куда глаза глядят, смотрю – окошко светится так тепло и заманчиво, как в сказке…
– И ты долго раздумывала у дверей. Боялась, что тут живет разбойник?
– Да, людоед или ведьма. Или просто садовник.
– Прости, что разочаровал.
– Очаровал. Я и не думала, что найду Санта-Клауса.
– Ты здорово говоришь по-итальянски. И акцент такой загадочный, придающий шарм. Только как-то литературно.
– Спасибо. Обмен комплиментами удался. Я учу итальянский уже лет восемь. Моя мама – учительница, знает французский и итальянский. Я тоже вначале учила французский, а потом взялась за итальянский. Уж очень красиво. Когда я была маленькая, у нас были в моде итальянские певцы – Кутуньо, Челентано… И оперные, конечно. В общем, я – италофилка.
– Значит, тебе повезло неспроста. С детства любила эту страну и прямо в нее попала, да еще покорила своей красотой… Я всегда на Рождество сочинял детям такие сказки… – Санта вопросительно посмотрел на Кристину, и в его взгляде ей почудилось недоверие.
Она вздохнула, поднимаясь с кресла:
– Пожалуй, мне все же лучше уйти. Хочется проститься с этим местом. Ведь я здесь никогда больше не буду. Четвертого января уезжаю домой.
– Разве «Стиль» не заинтересован в продлении контракта?
– Конечно, они предложили мне увеличить срок и гонорар. Еще бы! Кажется, Антонелли дружит с моим боссом. И, наверно, просил за меня. Но я решила – довольно сказок. Особенно таких, оставляющих кучу загадок. Глупеньким девочкам лучше сидеть дома. И ждать, когда поумнеют.
Санта помог ей надеть меховой жакет и, задержав руки на плечах девушки, сказал:
– А могла бы ты, загадочная незнакомка, сделать для меня – случайного, в общем-то, встречного – одну вещь? – Он сделал паузу и серьезно посмотрел ей в глаза. – Дай мне свою диадему, полученную от «Карата».
Кристина от недоумения открыла рот:
– Т-тебе? Диадему?
– Да, поносить. Дня на два. Не спрашивай, зачем. Просто ответь – да или нет? – Когда?
Санта набросил кожаную куртку и, вернувшись в комнату, залил огонь водой.
– Мы поедем сейчас. Для Антонелли оставим записку у охранника.
И они, захлопнув дверь, вышли в моросящую дождем ночь.
Старенький «фиат» Санты пропах сосновой смолой.
– Ты и вправду развозишь елки? Только еще далеко до Рождества, – сказала Кристина, заметив на заднем сиденье охапку свежих сосновых веток, завернутых в целлофан.
– Не всем. Только очень послушным детям… Ты что, не куришь?
– Вообще-то, курю. Но редко, после хорошего ужина или…
– После хорошей любви… – добавил Санта.
– Нет. После работы. Девчонки в перерыве закуривали в скверике так аппетитно. Невозможно было удержаться.
– А как все же с любовью?
– Элмер закурил, и я тоже.
– Ты все-таки настаиваешь на версии: Вествуд – единственный мужчина на свете.
– Так и есть. Вернее, было. Не нравится – не лезь с дурацкими вопросами. С какой стати тебя волнуют мои любовники?
– Ну, если мужчина мечтает стать одним из них, его, естественно, волнует компания…
– Пусть не волнует. Ты не в моем вкусе…
– А говорила, что чуть не плакала от моего пения.
– Если честно – плакала. Когда ты поешь, то нравишься мне гораздо больше.
– Понял. – Санта, глядя на темную дорогу, начал напевать куплеты герцога из «Риголетто».
– Давай, давай, не халтурь. Для графа – в полный голос, а для русской пролетарки – еле-еле?
Санта включился на полную мощь, и Кристине пришлось зажимать уши. Ей казалось, что вот-вот от мощи его голоса вылетят стекла.
– Ага. Я же не в «Ла Скала». Мой микрокадиллак выносит только камерное пение. И нечего меня подначивать.
Санта что-то тихонько замурлыкал. Забыв о слушательнице, он пел, вероятно, свои любимые романсы и арии вполголоса, с явным удовольствием. Кристина мечтала о том, чтобы эта музыка никогда не кончалась.
На востоке небо уже посветлело и предутренний туман залег в лощинах и оврагах. Холмы словно парили над белыми облаками, в деревеньках кое-где начали зажигаться огни, а подсвеченные соборы казались миражами, готовыми вот-вот раствориться в первых лучах солнца.
Ветер согнал тучи к западу, где они и залегли черной грядой – отступившая под натиском нового утра армия мрака.
– Ой, смотри! Вон между теми холмами! Опять, опять. – Кристина схватила Санту за руку, и машина резко вильнула.
– Сумасшедшая! Никогда не видела летающих тарелок?
– Санта, там солнце! Лучи прорываются между холмов, где мы поворачиваем. И они тянутся прямо к нам.
Он посмотрел на нее и усмехнулся:
– Поздно встаешь, городская пташка. Труженики полей встречают восход каждый день. И не находят в нем ничего удивительного.
– Я действительно редко видела восход… А может быть, просто сегодня впервые заметила, как это прекрасно… Ведь когда едешь на машине, все вокруг как на гигантской выставке – кружит перед тобой, показывая самое лучшее, открывая потаенные уголки… Мир словно хвастается: смотрите, какой я! Люби меня, человек!
– Мне нравится петь, когда я езжу один ночью или вот так – на рассвете. Я думаю тогда, что мой голос звучит божественно, под стать этой красоте вокруг. Что мы заодно – и на равных.
– Это так и есть, – серьезно сказала Кристина. – До сегодняшнего дня Италия для меня воплощалась в Риме. Я навсегда отдала ему мое сердце. И вот, оказывается, в нем есть место и для твоего голоса. Санта и Рим… Я увезу вас с собой… – Кристина опустила глаза, боясь показать навернувшиеся слезы.
В груди мучительно щемило от одного только слова «разлука». Да еще теперь, когда на ее пути появился этот парень. «Эх, Кристина, довольно иллюзий. Парень не твой, как Элмер и Рим. Все, к чему ты привязываешься, приносит тебе боль… Прокатилась, послушала песни, слегка пококетничала – и спасибо. Точка. Чао, мой дорогой!»
…Санта остался в машине, а Кристина, сбегав к себе в номер, вынесла фирменный саквояж «Карата».
– Вот. Я только вынула отсюда косметику, которую мне купил синьор Руффо перед отлетом из Москвы. А драгоценности так и не доставала.
– Как не доставала? Ты что, не носила эти украшения?
– Помилуй! Они годятся лишь для карнавала. К тому же Руффо так неожиданно скончался. А эти вещи связаны с ним. – Она протянула Санте ключик.
Сумка распахнулась, обнаружив бархатное нутро – отделения для флакончиков и баночек были пусты. Санта взял длинную коробку, обтянутую тисненым сафьяном. Нажал на кнопку – в замшевых углублениях покоились диадема и колье, усыпанные «драгоценными камнями».
– Хорошая работа. Почти как настоящие, – сказал Санта дрогнувшим голосом. – Спасибо.
Поспешно закрыв коробку, он сунул ее за пазуху.
– Саквояж забирай, пригодится. Какой у тебя телефон? Я позвоню. Наверно, скоро. И верну все это.
– Не стоит. Дарю. Мне эти камушки не принесли удачи, может, пригодятся какой-нибудь твоей подружке. Скажи – подарок от Кристины. К Рождеству.
– Забавно! Я только сейчас обратил внимание – твое имя – это тоже от Христа. Значит, мы оба святые, но ты важнее. – Санта наклонился к ней, и губы их слились.
Самый долгий, пылкий и нежный поцелуй в жизни Кристины. Но парень не узнает об этом.
– Не пойму, кого я поцеловал сейчас – святую или грешницу, но… у меня что-то взорвалось в груди. – Он шутливо положил ладонь на сердце.
– Я буду помнить тебя, Санта. Чао… – ответила Кристина, изо всех сил стараясь не показать свое волнение. Она опять провожала уезжающий автомобиль. Но из его окошка не вылетел в пыль букет, а на губах сохранился вкус, разлившийся хмельным теплом по всему телу…
«Может, он не исчезнет, не обманет, как все…Ведь он показал на сердце… На сердце? А если на карман, в который сунул ее «бриллианты»? Если все это – только насмешка?» Кристина зябко съежилась и, сунув руки в карманы, сжала кулачки. В шелковой подкладке что-то лежало – багряный с плотными золотистыми прожилками кленовый листок:
«Мне и вправду везло, только этого мало…»
11
Декабрь – беспокойный месяц для рекламного агентства «Cтиль». Предпраздничная суета, бесконечные выставки, показы, презентации, банкеты. Такое впечатление, что ведущие фирмы стараются превзойти друг друга на финишной прямой супер-экстравагантными затеями. В это время в Книгу рекордов Гиннесса попадает всякая чепуха – многоэтажные торты, нескончаемые фейерверки, гигантские елки, вечерние туалеты из денежных купюр и танцевальные марафоны.
И везде требуются красотки, наравне с елочными украшениями, бенгальскими огнями, бриллиантами, оркестрами и хорошими поварами. На Кристину Ларину в агентство поступило несколько заявок: русская модель с обложки понадобилась для концерта интернационального клуба, ею заинтересовалась компания «Бизнес-Шоу-Карусель», проводившая двухнедельный вояж на теплоходе с участием финансовых воротил, поп-звезд и рекламных мордашек. Но Кристина предпочла принять участие в показе коллекции клуба «Малина со сливками». Это аристократическое кабаре уже самим названием давало понять, что способствует сближению богемных знаменитостей с деловыми слоями высшего общества.
Авангардную коллекцию одежды подготовила супружеская пара молодых архитекторов, прославившихся своими головоломными сооружениями гостиничных комплексов на европейских курортах. Авторы требовали профессиональных манекенщиц – ведь их показ был скорее шуткой, чем заявкой на серьезное участие в «высокой моде». Среди костюмов была Эйфелева башня, статуя Свободы и, конечно, московский Кремль, для которого потребовалась русская девушка. После показа Этель и Джереми Рокки любезно приглашали пятерых манекенщиц, избранных для демонстрации моделей, принять участие в праздничном банкете.
Кристину не интересовал банкет, но ей предстояло выйти на сцену всего два раза, получив за это столь приличный гонорар, достаточный для покупки подержанной машины в Москве. Она воображала, как с помощью сэкономленных гонораров перестроит бабушкин садовый домик в маленькое «шале». И пусть на него заглядываются проезжающие мимо пижоны. Парник будет стеклянный, а в нем с апреля – гиацинты. Не для продажи – для себя!
Прошла неделя с тех пор, как она рассталась у дверей своего отеля с забавным Сантой. Он не появился больше и не позвонил. Стефано лишь коротко осведомился после возвращения домой:
– Тебя не обидел мой юный друг? Я удивился, получив ваше сообщение о ночном побеге, и подумал, уж не напророчил ли я шутя новое увлечение?
– Нет. Просто ему срочно понадобилось в Рим, и я согласилась составить компанию. Ведь Санта всю дорогу пел. Мы больше не встречались. – Кристина решила не рассказывать о странном эпизоде с бижутерией. Стефано обеспокоится, да и не хотелось ставить певца в неловкое положение.
Она так и не нашла приемлемого ответа на смущавший ее вопрос: как толковать просьбу Санты? Допустим, парню понадобился праздничный подарок для девушки, но что за странный способ его приобретения? Здесь что-то скрывалось, но что? Голова шла кругом, когда она сопоставляла отдельные факты, и уж совсем сумасшедшей казалась мысль о том, что никаких фантомов разыгравшегося воображения не было: и у бабушкиного дома, и в римском аэропорту она видела этого человека, веселого вруна, называющего себя Сантой. Кристине начинали мерещиться заговоры, подвохи, обманы.
Не проще ли забыть все это и сбежать в знакомую, понятную Москву, где бескорыстные Эдики вытаскивают малоинтересных им девушек на престижные конкурсы… Да, цепь вопросов тянется в Москву. Ах, как необходим рядом умный, надежный друг! Может, удалось бы разгадать шараду… Кристина вспомнила про Эудженио и решила, что в первый же уик-энд навестит семейство Коруччи и выложит друзьям свои сомнения.
…Клуб «Малина со сливками» сиял предрождественским великолепием – гирлянды хвои, цветных огней, неестественно огромные букеты живых цветов и водопады сверкающей мишуры превратили уютный зал в сокровищницу Али-Бабы. Маленькая сцена, пятачком возвышающаяся среди накрытых столиков, служила, как правило, для показа веселых шоу, в которых принимали участие сами завсегдатаи клуба и заезжие знаменитости.
Этель Рокки расцеловала Кристину в обе щеки, как добрую знакомую, для чего ей пришлось подняться на цыпочки. Невозможно было представить, что образы гигантских творений из стекла, металла и камня рождались в головке этой маленькой, быстрой, как воробей, женщины. Ее супруг, Джереми, напротив, производил впечатление сонного добродушного толстяка. Авторы совместными усилиями водрузили на одетую в обтягивающее трико телесного цвета девушку Спасскую башню с часами, пришедшимися как раз на грудь. Голову Кристины украсила рубиновая пятиконечная звезда. Собственно, столь прямые ассоциации могли прийти в голову лишь человеку, знакомому с прообразом костюма – Московским Кремлем. Зрителю же непосвященному виделась полуголая девица в лоскутах алого атласа, с циферблатом на груди и светящимся остроконечным шлемом на голове. Скорее всего инопланетянка. Второй костюм, ожидавший Кристину, выглядел не лучше – она еще могла угадать в летящих пестрых лохмотьях, прикрепленных к металлическому каркасу-обручу, обрывки карты бывшего СССР, но что касается зрителей…
Показ коллекции Рокки, занимавший всего 15 минут, проходил в середине шоу. Кристина убедилась, что к моменту ее выхода зал был переполнен гостями. Этель с блестящими от возбуждения глазами высматривала в щелку занавеса именитых персон. Но девушку мало интересовали люди, ничего не значащие в ее жизни. Вдруг подвижное лицо Этель замерло, глаза округлились.
– Не может быть! Джереми! – испуганно позвала она мужа. – Взгляни… Это он?
Джереми, посмотрев на указанного женой человека, пожал плечами:
– Рино частенько бывает здесь. Человек разносторонних эстетических наклонностей. Хор мальчиков «Капелло» существует на его счет, в собственной студии грамзаписи Рино открыто благотворительное производство дисков для тех, кому не светит признание публики…
– Не думаю, что мы могли бы принять заказ на проектирование у этого человека, – категорически перебила пространный доклад мужа Этель.
– Согласен без обсуждений, – сразу же сдался тот и невозмутимо удалился за кулисы.
Следуя за встревоженным взглядом Этель, Кристина увидела в прорези занавеса элегантного мулата, возвышавшегося за одним из центральных столиков. Два его белых спутника, несмотря на атлетические плечи и бычьи шеи, казались мелкими и темными, – так ярко и мощно выделялся в полутемном зале Рино: светлый костюм, ослепительно-белая рубашка, крупное красивое лицо и радужные искорки, сыплющиеся от бриллиантов, украшавших запонки, заколку у воротничка, перстни на смуглых пальцах.
– Акула теневого бизнеса? – спросила Кристина, уже привыкшая, что Рим кишмя кишит мафиози.
– Еще какая! Конечно, все шито-крыто, а возможно, половину и присочинили, но достаточно и цитаты из его лучшей характеристики, чтобы держаться от этого человека подальше. Рино Бронзато – правая рука крестного отца одного из мафиозных кланов. Кличку «Бронзато», что значит «Бронзовый», этот парень ввел в употребление своих подчиненных приказным порядком. Его не устроило прозвище Потрошитель, возникшее стихийно в соответствии с истинной сущностью кровавого садиста, ублюдка.
Этель сделала испуганное лицо, а Кристина рассмеялась:
– Мне уже раз двадцать представляли здесь «крестных отцов» и прочих «кровавых сынков». Похоже, у вас мода на эти звания. Так у нас раньше про всех говорили «гэбэшник». Что значило – агент тайной государственной полиции.
…Выходы Кристины в фантастических костюмах сопровождались свистом, аплодисментами, топотом. Возможно, произвел впечатление комментарий Этель о «русской манекенщице Кристи Лари, представляющей Россию и Кремль», а скорее всего зал уже был изрядно взбодрен горячительными напитками.
Показ коллекции завершил первую часть шоу, дальше программа вечера предполагала свободный отдых. Этель и Джереми пригласили Кристину поужинать за их столиком, но она деликатно отказалась. Переодевшись в свой повседневный костюм, девушка уже собралась уходить, когда в дверях появилась массивная фигура архитектора. Он успел выпить и заметно повеселел.
– Синьорина Ларина, мы с женой и наши друзья просим вас присоединиться к застолью всего на пять минут – мы хотим поднять бокалы за новую Россию и за дружбу наших народов. Ростропович и Вишневская – это очень хорошо.
Кристина не могла отказаться. В веселой компании, состоявшей в основном из художников, ее спрашивали о московских выставках, называли имена известных здесь российских авангардистов. Кристина призналась, что совершенно далека от этой сферы, и охотно подхватила тост за дружбу. В какой-то момент галдеж за столиком внезапно затих и все лица повернулись в одну сторону: за креслом Джереми стоял один из спутников Рино, шепча ему что-то на ухо. На лице толстяка отразилась растерянность, даже кончик рыжей бороды встал дыбом, как хвост испуганной кошки.
Посланец Рино удалился, а Джереми направился к русской гостье.
– Можно тебя на минуту, детка.
Отведя ее в сторону, к возвышавшемуся у стойки бара колоссальному букету, Джереми с наигранной непринужденной улыбкой выпалил свистящим шепотом:
– Он хочет, чтобы ты присела за его столик.
Кристина спокойно пожала плечами:
– И не подумаю. Мне пора уходить.
Букет состоял из хризантем разных оттенков, от бордо до золотисто-желтого, и еловых веток с продолговатыми смолистыми шишками. «Как те, что были в машине у Санты», – вздохнула Кристина и снова почему-то разозлилась на себя. Так было каждый раз, когда она вспоминала о веселом певце. Симпатяга – душа нараспашку! Вызвал на откровенность болтливую глупышку, подхватил стекляшки – и скрылся! «Чего ради ты выложила чуть ли не всю биографию едва знакомому человеку? Из-за его красивых глаз? Конечно же, именно потому, что он понравился тебе, дурочка», – укоряла она себя тем сильнее, чем яснее становилось, что Санта обманул ее.
– Не имею ни малейшего желания знакомиться с этим бандитом! – повторила она Джереми.
– Тише, тише! Господи, ты не понимаешь, что этому человеку нельзя отказывать!
– Я гражданка России. И живу по своим правилам. – Ты в Италии, детка. – Он посмотрел на Кристину умоляющими глазами. – Прошу тебя, присядь к ним за столик минут на пять. Мы все здесь. Ничего плохого произойти не может. А дома будешь рассказывать, что заимела знакомство с «Козой Нострой»… Это я в шутку, конечно…
Кристина улыбнулась, заметив, что лоб добродушного толстяка покрылся испариной. Рыжие кудряшки прилипли к вискам. Наверно, в детстве его дразнили «жирнягой» и «краснорожим», а он взял да и переплюнул всех «красивых и стройных» своими смелыми, выходящими за рамки принятой нормы проектами. Кристина положила руку на покатое плечо Джереми:
– Я благодарна вам за опеку и беспокойство, Джереми. Вам и Этель. Но, простите меня, я не могу прислушаться к вашему совету. – Она уверенно направилась к столику художников и, попрощавшись со всеми, пошла к выходу из зала.
Подхватив ее жакет, за девушкой последовал Джереми и двое мужчин из числа гостей. Они проводили Кристину до ее машины, продолжая твердить о дружбе и передавать приветы неведомым ей московским художникам.
– Уфф! – Кристина с облегчением захлопнула дверцу своего старичка-»фиата» и быстро представила дорогу в отель. Всякий раз, выезжая на машине в новые места, она заранее продумывала маршрут над картой Рима, выбирая менее напряженные трассы, отмечая, где развернуться и в каком направлении следовать.
Сопровождающий ее «фиат» шикарный черный автомобиль Кристина заметила довольно скоро, когда углубилась в спокойные переулки фешенебельного жилого квартала. В большинстве домов уже спали, редкие машины не нарушали ночной тишины. Преследователь Кристины двигался почти бесшумно. Она увидела его в зеркальце и, сделав пару попыток улизнуть, поняла – черная машина не была случайным спутником. Кристина убавила скорость, незнакомая машина подала сигнал и, обогнав «фиат», преградила ему путь.
Кристина надеялась, что ее сопровождает Джереми или кто-то из его друзей, но вышедший из лимузина человек оказался дружком Рино.
– Добрый вечер, синьорина. Меня зовут Квази Сото, – представился он в открытое окно. – Я друг и компаньон Рино Морелли. Синьор Морелли просит прощения за беспокойство, ему необходимо поговорить с вами. Буквально пару слов.
Кристина попыталась закрыть окно, но тяжелая рука мужчины удержала стекло и, быстро скользнув вниз, нажала на ручку, открывающую дверцу.
– Прошу, синьорина. Не стоит отказываться от нашего приглашения. Уверяю вас – я бегаю быстрее. И крикнуть вы тоже не успеете – у Квази мгновенная реакция. – Он провел рукой возле шеи Кристины и протянул девушке ее гранатовые бусы, покачивающиеся на толстом указательном пальце. – Мы не грабители.
Он ухмыльнулся, подбросив на ладони украшения Кристины.
– Забирайте свои драгоценности. Здесь, кстати, плохой замок.
Кристине пришлось выйти и тут же нырнуть на заднее сиденье черного лимузина.
– Прекрасная ночь, Кристи Лари! – Мулат широко улыбнулся. – Меня зовут Рино, Бронзовый Рино. – Дверца захлопнулась, машина, мягко тронувшись, сорвалась с места.
– А мой «фиат»? – встрепенулась Кристина.
– Он окажется там, где вы пожелаете. Как в сказке.
– Значит, вы меня похитили? Я гражданка России и заявляю протест. Я не могу принять ваше предложение сегодня. Возможно, завтра. – Злость и страх захлестывали Кристину. Ей хотелось ударить наглеца, но чувство опасности подсказывало, что лучше следовать мирной тактике, чем затевать войну с «превосходящими силами противника».
– Значит, синьорина найдет возможность уделить мне время завтра? – Рино захохотал. – Это так лестно для меня! Только познакомились и уже свидание на завтра!
Он продолжал смеяться и вдруг, замолчав, стиснул запястье Кристины:
– Никто никогда не распоряжается моим временем и не диктует мне расписание, даже Аэрофлот. – Огромные выпуклые глаза Рино с фосфоресцирующими в полутьме белками выглядели устрашающе.
Кристина сжалась, не пытаясь освободить до боли зажатую руку.
– Даже такая нежная киска, как ты, такая храбрая и хитрая киска – очень хрупкое изделие. Чуть тронешь, и нет его… – Рино выпятил губы, словно сдувал со своей ладони руку девушки.
Кристина закрыла глаза, потирая запястье. Весь опыт поведения в подобных ситуациях, почерпнутый из фильмов и жутких слухов, говорил о том, что сопротивляться или пытаться звать на помощь бесполезно. Надо просто понять, кому понадобилась она – Рино-мафиози или Рино-самцу? Но какой прок в ней для мафии? Она молчала, боясь спровоцировать мулата на жестокость.
– Уснула, киска? – Он провел ладонью по ее лицу и груди. – Скоро приедем и ты все узнаешь. – В хриплом голосе не было угрозы – в нем звучало предвкушение удовольствия.
Квази вывел Кристину из машины и, крепко придерживая за локоть, повел в дом. Глаза гостье не завязывали, да ее и не мучило любопытство. «Только бы вырваться отсюда живой и четвертого января сесть в самолет!» – взмолилась Кристина, ощущая небывалую тоску по дому. Каким недостижимо-счастливым сейчас казался ей этот день – день прощания с Римом.
Она смогла осмотреться, лишь будучи усаженной на диван, вернее, брошенной коротким толчком в спину. Большая комната, декорированная, вероятно, дизайнером-авангардистом, напоминала одновременно первобытную пещеру и авторемонтную мастерскую. Каменные стены украшены оружием – пиками, стрелами, дротиками, кинжалами, масками неизвестных божеств. На полу разбросаны шкуры диких животных. В центре помещения конусообразной формы камин – просто огромный костер, прикрытый сверху черным раструбом. И повсюду – куски зеркально отполированного металла, нарезанного автогеном, искореженного какой-то могучей силой. Они свисали с высокого потолка, образуя движущиеся сталактиты, сверкающие как лезвия, пересекающие пространство тут и там – ширмы или скульптуры?
– Нравится? – Из поблескивающей металлом темноты появился Рино. На нем был длинный халат из отливающей серебром ткани. Кожа цвета сильно разбавленного молоком кофе матово лоснилась на широкой груди, открытой свободным одеянием.
Он любовно погладил край стального, измятого, как бумага, листа, закрепленного на штативе.
– Это экспонаты исторического музея. Музея «истории опасных игр». Здесь кусок крыла пассажирского самолета, сгоревшего над Тихим океаном, там остатки бронированного кузова одного очень важного автомобиля, взорванного неизвестными, вверху – целая коллекция останков машин, поездов, домов, погибших при невыясненных обстоятельствах. Видишь, они горели, плавились, их разрывали на части страшные силы… Они стали кладбищем для тех, кого уже никогда не найдут среди живых или мертвых…
– Вы хотите меня испугать или удивить, Рино? Вы забыли, что я родилась в государстве, пережившем самые страшные мировые войны. Я живу в стране, где и сегодня продолжают стрелять, убивать, воевать, а количество уничтоженных врагами и своими же согражданами исчисляется миллионами… – Кристина вздохнула и посмотрела в фанатично блестящие глаза. – Да, я боюсь. Я всего лишь слабая женщина. Я боюсь крови, боли, зубных врачей, пауков. Дрожу, когда при мне бьют собаку или потрошат живую рыбу. Я не достойная противница для вас, могущественного, сильного, бесстрашного человека… Мне стыдно за ваше представление, Рино Морелли.
– Киска, ты о чем? Это музейная экскурсия, не больше. Я еще не подставил под твою попку зажженный фитиль… И не размахивал раскаленными щипцами. – Он присел рядом с ней на черный кожаный диван, халат распахнулся, обнажая атлетически мускулистые ноги. – Ты у меня в гостях, я представляю тебе мой дом и себя… Я соблазняю тебя, детка!
Кристина не могла не признаться, что у этого омерзительного типа красивое лицо – лицо древнего божества, соединившего четкость классических европейских линий с масштабностью и рельефностью черт негроидной расы: огромные, мрачные глаза, тонкий, с горбинкой, нос, крупные, сладострастно вывернутые губы. Очень коротко подстриженные дегтярно-черные волосы шапкой покрывали мастерски вылепленный череп. Ногти и ладони казались совсем светлыми, а крупные зубы, обнажавшиеся в хищной улыбке, – ослепительно-белыми. Тонкие усики делали его похожим на Фреди Меркьюри, загримированного для роли безумного злодея.
– Не думаю, Рино, что вам приходится добиваться женщин подобным способом. Я имею в виду – против их воли, – подвела она итог своим наблюдениям.
– Даже мальчишкам известно, что иметь женщин против их воли забавней. Особенно когда они сыпятся в твою постель, как переспевшие сливы… У моего отца был большой сад, из которого угощалась вся округа. И огромный член, которым он перетрахал всех угостившихся! – Рино улыбнулся своей шутке, но Кристина решила ее «не заметить».
