Текст книги "Переход"

Автор книги: Ольга Гребенщикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

– Время пить лекарство! – оповестила Кассандра.

Герцогиня Лорандевайс не считалась главной ответственной за лечение королевской невесты, но неистребимая привычка тянуть одеяло на себя сказывалась. На самом деле главной была специально присланная Академией волшебница – леди Аламин, благообразная седая дама с добрейшей улыбкой и точно выверенными движениями человека, привыкшего мастерски латать и не такие раны. Вместе с наставницей прибыла девчонка-студентка, которую лишь уже приобретенный профессионализм спасал от благоговейного ступора всякий раз, когда она приближалась к будущей королеве и, о небо, совершенно не спешившему прощаться королю. Зато она быстро нашла общую тему для разговора с Веллитой. Молодые целительницы шептались за спинами у старших и позвякивали склянками.

Королю пришлось убраться с кровати, но он все равно не ушел, только пересел в кресло. Магичка и практикантка в четыре руки подсунули еще одну подушку под спину Адельгейде, отчего она оказалась почти сидящей на кровати без особых неприятных ощущений, и подали бокал, в котором плескалась мутноватая, ничем на первый взгляд не примечательная жидкость. Разве что пробегающие вверх со дна золотистые искорки вызывали у всех любопытство, а у Кассандры еще и воспоминания о газировке. Микстура не только на вид, но и на вкус оказалась далеко не сахар, будто ее сварили из охапки лежалого сена и в отвар плеснули уксуса. Увидев, что напиток не вызвал у пациентки неземного блаженства, леди Аламин извинилась:

– Не очень приятно, зато ускорит заживление ран, госпожа…

Адельгейда собралась было сказать, что она не в претензии, но тут снова влезла Кассандра. Выкопав из своего аптечного арсенала белую пилюлю в прозрачной упаковке, она сообщила:

– Да уж, ребра срастаются медленно, известная неприятность. Это вам не руки-ноги. У нас на этот случай тоже кое-что изобрели. Глотаешь такую вот красавицу – и через пару недель твои косточки забудут, что их ломали!

Таблетку она вручила леди Аламин, на всякий случай проинструктировав:

– Лучше пусть глотает завтра. Не хватало еще, чтобы достижения вашей цивилизации подрались с достижениями нашей, да еще и у больной в желудке!

От гнусного полезного зелья в сон потянуло совсем неудержимо. Адельгейда сначала кое-как умудрялась участвовать в разговоре, затеянном у ее кровати, когда собравшиеся стали предаваться воспоминаниям о сегодняшних приключениях. Но потом усталость взяла верх и девушка незаметно заснула. Лишь напоследок успела удивиться, откуда у всей честной компании столько сил. Ладно целительницы из Академии, но ведь и брат, и Веллита, и Роланд на ногах уже вторые сутки, и какие сутки – другим бы впечатлений на целую жизнь хватило. Снова магия, наверное…

Магии на самом деле было всего ничего. Веллита лишь немного смягчила мучительную усталость, навалившуюся к вечеру на ее друзей, позаботилась, чтобы им до поры до времени не досаждали неприятности вроде головной боли или самовольно закрывающихся глаз. В счет будущего, предупредила она, на следующее утро им предстояло спать и спать, пока измученное тело не возместит свое. Чем оно, собственно, и занималось, сообразил Роланд, когда открыл глаза и увидел, что по-прежнему сидит в кресле возле кровати. Он плохо помнил, когда успел заснуть, но с тех пор, как все разошлись, минуло уже несколько часов. За окнами царила глубокая ночь, свет в спальне погас, только в дальнем углу, возле стола, за которым листала книгу недремлющая леди Аламин, горели свечи.

Роланд не знал, что его разбудило, вырвало из череды ярких, беспорядочных снов, наполненных отражениями картин и событий минувшего дня. Тепло и тишина, уютный полумрак и первая за долгое время спокойная ночь взывали, умоляли вернуться обратно в царство грез. Но что-то случилось здесь, и через мгновение король понял, в чем дело. Адельгейда застонала, ее лицо исказилось, как от боли, она будто пыталась заслониться от чего-то пугающего, мучительного, преследующего ее. Волшебница, хоть и сидела далеко, тоже это почувствовала, бесшумно встала и подошла к кровати. Легонько проведя ладонью над головой девушки, она прошептала:

– Я подумала, ослабело заклинание, притупляющее боль, но с магией все в порядке. Это просто сон.

– Догадываюсь, что ей снится…

Роланд снова сел на кровать и осторожно погладил Адельгейду по щеке, поправил на подушке свернувшиеся золотистыми змеями косы. Спать хотелось немилосердно. Он с трудом подавил зевок, и это не укрылось от целительницы.

– Вам не стоит здесь оставаться, милорд, – мягко посоветовала она, – я глаз с нее не спущу.

– Куда же я денусь посреди ночи?

Как ни глупо это выглядело, но за всей сегодняшней суматохой король, уступив спальню даме, совсем забыл позаботиться о собственном ночлеге. Конечно, не составит труда поднять на ноги слуг, и подходящая комната найдется в считанные минуты. Но затевать поиски не хотелось.

– В конце концов, это моя кровать, – решил Роланд, чем немало ошарашил волшебницу.

Однако она ничего не сказала, только сделала реверанс и вернулась на свое место за столом, старательно пряча понимающую улыбку.

Король скинул сапоги и забрался на просторное ложе (которое Кассандра обозвала странным словом "полигон" и отвесила не вполне пристойную шутку по поводу восьми человек, которые на нем легко поместятся). Спать поверх покрывала и в одежде – может, не вершина комфорта, но после ночевок в лесу и полного отсутствия ночевки накануне Роланду и сеновал показался бы сказочной роскошью.

Он придвинулся к Адельгейде, коснулся губами ее щеки и шепнул, что он здесь, рядом, и больше никому не позволит обидеть ее. Что мерзавцы, осмелившиеся омрачить даже ее сон, исчезнут навсегда, и не только из снов. Непонятно, как, но спящая девушка заметила его присутствие, приникла к нему, и успокоилась, когда нашла его руку и сжала горячими пальцами.

Роланд никогда еще не чувствовал себя таким счастливым. Он думал, что потерял ее, и теперь всегда будет помнить, как и любой, кому довелось испытать подобное, как беззащитно перед неумолимой судьбой все, что наполняет светом его жизнь. Просто помнить, но и этого довольно.

Он отодвинул с подушки длинную косу и прилег поближе. Теперь Адельгейда спала тихо и безмятежно, и Роланд почувствовал, как неудержимо закрываются глаза, как отступает круговерть мыслей. Случившееся сегодня – лишь начало. Он никому не позволит думать, что можно безнаказанно посягнуть на его трон или королеву, вывернет наизнанку всю эту историю, вытащит из потаенных углов на самый яркий свет, сколько бы грязи ни пришлось пролить. И, если угодно, крови. Никакой расправы, никакой мести, только холодное, неотвратимое правосудие, за каждую жизнь, отнятую у тех, кто был ему дорог и верен, за каждую рану. Он может позволить себе эту роскошь – правосудие. Так легко быть справедливым и беспристрастным, когда сердце не разрывает боль, когда в душе воцарился мир.

* * *

Наступила ночь, и если бы кто-то мог посмотреть на Алуа с высоты полета птиц по-настоящему видящим взглядом, то сквозь темноту узрел бы целую радугу ярких, искренних чувств, охвативших город, который лишь сначала мог показаться спящим.

Это было радостное оживление, несмотря на то, что рассвет еще только осторожно намекал на свой грядущий приход. Оно пульсировало под крышами из красной черепицы, как невидимое горячее сердце. Самые ушлые трактирщики, не дожидаясь утра, пинками выгоняли на работу зевающих служек и кухарок – расставлять побольше столов, готовить с изрядным запасом угощение для завтрашних посетителей. А в самом модном веселом доме недремлющая хозяйка под шум еще только затихающего веселья бодро составляла на утро список поручений для прислуги – купить побольше вина, развесить цветочные гирлянды, обновить коврик у порога…. Все видели, что король привел с собой целую армию, и пусть сегодня (вернее, уже вчера) его солдаты занимались тем, за что им платят, в ближайшем будущем платить начнут уже они сами – за еду, выпивку и ласку.

Это был страх, перед которым стали равны тюремные стены и особняки под серебристыми крышами. Те особняки, чьи гордые владельцы боялись взглянуть в глаза королю, запятнав себя если не изменой, то касательством к ней, и теперь ждали, что им придется разделить участь своих сообщников, уже сменивших роскошные покои на городскую тюрьму.

Это было горе потерь, потому, что даже скоротечная схватка за власть – все равно война, а на войне льется кровь. Пусть при штурме не погибло и двух десятков солдат короля, потери кажутся ничтожными только если глаза закрыли не твоему другу, ученику или наставнику.

Это была печаль Райна Экхарта, коротающего время без сна в покое и безопасности особой комнаты в жилом корпусе Академии. Комнаты, запертой снаружи. И тоскливая безысходность, затопившая сердце его отца, не сумевшего сомкнуть глаз совсем в другой комнате, холодной и мрачной, но тоже запертой не изнутри.

Это было безмятежное счастье, которое наполнило сны короля и осторожно закралось в сны его невесты, прогоняя кошмары и тревоги.

И полное недоумение Кассандры Экхарт, которой никак не удавалось во всем разобраться.

Кассандра смотрела в темноту под сводом балдахина и слушала, как королевский замок медленно погружался в тишину. Еще раздавались редкие команды, из дворика за окнами заканчивали увозить тела погибших, но в общем все напоминало ей то усталое затишье, когда «объект» уже захвачен и победители только начали отдыхать и перевязывать раны, еще не вполне осознавая ни своих потерь, ни того, что можно заслуженно отпраздновать грандиозный успех.

Она вздохнула. Игра оказалась слишком похожей на жизнь. Собственно, разница для нее всегда была главным образом в том, что в жизни лилась настоящая кровь. И она знала многих, для кого разницы не было вовсе, тех, кто в ее мире переставлял фигуры на доске. Или думал, что переставляет – до своего самого последнего мгновения.

Этот странный мир, в который она вошла с насмешкой и черным омутом равнодушной, безнадежной пустоты в сердце, был чужим и не вполне понятным. И все же с некоторых пор – симпатичным. Она искренне радовалась, что Адельгейда осталась жива и, в общем, невредима (уж Кассандра-то отлично знала, что получить десяток ссадин и пару сломанных ребер при таких обстоятельствах – значит, до неприличия легко отделаться). Ей казалось трогательным и милым, что уставший, вымотанный за минувшие безумные сутки король не завалился спать при первой возможности, а остался рядом со своей невестой.

Как ни удивительно, у нее появился новый дом, найти который она не надеялась, да, в общем-то, и не хотела. Но в доме творилось что-то неладное. Что-то не сходилось во всей этой истории, не выстраивалось в привычную, безупречную цепочку причин и следствий. Странная, наивная попытка сбросить с трона короля. Затевая подобное, обычно рассчитывают на некие обстоятельства, которые помогут, оправдают переворот, надеются на чью-то поддержку – армии, знати, толпы, а с учетом здешних особенностей – возможно, магов. И если верить своим глазам, у семейства ее не слишком законопослушных родственников был единственный шанс на успех, погибни Роланд в результате хорошо спланированного покушения. Но как только дошло до открытого противостояния, и без того не слишком изящная конструкция заговора рассыпалась от первого удара. Дело, цена которого – голова, затеяли так поверхностно, небрежно и нелепо, что начинало походить на дурацкую аферу. Она вспоминала допрос старшего Экхарта и думала о том, что он, конечно, не Бонапарт, но, в конце концов, и не полный же идиот. Тогда в чем дело? Что-то было в его словах, такое, чего никто не услышал, ниточка, которую стоило только нащупать и потянуть…

…Белый особняк на берегу океана, похожий на маленький дворец. Внизу шумят волны, полуденное солнце заливает ослепительным светом ступени лестницы. На верхней ступеньке оставили посылку в яркой упаковке, на карточке имя получателя – имя хозяйки сказочного дворца. Кассандра недоуменно взглянула на сюрприз и ее кольнула тревожная мысль – как кто-то смог сюда попасть, минуя систему охраны, самую лучшую и надежную? Кто-то из друзей, из тех, кому проход разрешен?..

…Треснула обертка, шуршащим ворохом соскользнула на пол гостиной. Тяжелый запах, что вполне понятно – коробка измазана кровью, и внутри там не только кровь. Всего лишь обрезки плоти, тронутое разложением, мертвое мясо, но она была отлично знакома с анатомией и знала – без этих "обрезков" жить человек не сможет. Как и предупреждали.

Кассандра стиснула зубы, не поддаваясь, не уступая ледяной, страшной волне, готовой прорвать плотину ее разума, здравого смысла, неверия в то, что это всерьез, что это не сон. В дальнем шкафчике, среди вещей, оставшихся от прежней службы, она нашарила анализатор. Что-то стеклянное от ее неловкого движения упало вниз и беззвучно разлетелось осколками на плитах пола, но она не заметила хруст под ногами. Она видела только прибор, самый совершенный, самый быстрый, который сейчас подтвердит, что это дурная шутка, просто подонки, затеявшие опасную игру с ее семьей, на сей раз зашли слишком далеко. На экране мелькали цифры, выстаивались цепочки ДНК, опознавая злосчастного обладателя обрезков. Бывшего обладателя. Обладателей.

Ей показалось, что синее небо за окнами сделалось черным, как будто кто-то повернул рубильник и выключил свет. Вдруг сделалось невыносимо больно, вокруг исчез воздух, потому что она никак не могла вдохнуть, чтобы хоть попробовать бороться. А потом пришла спасительная мысль – бороться больше не нужно, потому что наступил конец света. Потому, что это конец.

Она не помнила, сколько прошло времени, часов или дней, когда этот человек появился на пороге. Уже наступил рассвет – возможно, рассвет следующего дня. Или следующего за следующим. Она узнала своего нежданного гостя, того самого, кто уже навещал ее.

– Я предупреждал, вам грозит беда. Мне жаль. Но опасность все еще сильна.

– Уже нет.

– Ваша сестра, мать и отчим… Пока их не тронули, но не забывайте… Вы должны довериться мне, поехать со мной. Тогда никто не сможет им угрожать…

– Кто вас прислал?

– Вы узнаете об этом в свое время. И не думаю, что пожалеете.

Вкрадчивый голос, убедительные слова. А еще он ее боится. Не подает виду, его самоконтролю можно позавидовать, но она заметила тень беспокойства, почуяла страх, как его чуют звери. Что же он знает о ней такого пугающего? Что-то, чего не знает даже она сама?

А дальше все, как водится – обещание золотых гор и спасения души. А где про положенную долю мирового господства? Конечно, и это тоже, как же иначе. Хоть целый мир…

– А еще вы сможете найти тех, кто сделал это… Обещаю, сможете…

Его нетерпение пересилило даже страх и подернулось раздражением. Вот же она, путеводная ниточка, стоит только поймать ее. Ловите скорее, не упустите случая. Ну же! Хватай нитку, тварь!

Взмах ресниц, сухие бесстрастные глаза, в которых он не сумел разглядеть перекрестие прицела. Ее странный вопрос, который можно было списать лишь на помрачение рассудка:

– Вы любите Шекспира?

– Что?..

– Может быть, вы даже умеете играть на флейте?

– Нет, но причем тут?..

– Тогда почему вы решили, что сможете…

Короткое, почти неуловимое движение, как росчерк. И стук упавшего на пол тела. Тогда почему ты решил, что можешь играть с Тенью, придурок? Эти игры еще никого не доводили до добра. Никого. И все, что она может сделать для тех, кто ей дорог – исчезнуть. Сбежать. Как можно дальше, чтобы их разделял целый свет. Целая жизнь…

Кассандра вдруг поняла, что воспоминания ранят не так сильно, как прежде. Боль никуда не ушла, но она уже не мешала, не застилала рассудок. Возможно, жить с этим бременем попросту стало привычкой.

Она помнила, чем закончилось ее бегство. Но тогда она думала, что выбрала самый надежный способ, раз снова и снова переживать эти бесконечные, невыносимые дни уже не хватало сил. А какой был бы подарок неведомым "доброжелателям" – известие, что она переселилась в мир иной… В иной мир!

– Проклятье! – не сдержалась Кассандра и села на кровати.

Отодвинув лежащую поперек руку Мориса, она вскочила, плеснула в лицо водой из умывальника и стала торопливо одеваться. Поверх брюк и куртки, уже очищенных от пыли и крови, накинула здешнее одеяние, наконец устроившее ее – не слишком длинную темную тунику, перехваченную поясом в талии. Такие одевали женщины – боевые маги, находясь на службе, и она успела присмотреть подходящий фасончик на будущее еще во время штурма замка. Движений наряд не стеснял, походил на платье, да и здешних обитателей удивлял гораздо меньше, чем ее собственная одежда.

Возглас и шорохи разбудили Мориса. Он поднял голову, недоуменно моргая спросонья, и уставился на неугомонную возлюбленную.

– Хочу еще раз потолковать с Экхартом, – объяснила Кассандра причины бессонницы.

– А, внезапный ночной допрос – эффективный метод, – одобрил Морис, – только не забудь, что иголки под ногти – это негигиенично. Мало ли, где он ими скреб, своими ногтями…

– Ты пойдешь?

– Да ну его! Спать хочу…

Морис умиротворенно глянул вслед подруге, когда та тихо прикрыла дверь снаружи, и снова уткнулся в подушку. По некоторым причинам он взял за правило не оставлять ее надолго без присмотра, но теперь был уверен – она и в самом деле пошла допрашивать преступника, а не прыгать с башни или глотать яд. "Ваши крокодилы – вы и спасайте", – лениво подумал он, вспомнив старую поговорку, и отправился досматривать какой-то исключительно приятный сон.

Кассандра совсем не хотела спать, она шагала по ночному замку в поисках знакомой лестницы в подвал. В главных залах все еще кипела работа. Похоже, управляющий решил, что для него дело принципа – привести все в порядок за одну ночь. Нарядный коридор сделал поворот и привычно превратился в коридор обыкновенный, безо всяких художественных изысков. Изящные плафоны, озаренные изнутри светом явно магического происхождения, сменились подвесными лампами, от которых тянулся запашок горящего масла. Может быть, это именно из-за него прямо над окнами виднелись решетки для вентиляции. Стражники стояли и здесь. Кассандра представления не имела, сколько караульных обычно охраняют эти хоромы, но сегодня их оказалось в избытке. К тому же, о стыд и срам, день черного позора для королевской гвардии – покои Роланда и место заточения лорда Экхарта по-прежнему стерегли солдаты барона Ламарена. Следствие только началось, и хотя король не думал обвинять всю свою стражу в измене, но, что называется, осадок остался. Сегодня на караул попали только те гвардейцы, чья верность и невиновность не подвергались сомнению.

Два бравых красавца в блестящих доспехах застыли по сторонам двери. Хоть и стояли эти двое на задворках замка, а не на главной лестнице у всех на виду, все равно даже не шелохнулись при виде женщины, не скосили глаза, в которых бликами отражался свет ламп. У, Сокол, изверг, подумала Кассандра, развел тут, видите ли, дисциплину, а у самого прозвище как у вождя краснокожих!

Мысленно посочувствовав воякам и удержавшись от соблазна одобрительно похлопать ближайшего по плечу (они так забавно бренчат, если стукнуть!) она прошла мимо. Обнаруженная поблизости лестница привела как раз туда, куда и требовалось – в подземелье. На сей раз в мрачноватом тоннеле было гораздо светлее, чем утром. Золотистые, с виду совершенно невесомые шарики под потолком – еще одна разновидность магических светильников, здешняя достопримечательность и невиданная роскошь для подвала, даже королевского, озаряли длинный коридор мягким светом. В глубине, почти в самом тупике, теперь поселился лорд Экхарт.

Охранники заметили посетительницу издали. Кроме караульных у двери камеры, еще двое сидели в углу за столом – вооруженный до самых зубов офицер и какой-то тип в штатском (Кассандра уже заметила, как здесь одеваются штатские – оружие и прочее железо не выставляют напоказ, а скромно прячут под одеждой). Этот второй не иначе как маг, предположила она, на случай, если сбежавшие заговорщики попытаются вызволить своего вождя более изощренным способом, чем обычное нападение. Еще утром никакой мебели здесь не наблюдалось, значит, притащили для удобства. В кружках на столе что-то дымилось, посередине красовался чайник и нарезанный увесистыми кусками пирог с мясом.

При виде заглянувшей на огонек дамы мужчины встали, и офицер сразу узнал ее. Это была та самая иноземная герцогиня с невозможным именем и еще более невозможными повадками. Сегодня днем у королевских покоев она не только представилась, но и машинально, будто по привычке, взмахнула у него перед глазами бумагой, из которой следовало, что она герцогиня и есть, как будто он осмелился бы усомниться. Одно слово – иностранка.

Кассандра приветственно взмахнула рукой:

– Не возражаете, если я поболтаю с нашим мятежным другом?

Она показала на запертую дверь.

– Как вам угодно, – разрешил офицер.

Еще утром охрана получила указание – эта женщина может, если пожелает, увидеться с лордом Экхартом. Она вроде бы допрашивала его каким-то своим способом и теперь присматривала за результатом. По внешнему виду принца, когда его привели сюда, вряд ли кто-то заподозрил бы, что его сильно поколотили, но двигался он медленно и смотрел тоскливо. Впрочем, главному заговорщику было от чего взгрустнуть и без допросов – головы-то на плечах все равно считай уже нет, так, вопрос времени.

В тишине щелкнул замок, скрипнула дверь камеры, и охранники чуть не подпрыгнули от истошного вопля гостьи:

– Заррраза!!!

Она бросилась внутрь, мужчины устремились следом. Но преступник вовсе не сбежал, как подумали переполошившиеся стражи. Лорд Экхарт по-прежнему лежал на койке, где его и оставили много часов назад, вот только на матрасе растеклось кровавое пятно, да и на пол накапало уже изрядно.

Причина кровопролития обнаружилась без труда. Не теряя ни минуты, Кассандра сорвала с себя узкий поясок, который стягивал тунику на талии, и поспешно закрутила его принцу повыше локтя, не забыв попутно высказать охране все, что думает. Думала она много и цветисто, и по большей части не совсем понятно, но в конце концов сменила гнев на милость и со вздохом спросила:

– Тут хоть врач поблизости есть? Тот, который целитель?

Целителем по совместительству оказался дежуривший в коридоре боевой маг. Ну да, умеет "мочить" – умеет и лечить, не очень логично рассудила Кассандра, но на сей раз угадала. Она отошла в сторону, чтобы не мешать, пока тот что-то колдовал над заговорщиком, вознамерившимся сбежать от королевского правосудия радикальным, но не оригинальным способом.

– Взгляните, миледи!..

Пока маг перевязывал принца, офицер выудил из складок одеяла то, чем пленник умудрился порезать себе руку. Кусочек стекла, завалился, наверное, между камнями пола, а его высочество не поленился, нашел. И дверь, как назло, паршивая – ни глазка, ни окошка, чтобы заглянуть, проверить, что делает заключенный.

– Красивый был бокал, – Кассандра повертела на ладони тонкий осколок с остатками золотистого узора.

Ладно, чего уж тут ругаться. Родственник жив, а эти парни все-таки солдаты, а не надзиратели, откуда им знать, на какие фокусы способны изощренные преступные умы. Роланд сам виноват, мог бы посадить лорда Экхарта на цепь в камере, где держали Адельгейду, так ведь нет. Король решил, что если упрятать принца туда, где погибла Дальенна, это будет слишком смахивать на мелкую месть, и велел освободить соседнюю камеру, в которой уже много лет валялось старое столовое барахло. Барахло-то убрали, а вот осколочек проглядели.

– Ну что, жить будет? – спросила Кассандра у мага.

– Будет, куда он денется. Вовремя вы появились.

– За это меня и не любят… Но я все-таки с ним поболтаю, ладно? Надеюсь, милорд переживет эту пытку?

Маг усмехнулся и пожал плечами:

– Если попробует не пережить – зовите, мы тут, в коридоре.

Посетительница села возле койки на табуретку, принесенную охранником. Роланд и в самом деле не унижался до мелких пакостей пленнику. Во всяком случае, принца не заставляли сидеть на цепи или спать на полу. Правильно, решила Кассандра, пакостить врагу – так по-крупному, например, разрешить герцогине Лорандевайс навещать его.

Принц не произнес ни слова, но и без слов было ясно, что ночной визит не вызывает у него ни малейшей радости. Эта гадина не дала даже умереть тихо, без барабанного боя и чтения приговора на каждом перекрестке. Она ему с самого начала не нравилась, а сейчас еще больше. Красивая, хоть и на любителя (любитель дрыхнет, поди, а ей, видите ли, не спится), спокойная, с этой своей непременной гнусной усмешкой. Длинная серебряная шпилька засела в янтарно-рыжих волосах. Принц почему-то с легкостью представил, как твердая рука с красными ногтями вгоняет эту острую безделушку в чье-то горло. Лорд Экхарт с самого начала чувствовал в этой женщине что-то странное. Что-то знакомое, смутное, неправильное, то, чего не может, не должно быть.

Она дождалась, пока дверь закроется за последним караульным, привычно закинула ногу на ногу и негромко сказала:

– Глупо. Не стоило этого делать, если не умеете. Рана закрылась бы сама, много крови так не вытечет, не верите – спросите у доктора. Ну, в смысле, у мага…

Лорд Экхарт ничего не ответил. Кассандра понимала его чувства. Досаду, отвращение, и еще, пожалуй, стыд. Невыносимый стыд оттого, что мучительное решение расстаться с жизнью оказалось самой бестолковой неудачей среди всех его неудач. А уж от навязчивой гостьи принца вообще, пожалуй, тошнит. И ведь не поверит, что она не чувствует к нему ни ненависти, ни особой неприязни, только любопытство. И даже жалеет его. Он как будто в считанные часы постарел на десяток лет, и теперь, на тюремной койке среди холода, темноты и пятен собственной крови казался таким отчаянно одиноким и потерянным, что даже не верилось, кем он был совсем недавно. Только скидок на жалость никто не обещал, пусть не надеется.

Помолчав, Кассандра продолжила:

– А вот не тронуть невесту короля – совсем не глупо. Уж не знаю, пожалели вы ее или просто догадались, что из этого выйдет, но ход неплохой. Иначе Роланд не спал бы сейчас в обнимку со своей суженой, а вывернул наизнанку и вас, и всю страну, чтобы найти каждого по имени Экхарт и выставить его голову на шесте.

Пленник по-прежнему безмолвствовал. Кассандра добавила безо всякой надежды на ответ:

– Ну и повадки у вашего старшенького. Сами воспитывали? Гордитесь, наверное.

И неожиданно услышала:

– Не горжусь…

Она пожала плечами.

– Мило.

Принц понял, что просто так эта стерва не уберется и сидеть здесь ей не надоест, поэтому снова подал голос.

– Что вам нужно?

– Задать вопрос. Честно, только один. Уточняющие и наводящие не в счет. Ответите, и я уйду.

– Спрашивайте.

– Про королеву – это чья была часть?

– Что?

– Ну, чья реплика? В этом вашем круге?

Манера выражаться у гостьи была странная, но принц вопрос понял и ответил:

– Мастера Наро.

– А, старый знакомый. И что же он сказал? Только дословно, без вольного пересказа!

– Женщина из дома Экхарт, наследница древней крови, знающая дорогу к звездам, займет место потомка узурпатора.

– Ваша дочь знала дорогу к звездам?

Лорд Экхарт досадливо поморщился и пояснил недалекой приземленной собеседнице, к тому же иностранке:

– Дорога к звездам – это символ, означающий величие и славу. Так всегда говорят в этой стране.

Собеседница не пожелала усвоить урок краеведения:

– Как же, символ. Дорога как дорога… Сдается мне, вас провели, банально обманули. И даже, уж простите, подставили.

– В круге истины нельзя солгать.

– Разве вы не знаете, великий интриган, что не солгать и сказать правду – это не одно и то же? Объясняли мне маги, как действует круг – ерунда, сплошной формализм, обойти даже проще, чем наш допотопный детектор…

– Кто вы такая?

Принцу надоело слушать оскорбительную бессмыслицу и ничего не понимать. Хотя не так уж он не понимал. Кассандра заметила, он чувствует что-то, пытается вспомнить, не встречал ли ее прежде, но воображение у главы семейства оказалось не таким смелым, как у младшего сына. Она улыбнулась и негромко сказала:

– Вам и правда хочется узнать? У нас так много общего… – она оттянула вверх рукав куртки и показала тонкий шрам на запястье, – Наверное, это наша с вами семейная черта – вечно пытаемся сбежать в самый неподходящий момент…

– Кто вы?!

– Разве вы не знаете? Кассандра… ммм… так и знала, что забуду… в общем, светлейшая герцогиня Лорандевайс.

Принц, явно позабыв, кто кого здесь допрашивает, начал проявлять настойчивость, так что гостья решила – пора и честь знать. Задавать вопросы она любила, а отвечать кому попало – увольте. Она заботливо поправила скомканное одеяло, прикрыв кровавое пятно на матрасе, который поменяют в лучшем случае утром, и встала.

– Не надо больше этого… – она чиркнула себе пальцем поперек руки, – Все сделают за вас и, уж поверьте, гораздо профессиональнее. Доброй ночи, милорд, и пусть за ним последует добрый день.

Понял ли бывший заговорщик ее злую шутку, так и осталось загадкой. Он неотрывно вглядывался в озаренное тусклым светом лампы лицо женщины, как будто боялся упустить даже мгновение из времени, отпущенного ему, чтобы видеть ее и запечатлеть в памяти. Потому что остаток ночи, пока сон не сморит ослабевшего пленника, он будет вспоминать, где уже видел эти черты. И Кассандра могла поспорить, что вспомнит.

Вернув стражникам табуретку и пожелав не скучать, Кассандра поднялась наверх. Ей почему-то казалось, что в камере лорда Экхарта она пробыла всего ничего, но в замке за это время успели угомониться даже самые трудолюбивые слуги, в залах воцарилась блаженная тишина. Не сказать, чтобы воцарилась и темнота, неизменные светильники, наполненные сияющей магией, потускнели, но не погасли, спасая желающих побродить по ночным покоям от опасности заплутать в темноте. Спать по-прежнему не хотелось, свою положенную порцию сна Кассандра уже получила в избытке. Зато любопытство и какой-то опьяняющий азарт, ощущения, казалось, выжженные из ее души однажды и навсегда, влекли, звали вперед. Вот только куда?

Караульные не отличались разговорчивостью, поэтому с восьмым по счету партизаном Кассандра не стала церемониться, ласково поскребла ногтем тепленькое железное плечо и проворковала:

– Ну хоть ты ответь, сладкий мой, не молчи печально! Где башня короля Элвера?

– Два поворота налево и пятьдесят ступеней вверх! – процедил таки стражник.

То ли он считать не умел, то ли ляпнул наугад, но ступеней вместо пятидесяти оказалось не меньше трех сотен, и все по спирали. В нижней, самой широкой части башни, на лестнице обнаружилась единственная дверь, вернее, дверца, если судить по размерам, принятым в замке. Старая библиотека. Разумеется, запертая. А ведь именно эту дверь когда-то вышибли те, прежние заговорщики двух-с-лишним-вековой давности. Уж не отсюда ли отчалил папа Элвер в свое затянувшееся путешествие к звездам?