Текст книги "Дурманящий запах мяты"

Автор книги: Ольга Егер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

   – Я говорю меч шикарный! – уточнил парниша, расплывшись в широкой улыбке на пол лица.

   Меч у меня и впрямь, был замечательный. Лёгкий, полуторный, украшенный серебряной резьбой и неопознанной гравировкой. Бабуля передала его мне после маминой смерти. Правда до поездки в Ладонис в руки брать запрещала.

   – Да роэльской ковки, – заявление отразилось неподдельным уважением на широком лице нового знакомого. Роэл, что находится у самого моря на другом конце материка славился своими искусными мастерами... И баснословными ценами. Поэтому однажды купленный шедевр, как правило передавался из поколения в поколение.

   На почве оружия, затянулся разговор. А потом я узнала, что парня зовут Кроха, как ни странно. Кличка к нему пристала, когда он только поступил на службу, поскольку был самым маленьким, худеньким и ничего из себя не представлял. Но уже через год эта "крошка" отъела себе пузо на казённых харчах и вымахала так, что его родная мать не сразу узнала. Зато обидчики признавали в лицо и побаивались. Парень он действительно оказался хороший, но разговаривать с ним о чём-либо кроме оружия, пьянок и драк было не возможно. Зато с Фаей общий язык он нашёл мгновенно. Подруга сияла от счастья – есть с кем разделить своё нездоровое увлечение ножами.

   На привалах мы вчетвером с его другом Славой резались в "чумного" под желание. Дважды Кроха с товарищем радовали окружающих пением петуха в одних подштанниках, по очереди взгромоздившись на пеньке в центре лагеря. Войка следовала за советником как преданный пёс, виляя хвостиком, то есть задом, и наивно хлопая длинными ресничками. Даже обязалась сделать ему массаж. Не то, чтобы он сильно отказывался, но после некоторого сопротивления, что называется, капитулировал. Шпионке мало кто мог долго противиться. Тай был первым. По счастливому виду амазонки представлялось, что на неё манна с небес упала... при чём попала в самое темечко... и от этого из глаз у неё теперь сыпятся искры.

   – На что? – спросила я, отвлекаясь от фантазий о воспламенившейся Войке.

   Фая и Слава вышли из игры, оставив нас с Крохой один-на-один. Как и в прошлые несколько раз. Парень загадочно ухмыльнулся. Но моё внимание сейчас обратилось к советнику. Тайрелл посмотрел в нашу сторону и, внутреннее сопротивление против всеобщего сумасшествия по фигуре чиновника, заставило меня повернуться к нему спиной.

   – К концу игры решим... – промямлил Кроха, слащаво ухмыляясь уже придуманному.

   Игнорируя его слова, я кивнула, не подозревая на что соглашаюсь.

   И вот конец игры. На руках у меня оставались шестерки пиковые да чёрный рыцарь. Пошла с шестёрок. А этот гад не только отбился, так ещё и предъявил мне короля сердечного, которого я побить никак не могла, потому что он у нас оказался на кону. Впервые проиграв, я глупо пялилась на лежащие в травке карты. А стоило бы быть на чеку. Верзила, сгрёб меня в объятья и жадно присосался к губам. Его язык нагло что-то искал в моём рту – неужто остатки завтрака? Не желая делиться, и пока не мешая здоровиле заниматься его слюнявым делом, я медленно и аккуратно вытащила кинжал из сапога, и хорошенько упершись руками в грудь мерзавцу, что есть мочи толкнула эту тушу на землю. Вспрыгнув на него сверху, прижала коленями его руки, и обозлённая лобызаниями, придавила лезвие к горлу нахала.

   – Ты чего, озверела? – ошарашенный парень не смел даже двинуться.

   – Какого ты?.. Я тебе не позволяла!.. – Поток ругательств мог бы и не прекратиться, если бы не чрезмерная силища Крохи просто откинувшая меня назад.

   Парень встал на ноги, рванулся ко мне, и тут же поймав придавил всем весом. Я не осталась в долгу и вмазала чем есть (коленом), куда попало (промеж ног этого ирода). Кроха завыл и выпустил меня из лап. Пока он проводил поиски чего-то утерянного в собственных штанах, я отползла и встала на ноги. Вокруг нас уже собралась толпа.

   – Да я тебя... – Обидеть мужчину легко и словом, и жестом, а и без того вспыльчивого Кроху, мне удалось взбесить за считанные секунды. Хотя кто первый начал?!

   Здоровяк сначала попытался изловить меня голыми руками, но я слишком хорошо уворачивалась. Так что терпение его лопнуло быстро. Он ухватился за меч, здоровенный двуручный, тяжёлый, и давай махать им во все стороны. Я, если честно, так и не поняла: он меня пытался разрубить или мух разгонял?

   Уклонялась от его ударов легко, играючи, пока он вконец не рассвирепев, не припомнил очень хитрый приём, чуть не подрезав меня под ноги. Такой выпад вызвал в памяти один сюжет, и я отскочила в сторону ошарашенная открытием. Толпа зевак с ликованием приветствовала каждый взмах меча. Всем было интересно: кто кого – амазонка или мужик?

   – Ты дерёшься, как моя бабушка! – с уважением заметила я, но почему-то комплимент вызвал неожиданную реакцию. Обозлённый замечанием Кроха летел на меня стиснув зубы.

   Мужики заржали, заулюлюкали. Неподалеку, рядом со мной замер Пересмешник. Его рука стиснула рукоять ждущего освободиться от ножен меча: советник не желал разрозненности армии и тем более, межплеменного скандала с амазонками. Принц наоборот, с удовольствием наблюдал за весёленьким поединком, вторя толпе и хлопая в ладоши.

   – Издеваешься ещё? – гневался раскрасневшийся Кроха, брызжа потом и слюной во все стороны.

   Боковым зрением я заметила, как на него посмотрел советник: искоса, готовый влезть между нами при первой возможности.

   – Нет. Наша бабушка была лучшей из свободных воительницы Унны. И такой приём знала только она! – пояснила Фая, вынырнувшая из толпы.

   Кроха резко изменился в лице, остановился, опустил меч, протянув мне руку для перемирия. Пораздумав, я всё же приняла этот жест, но обиду затаила. Меня, как тряпичную куклу подняли на ноги, подбрасывая в воздух от радости.

   – Твоя бабка Селена Прекрасная? – удивлению парня не было предела. Того гляди, глаза из орбит повылазят... Если не у него, так у меня – слишком высоко подлетало моё тело.

   – И что тут такого? – пожала плечами я, вырываясь из его рук. В том, что наша Ба была одной из ярких персонажей в двух великих сражениях прошлого, мы с Файкой ничего особенного не видели. Почему же на других её имя производило такое впечатление?

   – Мой батя воевал с ней в одном полку, – объявил Кроха, с умилением потирая мне руку. – Так что о вашей бабке я наслышан с пелёнок. Батя тогда был ещё пацаном, ну когда на войну пошёл. Селена научила его парочке своих приёмчиков, чтобы в бою жив остался. С тех пор отец обучил этим приёмам братцев моих и до меня очередь дошла.

   Толпа перешёптывалась. Всех удивил тот факт, что в общем с ними отряде едут родственницы знаменитой амазонки. А я смотрела на Кроху и понимала, что мне теперь от него никак не отвязаться. Судя по этим щенячьим глазам, меня ждёт весёленькая поездочка в обществе великовозрастного прилипалы.

   Действительно, как я не пыталась мирно плестись в хвосте нашей процессии, середина перекочёвывала к нам с Файкой, создавая почётный эскорт. А вечером все собрались у костра, где для нас выделили самые лучшие места в центре и принесли какую-то воняющую спиртом настойку. Даже чрезмерно серьёзный командующий Ольгерд пришёл послушать наши рассказы о бабушкиных подвигах. Мы с Файкой на перебой повествовали о приключениях Селены Прекрасной...

Глава 4. О чистом сердце и хитрой ведьме.

   Эта волшебная история случилась спустя два года от того момента, как затих шум на полях брани близ столицы Иштарского государства, павшего в сражении и прекратившего своё существование. Выживших взяли в плен, и лишь некоторые смогли избежать участи рабов. Среди тех счастливчиков была одна женщина. Амазонка. Иштарская кампания стала для неё посвящением. Прославленным воином она тогда не стала. Ведь находилась лишь в начале пути, по которому идут герои. Да и заработав достаточно ран, она вернулась в родной дом. Но истинный воин не может коротать век, сидя на скамейке. Его душа рвётся к полям битв...

   Примерно так бабушка рассказывала нам о том, как её занесло в Перехрестье, где развернулись самые интересные события нашей с Ори самой любимой "сказки".

   Заснеженный лес встретил одинокую путницу метелью и заунывной песней ветра. Хоть сама наездница считала этот вой вовсе не песней, а скорее способом запугивания.

   "Не шуми по чём зря, Вей! Не поддамся я тебе! Амазонки не из пугливых!" – говорила она холодному ветру.

   Не знал Вей, божественный властитель ветров, что перед ним женщина, которая войдёт в историю, как Селена Прекрасная – смелая и отважная, воительница из племени свободных женщин, готовая встретить опасность лицом к лицу, и плюнуть ей в эту оскаленную харю, если та представится... Не знал он всего этого, вот и продолжал завывать, морозить. Имел бы Вей тело из плоти и крови, Селена непременно поговорила бы с ним на языке крепкого тумака да болезненной затрещины. Но не любил дух божественный показываться. Боялся, наверное.

   День, два испытывает Вей терпение амазонки, а она всё двигается к цели – Перехрестью, где разный люд собирается, и поговаривали, что нелюд тоже там бывает. Туда отправлялась Селена, чтобы совершить немало подвигов. Короче от скуки она туда ехала.

   Повстречался вскоре Селене домишко: весь присыпанный снегом, походил он больше на огромный белый курган. Но зоркий глаз амазонки смог, хоть и с натугой, разглядеть брёвнышки под белым покрывалом.

   – Вот и отдохнём теперь! – сказала она своему любимому коню Урагану, серой масти, потрепав его за шелковую гриву.

   Конь согласно тряхнул головой – ведь и животине не по нраву морозная погода.

   Дом оказался маленький. Да ведь воину всё равно, главное, чтоб заночевать было где. Ураган стоял в сенях довольный теплом растопленной печи, на которой в ковшике потрескивала подгоревшая каша. Селена сидела на полу, греясь в тепле и потирая обмороженные ноги. Сейчас она мечтала о будущих боях, путешествиях в дальние страны, о подвигах...

   Шкряб... Шкряб... Хрусть... – Позвало нечто из того холодного мира за дверью. Ураган навострил уши. Его тоже заинтересовал незваный гость.

   Поразмыслив, Селена нащупала эфес меча и на цыпочках подкралась к двери. Дёрнула за ручку. Вьюга воспользовавшись моментом, намусорила на пороге, но дальше пройти не решилась, боясь страстного тепла огня в очаге. Луна играла лучиками, указывая на пыльцу драгоценных камней, украшающую поверхность сугробов, скрывших некогда живое, а теперь спящее под синевато-белым толстым покрывалом. Ни единой живой души не было в этом заснеженном буране.

   Вздохнув, и даже немного разочаровавшись, Селена собралась вернуться в объятия тепла, но тут ближайший к порогу сугроб подал такой писклявый, хриплый голосок:

   – П-п-п-помогит-т-те...

   После чего из-под толщи белой шубы показались красные распухшие старческие пальцы.

   Амазонка вынула тело из холодной усыпальницы. Изъятое, оно оказалось очень замёрзшим и потрёпанным старичком. Сжалилась Селена над несчастным, втащила его в дом, накормила, обогрела, напоила. Сидит дедушка уминает хлебную краюшку, улыбается почти беззубым ртом, гордостью которого являлся единственный гнилой зуб.

   – Что ж тебя старый в такую пургу то в лес понесло? Да в тряпчонках таких худых?

   На гостя действительно без слёз глядеть нельзя было: тулупчик изъеденный не погнушавшейся молью, пожелтевшая от времени рубаха, штаны протёртые, лёгкие, сапоги такие же дырявые как и тулуп (но их уже скорее дорога съела).

   – А сде се мне есё быть? – промямлил старичок, смокча краюшку. Минут пять он вёл неравный бой с чёрствым хлебом. В результате единственный зуб разболелся и дед решил, что сухарь легче мусолить.

   – Так это твой дом, дедушка? – Селена осмотрелась, но признаков, что здесь вообще кто-то жил не обнаружила: слой пыли и плесени, паутина.

   – И эсот тосе мой, – согласно закивал старичок.

   Амазонка окинула оценивающим взором немочного. Разве мог такой прохвост иметь больше домов? Неужто совсем память испортилась у несчастного?

   – Всюду сом мне... всюду я сиву, как сома... – выдал старичок, с блаженной улыбкой на лице рассматривая наполовину засмоктанный сухарь. Решив, что наелся, дед сунул хлеб за пазуху.

   "Совсем, бедный, из ума выжил!" – решила амазонка и не стала более донимать старика расспросами. Нежданный гость не особо и стремился к задушевному разговору: повернулся задом и вскарабкался на печь. Селена кое-как умастилась на лавочке у окна и долго не могла уснуть. Лик Великой Матушки манил взор к небу. Вьюга уже улеглась, небо было тёмным и чистым.

   – Что готовишь Ты для меня, Матушка, всё приму из твоих рук, дай только сил – со всем справлюсь! – пообещала богине амазонка.

   Священный и трепетный миг единения с высшим божеством оборвал храп, донёсшийся с печи. Такого неуважения Селена стерпеть не могла и, вскочив на ноги, метнулась к источнику какофонии. Источник мирно спал, пригревшись и отвернувшись лицом к стене. Хотела амазонка приглушить отвратительный звук. Но внезапно нахлынувшая жалость заставила её отойти, отбросив дурные мысли об удушении ничего не подозревавшего блаженного старца.

   "Что взять со слабоумного!" – мудро рассудила Селена и села у окна. Ей ли спорить с беззубой старостью!

   Утро началось с отвратительного прицмокивания над правым ухом амазонки. Селена раскрыла глаза и увидела над собой дедулю, досмоктывающего вчерашний сухарь. Его слюни, летевшие длинными лентами мимо злосчастного хлебца, падали на грудь женщины. Даже Ураган не позволял себе такой вольности – будить амазонку пуская на неё слюни.

   – Дед ты что с печи упал? – не выдержала Селена. Вскочила со скамьи.

   Встретив испепеляющий взгляд женщины, старик задумался. Что-то подсказывало – может быть беда. Но дед, откровенно, так и не понял: почему, откуда и за что? Он отнял ото рта сухарь и уставился на амазонку наивными, непонимающими голубыми глазами. Только сейчас при свете дня Селена разглядела существенную деталь: глаза старика, не помутнённые временем, как у остальных, не потеряли цвет, оставались яркими, как у молодого хлопца, блестели озорными огоньками, разумом.

   Тут дед, будто понял, что допустил оплошность и в миг выражение очей изменилось на туповато-непонятливое. Селена махнула на него рукой.

   – Ладно. Бывай дед. – Выложив из кармана сумки ещё пару сухарей, амазонка направилась к лошади, решив больше не задерживаться долго на одном месте и оставить старика наедине с его воспоминаниями о молодости.

   Селена вывела Урагана на улицу, где приятно морозило. Холодок пощипывал щёки, тут же украсив лицо румянцем. Амазонка затянула подпруги, закинула сумки и готова была уже вскочить в седло, как за плечом раздалось жалобное поскуливание. Обернулась, глянула из-под бровей на старца.

   – Фнусек мой в Дйогобыцях сифет... – издали начал дед, но Селена итак всё поняла, и уже раздумывала на кой ей сдался этот дедуган в походе?! Но доброе женское сердце не позволило оставить несчастного в глуши на съедение хищникам.

   "Раз уж у него есть родственники, отвезу, пусть они о нём заботятся! А встречусь с его внуком, таких накостыляю, за то, что своего деда без присмотра оставил!.." – амазонка внезапно разозлилась, пробурчала себе под нос тихие ругательства в адрес нерадивого внука и, ухватив за шкирку, как щенка, усадила деда на коня. Ураган оценил ношу, и надумал попробовать ногу старика на вкус, но получил от пронырливого деда по носу. Чихнув, скакун гордо отвернулся. Пришлось Урагану терпеть двоих наездников.

   * * *

   Селена молчала, рассматривая окружающий её лес, такой белый, холодный, околдованный зимой. Прелесть природы согревала сердце, вот только спине скоро стало мокро. Пытаясь понять причину, путница остановила Урагана и спрыгнула с коня. Весь тулуп оказался влажным – дедуля не мог сдерживать потоки постоянно ползущей изо рта слюны, омывая ею спину амазонки.

   Казалось бы терпению Селены настал конец. Однако непреодолимое желание схватить полоумного за шиворот и встряхнуть как следует, чтобы все тараканы вылезли из его головы, осталось неосуществимым.

   Амазонка зыркнула на деда. Тот увлечённо разглядывал кроны деревьев и крутил башкой, как филин.

   "Это испытание!" – догадалась Селена. Её терпение явно пробовали на прочность все боги вместе взятые, ниспослав на дорогу этого горемычного старикашку. Стащив с плеч тулуп, она принялась чистить одёжу мягким рассыпающимся снежком.

   – Убойка эсо ховофо! – прокомментировали сверху.

   Селена выругалась про себя, но старику ничего не сказала.

   – Он у тебя фсё явно плохо пах! – старик, как нарочно, подливал масла в огонь.

   "Из-за кого же он так плохо пахнет интересно, не из-за вонючего немытого старика ли, сидящего сзади и пускающего слюни пузырями мне на спину?!" – про себя добавила амазонка.

   Накинув холодный тулуп на остывшее тело, Селена решила просто идти рядом с Ураганом, чтобы не пришлось чистить вещи заново. Дед счастливый, тем что в седле теперь один, развалился и захрустел чем-то извлечённым из-за пазухи.

   "Ну хоть молчит!" – успела подумать женщина, когда старик, будто прочитав её мысли, забубнил:

   – Вот кагта я был молотым...

   Путешествие в дедово прошлое длилось больше двух с половиной часов и Селена всё это время шла молча, иногда возводя глаза к небу, и моля Всевышнюю спустить на старческую голову чудом уцелевший в такую погоду орешек.

   – Сестья моя в молотости была девкой гайной... Да воть с хайяктеем не повезло... – слушать это жуткое косноязычие было выше сил, но на то она и Селена Прекрасная, героиня, амазонка, – так что терпела, стиснув зубы.

   "Пусть старичок наговориться, вот Ураган его внимательно слушает, да Вей легкокрылый". Последний судя по всему очень увлёкся речью старика, даже смолк. Амазонке стало казаться, что бог-ветродув разленился и позабыл о своей работе, внимая повести давних лет.

   "Интересно, как выглядел бы Вей, будь он простым смертным? Небось пузо у него здоровенное, в котором ветры таятся, и сквозь пухлые такие губы он их выдувает" – по представлениям Селены божество получалось изрядно заплывшее жиром, несколько староватое, лохматое и седое, даже чем-то напоминающее не умолкающего деда в седле.

   Селена ухмыльнулась такой картине и посмотрела на только что обожествлённого деда, глумливо добавив про себя, что, возможно, Вей тоже страдает безумием, как её спутник. Старик посмотрел на хихикающую амазонку и на несколько секунд смолк. Из-под пушистых седых бровей заблестели голубые огоньки. Селена уже обрадовалась, что наконец, услышит сладкоголосую тишь, но уголки дедовых губ, спрятанные под растрёпанными мочалками усов, незаметно дёрнулись, и:

   – Быя как-то девица одна... девицей быя, пока не всететиясь на моём пути...

   Селена опустила голову до плеч и постаралась смириться с постигшим проклятьем – дедом-сказочником.

   Когда, казалось бы, он рассказал обо всех своих померших родственниках и девахах, перепорченных в молодые годы, должна была наступить долгожданная пауза... Но!

   Память старика злоумышленно выкинула коленец: стерев эти несколько мучительных для амазонки часов из головы деда – и история всей жизни была озвучена повторно.

   "Неужели и я в старости стану такой? Нет! Лучше погибнуть как воин, в битве, с мечом в руках, сражаясь за остатки жизненных песков с такой же хитрой и умелой вечной воительницей, пользующейся не мечом, не луком, а длинной косой. Мы бы сошлись с ней в неравном бою, и может быть, я проиграла бы, но с достоинством! Вот тогда победившая, отвела бы меня ко Всевидящей, к моим сёстрам, ко всем храбрым и доблестным амазонкам до меня..."

   Дед молчал. Очень так подозрительно молчал.

   Отвлёкшись от собственных мыслей, Селена вдруг испугалась, что спутник околел и испустил дух. Она остановила Урагана, глянула на старика. Мерное храпение и посвистывание успокоило её.

   Всё же привал она решила устроить. Может деду в седле и хорошо, тепло да уютно, а вот амазонке идти на своих двух – уже невмоготу. Стащив старика с коня (чему животина была несказанно рада), она усадила немочного на поклажу, привязала Урагана к дереву, и отошла собирать хворост для костра.

   Насобирав охапку другую, амазонка повернула обратно к месту стоянки. То, что она её там ожидало отбило мысли об огне. Женщина бросила хворост в снег, намокать дальше, и потянулась к кинжалу на поясе.

   Дед сидел спиной к Селене, так что она не могла видеть его лица. А у него, явно был очередной приступ безумства, потому как старик играл снегом, как ребёнок в песочнице. Ураган рядом с ним бесновался, стриг ушами и фыркал, пытаясь на своём зверином языке поведать глупому человеку об опасности. Угроза двигалась прямо на полоумного. Медленно, прижавшись к земле, неистовая сила лесных чащ, голодная рысь сосредоточилась отчего-то не на коне, а именно на блаженном. Так же как дикарка-рысь, Селена на цыпочках двинулась к деду. Амазонка вытащила нож, и крепко сжав в правой руке шагала тихо-тихо.

   В какой-то момент взгляды двух хищниц встретились.

   Отныне безвольные мощи зверю были не интересны, зато пышущая здоровьем охотница, казалась гораздо привлекательнее.

   Сверкающие глаза рыси. Блеск лезвия. Осторожный танец на грани миров. И Пожинательница уже стоит рядом. Но за кем пришла: человеком или зверем?

   Рычание рыси. Тяжёлое дыхание амазонки. Оскал. Бросок. Клыки пытаются достать до шеи, в то время как когти мощных лап дерут шкуру и кожу на плечах женщины. Холодное лезвие жадно упивается кровью, раз за разом входя в горячую плоть, прямо под рёбра. Зверюга неистовствует, борется. Жить хочется каждому и обе противницы ни за что не выпустят подаренные Всевышней песочные часы. Рука воительницы вонзает окровавленный клинок в челюсть зверя, пробивая насквозь. И вот Пожинательница сделала выбор, взмахнула косой... Тяжёлое тело животного обмякло на усталой и озверевшей амазонке. Селена вздохнула, отпуская поглощающую жажду бороться. Откинула тушу от себя и села рядом. Она больше не чувствовала холода.

   – Будь моим духом-хранителем, вечным и незримым защитником! – устало, переводя дыхание, проговорила амазонка заглядывая в глаза погибшей хищнице. Её кровью она нанесла на лицо знак, делая погибшую частью своей души. Ведь не зачем терять такой шанс – стать одним целым с настоящей силой природы.

   Старик оказался рядом с амазонкой, нависнув над трупом хищника. В его глазах горел странный пожар: никакого испуга, былого безумия (да и был ли он безумен?). Неизвестно. А вот интерес, мысль – ярко читались в его взгляде. Даже лицо помолодело.

   – Злюсяя кицька! – прокомментировал дед и, снова стал тем выжившим из разума стариком, которого подобрала амазонка.

   Селена лишь вздохнула, посмотрела на нож в руке и устало поднялась на колени. Тем вечером они не остались голодными.

   Согревшись у костра, дед лёг спать, а Селена всё думала о лесной душе. Подняв лицо к чёрному небу, где всевидящее око Великой Матери беспристрастно наблюдало за детьми, амазонка затянула тихую мелодичную песнь на языке древних племён, некогда живших на этих землях. Язык был давно забыт и отвергнут, только избранные хранили его тайны. В некоторые секреты прошлого Селену посвятила старуха, воспитавшая её как родную. Она учила, что каждое слово имеет свою силу, и говоря что-либо, ты обращаешься к духам. Поэтому амазонка пела, молясь о не так давно покинувшей мир душе.

   Символ на лбу женщины стал тёплым, будто загорелся. Она закрыла глаза. Окружающий, видимый мир тёмного леса менялся, становясь открытым, диким...

   Вей опомнился. Но этой ночью он был ласков: поглаживая щёки амазонки, отпустившей свою душу скитаться по лесу...

   С тех пор все мы – сёстры не только друг другу, но и лесу. Оттого и живём уединённо, и поближе к своим душам, блуждающим где-то среди высоких деревьев, среди скал, в пещерах или озёрах. Мы не охотимся без нужды, не убиваем по чём зря. Убивая зверя, ты никогда не знаешь, чья душа к нему привязана.

* * *

   До Дрогобцев оставалось всего несколько шагов. Как же радовалась Селена! Не только тому, что наконец, заночует в доме, под крышей, нормально поест и, возможно, примет ванну, а тому, что деда передаст в руки родичей!

   Ворота распахнулись после лёгкой перепалки с караульщиком. Селена ввела Урагана в деревеньку. Детвора сновала туда-сюда. За весёлой гурьбой, довольно подгавкивая, бежал дворовой тощий пёс. Мальчишки то и дело роняли что-то съестное, и собака собирала крошки, набивая голодное пузо. Две пышные бабы спорили у лотка чья кошёлка красивее, позабыв про воришку-покупателя, который уже давным-давно удалился с "покупкой".

   – Ну что дед? Где там твой внук живёт? – осматриваясь, спросила амазонка.

   Проходящие мимо с нескрываемым интересом разглядывали прибывшую. К амазонкам здесь, как и в других маленьких городишках, не привыкли. Мужики считали вольных женщин общедоступными, а бабы презирали. Узколобость встречавшихся на пути бесила Селену больше, чем дед в седле Урагана.

   – Там! – ткнул пальцем старик в сторону одной из трёх улочек деревни. Засомневавшись в правильности его выбора, Селена попыталась отыскать следы уверенности на морщинистом лице. Не встретив ничего схожего, она отдалась на волю судьбе и пошла по дороге. А та упёрлась в небольшой, миленький домишко с соломенной крышей, мощёный из дерева. Во дворе, сидел сторожевой пёс, мечтающий поселиться в тепле с людьми. Одним взглядом он поздоровался с пришедшими, но не залаял – старый видать был.

   Углядев околачивающихся подозрительных особ, к калитке выбежала крупная ещё молодая женщина, темноволосая, с толстенной косой, оплетённой вокруг головы. Её щёки горели румянцем, а брови тут же потянулись к переносице, как два чёрных пера, нависнув над такими же тёмными глазами.

   – Чего вам? – голос у бабы был не шибко ласковым.

   – Здравствуйте, хозяюшка! – как можно приветливее обратилась Селена. – Я вот вашу пропажу привезла!

   По закатившимся глазам женщины было понятно, что сейчас она судорожно вспоминает все потери, случавшиеся за последний месяц. Что-то припомнив, и окинув взором сначала улыбчивую амазонку, потом её спутника, выставила руку вперёд и потребовала:

   – Давайте!

   – Берите! Слезай дед! – приказала старику Селена и тот, без лишних вопросов медленно сползал с седла.

   Явно чего-то не поняв, хозяюшка странно покосилась на очумевшую девку. Уже догадавшись, что обе они не одну и ту же пропажу имели ввиду, с ужасом пришла к правильному выводу: ей пытаются всучить какого-то старикана. Женщина не выдержала.

   – Зачем он мне? – рассердилась барыня.

   – Как зачем? Ваш родственник, вот и забирайте его! Он мне всю душу измотал. Теперь ваш черёд за ним присматривать, – чистосердечно призналась Селена, и тут такое началось... Хозяюшка раззявила рот, да как заорёт:

   – А мне он зачем нужен? Чтоб мне нервы вытрепал? У меня своих дел полно. Идите вы дальше!

   – Да нет! Я не то хотела сказать. Он хороший. Ест мало, сказки рассказывать умеет, – расхваливала зардевшегося от гордости старика Селена. Но никакая похвала не смягчила ледяного сердца вредной бабы.

   – Люди добрые! Вы посмотрите, что творится! Эта девка, мне старого хрыча подсунуть хочет! Мой дом не приют для бездомных! Вези его туда, где нашла! Ишь ты! Выискалась!

   – Хозяюшка, – попыталась склонить её на мировую амазонка. – Ваш муж должен знать его, это дед его, родной...

   – Не было у моего мужа никакого деда!... – подбоченившись, горланила раскрасневшаяся бабенция. – Помер он. Сама хоронила!

   – Вы что же это? Собственного родича закапали?

   У хозяюшки брови к небу поднялись. А стоявшие неподалёку соседи, услыхав новость мигом сочинили:

   – Грилька, собственного батю прикончила!

   – Сам видел, как она тело ночью закапывала! – мгновенно отыскался свидетель кровопролития.

   У той самой Грильки коса чуть не выпрямилась.

   – Ах ты! – разоралась она на амазонку. – Не было у нас никакого деда! А свой от хвори умер! – последнее женщина выкрикнула громче для соседей, чтоб все слышали.

   – Отравила значит! – снова зашептались за забором.

   Догадавшись, что сейчас разразится скандал, амазонка решила проверить, не соврал ли дед. Сдерживая гнев, повернулась к источнику неприятностей и, как можно спокойнее поинтересовалась:

   – Дед, ты уверен, что здесь жил твой внук?

   – Он фсегда хотел зить тута... – с задумчивым видом проговорил старик, рассматривая строение за спиной беснующейся Грильки, которая покрывалась от злости красными пятнами.

   У Селены чуть глаза на лоб не полезли. За левым плечом раздался гаденький смешок. Одарённая убийственным взглядом амазонки хозяюшка резко замолчала и переключилась на сплетников у забора. Селена повторила попытку выяснить у сумасбродного деда, где конкретно, в каком месте проживает его внук.

   – Дедушка, миленький, как звали твоего внука? – начинать надо было именно с этого, жаль, сразу не догадалась. Но ответ не то чтобы оказался слишком неожиданным и, даже как-то поразил амазонку, скорее просто ударил камнем по голове.

   – Дъяамат... касется... Тосьно не пьипоминаю... – За левым плечом Селены теперь не сдерживаясь хохотали.

   – Слышь, девица, ты б его на окраине где-нибудь оставила, или богу разума пожертвовала... – сквозь похрюкивание и смех, посоветовала, уже подобревшая хозяюшка. – Мужа то моего Гаврилой зовут. А этих... как его... Дъяматов и даже Драматов у нас в селении отродясь не было. Уж поверь мне, моя бабка, мать и все её сёстры здесь испокон веков живут.

   Ещё раз обратив мысли к небу, Селена поинтересовалась, за какие такие грехи Всевидящая покарала её. Богиня молчала, то ли список составляла, то ли припомнить ничего не могла. Не дождавшись ответа, амазонка попросила прощения у хозяйки и отправилась дальше пытать счастья у следующего дома, потому как перейдя на другую улицу, дед снова запричитал, увидев "осень похозый томик мойодого Дъяамата". Но и оттуда громко хохоча амазонку погнали прочь. Деда вся эта ситуация никак не смущала, даже радовала: когда все смеялись, и он улыбался, когда ругались – он хмурился.

   К вечеру выяснилось, что действительно, никаких Драматов в Дрогобцах никогда не было и очумевшего старика видели впервые. Так что Селена становилась вроде бы как его единственной опорой в жизни. "Опора" долго сопротивлялась и хотела повесить сей тяжкий груз на ближайшем суку, но что-то внутри (наверное, совесть) мешало.

   Обсмеянная амазонка поволокла Урагана и его поклажу к единственному месту, где они смогли бы найти пристанище – худому домишке на окраине. По слухам, там жила знахарка со своей внучкой. Вот Селена и подумала, что может, травница излечит больной рассудок деда.