Текст книги "Черная маркиза (СИ)"
Автор книги: Олеся Луконина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)
Но хотя бы оставалась на месте.
Точно на месте?
Он поднял руку, чтобы ощупать голову, и на запястьях звякнуло железо.
Кандалы.
А волосы под его пальцами заскорузли от засохшей крови.
– Mon chien sale! – прохрипел Дидье и зажмурился, пытаясь привыкнуть к боли.
Так жестоко его давно не били. Любые драки в трактирах по сравнению с этими побоями были просто детскими колотушками. Солдаты, видать, повеселились от души, топча его беспомощное тело.
Patati-patata!
Шкура у него всегда была на диво крепкой. Заживёт.
Если успеет, конечно.
Он опять открыл глаза и огляделся.
Сквозь зарешеченное оконце под самым потолком проникал свет – достаточно яркий, чтобы Дидье мог понять – скорее всего, уже наступило утро следующего дня. Долгонько же он провалялся в беспамятстве.
Воняло затхлостью. На полу лежала охапка соломы. В углу пищали и возились крысы.
А ты чего ждал, Дидье Бланшар? Ты жив, и это главное.
Пока жив.
Кандалы, слава Всевышнему, сковывали только его руки. Если это губернаторская тюрьма, то в ней, небось, других и не нашлось, подумал Дидье и мрачно ухмыльнулся. Пуэрто-Сол – островок маленький. Вряд ли в здешнюю тюрьму часто попадали преступники, тем более – пираты.
Но даже если кандалов здесь и не хватало, верёвка-то найдётся наверняка.
Прочная пеньковая веревка, которая обовьёт его шею крепче женской руки. И если будет на то воля Всевышнего, милостиво сломает эту шею сразу, не заставив задыхаться в предсмертных корчах на потеху толпе.
Ему приходилось не раз видеть, как вешали его друзей. Бессильно сжав кулаки и закусив губы, он стоял среди любопытствующих зевак, чтобы люди, вместе с которыми он пел, пил и сражался бок о бок, приняли смерть не так мучительно, найдя его лицо обезумевшими от страха и тоски глазами.
Дидье уткнулся лбом в колени.
Ему придётся умирать в одиночестве.
Кто мог ему помочь? Кто вообще знал, что он здесь?
Никто, кроме Клотильды.
Но Клотильда никак не могла вытащить его отсюда.
Почему он не сказал Гриру и Морану, куда отправляется, когда те его спрашивали?
Bougre d`idiot!
Дидье глубоко вздохнул, и в боку сразу закололо.
Если он немедля что-нибудь не придумает, свой последний танец ему придётся плясать на виселице.
Опершись плечом на стену, запятнанную плесенью и мхом, Дидье медленно поднялся на ноги. Чертыхаясь сквозь зубы, кое-как добрёл до окованной железом тяжёлой двери своей каморки и, что было сил, заколотил в неё кулаком.
Кандалы громыхали, дверь громыхала.
Tres bien.
Наконец дверь распахнулась, визгливо проскрежетав по каменному полу.
– Какого чёрта тебе понадобилось, бродяга? – грозно осведомился тюремщик – мрачного вида толстяк в синем мундире, многозначительно засучивая рукава.
– Не чёрта, а губернатора вашей груды камней, которую вы называете островом! – весело ответствовал Дидье.
– Че-го?
– У меня есть важные сведения, которые ваш губернатор должен узнать, дурья ты башка! Хочу его видеть!
Тюремщик замахнулся было, но не ударил – Дидье продолжал пристально смотреть ему прямо в глаза, будто цепному псу, ярящемуся возле своей кости.
– А королеву испанскую Марию-Терезу ты не хочешь? – проворчал тот наконец.
– Хочу, – невозмутимо отозвался Дидье, не моргнув и глазом. – Но только после губернатора.
* * *
Когда ранним утром на прибрежном рынке Клотильда услышала, что в усадьбе «Очарование» солдаты схватили пирата, пытавшегося похитить маленькую дочку владелицы поместья, она не удивилась. Она спокойно выслушала эту захватывающую новость несколько раз подряд от нескольких кумушек, поохав и покачав головой в нужных местах. Она даже купила кочан капусты и кое-какие фрукты, аккуратно сложив их в свою плетёную корзину. Но сердце её билось редко и болезненно, и она чувствовала, что вся кровь отлила у неё от лица.
Когда вчера вечером Дидье не вернулся в трактир, она всю ночь пролежала без сна, гадая, что же случилось, и замирая от дурных предчувствий.
Клотильда, конечно, понимала, что этот мальчик, так неожиданно попавший в её унылую вдовью постель, совсем непрост. Она не выспрашивала его ни о чём – Господь свидетель, им и без того было чем заняться, да он и не сказал бы ей правду. Просто отшутился бы или соврал.
Ох, Дидье…
Клотильда точно знала, что он не мог причинить зла малютке из усадьбы «Очарование». Она пару раз встречала в городе эту девчушку вместе с гувернанткой – сухопарой и суровой англичанкой, и однажды даже поймала для малышки укатившийся полосатый мячик. Та учтиво поблагодарила её тоненьким голоском, подняв ясные глаза в тени длиннющих ресниц – голубовато-зелёные и глубокие, как пронизанная солнцем морская гладь.
Клотильда поклялась бы, что в целом мире нет других таких же удивительных глаз.
Пока четыре дня назад Дидье Бланшар не взглянул на неё из-под полей своей шляпы со словами: «Не найдётся ли у вас ночлега для меня, мадам?»
О да, ночлег нашёлся. И Клотильда не сразу, но вспомнила, где она раньше видела эти глаза.
Она многое повидала в своей жизни и умела сложить два и два.
И знала, что сделает для этого парня всё возможное и невозможное.
Например, попытается разыскать Жаклин Делорм, хозяйку усадьбы «Очарование» и брига «Сирена», которая сейчас по слухам, находилась в Порт-Ройяле.
Она должна была помочь ей выручить Дидье, прежде чем его казнят!
Клотильда сердито вытерла ладонью мокрые от слёз щёки.
Пресвятые угодники, этот мальчишка – такой несусветный болтун! Он, конечно же, сообразит что-нибудь наврать, чтобы отсрочить казнь.
Резко выбросив из головы все мысли о том, что может случиться, если она вовремя не найдёт Жаклин, Клотильда достала из сарающки на задворках своего трактира старую мотыгу и отправилась в огород, где у неё была закопана кубышка с сотней золотых.
В полдень из гавани Пуэрто-Сол отчаливал почтовый пакетбот, направлявшийся в Порт-Ройял. Даже если там не было места для пассажиров, Клотильда не сомневалась, что десяток монет решат дело.
Она должна, должна была успеть!
Ох, Дидье…
* * *
Стоя перед широким дубовым столом в кабинете губернатора Пуэрто-Сол, Дидье думал о том, что и впрямь к любой боли можно притерпеться, если ты, конечно, не помер сразу или не валяешься без памяти.
Когда его выволакивали из камеры внизу, он едва держался на ногах, а сейчас, поди ж ты, вполне живо прикидывал, смог бы он оглушить губернатора и выскочить в окно.
Эх, если б не кандалы на руках да не решётки на окнах…
Губернатор острова Джон Каммингс, развалившийся в массивном кресле, был как две капли воды похож на безымянного тюремщика внизу – дородный, с бычьим загривком и маленькими злыми глазками. Не шибко умными.
Tres bien.
Единственным отличием губернатора от тюремщика был напудренный парик.
Дидье широко улыбнулся и тут же, спохватившись, снова принял вид самый что ни на есть серьёзный и даже печальный.
Представь себе, что ты в исповедальне, bougre d'idiot!
– Ну? – осведомился Каммингс, слегка наклонившись вперёд и впиваясь в пленника надменным взглядом.
– Попить бы, – безмятежно ответил Дидье, глянув в окно, за которым так же безмятежно синело море. – В глотке пересохло. Нет, не рому, а честной пресной водицы. И нет, королеву испанскую Марию-Терезу я не хочу. Пока.
Губернатор ошеломлённо моргнул, помолчал несколько мгновений и наконец взревел:
– Ты что мелешь, щенок?!
– Я получил прикладом по башке, ваша милость, поэтому мысли у меня путаются, будьте же снисходительны к бедному грешнику, который погибает от жажды, – выпалил Дидье одним духом и, поразмыслив, добавил: – Как верблюд в пустыне. Вы видели когда-нибудь верблюда, ваша милость? Я видел. В Аравии. Если б у меня были такие горбы на спине, я б там тоже воду припасал, клянусь Мадонной. Но пока что у меня их нет.
Продолжая озадаченно таращиться на него, Джон Каммингс потряс стоявшим перед ним на столе массивным серебряным колокольчиком и отрывисто бросил немедля появившемуся в дверях чернокожему слуге в зелёной ливрее:
– Принеси воды этому проходимцу!
Осушив подряд три стакана чудесной холодной воды, опасливо налитой ему слугой из хрустального графина, Дидье окончательно приободрился и подумал, что неплохо было бы выклянчить у Каммингса пару кусков хлеба с ветчиной впридачу. Но потом решил губернаторским терпением не злоупотреблять и проговорил с искренней благодарностью:
– Вы ангел, ваша милость, чистый светлый ангел, да благословит вас Всевышний.
Конечно, для ангела Джон Каммингс был слишком старым, толстым и злющим, но Дидье посчитал, что кашу маслом не испортишь.
«Ангел» раздражённо отмахнулся и грозно вопросил:
– Зачем ты хотел украсть дочку мадам Делорм, чёртов разбойник?
– Я не хотел, – серьёзно возразил Дидье. – Клянусь Мадонной, ваша милость! Мы просто пускали в ручье кораблики.
Сердце у него дрогнуло, когда он вспомнил, как горько рыдала на крыльце Ивонна.
– Что за чушь собачья! Ты заявился сюда, чтобы пускать кораблики?! – Губернатор опять привстал, обвиняюще ткнув толстым пальцем в его сторону. – Тебя опознали! Ты – Дидье Бланшар, старпом «Чёрной Маркизы»! Пиратского брига!
– Бывший, – лаконично уточнил Дидье.
– Бывших пиратов не бывает, – ядовито отрезал губернатор. – Только мёртвые!
Дидье беспечно повёл плечом, и кандалы на нём брякнули.
– На всё Божья воля, ваша милость. Вы, как ангел, должны это знать.
– Проклятье! – рявкнул Каммингс, обрушивая кулак на ни в чём не повинный стол, который жалобно крякнул. – Говори, что хотел, иначе…
Услышав про «что хотел», Дидье с трудом удержал улыбку и снова повёл плечом. Кандалы брякали просто впечатляюще, patati-patata!
– Я хочу жить, ваша милость, – сказал он сущую правду, и голос его дрогнул уже помимо его воли. – Если вы сохраните мне жизнь, я открою вам тайну, которую храню уже несколько лет.
– Ты? Хранишь тайну? – недоверчиво фыркнул губернатор, снова скептически прищурившись. – И ты думаешь, что я в это поверю?
– Думаю, да, ваша милость, – невозмутимо кивнул Дидье. – Ибо вы проницательны, разбираетесь в людях и понимаете, что существуют такие тайны, которые стоит хранить как последнее средство – на тот случай, если костлявая протянет руки, чтобы обнять тебя.
– Ну-ну, – поднявшись наконец из-за стола, Джон Каммингс подошёл к пленнику, сверля подозрительным взглядом его открытое лицо. – Выкладывай свою тайну, прохвост.
– Хочу сперва услышать ваше обещание сохранить мне жизнь, ваша милость, – твёрдо сказал Дидье, облизнув спёкшиеся губы.
– Ты торгуешься со мной, чёртов пират? – вспыхнул от гнева губернатор и упёрся в грудь Дидье выхваченным из-за голенища сапога стеком. И ведь попал же прямёхонько в сломанное ребро, putain de tabarnac! – Ты понимаешь, сопляк, что я могу позвать палача, который выжмет из тебя все твои тайны на дыбе?
О да, он это понимал. Но, судя по запущенности губернаторской тюрьмы, палачи-профессионалы тут давно не водились. Такого мастера Камминг должен был доставить откуда-нибудь – например, из Порт-Ройяла, а это опять же дало бы Дидье отсрочку от смерти.
– На дыбе, – преспокойно отозвался Дидье, – я могу забыть вообще всё, что когда-то помнил, ваша милость, и вы услышите только мои вопли или, того хуже, непристойности, которые оскорбят ваши благородные уши.
Он мельком возгордился последним оборотом своей речи. Воистину, ему и в Версале не было бы за себя стыдно.
Губернатор, видимо, тоже оценил оборот про уши, потому что проворчал, остывая:
– Ладно, проходимец, пока ты мне нужен, тебя не вздёрнут. Говори.
Что ж, хотя бы так.
Дидье Бланшар вновь облизнул разбитые губы и заговорил.
* * *
Весь путь до Порт-Ройяла – более полутора суток – Клотильда почти не покидала палубы пакетбота. Нервно расхаживала взад-вперёд или стояла у борта, вцепившись в леер. Слава Всевышнему, ветер был попутным.
Оказавшись наконец на дощатой пристани Порт-Ройяла, она направилась вдоль неё, внимательно разглядывая пришвартованные у пирса суда.
И тут ей захотелось просто упасть ниц прямо на грязные доски пристани – под босые ноги темнокожих грузчиков, перетаскивавших на берег мешки с мукой и рисом.
Воистину Пресвятая Дева была благосклонна к её молитвам!
Ибо среди судов, мирно покачивавшихся в гавани, была и «Сирена».
«Сирена»!
Клотильда видела её всего несколько раз, но мгновенно узнала это изящное небольшое судно, так схожее со своей хозяйкой.
Стоять на коленях и молиться, впрочем, ей было некогда. Она ещё успеет вознести молитвы Пресвятой Деве в церкви Пуэрто-Сол. Клотильда быстро подбежала к мосткам и окликнула старого негра в широкополой соломенной шляпе, деловито возившегося у своей лодчонки:
– Эй, дядюшка! Полсоверена, если сейчас же доставишь меня вон на тот бриг!
Она не знала, находится ли на борту своего судна Жаклин. Она не знала, что будет ей говорить. Она знала только, что нужно торопиться.
Жаклин Делорм была на «Сирене», и Клотильде не пришлось слишком долго с ней объясняться.
При первых же её словах та воздела к потолку своей каюты глаза и руки и еле слышно простонала:
– Господи, да я даже не предполагала, что этот пустомеля туда отправится!
С некоторым злорадством Клотильда подумала, что Жаклин плохо знает Дидье Бланшара, хоть и родила ему дочь.
Хозяйка «Сирены» так порывисто повернулась к трактирщице, что её рыжие кудри взметнулись, и холодно спросила:
– Когда он проболтался вам… про Ивонну?
– Он ничего мне не говорил, – спокойно ответила Клотильда.
Изумрудные глаза Жаклин недоверчиво сузились:
– Но вы пришли ко мне не просто потому, что я хозяйка «Очарования»!
– Я догадалась сама. – Клотильда извиняюще пожала плечами: – Они ведь так похожи. И он каждый день ходил к вам в усадьбу.
Не переставая мерить её с головы до ног сумрачным взглядом, Жаклин ехидно процедила:
– Заметьте, я не спрашиваю вас, чем объясняется ваш столь пылкий интерес к этому шалопаю.
– Так же, как я не спрашиваю вас, почему все считают вас вдовой, в то время как ваша дочь так похожа на Дидье Бланшара, – отрезала Клотильда, раздув ноздри, и тут же спохватилась. Боже Всевышний, она ведь пришла уговорить эту женщину помочь Дидье, а вместо этого только разозлила её своей глупой ревностью! – Ради всего святого, простите меня, мадам Делорм! Всё это не имеет ровно никакого значения… – Горло у неё перехватило. – Прошу вас… пожалуйста… Его же повесят, если мы ему не поможем!
Осекшись, она крепко стиснула на груди сцепленные руки.
– Чёртов бабник! – сердито и жалобно вскричала Жаклин, снова начав нервно расхаживать взад и вперёд по каюте. – Зачем только я рассказала ему, он ведь три года ничего даже не подозревал! А вы… – Она опять резко повернулась к Клотильде. – Вы должны понимать, мадам, что я не могу явиться к губернатору Пуэрто-Сол и объявить ему, что схваченный в моём саду пират – отец моего ребёнка! Тем более что это бессмысленно. Для Каммингса уже не имеет значения, пытался он украсть Ивонну или нет. Его наверняка опознали как пирата!
– Я знаю. Знаю! – с силой произнесла Клотильда. – Но… вы же можете выкупить его, мадам Делорм!
Жаклин устало и тоскливо покачала головой:
– Как? Как я могу выкупить его, не выдав себя? Три года назад я прибыла на Пуэрто-Сол с грудным младенцем, и все сочли меня вдовой, поверив в ту историю, что я тогда выдумала. Я не могу ставить на кон будущее своей дочери! Нашей дочери! Чёрт возьми, он бы и сам этого не захотел!
– Но может быть, найдутся люди… его друзья… – Клотильда глубоко вздохнула. – Люди, настолько лихие и отчаянные, что рискнут взять штурмом эту проклятую тюрьму – ради него?
– Губернаторскую резиденцию? – скептически протянула француженка, вздёрнув брови. – Это же полное безумие! Хотя… – Она прижала тонкие пальцы к вискам и несколько мгновений стояла молча. – Да, я знаю таких людей. Идёмте! Быстрее!
Распахнув дверь каюты, она стремглав вылетела на палубу «Сирены». Уже стемнело, и начал накрапывать дождь, грозивший превратиться в настоящий ливень. Но Жаклин не обратила на это ни малейшего внимания, как и Клотильда, хотя та была даже без накидки и уже успела изрядно продрогнуть в своём тонком саржевом платье, а на Жаклин были мужские бриджи, щегольский камзол и длинный тёплый плащ.
– Рене! – повелительно крикнула хозяйка «Сирены» своему боцману. – Шлюпку на воду!
– Куда мы? – воскликнула Клотильда, неловко спустившись вслед за ней в качнувшуюся шлюпку.
Жаклин повернулась к ней, блеснув глазами.
– В «Три бочки», – бросила она, и Клотильда вздрогнула. – По крайней мере, четыре дня назад те два бешеных волка ещё были там. – Она огляделась и ткнула пальцем в стройный силуэт стоявшего на рейде фрегата. – И «Разящий» всё ещё в бухте.
– «Разящий»? Вы хотите найти капитана «Разящего»? – ахнула Клотильда, хватая её за руку. – Грира-Убийцу?!
– Вот именно, – отчеканила Жаклин, гордо вскинув голову. – Он мне должен.
* * *
Торопливо войдя вслед за Жаклин в трактир «Три бочки», Клотильда с невольным любопытством осмотрелась вокруг, невзирая на тревогу, обручем стискивавшую ей сердце.
Поздним вечером кабачок, конечно же, был полон. Стоял гомон, но негромкий, без ссор и взрывов злобных ругательств. Скрипач, маленький горбун, наигрывал на своей виоле задорную мелодию. Какая-то парочка отплясывала рядом с ним – молодой матрос и рыжая девчушка, явно шлюшка, судя по тому, как она была одета и раскрашена, но для шлюхи она выглядела слишком весёлой и свежей. И трезвой к тому же.
Всё это, мельком подмеченное, удивило Клотильду, но не слишком. Она знала, что любое подобное заведение несёт на себе отпечаток натуры самого хозяина, и вспомнила, что Дидье сказал тогда о владельце «Трёх бочек» – «хороший, добрый человек». Где же он сам?
Клотильда нетерпеливо огляделась.
Кевин вышел из кухни, обтирая руки клетчатым фартуком.
Он был похож скорее на кузнеца, нежели на трактирщика. Могучий и кряжистый, с платком, обвязанным вокруг головы, из-под которого внимательно глядели очень голубые глаза, Кевин был именно таким, каким его описал его Дидье.
Клотильда вдруг встретилась с хозяином глазами и отвернулась, вспыхнув, как девчонка. Стыд-то какой – стоять с разинутым ртом и пялиться на совершенно незнакомого мужчину! Но ей вдруг показалось, что она знает Кевина давным-давно…
Стоя рядом с нею, Жаклин тоже нетерпеливо оглядывалась. Но искала она вовсе не Кевина. Дёрнув Клотильду за руку, она указала ей в самый дальний угол трактира и бесцеремонно потащила её за собой, цепко держа за локоть.
Там сидели двое, и при виде них в ушах Клотильды прозвучали слова, сказанные недавно Жаклин: «Два бешеных волка». Хотя они были щеголевато и богато разодеты по последней французской моде – разве что без напудренных париков, – и выглядели вовсе не волками, а людьми, вдобавок очень красивыми людьми, – при виде них у Клотильды противно засосало под ложечкой, и ноги стали будто тряпочными.
Старший – на вид лет сорока, смуглый от природы, да ещё и загорелый почти дочерна, с резкими морщинами в уголках тёмных ярких глаз, – досадливо нахмурил густые брови, увидев приближавшуюся Жаклин. Его ястребиное лицо потемнело ещё сильнее, и он угрюмо процедил, даже не дожидаясь, когда женщины подойдут ближе:
– Мы уже всё обсудили, мадам Делорм!
– Зачем же так высокопарно, Эдвард? – ничуть не смутившись и не испугавшись, Жаклин тонко улыбнулась, вертя в руках неизвестно как оказавшийся там веер. – Дело, о котором я хочу поговорить сейчас, мы ранее не обсуждали. И оно вовсе не касается меня.
«Неужели?» – подумала Клотильда.
– У меня достаточно своих дел! – отрубил Грир – а это был именно он, Грир-Убийца, как поняла Клотильда. – Чужие дела мне неинтересны.
Его спутник, на вид совсем мальчик, не старше двадцати, такой же черноволосый, как Грир, тонкий и крепкий, как стальной клинок, посмотрел на Клотильду очень синими глазами и легко поднялся из-за стола, придвигая ей свой табурет. А потом так же легко выдернул другой табурет из-под задницы какого-то гуляки за соседним столом и с поклоном придвинул его Жаклин.
– Эй, Моран, ты чего творишь? – негодующе гаркнул лишившийся табурета корсар, но моментально притих под взглядом синих глаз парня.
Грир невозмутимо проследил за этой мизансценой, а Жаклин нетерпеливо отмахнулась:
– Это дело тебя заинтересует, я уверена. И нам лучше обсудить его в более уединённой обстановке, Эдвард.
– Вот как? – Грир лениво изогнул бровь.
– Да, – решительно кивнула Жаклин и понизила голос почти до шёпота. – Оно касается Дидье Бланшара.
Грир коротко переглянулся со своим спутником, и оба поднялись со своих мест.
– В наши комнаты, – распорядился капитан «Разящего».
И они вчетвером направились к лестнице, ведущей наверх – под приглушенный и почему-то удивлённый гул голосов завсегдатаев «Трёх бочек».
Расслышав одну из фраз, брошенных подвыпившим корсаром, сидевшим за столом, мимо которого они проходили, Клотильда залилась краской.
– Давно ли Грир переключился на баб? – вот что сказал гуляка.
Проходя мимо, синеглазый мальчик, названный Мораном, совершенно хладнокровно и молниеносно расквасил ему лицо об угол стола и даже не повернулся на раздавшийся дикий вопль и взрыв ругательств. Лишь надменно покосился через плечо на вмиг протрезвевшего пьянчугу, размазывавшего рукавом кровь и сопли.
Грир чуть усмехнулся, а Клотильда с содроганием отвернулась.
И эти люди – друзья Дидье?! Она просто не могла в это поверить.
Кевин за стойкой вздохнул и покачал головой, бросая подбежавшей рыженькой девчонке чистое полотенце:
– Намочи это, Нелл, и дай этому дурню, пусть утрёт рожу.
А потом сам неторопливо двинулся к лестнице, догнав всех четверых возле комнат Грира.
– Я тебя сюда не приглашал, Кев, – врастяжку произнёс Грир, пристально глянув на него.
Тот и бровью не повёл.
– Если дамы потребуют, чтоб я ушёл, я уйду. Но это мой трактир, и пока они находятся под моей крышей, я за них отвечаю.
Грир перевёл насмешливый взгляд сперва на Жаклин, потом на Клотильду, которая похолодела под этим взглядом:
– Вам нужна компаньонка, дамы?
– Пускай, – после некоторого раздумья сказала Жаклин, а Клотильда только молча кивнула. Ей и вправду стало очень спокойно в присутствии хозяина.
Распахнув дверь с затейливой резьбой в виде виноградных листьев, Грир пропустил всех в большую, хорошо обставленную комнату, в которой горел камин, и, подойдя к круглому столу в центре комнаты, нетерпеливо бросил:
– И что там с Дидье?
Жаклин взглянула на Клотильду, и та, поняв, что говорить придётся именно ей, произнесла, взвешивая каждое слово:
– Он в губернаторской тюрьме на Пуэрто-Сол. И его казнят, если никто ему не поможет.
Она умолкла, невольно стиснув руки у сердца и видя, как переглядываются трое мужчин.
– Кто вы? – тихо спросил Кевин и почему-то с тревогой посмотрел на неё. – Я Кевин Мейси, а это Эдвард Грир и Моран Кавалли.
– Меня зовут Клотильда Блэр, сударь, – коротко пояснила женщина. – Я хозяйка трактира «Розовый букет» – там, на Пуэрто-Сол.
– И какого дьявола Дидье занесло в эту дыру? – после паузы хмуро осведомился Грир.
– Это не имеет значения, – спокойно отозвалась Клотильда и мельком удивилась тому, что даже не вздрогнула под тяжёлым взглядом капитана.
Всё это и вправду было неважно. Совсем, совсем.
– А почему вы сразу кинулись к мадам Делорм? – прищурился Грир. – А она – ко мне?
Он перевёл взгляд на Жаклин – словно дуло мушкета.
– Мы же подруги, – поспешно опередила её с ответом Жаклин. – Кло попросила меня помочь.
Подруги! Трактирщица в тёмном поношенном платье и чепце, с натруженными руками и усталым лицом – и владелица судна, богато разодетая, молоденькая, надменная и изящная. Подруги!
– Да, я попросила, – невнятно пробормотала Клотильда, похолодев при мысли о том, что сейчас Грир выгонит их прочь и не станет больше слушать из-за глупых увёрток Жаклин.
И тогда уже никто не поможет Дидье Бланшару.
– Капитан! – горячо выпалил вдруг Моран, на миг коснувшись локтя Грира. – Мы можем…
– Я без тебя знаю, что мы можем, – отрезал капитан, не дав ему договорить, и Клотильда внезапно с величайшим облегчением заметила в холодной непроницаемой глубине его глаз ту же тревогу, что так отчаянно сжимала её собственное сердце.
Слава тебе, Боже…
Она пошатнулась, ощутив навалившуюся наконец усталость. Ноги у неё подкашивались, во рту пересохло, и она рассеянно припомнила, что последние два дня почти ничего не пила и не ела.
Это тоже было неважным.
Тёплая большая рука Кевина крепко взяла её за плечо.
– Присядьте, миссис Блэр. Вот сюда, к огню. Я сейчас принесу вам горячего грога.
– И мне! – распорядилась Жаклин.
– Спасибо… – Клотильда сморгнула навернувшиеся слёзы, послушно усаживаясь на подставленный хозяином стул с удобно выгнутой спинкой.
– Правильно, – проворчал Грир, продолжая хмуро и бесцеремонно её разглядывать. – Садитесь и выкладывайте всё по порядку. Без бабьих обмороков и сказок. Где его поймали?
Клотильда глубоко вздохнула:
– В усадьбе «Очарование».
На Жаклин она не смотрела.
– Когда?
– Третьего дня вечером, – хрипло ответила Клотильда. – Я села на пакетбот, идущий сюда, следующим утром, едва узнала об этом.
Мужчины опять быстро переглянулись, и она с силой проговорила:
– Я знаю! Знаю, что пиратов вешают сразу и без суда! Но он… что-нибудь придумает, я уверена!
– Он уже надумал – притащиться на ваш треклятый остров, даже никому не сообщив, куда собрался, – сверкнул глазами Грир.
Жаклин с досадой хлопнула веером по столу, и Клотильда так и подскочила:
– К чему все эти расспросы? Важно только то, что сейчас он в тюрьме, а не то, зачем он отправился куда бы то ни было! Что вы решили делать?
Капитан «Разящего» насмешливо покосился на неё, скривив губы.
– Решили, что вы сейчас тоже присядете, мадам Делорм, – сказал он вкрадчиво, – возьмёте вот это перо, лист бумаги и изобразите нам план резиденции вашего распрекрасного губернатора. Не сомневаюсь, что вы не раз были там на каком-нибудь треклятом балу и всё отлично помните. И уточните, будьте так любезны, число охраняющих резиденцию солдат. Тюрьма находится в подвалах?
Жаклин молча кивнула, подсаживаясь к столу.
– Но послушай, Эдвард, – не выдержала она, отложив перо, – как скоро вы сможете туда попасть?
Грир выдержал паузу и коротко ответил:
– Нынче же ночью, как совсем стемнеет. Через пару часов.
– Что? – выдохнули обе женщины в один голос.
– «Маркиза» только что вернулась из Шанхая, – с удовольствием сообщил Грир, как будто это всё объясняло, а Моран гордо добавил:
– Марк с Лукасом подцепили у китайцев какое-то изобретение, и теперь «Маркиза» покрывает почти пятьдесят узлов в час!
– Il est impossible! – потрясенно вскричала француженка. – Это невозможно!
– План резиденции, Жаклин, – кладя на лист бумаги большую смуглую ладонь, хищно усмехнулся Грир, и при виде этой усмешки Клотильда содрогнулась. – И клянусь Богом, эта ночка в Пуэрто-Сол будет жаркой!
* * *
Дидье Бланшар иногда мечтал о холодах.
О квебекских морозах.
Особенно в такую жаркую и душную ночь, как сегодня.
Не о таких морозах, конечно, когда на лету замерзает плевок, vertudieu!
Просто чтоб припорошивший жухлую траву снежок похрустывал под ногами, изо рта вырывались облачка пара, а на обледеневших ветках над головой чирикали озябшие воробьи.
Ему вдруг так остро захотелось оказаться в родной деревушке прямо сейчас, что аж в глазах защипало.
Дидье сердито мотнул головой и представил, что появляется там как есть – весь в синяках и ссадинах, с громыхающими на руках цепями, будто какое-то чёртово привидение, в драных штанах и обрывках тряпья вместо рубахи… и ухмыльнулся. Народ бы точно в разные стороны разбежался, palsambleu!
Он не был дома больше восьми лет.
Никто там даже не узнает о его смерти, если…
Накликать хочешь, bougre d'idiot?!
Снова мотнув головой, Дидье с размаху саданул кулаком в дверь камеры и гаркнул:
– Эй, дядюшка Мэтью! Эй!
При нём тюремщика назвал по имени другой солдат, когда пленника вели прочь из кабинета губернатора – обратно в тюрьму. Вернувшись в камеру, Дидье с облегчением растянулся прямо на каменном полу и мгновенно забылся таким же каменным сном – почти на сутки, судя по тому, что в окошке под потолком снова стемнело.
Живительный сон этот воистину совершил чудо – когда Дидье очнулся, то рёбра и голова у него перестали трещать, как раскалываемый в пальцах орех. Всё-таки рёбра были, видать, не сломаны, а просто изрядно помяты. Но он проголодался, как волк, не говоря уже о том, что проснулся того, что какая-то сраная крыса тяпнула его за щиколотку.
Ругнувшись себе под нос, он опять принялся бить кулаком в загромыхавшую дверь.
Тюремщик наконец со скрежетом распахнул её и тоже загромыхал – отнюдь не ласково:
– Какого дьявола тебе нужно, щенок?!
Дидье предусмотрительно отступил на пару шагов, чуток поразмыслил о том, какая же из его нужд является первоочередной, и доверительно сообщил:
– Скучно.
– Чего?.. – опешил Мэтью.
– Скучно, – повторил Дидье со всей убедительностью. – И живот подвело с голодухи. И отлить бы. И крысы кусаются.
– Измываешься, сопляк?! – взревел тюремщик, привычно засучивая рукава.
– Да нет же! – горячо воскликнул Дидье, прижимая ладонь к груди и отступая ещё на шаг. – Ладно, ладно, не шуми, мне уже не скучно. – Он мимоходом подумал, что если тюремщик сейчас с размаху заедет ему кулаком в физиономию или ногой по яйцам, будет ещё веселее. – Теперь пожрать бы.
Мэтью ещё несколько мгновений сверлил его зверским взглядом, – всё-таки он ужасно смахивал на губернатора Каммингса, просто как потерянный брат-близнец, – и наконец, грубо выругавшись, отступил за порог и резко захлопнул за собой дверь. Ключ снова заскрежетал в замке.
Par ma chandelle verte!
Дидье вспомнил ругательство, которому научил Ивонну, и опять мимолётно улыбнулся.
Хоть чему-то он успел научить свою дочь.
Он снова сел на кучу грязной соломы у стены и глубоко задумался, ероша волосы ладонью и уже не обращая внимания на лязг кандалов, крысиную возню и укусы москитов.
Губернатор, без сомнения, клюнул. Значит, в запасе есть несколько дней. Может быть, неделя. Если повезёт.
Неделя жизни. Это много. А там…
А там он что-нибудь придумает.
Или кто-нибудь подоспеет ему на выручку.
Кто?
Дидье закрыл глаза, и перед ним так ясно встал чёрный грозный корпус «Разящего», будто бы он вновь оказался на палубе «Маркизы» с пистолетом в руке. Глаза в глаза напротив капитана «Разящего» и его канонира.
* * *
Грир внимательно рассмотрел нарисованную Жаклин схему губернаторской резиденции и наконец, одобрительно кивнув, небрежно сунул её Морану.
– Послушай, Эдвард, – протянув к нему руку, с невольной мольбой в голосе выдавила француженка.
– Послушайте… – начала и Клотильда.
Подняв брови, Грир внимательно оглядел их обеих и с подчёркнутой галантностью поклонился:
– Я весь внимание, дамы.
