Текст книги "Камикадзе на прогулке"

Автор книги: Олег Кукса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 45 страниц)

За пять минут до второй карты в раскладе

(Дэниел Николсон, Перевал Смерти, четверг 18 июля 72года)

1

Жаль, что я так и не увижу успеха наших ребят. Я все сделал правильно – оказался в нужном месте и в нужное время. Сделал то, что от меня требовалось. Надеюсь, все у них сложится хорошо. Но…

Похоже, мне уже не выполнить своего обещания…

Я обещал Аманде и Ксении, что мы еще выпьем все вместе за успех нашего дела на нашей новой базе. Когда я говорил это – я был уверен в себе, своих силах, своей удаче.

Я верил, что так и будет…

Но сейчас…

Быть может, я все же что-то сделал не так. Костлявая уже стоит надо мной. Я чувствую, что осталось всего несколько минут. И никого рядом… Никого, кто мог бы прийти на помощь.

Я что-то сделал не так… Если и были шансы выжить – я их упустил. Похоже, не дотянул до предсказания Сато всего несколько минут. Жаль… Надежда лишь на то, что жители Планеты Хаоса прочтут мои инструкции, которые я положил в рюкзак и все же выполнят их. Выполнят мою работу вместо меня. Я в том самом месте, в то самое время, где находятся те, кто поможет мне. На чью помощь я могу рассчитывать.

Жаль, что я так и не узнаю, кто же это, и почему наши перестанут гибнуть. Молился лишь за то, чтобы я своими ошибками, своими выборами во время десанта не стер эту вероятность…

Я подвел всех наших. Подвел Лауру. Нам уже поздно что-то выяснять. Поздно…

2

Мы все еще немного сердились друг на друга, из-за глупой, в общем-то ссоры. В то время я провел несколько рейсов в систему Селесты, тоже находящуюся в зоне излучений Катастрофы. Пока не проникнул в самое сердце Селесты, проведя свой крейсер-базу почти к орбите второй планеты. Но перед этим…

За пять дней погибло восемь пилотов. Как правило, в первом же и последнем рейсе. Программа вывоза образцов с Селесты была сорвана. А парды на Селесте гибли один за другим…

Никто из руководства Дальней Разведки не верил, что программу исследований на Селесте, захваченной Катастрофой, удастся завершить успешно. У многих Внеземельщиков были сомнения на этот счет – пара удачных рейдов Ксении, а затем череда очень горьких провалов. Цена которым – смерть наших пилотов. Не раз в штабе Дальней Разведки из-за этого предлагалось вообще свернуть исследовательские работы в Селесте. Просто – в очередной раз признать свое поражение.

Но здесь было намного безопаснее, чем в системе Новой Женевы – были, как оказалось, целые зоны относительно безопасных мест. И у нас, наконец, появились самые первые детекторы неведомых порождений Катастрофы. Селеста по замыслу штаба Дальней Разведки могла стать полигоном, преддверием перед операцией на Новой Женеве. Там мы могли приобрести свой самый первый опыт работы в зоне, накрытой Катастрофой.

Но, после нескольких неудач, штаб решил рискнуть с кем-то из нашей слаженной команды, лидером которой была наша тройка – Сато, Аманда и я. Выбор из пилотов был в общем, не так уж и велик – я был лучшим пилотом из нас троих. Сато тоже был хорош, но рисковать нужно было кому-то из нас. И Сато обнадежил всех нас, придержав резвого Димку Воронова и еще несколько наших толковых пилотов из Странной Компании. Сато сказал коротко: «Cелеста – это Предназначение Дэниела и Ксении. У всех остальных – козырные тузы.» Понятно о каких тузах шла речь – о тузах Смерти. И Сато лишь бросил на вопросы друзей и штабистов, добавив: «Все мы побываем в cистеме Селесты. По пути, проложенному Дэниелом и Ксенией. Но – позже. Наше время еще не пришло. А пока – это партия Ксении и Дэниела».

Авторитет Сато был непререкаем. Я тоже перед первым рейдом предложил штабу прислушаться к мнению Сато и прекратить вылеты всех наших остальных пилотов, кроме Ксении Богатыревой. Штаб принял к сведению рекомендацию, ответив: «Посмотрим – тебе еще нужно вернуться живым». В итоге я добился от них, на нашем совещании, что, пока я и Ксения справляемся, никого в рейсы не пускать, потому что предупреждение Сато означает верную смерть для наших товарищей.

Пилоты более старшего поколения, не входящие в нашу команду, повозмущались, но не так чтобы уж сильно – облажались они в тот момент по полной. Но я успешно выполнил для начала пару несложных рейдов, и это прикрыло им рот, а в штабе снова воспрянули духом. Затем я сменил Ксению на ее крейсере-базе и продолжил программу исследований и сбора образцов в планетарной системе.

Приближаться к Селесте мне было запрещено. Основная задача – поиск безопасных зон по всей планетарной системе. И я, в общем, нащупал несколько относительно безопасных стоянок и пару оптимальных курсов до окрестностей пятой планеты системы Селесты. Но также подтвердил выводы Ксении – в окрестностях планет наиболее опасно. И наименее опасно – в зоне ледяных астероидов и прячась в хвостах ледяных комет. Это и дало нам идею о том, что замороженные глыбы льда имеют в какой-то мере экранирующие свойства. Так что я вмонтировал новый гиперспутник в глубине ледяного астероида, да и свой крейсер-базу пристроил в двадцатикилометровом ледяном астероиде…

Сбор данных проходил успешно. Парды на Селесте, за пределами наших гибнущих планетарных баз, здорово нам помогли – я передал на Землю уйму полезной информации и видеоматериалов, пока неведомые твари не сожрали таки гиперспутник прямо во время передачи данных. Очевидно, сигнал Дальней Связи гиперспутника привлекал нашего противника. Так что я остался без связи.

Ну, к этому мне не привыкать…

Постепенно шаттлы-автоматы окончились, пойдя на корм нашим противникам. И я, догадавшись, что транспорт с новой поставкой запаздывает, придержал три последние Молнии. Затем вышел в рейд по Селесте и подготовил еще две промежуточные, безопасные лежанки для крейсера-базы в крупных ледяных астероидах. И, дожидаясь транспорта, продолжил собирать образцы роботами-автоматами, выпущенными с Молний, прямо с поверхности астероидов…

Как я узнал чуть позже, у Ксении был тот еще отходняк и потребовалось три дня на восстановление. Все же сказывалось нервное напряжение. И штаб с какого-то бодуна вместо Ксении послал насмерть сначала одного пилота, затем другого, несмотря на предупреждение Сато. Некомпетентные уроды, что еще сказать. Но ничего – вот и будет повод почистить штаб от нескольких амбициозных крыс. Они сами засунули свои шеи в петлю.

Никто ко мне так и не добрался…

Живой из подобных заданий удавалось возвращаться разве что нашему нынешнему командиру – Ксении Богатыревой. Единственный пилот старшего поколения, который брался за любое, самое сложное задание штаба, и всегда выполнял его. Невероятное везение Ксении никто объяснить не брался. Нет, она была умницей – ловкой, хитрой, находчивой и опытной до жути за свою долгую карьеру. Но были, в общем, навигаторы и пилоты не хуже ее. И где они сейчас?

В общем, Лауре было из-за чего психовать. Когда Ксения сменила меня, я вернулся своим ходом на нашу центральную Фурию, расположенную в ближайшей от Селесты планетарной системе, вне зоны Катастрофы. Капитальный осмотр моего крейсера класса Феникс показал, что он свое уже отлетал, и мне пригнали с Земли замену – такой же, но новенький модернизированный под стандарты Внеземелья крейсер класса Ямато. Не сказал бы, что я был рад такой замене – У Ямато шаттлов на борту вдвое меньше. Но смертельные излучения зоны Катастрофы медленно, но верно гробили наши корабли, и ничего тут не поделаешь.

3

Лаура встретила меня с темными кругами под глазами и твердым намерением отговорить меня от следующего рейса. Но, в первый раз все обошлось хорошо – не прийдя к общему мнению, мы просто отправились в наш клуб, где собрались почти все Внеземельщики Фурии и ближайшей к нам планетарной базы – чтобы отпраздновать мое возвращение.

Очередной неприятный разговор состоялся перед моим следующим, третьим вылетом. Лаура предложила подать обоим в отставку. В общем, подобных мелких ссор хватало, и в наших отношениях наступил определенный кризис. Но, увидев, что я возвращаюсь из каждого рейса целым и невредимым, да еще и с бесценной добычей на борту, она, как мне казалось, немного успокоилась. Но на каждый рейс она провожала меня, как в последний раз – у Лауры началась жуткая депрессия, чего не могли не заметить наши психологи.

Постепенно я приобрел особый, неповторимый опыт пилотирования, который, позже, на протяжении трех месяцев передавал в Селесте целому поколению наших пилотов-Внеземельщиков, обладающих даром предвидения. Всех их, в спарке, хорошенько прогнал по относительно безопасным курсам. Но это было уже позже. А в первые три недели продвижения Катастрофы на Селесту, в ней научились выживать только я и Ксения.

Мы попеременно брали на себя управление нашим крейсером-базой в Системе Селесты, опробовали самые первые, все более совершенные модификации энергонных радаров ближнего и дальнего радиуса действий, созданных Джонатаном Мэрайфильдом на основе собранных нами образцов и данных. И многое другое.

В итоге штаб, воодушевленный нашими успехами на периферии системы Селесты, снова попытался забрать образцы, собранные нашими биороботами-автоматами на самой Селесте. Мы уже не раз привозили на главную базу аномальные, энергонные материалы и артефакты, собранные в космосе, но наши Парды и другие биороботы собрали этих образцов на порядок больше на самой Селесте. А данных и видеозаписей, которые Парды транслировали по Дальней Связи, все же не хватало. Большинство Пардов гибли во время трансфера данных – на Селесте осталась лишь маленькая кучка стелс-роботов от той огромной армии, которую мы оставили на наших планетарных базах и в их окрестностях.

И мы рискнули – Ксения подогнала свой крейсер-базу почти к орбите Селесты, а мой крейсер-база, готовый к старту, оставался в резерве, на стапеле Фурии.

Но закончилось тем, что Ксения, стряхнув преследователей перед входом в астероидном поле, оказалась на грани гибели. Она еще успела спрятать базу-крейсер в относительно безопасном месте, на одной из наших лежанок в астероидах, но ее корабль получил серьезные повреждения. Требовался новый крейсер-база, взамен поврежденного. В общем, ничего такого, чего бы мы не планировали…

Лаура не хотела, чтобы я уходил в этот рейс и мы снова здорово поссорились. Ее просто бесило то, что я не хотел прислушаться к ней и подать в отставку, отказавшись от рейса в Селесту. И меня это бесило не меньше.

В общем, нашла коса на камень – что-то в наших отношениях надломилось окончательно. Лаура слишком переживала за меня, слишком опекала меня, слишком заботилась обо мне. И требовала того же взамен – все большего и большего…

Вот почему файтеры первой волны, работающие во Внеземелье, как правило, заводили семьи после окончания своей карьеры. Любить нас – это никаких нервов не хватит. Поэтому нам требовалось, по большей части, избегать постоянных связей. Поэтому файтеры, как правило, брали в любовницы и жены только девушек-файтеров. Свободная девушка-файтер во Внеземелье, это – миф, нонсенс, из разряда Дедов Морозов, честных политиков и других вымышленных персонажей. Потому что на сотню мужиков приходилась одна девушка-файтер, и мы, файтеры, дрались за ее внимание, порой даже не в переносном смысле.

Но даже и девушки-файтеры не всегда выдерживали…

Лаура совсем потеряла голову от подавленного состояния и депрессии. Назначенный ей курс психотерапии помогал, но не так чтобы очень. А предложение отправиться на заслуженный отпуск на Землю Лаура отклонила – хотела быть рядом со мной, хотя бы в последние дни моей жизни. И мы любили друг друга каждый раз, как в последний, несмотря на ссоры… Пока она не предложила плюнуть на все и начать нормальную семейную жизнь, вдали от всего этого кошмара.

Я понимал ее логику – быть может, я был бы для нее прекрасным мужем, и все у нас было бы хорошо. Нужно было просто подать в отставку, отказаться от верной смерти, на которую меня и Ксению обрек штаб Дальней Разведки своим дерзким, невыполнимым по мнению Лауры планом.

Но Ксения была обречена на гибель. Лаура, да и многие другие Внеземельщики уже прекрасно понимали это. Она так и бросила в лицо штабистам перед вылетом Ксении: «Вы послали Ксению на верную смерть».

Операция по возврату образцов с планеты принесла за собой целую волну преследования. Ксения с честью вышла из этого сражения, подобрав почти три четверти транспортов и оторвавшись от погони. Но ее крейсер-база получил такие повреждения…

Нужно было что-то предпринимать немедленно, и альтернатив не было. Крейсер-база Богатыревой был тотально заражен, и ситуация ухудшалась с каждой минутой. Силовая установка, двигатели не выдержали нарастающего кома повреждений, и крейсер за каких-то неполных полчаса превратился в безжизненную груду. О какой-то починке на месте уже нечего было и говорить – тут хотя бы системы жизнеобеспечения в центре базы не сдали.

Гиперспутник, передавший доклад Ксении, как обычно и бывало, погиб прямо во время трансляции данных. И получалось: либо я берусь за этот рейс, либо Ксения через несколько часов погибнет, брошенная на произвол судьбы. Это прекрасно понимали и в штабе, и среди всех наших Внеземельщиков центральной Фурии. Я объяснил ей все это, но Лаура совершенно не желала слушать меня. Поставила передо мной Ультиматум: либо мы подаем в отставку и уезжаем на Землю, либо между нами все кончено, и она уезжает на Землю одна. Мол, Ксения свой выбор сделала, и это был неправильный выбор.

Я ответил ей совсем не так, как ей хотелось бы… Я ушел, и ее слезы были совсем не тем, чего я хотел бы перед вылетом в Селесту…

А Крейсер-база Ксении продолжал медленно, но верно умирать…

Вот почему я так рисковал, прорываясь к Богатыревой, собравшей автоматикой на свой борт несколько тонн образцов. Я даже родителей своих не известил о том, что направляюсь в это пекло. О моем задании знали лишь считанные файтеры из нашего отряда и штаб Дальней Разведки. А это не те люди, которые будут давать лишнюю информацию гражданским.

Что уж говорить – все списали меня и Ксению со счетов, даже штаб Дальней Разведки. И Лаура Хенкель в том числе.

А жизнь-то продолжается…

Один только Сато верил в то, что я спасу Ксению из смертельного капкана и вернусь живым. Его слова очень ободрили меня перед самым стартом. Я, конечно, надеялся на свое чутье, но заглянуть настолько далеко в будущее, как Сато, все же не мог.

Но сказал об этом Сато только мне, в свойственной ему, немного туманной манере – еще одно его знаменитое предсказание. Но, как со всеми истинными предсказаниями, поверить тогда в его слова можно было только задним числом, когда я и Ксения вернемся. Сато немного сожалел о том, что не решился испытать свою судьбу в Селесте. Но у него было свое Предназначение, и оно говорило – это не его, а моя ноша. Но Сато был уверен во мне. Он был убежден, что мое Предназначение настигнет меня на Планете Хаоса, и мне суждено спасти Ксению и вернуться живым. Вернуться победителем.

Но Сато отказался отвечать на обеспокоенные вопросы моих друзей и товарищей по Академии. Не говорю уж про офицеров штаба Дальней Разведки, с которыми Сато из-за гибели двух пилотов был на ножах. Он лишь туманно ответил им, что Дэниел последовал своему Предназначению. Те и посчитали, что я ушел в свой последний рейс, потому что так было предопределено.

А мы выжили и нежданно-негаданно вернулись – через восемь дней после того, как связь с Селестой была утеряна. Никто уже и не надеялся на наше возвращение – если мы не выбрались сразу в течении одного-двух дней, то… Один лишь Сато был невозмутим – но он продолжал хранить свои тайны. Он запретил кому-либо соваться в систему Селесты, и к его рекомендации в штабе все же прислушались. Сато еще ни разу не ошибся, и когда штаб игнорировал его прогнозы – погибали пилоты. Так что к прогнозам Сато относились уже очень серьезно. Он сразу же после моего старта сказал – придется ждать несколько дней, и в штабе ждали. Он был невозмутим даже тогда, когда я вернулся и мы собрались все вместе. Потому что знал о Предназначении больше нас, всех вместе взятых.

Как все мы знали – у него были свои, особые отношения с временем. И никто не избавит его от этой нелегкой ноши. Таково было его Предназначение. Его место в нашей слаженной команде…

Подруги Лауры ее же и сдали. Наташе Климовой этот новый ухажер тоже не нравился – чувствовала она, что с этим новым ловеласом нашей излишне эмоциональной в последнее время Лаурочки что-то не так. Лаура Хенкель, как я слыхал, закатила ей чуть позже тот еще скандал, но было уже поздно.

И откуда он только взялся на наши головы, серцеед-охмуритель? А Лаурочка тоже хороша – развесила уши на всю эту романтическую лапшу на уши. Пока не убедилась, что этот проходимец – полная подстава, обманка. Это уж Амандочка постаралась. Раскусила этого негодяя-подставу, как сосновую дощечку.

Нашу Пантерочку не обведешь вокруг пальца.

Как оказалось, это был «подарочек» Лауре от кураторов-психологов. Предполагая, что я ушел в свой последний рейс, они пытались смягчить возможную психологическую травму Лауры Хенкель от моей гибели. Считали, что таким образом Лаура сумеет легче перенести эту утрату – ведь ее депрессия, ее последние срывы уже говорили о том, что она на пределе. Альтернативой был разве что отпуск, но Лаура отказалась, попросив о том, что не уйдет в него, пока не дождется меня или подтверждения моей смерти. Она была на грани того, чтобы подать прошение о ее переводе на работу в других уголках Внеземелья, не имеющих отношения к Катастрофе. Хотя психологи, встревоженные ее состоянием и нервным истощением, вообще не исключали возможности ее отставки. А файтеров и хирургов такого класса во Внеземелье ценили на вес золота. К тому же Лаура, хоть и в малой степени, но все же умела работать с вероятностями и входила в знаменитую Странную Компанию, о которой на это время во Внеземелье начали ходить самые дикие слухи, байки и легенды. Здорово всем нам Внеземельщики косточки перемывали – от анекдотов, до самых жутких историй, которые на ночь, хм, слушать не рекомендуется.

Поэтому Псикорпус посчитал, что все будет намного проще, если рядом с ней в это непростое для Лауры время ожидания вестей из Селесты окажется понимающий все мужчина и смягчит неизбежный с моей смертью удар, который мог бы окончательно выбить Лауру из колеи тренировок и работы во Внеземелье. И ею занялся опытный, сильный телепат-психолог, который, читая ее мысли, мог подобрать верное слово. Мог умело дать ей то, в чем она так нуждалась…

Мы пытались скрыть наши отношения, перешедшую грань дружбы, от бдительного ока Псикорпуса и психологов, но, видимо, недостаточно хорошо…

Что ж, им это удалось. Вот что значит страсть. Психологи-наблюдатели Дальней Разведки выбирали кандидата из своих рядов очень тщательно, учитывая психопрофиль Лауры Хенкель.

4

Тем временем я шарахался по всей системе Селесты, пробираясь этим непростым курсом – от одной безопасной зоне к другой. Пока не подобрался к астероидному полю, в котором продолжал умирать крейсер-база Ксении Богатыревой. Я спрятал свой крейсер в соседнем астероиде, и полетел на Молнии к мертвому крейсеру Ксении, не подававшему признаков жизни.

Я пережил несколько очень неприятных моментов, пока путешествовал по мертвому кораблю, в полной темноте. Даже резервные энергогенераторы сдохли. Я пытался получить доступ по аварийному каналу к рубке управления крейсером, но тот тоже был мертв. Пока чутье не подсказало мне, куда следует идти. К счастью, пневматические затворы шлюзов и дверей между отсеками не нуждались в энергии и были автономны, и я, в сопровождении робота пробрался к мертвому медицинсткому отсеку. На борту робота-погрузчика лежала капсула-биорегенератор. Я уже знал, что она мне понадобится.

Я пробрался к мертвому биорегенератору, в котором лежала Ксения. Она была очень плоха – биофаги, находящиеся в растворе биорегенератора, не справлялись.

Я переложил ее в свой биорегенератор, отвез на свой корабль. Роботам со своего Феникса приказал развернуть на крейсере Ксении генератор аварийного питания, а затем – начать переброску грузов на мой крейсер-базу.

Чуть позже Ксения пришла в сознание, выбралась из биорегенератора, и я, прямо на мостике, отпаивал ее горячим чаем с лимоном. В ее волосах появилось много новой седины, и она все еще была немного в шоковом состоянии. Она коротко, несколькими вопросами расспросила меня о нынешнем положении дел. Поинтересовалась – когда мы уберемся отсюда? Я ответил ей, что пока еще рано об этом говорить – нужно перегрузить с одного Феникса на другой туеву кучу образцов.

Такой ответ ее не устроил. Хуже того – она, плача, бросилась мне на шею. Кажется, она уже не верила, что выберется отсюда. Затем, спустя минуту, прийдя немного в себя, она попросила меня побыстрее покончить с этим…

Что я мог ей сказать? Лишь одно – довериться мне. Мол, все будет хорошо. Я уже знал – эта фраза всегда успокаивала моих коллег-Внеземельщиков. Настолько, что я иногда даже позволял себе ею злоупотреблять.

Что ж, подействовало и на этот раз. Ксения немного успокоилась, и я отправил ее в сон легким внушением, отработанным в Академии на Факультете Псикорпуса. Она уснула на восемь часов…

С переброской грузов все оказалось не так легко и просто. Когда Ксения проснулась, погрузка все еще продолжалась. Она поинтересовалась – почему так долго? И что я должен был ей говорить? Она чувствовала себя, на мой взгляд, нормально. Но это не мне пришлось лежать в мертвом корабле, дожидаясь смерти. А последние три часа – вообще в полной темноте. Но, вроде как, это была прежняя Ксения – собранная, дисциплинированная, уверенная в себе. Похоже, сон действительно пошел ей на пользу.

Но все же я не стал ей говорить, что на ее корабле завелись энергонные твари небольших размеров, которые продолжили пировать на ее корабле и на нескольких выживших роботах, пытавшихся отремонтировать хотя бы аварийную систему энергопотребления. Я потерял восемь роботов-погрузчиков и перегрузил что-то около семидесяти процентов груза. Самые жаркие аномальные материалы и артефакты, бывшие у меня под подозрением, лежали на поверхости астероида под надзором ближних радаров Мэрайфильда на вылежке. Вроде как, помогало. Да и мое чутье подсказывало, что все обойдется, и непрошенных визитеров на свой крейсер я все же не пропустил.

Так что я, улыбаясь, заверил Ксению, что до окончания переброски грузов осталось чуть меньше двух часов. Может быть, даже чуть меньше полутора. Она обрадовалась, и я уломал ее полежать в биорегенераторе еще с часик.

Что ж, управился я с погрузкой еще раньше. Затем вывел Крейсер Ксении на гравитяге своего крейсера и с помощью двух шаттлов, прикрепленных к корпусу, отправил Феникс Ксении в свой последний путь, в окрестности солнца Селесты, где через четыре дня все будет кончено.

Когда Ксения вернулась на мостик, мы уже отправились в обратный путь. Ксению это очень обнадежило. И я продолжил постепенно пробираться от одной старой лежанки к другой, пока не вывел корабль в окрестности орбиты седьмой планеты, где и засек своими детекторами сражение флота балоргов с неведомыми тварями Катастрофы…

Земля об этом даже не знала – я поставил новый спутник гиперсвязи в последний момент, покидая Селесту, ведь старый спутник, по которому мы получили последний, безрадостный доклад от Богатыревой, был уничтожен неведомым противником еще до моего старта в Селесту. И я, подчинившись своей интуиции и дару, не стал рисковать в начале рейда, дополнительно тратя время на размещение гиперспутника.

Спасти Ксению и ценный груз было намного важнее.

Я даже не стал активировать гиперспутник, предупреждая о нашем возвращении. Действующий гиперспутник в Селесте нам ох как был нужен, а в стелс-режиме, спрятанный глубоко в ледяном астероиде, он мог бы незамечено пролежать до следующего нашего рейда.

Да и о чем докладывать? Мы либо возвращаемся вдвоем, либо останемся здесь навсегда – и так все понятно…

И вообще, я еще до вылета рекомендовал помимо стандартных гиперспутников разработать более маломощные, рассчитанные на разовый транфер данных. От совместного использования обеих типов спутников гиперсвязи толку на мой взгляд было больше. И главное, дед был того же мнения, когда я попросил его об этом…

Как я не гробанулся в системе Селесты – ума не приложу. Рейды от периферии системы к окрестностям орбиты Селесты были самыми сложными. Но нам с Ксенией это удалось. Самая главная часть программа исследований Селесты успешно завершилась – мы вывезли с планеты собранные гибнущими Пардами образцы. Когда мы вышли из гипера в окрестностях центральной Фурии, Ксения обняла меня еще раз и снова заплакала. Поверила, наконец, что все уже позиди. Боюсь, она была очень плоха. Сказала даже, что пора ей, старой калоше, в отставку.

Кажется, этот рейд что-то выжег ей в ее смелом, решительном сердце. Но мы победили и возвращались на базу триумфаторами. А победителей не судят…

Я утешал ее и снова повторял – все будет хорошо, я ведь обещал…

5

Я предупредил диспетчера о потенциальной опасности нашего груза, требующего тщательной проверки. На базе к моей рекомендации отнеслись с пониманием. Мой Феникс поставили в карантин, и я с Ксенией на одном из шаттлов отлетили от моего крейсера-базы. Затем, шаттлы с радарами прощупали наш шаттл и убедились, что все чисто. Мы вышли с Ксенией в космос в одних скафандрах, и наш шаттл улетел обратно в зону карантина. Тогда нас снова проверили и мы пересели на промежуточный шаттл карантина. Но десять минут в биорегенераторах и процедуры обеззараживания подтвердили – все чисто. Все было кончено…

Я сильно переживал за Ксению, помещенную рядом со мной в карантин, на Фурии. Поэтому немного невпопад отвечал на звонки своих друзей из Странной Компании. И не сразу понял, о чем мне лепечет Наташа Климова по видеофону после своих поздравлений. Затем попросил ее не лесть не в свое собачье дело и поинтересовался – где Лаура? Пусть быстрее берет ноги в руки, потому что Ксения нуждается в ее помощи, а ее заместитель не внушает мне такого доверия, как главврач базы. Наташа ответила, что Лаура на планетарной базе, на подступах к системе Селесты. Слишком неожиданно мой крейсер-база, выйдя из гипера, прибыл к центральной Фурии. Лауры на Фурии в тот момент не было. Но ее уже оповестили и она уже вылетела на Фурию. Через двадцать минут, как штык, будет в карантинной зоне Фурии, рядом с Ксенией…

Не думал я, что между нами возможна хотя бы тень лжи. Не раз говорил об этом Лауре, и та вроде бы соглашалась со мной. Она даже радовалась тому, что может свободно говорить со мной на совершенно любую тему. Но Лаура просила… Нет – потребовала от своих подруг, чтобы они не говорили мне ни о чем. Впервые старые подруги рассорились не на шутку. В общем, полное дерьмо… Ведь Аманда уже раскусила подставу, и Лаура с ним уже выяснила все отношения. И Лаура считала – зачем нам обоим эта правда, которая не принесет ничего, кроме боли?

Что ж, определенная логика в ее стремлении скрыть от меня правду была. Лаура надеялась на своих подруг. Встретила меня, как ни в чем не бывало. Но… она сразу почувствовала – ее все же сдали. Так и спросила: «Тебя уже «обрадовали»? Кто?»

Но я все свалил на Псикорпус и психологов-наблюдателей. Она поняла, что я просто не хочу ей говорить. Поняла, что я перестал ей доверять. Мы оба понимали – она не нуждалась в правде, удобная ложь ее устраивала больше…

Мы даже не поссорились – в Лауре возобладал профессионал и она начала меня гонять по тестам не с меньшей тщательностью, чем Ксению. Согласилась со мной, что я, в общем, здоров как бык, и больше внимания следует все же уделять Ксении. Затем тоже заставила меня одеть скафандр биозащиты и попросила помочь ей с Ксенией. Общая работа сгладила возникшую неловкость, и Лаура уже несколько раз успела улыбнуться, слушая мои ехидные ответы на ее вопросы о рейде на Селесту. В моем изложении это действительно походило на легкую прогулку-приключение, с забавными эпизодами, не более. Даже Ксению удалось рассмешить. Но все же Ксения, по мнению Лауры, заслужила свой плановый отпуск на планетарной базе, в карантине. Она получила большую дозу облучения энергетикой Катастрофы – так быстро это не лечится. Но Ксению, кажется, эта новость не застала врасплох, она была к ней готова. Еще бы, такой опыт – столько лет во Внеземелье…

А затем, оставив Ксению на попечение заместителя Лауры, мы вдвоем, за руки, вышли из карантина. И тут же попали в объятья наших друзей, а затем отправились все вместе праздновать мое возвращение. Да и в штабе меня сразу предупредили – можешь обмывать очередное звание, господин старший лейтенант.

Но настроение у меня все же было аховое…

Сердца нас обоих еще раз нарезали мелким винегретом эти поганые психологи. Но позже, когда мы в очередной раз помирились с Лаурой, она смирилась, наконец, с тем, что свадебные колокольчики нам не светят, даже в отдаленном будущем. Но наша многолетняя дружба выдержала этот удар. Не без помощи и поддержки наших друзей и подруг, но все же – выдержала…

6

Я подвел и Аманду – больше никогда ее не увижу. Больше не увижу обеих моих самых лучших подруг и остальных моих друзей, с которыми мы вместе прошли сквозь огонь и воду всех этих испытаний.

Мы так и не успели толком поговорить с Амандой еще раз перед самой высадкой – последние полчаса перед десантом я, попрощавшись и поговорив с Лаурой, все время был с ребятами и готовился к высадке.

Я увидел в поле вероятностей, что Аманда хотела остаться со мной наедине, поговорить со мной в последний раз. Быть может, наконец, добиться того, чтобы мы стали любовниками – перед лицом моей грядущей смерти.

Вот такие вероятности были сплетены желанием Аманды, даже несмотря на то, что она оставалась лучшей подругой моего Лисеночка. Хоть она и знала, что мы с Лаурой не давали друг другу обетов верности, все же Пантерочка понимала, что мы были, в определенные моменты жизни, не только старыми друзьями, но и любовниками. А перебегать дорогу лучшей подруге – моветон.

Впрочем, она мне ничего так прямо и не сказала. Просто ожидала, что я пойму, глянув в будущее, понятный лишь нам обоим тайный язык вероятностей и послание на нем, с ключом, ведущим в ее память, к предолженной ею линии вероятности.

Но я почувствовал, что не смогу ей ничего толком объяснить. Я просто верил в предсказание Сато. Верил в него слепо и безоговорочно – я встречу свою судьбу здесь, на Планете Хаоса…

Я не стер предложенные Амандой вероятности. Это было бы слишком жестоко, да и, в какой-то мере неправдой.

Во временной пробе, предложенной Амандой, мы были вместе. Это было прекрасно. Настолько, что я в тот момент колебался – Аманда ведь ничего не требовала взамен. Нормальный, дружеский секс, без всяких заморочек и глупых обязательств. Такова была Аманда, и я любил ее именно такой – решительной, обаятельной, чарующей, неповторимой…