Текст книги "Камикадзе на прогулке"

Автор книги: Олег Кукса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 45 страниц)

– Каких? – тут же нетерпеливо поинтересовалась Светлана.

– «Годишься ты в десант или нет?» – вот наша самая главная игра. И самая важная задача. Особенно на первом курсе. Чем раньше мы отсеивали неудачников, не годных для работы во Внеземелье – тем лучше. И наша Академия, полагаю, была самой лучшей на Земле. Нас, файтеров Дальней Разведки, готовили всего три Академии. И, в нашем отряде, четверо из пяти – из парижской Академии. А это о многом говорит, Света. В общем… Не помню, чтобы у кого-то из файтеров из-за любовных приключений или даже скандалов были проблемы на экзаменах. Психологи-наблюдатели вели свою игру и знали до мелочей – кто чем дышит. Отсев на первых двух курсах был ужасным – оставался приблизительно один из тридцати. Так что уверенно могу сказать – у нас были профессиональные критерии отбора файтеров. И потери по личным причинам, из-за любви – были самыми трагическими. Самыми страшными для Академии. Ведь уходили порой – лучшие из лучших… Но жизнь есть жизнь. И наши учителя знали об этом. Потому что у всех нас – право самому вершить свою судьбу. И никто не имеет права лишать нас этого. Потому что любовь – это бесценный дар…

Я тяжело вздохнул, качая головой.

– Из-за этого я и начал ссориться с психологами – с четвертого курса они начали борьбу за то, чтобы никто из реальных кандидатов не влюбился. Пошли на гадкие, неприемлемые приемчики, выполняя план перед своим руководством. Свой гребаный план – по разбитым сердцам и разрушенной любви. Но наша маленькая война – слишком личное дело… Я не хотел бы об этом вспоминать, прости, Свет.

Светлана слушала, закрыв глаза. Затаив дыхание.

– Я удовлетворил твое любопытство?

Она вздрогнула, кивнула своей головой. Хотя весь ее недовольный вид показывал, что Светлана… Что за странное любопытство, право?

И все же, я чувствовал, что могу говорить с ней откровенно. Меньшего Светлана не заслуживает. И готова к тому, чтобы слышать правду, какой бы она ни была. Ведь я и сам порой считал, что лепестки любви все же появились в моем сердце…

12

Эх, Лаурочка… Я иногда жалел о том, что сам же вытоптал первые ростки любви, еще на первом курсе… А Лаура Хенкель, уже на четвертом, дней через десять после расставания со своим постоянным любовником, окончившим Академию, обиделась на меня за то, что я не поддержал эстафету у ее «бывшего» и не захотел стать ее новым любовником.

Спустя несколько дней она уже крутила роман с молоденьким первокурсником. Кризис у Лауры, к моему облегчению, уже миновал. Но все же, где-то в глубине души, у нас обоих звенела приглушенная боль.

Ее безопасный, ни к чему не обязывающий роман, бурно начавшийся, и тихо сошедший на нет спустя месяца два, был ответом Лауры на то, что я отказался стать новой Единственной Любовью ее Жизни. Потому что понимал – мы в итоге оба вылетим на лед, не совладав с собой. Слишком уж горячо, страстно было бы между нами в тот момент. А до конца обучения еще было, между прочим, почти два года. И я не хотел сойти с дистанции, потому что чувствовал – это будет фатальной ошибкой.

Были у меня, Аманды и Сато моменты в жизни, которые явно намекали на то, что файтерам на Планете Хаоса без нашей Странной Компании не обойтись. Так, к сожалению, и получилось. Поэтому Аманда и Сато прямо мне сказали тет-а-тет, сканируя будущее – мол, башку тебе, парень, снесет, и вылетите вы обое на лед, как пить дать, даже пятый курс не окончив. А за это заплатят своей жизнью даже не десятки, а сотни, тысячи наших файтеров! И Планета Хаоса еще долгое время останется для нас недосягаемой. Так что я сделал свои выводы и ответил Лаурочке твердым и решительным – «нет», в ответ на ее предложение перейти на более близкие отношения.

Лаура обладала сногсшибательной красотой, к тому же трехлетние файтерские тренировки всех наших девушек переплавили в грациозных, великолепных амазонок – ни капли лишнего веса. Да и откуда им взяться, при таких-то физических нагрузках? В общем, я имел все шансы потерять голову, из-за нашего Лисенка, как мы ласково называли Лаурочку за ее роскошные рыженькие прически, от которых она не отказалась, в отличие от более практичных девушек, срезавших длинные локоны до армейских, файтерских стандартов.

Аманда и Сато поддержали меня – они тоже чувствовали, что где-то там, в будущем, нас ждет далекое Предназначение, ведущее к Планете Хаоса. Но Лаурочке на него было по большому счету тогда наплевать – у нее еще не было тогда дара предвидения.

Мол, вместо нас будет кто-нибудь другой. Любовь – важнее. И она страдала от того, что ее бывший нарезал ее сердце мелкими дольками, вместо того, чтобы…

Я не сердился на нее. Как можно сердиться на старую подругу, с которой больше трех лет вместе лямку учебы тянул? Даже был за нее рад, несмотря на небольшую горечь в сердце. Мне достаточно было понаблюдать за ее новым избранником всего минут десять, чтобы с облегчением понять – из-за этого горе-вояки Лисенок на лед не вылетит. А вот ее предыдущий парень, Ларри… Вот он – вполне мог разбить Лауре сердце. Что, в итоге и сделал.

Уж лучше бы они действительно поженились и вылетели на лед. А теперь… Ведь ее бывший уже погиб. Здесь, на подступах к Планете Хаоса, прокладывая нам дорогу – в первой Экспедиции.

Не стоит говорить об умерших плохо…

Для меня было главным то, что она благополучно прошла кризис расставания со своим постоянным любовником. Которого, как считала тогда, она любила всем сердцем. Но парень был очень умен. Ларри и сам очень переживал за нее. Не знал, как ему, окончив подготовку в Академии, выпутаться из сложной ситуации и не ранить сердце Лауры. Поэтому он сам попросил меня быть к ней поближе несколько критических для них дней. Пока они не расстанутся окончательно.

Но я ему ответил, что не слепой. И в его советах не нуждаюсь. Справлюсь, блин, сам. Хотя, в глубине души я признал, что он совершенно прав.

Вот такие дела…

Я хорошо знал Лауру еще с первого курса. Были у нее, как и у многих других, проблемы с пилотированием и инженерному оборудованию. И мы все вместе копались в моем прототипе Молнии по вечерам, разбирая и собирая ее снова по запчастям под моим чутким руководством. А затем гоняли на Молнии в облаках. Тогда очень многие курсанты прошли через мои руки, в том числе и Лаурочка, и ее ухажер с третьего курса.

Неет, этот парень был красавчиком, да и только. Психологом Ларри был средненьким. Не умел хорошо чувствовать других людей. А потому – не было между ними такого доверия, как между некоторыми нашими тайными парами. Лаура сама не раз тихонько советовалась со мной по таким вопросам, которые следовало бы обсуждать с ним, ее Любовью.

Лауре просто хотелось любить. Любить и быть любимой. Так уж устроены некоторые женщины. Это – заложено самой Природой, не на что обижаться.

По многим техническим дисциплинам она, да и многие наши ребята, всегда советовалась со мной, еще с первого курса. Ведь я еще до Академии ДР был классным инженером, да и видели бы вы, в какой навороченной мастерской мне и моим корешам по первому курсу доводилось копаться, проводя тюнинг моей любимой «Молнии-1М», подаренной мне дедом на день рождения.

Мы с Лаурой очень сблизились, сдружились еще тогда, в первый же год учебы. Зато в рукопашном бою – мне самому пришлось здорово попотеть. Сато гонял всех нас, желторотых первокурсников, заодно вместе с инструкторами и старшекурсниками. Потому что не было ему равных, и прешел он в Академию уже мастером, который основал новый стиль боевого искусства.

Так и составилась наша небольшая и дружная компания запуска. Во главе с лидерами – Сато и Амандой. Первый верховодил парнями. Вторая – девчатами. Мы помогали друг другу еще с первого курса. Так уж получилось, что почти все мы передружились в первые же три месяца учебы. И выпуск нашего курса оказался самым сильным за последние десять лет. Так что не удивительно, что наша слаженная команда и составила костяк Второй Экспедиции…

А бедный первокурсник, попавшийся на удочку расстроенного Лисенка, оказался тем еще фруктом. Он строил из себя бог знает кого. Между ними не было той правды, откровенности, как между нами – хоть мы и не были любовниками. Лаура, бедняжка, очень переживала, даже плакала. Пыталась что-то объяснить ему. Но тот ее подвел. Не дано ему было понять, что это такое – настоящее доверие. В итоге, поговорив, посоветовавшись с подругами, она порвала с этим лицемером, который так и не понял – кто такая Лаура. Парень, видимо, еще не понял, что любая ложь – это отрава замедленного действия. Вот и погорел. Во всех смыслах погорел. Вылетел на втором курсе на лед, за неуспеваемость. Он был слишком гордым и спесивым для того, чтобы принять от кого-либо помощь в нужный момент. И его просто срезали. Жестко срезали – наши стражи-психологи. Тайные и явные.

Такие горе-одиночки, честно говоря, Дальней Разведке и не нужны. Его вычислили и без моей помощи. Хотя в глубине души я намного раньше знал, что этим и закончится. Но не хотел вмешиваться – этот пустоголовый красавчик сам успеет вырыть себе могилку из-за своей гордости и заносчивости. И мы, спустя два месяца, снова, шутя, беседовали с Лаурой обо всем. Но уже по моим правилам.

Я сказал ей правду, в ответ на ее прямой вопрос. Потому что поставил перед собой цель – остановить Катастрофу любой ценой. И – не хотел сойти с дистанции, вылететь на лед. Хотел окончить то, ради чего бросил Технологический и карьеру в «IGI Corp.» родители и дед давно уж за меня все решили, расписали мою судьбу. Рассчитывали, что я продолжу наши семейные традиции. Тем более, что Стефан был носителем дара инженерного предвидения, и, как оказалось, к радости Джейн и Сефана, яблоко от яблоньки недалеко упало.

Но я решил стать файтером Дальней Разведки. Я ни на миг не забывал о том, что в скором времени ожидает Землю. Если мы, конечно, не придумаем какой-нибудь выход из положения. Поэтому, даже если секс и будет, то любви и свадебных колокольчиков, а, тем более, размеренной семейной жизни – нет. Так зачем тогда ломать чью-то девичью судьбу, если знаешь, что ничего хорошего из этого не выйдет?

Нет уж. Это – не для меня.

Лауре было тогда больно слышать эту правду. Поэтому она ушла, когда я ей все это сказал – в двухмесячный загул с бедным первокурсником, подвернувшимся Лауре под руку. Даже Аманда сокрушенно покачала головой, попытавшись нас помирить. Но и у нее ничего не вышло. А воздействать на нас иными, только ведомыми ей способами она не могла. Все же мы были друзьями.

Лаура же закусила удила, обидевшись на меня.

А кто бы не обиделся? Для того я ей все это и сказал. Правда, и ничего, кроме правды. И ни капли лицемерия – в желании подать себя как можно с лучшей стороны. В эти игры я не играл, с самого начала.

После этого разговора, если не сказать, ссоры, между нами не осталось ни капли недоговоренности, и Лаура сама поняла, что от нее я тоже ожидаю ничего более, кроме правды. Ей понадобились эти два месяца разгульной жизни для того, чтобы смириться с этой жесткой правдой. И после мы уже свободно общались на любую тему, словно перешли невидимый рубикон. Действительно стали заядлыми друзьями. Хотя я был честен с нею с самого начала.

Но Лауре поначалу все же было трудно это принять. Она не понимала, еще на первом курсе – как я мог устоять перед ее чарами? Почему мое внимание обращено не только на нее, но и на других девушек? Почему не хотел пойти на удобный обман, лицемерие, добившись женской взаимности? Ведь многие так и делали – в основном, за пределами Академии, или с подсадными утками, девушками-психологами, которые, надо признать, порой были вовсе не прочь полакомиться любовными утехами с файтерами-курсантами. И не всегда такие, легкомысленные на первый взгляд, романы оканчивались скупыми слезами расставания. По разному бывало.

Но наших десантниц мы старались все же беречь от подобных тревог. И я знал, чувствовал, видел в вероятностях будущего тот момент, когда какая-то из наших чаровниц попадала в трудный переплет. Я знал, что в эти трудные мгновения одиночество – самое страшное. Всего несколько слов, присутствие верного друга рядом – и кризис минует.

Я помогал Аманде в том, чтобы было среди нас поменьше разбитых сердец, непонимания, недоразумений. И – побольше счастливых улыбок. Я включился в ее незримую, тайную войну против козней психологов и их подсадных уток, разбивающих наши сердца. Начальство, видите ли, опасалось того, чтобы никто из наших не вылетел на лед, истинно полюбив.

Иногда мы с Амандой выигрывали, иногда – нет. Но все же, по большей части, мы выигрывали незримые дуэли за судьбы наших друзей и подруг, опережая на шаг или два психологов. Некак им было с нами тягаться – без дара предвидения, отсекающего трагические вероятности, это проблематично. Потому что правда, а не ложь, была нашим главным козырем в безбежном океане их хитрости, уловок, коварства и обмана.

Лаура вначале не понимала, почему я оставался ее другом, хотя и знал, что у нее есть любовники и, особенно, Ларри – Любовь всей ее жизни. Но постепенно она осознала, что может всегда рассчитывать на мою верную руку и крепкое плечо. И страшно ревновала к тому, что на моем плече изредка появлялись и другие женские слезы. Ревновала даже тогда, когда мы еще даже не были любовниками. Сердилась на меня, надувая свои очаровательные губки, которые вечером подставляла для поцелуя совсем другому мужчине.

Ну и где здесь логика? Кому следовало бы, если хорошенько подумать, сердиться? Ох, женщины…

Бывало, по несколько дней за эти годы учебы между нами пробегали мелкие ссоры. Я ведь с ней тоже не шибко-то церемонился. Когда чувствовал, что она лезет не в свое дело – прямо ей об этом и говорил. И она порой кричала на меня – мол, какой я жестокий, и уделяю свое внимание не ей, а кому-то другому… Так что – по разному бывало. Скажем так – временами непросто мне было с Лаурочкой. Ее порой тянуло ко мне, даже несмотря на то, что под ручку с ней ходил совсем другой парнишка, ласкающий ее рукой по очаровательной талии.

Но к четвертому курсу мы уже настолько хорошо чувствовали друг друга, что… Полная правда, доверие между нами стали непреодолимой тягой друг к другу. Не только у Лауры ко мне. Но и у меня – к Лауре.

Вот этого я и боялся. Даже сам признался ей в этом, еще на пятом курсе. Ох и ругала же она меня тогда… Целых три дня на меня дулась. А затем завела себе нового любовника-красавчика. Это было ее особенностью – мужская красота очаровывала ее настолько, что она порой теряла голову, если красавчик, конечно, сумеет правильно разыграть свои козырные карты. Лаурочка была очень падка на романтическую вермишель, которую ей вешали на уши, как оказалось, подсадные утки-психологи. Если бы не помощь Аманды Симмонс – садилась бы в лужу намного чаще. Но, увы, не всегда она прислушивалась к словам своей подруги, которую психологи боялись до жути за несколько мелких пакостей, которая им устраивала Аманда.

Потом, через несколько дней Лаура сама же подошла ко мне, и, обняв, прошептала: «Не сердись…» На что я ее поцеловал в щеку, в губы, обнял ее. И мы с трудом оторвались друг от друга.

Но я выдержал… Выдержал все эти долгие, суровые пять лет, пока нас постепенно не превратили в настоящих боевых машин, начиненных такими сюрпризами, что… Мы с Лаурой позволили себе первый серьезный ночной марафон только на следующий день после окончания Академии. Только после того, как стали профессионалами-файтерами, и узнали, что летим на одну и ту же военную базу во Внеземелье. На нашу новую работу – в общем-то довольно безопасную практику, но уже в реальных полевых условиях Внеземелья.

Наши души уже были покрыты закаленной броней. Мы были уже ветеранами во всем: в человеческих взаимоотношениях, семейных вопросах, сексе, психологии, любви, дружбе. Про вооружение, шаттлы, боевое искусство, умение выживать – уж и не говорю. Это, пожалуй, для меня было самым легким в нашей подготовке. Для меня и для Лауры.

Мы все понимали с полуслова – и в обучении, и в жизни. У Лауры, правда, вначале получалось не всегда. Но я поддерживал ее в нужный момент. Не позволил ей по глупости вылететь на лед из-за Ларри, советуя по крайней мере окончить Академию, а затем уж задумываться о детях. Иначе Лаурочка вылетела бы на лед, с округлившимся животиком, еще в конце первого курса. И куда бы делся Ларри, поставленный перед фактом?

Сейчас, после смерти Ларри – я даже жалел об этом. Они были бы вместе и сейчас, может быть. Ребенок ведь так обьединяет. И тут уж не до работы в опасных уголках Внеземелья. Но Ларри сделал свой выбор осознанно, стараясь первым прорваться к Новой Женеве, как и многие другие Внеземельшики из более старшего поколения Файтеров. Они многое узнали о нашем неведомом противнике, уберегли нас от многих ошибок. Но все же – погибли, не выполнив основную задачу…

И даже, когда Лауру Хенкель перевели во вспомогательный персонал, она выдержала этот удар достойно. Пыталась, конечно, вернуться к нам, файтерам первой волны, но у нее ничего не получалось в пилотировании.

Зато, когда мы работали вместе за одним операционным столом, Лаура поняла, что именно здесь она – на своем месте. Поэтому так легко восприняла свой перевод во вспомогательный персонал, вторую волну.

Гражданские врачи, следящие за нашей работой, даже во Внеземелье, прямо так нам, после очередной успешной операции, и говорили: «Идиоты! Не зарывайте свой талант в Дальней Разведке! Вы же – прирожденные хирурги!!! Будете деньги лопатой загребать – с таким-то талантом!»

Но мы только ехидно улыбались, пожимая легонько друг другу руки в еле заметном захвате.

В любом случае – мы прошли всю дистанцию. Так что смогли себе позволить маленький праздник на следующий день после присяги и получения выстраданного за пять лет учебы звания – «Лейтенант Дальней Разведки. Специализация: файтер Новой Женевы.» А затем начали тренироваться к Экспедиции в сердце Катастрофы и работать по кратковременным контрактам в разных уголках Внеземелья.

Я знал, что если мы с Лаурой начнем ходить все чаще и чаще по этой тонкой грани риска, я могу сорваться – полюбить так глубоко, что дороги обратно уже не будет. И мы вылетем на лед. Но мы оба, уже файтеры-профи, такой роскоши себе позволить не могли. Так мы и играли с Лаурой в эту рискованную игру. Вот такие вот – друзья-десантники. С огромным удовольствием играли. Балансируя между привязанностью, взаимопониманием, дружбой, страстью. И долгом перед Землей.

Почему мы выбрали второе? Не знаю. Но мы выбрали осознанно. Как профессионалы. Потому что в какой-то прелестный денек могут начаться разрушаться под ударами Смерчей-Убийц не дома-небоскребы Новой Женевы, а высокие башни Нью-Йорка, Лондона, Парижа, Москвы, Токио, Берлина… И всех остальных городов Земли… И тогда нам станет стыдно за то, что мы не внесли свою лепту в то, чтобы остановить, уничтожить эту возможность. Променяли свой долг на личное, эгоистичное счастье в объятьях друг друга.

Да, мы могли бы, как несколько пар, покинувших Академию, плюнуть на все и работать семейной парой файтеров где-нибудь еще. В спокойной, мирной обстановке наслаждаться радостями семейной жизни. Хоть бы полицейскими и хирургами-универсалами – на космических базах, стоящих у терраформируемых и колонизируемых планет. Даже могли бы завести детей – ведь работу в таких комфортных условиях не назовешь опасной…

Все наши друзья, особенно на пятом курсе, считали меня и Лауру любовниками, глядя на наши счастливые лица, понимание друг друга с полуслова, держащиеся в захвате руки. А мы ими не были. Еще очень очень долгое время – не были. Пока не закончили Академию и не стали десантниками-профи. Но тогда мы уже знали, что не вылетим на лед. Наши чувства с Лаурой стали более спокойными, ровными. Это была уже не страстная, необузданная любовь. А сладкий десерт доверия и привязанности, который можно смаковать, никуда не торопясь.

Все же, по большому счету, я считал Лауру настоящей подругой. От слова друг. Только этот настоящий друг был в соблазнительной женской упаковке, приятно радующей взгляд. Но и мне Лаура, советуясь, такие вещи рассказывала, что, думаю, не все ее близкие подруги могли бы услышать от нее такие подробности, когда касалось обсуждения каких-то личных проблем и вопросов. Наших, или же проблем наших близких друзей. Привязанность друг к другу уже была не такой острой, как в годы учебы и первые месяцы после окончания Академии. И понять это можно было только тем, кто мог бы оказаться в нашей, файтеров, шкуре. Не одни мы такие были – друзья-подруги. Без семей и детей – мы жили своей тайной жизнью. Потому что жить по-другому не могли.

Но порой Лаура смотрела на меня таким жарким, жадным, требующим взглядом… Когда я оказывался рядом с ней в нужном месте и в нужное время.

Тихая музыка, улыбки, обьятья… Мы, файтеры, никуда обычно не спешили. Хотя, по всякому бывало.

Поцелуи, ласки. Счастье того, что рядом с тобой тот или та, кому ты можешь всецело довериться. Действительно довериться. Без лжи и обмана…

Секс, конечно же, между друзьями и подругами не всегда исключался. Но он не был главным. Всего лишь следствием природного влечения друг к другу мужчины и женщины. Главным же было – доверие друг к другу. Полное взаимопонимание между нами, файтерами.

Но это была опасная игра. На грани того, чтобы дружба не переросла во что-то большее. В любовь. Страсть. Мы никогда об этом не забывали. Не могли себе это позволить, пока не выполним свое главное Предназначение.

Планета Хаоса была уже совсем рядом. Суровая и неизведанная. Полная тайн и смертельных опасностей…

Мне удалось не полюбить. Пройти по этой тонкой грани. И Лаура прекрасно знала об этом. Она тоже научилась полностью владеть собой, и держать свои чувства в узде. Но мы добились главного – стали файтерами Дальней Разведки, подготовленными именно для десанта на Планету Хаоса.

13

Не знаю почему, но Светлана, мой Ангел-Хранитель – заставляла чаще биться мое сердце, покрытое шрамами. Разбередила мои старые раны и воспоминания. Я уже заметил, что меня тянуло к ней. Такое вот, ничем не обьяснимое, природное влечение. Быть может, дело было просто в ее непостижимой, невероятной красоте. Но я, увидев ее силу, упорство, сострадание ко мне и желание мне помочь, понимал, что дело не только в красивенькой упаковке. Только благодаря внутренним качествам Светланы, ее большому, отзывчивому сердцу, я сумел нащупать, отыскать эту призрачную нить вероятности.

Если бы я разминулся со Светланой, или она опоздала бы на какой-то десяток минут…

Я постарался скрыть свое желание, свои чувства к ней. Я даже не знал – есть ли у нее жених или, даже, постоянный любовник. Но все равно испытывал к ней искреннюю симпатию. Она была на радаре моего либидо, и сердце, тревожно забившись, подсказывало – это Она, Любовь твоей Жизни! Именно к ней ты шел все эти годы, к своему Предназначению.

Мне случалось ошибаться, но все же… Я попрощался с Лаурой и Амандой, там на базе, уже подсознательно ощутив – обратного пути не будет. Роковые карты Судьбы, к худу или к добру, показали мне, что предсказанное мне много лет назад моим старым другом, Сато Такеда, как ни странно, начинает сбываться.

Однако сдержи свои эмоции парень. Для нее ты – никто, и звать тебя – никак. Ты ведь ничего о ней, право, не знаешь. Быть может, ты на этот раз ошибаешься, и это не ростки зарождающейся любви, а просто – благодарность Светлане за то, что она вдохнула в тебя новую жизнь, своим талантом и этими прелестными, маленькими пальчиками.

Светлана своим упорным, целеустремленным характером очень напоминала мне моих подруг по учебе в Академии. Именно подруг – без всякого намека на секс. Мало где, как не в Академии Дальней Разведки становилась возможной настоящая дружба между парнями и девушками. Ведь мы ежедневно помогали друг другу, подтягивали друг друга по тяжелым дисциплинам. Как я и Лаура, по медицинским разделам – всех наших друзей и подруг. Подтягивая всех наших, у кого с этими сложнейшими дисциплинами были нелады.

Когда, на четвертом курсе, Лауру Хенкель решил оставить ее парень, оканчивающий Академию – она плакала у меня на плече. Рыдала до умопомрачения. Я успокаивал ее, укачивал как ребенка. А потом мы гуляли по ночному Парижу. И я подарил ей огромный букет цветов. Тогда она впервые улыбнулась, утирая слезы. И мы обняли друг друга. Потому что я чувствовал – какая боль в сердце у суровой высокой десантницы германских кровей.

Но не стану же я рассказывать об этом Светлане… Это – очень личное. Выстраданное мной и Лаурой. За долгие, долгие годы… Мной, и еще несколькими моими подругами. Женщинами, которые всецело доверяли мне. Знали, что на меня можно положиться в любом деле. И в учебе, и в жизни. В беде, и в радости. Везде.

Еще неизвестно – кто лучше сражался без оружия. Я или Лаура. Кажется, по рукопашному бою – все же она. Но с холодным оружием в руках, на пятом курсе, я ее делал восемь раз из десяти. С другими подручными средствами – тоже. И мы с удовольствием тренировались с Сато. Который делал всех нас, файтеров и инструкторов всей Академии, когда дело доходило до холодного оружия и рукопашного боя.

Где же ты сейчас, Сато? Старый дружище…

Мы, файтеры, были бесстрашными боевыми машинами. Тайным оружием Земли. Оплотом ее силы, в случае какой-либо угрозы – где-то там, во Внеземелье. И в то же время – мы, десантники и десантницы Внеземелья, любили друг друга. Даже если запрещали себе любить и сами же растаптывали первые ростки этого самого драгоценного чувства. Сокровища, которое порой ни разу за всю жизнь и не ощутишь.

Как мне рассказать Светлане все то, что произошло со мной за восемь долгих лет подготовки и работы? Особенно за первые пять – в Академии… И стоит ли рассказывать? Слишком это было бы больно для меня. Да и не нужно, если хорошенько подумать…

– У нас, в Академии, были самые замечательные девушки, Свет. Лучших на всей Земле не сыскать. Мне было нелегко… – признался я, вернувшись из мира воспоминаний. – Но я – запретил себе любить. Нашел такой вот способ спасения. Не лучше и не хуже других… Многие мои товарищи пошли именно таким путем – полностью сконцентрировались на подготовке. Я если и любил, то – не любя. И не скрывал этого. По другому было нельзя. Я не хотел подводить никого из наших девушек-файтеров… И мы научились доверять друг другу… Все – прошли эту дистанцию. А кто-то еще, из моих друзей и подруг, учится и готовится там – на Земле. На тот случай, если весь наш отряд погибнет, и мы не справимся. Но, я надеюсь – этого уже не будет! Благодаря тебе, Светлана… Но там, на нашей базе, в астероидном поле Новой Женевы, ждет вести обо мне еще одна девушка. Моя боевая подруга, с которой я учился и работал все эти восемь лет. И мы поддерживали друг друга – все эти годы…

Светлана молчала, внимательно слушая.

– Быть может, она порой жалела о том, что я так ее и не полюбил. Я и сам, бывало, жалел, что у нас как-то не сложилось. Но… При другом раскладе мы могли бы вылететь на лед. Покинуть Академию, – признался я. – Если бы не Катастрофа…

– Не говори, – прошептала Светлана. – Спасибо только за то, что рассказал мне правду. Но… Это – ваша история… Ваша тайна…

– Ты думаешь, я боюсь говорить правду? – удивился я. – Света, я не люблю врать. Особенно, когда разговариваю с друзьями. Прими это просто как данность. Зачем мне, файтеру – врать? У нас это не принято, в отличие от штатских.

Светлана улыбнулась.

– Ты прав – незачем. Но иногда люди вместо правды… Ведь для того, чтобы сказать правду, порой нужно настоящее мужество. Ведь ложь сказать порой намного удобнее и проще. Спасибо, Дэниел!

End 2ур. 41

14

Светлана закрыла глаза, о чем-то мечтая.

– Как я хотела бы учиться вместе с тобой, Дэниел… Гулять по ночному Парижу…

Она даже зажмурилась от удовольствия.

– Но я – уже здесь, на Новой Женеве… Могу только сказать: я – с тобой, Дэниел. Ты можешь рассчитывать на мою помощь. Я понимаю, как для тебя важно – быть здесь. Быть может, я действительно смогу помочь тебе. Разобраться в том – что же произошло здесь, на Новой Женеве? Ведь я выросла здесь. Можешь рассчитывать на все, что я знаю. На все, что я умею.

– Спасибо, Света, – улыбнулся я. – Ты и так мне здорово помогаешь.

Подробнее – 2 ур. 42

– Да это мелочи. Тут порой происходят такие удивительные вещи, Дэниел – тебе трудно будет даже представить! Эх – тебе бы поговорить с кем-нибудь из гроллов-Ученых! Они-то знают про Новую Женеву наверняка побольше моего. Да где ж их взять? Хотя… Быть может, я все-таки смогу тебе помочь! Есть у меня один знакомый гролл. Настоящий друг. И не последний в их мире Воин. Он носит мантию гролла-Экзекутора одной из самых могущественных Семей Линии Воинов. А это у гроллов, поверь мне, многого стоит! Я ему полностью доверяю. Мы и сейчас тренируемся с ним вместе. Я познакомлю вас – и он намного лучше меня расскажет тебе о своей цивилизации. Но – никому об этом! Это – не только моя тайна, Дэниел. Прошу тебя!

Я молча кивнул головой. Я знал, что значит – хранить военную тайну. Но… видимо, гроллы играют на Новой Женеве неваловажную роль, судя по тем крохам информации, которые я собирал в единую картину, общаясь со своей спасительницей.

– Пусть это будет тебе моей маленькой наградой за то, что ты рассказал мне так много о своей жизни на Земле.

– Ты мне тоже много чего интересного рассказала, о Новой Женеве. Не знал только, что тебе так хотелось узнать про Землю. Думаю, тебе понравилось бы в нашей Академии. У нас было столько прекрасных преподавателей! Многие из них – настоящие легенды Внеземелья. Однако сейчас меня больше интересует то, что происходит здесь, на Новой Женеве. Это намного важнее.

End 2ур. 42

– Но… – девушка смущенно запнулась.

– Что?

– Мне так хочется, чтобы ты иногда рассказывал мне о Земле! – призналась Светлана, смущенно опустив глаза. – Очень хочется… Это так интересно! Совершенно иной, неведомый мне мир! Прекрасный мир, полный огромных, безопасных городов! Я люблю Новую Женеву, но… Земля – это наша мечта. Мы хотели бы, чтобы наша планета стала такой же безопасной и полной огромных, прекрасных городов! Но это, сам понимаешь, пока невозможно…

Светлана печально покачала головой, затем добавила:

– Я всегда мечтала побывать на Земле. Вот только считала, что это невозможно. Но теперь – кто знает… Теперь появился ты, Дэниел! А скоро, когда вы обоснуетесь здесь, ты познакомишь меня со своими друзьями-файтерами. И вашими девушками-файтерами – тоже. И я сделаю все для того, чтобы никто из вас больше не погиб! Обещаю!