Текст книги "Вардес. Лик Бога (СИ)"

Автор книги: Олег Лукьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)

Так оно и было: от сжавшихся друг к другу моряков доносились обрывки фраз, слова «пираты» и какой-то «Фагот» звучали особенно часто. Глядя в напуганные лица матросов, вдруг отчетливо понял, что если сейчас ничего не предпринять, начнется паника.

Наверно, капитан мыслил схоже, потому что его звучный голос разнесся далеко по океану:

– Бездельники!!! В две шеренге становись! К абордажной тоо-всь!

Моряки, забыв былые страхи, бросились выполнять приказ. «Не больше ста человек, – отстранено подумал я, – не справятся…»

Сердце бьется в груди бешено. Мне было страшно умирать, но где-то внутри я чувствовал щенячий восторг, а может, даже счастье. Я жив, живу, испытываю страх перед смертью. Я дышу морским воздухом и чувствую на коже капли воды и дуновение ветра. Обострившимися чувствами глотал последние свои минуты. Жизнь прекрасна, и спасибо тебе Господи за то, что сотворил… Опять ты вспоминаешь Бога лишь в минуту опасности…

Додумать вторгшуюся в сознание крамольную мысль я не успел. Пиратская бригантина догнала и поравнялась с бортом нашего корабля. Радостные пираты, обступившие весь правый борт палубы, заулюлюкали, а затем по приказу раскрутили и бросили к нам тучу абордажных кошек.

Матросы вдоль борта отпрянули, когда крючья с треском впились в деревянный борт, а местами даже в палубу. Все вооруженные луками начали обстрел навалившихся на канаты пиратов. Но их было слишком мало, чтобы остановить начавших громкий отсчет пиратов, что едиными рывками соединяли два корабля.

Взгляд цеплялся за черные банданы на головах морских разбойников. Они явно превосходили в численности всю команду на моем корабле. А ведь второй корабль еще не подплыл для абордажной…

Ничего другого, как схватиться за меч, мне не оставалось, на победу матросов не стоит даже надеяться. Но может быть, моя сила сумеет хоть как-то повлиять на исход битвы? Какой никакой, а все же хексен, возможно, сможет перед тяжелым и, надеюсь, не смертельным ранением захватить с собой пяток пиратов, защитить ключевую точку, вдохновить матросов и напугать врагов. Кто знает, может быть, мои усилия не пропадут зазря, и морякам удастся отбить корабль?

С оглушительным ревом пираты перепрыгнули через борта на нашу палубу и бросились на изготовившихся к бою матросов. Не думая больше ни о чем, одним движением я поднял над головой меч и плечом вперед бросился в самую гущу схватки.

Оказавшиеся рядом пираты не ожидали, что из-за спин вяло сражающихся матросов вылетит разъяренный берсекер. Но тем не менее, прежде чем лезвие разящего меча настигло пиратов, сабли врагов успели полоснуть по лопатке и локтю. Боли я почти не почувствовал, а мой удар разрубил ошалевшего от безумного натиска пирата, и, завершая движение, разбил клинок другого. Еще два рассеченных трупа упали мне под ноги тремя секундами позже. Оставив за собой кровавую просеку, я пробился в тыл флибустьеров. Они уже успели вытеснить защитников корабля на середину палубы. И теперь матросов вряд ли может хоть что-то спасти от полного истребления.

«Но это мой шанс!» – мелькнуло в голове. И со всей яростью, на которую был способен, набросился на спины и бока ничего не успевших сообразить пиратов.

Черные банданы многих из них окрасились красным. Длинный клинок с диким свистом рассекает воздух, попадавшая под него плоть разделяется легче масла. Еще не до конца осознавая пределы сил хексена, я с легкостью выбивал из рук и разбивал на осколки направленные в мою сторону клинки врагов.

В глазах стоит кровавая пелена, мой меч крушил все, что попадалось на пути, но все же древняя часть разума была не затронута яростью и с холодной решимостью направляла окровавленный клинок так, чтобы бить наверняка. Откуда я узнал, что два пирата бросились на меня сзади, осталось загадкой не только для них. В секунду развернувшись, одним движением снес им головы с плеч.

Гул голосов, приказов и проклятий, шум океана, звон металла и крики боли смешались в одну упоительную музыку, в ритме которой я двигался будто в танце смерти. Древние инстинкты сотен поколений кровавой эры человечества проснулись мгновенно. Никогда не думал, что возможно убивать так…

Мое тело было выкупано в крови бесчисленных врагов, я почти тонул и захлебывался. Но жажда мучила лишь сильней. Тот уголок сознания, что не затронула грянувшая во мне буря ярости, замечал, что второй позабытый мной корабль пиратов уже давно подкрался и взял на абордаж другой бок. И теперь три корабля, надежно между собой связанные, болтались в океане, словно легендарный ковчег. Почему-то с громким треском упала одна из мачт, раздавшиеся крики несчастных, угораздивших под нее попасть, были полны ужаса. А я отвлекся, зачем-то став думать, и поплатился несколькими серьезными ранениями. Наконечники алебард ударили в живот. Слава богу, реакция еще сохранялась, и вместо того, чтобы вспороть мне брюхо до кишок, острое железо лишь распороло верхний слой мышц.

Но момент был упущен, мне стоило огромного труда и долгого времени расправиться с тремя яростно дерущимися алебардщиками. А когда они, наконец, упали, я вдруг понял, что окружен сплошной стеной выдвинутых в моем направлении сабель, а сражение везде уже утихло. Мне стало интересно, почему лица пиратов бледны, как будто они все вдруг превратились в оголодавших вампиров, но спросить я не успел. Зашатался то ли от потери крови, а может, просто в бессилии, ставший таким тяжелым меч выпал из разжавшихся пальцев. Куда подевалась сила хексена?

Неужели я ее всю истратил? А вслед за мечом на окровавленные доски палубы рухнуло и мое тело.

Пускай я вольный барон, но зачем оскорблять и относиться ко мне, как к разбойнику? Да, моя эскадра часто нападает на корабли Ануминаса, но в этом только их вина. Весь океан принадлежит Фаготу, и если кто-то хочет переплыть его, пускай платит налог.

Ануминас же в своей алчности и жадности не под каким видом не желает выплачивать дань и нагло перевозит грузы ценного мифрила и продовольствия. Сами, наверняка, купаются в роскоши, лишь один мифриловый самородок стоит, как новый фрегат. Ну что же, пусть тогда платят кровью. Так решил Совет Баронов и так же он исполняет свои наказы.

Уже несколько транспортных судов было отправлено ко дну. Правда, не так давно барон сплоховал и, перепутав суда, напал на патрульный корабль, с элитными воинами Ануминаса. Битва была жестокой, несмотря на троекратный перевес в количестве, люди барона полегли почти все. Что ни говори, а воины Ануминаса с лихвой рассчитались за пролитую кровь, и вместо эскадры из трех кораблей, назад барон привел только один. Остальные пришлось затопить, оставшихся людей едва хватило, чтобы собрать команду для одного.

Скопленных бароном денег хватило для покупки второго корабля и набора на него команды. Вот теперь поиздержавшийся барон патрулировал воды Мифрилового острова.

И разглядев вдали двухмачтовую бригантину, несказанно ей обрадовался. Двинув свои корабли в погоню, он предвкушал скорую расправу над алчными гордецами и захват богатого груза. Однако с первых минут боя все пошло не так.

Дав сигнал второму кораблю идти на абордаж справа, он, не тратя понапрасну время, взял корабль в захват с левой стороны. А дальше с мостика палубы он ошеломленно наблюдал, как оказавшийся среди матросов единственный воин режет его людей, как безропотный скот. Это было больше похоже на кровавый ураган, смешанный со сталью и отсеченными частями тел. Воин прошелся по застывшему в суеверном ужасе строю флибустьеров, оставляя настоящие просеки там, где безумцы ни сразу рассыпались, уступая ему путь.

При встрече лицом к лицу с демоном из кошмаров, люди теряли сознание еще до того, как призрачный клинок перерубал их на части. Лишь один, почти неразличимый замах меча перерубил грот-мачту так, что она свалилась прямо на успевший бросить абордажные кошки второй корабль.

«Это расплата, – думал он, – демон, о котором рассказывала в детстве бабушка, пришел за его душой. Сейчас расправится с его людьми, подойдет к барону и вырвет сердце. Нужно приказать отступать и скорее рубить канаты, связывающие корабли».

Но команды застыли в горле, он замер, не в силах отвести взгляд от бойни.

Впрочем, он даже оказался рад своему бессилию: оказывается, даже у демонов силы ограничены. Его люди уже давно добили матросов и теперь стояли в растерянности и страхе, смотрели на ужасного демона… Но он вдруг замедлился: три человека, поначалу показавшиеся ополоумевшими от отчаяния безумцами, с алебардами наперевес бросились прямо на него. Смогли они его ранить или просто силы полностью оставили демона, понять было трудно. Расправившись с алебардистами, он уронил меч и упал на палубу сам.

Барон заспешил к своим людям, столпившимся у поверженного демона, они даже сейчас боялись к нему приблизиться. Смилуйся, Дакрон, как же мало их осталось…

Добивать демона люди не спешили. А у барона, что с удивлением обнаружил вместо краснокожего демона статного воина, родилась блестящая идея. И если она завершится удачей, то богатство, а может, даже титул Первого Барона, ожидают героя…

– В кандалы его.

Глава 2

Несколько лучей солнца пробивались из щелей между деревянными досками, выхватывают из темноты нерадостную обстановку. Какие-то в беспорядке сваленные ящики, большие вязаные корзины, деревянные бочки, пахнущие кислой капустой. Судя по всему, меня заперли в трюме, сковав для надежности мои запястья тяжелыми и холодными цепями.

Плохо. Даже очень плохо. Цепь между запястьями была настолько коротка, что в ней всего несколько звеньев. Проклятые пираты догадались, что будь она подлиней, мне не составило бы труда ее разорвать. И стянули мне руки, так близко, что сейчас не раздвинуть их в стороны больше, чем на ширину ладони. А мои попытки растянуть звенья скорее приведут к перелому костей запястья, нежели к разрыву короткой цепи.

Самое удивительное, что другая цепь тянется прямо от правой колодки на запястье к большому железному ядру у ног. Хм, что-то не видел в этом мире пушек…

Качка и шум разбивающихся о корабль волн шептали, что мы плывем в логово пиратов, наверняка, к какому-нибудь острову. Скорее всего меня ждет отвратительная судьба. Пришла мысль пробить днище корабля. С обретенной мной невероятной силой, это легко сделать. Но представив, как холодная вода заливает трюм, как стремится попасть в нос и в судорожно открывшийся, чтобы глотнуть воздуха, рот, как заливает легкие, почему-то передумал.

В конце концов, мое положение вовсе не безвыходно, у меня осталось еще самое ценное – жизнь, и она пока совсем не похожа на ад. Глупо убиваться раньше времени и думать о том, чего нельзя изменить. Надо отдохнуть и набраться сил, а дальше будет видно.

Я, несмотря на неудобную позу и тяжесть оков, закрыл глаза и неспокойно задремал. А проснулся от того, что на меня упала и едва не пришибла насмерть, корзина с рисом. Первые мгновенья не мог понять, что происходит: мир вокруг кружится и качается, трудно разобрать, где верх и низ. Ящики с продовольствием и бочки с ромом и пресной водой хаотично катаются по полу трюма.

Послышался гром, в щели на секунду ворвался ослепительный свет. Молнии ударили в ночи одна ярче другой. Из щелей сверху на голову полилась вода.

Корабль попал в шторм, и мне оставалось только молиться и надеяться, что посудина его выдержит.

Уже через час непривычный к подобной болтанке организм начал сбоить: затошнило, будто объелся ядовитых поганок. И только упорство пополам с гордостью перед пиратами, что непременно заглянут в трюм после бури, удерживали желудок от страшных спазмов.

Еще через час я понял, что дело плохо. Крены корабля были настолько сильны, что я едва не летал от стены к стене, вслед за прикрепленным к цепям ядром. Но эти мучения – мелочь в сравнении с отчаянием при мысли о том, что деревянное суденышко может пойти ко дну.

Шум волн и грома, вспышки молний оглушали и слепили. Приходилось уворачиваться от снующих рядом тяжелых ящиков, полагаясь только на интуицию. Я давно уже не слышал звон собственных цепей и скрежет двигающихся по трюму ящиков. Несколько раз мне не везло, и когда они меня задевали, было похоже, что попал под автомобиль. Багровые ушибы на теле нестерпимо ныли, и то хорошо, кости вроде целы.

Раздался перекрывший даже раскаты грома треск, задрожал корабль. Кажется, сломалась одна из мачт, и еще я всем нутром ощутил опасность. Если я здесь останусь…

Пытаясь в этой мешанине не качаться, с короткого разбега я плечом ударил дверь трюма. По тому, как прогнулась под ударом моего тела дверь, понял, что крепление металлических скоб, запирающие замок с другой стороны двери, начали поддаваться. Еще удар, еще… В такой качке трудно было хорошенько примериться, но все же дверь распахнулась.

Передо мной оказался небольшой коридорчик, выход из которого, судя по тому, как ревел там ветер, а в щели проникали ослепительные вспышки молний, вел на палубу. Дверь наружу открылась сама собой, меня залило водой, в лицо ударил тугой холодный ветер. Новый порыв ветра или же просто крен корабля захлопнули дверь вновь.

Мельком я глянул в каюты слева и справа. Они были пусты. Но где тогда моряки?

Не может быть, чтобы вся команда в такой шторм находилась на палубе.

Волочащееся за мной ядро сильно мешало. Прежде, чем идти на палубу, где в такой качке недолго и свалиться за борт, нужно найти способ избавиться от него, а заодно от цепи. Схватив цепь, приковавшую меня к металлическому шару, я обеими руками проверил ее на растяжение. Напрячься пришлось изрядно, не смотря на пробирающий кожу холодный ветер, разогретое тело покрылось испариной.

Звенья цепи поддались, отогнулись и лопнули. Осталось только разорвать короткую цепь, сковывающую колодки словно наручниками. Но тут, как я и предполагал, меня ждала основная трудность. Попытавшись растянуть руки в стороны, браслеты, обхватившие запястья врезались в плоть так больно, что я оставил все попытки освободиться. Не найдя в каютах подходящего оружия, подобрал отброшенную мной цепь прикрепленную к ядру. Таким драться несподручно, но лучше, чем идти в неизвестность с голыми руками.

На палубе, кроме ливня и промозглого ветра, меня ждал еще один неприятный сюрприз. Сломанная мачта кренила и без того заваливающийся набок корабль, и при каждом наплыве волны создавалось чувство, что сейчас начнет переворачиваться. То что корабль пойдет ко дну – было лишь вопрос времени. Но где же команда?

Доверившись интуиции и стараясь не улететь за борт, побрел к корме. В наручниках и с прыгающей под ногами палубой идти было до боли неудобно. Но добравшись никого не повстречав, увидел связанный веревкой штурвал. Неужели экипаж бросил корабль?

Сквозь дождь в морской пучине показалось, что увидел отчаливающую от корабля лодку, полную пиратов. Они, как крысы, покидают тонущий корабль, оставив меня погибать вместе с ним. Усилием воли отогнал панические мысли, сейчас нужно шевелить мозгами и искать лодку либо что-то еще…

Я дернулся от неожиданности, чья-то рука легла мне на плечо. Развернувшись увидел мокрого от штормового ливня, крепко сложенного, загорелого мужчину с гордой осанкой и широким размахом плеч. Глаза подстать черной банданке на голове пронзительно всматривались в мое лицо. Взгляд пирата задержался на цепи с пушечным ядром на конце, что я держал в руках, намереваясь использовать вместо оружия.

Даже не попытавшись перекричать рев бури, повелительным жестом приказал следовать за ним. Впрочем, за неимением других дельных вариантов я подчинился и, бросив ядро на палубу, сквозь ураганный ветер и косой дождь поплелся за ним.

Его лицо показалось мне смутно знакомым, словно я где-то его уже видел.

Почему-то он ассоциировался у меня с каким-то бароном. Хотя странно, пират отнюдь не походил на аристократа… Что за бред лезет мне в голову?

Добравшись до противоположного края кормы, он исчез за бортом, бросившись за ним, я обнаружил веревочную лестницу, ведущую в заполненную пиратами лодку.

Недолго думая, спустился по ней в шлюпку и, едва успев сесть на свободное место, поблагодарил смилостивившуюся надо мной судьбу.

Корабль подняло на волне в последний раз, крен, отчасти благодаря сломанной мачте, стал критическим, и медленно, как умирающий великан, он со стоном принялся уходить под воду.

Я оглянулся на товарищей поневоле, заворожено глядя на тонущий корабль, они гребли что было сил и, лишь потеряв корабль из виду, засунули весла обратно в лодку.

Кажется, на меня они старались не смотреть, держались за борта шлюпки, словно боялись, что она сейчас перевернется. Гигантские пенящиеся волны бросают ее словно щепку. По хмурым лицам повидавших всего моряков я оценил, что шансы пережить шторм пятьдесят на пятьдесят. А вот что мы будем делать посреди океана, в том случае, конечно, если переживем незатихающую бурю, похоже, не загадывали даже они…

Работы в качестве гребца мне не нашлось, да и почесать языком возможности в ближайшем времени похоже не представится, поэтому вспомним об уроках Тзара, я постарался не обращать внимания на промозглый ветер и дождь и расслабиться погружаясь в медитацию. Но измученный бесконечными взлетами и падениями лодки на бушующих волнах, я склонил голову на грудь и, сам того не желая, провалился в темное забытье.

Мне снился оборотень с огненно-алыми глазами, он куда-то мчится, и в движении стальные мускулы под короткой серебристой шерстью красиво перекатываются, огромные когти при каждом прыжке высекают искры из камней мостовой. У него на пути встает маг в черном расшитом золотом плаще – Сириний. На аскетическом лице замерзла кривая усмешка, рука, костлявыми пальцами сжимающая посох, направляет его в сторону Лейлы.

– Нет, Лейла, не надо… – пробормотал я, просыпаясь.

Синее небо над головой встретило мое пробуждение мягким солнечным светом, который своей яркостью не мог ни радовать глаз. Тихое море уже не казалось таким отвратительным, после такого шторма я не чувствовал качки. Хотя… Я вообще не чувствовал качки!

Вздернул голову: в лодке никого, ни следа пиратов. Привстав, понял, что лодку выбросило на песчаный берег. Сразу за береговой полосой простирается, покуда хватало глаз, густой лес. Деревья напоминают папоротники в эпоху динозавров, но в целом все выглядит, как неплохое местечко…

Я привстал, опираясь о борт шлюпки, кандалы на руках звонко гремят и мешаются, едва глаза успели сконцентрироваться на золотом песке, как мое тело вздрогнуло само по себе: на пляже разбросаны трупы пиратов, что плыли со мной в лодке. Сомнений в этом быть не могло, я узнавал их лица, теперь на них застыло удивление. После того, как волны прибили нас к берегу, пираты, не разбудив меня, двинулись в сторону леса и были расстреляны из зарослей. Даже отсюда увидел торчащие красные оперения на древках стрел в теле спавшего мне жизнь барона. Его остекленевшие глаза умиротворенно смотрели на пушистые облака в небе.

– Хватит прятаться, человек, – звенящий голос донесся из леса, – выходи и прими свою смерть с достоинством.

Уверенный голос принадлежал лучнику, выглянувшему из зарослей. Помявшись несколько мгновений, решил последовать его приказу. И вправду, к чему прятаться в лодке, если меня уже заметили? С этими проклятыми наручниками встать в рост было непросто, однако я справился и взирал на вышедших из-за деревьев двух темнокожих людей с гордо поднятой головой.

– Смотри, Атев, он закован в кандалы, – сказал высокий мулат, неспешно ко мне приближаясь.

Второй, держа стрелу на тетиве, ответил безучастно:

– Какое нам дело, Лаев, он все равно должен умереть.

– Убивать связанного, это как то не так… Давай развлечемся?

– Давай.

Чем ближе они подходили, тем больше росло мое изумление. В этих грациозно шагающих по песку фигурах я узнал эльфов. То есть, темных эльфов. Разумеется, до этой поры не верил во всякую чушь, что читал в Высокой Башне. Сказания и даже трактаты об эльфах и их темных собратьях, казались мне таким же вымыслом, как, например, «Одиссея» Гомера. Но сейчас я вынужден был признать хотя бы то, что существует людская раса, которую ошибочно именуют эльфийской.

Оба темнокожих лучника были похожи друг на друга, как братья. Стройные как кипарисы, голову держат так, будто, если наклонят хоть немного, треснет шейный позвонок. Ростом примерно с меня, но голубые глаза умудряются смотреть на мир сверху вниз. Убранные в хвост блестящие золотые волосы открывают взору смертного их гордость и, главное, отличие – изящно заостренные к верху уши. Одеты они в коричневые, под окрас коры деревьев, элегантные, в каком-то роде, комбинезоны.

– Смертный, вытяни вперед руки, – певучим голосом сказал Атев. И я, загипнотизированный красотой голоса, не соображая, что делаю, подчинился.

Эльф, видя мою покорность, убрал лук за спину и единым скоротечным движением, вырвал из ножен клинок, с размаху ударяя им между моими вытянутыми руками. Я не почувствовал толчка, просто жалобно взвизгнула цепь, сковывающая два браслета.

Две половинки звена упали в песок, подняв облачко пыли. А руки, почуявшие свободу, сами собой разошлись в стороны.

– Смотри-ка, Атев, смертный даже не моргнул, – звонко смеясь, сказал держащий меня на прицеле лучник.

– Ха, посмотрю я на него, когда моя сабля срежет ему ухо, – ответил Атев, укалывая меня ледяным взором. – Лаев, дай ему свой клинок, поединок обещает быть захватывающим.

– Какой поединок? – растерянно спросил я.

– Смертельный, смертный. Смертельный.

Я, воспитанный на кучи триллеров, все уже давно понял, поэтому, мой мозг лихорадочно принялся обдумывать всевозможные варианты. Мне не пришлось особо притворяться изображая страх на лице. Сказал слабым голосом:

– Но это будет просто бойня. Ты так легко перерубил мои цепи, что выбьешь меч у меня из рук с первого же удара.

– Ха, – довольно сказал он. – Не трясись ты так, смертный, я конечно сильный, но просто мой клинок зачарован на нарезку железа. Ваши рыцари для меня все равно, что голые дети… Да дай ты ему меч, пока он еще не упал в обморок.

Лаев медленно опустил растянутую тетиву, и перехватив лук со стрелой в одну руку, свободной он вынул из ножен свой клинок. Гардой вперед протянул дрожащему человеку по виду такой же как у Атева меч. Но тот не спешил его брать.

– Долго я еще буду тянуть тебе клинок? – с вызовом и презрением спросил он.

Сглотнув жесткие слюни, человек, наконец, решился, сделав шаг вперед, он дрожащей рукой ухватился за рукоять и… И эльф ничего не успел сделать.

Как только рукоять оказалась в ладони, я, не меняя направление клинка, всем телом бросил его вперед. Эльф вряд ли успел что-то сообразить, клинок с мягким хрустом вошел ему в грудь. Окровавленное острие вышло из спины.

Я рассчитал правильно, его шокированный такой подлостью товарищ упустил время для нападения в спину. Предоставил мне спокойно выдернуть клинок из груди мертвеца. А выдернул я, надо полагать, с особенным цинизмом. Краем глаза видел, как побледнел темный эльф, когда я наступил на грудь его поверженного товарища.

– Ты… ты чудовище, – прошептал он, на глазах из мулата превращаясь в белого человека.

– Чудовища, это те, что расстреливают потерпевших кораблекрушение людей.

Его глаза цвета неба потемнели. Он, больше не роняя понапрасну слов, бросился на меня, вертя клинком как заправский ниндзя.

«Чертов мальчишка», – почему-то подумал я, прежде чем принялся отражать град обрушившихся ударов. Еще никогда не видел, чтобы двигались с такой скоростью.

Эльф, казалось, был везде разом, его клинок оставлял за собой едва видимую полосу в воздухе.

Все же, даже невероятная моя сила в сравнении с его скоростью не значила ровным счетом ничего. Мой меч не успевал блокировать его удары, не говоря уже о том, чтобы коснуться его тела. Клинок в руках эльфа, словно неуловимая остро кусающая змея, легко проходил через мою неловкую защиту и оставлял на теле кровоточащие раны.

Каждое новое мгновенье означалось новыми ранами на теле, оно уже выло отказываясь повиноваться, каждое движение причиняло новую боль. Только благодаря нечеловеческому чутью, позволяющему мне частично отклоняться от острой стали, я еще оставался в живых.

Но эльф ярился все сильней: он не понимал, почему уже минуту, как должный быть мертвым человек, еще стоит на ногах и даже избегает большинство его ударов.

Решив покончить с затянувшимся боем, он вложил в выпад всю массу тела. Глубокий выпад обязан был пронзить мне грудь насквозь, но эльф просчитался.

Он не мог знать, что человек обладает силой десятерых. Уверенный, что легко сомнет мою слабую оборону, на секунду подставился, и мой блок едва не выбил оружие из его рук. Отклоненный до предела эльфийский клинок все же успел взлететь для защиты хозяина. Но его трепыхание я даже не почувствовал. Мой меч вошел в его сердце и, разрезав ребра как бумагу, вышел из ключицы.

Умирающий эльф хрипел и булькал, его рот заполнился кровавой пеной, а глаза наполнены невыразимым ужасом. Бессмертному существу оказаться на пороге смерти много страшнее. Но наверно, я циник, вид навсегда покидающего нашу реальность существа, не затронул внутри ни одну струнку. В конце концов, он сам решил, что из нас двоих останется только один, и я, разумеется, хотел жить не меньше него… ведь я тоже бессмертен.

– Надо бы это где-то записать, а то что-то забывается.

Агония эльфа длилась долго, и я раздумывал об ударе милосердия, когда он, наконец, затих. Да какое мне в сущности дело до этого темнокожего существа? Он даже не человек. Гораздо больше меня занимали жжения бесчисленных ран. Повезло, что они не глубоки, только разрезаны мышцы, но я уже чувствовал, как ускоренная в сотни раз регенерация стягивала волокна тканей. Думаю, к вечеру от кровавого месива, на которое походило мое тело, не останется даже напоминаний.