Текст книги "Григорий Распутин - царь без короны"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Всё ещё пребывая в шоке от увиденного, Анастази постаралась как можно тише приблизиться к предательнице. На носочках, шаг за шагом вестница сокращала расстояние. Мельком она заметила, что Кемром, которого отбросило почти к самому краю, сидел словно оцепеневший. Руку он держал на груди – точно в области сердца. По белевшему от кровопотери лицу бежал пот. На спутницу мужчина не реагировал.

– Ты делала, верно, – тем временем отвечал Опустошённый, – но потакая лишь собственным желаниям. Мы деми, не сомневайся в этом, но литеры созданы не во имя разрушений, а для поддержания порядка. Так посмотри же и узри, в каком мире ты предлагаешь жить остальным!

Вилена покорно оглянулась. Перед ней предстал разрушенный Староград – постепенно затопляемый, окроплённый лучами восходящего кровавого солнца. Одолеваемая Матерью Войны столица неумолимо погружалась в хаос; даже те немногие демиборцы, что смогли пережить Восхождение, один за другим расставались с рассудком и поддавались насилию, впечатанному деми на клеточном уровне.

На мгновение ренегатка страдальчески наморщила лоб. Однако вскоре к ней вернулся утраченный триумф:

– До чего же прекрасна Война…

Точно в этот момент Кемром отмер – Джестерхейл исчез, а Анастази сорвала с руки Вилены демиган. Из оставленных иглами ранок брызнула кровь. Вейнберг яростно зашипела и повернулась к балтийке.

– Значит, вот как вы используете кошмары?! – От гнева вздулись вены и раздулись ноздри. – Ха, кто бы мог подумать, что ты ещё жива… Ничего. Мне не нужен демиган, чтобы наконец прикончить тебя.

– Послушай, пожалуйста… Остановись. – Отступая, Анастази крепко держала в руках демиургическую перчатку. – Всё уже закончилось.

Гомерический хохот:

– Закончилось? О, вовсе нет. Ничего не закончилось… и не закончится, даже если вы убьёте меня. Неужели вы не понимаете, что это не закончится, пока человечество не сгинет?! – истерично вопросила Вилена. – Думаешь, кристобальцы создадут дивный новый мир на другой планете?! Ха! Всё, от чего они бегут, останется вместе с ними. Навсегда. А мы, о… Мы не хотим бежать. Человечество не сможет без деми, поэтому мы найдём с ними общий язык.

– Этому не бывать, – решительно проговорила Лайне.

– Правда? Тогда сделай же что-нибудь. Давай, яви свою волю, но не словом, а делом, – начала подначивать балтийку Вилена. – Что, боишься? Давай, вперёд, у тебя демиган.

Анастази испуганно посмотрела на перчатку. Ненароком задела одну из трубок. Поморщилась, когда на рукав её пальто брызнула осквернённая элегией кровь. Сектантка меж тем продолжала напирать:

– Так я и думала. Ты никогда не была ведущей… Ты ведомая, Анастази. Даже с деми…

Внезапно грудь Вилены пробила рука. Точно перед лицом Лайне оказалось зажатое в кулак сердце. Почти не бьющееся, тёмно-серое, оно выбрасывала в воздух элегию. Лицо Вилены исказилось непередаваемым ужасом.

– С демиганом или без, – захрипел Кемром, покуда в смертной хватке его рука сжимала вырванное сердце, – ведущий тот, кто бессмертен.

Больше ничто не гнало кровь по венам Вейнберг. Покуда яд, что прежде полнил поражённое манифестом тело, стекал по пальцам мужчины, его кисть и запястье расплывались в ожогах. В порыве отравляющей злости мужчина со всей силы сжал сердце и раздавил его – ошмётки его заскользили сквозь пальцы. После Кемром вытянул руку из зияющей пустоты и отряхнул её.

Без признаков жизни и чувств Вилена упала. Капитан, обойдя её, подошёл к Анастази и помог ей подняться.

– Ты как?

– Бывало и хуже, – ответила Анастази и, отряхнувшись, встревоженно глянула на покойницу. – А она точно всё?

– Не уверен. – Карпеец качнул головой.

***

Боль.

Боль выжгла всё, что человеческого могло в ней сохраниться.

То, что осталось от Вилены, поднялось на ноги и пошатнулась. Голова её, не в силах держаться прямо, постоянно опрокидывалась. Сипение разрывало грудную клетку. Чернильная кровь вытекала из глазниц.

Пустая оболочка. Движения её были неумелы и резки. Она, схватив себя за волосы, подняла голову. Задрала нос. Взгляд её будто стремился куда-то вперёд. Из приоткрытого рта клочками падали фрагменты поражённых органов.

Краем глаза уловив движение, Кемром обернулся. Лицо его исказилось страхом, когда перед ним очутилась немёртвая сектантка. Тело её едва переставляло ноги; она чуть ли не падала, когда наступала на правую – сломанную. С каждым шагом перелом открывался всё больше. Плоть женщины иссохла, и кости рвали высушенные мышцы и кожу. Даже несмотря на отнятый демиган, в Вилене ещё трепыхалась жизнь. Подобрав с площадки обломки меча, она бросилась на Анастази. Не успела та испугаться, как ренегатку перехватила Вейлон Вайс.

– Делай, что должен, – напоследок обратилась к Кемрому предвестница, – а мы осветим эту ночь новым костром.

Лицо мужчины вмиг разгладилось, и он кивнул. Анастази не знала природу эмоций, мелькнувших в его глазах, но она не сомневалась, что происходящее правильно.

– Госпожа, – вступила ворвавшаяся следом Хольт, – вы точно к этому готовы?

– Иного выбора у нас нет: этому городу нужен новый костёр.

Даже будучи немёртвой, Вилена пыталась вырваться. Неуклюже, жалко. Верховная Жрица с лёгкостью сдерживала порывы названной дочери. Взмахнув свободной рукой, предвестница выпустила из латной перчатки заточку и с каменным спокойствием полоснула по своему горлу.

Тотчас Хелена достала бензиновую зажигалку и, выжегши огонь, бросила под ноги Верховной Жрице. Её пролившаяся кровь подобно топливу быстро воспламенилась.

– Забери мои кости, – напоследок наказала ундине тихоходка, – и разнеси их по свету. Нельзя допустить, чтобы ночь коснулась оставшейся земли.

Едва Верховная Жрица полностью оказалась в огне, как цвет его потускнел, и белёсые языки пламени столбом взметнулись к небу.

Эпизод шестой

Карпейское Каэльтство: Градемин (Староград)

площадь Дангери

2-27/995

Никогда прежде Анастази не видела самосожжения жриц. Чтимый Чёрными Зорями обряд обходил её стороной, но уважение, с каким упоминали пожертвовавших собой сестёр, завораживало. Именно с возгоранием нового костра кровавый морок над столицей начал рассеиваться. Однако все, кто стоял на крыше, понимали, что это ещё не конец.

– У набережной стоит теплоход, – сообщил ундине Кемром. – Трезвых разумом отправь туда. Скоро отчалим.

– Снова собираешься это сделать? – уточнила женщина.

Лайне с удивлением отметила, что говорили эти двое как старые знакомые.

– Fon. Постарайся сократить потери. – Выглядел капитан как никогда серьёзным и задумчивым. Неожиданно он обратился к Лайне. – Тебе лучше пойти с ней.

– Что? Нет, – воспротивилась девушка. – Вместе начали – вместе закончим, – и ринулась к выходу.

Кемром спешно её обогнал и преградил проход к лестнице:

– Анастази. – Балтийка сурово нахмурилась и посмотрела на выставленную руку. – Я… Я хотел бы тебя предупредить. Hor ты намерена идти со мной, возможно, тебе придётся убивать людей. Ты готова к этому?

– Это сектанты, Антон, – уверенно ответила и, пригнувшись, прошла дальше. – В мои моральные ориентиры не вписываются те, кто толкает мир в объятие Бездны.

Выдохнув, капитан согласился:

– Справедливо.

Здание продолжало сотрясаться из-за воплей Раге. Однако Кемром и Анастази спускались вниз с абсолютно каменными лицами. Вестница, полная немой решимости, следовала точна за капитаном. В руках она держала готовую Dis-UT и не сомневалась, что скоро она понадобится.

– Кемром, – внезапно их перехватил запыхавшийся Залерт, – у нас проблемы.

– Что на этот раз? – спросил капитан и тут же увидел через окно восставшую Дочь Революции. – Fon, вижу. Это она туда вернулась?

– Да! Я не успел её…

– Что ж, я впечатлён. Подобная решимость заслуживает ответной аккуратности. Не беспокойся.

– Но… Диагностика показывает Некру.

– Правда? – наигранно. – Запомни, Залерт: не литеры управляют человеком, а человек – литерами, и дай это сюда.

Кемром бесцеремонно забрал у странника рацию и рванул по лестнице вниз. Не прошло и нескольких секунд, как динамики заголосили:

– Дочь Революции вызывает агента Залерта! Ответь!

Внутри мужчины что-то ёкнуло, когда он услышал перепуганную девушку. Непростительно молодую, как позже думал демиборец, чтобы погибнуть на поле чужой войны. Рта его коснулась слабая улыбка. Словно то, что давно было утрачено, вернулось к нему. Воспряло из стагетского пепла и обрело голос:

– Приём. Говорит капитан Реверсон. Дочь Революции, обездвижьте демиурга. Повторяю, обездвижьте демиурга. Приём.

– Какого лира?! Где Залерт?!

– Приём. Агент Залерт наводит панику. Приём.

– Приём. Вас поняла. Конец связи.

Когда Кемром и Анастази спустились, воды на площади им было по колено. Число сектантов, как и демиборцев, заметно сократилось. Бои шли вяло, и зачастую даже смерть противника не останавливала нападающего. Красморовцы остервенело рвали друг друга, ундины с выжившими гардами пытали вестниц, а сектанты, будто соревнуясь меж собой в силе веры, резали себя и подливали кровь в Дунари.

– Стой сзади, – скомандовал капитан, – и будь осторожна.

Анастази согласно кивнула, и Кемром заслонил её собой. Достав из-за спины винтовку, Лайне дёрнула затвор. Начала прикрывать мужчину – отстреливать всякого недруга, что поворачивал в их сторону.

Тем временем капитан подвернул рукав. Поморщившись, натянул на кисть серебристую перчатку. Стоило иглам соприкоснуться с органикой, приникнуть к плоти, как они зазмеились и устремились к одутловатым венам.

Забулькала тёмная кровь: она вязко потекла по трубкам. Кемром, ослабленный недавним заключением, едва не упал.

– Чтоб тебя! – ругнувшись, Анастази снова выстрелила.

В паре метров от неё рухнул ещё один сектант.

Деметалловая кольчуга растянулась в латы. Сквозь пластины перчатки прорезались замысловатые механизмы. Металл укреплялся костью, кровью. Пальцы, сросшиеся со спусковым крючком, едва проглядывали из-за демигана.

– Это что ещё за срань?! – Лайне изумлённо посмотрела явленное оружие.

– Демиургический гранатомёт, – с явным чувством превосходства ответил Кемром и, взвалив оружие на плечо, посмотрел в оптический прицел. – Рекомендую отойти.

Анастази послушно отступила. Наведя гранатомёт на деми, Кемром зажал спусковой крючок. Демиургический снаряд полетел в сторону Матери Войны и поразил её бок. Раге взревела и ухватилась за крышу свадебного салона. Наконец здание разрушилось.

***

Слёзы градом катились по щекам. Нину трясло, когда она думала об Агнии. О том, что стало с ней… Мысли были до того навязчивыми, что девушка только через несколько минут приступила к пробуждению АДАМ. Несмотря на полученные инструкции, пилотесса не чувствовала уверенности в своих действиях – всё делала с небольшим промедлением, что при иных обстоятельствах привело бы к фатальной ошибке.

Нина с ужасом глядела на индикаторы отказывающих систем. Пульт управления, вспомогательные панели и экраны с дополнительной информацией поочерёдно отключались. Датчик дыма пищал. Из внешних камер осталась только одна, но транслируемую ею картинку искажали помехи.

– Ну же! Давай!

Вернуть АДАМ на ноги оказалось непросто – на это потребовалось около пяти минут. Одной рукой упираясь в крышу соседнего здания, Дочь Революции приподнялась.

То и дело взгляд пилотессы цеплялся за «ПЕЧЬ». Несмотря на то, что многие механизмы находились в стадии отказа, красная кнопка горела по-прежнему ярко.

Несколько секунд Нина затравленно смотрела на неё.

Буйным цветом расцветали в её голове и огонь с дымом, и пылающая «Каэльтина Дунария». Иной раз, стоило только прикрыть глаза, как кабина трансформировалась в гостиничный номер, но морок был слабее стали.

АДАМ вновь сотрясло толчком – Раге бежала прямо на неё.

Вжавшись в кресло, пилотесса зажала контроллеры. Машина на последних минутах функционирования повернулась и схватила Раге за шею. В крике разинулась пасть великанши. Руки Матери Войны взметнулись, ударили по корпусу. Титан чудом устоял.

Думать некогда, поняла Нина и, проговорив:

– Код 137-Ку-3-Игрек, – в порыве отчаяния ударила по «ПЕЧИ». – Зафиксировать положение. Увеличить расход топливных баков на 30 %.

Титан будто оцепенел. Хватка экзоскелета крепко удерживала Раге. Меж тем температура в кабине вмиг поднялась. Нижняя челюсть Дочери Революции опустилась – со скрежетом выехали огнемётные сопла. Нина зажмурилась, когда огненное зарево ослепило последнюю камеру.

Пламя водопадом обрушилось на Раге. Та, не в силах вырваться, истошно зарычала. Кости её, плавясь, обрушались градом. Куски запечённой жаром плоти метеоритами разбивались оземь. Под жаром венгойских огнемётов тело деми стремительно спекалось, лишаясь способности к Воздействию.

Нина встревоженно глянула на экран с информацией о состоянии АДАМ. Топливные баки почти опустели. Когда смеси осталось на пару процентов от общего объёма, пилотесса дёрнула поясничный рычаг – титан навалился на Раге и вместе с ней рухнул наземь. Выбраться деми уже не смогла.

В кабине меж тем видимость стала нулевой. Нина, придя в сознание, сразу закашлялась. Пошевелиться она не могла: ремни намертво впились в переломанное тело. Голова до писка гудела – коснувшись затылка, девушка увидела кровь. Кровь же текла со лба и из носа, смешиваясь с пролившимися слезами.

***

Активная фаза Нисхождения длилась не больше пяти минут, но для переживших – целую вечность. На ходу трансформировав демиган обратно в клинок, Кемром поспешил к поверженной деми. Те немногие сектанты, что неведомым образом не погибли во время боевых действий, смотрели на происходящее с неподдельным удивлением. Капитан не знал, какую судьбу уготовят им Красмор с Чёрными Зорями, но не сомневался, что сам бы второго шанса им не дал.

Внезапно АДАМ выпростала руку. Кемром мигом запрыгнул на неё и бросился к останкам Раге. Самостоятельно умереть Мать Войны не могла. Со всей силой, какой только могло обладать его тело, Кемром устремил демиган ко лбу возрождённой деми. Сотворённое из костей её сородичей лезвие зажглось сизым пламенем – от острия до самой рукояти воплощённый капитаном меч погрузился в темя Матери Войны.

Последний хрип вырвался из пасти Матери Войны, и тишина зловещим звоном обрушилась на руины Старограда.

– Мы… – У руки сломленной АДАМ Кемрома уже поджидала Анастази. – Мы это сделали?

– Почти. Осталось ещё кое-что.

Мужчина резко повернул к головному отсеку. Разрушенный почти полностью, он покоился меж выжженной органикой и покорёженной сталью. Подобравшись к голове титана, Кемром взялся за край обшивки и без особых усилий оторвал его. Обнажилось нутро кабины. Разбитые мониторы, панель управления и лианы оборванных проводов… Дыма было столько, что с непривычки капитан воротом свитера закрыл нос.

– Думаешь, она ещё жива?

– Надеюсь, – прошептал Кемром. – Иди к теплоходу. Мы следом, – и нерешительно прошёл внутрь.

Кресло пилота зажало меж приборной панелью и вдавленной внутрь стеной. Срезав обычным кинжалом мешающиеся провода, капитан подобрался к нему почти вплотную и увидел оплетённую ремнями девушку. Она выглядела мёртвой, но пульс прощупывался. Кемром с максимальной осторожностью освободил незнакомку.

На его руках оказалась маленькая пилотесса – девушка невероятной хрупкости, раненная и облучённая. Кожа отслаивалась с её дрожащего тела, и без оперативного вмешательства, как определил капитан, она долго не протянет. Внезапно сработала тревожная система оповещения АДАМ, и вместе со спасённой мужчина рванул прочь от титана. За считанные секунды вернувшись на площадь, Кемром устремился к «Клюкве».

Разместив девушку на скамейке подле клуба, капитан достал из поясной сумки апейрон с нергетом. Сначала мужчина поставил пилотессе укол обезболивающего, а после избавил её от заражённой радиацией одежды – срезал облепившие тело гимнастёрку и штаны. После этого, вобрав как можно больше апейрона в лёгкие, вдохнул его в рот Нины. Следующим выдохом он обдул её тело, и кровь наконец остановилась.

Больше жизни Нины Нойр ничто не угрожало.

Глава четырнадцатая. Не будет весны

В день, когда великая империя задохнулась, из царьградских портов отошла пара кораблей – легендарные пароходы «Аталана» и «Улисс». Пассажирские судна, призванные вывести из умирающей Византии наиболее ценных членов общества, в число которых входила изобретательница апейрона Велиана Кегрийская.

Градемина достигла только «Аталана» – данные об «Улиссе» засекречены по сей день. Из судового журнала первой удалось выяснить, что при вместимости в 950 человек на обоих парохода суммарно находилось не меньше 10 тысяч человек,

– В. Камеш, «Трагедии аксинского флота».

Эпизод первый

Нулевая Высота: Понт Аксинский

теплоход «Каэльтина Дунария»

2-27/995

Докипела жизнь в Старограде. Многие погибли в ту ночь. Обглоданных пламенем и испарениями кроворек сносили на набережную – к утру у Дунари выросли зловещие сугробы человеческих тел. Однако не все пострадавшие скончались: некоторых охватил паралич такой силы, что мышцы их окаменели и перестали слушаться, а сердца бились до того тихо, что от трупов отличить парализованных не могли.

В градеминском небе появилась четвёрка винтокрылов. Одна из «Виверн» села на крышу южного корпуса ВАД, остальные – устремились на Староград. Уже на подлёте к набережной они запустили по паре сигнальный ракет, оповестивших о скорой посадке кораблей. Кемром без восторга наблюдал за тем, как один красморовский аппарат сел на крыше «Клюквы», а оставшиеся – на уцелевшем краю площади.

– Как всегда вовремя, – презрительно фыркнул капитан.

Прибывшие агенты первым делом устремились к останкам Раге. Те, лишённые прежней силы, безжизненно выгорали и дымились. Сопровождающая красморовцев сестра сострадания отщипнула от сверженной великанши фрагмент горелой плоти и убрала в пластиковый пакет. Сломанный титан привлёк внимание позднее:

– Утилизируйте, – с русским акцентом скомандовал один из странников. – Не хватало, чтобы ещё из этого вылупилось… Нечто.

Кемром напряжённо вслушивался в разговоры русских. Порой те, вопреки нормативам, переходили на родной язык – благо капитан знал его лучше нова эспере – и то и дело упоминали павший давеча Тардиградск. Мужчина понял, что произошедшее там – непостижимей того, с чем столкнулся Градемин, ибо ссылались странники на Восхождение титанов.

– Мы заберём её, господин Ливерий, – меж тем заговорил с Евгением другой красморовец. Нина, подручными средствами очищенная от радиации, по-прежнему без сознания лежала на скамейке. Узнав об этом, Ливерий оставил следить за теплоходом старшего помощника роботария Якова и примчался к подруге. – Не волнуйтесь, мы доставим её в военный госпиталь близ Теморека.

Всех пострадавших забрать «Виверны» не могли: с учётом личного экипажа места на винтокрылах было немного. Только те, что в тяжёлом состоянии, догадался Кемром и бросил встревоженный взгляд на Лайне. Апейрон ещё поддерживал в ней жизнь, но следы элегического манифеста никуда не исчезли. От тела всё так же пахло мёдом.

– Тебе лучше отправиться с ними, – сказал девушке капитан. Едва та воспротивилась, как он подвёл её к страннику и заявил: – Девушке тоже нужна помощь.

Возразить балтийка не успела, как её окинули сканирующим взглядом, а после направили на неё дозиметр. К тому моменту подошёл агент, что прежде командовал другими красморовцами.

– Никак не можем, – продемонстрировав данные счётчика своему напарнику, отвечал российский охотник, – господин. Высокий уровень элегического поражения закрытого типа. Если возьмём её на борт, то можем просто не долететь.

В готовности Кемром настаивал:

– Ей срочно нужен лекарий.

– Понимаем, но мы не можем так рисковать, – держался агент уважительно, но витающее в воздухе напряжение становилось всё острее. – Очаг, коим является ваша… компаньонка, может открыться в любой момент. Мы не можем так…

Не дослушав, Кемром потянулся за флиссой. Едва он коснулся её рукояти, как вмешался стоящий рядом Ливерий:

– Ничего, она поплывёт с нами, – и широко улыбнулся. – Если вас не затруднит, господа, свяжитесь с херсонесской больницей и вызовите оттуда элеголога. Да и вообще… Было бы неплохо, если нас встретят в порту лекарии.

– Сделаем, – охотно согласился первый странник, – господин Ливерий. Вы, главное, только живыми пересеките Понт, а там и мы подсобим.

Разговор перетёк в мирное русло, а Анастази с Кемромом отошли в сторону. Последний был по-прежнему недоволен, но оружие, омытое вражеской кровью, так и осталось в ножнах.

– На корабле слишком долго, – пробурчал капитан.

– Долго, – легко согласилась Лайне, – но ты видел его глаза?..

– Nof. Он же в клюве.

– Это образное выражение… В общем, лучше им и правда лететь без меня. Не хотелось бы, чтобы из-за случайно открывшегося очага погибли люди, а в каюте хотя бы можно закрыться.

– Ты уверена? – Кемром ещё раз глянул на винтокрыл да братьев милосердия, что затягивали носилки в брюхо «Виверны». – Это… Может плохо кончиться.

– Так и я вестница, – прозаично отметила Анастази, – нам на горбу написано, что мы должны принимать смерть такой, какая она есть.

– Только смерть тебя исправит? – в тон спросил Кемром.

– И только она, – в волнующем самодовольстве подхватила Лайне. – Пойдём. Свою часть мы выполнили – надеюсь, Евгений выполнит свою.

Тревога не покидала Кемрома. Он видел, Анастази держалась достойно – и вида не подавала, что её съедал неведомый недуг. Не то призрак Федры, не то элегического манифеста изнутри подтачивал её.

Капитан не выдержал напора Лайне и повёл её к теплоходу. Перед тем, как спуститься к причалу, они уставшими взглядами проводили взлетающий винтокрыл.

«Каэльтина Дунария» отчалила через полчаса после того, как Кемром и Анастази взошли на борт. Помимо них на корабле пребывала группа Чёрных Зорь, возглавленная Хеленой Хольт. Часть служительниц, освящающих слившихся в посмертных объятиях деми с титаном, осталась на тонущем полуострове.

Наконец канал подошёл к концу – Дунари впадала в Понт Аксинский. Море, известное своими трагедиями: множество кораблей целовали его дно, и лишь единицы были возвращены на поверхность. Из-за горизонта выросли прогнившие корабли, от парусных до пароходов.

– Выходим в море, – высунувшись из рубки, предупредил пассажиров Ливерий. – Сохраняйте спокойствие… и тишину.

– Что? – Анастази удивлённо посмотрела на закрывшуюся за капитаном дверь. – Это ещё почему?

– Знаешь же, – вполголоса спросил стоявший у правого борта Кемром, – что мёртвых чтят молчанием?

– Ну разумеется, я же вестница.

– Здешнее дно усеяно останками – столькими, что никакой кадильницы не хватит, чтобы… – поясняя, капитан осёкся и посмотрел вдаль. – И года не хватит, чтобы почтить память всех погибших здесь.

Теплоход обволокла гнетущая тишина. Вместе с дизельными выхлопами в воздух поднималась практически осязаемая тревога. Будь у Анастази хоть немного сил, она бы непременно поделилась своими опасениями да дурным предчувствием. Впрочем, иного местные воды даровать и не могли.

– Антон, – подозвала к себе капитана Хольт, – можно тебя на пару слов?

Переглянувшись с Анастази, он бросил:

– Встретимся позже, – и последовал за ундиной.

Судно не выглядело старым, однако нутро его трещало и скрипело. Казалось, из-под слоёв свежей краски вот-вот проглянет ржавчина, а вздутые ковры выплеснут впитанную ранее воду. Пахло на теплоходе неприятно. Крен – около пяти градусов на правый борт – почувствовался только на нижней палубе. Некоторые стены выглядели вовсе опаленными: Кемром невольно предположил, что Воздействие мощей Раге добиралось и до корабля.

У машинного отделения дежурил перемазанный мазутом роботарий. Пройдя по техническому коридору, ундина затянула капитана в трюм и прикрыла за ними дверь.

– Кошмары вернулись, – так начала разговор Хольт.

– Fon, я заметил. Не лучшая новость, но мы смогли обратить их в свою сторону.

– Это пока, – многозначительно изрекла женщина, и капитан вопросительно вскинул бровь. – Лир вернулся, а вместе с ним и остальная кодла. И теперь они намного опасней, чем прежде. Те же кошмары, они… Я слышала, что они устанавливали связь с людьми посредством электронных устройств, а одно Воздействие Живамиж возвращало к жизни эндоскелеты…

– Тардиградск?

– Он самый… или ты думал, что Воздействие Живамиж ограничится мощами? – снисходительно вопросила ундина и, не позволив собеседнику ответить, продолжила: – Пока о воскресении не прознали остальные сектанты, у нас есть время для манёвра. Недавно со мной связался Аристов: в российском правительстве обсуждают воссоздание Парада, и, думаю, там найдутся заинтересованные в тебе лица.

– Воссоздание, ха-х? Не лучшая идея зваться именем того, кого предпочтительней забыть.

– На то и расчёт. Одна ассоциация вытеснит другую. Но, конечно, это ещё только на уровне разговоров…

– Я в деле, – перебил её мужчина. – Надеюсь, они смогут предложить условия лучше, чем Чёрные Зори.

Хмыкнув, ундина заверила его:

– Можешь в этом не сомневаться, так что завершать карьеру рано, – и заговорщически понизила голос. – Пусть даже смерть не остановит?

– Пусть только попробует, – воодушевлённо подхватил Кемром. Затем зажмурился и коснулся виска. – Ejs, надо найти медпункт.

– Мигрень?

– Укачивает, – пробормотал капитан и со вздохом потянулся к двери. – Я чуть не умер, когда мы плыли на «Аталане», и как-то не рассчитывал, что придётся вновь возвращаться на воду.

***

Когда причал размылся далью, а пейзажи превратились в абстракцию, над городом воспарили «Виверны». Прозвучал ещё один – последний – взрыв. Пламя ядерным грибом поднялось до небес – Староград исчез. То немногое, что уцелело лишь чудом, навеки скрылось в морской пучине, и только врезанный в горные громады дворец остался на поверхности суровым напоминанием об убитой в зародыше революции и крови, пролитой во имя нового миропорядка.

– Вот и всё, – подойдя к борту, резюмировала Анастази. – Градемина больше нет.

Из рубки доносились переговоры с херсонесским портом. Оставшись в одиночестве, Лайне украдкой слушала капитана теплохода и бой успокаивающихся волн.

Хвост главной палубы заняли девеницы и вестницы – там они разбили ритуальный пункт. Стало ясно, что не все доберутся до другого берега: на судне были раненные и стойкая уверенность, что не всем пострадавшим можно помочь.

Остальные немногочисленные выжившие разбрелись по каютам. На судне наличествовало четыре люкса: по одному на верхней и шлюпочной палубах, два на средней. Каюта рядом с капитанской рубкой оставалась за Ливерием – за время стоянки ту переоборудовали в мастерскую по ремонту экипажа. На шлюпочной палубе уложили раненых. Среднюю палубу поделили меж собой оставшиеся человек тридцать, в число которых вошли Анастази и Залерт. Последний почти сразу скрылся в баре на корме.

Разместившись за стойкой, Дмитрий из гранённого стакана пил солод. Бутылка с янтарной жидкостью постепенно пустела, а лицо странника становилось мрачнее. Глазные протезы то и дело меняли яркость, будто встроенный графический адаптер воспроизводил динамический видеоряд.

– Пьёшь? – Анастази села напротив.

– Пью.

Вестница кивнула на бутылку.

– Нальёшь?

Будто очнувшись, красморовец достал с полки ещё один стакан и, плеснув в него солод, подал балтийке. Та в безмолвном тосте подняла его, пригубила после. Специфичного алкогольного вкуса не ощутила.

– Я видела тебя… – заговорила Анастази – Дмитрий пристально на неё посмотрел, точно вновь просканировав, – рядом с той девушкой, в «Клюкве». Это была твоя?..

Вопрос Залерт воспринял спокойно. Поморщился лишь, когда залпом осушил стакан.

– Да, в каком-то смысле, – и нервно усмехнулся. – Уже вторая за месяц.

– Вторая… Что?

– Умершая. Градемин забрал их обеих, – а после, чуть подумав, добавил, – хотя, быть может, это я был недостаточно настойчив.

– Мою подругу он тоже забрал, – вполголоса поделилась Лайне. – Да и Нину почти тоже… Меня только не успел.

– Это даёт надежду. – Дмитрий освежил стаканы. – Только будь поосторожней со своим приятелем: мутный он какой-то, а ты не похожа на тех, кто часто зависает с такими… ребятами. – Вестница квёло ухмыльнулась. – Как так вышло, что вестница сработалась с чужим гардом?

– Не лучшая история, честно говоря, – задумчиво. – Чтоб ты понимал масштабы [жести], моим самым безобидным воспоминанием о нём является то, что во время некрочтения я видела, как он [сношает] мою подругу детства. Да-а, и мёртвой была подруга, а не он. Благо что я половинчатая, и часть прошла мимо меня.

– Да уж. Я сам, конечно, не эталон моральных ориентиров, но строить отношения с таким, э, базисом… было бы весьма проблематично. Вся эта ревность… неприятная штука.

– Ревность? – Анастази скривилась. Рукой прикрыла глаза и вздохнула. – Похоже, я уже не доживу до момента, когда мне в партнёры перестанут приписывать каждого мужчину, с кем я рядом дышала.

– Серьёзно? – Залерт хохотнул. – Не в первый раз сватают?

– Да вообще… Сначала один, потом другой, теперь вообще третий. Всё бы ничего, но [лир], по милости Кемрома был уничтожен мой родной город, он убил неплохого… человека из-за клюва и ребят в мурмурации, а потом привёз в Градемин «Панацею», которой укололи меня… Даже как-то обидно, когда сватают к такому. Пойми, я… Я не могу осуждать Кемрома за прошлое, теперь. Я увидела, что он может быть другим. Вот только это не вернёт моих друзей, мой дом… Мою историю.

Наклонившись через барную стойку, Залерт дотронулся до плеча девушки и попытался приободрить:

– Эй, это ещё не конец. Послушай, уж если «Миротворца» путают с «Панацеей», то, может, возможно, и наоборот?

Спорить Анастази не стала. Погибни она в бою, чётко осознавала вестница, никто и вопросов бы не задавал. Другой вопрос, что отложенная смерть людьми воспринимается плохо, и они травятся и травят надеждой.

Спустя полтора часа Анастази закрылась в каюте. Ни заснуть, ни расслабиться девушка не могла. Снаружи завывал ветер: несмотря на закрытые иллюминаторы, тянуло сквозняком. С каждым часом апейрона требовалось всё больше. Судовой дозиметр, установленный рядом с уборной, улавливал высокий уровень элегического поражения закрытого типа.

Когда Лайне сделала очередной круг по каюте, в дверь внезапно постучали. Почти сразу она открылась. На пороге стоял Кемром с чашкой чая.

– Я подумал, – проговорил мужчина, – тебе не помешает.

После этого капитан остался. Время тянулось медленно и утомительно. Говорили Анастази и Кемром шёпотом. Достаточно тихо, чтобы за тонкими стенами их никто не услышал, но чётко, чтобы понимать друг друга. Своё решение нарушить молчание карпеец объяснил так:

– Не существует в нашем мире угла, где не ступала бы смерть. Мы не для того выплыли из кровореки, чтобы по воле мёртвых умолкнуть.