Текст книги "Григорий Распутин - царь без короны"

Автор книги: Олег Рыбаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Ты не рада меня видеть?

В направлении Корвина тепловизор отчаянно сбоил: от минусовой температуры он резко переходил к плюсовой, а после заплывал помехами, и так по кругу.

– Нет… – судорожный вздох. – В смысле… Как это возможно? Кемром сказал, что ты умер…

– И ты ему поверила? – Мужчина криво ухмыльнулся. – Я же тебе говорил, что пока у тебя моя винтовка…

– …шанс на встречу есть всегда, – подхватила Анастази.

Её взяла оторопь, когда, присмотревшись, она увидела на шее Рейста глубокую рану. Края её запеклись чёрной коркой, а нутро источало элегию. Тонкой струйкой субстрат вырвался наружу – уличный дозиметр, установленный рядом с термометром, выдавал невероятные данные по элегическому загрязнению.

– Здесь сейчас небезопасно. – Корвин демонстративно посмотрел по сторонам и понизил голос: – Повсюду патрули. Нам лучше переждать – тебя могут искать. Мне бы не хотелось, чтобы ты ещё хоть час провела в инсектарии.

Сказав это, проводник скрылся за дверьми жилого комплекса. За стеклянным окном, что укрывало от прокопчённого воздуха внутренности здания, всё темнело под воздействием отравляющего вещества.

– Откуда ты знаешь? – изумлённо.

Но Корвин этого не услышал.

Анастази глухо ругнулась. Посмотрела сначала на вход, а затем на тропинку. Роботарий уже скрылся из вида – шаги посредника доносились из утробы здания. На раздумья ушло меньше минуты: ноги сами собой понесли вестницу к крыльцу жилого корпуса. Она шустро взбежала на него и дёрнула за ручку.

При входе Анастази чуть не споткнулась о брошенный у порога пакет с продуктами. Плитка белела разлитым молоком. Обойдя лужу, девушка выглянула в вестибюль.

– Кор? – Анастази испуганно озиралась по сторонам. – Кор, ты где?

Пока ноги её несли вглубь жилого комплекса, в голове лихорадочно сменялись мысли – девушка понимала, что происходит нечто неправильное. Она не сомневалась, что Кемром ей не соврал, и Корвин в действительности мёртв. Однако надежда ослепила её – связь с реальностью ослабла. Анастази непроизвольно окунулась в те дни, когда на краткий период жизнь в Линейной могла считаться сносной, и Рейст был рядом.

У вахтёрской коморки неподвижно лежал крематор. Валяющийся рядом «Сварог» был смят, а бак огнемёта – пробит. По полу, переливаясь, растекалось топливо. Уняв в коленях дрожь, вестница в считанные минуты поднимается наверх и застывает перед указателем с номерами квартир. Память подсказывает повернуть направо. Элегический фон продолжает ухудшаться. Фильтры противогаза горчат. Закашлявшись, вестница припадает к стене. Коридор расплывается кляксой. Перед глазами мошками роятся хлопья субстрата.

«Асфриксия», – голосом Кемрома всплыло воспоминание о лишившихся рассудка синекамских охотниках. Непослушными руками Лайне стянула с головы клюв и отбросила его. Субстрат у головы уплотнился. Полезли волосы. Нестерпимо заныла, обгорая, кожа. Девушка почувствовала, как элегия впивалась в губы и выжигала глаза.

Щурясь, Анастази слепо шарила руками перед собой. Отражение, мелькающее в замызганных зеркальных поверхностях, едва на неё походило.

Пространство вокруг начало искажаться. Точно кошмары, дремавшие не одно десятилетие на границе сознания, высвободились и обрели материальность. Двери, мимо которых Анастази проходила, хаотично распахивались и захлопывались. За каждой из них находилось нечто, едва ли напоминающее убранство квартир. Улицы, магазины, школьные классы и парки – всё неведомым образом умещалось в скромный метраж. Жильцы, не успевшие выбраться из своих апартаментов, с воплями паники носились по комнатам, точно не могли найти выход. Анастази не понимала, что происходит. Впрочем, не меньше она сомневалась и в том, что хочет в этом разобраться на своей шкуре.

Следом за Корвином Анастази забежала на четвёртый этаж. Всякий раз, когда удавалось сократить дистанцию, Рейст отдалялся: как бы Лайне не бежала, мужчина шёл быстрее. Со стороны казалось, что его скорость не менялась вовсе, а искажалось пространство.

Внезапно Корвин скрылся за одной из таких дверей. Переступив порог, девушка словно очутилась в квартире, где провела своё детство.

– Какого [лира]?.. – Анастази потрясённо замерла.

На кухне скрипнули половицы. Девушка непроизвольно попятилась – упершись в дверь, вестница нащупала ручку и дёрнула. Та не поддалась. Анастази повернулась и увидела, что всё, вплоть до замочной скважины, поросло органикой.

– Зи? – Девушка услышала голос брата. – Это ты?

Тем временем за дверью что-то заскрежетало. Будто тысяча лезвий пытались процарапать преграду снаружи.

– Элиот?..

Близнец вышел из ванной комнаты, рукой закрывая левый глаз. У него там, напоминала себе Анастази, протез.

– Я думал, – продолжил Элиот и убрал от покрасневшего глаза руку. Не протез, свой собственный, – ты не вернёшься. Почему ты мне ничего не сказала?

Это не её брат, с запредельной чёткостью понимала Анастази. Оно выглядело как он, говорило его голосом, но вело себя в точности так, словно вырвалось из кошмаров. Запахов девушка не слышала, но гнетущее чувство, точно пришедшее из паллиатива, охватило в её сердце.

– Ты обещала вернуться, – напомнил Элиот и с упрёком посмотрел на неё. – Ты опять меня кинула.

Тем временем Элиот – то, что притворялось им – подошёл к вестнице практически вплотную. Буквально зажал её в угол. Исходящего от человеческого тела тепла Анастази не ощутила. Стоило ей на мгновение прикрыть глаза, как она вмиг почувствовала себя в одиночестве. В безопасности. Однако вскоре это переменилось: когда расстояние меж Анастази и существом сократилось до пары сантиметров, вестница услышала пробирающий до мозга костей запах прокисшего мёда – в точности такой, какой она неоднократно чуяла ещё в квартире на Ковне.

– Ты обещала, – повторил Элиот, и Анастази, вжавшись в стену, попыталась отвернуться, – что вернёшься.

Когда она ненароком глянула вперёд, призрачно серые глаза находились совсем близко. Элиот – почти интимно – наклонился к ней и провёл языком по её губам. Покрасневший глаз разорвался, и из дыры полезли черви. Лайне, не в силах шевельнуться, зажмурилась, когда дурно пахнущая слюной наждачка коснулась её кожи.

– Я обещала вернуться, – проговорило существо, и к когда Анастази открыла глаза, увидела перед собой себя.

Оно снова изменило облик, стало ниже и меньше. Несколько мгновений девушка смотрела на свою зеркальную копию – на рот, растянутый в болезненной улыбке, и пьяно блестящие глаза. Оправившись от первого шока, вестница оттолкнула существо от себя, и оно тотчас изменилось. Исказилось. Привлекательность молодости трансформировалась в изуродованную Федрой массу, сотканную из сочащихся медовой лимфой нарывов и опухолей плоть.

Повторился удар в дверь. На этот раз её пробило: в дыре показалась металлическая лапа роботария. Падальщик, пытавшийся всё это время вызволить из заточения девушку, начал крошить дверь.

Выбравшись из квартиры, Анастази рефлекторно задержала дыхание. Элегическое загрязнение стало столь велико, что плотность парящего в воздухе субстрата мгновенно забила нос. На лестнице в глазах окончательно потемнело, и только благодаря усилиям своего временного спутника Анастази выбралась наружу.

Эпизод третий

Карпейское Каэльтство: Градемин (Новоград)

Вестаниловская 28-1

2-26/995

– Ну посмотрим, как они справятся без АДАМ… Выслали всех пилотов и стоят с пафосными минами… – под нос бормотала Нина, складывая вещи в рюкзак. – Превозмогаторы [драные]…

Выпрямившись, она сдула упавшую на лоб прядь и упёрла руки в бока. На застеленной кровати лежал распечатанный билет на автобус. До выезда оставалось чуть больше пары часов. Девушка, взволнованно закусив губу, взяла распечатку в руки. Обнаружила, что место её шло 47-ым. Точно таким, под каким значился их с матерью номер в сгоревшей «Каэльтине Дунарии».

Листок выскользнул. Недоброе предчувствие овладело Ниной. В надежде отвлечься, она подошла к окну и застыла, когда увидела у староградского причала непобедимую «Каэльтину Дунарию» – теплоход, переживший всех своих тёзок.

Из каждого утюга и самовара звучали гимны почившего царства. Слова, написанные чуждым языком. Лучшие теноры мёртвого мира воспевали Карпейское Каэльтство, его независимость и свободу, и Дунари, как бы вторя им, утягивала речной флот на дно. Рубиновые волны сокрушали лайнеры и сухогрузы. Разваливали водные вокзалы и городские причалы. Только «Каэльтина Дунария» ещё держалась на плаву: члены команды вёдрами выливали заливающуюся за борт воду, не позволяя кормилице погубить свою дочь.

– Он что, всё ещё здесь? – Нина, силясь высмотреть кого на верхней палубе, прищурилась.

Разблокировав протофон, девушка написала Ливерию. Затем ещё раз и ещё. Когда прошло более получаса, а ответа всё не было, Нина решила позвонить. Ей было всё равно, сколько это будет стоить – об этом она не думала, когда один за другим капали гудки.

Звонили в Карпейском Каэльтстве нечасто – из-за дороговизны связи. Мгновенной последняя никогда не была. Сетевых мощностей обычно хватало только на обмен текстовыми сообщениями, а взаимодействия с фотографиями и видеоматериалами из-за ограничения скорости требовали некоторое время на загрузку.

– Нина? – Из-за шума воды голос Евгения едва пробивался. – Ты чего звонишь?

– Мне кажется, – взволнованно начала та, поглядывая на качающийся корабль, – или я и вправду вижу твой теплоход?

Связь перманентно ухудшалась. Динамики разрывались хрипами и бьющим по микрофону ветром. Нина поморщилась, когда посторонние шумы сорвались на душераздирающий писк.

– Не кажется, – донёсся ответ. – Ты что, ещё не уехала?

– Нет. Я это… Я пыталась записаться на Нисхождение. Не взяли… А эвакуационный автобус… Я боюсь на нём ехать.

– Если хочешь, – сказал русский, – давай ко мне. Мы уплывём, как починим генератор, но сейчас бы нам не помешала твоя помощь.

Нина приняла его приглашение. У неё оставалось меньше часа до закрытия Моста Вечности. В тот момент девушка ясно осознала, что домой больше не вернётся. Когда со сборами было покончено, посыльная в последний раз окинула взглядом свою комнату, после чего пошла на выход.

Вестаниловская опустела навсегда.

Памятуя о засилье столицы роботариями, Нина не рискнула пройти по главной улице. Машины до того тщательно исполняли свою работу, что с Чековки непрестанно тянуло кровью. Иной раз казалось, что по плиточному склону бежала и струилась она. Вороны не умолкали. Не стихали и выстрелы. Сливаясь с раскатами грома, они барабанами в перепонках вторили торжеству мира, рождаемого в агонии зимы.

Над Староградом резонировал воздух. Переулками да дворами Нина выбралась к набережной. Площадь у монумента размыло. Плиты через одну провалились, и вместо грязи на поверхность смотрели сгустки подземной тьмы.

Нина, прислонившись к стене, затаилась, когда увидела бредущую к монументу фигуру. Охотница в пышущей элегией форме пошатывалась. Ноги её скользили по залитой набережной. Маска отсутствовала – опаленные отравой волосы обламывались даже при незначительном ветре, и плечи девушки осыпали блондинистые пряди.

***

Не успела Анастази сделать и нескольких шагов, как земля ушла из-под ног. В прямом смысле. Набережная расслоилась, и часть площади под монументом провалилась. Болото перетекло в подземелье. Вестница приземлилась точно в месиво из крови и грязи. Зацепившись за врезавшуюся пол плиту, девушка поднялась на ноги и оглянулась.

Это был вестибюль так и не открывшейся станции метро. Вместо часов посреди помещения отныне стоял гостиничный монумент, покосившийся и сломленный.

Внезапно у края поверхности кто-то появился. Не успела Анастази скрыться в тени, как зазвучал голос:

– Нази? – вглядевшись, спросила Нина и плотнее прильнула к обрыву. – Это ты?

– Нина? – последовало не менее удивлённое.

Для обеих встреча оказалась неожиданной. До этого девушки пересекались неоднократно, но знакомством обзавелись недавно – именно Нина в декабре прошлого года поспособствовала Анастази в нелегальном выезде за границу.

– Ты как? – Нина мигом спустила с плеч рюкзак и чуть ли не по пояс в него залезла. – С тобой всё нормально? Ты не поранилась?

– Да-а… Вроде нет, – с небольшим промедлением ответила Лайне. – Правда, здесь очень темно.

– Нужен фонарик? У меня где-то он был, сейчас! – Не успела Анастази отреагировать, как ей в ноги упал компактный фонарь. – Подожди, я сейчас придумаю, как тебя…

Не успела Нина договорить, как репродукторы запели тревогой. Девушка отшатнулась от края дыры и, вцепившись ладонями в разбитые камни, оглянулась. Вдали зарябили сверкающие в сумерках клювы, и строевой шаг эхом потянулся к набережной.

– Только не это, – вымолвила Нина.

Анастази не к стати услышала это:

– Что случилось?

– Они идут, – Нина нервно пыталась застегнуть рюкзак, – болванчики. Я спущусь к тебе.

– Что? Нет! – запротестовала Лайне, и посыльная оцепенела. – Здесь небезопасно, Нина. Беги, пока есть возможность! Встретимся на поверхности!

Рассудив, та согласилась:

– Ладно.

Схватив рюкзак, Нина поспешила в сторону Моста, но и с его стороны потянулась вереница патрулей. Девушка, опасливо поглядывая на реку, начала пятиться.

На набережную вышли роботарии-охотники. Единым строем они, повернувшись, двинулись прямо на Нину, и она с поднятыми руками замерла на балюстраде. От волнения ноги девушки подкосились – равновесие сохранялось с трудом.

– Госпожа, – искусственными голосами заговорили машины, – немедленно спуститесь на землю. У вас три секунды.

– Нет, – одними губами возразила Нина. – Я не позволю себя отменить.

Только она крыльями расправила руки, как прогремели выстрелы. Набережную заволокло дымом пороха. Пули почти не задели девушку, но пара – пришедшиеся прямиком на плечо и живот – прошли навылет и оставили дыры размером с целый осколок, диаметр которого составлял около пяти сантиметров.

Нина пошатнулась. Чуть запрокинула голову – глаза её закатились, и тело упало в воду. Кровь девушки слилась с Дунари. Покуда шок блокировал боль, посыльная всеми силами боролась за жизнь.

Рот Нины открылся в паническом ужасе, и она выпустила из лёгких остатки кислорода. Пузырьки воздуха взметнулись к поверхности и, достигнув её, разорвались плеядами взрывов. Когда органы дыхания обожгло болью, Нина активней заработала руками и выплыла. Сделала жадный вздох. Пропитанные кровью волосы облепили голову, и первые несколько секунд посыльная ничего не могла увидеть.

– Нина! – в стороне прозвучал крик Ливерия.

Девушка, убрав прилипшие к лицу волосы, повернулась на голос. До «Каэльтины Дунарии» оставалось совсем немного, но из-за сильных волн расстояние казалось непреодолимым. Евгения Нина разглядела не сразу: капитан стоял вплотную к борту, и некогда белоснежный китель сливался с водой.

Наконец Нина уцепилась за брошенный ей спасательный круг. Она была спасена.

Эпизод четвёртый

Карпейское Каэльтство: Градемин (Новоград)

станция «Каэльтина Дунария»

2-26/995

Впервые за долгое время Вилена чувствовала покой. Её сердце билось ровно, а голову оставили нескончаемые потоки мыслей, лихорадочно сменяющие друг друга. Наступил порядок, среди которого цель, поддержать Восхождение деми, проступила особенно ярко.

Однако сладкая истома рассеялась, когда со стороны станции раздался шум.

– Ты это слышал? – Вилена замерла перед выходом из метрополитена. Файдалом, раздражённо замычав, огляделся. – Здесь кто-то есть.

Коридор, по которому они шли, прежде заканчивался тупиком, но заложенную в конце стену разбили. Отныне там находился один из переходов в катакомбы. Второй располагался уровнем ниже, среди технических помещений и служебных тоннелей.

Вилена почти скрылась в зияющем тьмой проходе, когда со станции донеслись грохот и женский крик. Культистка навострила слух и обернулась. Взгляд провалов устремился вдаль.

– И мы разминулись? – недоумевал отречённый.

Вейнберг резко подняла руку. Попыталась вслушаться. Из недр вестибюля донеслись голоса. Убедившись в верности наблюдений жрицы, Файдалом шагнул вперёд – Вилена удержала его за локоть.

– Нази? – долетело до женщины эхом.

– Нази… – сердито повторила Вейнберг и двинулась в обратную сторону. – Не жди меня. Встретимся в Старограде.

***

Анастази осмотрелась, когда осталась в полном одиночестве. Зона, в которой она очутилась, отводилась торговой галерее, и пропиталась сыростью. Несмотря на ухудшившееся обоняние, Лайне ясно услышала разъедающую воздух полынь. Света фонарика оказалось недостаточно, чтобы полностью осветить коридор.

Спуск вестница так и не нашла. Там, где по плану размещались эскалаторы, находилась глухая стена. Девушка неуверенно дотронулась до отсыревшей кирпичной кладки – даже от незначительного касания они начинали крошиться. Вестница сразу отпрянула и взволнованно посмотрела по сторонам.

Тем временем по обломкам труб и проводам вниз пытался спуститься роботарий. Каким-то чудом миновав красморовский патруль, падальщик стремился нагнать девушку.

Как и сама станция, вестибюль остался далёк от завершения. Помимо испорченных стройматериалов, на площадке остались инструменты. Рядом с кассами стояли кувалда и покрытый толстым слоем пыли ящик с инструментами. По пути Анастази подобрала лежащий на виду гаечный ключ – для спокойствия.

За непрерывной капелью девушка не услышала надвигающихся шагов. Скользящих по полу босых ног, что неслись прямо на неё. Лишь когда в полумраке что-то сверкнуло, вестница резко подалась в сторону.

Занеся руку, Вилена выпустила из рукава спицу и пырнула балтийку в живот. Взвыв от боли, Анастази отпихнула жрицу и зарядила той гаечной ключом прямо в висок. Удар вышел слабым, смазанным. Вейнберг криво усмехнулась и пальцами промокнула выступившую кровь. Рана была неглубокой.

– Зачем ты хочешь вызволить Кемрома?! – вытер об платье кровь, вопросила Вилена. Анастази ошеломлённо замерла. – Неужели ты рассчитывала, что это укроется от меня?..

Анастази напряглась. Старалась не смотреть на старшую сестру.

– Нет, – наконец ответила Лайне, – но что с того?

Роботарий тотчас бросился защищать свою новоиспечённую хозяйку: едва он нацелился на Вейнберг, как женщина подняла револьвер с возведённым курком и выстрелила. Попадание пришлось точно в аккумулятор, и падальщик упал культистке под ноги.

– Он передал тебе своего болванчика? – Рот Вилены растянулся презрением. – Я бы сказала, что это мило, не говори мы сейчас о Кемроме. Буду с тобой честна, Зи, но я огорчена твоим выбором.

– Я никого не выбирала, – отчеканили та, – я помогаю ему лишь потому, что он помог мне.

– Неужели?.. Если бы не он, потерь в вашем чудном Синекамье было бы куда меньше. Ты правда считаешь, что именно такому человеку нужно отвечать ответной услугой?

– Ну уж точно не тебе, – пробурчала Анастази. Она не стала говорить, что не верит в самостоятельное спасение из города, что в одиночку находит ещё больше проблем. – Мы никогда не были подругами, Вил, и я не понимаю, зачем ты хочешь склонить меня на свою сторону.

– Хочу? – Вейнберг усмехнулась. – Таких союзников я и врагу не пожелаю.

– Тогда что это значит?

– Ты посягаешь на мою собственность, Зи, и я даю тебе выбор: либо уйти по собственной воле – можешь не волноваться, я сама провожу тебя до порога… Либо тебе придётся столкнуться со злым хозяином. Это выбор, которого не было ни у меня, ни у многих в наших рядах. Воспользуйся им.

Боль расщепляла разум и всю сознательность. В какой-то момент Анастази и правда думала согласиться, уступить Вейнберг в «праве собственности»: в конце концов, понимала Лайне, старшая сестра права насчёт Кемрома. Не без его участия Линейная умерла так скоро и больно. Однако, едва голова наклонилась в робком кивке, балтийка сказала:

– Нет, я не оставлю его здесь, – и, сделав глубокий вздох, добавила: – У него ещё есть шанс стать лучше.

Вилена торжествующе улыбнулась.

– Я надеялась, что ты откажешься, – призналась она и начала угрожающе надвигаться. – Теперь я в праве уничтожить воришку.

– Вилена, пожалуйста, хватит! – взмолилась Анастази.

Расстояние меж жрицами сократилось до метра.

– Если в Линейной ты избежала иглы правосудия, – широко улыбнулась Вейнберг и всадила балтийке шприц в плечо. Игла полностью погрузилась в плоть. Анастази в крике разинула рот, – то здесь твои медотоводы не сработают.

Выгнувшись, Лайне зашипела. Отпихнула от себя Вилену. Вырвала шприц и, выбросив его, зажала место прокола.

– Зачем ты это сделала?! – едва сдерживая слёзы, прокричала Лайне.

Вилена резко схватила её за ворот и притянула к себе. Приблизившись, прошептала в приоткрытый рот:

– Не хотела пачкаться твоей кровью… Говорят, у вас, балтийцев, она холодная.

Анастази, сбросив руки жрицы, ногтями оцарапала той глаза. Грубые полосы рассекли веки и превратили их в безобразные болтающиеся складки. С гневным криком Вейнберг вытолкнула неприятельницу на строительные леса.

Поражённая усталостью конструкция протяжно заскрипела. Вестница едва сохранила равновесие – Вейнберг подняла кувалду, замахнулась. Удар молота пришёлся точно по крайней опоре лесов. Выбило крепление платформы. Всё зашаталось. Прогнивший деревянный настил посыпался вниз. В последний момент Анастази успела ухватиться за металлическую перекладину, но пальцы соскользнули, и девушка сорвалась.

Крик. Удар. Стон.

Всё произошло настолько быстро, что вскорости Вилена как ни в чём не бывало оправляла свой наряд. Несмотря на то, что кровь застилала обзор, улыбка не оставляла лицо. Покончив с прихорашиванием, жрица присела перед дырой и промурлыкала:

– А вот крысам, думаю, ты придёшься по вкусу. – В метрах под ней лежала Анастази. Без чувств. Среди строительного мусора и обломков разобранной шахты. – Лучше бы ты не высовывалась со своего погоста.

Глава двенадцатая. Kajeltin ker ABICO

Демиган, принадлежащий первому демиборцу. Одно из тех хитроумных изобретений, выкованных из костей низведённых демиургов в кузницах Теуграда.

Силой своей мысли владелец этого оружия способен трансформировать его во всякое орудие смерти, какое только может вообразить человеческий разум.

Пользуйтесь им во благо или для сотворения хаоса, но помните, что служить оно будет, пока по венам вашим бежит кровь.

– «Душерождённые», игровое описание оружия «Длань Демиборца».

Эпизод первый

Карпейское Каэльтство: Градемин (Староград)

клуб «Клюква»

2-26/995

Воплем отчаяния над покинутым городом нёсся крик Церны. Система не умолкла даже тогда, когда оперативная группа оцепила Дангери, и вестницы провели приготовления площади: на напольных камнях и стенах появились многочисленные сплетения литер, расшифровать которые неподвластно человеку, знакомому со Словом лишь смутно. Все проходы были смазаны фиалковым маслом, и кадильницы, щедро заправленные травами и углём, заняли почётное место в руках почивших героинь, что служили поныне фонарями. Не обделили и памятник Джестерхейлу: руки статуи вместили ароматические свечки, что очищали воздух от пропитавшей столицу скверны.

С каждым часом сейсмическая активность возрастала. Марианна, охраняемая парой девениц, заняла наблюдательную позицию на втором этаже «Клюквы». Несмотря на то, что большая часть здания выгорела дотла, фасадная его сторона уцелела в достаточной степени, чтобы там разместиться. Этот участок находился на безопасном расстоянии от Дангери; при этом хватало бинокля, чтобы следить за обстановкой в сердце столицы. Изредка включалась рация – до каэльтины доносились редкие переговоры охотников и вестниц, что непрестанно окуривали Староград.

В крови Марианны кипел кофеин – не спала каэльтина больше суток. Руки её дрожали от волнения, а губы то и дело растягивались в нервной улыбке. Монтгомери не сомневалась, что сделала всё возможное при своём малом опыте. Однако её не покидал страх, что этого недостаточно: на такой случай были подготовлены пути отступления по столичным катакомбам. Впрочем, всё было не так просто.

– Захватили пару сектантов, госпожа, – отчитался Бакхус примерно через час и, заведя руки за спину, глянул в сторону. – Дознаватели Ланца их сейчас допрашивают, но результатов пока нет.

Они и не прогнозировались.

Скоро в Москве получат депешу, надеялась Марианна, и, если повезёт, не только Карпея получит поддержку, но и по иным сектантским образованиям нанесут превентивный удар. В столь краткое письмо хранительнице удалось уместить всё, что она посчитала важным – в том числе и рекомендации о необходимости более тщательной проверки всех манифестантов и списков на вакцинирование.

– Принято. – Отведя бинокль от глаз, Марианна усмехнулась. – Никогда бы не подумала, что доживу до такого.

– Лишь отчаянные безумцы ожидали подобное. – Златоклюв посмотрел на протофон с выведенными на экран часами. – Также вынужден доложить, что установить природу новоградских взрывов пока не удалось, но по предварительным отчётам – подрыв одного из связующих ходов катакомб.

Первые взрывы прогремели задолго до Восхождения – в центре оказалась новоградская набережная с захороненной под плитами станцией. На фоне землетрясения это могло остаться незамеченным, если бы не сообщение от направленных в тот район крематоров.

– С полуостровом? – ошеломлённо.

– Боюсь, что так. Высока вероятность, что сектантам известны наши ходы.

– Хм… Не к доброму это. – Каэльтина украдкой сверилась с картой столицы. – Отмените минирование Вечности и организуйте КПП на другой стороне: мы должны сохранить за собой возможность к отступлению.

– Будет сделано.

– В таком случае, не теряй времени и доложи мне, как всё будет готово.

Прошло несколько минут, прежде чем Марианна почувствовала неладное. Обернувшись, она увидела, что Бакхус всё также стоял в проходе. Абсолютно неподвижный, он будто смотрел куда-то вперёд, но стёкла его линз уже не горели.

– Бакхус? – Монтгомери невольно шагнула к нему. – Почему ты ещё здесь?

Девеница с недоверием отреагировали на замершего в проёме агента. Дозиметр, висящий на её поясе, затрещал. Стоило охранительнице подойти, как златоклюв рухнул замертво – спина его была обуглена до костей, и в центре её находилась дыра в форме человеческой руки.

– Извините, что мы без приглашения. – С такими словами из противоположной стены вышло мумифицированное тело. Безобразно костлявое, с тонким, практически иллюзорным подобием кожи, покрытое застарелыми бинтами.

– Госпожа Монтгомери, – обратилась к той девеница, – пожалуйста, спрячьтесь.

Марианна согласно попятилась.

Немёртвый вторженец с глухим смешком посмотрел на тщетные попытки укрыться. Тем временем охранительница сняла с плеча российский пулемёт «ХРП», собранный в камнеградском конструкторском бюро, и наставила на противника. Его горящие сизым глазам насмешливо сузились. Едва девеница зажала спусковой крючок, как Марианна руками закрыла уши. Пули проходили сквозь недруга и осколками льда падали на пол.

Отречённый с лёгкостью сократил дистанцию и, выставив руку, остановился. Девеница, растерявшись, прекратила огонь. В следующую же секунду конечность немёртвого оказалась внутри женщины – разящим мечом она прошла сквозь служительницу Чёрных Зорь, и тело её, точно охваченное терминальным манифестом, обратилось углём. Только тогда, когда некроз пожрал все ткани, отречённый убрал руку и обратил взор дымчатых глаз на каэльтину.

– Оставь её мне, – из-за двери послышался женский голос. На пороге появилась женщина с серебристой повязкой на глазах. – Здравствуйте, госпожа Монтгомери. Меня зовут Вилена Вейнберг, и я здесь, чтобы предложить мир.

– Мир? – истерично переспросила Марианна. – Это таким вы видите мир?!

– Это его фундамент, – просто ответила первая.

– Зачем вы это делаете? – из последних сил пытаясь укрыться, вполголоса спросила Монтгомери.

Вилена, улыбнувшись, снисходительно ответила:

– Мы желаем вернуть утраченную величие, госпожа. Замечали ли вы когда-нибудь такой парадокс, что с Нисхождением деми жизнь не становилась лучше? Более того, не возвращалась на прежний уровень?

– Низведение деми останавливало эскалацию проблем, – уверенно возразила каэльтина. – Со смертью Немока перестали появляться новые болезни, Раге – военные конфликты, Хелты – стихийные бедствия…

– Правда? – Вилена повысила голос. – Биологическое оружие, нескончаемая борьба за ресурсы, применение элегии… Разве это не людских рук дело? Деми отражают нас, госпожа, и лишь прислушавшись к их воле, мы можем стать лучше. Обрести бессмертие. Стать теми, кем должны быть по праву рождения. Вендига, Обманувшая Смерть… Она знала об этом. Джестерхейл знал. Теперь знаем и мы. Вы можете присоединиться к нам, Марианна. Не в качестве каэльтины, но как верная последовательница и свидетельство того, что Карпея добровольно переходит под знамёна Бездны.

Нащупав на столе револьвер, наследница крепко схватилась за рукоять и наставила на Вейнберг.

– Ни в жизнь, – рыкнула в ответ Монтгомери и возвела курок.

– Как пожелаешь.

Демиган стал продолжением руки Вилены. Губы её тронула едва заметная улыбка, и перчатка трансформировалась в клинок. От порождённой кровью рукояти по лезвию поползла колючая проволока. Марианна выстрелила – культистка рефлекторно закрылась рукой, и на мгновение её участок – от запястья до предплечья – покрылся пластинчатой деметалловой бронёй.

– Сюрприз… – Рот Вейнберг растянулся в плотоядной улыбке.

Вилена, казалось, вовсе не ожидала такого эффекта: кто бы мог подумать, что оружие может стать бронёй? Негодование сменилось ликованием, и жрица точно воспряла духом. Отныне её мысли были направлены не только на нападение, но и на защиту.

Ренегатка, развернувшись на каблуках, вонзила демиган в тело убитой Файдаломом охранительницы – стоило деметалловым шипам вкусить новую кровь, как от перчатки поползли защитные пластины.

Когда Вилена вновь замахнулась, деметалловое острие расширилось, и на свет выскользнула цепь с крюком. Меньше чем за секунду последний достиг Марианну и впился той в шею. Каэльтина, хрипло вскрикнув, попыталась избавиться от хвата, но всякое её движение приводило к расширению ран. Лишь чудом ей удалось вырваться. Зажимая рану, она рванула прочь из «Клюквы».

– Ragemejt! – ругнулась Вилена и раздражённо взмахнула рукой – демиган вернулся к форме перчатки.

– Догнать? – участливо спросил Файдалом.

– Нет. Пусть бежит. Мы не одни, кто имеет здесь волю.

То и дело оглядываясь, каэльтина не заметила, как пространство вокруг неё задышало элегией. Как тишину разорвал «Гекатов триумф», и голоса призрачного хора наполнили залы «Клюквы». Краем глаза хранительница видела то, что не должна была. Как пространство, поражённое скверной, оплетали щупальца тьмы, и элегия, точно в самом пекле Воздействия, начинала жить собственной жизнью.