Текст книги "Ох уж, эти детки!"

Автор книги: Олег Верещагин

ГЛАВА 9
Иван Сусанин

Три старых потёртых рюкзака, серые от времени, были наполнены доверху. Макс поставил их небрежно, и из одного в пыль просыпались золотые, серебряные и медные монетки, серёжки с камешками, нательные крестики, браслеты, иконки в дорогих окладах – всё то, что четыре века назад собирали на отражение вражьей напасти русские люди этих краёв – и что так и не довез погибший стрелец Кузьма.

Большой Ха и оба его охранника – со связанными за спиной руками – сидели возле лавки, на которой в полуобморочном состоянии покоился их подельник. Его, конечно, так никто и не удосужился отвязать. Солнце заходило за крыши домов. Федька, устроившись на плетне, жевал бутерброд с трофейной ветчиной, положив дробовик на колено – стволом в стороны пленных. Макс, присев, начал собирать рассыпавшиеся вещи. Задержал в пальцах потёртый серебряный крестик, повертел и, подняв глаза, тяжело спросил Большого Ха:

– И ты, гнида, ЭТО собираешься украсть?

Тот промолчал, угрюмо и опасливо. Макс почти удивлённо покачал головой и отвернулся.

– А вон Сашка с Юркой идут! – спрыгивая с плетня, подал голос Федька и засмеялся: – Она вся на нервах.

Сашу можно понять. Еле идущего Юрку она, понятное дело, бросить не могла. Он тащился, оглашая воздух то ли всамделишными, то ли притворными жалобами – босиком, повесив ботинки на плечо. Но и идти медленно, не зная, что с мальчишками, она тоже была не в силах, поэтому извелась до последнего предела. И увидев большущую картину финала, бросилась вперед опрометью, покинув младшего мальчишку посреди заросшей лопухами улицей. Макс и Федька переглянулись… но девчонка ухитрилась сграбастать в объятья обоих сразу.

Юрку эти "телячьи нежности" мало интересовали. Он, преобразившись, походкой хищника подошёл к пленным встал возле них. Видно было, что ему хочется учинить нечто зверское, вроде скальпирования тупым перочинным ножом, поливания кипятком и глумления. Но принципы воина не позволяли применять к поверженному врагу физическое насилие без нужды. Поэтому Юрка плюнул в пыль и, обращаясь через голову Большого Ха к пленному им бандиту, сказал:

– Э, ты, кажется, мне хотел ж… порвать в лохмотья? – он повернулся спиной к лавочке и, нагнувшись, непринуждённо спустил с себя штаны с трусами: – Рви, – сказал он через плечо. – Ну?

– Юрка, подлец, прекрати! – взвизгнула слегка пришедшая в себя Саша. Четвёрка бандюг только что не стонала, глядя белыми от бессильной ненависти глазами. Большой Ха лично порвал бы этого пацана не только в лохмотья – вообще пустил бы на комбикорм… но этот гад Федька поднял сетку и смотрел на Большого Ха глазами, от которых становилось нехорошо. Это были глаза, напоминающие Большому Ха спецназовцев, стоящих над мёртвым телом его "партнёра по бизнесу", закончившего свой путь где-то в горах Чечни, у ног бойцов русской армии. И Большой Ха инстинктом крысы понимал: пацан МОЖЕТ выстрелить. Не сдуру, как иной раз стреляют его ровесники, переигравшие в компьютер и разучившиеся отличать реальность от виртуальности – нет. Наоборот – всё хорошо оценив. И ЭТО и было страшно. "Разозли меня, – холодно предлагали глаза. – Спровоцируй меня, ну?"

И Большой Ха молчал. Благоразумно и абсолютно. Он хотел жить. Очень. Любой ценой.

ЖИТЬ.

– В принципе их можно убить, – сказал Макс холодно и безжалостно.

– Я не могу смотреть, как убивают людей, – возразил Юрка. – Я лучше отвернусь, хорошо?

– Ну, Шурка-Шурка… – пробормотал Большой Ха. Мальчишка рассмеялся:

– Обознались, дяденька. Я не Шурка и не Сусанин. Под кодовым именем «Иван». знаете такого? Он вроде меня был, тоже одних козлов болотами таскал. Погиб, правда… Ну всё равно герой.(1.)

– Не будем мы их убивать, – усмехнулся Федька.

– Не надо нас убивать, правда, – попросил в зад раненый охранник и улыбнулся заискивающе. Юрка сплюнул ему на ботинок. Охранник улыбнулся еще шире.

 
– Шип очень остр,
 

– заговорил Федька, глядя в глаза Большому Ха, -

 
любому вредит,
кто схватит его,
жесток к тому,
кто ляжет на нем…
 

Это толкование руны «зорн» – «шип» – из « Древнеанглийской рунической поэмы», Филипп Петрович. Вам тут делать нечего. Убирайтесь с нашей земли… Думаю, вы через какое-то время сумеете развязаться и даже подсобрать кое-что из вашего барахла… Берём рюкзаки. Пошли, ребята…

… На околице Федька остановился. Сбросил на землю рюкзак, постоял, глядя на деревню – и сказал вдруг:

– Погодите, я через десять минут.

– Э, ты ку… – начал Юрка, но Макс положил ладонь ему на губы и глянул строго…

… Дед Степан сидел около печки именно в той позе, в которой его оставил Юрка. То, что старик умер, Федька понял из далека – и замедлил шаг, но не из страха или брезгливости, а просто из уважения.

У последнего жителя деревни Лядское Побоище было спокойное и умиротворённое лицо человека, до конца выполнившего важное дело и теперь получившего заслуженную возможность отдохнуть.

Федька, нагнувшись, легко поднял старика на руки и внес внутрь. В доме было тепло и тихо. Солнечная пыль клубилась в лучах света, падающих через окна. Отчетливо пощелкивали ходики в углу. Положив хозяина в постель, мальчишка подошёл к часам и остановил их.

Рухнула тишина.

Федька огляделся. Теперь дом был мёртв. Полувыделанная шкура неизвестной зверюги, оголённый череп… Книги на самодельных полках… Отстранённо слушая свои же шаги, Федькапрошелся по комнатам, легко нешел большую канистру, поболтал – да, там ещё был керосин, с незапамятных времён, наверное. Разливая пахучую жидкость по полу, Федька вернулся к телу на кровати и думал: вот первый человек, которого я вижу мёртвым так близко…

– Прощайте, – тихо сказал он, пуская канистру на выскобленные доски пола. – Кто знает, может быть, люди ещё вернутся сюда… когда опомнятся – прощайте… – и тихо прочел:

 
Весь смысл игры – не в выборе ферзя.(2.)
На дисбаланс меж чёрным и меж белым.
Поставить жизнь, как правило, нельзя.
Свою – нельзя.
Твою – поставят смело!
Поторопись – уже второй звонок.
На плечи плащ, зализанный ветрами…
И Тьма призывно ластится у ног,
И пыль иллюзий в одряхлевшей раме,
И боль…
Тупая, с левой стороны.
 

1. Иван Сусанин – простой костромской крестьянин, в 1613 году заведший в болотистый лес отряд польских воинов, посланный королём Сигизмундом, чтобы предательски убить молодого русского царя Михаила Романова.

2. Стихи А. Белянина.

 
Твоя любовь теперь тебя не любит.
Шаг – до отбитой войлоком стены…
И дождь по нервам монотонно лупит.
Не умирай, ландграф…
Корявый слог
Скупых доносов ближе укоризне.
Перешагни.
Перелистни листок.
Пусть мир прогнил, а ты устал от жизни.
Но, отражаясь в пламени свечей,
Твоя судьба пригрелась в ожиданье
Насмешливого блеска на Мече,
Хранящем
непонятное молчанье…
 

…Уже на пороге он резко бросил за плечо зажженную спичку. И возле остатков ограды почувствовал, как упруго толкнула в спину жаркая волна рванувшегося из дома пламени.