Текст книги "Ох уж, эти детки!"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 3
Господа Фостер, Бреннеке и МакЭлвин.^(1.)

– Ему хорошо, – бормотал Макс, – послал нас к ненормальному, а сам укатил по магазинам. Я бы поменялся.

– Не ворчи, – легкомысленно сказала Саша. – В конце концов, его отец, а не наши с тобой матери нас поддерживают.

– Вот кстати, – вспомнил Макс. – А твоя-то что? Или ей Большой Ха так нравится?

– Совсем не нравится, – решительно отрезала Саша, – и не верит она ему. Но она связана положением.

– Дичь какая, – почти с отвращением вздохнул Макс, крутя головой. – Меньше всех для борьбы с преступниками могут сделать те, кто по чину должен с ними бороться… Мы пришли. Заходи первой, может быть, девчонку он сразу не убьет.

– Трус, – фыркнула Саша, берясь за фигурную ручку щеколды. И тут же отдернула руку – из-за глухой шиферной ограды, густо увитой диким виноградом, понеслось пение. Хриплый мужской голос надрывался – иначе не скажешь, без малейшей музыкальности, но с чувством:

 
А есаул догадлив был —
Он сумел мой сон разгадать, да —
"Пропадет, – он говорил, да —
Ой, твоя буйна голова…"
 

Пение приближалось. Саша попятилась за спину Макса. Тот оглянулся – зеленая окраинная улица, уходившая под откос, была пустынна, лишь возле колонки сидел здоровенный клочкастый пес. Он смотрел без сочувствия и вообще без интереса.

– Может это, – сказала Саша. – Пойдем? Потом как-нибудь.

– Поздно, – вырвалось у Макса.

Калитка бесшумно распахнулась. За нею на фоне буйной и бессмысленной садовой зелени, не знавшей руки хозяина с момента высадки на грядки и клумбы, стоял кряжистый усач неопределенного среднего возраста с загорелым лицом в сетке мелких белых морщин. Усач был брит наголо, левую сторону черепа уродовали пересечения диких шрамов. Китель старого советского образца, казачьи галифе и сапоги в гармошку придавали ему вид человека, знающего, чего ждать от жизни. Но куда больше привлекало внимание Макса и Саши длинная голубоватая шашка с потемневшим черно-золотым темляком. Хозяин дома держал ее в правой руке. Кончик шашки хищно пошевеливался, хотя кисть человека была неподвижна.

Макс громко сглотнул. Ему вспомнилось, как этой – ну, прошлой – осенью вот с этой самой шашкой Маршал гнался через полгорода за чиновником из администрации, пришедшим требовать плату за землю – гикал, свистел и орал, что "родной земли на поругание не отдаст". С полминуты подростки и бритый усач рассматривали друг друга. Потом он сказал хрипато:

– Мне чайники не нужны.

– У нас нет… чайников, – робко подала голос Саша. Маршал небрежно отмахнулся шашкой – воздух свистнул, ребята вздрогнули:

1. Тут перечислены фамилии изобретателей мощных охотничьих пуль, названых по этим самым изобретателям.

– Все равно. Миксеры, ножеточки и баптистские журналы мне тоже не нужны.

– Да мы и не предлагаем… – помотал головой Макс. Макс подозрительно прищурился:

– Тогда чего ошиваетесь у моей калитки? Кто вас послал? Вы агенты "Мхедриони"?^(1.) Продались, да?

– Мы не агенты… – начала было Саша, но Маршал перебил:

– Вы тимуровцы и собираете металлолом на нужды голодающих сусликов Гватемалы. Плохая легенда.

– Да не тимуровцы мы!!! – Саша топнула ногой. – Какие суслики?! Мы по делу! Дайте сказать!

– Последнее слово, – Маршал небрежно положил шашку на плечо и почесал ею ус. – Говорите, пионеры-герои. Пока можете…

Ребята переглянулись. Макс вздохнул и сказал, глядя куда-то между ребят. Cаша решила подтолкнуть его мысль:

– Вы не думайте, – горячо сказала она, для убедительности распахивая глаза и хлопая ресницами, – мы не только бензин оплатим, мы за аренду…

– Причем тут бензин, пионерка, – Маршал сделал широкий жест левой рукой. – Не надо пошлостей. Вы знаете, кто я?

– Ну… – Саша смешалась, но ее поддержал Макс:

– Вы, – с долей лести сказал он, – командующий военно-воздушными силами Абхазии… – и осекся. Маршал улыбался:

– Я Сергей Степанович, – весело сказал он, щурясь, – местный сумасшедший… и действительно командующий вэвэвэс Абхазии. Которые слепили на пустом месте… Да вы не бойтесь, ребята, – он покачал в руке шашку. – Головные боли у меня бывают, что есть, то есть, но я вполне адекватен. Могу показать справку. А вам действительно нужен мотоплан?

– Вот так! – Саша, снова выступив на первый план, чиркнула ребром ладони по горлу. – Даже больше, честное слово!

– Проходите, – Сергей Степанович посторонился. – Поговорим. Кажется, есть о чем.

1. «Мхедриони» – «Всадники» в переводе с грузинского – боевая фашистская организация, созданная бывшим уголовником Джабой Йоселиани в начале 90-х годов ХХ века. Отряды «всадников» отличались упорством в боях с абахазами и осетинами, храбростью, но так же зверской жестокостью к пленным и полной неразборчивостью в средствах ведения войны.

* * *

Федька любил бывать в областном центре. Не из-за покупок, которые тут можно было сделать – ему нравилось наблюдать за людьми и представлять себе, как они живут. Мальчишку зачаровывала и волновала мысль, что у всех виденных им есть какая-то своя жизнь, отличная от других. Секунда – промелькнуло лицо немолодого мужчины за рулем «жигулей» шестой модели. Больше его Федька никогда не увидит, а мужчина Федьку и вообще не заметил… но где-то этот мужчина будет продолжать жить, что-то делать… Объяснить свои чувства лучше Федька не мог.

Но сейчас, если честно, Федька думал об этом мельком. Все еще провожая рассеянным взглядом «шестерку», он незаметно для себя переключился на другое – и вздрогнул, когда отец, открыв багажник, «нивы», загрузил в него солидный и явно тяжелый сверток. Через пару секунд Гриднев-старший занял место за рулем и побарабанил по нему пальцами. Лицо его было хмурым и задумчивым.

Федька перебрался на заднее сиденье и, перегнувшись через спинку, откинул, вжикнув молнией, край свертка. Его глазам предстало три "сайги-410 – с примкнутыми девятизарядными магазинами и сложенным над пистолетными рукоятками прикладами из темно-коричневой зернистой пластмассы. Отец молчал, и мальчишка, так же молча застегнув молнию, вернулся на свое место.

– Поедем домой, или хочешь куда-нибудь заглянуть? – нарушил молчание мужчина.

Федька потянулся, закинул руки за голову и, не глядя на отца, спросил:

– Па, ведь то, что мы делаем… это незаконно?

– Это уголовное преступление по нескольким статьям, – Николай Андреевич смотрел в лобовое стекло. – Если у нас ничего не получится, то вас ждет колония, откуда вы выйдете уже совершеннолетними… существами, а меня – тюрьма, откуда я не выйду вообще. Вовлечение несовершеннолетних в бандформирования… – отец посмотрел на сына внимательно и спокойно: – Еще не поздно отказаться, сынок. Одно слово – и мы даем откат. Ничего стыдного в том, что ты боишься, нет.

– Я не боюсь, – без малейшего гонора ответил Федька, постукивая пятками кроссовок в пол машины. – Правда не боюсь, па. Я просто хочу понять! – он сел прямо, стиснул пальцы на колене и посмотрел на отца больными глазами, в которых были гордость и вызов. – Я хочу понять, па! Ведь мы тоже не делаем ничего плохого, ничего – наоборот! Так почему же нам приходится… вот так, как будто партизанам на оккупированной территории?! Почему нам все мешают – власти, милиция, все, кто должен по-мо-гать?! Почему?!

На этот раз Гриднев-старший ответил не сразу. Далеко не сразу. Федька терпеливо ждал, не сводя глаз с отца. А тот молчал, молчал и постукивал пальцами по рулевому колесу, и смотрел никуда… Потом спросил:

– Помнишь, два года назад я купил тебе кассеты с пьесой по "Властелину Колец"?

– Помню, – удивленно бросил на отца взгляд Федька и поморщился: – Мне не понравилось. Издевательство какое-то, все с этими дурацкими акцентами говорят… А при чем тут это?

– А при том. Глупо или нет, а там есть в одной песне такие слова… – Гриднев старший кашлянул и прочитал: – Когда вместо солнца надвинется тьма,

Но рад этой тьме человек -

Так это не спятили люди с ума -

И вряд ли природа свихнулась сама -

Так вот он, спятивший век… Такое время, Федь. Черное с серым, серое с черным.

– Но люди-то… – начал Федька, и отец перебил его:

– Люди? Люди, сын, существа сложные. В них столько всего намешано… И каждый хочет жить хорошо и… и просто. Без хлопот, успеха без труда и все такое. Большой Ха и такие, как он, они ведь ни с потолка соскочили. и не из-за границы их прислали, хоть и приятно было бы так думать. Они на наших грядках выросли. И удобрялись тоже здесь… Кто-то жилы рвал, служил Родине – а кто-то бочком пристроился, да и посмеивался… Вообще, Федь, все беды человечества от трех вещей. От трусости. От лени. От сытости. И – ВСЕ. Больше никаких причин нет. Ни мафии, ни терроризма, ни взяточничества. Трусость. Лень. Сытость. Большой Ха и К этим очень умело пользуются.

– А нам что делать? – тихо спросил Федька, взяв себя за плечи. – Ну что нам делать?

– А вот это человек во все времена решает сам, – ответил отец спокойно. – Этого у него отнять нельзя. Просто большинство не имеют мужества решить, а потом разводят руками: обстоятельства, мол… Можно смириться. Можно бороться… – он обнял сына за плечо: – Так как?

– А тебе за нас не страшно? – не ответил Федька и, помедлив, привалился к отцу виском. – Другие за своих сыновей и дочерей трясутся, а ты – нате оружие, идите, добывайте правду…

– Страшно, – сказал Николай Андреевич. – Только ведь это не причина… Да, вы дети. Если бы мне лет тридцать назад кто-то сказал, что такое может быть, я бы решил, что это здорово, но невозможно. Но жизнь изменилась. Вас, детей – не обиделся? – должны защищать взрослые. Точнее… ваш возраст сам по себе должен быть защитой. Но "надвинулась тьма", сынок – и раз ваши годы больше не останавливают руки убийц, насильников, подонков, значит, вы должны уметь защищать себя и своих друзей сами. Любыми средствами, до последнего – и очень умно и хитро, помня: виновным в случае чего вы и окажетесь. Просто по тому, что задевший тебя будет лежать, а ты – стоять над ним. Это в глазах наших властей уже доказательство вины. То есть, ты прав – это партизанская война, самая настоящая. И там, – он поднял палец в потолок «нивы» у нас союзников нет. – Там трусость. Лень. Сытость. Поэтому мне вместо того, чтобы просто пойти в милицию и потребовать арестовать вора и

бандита, приходится покупать моему сыну ружьё и думать, как замаскировать ваши действия, чтобы на нас не пало подозрение в преступлении. Поэтому мать твоей Саши… не хмурься!.. сидит не на Петровке, а в нашем захолустье – даже в области не смогла удержаться. Поэтому твой Женька сделал то, что в моем детстве ни одному пацану просто не пришло бы в голову – ради денег предал друзей.

– Он не виноват, – сердито сказал Федька. Отец кивнул:

– Я его не виню, я просто говорю, что было… А трястись за своих детей? Да, это сейчас распространено. Только ни от чего это не спасет. Знаешь, у Киплинга есть "Эпитафия трусу, погибшему при бомбежке Лондона":

 
Побегал от повестки я немало,
Но с воздуха она меня достала.
 

Федька негромко засмеялся и сказал с улыбкой, но серьезно:

– Ну тогда что ж… Мы будем драться. В конце концов, на своей земле живем, не на чужой… А вот интересно – три «сайги» стоят тысяч тридцать, а у меня было только двадцать пять…

– Я сделал вложение в будущее, – важно заявил Гриднев-старший. – В вас. Дети ведь – наше будущее, так? И не такое уж печальное, как я погляжу на вас, – он толкнул сына в бок и сказал: – Может быть, все еще будет неплохо? В конце концов, с нами господа Фостер, Бреннеке и МакЭлвин!