Текст книги "Ох уж, эти детки!"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 7
Безопасный кекс

Мэра Большой Ха проводил до самых ворот – массивных, из черного литья – за которыми стоял привезший главу администрации «мерседес».

– О чем разговор, – мэр широко улыбался, – вы мой гость, можете пользоваться дачей, сколько пожелаете… Я удивлен, что вы не захотели остановиться в городе.

– Дача – удобнее, – Большой Ха полной грудью и вполне искренне вдохнул воздух. – Тут у вас сказка. Просто сказка… Знаете, сидишь в кабинете сутками, дышишь этой кондиционерной химией – даже забываешь как-то, что может существовать на свете такая красота… Так мы с вами договорились?

– Конечно, – мэр кивнул, и улыбнулся вновь. – С вашей стороны было очень любезно ассигновать городу такую сумму, мы непременно дадим сюжет на телевидение. Ну а с моей стороны было бы просто неприлично отказать вам в такой малости, тем более – тоже направленной на благо нашей малой родины.

– Заверяю вас, что результаты поисков, буде таковые случатся, я передам в краеведческий музей, – Большой Ха пожал мэру руку – И, кстати, мне не мешало бы там побывать. Думаю, музею я тоже смогу оказать некоторую помощь. Отдельно от общей…

….Большой Ха все еще провожал взглядом удаляющуюся по аллее машину мэру, когда неслышно подошел Гомер.

– Парень беспокоится, – негромко сказал он. – Говорит, что ему домой пора. По-моему он просто начал что-то подозревать.

– Бумаги посмотрел? – не глядя на помощника, спросил бизнесмен. Гомер кивнул:

– Да. Подлинные. План, правда непонятный, но я думаю, разберемся. Дня два нужно и

подробные карты здешних мест.

– Ты же слышал – нам дали карт-бланш, – Большой Ха презрительно засмеялся.

– Так что все-таки делать с парнем? – уточнил Гомер.

– С парнем… – Большой Ха сощурился. – Видел кто, как он к нам садился?

– Нет, – уверенно ответил Гомер.

– Ну и ладушки. Лучший кекс – безопасный кекс, – пошутил Большой Ха. – Помнишь того турка, у которого клиника? Не может быть, чтобы ему не были доноры нужны.

– Сейчас? – голос Гомера остался равнодушным, но лицо на миг окаменело в непонятной гримасе.

– Нет, что ты, – Большой Ха пошел к дому, его помощник зашагал чуть позади, – Я созвонюсь сперва, потом самолет в областной центр закажем… Да и морозильник найдите. Завтра, к вечеру. Не сбежит?

– Подвал глухой, – Гомер вдруг сказал: – Я иногда думаю Филипп Петрович, а человек ли вы?

– А тебе не все равно? – безразлично отозвался Большой Ха. – Я тебе хорошо плачу. А таких пацанов по этим помойкам – миллионы.

* * *

Обычно Федька вставал сразу, как только открывал глаза, не позволяя себе залеживаться в постели – какие бы ни были настроение и погода за окнами его личного мезонина. Но сегодня открыл глаза, закинул руки под голову и остался лежать, рассматривая хорошо знакомую обстановку и думая, что завтра должен приехать отец. Если ему рассказать все, он поймет. И вообще хорошо, что он будет дома. Федька внезапно понял, что очень соскучился и вздохнул. Посмотрел на свою гитару, улыбнулся, вспомнив, как осенью ездил со школьным театром выступать на региональный конкурс детских коллективов; по ходу спектакля он пел «Балладу о без вести пропавшем» Дольского. Уже после выступления к нему, сидевшему на подоконнике, подошел какой-то продюсер, снисходительно похвалил голос и умелую игру мальчика, спросило, не хочет ли тот начать пробиваться на «большую эстраду»? Только, – сказал продюсер покровительственно, – репертуар, конечно, придется сменить. Вся эта заумь не для нашего времени. Ну, ты знаешь, – он подтолкнул мальчишку локтем, – народу что надо: три притопа два прихлопа, Саша любит Машу, Коля любит Олю…" Федька соскочил с подоконника и ушел, не оглядываясь. И потом, возле автобуса, только недоуменно посмотрел на начавшего было даже за рукав его хватать мужчину. Он не хотел никого обижать или оскорблять, просто после слова «народу», сказанному с оттенком пренебрежения и насмешки, продюсер стал ему неинтересен.

Федька выстрелил себя из постели пятками в потолок, выскочил, подхватил гитару. В окно вливались потоки утреннего прохладного воздуха; ночью прошел дождь. Мальчишка сел на подоконник, свесив ноги наружу, грянул по струнам и завел:

 
Встань пораньше,
встань пораньше,
Встань пораньше,
Только утро замаячит у ворот!
Ты прислушайся – услышишь,
Как веселый барабанщик
В руки палочки кленовые берет!
 

Ему очень нравилась эта старая песня, потому что она была настоящей, потому что она была несгибаемой, потому что она – так думал Федька, когда услышал в первый раз – противоречила навязчивому идиотизму, которого вокруг было полным-полно. Но сегодня допеть про барабанщика у него допеть не получилось.

– Федь! Фе-дор!!! – раздалось снизу. Федька посмотрел, перегнувшись через гитару – под окном торчал Макс, сбоку подскакивал от нетерпения Юрка. Федька поймал себя на том, что ищет взглядом Сашу, рассердился, махнул рукой:

– Что? Заходите!

– Федь, – Макс явно перевел дыхание, – Женька дома не ночевал.

* * *

Если честно, Федька не знал, что говорить в таких случаях. Мать Женьки сидела на стуле, устремив взгляд куда-то сквозь стену, и никак не реагировала на нехарактерно беспомощное бормотание Макса: «Ну, может, он просто где-то задержался… он вернется… ну что могло с ним случиться, Любовь Степановна…» Явно не слушая его, женщина сказала, по-прежнему ни на кого не глядя:

– Я ведь и в милиции была… А они смеются. Может, говорят, он у девчонки какой заночевал. Вернется. А заявление о пропаже – не раньше, чем через трое суток…..

– Нет такого правила, – сказал Федька и не узнал своего взвинченного, злого голоса. "Ну-ка, успокойся," – приказал он себе и представил зеленую опушку, сокола в небе…. – сразу должны принять.

– А им-то что? – женщина тяжело перевела дыхание, словно долго бежала. – А он никогда не задерживался. Вот что угодно про него говорите, а он всегда в доме был вечером. Я им это сказала, а они опять все в смех оборачивают. Говорят, все в первый раз бывает….

– Суки, – сказал Юрка. И добавил еще несколько слов, за которые Федька, не глядя, двинул ему по шее. – Все равно… – упрямо буркнул он. Женщина неожиданно слабо улыбнулась, посмотрев на насупленного Юрку с закушенной губой, продолжала:

– Я им про машину сказала, вон, которую Юрик видел… А они: "Сам сел, сам и вылезет…"

– Сашкиной матери надо сообщить, – сказал Юрка. Макс, оставивший свои попытки утешать, вдруг снова подал голос:

– Вот ты этим и займешься. Беги искать Сашку… Любовь Степановна, можно мы комнату Женьки посмотрим?

"Зачем?" – глазами спросил Федька. Макс ответил взглядом: – Надо…"

– Смотрите, конечно… – Женщина вдруг обвела обоих ребят взглядом и ясно сказала: – Не вернется он. Не нужны мы никому…

…. – Ты что придумал? – спросил Федька. Он остановился у порога и с неудовольствием смотрел, как Макс методично обшаривает маленький закуток, обиталища Женьки Звягина, который сел в машину в своем собственном дворе – и пропал. – Макс?

– Да так… – Макс присел возле стола, через плечо посмотрел на Федьку и тяжело вздохнул. – Есть у меня одно подозрение… нехорошее. Но если оно оправдается – то… – он не договорил и зачем-то полез под стол.

Федька снова осмотрел комнату – обычную комнату обычного мальчишки из бедной русской семьи. И неожиданно захлебнулся воздухом, поняв, что может случиться так, что хозяин больше не войдет в нее. БОЛЬШЕ НИКОГДА. Не передвинут его пальцы тетрадей в углу старого стола. И на диван он не завалится, и журналы не пролистает, даже просто не поднимет – вон те, рядом с изголовьем. Был человек – и нету, и никому нет дела. Только на фотке он останется. Вон на той, где Женька рядом с ним, с Федькой. Веселый….

– Так я и знал, – голос Макса был тусклым и убитым. Он сидел на полу, держа в руке номер «России» – местной газеты – и книжку, раскрытую в начале. Книжку Федька узнал – это была максова "Собака Баскервиллей", которую он дал Женьке, вообще-то не очень любившему читать, почти месяц назад. – Ну так и знал…

– Что? – Федька подошел ближе. – Что ты знал?

– Я дурак, – горько признался Макс, вставая. – Смотри… нет, слушай сначала… Я на днях женьку видел в интернет-пункте, при киношке. Он еще от меня так шарахнулся, я удивился, еле поздоровался. Я там минут пять был, не больше… А когда уходил, гляжу – он в Интернете возится, как поросенок в корыте. Еще заметил, что какой-то сайт про клады, оформление такое… – Макс покрутил ладонью, – хорошо узнаваемое, сундуки-карты-компасы… Я ведь уже тогда что-то заподозрил, да больно паскудно было своего подозревать! – Макс бросил на стол газету и книгу. "В точности мои мысли", – вспомнил

Федька, склоняясь над ней. Страница газеты была порезана ножницами – Женька аккуратно вырезал буквы. – Ну не дурак? – горько спросил Макс. – Смотри, что вырезано?

– "Добровольно" – вырезана Д… вот «великий» – Е вырезана… – Федька отложил газету. – Ясно, – он посмотрел на книгу. – Газета тут лежала?

– Тут, – покривился Макс. – А может, и не дурак. Решил: чем тупеее и страннее, тем лучше, – он черкнул ногтём строчку знаменитого предостережения, прочел вслух: – Держитесь подальше от торфяных болот… Понимаешь, он зашел в штаб, когда там никого не было. Увидел бумаги, сбегал к себе, изготовил эту фигень… – Макс ударил по столу. И вдруг выругался. – Ну и влип теперь по самые уши! Он наверняка этот клад решил кому-то продать и нашел в «нэте» покупателя. Вот и пропал… – он снова выругался.

– Хватит ругаться, – Федька покусал губу. – Пошли. Действовать надо.

– До милиции достучаться надо, – заметил Макс, бесцельно двигая по столу газету, с передней страницы которой мэр призывал "оставить нашим детям процветающий город!"

– Угу, самое первое дело, – Федька отмахнулся. – Ну постучимся, ну и что? Как они его искать будут? Юрка вон даже номер джипа сообщил, а они его и не записали. Ездят, блин, с мигалками и вопилками, как цыганский табор…

– Ну я не знаю, – Макс скривился, – Ну спецоперация какая-нибудь….

– Максим, – тоже скривился Федька, – ну хватить бредить. Спецоперации для простых пацанов только в кино проводят, а в жизни участковые по домам ходить станут: "Вы у себя ворованого пацана не прячете? – Да нет, вы что, зачем?! – А, ну спасибо, я пошел…" Самим надо – и поскорей…

….Юрка топтался возле подъезда. увидев старших ребят, сказал хмуро:

– Нету их, – ни Сашки, ни матери ее. У нее отгул, они в область поехали.

– И не надо, – Макс коротко пересказал историю. Глаза Юрки, сперва все увеличивавшиеся, потом вдруг резко сузились, и он сказал хмуро:

– Гад. Предатель.

– Вообще-то жалко его, Юрик, – сказал Макс тихо. Юрка вновь распахнул глаза:

– Чего?! Да он нам….

– Он у нас тряпочку украл и несколько листов бумаги, – так же тихо ответил Макс. – А его убить за них могут. По-настоящему убить, или даже что похуже… А у него мать, Юрик. И он у матери один свет в окошке. Да и какой же он гад? Помнишь, как он тебе велик сделал? А как он Лешку к себе ночевать забирал, когда дома попойки…..

Юрка вдруг заморгал и спросил:

– А…. а что же теперь?.. Теперь он… он что, не…. не вернется?

На ресницах у Юрки повисли капли, он потянул воздух носом. Старшие ребята переглянулись. Но ничего сказать не успели – ни Юрке, ни друг другу, потому что во двор с треском и грохотом влетели три мотоцикла, оседланные затянутыми в проклепанную металлом кожу парнями. Федька тяжело вздохнул. Макс улыбнулся. Юрка из-за спин старших показал кулак.

Эти трое были из компании рокеров поселка Железнодорожный, как бы пригорода Изжевино. Когда-то – в легендарные годы – между подростками обоих населенных пунктов существовала вражда, регулярно выливавшаяся в побоища на путях. Но вот уже, как лет десять она поутихла. «Железки» почти поголовно увлеклись фильмами "Воин дорог" с Гибсоном и ударились в рокерство. «Жеванные» подались кто в армию, кто в бизнес. Короче, битвы отошли в прошлое, но антагонизм сохранился – ни те, ни другие старались без особой нужды на чужой территории не появляться. Но конкретно с одним из трех – рослым парнем по кличке Дубль, чью голову венчал армейский шлем с лисьим хвостом – у Федьки был личный конфликт. Смешно, но из-за Мела Гибсона, которого Дубль считал героем всех времен и народов, а Федька терпеть не мог из-за роли в "Отважном Сердце", где "все переделано в сторону щотландцев", как заявил Федька год назад на школьном дворе, после чего произошла драка.

– Черти их принесли, – сердито сказал Федька. Сейчас ему про ту историю было неловко вспоминать.

Но, похоже, рокеры заехали во двор не от хорошей жизни. Они поставили свои переделанные до полной неузнаваемости огромные «уралы» на подножки, двое склонились над одной из машин, перебрасываясь короткими фразами, а третий – Дубль – сняв на ходу шлем, пошел к Федьке и его товарищам. Полы длинного плаща на ходу эффектно хлестали по шевровым сапогам, начищенным до лунного блеска и украшенным цепочками и шпорами.

– Привет, – хмуро сказал он. Трое друзей кивнули вразнобой. – Не поможете? Масло нужно… Где тут у вас?..

– Деньги давай, – безразлично сказал Макс. Дубль порылся под плащом, достал полтинник. – Юр, сбегай.

Тот изобразил неудовольствие, но исчез. Дубль махнул своим, они присели возле мотоциклов, один закурил.

– Не жарко? – поинтересовался Макс. Дубль распустил лисий хвост:

– Имидж ничто – это выдумка рекламщиков. Имидж все, – поучительно заметил он. – Вы чего тут тусуетесь? У нас все навалом лежали, когда узнали, куда вы свой «томагавк» засадили. Теперь вам еще дачку развалить, вааще красота будет.

– Подумаем, – отозвался Макс. Федька вообще не прислушивался к разговору – он думал, что делать и как быть – и ни-че-го в голову не лезло. Дубль помолчал, потом спросил:

– А чего, наш-то Умнукус^(1.) себе новую тачку оторвал? Сейчас жали мимо его дачи, глядим – во дворе "широкий стоит. Из Москвы пригнал, что ли? Даже номера еще не поменял….

– А? – Федька быстро повернулся к Дублю. – Ты про что?!

– Да я говорю, – тот озадаченно покосился на Федьку, – едем сейчас мимо дачи, видим – джип во дворе стоит, ну, этот, "чероки"^(2.). С московским номерами… э, вы чего?!

– Дубль! – Федька схватил его за рукав плаща; двое других рокеров вскочили. – Витька! Забросьте нас с Максом до дачи! Витька, я тебя прошу!

– Да нам вон чиниться… – Дубль кивнул в сторону товарищей, но потом сам себя оборвал: – А чего такое, Федь?

– Долго объяснять! – Федька выпустил его рукав, сжал кулаки: – Витька, человек может погибнуть! По-правде погибнуть! Вить!.. Мы заплатим! Пятьсот! Вить, тыщу заплатим, при свидетелях говорю! Только быстро!

– П….поехали… – Дубль ошалело посмотрел на своих. – Цепак, дождись пацана, а потом нас… Федь, ты ко мне, а ты Макс – к Иглу… Ну дела!

1. Главный злодей a в фильме «Безумный Макс-2. Воин дорог», вождь разбойничьего племени; Дубль имет ввиду мэра.

2. «Широкий» – «чероки» (жарг.)