Текст книги "Звездная бирема "Аквила". Рубеж (СИ)"

Автор книги: Олег Мелехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Отвлекать главного инженера в такие моменты изобретательского экстаза не следовало никому, поэтому Ливия, сделав пару осторожных запросов и получив раздраженный и уклончивый ответ, решила, что лучше взглянуть самой. Только осторожно. Желательно – из-за угла, чтобы ненароком не попасть под горячую руку Фабриции, вооруженную разводным ключом. Главный инженер резвилась не на своей территории, а в десантном ангаре левого борта. Что-то там они с Петронием затеяли эдакое с одним из ботов: то ли модифицировали двигатели, то ли системы наведения, а не исключено, что и орудийную турель пытались установить.

Ливия сдала вахту Квинту Марцию и, вместо того, что бы насладиться заслуженным отдыхом в своей персональной каюте, ведомая любопытством, отправилась в ангар. Предварительно убедившись, конечно, что там сейчас никого нет.

Ангар – это слишком громко сказано для корабля класса "Аквилы", но как иначе назвать помещение, где размещаются десантные боты? Биремы не комплектуют истребителями-"вультурами" или перехватчиками-"интерцепторами". "Аквила" и сама была той еще хищницей, компенсируя отсутствие истребителей собственной маневренностью и скоростью. По штату на биреме размещалась дюжина "гарпаго" (по шесть с каждого борта), пригодных как для перевозки десанта, так и, в случае необходимости, для использования в качестве спасательных шлюпок. Системы пилотирования ботов были упрощены настолько, что управлять ими мог даже рядовой манипуларий: просто забивай координаты, включай автопилот и лети себе. А вот мощным вооружением "гарпаго" похвастаться не могли. Но, похоже, именно этот просчет республиканских конструкторов и намеревалась исправить Фабриция, раз уж умудрилась не только спеться с Петронием, но и ни разу не сцепиться с командиром 1-й центурии.

Со временем наварх угадала. В стыковочном узле левого борта и впрямь не было ни души. Должно быть, умаявшись, Фабриция отправила свою утомленную банду отдыхать и сама пошла вздремнуть. Тем лучше, решила Ливия, и, выяснив, какой именно бот подвергся издевательствам ремонтников, принялась спокойно и вдумчиво изучать все изменения. О том, что надо бы пойти и проследить за допросом пленников, Аквилина как-то совсем забыла. Право, что интересного может быть в захваченных варварах? А вот орудийные системы "гарпаго", усиленные трофейными турелями – это действительно занимательно!

Все делают ошибки, подчас роковые, иногда непоправимые. Даже сенаторы. Даже преторы. А уж про психо-корректоров и говорить нечего. Профессиональная деформация потому что. Богатый опыт создает иллюзию, будто лучше всех знаешь, за какие ниточки нужно дергать других людей, чтобы половчее ими управлять. В тиши личного кабинета да над подневольными делать это сподручнее всего, само собой.

В чем состояла его роковая ошибка, Антоний понял уже через полчаса после того, как покинул каюту наварха. Каждый Аквилин счел своим долгом указать "паршивому мозговёрту" его место в корабельной иерархии. И если офицеры выразили недовольство поведением Луция Антония в оскорбительно сдержанном тоне, то рядовые – что флотские, что манипуларии – мстили за честь наварха и на словах, и на деле. Грубые намеки на мужскую несостоятельность, в общем-то, не в счет. Толчок в спину на беговой дорожке в спортзале, как бы случайная подножка и пробная попытка обварить кипятком в душе – только начало череды испытаний на прочность. Настрой у личного состава "Аквилы" был очень серьезным, и дело шло прямиком к мордобою. За менее серьезные проступки чужаку полагалась "темная". Короче, бессонная ночь, проведенная Антонием начеку, на пользу его нервной системе не пошла. До передвижения короткими перебежками и мелкой дрожи при малейшем постороннем звуке бывший психокуратор еще не докатился, но походку изменил. С пятки на носок, чтобы получалось бесшумно.

Крался, одним словом, точно нашкодивший кот по мраморным плитам. Известно же, что агрессивные хищники прежде всего реагируют на резкое движение.

Рослые девицы из службы вигилов, которые честно несли свою вахту в общем помещении гауптвахты, приближения Луция Антония не заметили. А потому продолжали болтать меж собой, обсуждая свежайшую новость. Пленники за силовым полем их ничуть не смущали.

– Я так думаю, надо прошение подать наварху, – размышляла вслух белокурая Виниция. – Чтобы зачислила cacator'а в помощники Александру.

– Верно! – оптимистично подхватила идею её товарка – Вителлия. – Он вчера только жаловался. Совсем замаялся, зайчик мой. Вот бы ему и компания была, а паршивый дармоед харч потихоньку отрабатывал.

– Вот! И я говорю парням, что нельзя Антония калечить, потом все равно придется ждать, пока оклемается. Мордаху еще, чего доброго, попортят.

– Да пофиг на морду. До Александра ему все равно далеко, – не уступала зайчиколюбивая вигилия. – К тому же у него говорят...

Девка жестом показала, что не так с проштрафившимся психокуратором. И обе здоровенные кобылицы громогласно заржали.

– Ничего! – заверила подругу Виниция. – Пока хотя бы один палец есть и язык на своем месте – ни хрена не инвалид. Заодно и психотерапию проведет. Двойная польза будет. Но учти, – честно предупредила она. – Если уже я подам прощение, то буду первой в очереди.

– Я так погляжу, этот мозго... люб тебе приглянулся. А что? Немного на твоего Сергия похож.

– Уже не моего, – мрачно буркнула вигилия и гневно стукнула кулаком о пультовую стойку. – Зато этот точно не отвертится.

Вигилы – что мужчины, что женщины – отличались высоким ростом и атлетическим сложением, что неудивительно, ведь от них требовалось наводить порядок среди сограждан. Например, при необходимости усмирять повздоривших манипулариев. И возжелай достойная Виниция Секста психокорректорского тела, препятствий на её пути не возникло бы никаких. Схватит, скрутит и утащит на одном плече в темный уголок. И поминай как звали.

От открывшихся перспектив у Луция Антония смерзлись все естественные телесные отверстия. Власть наварха на корабле безраздельна, и если Ливия Терция сочтет нужным, то сошлет несостоявшегося любовника в сектор рекреации, не поморщившись. Амикус Александр, конечно, приятный во всех отношениях молодой человек и будет рад мужской компании, но...

Антоний усилием воли отогнал жуткую фантазию, где могучая Виниция Секста пользуется своим законным правом первого свидания. В конце концов, он не обычный пленник, а у Ливии должно хватить здравого смысла и обычной гуманности...

Он приблизился к вигилиям, сделав вид, будто ничего не слышал. Но на всякий случай вдохнул поглубже.

– Я собираюсь проводить допрос, – распорядился Антоний. – Это приказ наварха.

Девицы сразу же согнали с лиц похабные ухмылки, уставившись на увесистый бювар в его руках. Им самим было страшно любопытно, как опытный мозгоклюй станет пытать пленников. Вдруг у него там – специальные иглы для вырывания извилин прямо через уши? Интересно же!

Но мстительный Антоний не собирался бесплатно развлекать наглых вигилий. Еще чего! Обойдутся!

– Покиньте помещение, – приказал он.

Вителлия в ответ хамски ухмыльнулась, но на словах осталась предельно корректна и вежлива.

– Правила безопасности запрещают покидать пост охраны, если дознаватель безоружен.

Но психокорректор не сдавался. Рядом с этими сексуально агрессивными зверюгами он будет чувствовать себя неуверенно, а значит, может провалить допрос. Тогда точно одна дорога – в рекреацию, Александру в... хм... ну пусть будет – подручные.

– Тогда дай мне свой гладий.

– Не положено, – отчеканила Виниция, сладострастно и как бы невзначай поглаживая кобуру. – Запрещено передавать личное оружие любому лицу, кроме центуриона вигилов и наварха.

Как говорят в секторе рекреации: ласка – оружие персональное, но безотказное.

– Хорошо, – сдержанно кивнул Антоний. – Тогда – энергоплеть. Просто для устрашения. С ошейником против энергоплети только самоубийца пойдет, верно? А вы обе подождете меня за дверью. В этом деле... хм... государственной важности лучше знать поменьше, честное слово.

Грубая работа, бесспорно, но подействовало. Главное правильно адресовать нужную эмоцию. Там, где у Виниции вожделение, у Вителлии – жалость и сочувствие. И обе – не хотят совать носы в государственные тайны.

Вигилии колебались недолго. Энергоплеть – специфическое оружие, обоюдоострое в неумелых руках, отбивающее охоту махать им без необходимости. А заключенные в ошейниках, если они не полные придурки, просто не рискнут напасть на хозяина энергоплети. Один удар, даже самый неловкий, и мозги заживо сварятся прямо в черепе. Или зажарятся до хрустящей корочки.

Оставшись наедине с пленниками, Антоний воспрянул духом и преисполнился любопытством. Больше всего психокорректора интересовала личность пунийца, к тому же знание родного языка пленного важное преимущество в сложившейся ситуации.

– Эй, варвары! Слышите меня? – громко спросил он.

Но никто не отреагировал. С данайцем все ясно, в отчете Ицилия сказано, что его орган слуха пострадал сильнее, чем у прочих. Прошло уже больше суток после удара акустической пушкой, и оставшиеся двое должны уже частично отойти от его последствий. Но если республиканский дезертир вертел головой, тщательно прислушиваясь, то пуниец оставался невозмутим. Антоний сделал несколько попыток словить его на обмане, но тщетно. Тогда психокорректор жестами приказал пунийцу стоять у одной стены, а остальных отогнал к противоположной, чтобы отгородить их силовым полем.

Пуниец оказался понятливым: медленно и спокойно приблизился к дознавателю, интернациональным жестом показал, что ничего не слышит, и для надежности прокричал то же самое на трех языках.

"Не волнуйся, – объяснил ему Антоний. – Я дам тебе планшет с вопросами. Ответишь на них письменно – и свободен".

Опросным листом, составленным во время бессонной ночи, он искренне гордился. Варвар даже не поймет, что выдал всё известные ему тайны.

Марк был категорически против. И вовсе не потому, что боялся. Просто знал, чем заканчивается попытка побега на республиканской биреме – принудительным выходом в пространство без скафандра. Он бы сам так поступил с наглецами. Но разве Дагон станет слушать кого-то, кроме своих безумных богов? А те, как назло, заверили пунийца в полном успехе задумки. Как они это сделали, вот в чем вопрос. Суеверный варвар!

Но отчаянной храбрости Дагону не занимать. И ловкости. Резким движением подбить протянутую к тебе руку с планшетом, затем ударить дознавателя в солнечное сплетение, одновременно перехватив энергоплеть и ткнув её рабочим концом в ямку над левой ключицей противника – надо уметь и уметь хорошо.

"Внимание!" – поднял руку пуниец. Он последовательно заблокировал дверь, отключил силовое поле и ошейники. Без ошейника, конечно, здоровски, как говорят манипуларии, но дальше-то что будет, великий пунийский герой представляет себе или нет?

А Клейт прямо весь возликовал: запрыгал на месте, руками замахал, словно не в закрытом наглухо помещении гауптвахты на чужой биреме торчал, а дождался своего парня на свидание.

"Нападем на вигилий, пока они не догадались", – предложил дерзкий Дагон.

"Забудь. Они догадались, – огрызнулся Марк, жалея только об одном – энергоплеть в руках у пунийца. – И подняли тревогу, и вызвали подмогу. Ты готов крепко уснуть и проснуться уже у своих богов, придурок?"

Через самое большее четверть часа из помещения гауптвахты стравят весь воздух. Или заблокируют вентиляцию: так получится дольше, но зато без лишних энергозатрат.

"А этот как же? – удивился Дагон, пнув стонущего от боли дознавателя. – Своим пожертвуют?"

Марк жестко ухмыльнулся. Одним человеком, тем паче особистом, пожертвуют, не моргнув глазом. И то не обязательно. Своего могут успеть откачать.

"Что же делать?" Теперь Дагон выглядел обескураженным. Тупой варвар, не способный думать о чем-то еще, кроме своей поганой шкуры!

Вопрос был восхитительно "своевременным". Особенно когда слишком поздно всё откручивать назад.

"Квириты не торгуются из-за заложников. Никогда. Мог бы раньше у меня спросить".

"Я импровизировал", – нагло солгал тот.

Импровизатор хренов! Без надежной домашней заготовки – чистое самоубийство. Вот только варвары всегда предпочитают благородству жалкое цепляние за свою ничтожную жизнь. Марк склонился над пультом, чтобы проверить одну идею. Вряд ли на биреме миниотсеки устроены иначе, чем, скажем, на триреме или квинквиреме.

"Что ты ищешь?" – насторожился Дагон.

"Подбираю код к люку технологического хода. Не мельтеши, придурок!"

Когда рядом кругами бегает до смерти перепуганный данаец, заламывая руки и проклиная тот день, когда связался с "этими психованными дикарями, которые...", задача усложняется. Марк присмотрелся, чтобы читать по губам. Ага! Значит, "кровожадными дикарями, которые только вчера выбрались из пещер и с трудом научились задницу подтирать!" Да, да, да! Все данайцы такие снобы, они не любят получать крепкий тычок в зубы, а потому быстро затыкаются.

Великий беглец всех времен тоже не особо верил в "технологический ход". И очень зря. Некоторые пилоты-стажеры из одной знаменитой фамилии бывают в юности настолько буйны нравом, что гауптвахта им становится домом родным. При таких обстоятельствах грех не изучить её устройство в мельчайших деталях.

"За одной из стенных панелей находится коридор, надо его открыть", – снизошел до пояснений Марк.

"И куда он ведет?"

"На лацийской квинквиреме – на инженерную палубу".

"А на биреме?"

Марк раздраженно дернул плечом, его великодушия никто не оценил. Как будто Дагон оставил им выбор!

"Заткнись!" Сказано же: не показывай дуракам половину работы. Задохнуться собственными выхлопами Марку вовсе не улыбалось.

"Этого, – пуниец побольнее пнул дознавателя, – мы возьмем с собой"

Дагон не отставил в покое затею с заложником и так и не выпустил из рук энергоплеть!

Наварх настолько увлеклась изучением модификаций имени Фабриции, что сигнал срочного вызова от центуриона вигилов Вителлия заметила только после того, как по палубам «Аквилы» пронесся душераздирающий рёв тревоги. Заметив же, выругалась и не сразу попала пальцем по значку ответа. С другой стороны, лежа под брюхом десантного бота, проделать это было не так уж просто.

– Да! – наконец-то извернувшись, рявкнула Ливия. – Что там?

– Наварх! – в голосе Вителлия звенело облегчение. – Ты в порядке?

– В полном, – заверила его женщина, соображая, как бы теперь выползти из-под "гарпаго". – Докладывай.

– Пленные варвары захватили Антония и забаррикадировались в помещении гауптвахты! – бодро отрапортовал центурион. – Прикажешь начинать штурм или сначала вступить в переговоры, наварх?

– А протоколы безопасности у нас уже отменили? – ядовито поинтересовалась Ливия, извиваясь и отталкиваясь ногами. Еще никогда прежде она так сильно не жалела, что республиканские генетики не додумались снабдить звездолетчиков присосками на лапках, вроде как у Фиделиса. Или хотя бы коготками. И хвостом. – Или ты не знаешь, что следует делать, мой Публий?

– Да, наварх, но там же Антоний...

– Антоний, Антоний... – собравшись с силами, наварх вырвалась-таки на волю и, переведя дух, пропыхтела: – Загерметизируй помещение и выкачивай оттуда воздух. Минут через пять они сами будут рады сдаться. Если там останется кто-то в сознании, конечно.

– А что насчет Антония, наварх? – настойчиво переспросил Вителлий.

– А Луций Антоний у нас живучий, если лары будут милостивы, не сдохнет. Действуй! – отключившись, Ливия буркнула себе под нос. – А если сдохнет, невелика потеря, право.

Наварх ничуть не сомневалась, что в попытке бунта пленников виноват именно психокорректор. Кто же еще? Другое дело, что прямо сейчас исправить всё она не могла чисто физически. По сигналу тревоги тяжелые створки шлюзов стыковочного узла автоматически заблокировались, и при всем желании Ливия не сумела бы сейчас выбраться. А пытаться руководить дистанционно – это только мешать Вителлию и его вигилам. Тем паче, что на мостике несет вахту Квинт Марций. Вот и пусть командует.

Аквилина на всякий случай достала из аварийного шкафчика респиратор и, поскольку от нее сейчас все равно ничего не зависело, занялась прерванным делом. Пронзительные звуки общекорабельной тревоги слегка отвлекали, конечно, но только слегка.

Заложника даже бить не пришлось. Точнее, его можно было и не бить, но Дагон не сдержался и двинул в смазливую рожу.

"Подсветит себе дорожку", – съязвил драчливый варвар. Если, конечно, Марк правильно понял кривую гримасу пунийца.

Он полз впереди, следом незадачливый дознаватель, потом Клейт, а республиканец замыкал караван беглецов. Оставалось лишь гадать, куда приведет узкий ход. Главное, чтобы не прямиком на мостик. Но им несказанно повезло. Или не повезло. Это как посмотреть.

И опять Дагон наворотил дел. Кто его просил бросаться на женщину? Кто заставлял бить её по голове?

– Ты – тупая скотина! – проорал Марк и показал сотоварищу очень непристойный жест. – Это же наварх!

"Что ты говоришь? Кто это?"

"Наварх, идиот!"

"Ну и отлично, – обрадовался Дагон. – Два заложника лучше, чем один. Займись разблокировкой бота. И свалим отсюда поскорее".

Все же республиканские уставы правы. "Увидел пунийца – бей первым!" – гласили они.

Глава 4

Являться на мостик с Фиделисом на плече Квинт не захотел. Хотя очень хотелось. Сцинк его успокаивал одним своим невозмутимым видом, примерно так же сильно, как прежде раздражал. Эдакая наглючая довольная морда! Понятно теперь, откуда у Ливии Терции взялись неисчерпаемые запасы самоуверенности.

Оно, это ящериное хладнокровие, не помешало бы Квинту Марцию. Не тогда, когда Вителлий доложил о ситуации с заложниками на гауптвахте, а потом – когда беглецы каким-то чудом угнали бот, прихватив с собой наварха.

– Твоюцентурию! – прорычал префект. Это было самое приличное ругательство из тех, что он изрыгнул, услышав новость из уст виноватого, как сто данайцев, Вителлия.

– Проекционный экран.

– Готово, – доложил Плавтий, быстро рассчитав траекторию. – Держат курс на планету.

– Связь с бортом.

Усилия связиста себя не оправдали. Похитители наварха и угонщики перевооруженного "гарпаго" общаться наотрез отказались.

– Твоюцентурию! Торвенторий!

Судьбоносные пункты протокола 13-82 вовсе не горели огненными письменами на внутренней поверхности черепа префекта, но Квинт Марций прекрасно помнил, что надо делать. Наварх республиканского корабля не должен живым попасть в плен к врагу. К любому врагу. И чтобы не происходило в окружающем мире – мятеж, тотальная война, чума или взрыв сверхновой – уставы должо исполнять. На эти случаи они и пишутся.

Из торвентория не поступило ни единого звука, замерли без движения офицеры мостика, и даже показалось, что замедлился информационный поток от сенсоров. Несколько мгновений целиком в двоичном измерении. Да или нет? Плюс или минус? Импульс или отсутствие такового? Такая вот простейшая систем счисления. Простые числа, твоюцентурию.

Но благие всевидящие лары, как же велико искушение! Язык Квинта Марция от корня до кончика чесался приказать открыть огонь на поражение. Разом покончить с главным препятствием между ним и "Аквилой", причем сделать это законно, без последствий – какой соблазн!

Еще пару месяцев назад, да что там месяцы, еще суток не прошло с их последнего разговора. Вроде бы ни о чем таком важном не говорили. Об Антонии да про Фиделиса, и немного о сравнительной летучести Ливиев и Марциев, которая у последних однозначно хреновая.

Квинт Марций положил руку на нейро-панель, словно призывая в свидетели бирему.

– Торвенторы – отбой.

"Аквила" – это ведь не одна Ливия, верно?

– Астрогация, курс на планету.

"Аквила" – это не только Фабриция со своими техниками.

– Инженерный, полная готовность систем.

Глупо думать, что нет незаменимых. Наивно и даже опасно.

Скорее всего, обитатели мостика прекрасно догадались о буре, что бушевала в душе префекта, но каждый постарался как можно скорее вернуться к прямым обязанностям, словно бы ничего не произошло. Душа Квинта Марция Аквилина – сущие потемки, и он свой выбор сделал. На то он и Марций, чтобы принимать решения.

– Научим грязных варваров хорошим манерам, – мрачно фыркнул он. – С орбиты это будет проще сделать. Торвенторы, протокол 17 к исполнению.

До конца вахты еще есть время. Как раз хватит, чтобы как следует подумать. Не столько о наказании Вителлия и его подчиненных, сколько над внезапно возникшим чувством общности. "Аквила" – не Ливия Терция, не нейросеть, не Квинт Марций, не инженеры и реактор, и не Фабриция Секстия, она – это всё вместе. Живые и разные люди, полуразумная система управления, бездушные механизмы, чистая плазма и удивительные рат-двигатели – это и есть звездная бирема "Аквила". А корабль, в свою очередь, часть Республики, частица человечества...

– Вахтенный, принеси мне Фиделиса, – приказал Квинт.

Ему сейчас позарез требовались запасы самоуверенности. И наплевать, что и кто подумает!

Луций Антоний всегда и не без оснований считал себя человеком широких взглядов. Для психокорректора, конечно. То есть, в своей среде. Ну, хорошо, допустим, не таких уж широких, но насчет терпимости к различным отклонениям... Если они, эти отклонения, не касались профессиональной сферы.

В общем, говоря прямо – Антоний полагал, что ежели в Данайском Колониальном Союзе интимные отношения между гражданами одного пола не только допустимы, но и приветствуются, то это личные трудности граждан Данайского Колониального Союза. В благословенной Лацийской Республике милостью богов все оставалось более-менее традиционно. Несмотря на равноправие полов (или, если уж совсем честно – на равное бесправие плебеев, что мужчин, что женщин). Подобные отклонения выявлялись и исправлялись еще на стадии формирования личности, так что о существовании мужчин, предпочитающих секс с другими мужчинами, Антоний знал только из теории. Ничего странного, на самом деле. Странным было бы обратное. Бравый манипуларий, разыгрывающий гетеру перед другим бравым манипуларием... бр-р-р...

Но с данайцами прогресс сыграл поистине злобную шутку. Дорвавшись до репликаторов (к слову, именно в Колониальном Союзе их и придумали), обитатели Данайского сектора на радостях сократили поголовье особей женского пола до критического минимума. И если провести сравнительный анализ между республиканской гетерой и данайской женщиной, то у республиканских гетер прав на порядок больше.

Но теоретические знания – это хорошо, снисходительная терпимость к странностям изнеженных данайцев – еще лучше, а вот когда ты, весь такой образованный и толерантный, оказываешься похищен и заперт в одном боте с представителем Данайского Союза, начинаешь смотреть на жизнь под несколько другим углом. Особенно на половую жизнь, если быть совсем уж точным.

Еще никогда в жизни Антоний не был так напуган. Похабные смешки девиц-вигилий – не в счет. Все-таки это были женщины, и определенного рода неприкосновенности психокорректора ничто с их стороны не угрожало. А тут... Данаец был вежлив и предупредителен, насколько это возможно в такой ситуации, и Антоний подозревал, что для него лично это плохой знак.

Похищенный психокорректор так увлекся своими переживаниями, что на всё остальное ему было практически плевать. Даже на то, что беглые аборигены прихватили с собой не только его, но и наварха собственной персоной.

Кстати, Ливию беглецы, видимо, сочли более опасной: женщину не только оглушили, но еще и связали ей руки монтажной лентой. Да и обошлись с ней грубовато – небрежно бросили на палубу в грузовом отсеке, рядом со скамьей для десантников, а пуниец, уходя в носовую часть бота, еще и пнул ее. Не то чтобы Антоний так уж рвался оказать ей помощь, однако видеть, как голова Аквилины периодически ударяется о крепеж скамейки, было тяжело.

Психокорректор покосился на данайца. Тот сидел напротив, поигрывал энергоплетью, широко улыбался и – лары и маны! – подмигивал. По спине Антония пробежал холодок. Ливии стоило бы прийти в себя... хотя бы для того, чтобы отвлечь похитителей от его, Антония, скромной персоны.

– Я должен ей помочь, – медленно проговорил он, стараясь как можно четче артикулировать каждое слово и подкрепляя речь жестами.

Данаец потряс головой, дескать, не слышу.

Антоний вздохнул и попробовал еще раз.

– Ей надо помочь. Она – наварх, ценный заложник. Позволь хотя бы уложить ее поудобней.

Данаец задумчиво склонил голову, поморщился и преувеличенно громко, что неудивительно для человека, страдающего временной глухотой, ответил:

– Я за тобой слежу.

Психокорректор расценил это как разрешение и, ежесекундно ожидая удара плетью, подобрался к телу наварха. И осторожно ее потряс, а когда не помогло – хлестнул по щекам:

– Ливия! Очнись!

– Еще раз сделаешь так – и расстанешься с тем, что заменяет тебе яйца, – прошипела наварх, не открывая глаз, и Антоний замер, очумело хлопая глазами.

– А...

– Наклонись ниже. Да не трясись так: данаец слишком увлекся созерцанием твоей задницы.

Ягодицы психокорректора рефлекторно сжались.

Она казалась абсолютно спокойной и даже расслабленной, в то время как Антония прошиб холодный пот, едва он представил себе, что энергоплеть может сделать с нервной системой наварха звездного корабля. Но удивляться бесстрашию Ливии не следовало: генная инженерия давно уже вторглась в ту область мозга, что контролирует эмоции. Там, где у Марциев прописана лояльность, у Ливиев наблюдается крайне низкий уровень страха. Умом наварх, может, и понимает, насколько крупно они оба влипли, но осознавать и чувствовать – это очень разные вещи.

"Сейчас она сделает из меня проклятого героя", – догадался Антоний, со всей обреченностью знатока человеческих душ понимая, что противиться приказам Ливии он не сможет. Лучше уж энергоплеть.

– Отвлеки его, – шепнула Ливия. – Мне нужно секунд десять, не больше. Вперед.

"Отвлечь? Как?! Как я должен его отвлечь, чем? – хотелось заорать несчастному психокорректору. – Штаны снять?"

Боевые искусства не входили в обучающий курс Антониев. Кроме оздоровительной гимнастики, направленной на контроль внутренней энергии, никаких рукомашеств и ногодрыжеств. Предполагалось, что настоящий знаток человеческой психики никогда не попадает в ситуацию, когда от него потребуется умение крепко врезать в челюсть недругу.

Все естество Луция Антония противилось грядущему смертобийству. От простого тычка энергоплетью хочется на стенку лезть, а это всего лишь минимальный разряд.

– Ей срочно нужна помощь! – проорал Антоний данайцу, а для убедительности принялся жестами объяснять, насколько серьезно положение пленницы. И приблизился к охраннику на расстояние, которое не позволяло нанести удар, не задев самого себя.

– Сядь на место! – тот пригрозил рукоятью, направленной в живот героя.

– Плохо! Ей плохо! Умрет! – не унимался психокорректор, до предела напрягая пресс. К слову, внутренние органы ему эти усилия не спасли бы, но разве у героев спрашивают, как им понравится некроз тканей печени.

Тем временем, Ливия подкатилась ближе, и как только данаец отвел взгляд, подсекла ему ноги, швырнув захватчика на пол. Со всего роста это больно, особенно голове.

– Лови энергоплеть! – рявкнула наварх.

И прежде, чем Антоний сумел осмыслить происходящее, рука без участия воли перехватила падающее оружие и направила его в солнечное сплетение поверженного данайца.

– Да ты прямо зверь, – ухмыльнулась Ливия. – Развяжи меня быстрее.

Как только героический мозговед сумел отодрать намертво приклеившуюся к запястьям наварха ленту, Ливия подскочила к двери, отделяющей грузовой отсек от командной рубки, и закрыла ее. А потом прямо ногтями содрала крышку панели замка и ласково попросила:

– Луций, радость моя, а теперь дай мне плеточку.

– Зачем? – спросил он растерянно, продолжая мертвой хваткой держать их единственное оружие.

– Так надо, – мурлыкнула Ливия. – Давай ее сюда... вот, молодец, умничка. Теперь отойди.

Заполучив плеть, она выставила мощность разряда на максимум и ткнула прямо в развороченное нутро замка, разом пережигая все схемы. И тут же поморщилась от пронзительного писка сигнализации.

– Это еще что за хрень?! – заорал Дагон.

– Рубка, – Марк сделал широкий жест. – Заблокирована. – Он сложил руки крест-накрест.

Взбешенный Дагон сорвался со своего места и живой торпедой врезался в наглухо закрытый люк.

Не следовало Клейта оставлять наедине с пленниками. Слишком бестолковый он во всем, кроме связи и флирта.

– Сделай что-нибудь! Страви воздух! Убей их!

Пуниец не мог смириться с поражением. Да еще и от кого? От какого-то ученого хлюпика и бабы. Еще один упертый варвар!

– Ну вот, теперь они к нам пролезть не смогут. И не помешают, – наварх деловито огляделась. – Данаец еще жив?

Антоний осторожно пощупал пульс на шее у парня.

– Живой и будет жить. Сердце сильное.

– Будет, но недолго... – тихо пробурчала себе под нос Ливия. Для того, что она намеревалась проделать, не нужно было находиться в рубке. Здесь, в отсеке для грузов (или десантников) тоже имелась управляющая панель. Но прежде надо устранить возможные помехи. – Так. Открой вон тот ящик, возьми моток ленты и прикрути его к сиденью, да покрепче. Не хотелось бы, чтобы он повторил мой фокус.

Отдав команду Антонию, наварх принялась колдовать над терминалом ввода данных. Командные коды Ливии распространялись на все системы "Аквилы", даже на десантные "гарпаго". К счастью. Или к несчастью – зависит от точки зрения. Она на мгновение замерла над панелью и нахмурилась:

– 1-2-8 или 1-8-2? Все время забываю...

Бесчувственное тело худощавого данайца весило, будто того из свинца отлили, но Антоний неплохо справился с поставленной задачей. Привязывал аккуратно, чтобы не нарушить кровообращение в тканях, а лишь зафиксировать на одном месте.

– Ну, вот и ладненько. Сидит ровно, дышит размеренно и признаков активности не подает. А какой код ты вводишь? – спросил героический психокорректор, чтобы отвлечься от тяжелых дум.

– Мне нужен доступ к энергосистемам... – не глядя, отозвалась Ливия. – Отсюда я могу добраться только до контроля реактора, но большего не требуется... Ага! 8-2-1! И-и... готово!

Писк тревоги превратился в навязчивый рев, а затем включилось оповещение:

– Внимание! Инициирована перегрузка реактора! Давление плазмы превышает критическую отметку. Всему персоналу начать срочную эвакуацию. Внимание! Перегрузка реактора...

"Какой все-таки мерзкий голос у меня на записи", – самокритично подумала наварх и еще одним тычком энергоплети превратила панель доступа в бесполезный кусок синтепластика.

Дагон бесновался, точно дикий траянский бык в клетке. Разве только не бился рогами... то бишь, лбом, о все твердые поверхности.