Текст книги "Звездная бирема "Аквила". Рубеж (СИ)"

Автор книги: Олег Мелехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

"Ого! – подумала Ливия, весело щурясь. – У моего Флавия выросли зубы! И тестикулы, похоже, налились. Славно, славно".

Квинт Марций хищно оскалился в ответ на дерзкий взгляд Либертина – глаза в глаза. Мол, так, кто же передо мной? Уже не мальчик, но мужчина? Отлично! К чести Флавия, он выдержал и взгляда не отвел.

– Значит, мы идем, – подытожила Аквилина. – И берем с собой Ацилия, чтобы он представлял наши интересы. Прекрасно. Осталось придумать, как провернуть операцию без лишней стрельбы.

Квинт Марций и Северин фыркнули одновременно и настолько синхронно, что только глухой не догадался бы, что они по достоинству оценили фразу Ливии: "берем Ацилия с собой". И очень хорошо, что живорожденный патриций её не слышал.

– Надо подготовить почву для нашего наступления, – сказал Марк Фурий.

– Информационная война подойдет – добавил Аквилин, довольно смутно представляя, каких затрат она потребует. Его дело – управление торвенторием и центуриями.

– Тогда нужен свой человек с доступом к информ-системам республики, – Ливия потянулась. Сидение на неудобной табуретке напомнило наварху, что у нее есть спина, и эта спина умеет болеть. – Этот трибун, тот самый Публий Клодий Пульхр... Как думаете, сможет наш Божественный его завербовать, если свести их вместе? И для информационной войны нужен еще и солидный повод.

– Не знаю насчет способностей нашего сенатора, – медленно проговорил Северин, словно выдирая из себя каждое слово: – Но повод у нас есть. Моя "Севера" вернется из-за Ахерона, требуя справедливости, и уж это проймет каждого на флоте, до последнего амикуса.

Аквилина сверкнула глазами, оценив предложение. Да, в памяти Марка Фурия "Севера" жива не в переносном, а в самом буквальном смысле: все коды и позывные, каждая мелочь, позволяющая идентифицировать корабль на дальних сенсорах, все можно воспроизвести, пока жив наварх. Именно поэтому наварх не имеет права попасть в плен. Именно поэтому корабль жив, пока жив командир. Но... Но "Севера" мертва. Убита. И воскресить ее во плоти невозможно. Только призрак погибшего корабля возникнет вдруг в пространстве Лация, но как же это будет больно! Женщина содрогнулась, отвела глаза и проговорила, беря себя в руки:

– Тогда летим на станцию Рубикон. Юлия Прима отследила судно трибуна. Он отправился туда. И сообщим Ацилию о нашем решении, которое... – она осеклась, удивленно воззрившись на своего ящера: – О! Глядите-ка! Фиделис, кого ты там поймал, животное? Северин, это что, таракан?

А сцинк и не думал таиться. Он явился перед уважаемым собранием, и в пасти у него вяло шевелила лапками добыча – матерый таракан неведомой породы. Фиделис, видимо, сам от себя не ожидал такого триумфа, поэтому вид имел слегка обескураженный. Мол, и на порядочного звездного сцинка бывает проруха. Ибо инстинкты взяли верх, а с ними, с инстинктами охотника, шутки плохи! Но публично сжирать сомнительный трофей Фиделис не стал, напротив, он после недолгих колебаний между Ливией и Квинтом Марцием торжественным шагом направился прямиком к Марку Флавию Либертину.

Ливия всплеснула руками, а префект выдавил сакраментальное: "И ты, сцинк!" А Фиделис помнил, отлично помнил, синеязыкая скотина эдакая, кто чаще всего кормил его и обихаживал.

Молодой наварх благосклонно и не скрывая торжества принял подарок и погладил ящера по спинному гребню.

Ливия фыркнула и заявила:

– Вот вам и итог. Сворачиваемся. Квинт Марций, попрошу тебя подменить меня на ближайшие пару часов. Я еще не все осмотрела на "Целере" и не ведаю, когда представится новый случай. Марк Фурий, не откажешь мне в гостеприимстве?

И тут даже до Луция Марция почти сразу дошло, чей осмотр запланировала хитроумная Аквилина.

– Не провожай нас, – молвил Квинт Марций и, подхватив Фиделиса на руки, возглавил тактическое отступление.

Флавий, нет, пожалуй, теперь уже во всех смыслах Либертин, сделал все возможное, чтобы у Марций Септимии не нашлось даже пяти секунд перекинуться словечком с Квинтом Марцием.

"Мелкий засранец! – беззлобно проворчал префект. – Выкормыш Ливии, ни дать ни взять".

На месте наварха "Либертас" любой поступил бы так же. Аквилин готов был поставить на кон личный синтезатор, что Флавий уже придумал, как загрузить свою драгоценную центурионшу неотложной работой.

Марция, конечно, чудесная девушка, но...

Квинт Марций бережно коснулся сенсора при входе в торвенторий. В сердце префекта, видят лары и маны, всегда царила "Аквила" и, скорее всего, так будет всегда. Ну и пусть.

Кануция Секунда встретила его как обычно, бодро поприветствовав и четко доложив о состоянии дел, буквально дословно цитируя собственный отчет. Префект слушал вполуха. Если в Галактике существовало место, откуда полностью изгнан Хаос и окончательно восторжествовал Порядок, то это была вотчина главы торвенторов.

– Какие новости? – спросила Кануция, покончив с формальностями. – Что решили наверху?

Она зря изображала обычное легкое любопытство. Никто здесь в дураках не ходил, и она, и остальные торвенторы, прекрасно понимали, что их ждет в системе Лация. Это ведь им придется стрелять по своим соотечественникам.

– Решили, что то, чего ты больше всего боишься, случиться не должно. У Северина есть план.

При звуке этого имени женщина драматично вздохнула. Его история была не просто живым напоминанием о давней трагедии, но и неким мистическим предзнаменованием.

– Отставить истерику, мне только этого не хватало, – проворчал Квинт Марций. – Я же вроде бы не к Гнею Помпилию за консультацией пришел. Я хочу, чтобы ты провела со своими людьми разъяснительную работу.

Кануция недовольно поджала губы. Тонколицей блондинке это выражение совершенно не шло, делая её похожей на рыбу. Улыбка же превращала центурионшу в другого человека. Очень симпатичного, к слову сказать.

"Хм, а ведь раньше и внимания не обращал, – отметил про себя префект. – Влияние Марции Септимии? Или романтические флюиды Ливии с Северином?"

– И что я им должна сказать?

– Не знаю. Ты – центурион. Но к тому моменту, когда мы войдем в пространство Лация, в торвентории должны находиться люди, которые полностью доверяют своему префекту. И наварху, разумеется. Мы с Ливией сделаем всё, чтобы им не в чем было себя упрекнуть. Это понятно?

Говорил спокойно, не повышая голоса, а в конце и вовсе доверительно накрыл ладонью запястье женщины, чем несказанно Кануцию удивил и порадовал. Эдак, она еще и выиграет в споре на то, кто станет следующей пассией несокрушимого префекта. Хо-хо! Не такой Квинт Марций, как выясняется, и аскет.

Наварх звездного корабля не может себе позволить отсутствовать слишком долго. Ливия гостила на «Целере» два с половиной часа, и к исходу этого срока уже нетерпеливо барабанила пальцами по створке переходного шлюза. И это не смотря на то, что Марк Фурий сделал все, чтобы инспекция... экскурсия... визит был не только приятным, но и полезным. Аквилина поймала краем глаза тень понимающей ухмылки на лице вахтенного и вздохнула. Никто из подчиненных не поверит, конечно, что наварх уединялась с Северином не только для того, чтобы дать волю гормонам, а еще и для пользы общего дела. Постельный разговор вышел исключительно деловым. Ливия и Марк Фурий умудрились обсудить список модификаций, необходимых для того, чтобы «Целеру» приняли за «Северу», дважды поругались, трижды помирились, согласовали план действий эскадры, распределение скромных запасов и невеликих ресурсов. Курс еще обсудили и тактические схемы маневров. В общем, то же совещание, только в более свободной форме. На диво продуктивно оказалось. Аквилина ухмыльнулась воспоминаниям. Жаль, что для участия в подобных «планерках» Марк Флавий слишком молод, Марция Либертина слишком романтична, Квинт Марций – зануден, а юный Луций – это юный Луций. Иначе, глядишь, инициатива и прижилась бы. Чтобы оценить юмор идеи и воплощения, нужно было быть навархом. Марк Фурий, например, сразу разглядел позитивные стороны и даже предложил позвать Либертинов. Почти в шутку. «И Фиделиса, – добавила Ливия, потершись щекой о смуглое плечо любовника. – Без Фиделиса ничего не выйдет. Проверено, знаешь ли».

У дверей, ведущих к мостику, пара вигилов проводила наварха тревожными взглядами. Ливия нахмурилась. Вроде бы туника не наизнанку надета, волосы в порядке и примет бурного свидания на шее не осталось, значит, бравых подопечных Вителлия, в кои-то веки, волнуют не свежие сплетни об интимной жизни командира, а вещи поважнее. Например, куда мы летим. И как скоро. И с какой целью.

Вигилам, в отличие от торвенторов, самим стрелять не придется, но каждый человек в эскадре поневоле чувствовал сопричастность событиям. В случае ошибки лидеров последствия разделят все.

Наварх замедлила шаг, чтобы успокаивающе улыбнуться, дескать, все в порядке, квириты, ситуация под контролем, верьте своему наварху. И кивнула, уловив облегчение, мелькнувшее в глазах подчиненных. Наварху они верили. Все еще. Всегда.

А раз так, то и сомневаться больше нечего.

На мостике быстро выяснилось, что "Аквила" и вся эскадра полностью готовы к продолжению своего пути, и чем скорее, тем лучше.

– Последний галийский грузовик только что отстыковался, – доложила Фабриция. – Мы приняли на борт всё, за что расплатились.

– Состояние корабля? – спросила Ливия, занимая привычное место. – Статус эскадры?

– Только курс ввести, – ответил Плавтий, нетерпеливо замерший над своей консолью. – К слову, наварх, а куда мы летим?

– К червоточине, а потом – на станцию Рубикон, – наварх бегло проверила отчеты всех постов и вызвала патриция: – Гай Ацилий, прошу тебя и госпожу Кассию присоединиться к нам на мостике. Мы покидаем пространство Бренны.

– А галийцы нас провожают, – хмыкнул Квинт Марций, указав на уже привычный эскорт из "полосатиков", стерегущих опасных гостей.

– Вижу, – кивнула Ливия. – Надеюсь, Эпонима не приказала им поджарить нам задницу на прощанье. Торвенторий готов к отражению атаки?

– Полностью.

– Отлично. Рулевой! Уводи нас отсюда – медленно, но уверенно. Не будем будить в варварах охотничьи инстинкты. Фульвий, сигнал на "Либертас" и "Целеру": "Следовать моим курсом".

– Ливия Терция, – Ацилий пришел как раз вовремя, чтобы иметь возможность в последний раз полюбоваться злосчастной Второй луной Бренны, медленно уплывающей вниз, за пределы прямой видимости. – Куда мы летим? На Лаций?

– Чуть позже, – молвила Ливия, не отрывая взгляда от тактического экрана даже для того, чтобы ответить на приветствие сенатора. – Непременно, но чуть позже. Сейчас наша цель – станция Рубикон.

– Нейтральная зона на границе Республики. Понимаю... – протянул Курион. Он и впрямь все понял, оставалось только уточнить: – И там?..

– Предполагаю, что там мы будем иметь счастье встретиться с народным трибуном Публием Клодием, – не стала играть в таинственность Аквилина. – А тебе, Божественный, предстоит склонить его на нашу сторону. Что, полагаю, при твоем обаянии и ораторском мастерстве не составит для тебя труда. Вы же, кажется, были дружны?

Наварх наконец-то подняла глаза и уставилась на патриция в упор.

Ацилий кривовато улыбнулся:

– Твои тактические решения, моя Аквилина, и впрямь неожиданны. Однако могут оказаться единственно верными. О да, мы с Клодием были весьма дружны. И разговор между нами, если он состоится, наверняка выйдет интересный. Но прежде нам необходимо провести эскадру через кротовину. За этим ты меня... нас пригласила?

– Именно, – наварх предпочла не реагировать на намеки и жестом указала на кресла. – Прошу.

Мятежная эскадра, на прощание промигав бортовыми огнями издевательски-вежливое: "Vale, domina!", устремилась к червоточине. Если госпожа Эпонима и всплакнула вслед улетавшим, никакие сенсоры этого все равно не зафиксировали. Корабли преследования не выслала – и на том спасибо. Ливия, до последней секунды ожидавшая выстрела в спину, вздохнула и расслабилась. Перед "Аквилой", "Либертас" и "Целерой" уже трепетало пространство, указывая на близкую червоточину.

Знаменитая на всю Галактику станция Рубикон на Кассию впечатления не произвела. Исполинское нагромождение разномастных модулей, от самых новейших до древних, почти музейных экспонатов. Было бы на что тут любоваться, решила девушка. Ни дендрария, ни развлечений, ни лисиц. Относительно последних Фортуната сделала специальный запрос, повергнув информационную службу Рубикона в замешательство. Изумленный до глубины души дежурный оператор специально связался с Кассией, чтобы уточнить, о каких лисах идет речь: о живом представителе вида Vulpes vulpes или о какой-то новой разновидности оружия или психостимулятора?

Вот уж Гай Ацилий повеселился, наблюдая за переговорами своей дестинаты. А ответ девушку разочаровал.

– Ну вот, – вздохнула она. – Без лисиц живут, бедолаги. – И сделала закономерный вывод. – Фиговая станция.

– Мы все равно остаемся на борту, – как мог, утешил её Курион. – На Цикуте, кстати, тоже не было лисиц.

– Вот поэтому я, как вспомню её, так и вздрогну, – заупрямилась девушка.

После запредельных красот червоточины и бешеных эмоций коннекции обыденная реальность казалась ей унылой и скучной. Подумаешь, Рубикон! Подумаешь, встреча с сукой-Клодием! Впрочем, участие в ней Кассии как раз не светило.

– И правильно. Я ж его убью на месте, – посулила бывшая манипулария, непроизвольно сжимая и разжимая кулаки. – Сначала я сломаю ему все ребра...

– Этого делать нельзя, моя Кассия. Публий Клодий Пульхр – народный трибун.

Кассия тут же предложила еще несколько сугубо народных методов изменения агрегатного состояния отдельно взятого трибуна и уверила хохочущего Ацилия, что с некоторыми трибунами только так и можно поступать.

– Если всё получится, как задумано, – вздохнул беглый патриций. – Если мы победим и останемся живы, то Публий Клодий станет моим союзником, и тогда его нельзя будет убивать. Ты это понимаешь, моя Кассия?

– Да? Совсем? Даже случайно?

– Угу.

Кассия призадумалась, брови нахмурила и даже укусила себя за сустав большого пальца правой руки.

– Хорошо. А что мне за это будет? Живая лисица на Тиррене?

Фортуната успела узнать, что политика – это система компромиссов, и решила применить знание на практике.

– Договорились! – согласился Гай Ацилий, едва сдерживая глумливую ухмылку.

Какая ирония! Он только что выменял жизнь народного трибуна Республики на лисицу. Что ж, Клодий заслужил!

– Наварх, позволь спросить...

– Мм?

Северин перевел взгляд с тактического экрана на выкормыша Квинта Марция и вопросительно поднял бровь. Юный Луций незамедлительно смутился так, что порозовел даже кончик любопытно подергивавшегося носа, но упрямство взяло верх, и центурион "Целеры" продолжил:

– Эта... станция Рубикон. Ты уже бывал здесь?

– О! – Марк Фурий легким касанием скорректировал курс и откинулся в кресле. – Да, мой центурион, я здесь бывал. Интересуешься Рубиконом? Уверяю тебя, на этой станции нет ничего, что могло бы привлечь внимание юного неискушенного квирита. Но, впрочем, рассказать кое-что могу, пока есть время.

"Целера" следовала за "Аквилой" как привязанная, держась слева от флагмана. "Либертас" занимала позицию справа. Ливия приказала эскадре принять атакующее построение... так, на всякий случай.

– Интересуюсь, – снова продемонстрировал классическую марциеву упертость Луций. – У Рубикона, наверное, интересная история.

– Тут ты прав... – Северин выделил цель их полета и увеличил так, чтобы станция отобразилась на левой половине экрана. – История любопытная. Вот, гляди. Ничего не напоминает?

– Э... вирус? – после непродолжительного молчания рискнул Луций Марций.

– Ага, приплюснутый с трех сторон вирус парфийского гриппа, дрейфующий в секторе пространства, прямо-таки нашпигованного кротовинами. Рубикон основали данайцы. Первые модули смонтировали лет пятьсот назад, когда Данайа еще активно расширяла свои границы, а наши с тобой сограждане и носа из системы Фебы не высовывали... А, кстати! Клейт! – Северин махнул своему "ручному" данайцу, подпиравшему переборку. За пульт связи республиканского корабля Клейта пускали со скрипом, и сейчас, на подлете к Рубикону, данаец откровенно скучал.

– Утоли любознательность нашего центуриона. Ты ведь неплохо знаешь Рубикон.

– Именно на Рубиконе я с тобой и связался, грубый лациец, – вздохнул Клейт, но отказываться от случая блеснуть знаниями не стал. – Станцию действительно основали мои бывшие соотечественники. В период Великой Колонизации, флагманом которой была тогда еще единая Данайа...

– Стоп! Двигатели на реверс! – со смешком перебил данайца Северин. – Я сам любитель начинать "ab ovo", но пощади мозг нашего центуриона. Это ты, изнеженный бездельник, способен без устали токовать о великой истории великой Данайи, а юноше ни к чему забивать голову вашей скользкой болтологией. У данайцев, Луций Марций, в кого не плюнь – или философ, или ритор, или непризнанный поэт возвышенной любви между мужиками. И их исторические деятели в этом смысле один другого краше. Поэтому давай сразу к делу, Клейт. Данайцы открыли этот сектор и вознамерились заглотить такой лакомый кусок, чтобы засесть среди червоточин и собирать мзду со всех, кому случиться сюда залететь. Построили станцию. Но не успели они как следует обжиться, как...

– Прилетели парфы, – хмыкнул Клейт, ничуть не обидевшись на своеобразный взгляд Северина на историю Данайи и ее колоний. – К несчастью, на тот момент станция была практически беззащитной. К счастью, почти одновременно с парфами подтянулись пуны. И пока эта пара стервятников разносила друг друга на молекулы...

– В сектор заглянул Экспедиционный корпус галиек, ради такого случая сговорившихся между собой. Галийки, мой Луций, никогда не отказываются от возможности поиметь данайцев.

– Справедливости ради, – Клейт усмехнулся и довольно-таки похабно подмигнул юному Луцию, – стоит заметить, что в этом галийки не одиноки. Почему-то каждый варвар, сталкиваясь с представителями высшей цивилизации, на культурном наследии и технологиях которой выросли целые нации, так и норовит их, то есть нас, поиметь.

Простодушную физиономию центуриона "Целеры" перекосило так, что и без слов понятно было: никогда и ни при каких обстоятельствах он не станет иметь дел с данайцами. Никаких. Даже с позиции силы.

Представитель высшей цивилизации довольно хмыкнул и причмокнул губами для закрепления результата. Клейт, едва оказавшись среди падких на приключения лациек, мигом избыл некоторые догматы своей далекой родины, но, свернув на стезю гетеросексуальности, обнаружил, что намеки на "данайскую любовь" прекрасно отпугивают пылких юношей вроде Луция. Перегибать с двусмысленными шутками не стоило, ибо вместо неискушенного Марция можно было нарваться на грубого Кассия или еще более грубого Бруттия, поэтому своим психологическим оружием Клейт пользовался с осторожностью.

– Короче, – фыркнул Северин. – Рубикон в течение полутора сотен лет переходил из рук в руки, и каждый новый хозяин пристраивал к станции все новые и новые модули – в меру сил, возможности и фантазии. Когда мы, квириты, наконец-то добрались до Рубикона (я подразумеваю знаменитый конфуз консула Аппия Клавдия Пульхра Сварливого и его флота), то увидели примерно ту же картину, что наблюдаем сейчас. Ну, может быть, тогда вирус был сплюснут всего лишь с двух сторон, а не с трех – видишь, мой Луций, во-он те секции явно лацийского производства...

Наварх "Целеры" ненадолго умолк, но не оттого, что погрузился в созерцание медленно разраставшегося впереди объекта, а потому что с "Аквилы" пришла очередная корректировка курса.

– И... что было дальше? – зачарованно спросил Луций Марций. – Ну, с этим консулом Клавдием и его флотом?

Северин весело прищурился:

– Везет тебе, юноша, что Аквилин сейчас тебя не слышит. С тем Аппием Клавдием случился приступ нашей национальной болезни: переоценка своих сил называется. Рубиконом тогда владели пуны, гарнизон станции был полностью укомплектован, плюс пунийский флот как раз концентрировался здесь для переброски для атаки на колонии Данайи. Консул же решил, что сумеет захватить станцию и удержать сектор малыми силами. Говорят, даже аптериксы в тот день отказались клевать зерно. И тогда Аппий Клавдий приказал выкинуть священных кур за борт, заявив...

– "Если не хотят жрать, тогда пусть полетают", – процитировал Луций и неудержимо покраснел. Марк Фурий изумленно поднял брови.

– Твоя эрудиция приятно меня удивляет, Луций Марций. Мало кто способен дословно воспроизвести приказ злосчастного консула.

Луций польщено шмыгнул носом, но признаваться, что цитировал он вовсе не какого-то замшелого пня из древней истории, а вполне себе здравствующую наварха Аквилину, все-таки не стал.

– Так или иначе, но Фортуна повернулась к нам тогда задом, Аппий Клавдий был разбит, и только спустя десять лет экспедиция консула Гая Лициния Кальва сумела не только захватить, но и удержать Рубикон. Однако пуны не дремали...

– Прям яблоко раздора какое-то! – Луций смотрел теперь на космический "вирус" с большим уважением.

– Вот именно. И поскольку мы уже достаточно приблизились к станции, я предлагаю свернуть лекцию и приступить к непосредственным обязанностям, центурион. Нам обоим.

– Последний вопрос, наварх! – не удержался Луций. – А кому Рубикон принадлежит сейчас?

– Юридически – всем, фактически – самому себе. За столетия развития на Рубиконе сформировалась собственная... популяция. Единственная в своем роде нация помешанных на технике безопасности... э... технарей. Для обслуживания этого колосса требовались специалисты высочайшего уровня, а потому каждый новый завоеватель оставлял в живых персонал и просто добавлял в штат своих инженеров.

Луций Марции невольно вообразил себе много-много Фабрициев обоего пола и содрогнулся.

– Постоянное население Рубикона все прирастало, а после изобретения репликаторов проблема воспроизводства была решена, – продолжал Северин, успешно совмещая лекторский дар с навыками пилота. – И в один прекрасный день претенденты на обладание Рубиконом обнаружили, что в игру вступили сами... э... станционеры. Оказалось, они сформировали собственную аристократию, органы власти, а вместо свода законов стали использовать компиляцию многочисленных инструкций и регламентов. Короче, рубиконцы объявили, что попросту уничтожат станцию, если участники конфликта не признают их независимость и не откажутся от претензий на Рубикон.

"Кого-то это всё мне сильно напоминает", – подумалось центуриону "Целеры".

– Взамен станционеры согласились обеспечивать бесперебойную работу станции и предоставлять всем флотам и кораблям беспрепятственный проход через сектор. И нейтралитет. Сил на продолжение драки не было уже ни у кого, поэтому стороны признали Рубикон и весь сектор нейтральной зоной. Таким образом, Рубикон – это живой пример того, каких странных партнеров можно встретить под одним одеялом, если действительно припрет.

– Ага, – со всей возможной серьезностью заявил Луций. – Значит, обойдемся без экскурсий.

Рубикон далеко не Остия, чтобы встречать гостя с цветами и приветственной табличкой в руках посреди сияющего зала ожидания, но и не какая-то заштатная автоматическая станция на краю галактики. Такая услуга, как личное сообщение, здесь была, и даже с гарантией конфиденциальности. Если Курион появится, а вернее говоря, когда тот появится на Рубиконе, то отыскать народного трибуна не составит труда.

Гай Ацилий долго ждать себя не заставил. Ничего удивительного! Он всегда соображал быстро и намеки ловил буквально налету. В положении же отчаянном, как сейчас, мыслительные процессы Куриона убыстрялись многократно, чему Клодий в прежние годы неоднократно становился свидетелем. И судя по скорости, с которой маленькая мятежная эскадра добралась до станции Рубикон, служба лигарием пошла Гаю Ацилию на пользу.

Здесь, на Рубиконе, никто перед народным трибуном Республики труса не праздновал. Руководство станции плевать хотело и на лацийского сенатора, и на мятежников, лишь бы соблюдали жесткие правила пребывания. Но Клодий в ожидании известий от Гая Ацилия наведался в единственное место на Рубиконе, которое можно было бы с натяжкой назвать достопримечательностью – в музей истории. Он располагался на обзорной палубе древнего данайского грузовика, намертво пристыкованного к базовому модулю чуть ли во времена основания станции. Покореженный пластик стенных панелей и рифленый металл палубы производили нужное впечатление на изнеженных современными благами редких посетителей. Экспозиция состояла из проекционных экранов с хроникальными записями и копиями исторических документов, и коллекции военного оборудования разных времен и галактических народов.

Самое подходящее место, чтобы провести параллели с событиями прошлого, обдумать стратегию и тактику, короче, заняться чем-то, достойным народного трибуна. Но нет же! Публий Клодий сначала засмотрелся на звездную бездну, раскинувшуюся за обзорным экраном бывшего грузовика. Если станция никогда не отдыхала, не спала и не забывала о своей великой миссии, десятки кораблей причаливали одновременно к её гостеприимным портам, и целый рой летучей мелочи заполнял пространство вокруг Рубикона, то там, дальше, царила вечная тьма и бесконечность. Клодия от Аррии Примы отделяло множество световых лет и минимум три червоточины, но мыслями народный трибун пребывал вовсе не в пустующем музее Рубикона, а на вилле отца. Там уже наступила осень, знаменитый буковый тоннель пронизывают насквозь солнечные лучи, блестит светло-серая кора, а на обочине дороги лежат ворохом оранжевые листья. Стоило Клодию закрыть глаза, и он видел, как наяву, своих сестер – восхитительно некрасивых, ярких и изысканных, любимых до сердечной боли и любящих его, несмотря ни на что, беззаветно и неистово. Задумчивая Клавдия Прима, должно быть, идет медленно, под ручку с болтушкой Секундой, а младшая – неугомонная Минор, та, конечно, обогнала всех на своем самокате. Он почти слышал шуршание листьев под ногами девушек, их негромкие голоса и смех. Словно не целая вечность пролегла между станцией Рубикон и пасторалями Аррии Примы, между ним, хитроумным народным трибуном, и добрыми девушками, не ведающими ни зла, ни беды, а краткий миг между двумя взмахами длинных ресниц.

Время в ожидании вызова от Гая Ацилия текло медленно, прерываемое краткими сообщениями от личного секретаря. И тогда Клодий на несколько минут отвлекался от размышлений, отвечал или копировал в архив, и снова, и снова возвращался в недра памяти. И там обязательно присутствовал Гай Ацилий Курион. Знал бы только мятежный сенатор, сколь важна его персона в жизни Публия Клодия, ни за что не поверил бы. С тех самых пор, как они встретились в Кампусе Марция, живорожденный патриций и патриций репликаторный, Клодий знал одно – этот юноша-популяр сыграет в его жизни важнейшую роль. И наоборот, само собой. Иначе зачем было тайком забирать и сохранять пластырь с кровью Ацилия? Тогда юному, но дерзкому популяру в первый раз досталось из-за Публия Клодия. С другой стороны, разбитый нос и рассеченная бровь – разве это не самые простые жертвы во имя настоящей мужской дружбы? Пластырь, которым наскоро залепили ссадину, Клодий потом, через год, отвез бабке. Звериное чутье не подвело, а Семпрония не только выявила у Ацилия НЭП, но и, что еще более ценно, держала язык за зубами до поры.

Интересно, когда Курион понял, ради чего всё затеяно? Уже на Цикуте или раньше? Гай Ацилий – умный, всегда был таковым, и никакой имплант не мог повлиять на его аналитические способности. В том бабка Семпрония клялась семейными ларами. А воли и решимости яростному популяру не занимать.

Подозревал ли затравленный амикусообразный мальчишка, что подружившись с рьяным юнцом из благороднейшей фамилии, он сделает самую удачную ставку в своей жизни? Теперь уже не вспомнить.

Когда Гаю Ацилию сверлили в черепе дырку и вживляли имплант, Клодий искал утешения у бабки. Нет, в поглаживании макушки он не нуждался. Просто Семпрония была его личным демиургом. А кто поймет тебя лучше?

– Попробуй все же четко сформулировать, что тебя так гнетет, – сказала она, вдоволь налюбовавшись закручинившимся внуком. – Кроме предательства.

– А этого недостаточно?

Семпрония, помнится, усмехнулась эдак снисходительно.

– Ты еще не всё знаешь о предательстве.

– А что еще?

– Узнаешь. Потом.

Узнал. Потом, но довольно скоро. И теперь надеялся, что Ацилий тоже понял, что предательство сближает сильнее, чем самопожертвование. Осталось лишь дождаться вызова, чтобы в этом окончательно убедиться.

Если "Аквила" запросила рейд-зону, то, по его расчетам, на формальности уйдет примерно два стандартных часа, а затем Гай Ацилий должен спросить о Клодии. Обязан просто. Предположим, на обмен любезностями с оператором уйдет еще полчаса... Так где же ты до сих пор возишься, живучий и везучий сучий ты сын?

– Господин, пришел запрос на твое имя, – молвил дежурный офицер. – С твоего счета будет снят дополнительный бонус – за срочность и персонализацию.

В притворно бесстрастном голосе рубиконовца отчетливо слышалось раздражение. Ох уж эти лацийские прихоти! Все нормальные люди преспокойно ждут своей очереди на получение автоматического сообщения, а этому подавай сию секунду, да еще и через живого человека. Совсем республиканцы обнаглели!

– Подтверждаю, – проворковал Клодий, тщательно блюдущий свой имидж эстета.

– Абонент ждет тебя на борту биремы "Аквила". Безопасность гарантируется.

– Отлично.

Меланхолию Публия Клодия тут же словно взрывной волной снесло. Звонок прозвенел и вот-вот начнется очередной акт драмы, в которой все актеры играют не по своей воле, и даже режиссер не знает, чем всё кончится...

– Привет тебе, друг мой, привет!

На борту «Аквилы» народного трибуна встретили настороженно, но безупречно вежливо, и незамедлительно проводили в преторий. Свирепые девичьи взгляды не в счет. Гораздо важнее, что Ацилий пожелал встретиться, и его желание было исполнено в точности. Остальное – сущие мелочи.

Единственным, что раньше роднило Публия Клодия и Гая Ацилия, был блондинистый цвет волос. И, может быть, еще рост. Ничего удивительного, учитывая происхождение обоих. Но Клодий едва узнал заклятого друга в суровом, худом и наполовину седом мужчине с цепким взглядом. Служба лигарием стерла с его губ ранее неудержимую сияющую улыбку. С этим полузнакомым человеком бесполезны уловки, это ясно с первого взгляда, и единственный способ достучаться – говорить правду, излагать мысли кратко и не ждать поблажек.

– Привет тебе, Гай Ацилий, – голос Клодия едва уловимо дрогнул. Крошечная запинка между словами, отразившая его потрясения сильнее, чем любое восклицание.