Текст книги "Один из… Дилогия (СИ)"

Автор книги: Олег Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

– Ты знаешь, ведь совсем не факт, что он все это время сидит в кабинете, пока двери заперты, – предположил Дорман. – Вполне возможно, что он куда-то отлучается. Наверняка, оттуда есть выходы и в систему бункеров, и в метро. Так что за два-три часа можно в любой точке Москвы оказаться, если надо с кем-то встретиться, и вернуться обратно в кабинет.

– Или тот, с кем он встречается, сам проникает в Кремль, – продолжил мысль посол. – Вряд ли президент станет сам бродить по тоннелям. Нужна охрана, и рано или поздно можно засветиться. Может быть, они встречаются в одном из бункеров. Мы более-менее знаем про старые кремлевские бункеры, но про то, что там могли прорыть за последние полвека, не знаем ничего.

– Похоже на правду, – призадумался адмирал. – Теперь надо постараться понять, что за чертовщину они там задумали. Поиграем в варианты?

– Их не так много, – рассудил посол, задумчиво прохаживаясь. – Если они задумали некий проект с применением этой самой экспертной системы, то возможно, создали компактную рабочую группу, изолировав ее в одном из бункеров.

– И студенты, разумеется, в эту группу вошли, – продолжил Дорман. – А «покойный» Мельников курировал проект и сам во всем этом деле по уши. Телешоу нужно, предположим, для массового и бесплатного просчета сценариев. Тогда можно обойтись скромными ресурсами и небольшой командой посвященных, секретности ради. Сходится?

Они переглянулись и одновременно кивнули. Логика таких построений казалась очевидной, но не слишком ли все просто? Правильно говорят, что одна – это хорошо, а две – мутант…

– Едем дальше? – предложил дипломат. – Если бункер недалеко от Кремля, президент может легко участвовать в процессе, а точнее, контролировать его. А когда некто отыскал связь с Мельниковым и вышел на его знакомую, дорогого академика либо убрали, по-жесткому, либо просто спрятали с глаз долой, инсценировав смерть и спешно устроив кремацию для отвода глаз. Правда, не очень ясно, как…

– И судя по всему, этот загадочный Иван Родин – одно из главных действующих лиц, если не самое главное, – закончил мысль адмирал. – Если он жив и скрывается, то ему сейчас 85 лет, как и академику. Хотелось бы знать, что такого необычного этот дед сумел придумать, что даже президент заинтересовался и сменил график… Собственно, в этом и проблема, да, Ник? ЗАЧЕМ?

Посол выдержал небольшую паузу и, вздохнув, метнул на стол стопку распечаток.

– Это еще не все, Джин, – тихо сказал он, выкладывая последнюю порцию информации. – В отчетах этого нет. Наш источник, несмотря на свою полезность, удивительно близорук. Он заметил аферу с проекторами, но совершенно не заметил то, что было прямо у него под носом.

– И что же это? – адмирал аж подобрался, как под обстрелом.

– Бюджет, Джин, – посол сделал особое ударение на первом слове. – Всего лишь бюджет, а точнее, проект бюджета будущего года. Скажу тебе на словах. Бюджет Роскосмоса предлагается увеличить в ДВА С ПОЛОВИНОЙ раза. Как тебе такой расклад?

В ответ адмирал выдал длинную военно-морскую тираду, после чего слегка потрясенно замолчал, переваривая услышанное.

– Вот и я так подумал, только в сухопутных терминах, без якорей и прочего, – усмехнулся дипломат, передавая Дорману совсем небольшую распечатку. – Ознакомься, на что денежки предлагается потратить.

Дорман резво выхватил бумагу и вчитался в текст. Дежавю в чистом виде. Он снова присвистнул от удивления.

– Дополнительные носители и корабли? Сертификация ядерного тягача? Посадочные полосы? Удвоение флота ретрансляторов? Лунная навигационная система, ЛУНАСС? Лунная орбитальная станция?

– Там в конце самое интересное, – нейтрально подсказал посол.

– Новые тренажерные комплексы и два дополнительных набора в отряд космонавтов, – потрясенно прочитал адмирал. – Да, это посильнее главного калибра будет… Наши-то знают?

– Знают, – проинформировал посол. – Проект только пару дней как представлен, но нигде это не прозвучало вслух. Ты понимаешь, что это значит?

– Они что-то нашли, – кивнул адмирал. – Может, базу инопланетян на Луне, или летающую тарелку захватили… Бред, но я сейчас совершенно не удивлюсь чему-то такому. Или просто научный прорыв, где не ждали. А этот псевдо-покойный старичок, Иван Родин, ключ ко всей этой истории. Что мы про него знаем?

– Ничего, – скептически ответил дипломат. – И это самое паршивое. Как и Мельников, он собирался заниматься ядерной физикой, но погиб совсем молодым. Больше ничего наша старушка не помнит, а других свидетелей нет. Ни родственников, ни друзей Ивана она не видела и не помнит. По документам было несколько дальних родичей, но они все давно умерли. Никто из живущих нашего Ивана знать не мог. Единственная зацепка – тот липовый журналист.

– Значит, все, что у нас есть, это примерный рост и словесный портрет, – расстроился Дорман, – Негусто, но попробуем его найти. Если этот парень еще в Москве, есть ненулевой шанс. Камер тут много, и ко многим, как я понимаю, есть доступ?

– Мы еще раз задействуем наш источник, – решил посол. – У него до сих пор хорошие связи в мэрии… Хоть и жадная тварь, но ради такого дела заплатим, сколько захочет. Не обеднеем.

Дорман молча кивнул и опять погрузился в непростые размышления. Теперь он знает намного больше, чем час назад, но стало ли от этого легче? Русские явно что-то нашли, но что это может быть? Зачем экспертная система и проекторы? Зачем такой космический рывок и метеоритный дождь из денег? Зачем русским дополнительная наземная и орбитальная инфраструктура?

Оставалась надежда, что Ник и его источник помогут найти этого липового журналиста огромного роста, а вслед за ним – и самого Ивана Родина. Мельников, скорее всего, тоже жив и даже вполне здоров. И теперь два этих секретных старца, доживая свои дни в одном из кремлевских бункеров, пытаются завершить какой-то проект, над которым в тайне работали всю жизнь. И этот проект, если удастся, может обеспечить русским рывок в технологиях, которого допустить нельзя! Точнее, даже не так. На этот рывок возрождающаяся Америка должна ответить достойно и симметрично, и пусть прогресс идет своим чередом!

Завод ОКБ-1, Калининград-6, май 1958 года

Сергей Королев не спеша шел по цеху, сопровождаемый местным начальством, и разглядывал стапеля, на которых уже высились удивительные формы первых «Востоков». Рядом с ним шагал Феоктистов, главный проектировщик. Константин Петрович редко бывал в хорошем настроении, но сейчас его состояние было почти эйфоричным.

Давно уже забылись обиды и недоумение, охватившие проектировщиков в конце лета прошлого года, когда Королев внезапно прекратил преждевременную, на его взгляд, разработку крылатого обитаемого корабля, проводимого группой Максимова.[39] Это было тем более странно, потому что такой аппарат сочетал в себе ракету и планер, два типа летательных машин, к которым Главный был неравнодушен.

Была сформирована особая группа, которую возглавил Константин Феоктистов, перешедший из НИИ-4. Королев буквально за уши оттащил проектировщиков от крылатой схемы и заявил, что первый обитаемый корабль должен выглядеть совершенно иначе. На вопрос, как именно он должен выглядеть, Главный усмехнулся и выложил на стол папку, которая тут же пошла по рукам.

И посыпались вопросы. Почему такая «фара», а не, к примеру, сфера или цилиндр? А чтобы управлять при спуске и иметь меньшие перегрузки. Из чего сделать теплозащиту? Думайте сами! Пластик, эпоксидные смолы, кварцевые или графитовые волокна. Есть модный материал – нейлон, можно сделать соты и укрепить фенольной смолой. Думайте, за вас никто это изобретать не будет! А какой двигатель? Две дублирующих двигательных установки с общими баками, топливо самовоспламеняющееся, там все нарисовано. Управление? Будет компактная бортовая ЭВМ. Да, Константин Петрович, это будет надежное и проверенное решение. Ручное управление обязательно, разные нехорошие случаи непременно будут…

Шумели долго, но закончилось все приливом энтузиазма. Почти никто не спорил с концепцией в целом, только кто-то из молодых посетовал, что, мол, будем строить бочку, а не настоящий корабль для космоса. Королев улыбнулся и просто сказал – постройте сначала эту «бочку», научите ее летать, а там посмотрим, какой звездолет у вас получится в следующий раз.

Наконец, кто-то обратил внимание на размашистую надпись на папке: ТЕМА 1К («ВОСТОК»). Почему «Восток», спросил молодой инженер из группы Лебедева.

– Потому что, товарищ Молодцов, ветер с Востока преобладает над ветром с Запада, – серьезно ответил Главный и вышел, оставив после себя немую сцену.[40]

Теперь, спустя несколько коротких месяцев, на стапелях опытного завода уже формировались первые серийные «фары» спускаемых аппаратов и цилиндры приборных отсеков. Два первых экземпляра, изготовленные полукустарным способом, набитые регистрирующей аппаратурой вместо штатной начинки, уже успели слетать по суборбитальной траектории на испытание теплозащиты. Первая капсула разбилась, не вышел парашют, но вторую удалось спасти вместе с бесценными данными…

Новым, полноценным машинам до окончательной сборки было еще далеко, поэтому у аппаратов был слегка «растерзанный» вид. Ранний прототип управляющей ЭВМ, присланный Старосом, не помещался в свой штатный «закуток» и поэтому был подключен к системам корабля извне, но на начальном этапе это было даже удобно. Толстые и не очень кабели тянулись повсюду, везде стояли стремянки, стропила и стрелы, а люди в белых халатах лихо ползали по ним, иногда будто бы даже нарушая законы всемирного тяготения.

Королев не выдержал, подошел поближе. С интересом обошел вокруг ящика с ЭВМ, коснулся ладонью панели, на которой ярко горели в ряд не очень понятные цифры, словно в фантастическом кино о будущем. С улыбкой пожал руку подошедшему Олегу Макарову.

– Как вам новая техника, Олег Григорьевич? – поинтересовался Королев. – Не подведет?

– Чудеса, Сергей Павлович, – скромно улыбнулся в ответ совсем еще молодой Макаров. – Техника волшебная. Были у нас сомнения, но теперь я даже не представляю, как бы мы делали все по-старинке.

– Вот поэтому вас, самых молодых, и привлекаем, – веско подтвердил Королев. – У вас мозги свежие, пластичные. Те, кто постарше, пусть делают более привычные вещи. Они не поймут вашей специфики, или поймут не сразу.

– Тут вы правы, – чуть погрустнел Макаров. – Мы с чистого листа все изучаем, кадров нет. Передний край… Если бы не Филипп Георгиевич и его «старосята»…

– Ничего! – подбодрил его Главный. – Скоро у нас эти машины во всех институтах изучать будут, а чуть позже и в школах. Будет у вас смена. Но вам самое трудное предстоит – быть первыми. Что у вас сейчас происходит?

Макаров явно с огромным энтузиазмом пустился в объяснения.

– У нас впервые заработало сопряжение систем корабля и нашей машины, – гордо начал он, но потом чуть замялся. – АЦП работают, сигналы по шине проходят. Но у нас пока нет полностью рабочих систем, поэтому для пробы мы подключили… временно… освещение.

– Тут без ЭВМ никак! – Королев не удержался и одобрительно захохотал. – Но суть вашего эксперимента понятна. Покажете, как работает?

– Конечно, – Макаров снова был в своей стихии. – Вот, посмотрите на пульт…

Королев увидел, как Макаров уверенно надавил грубоватого вида клавишу, рядом с которой прямо на железный бок ящика был наклеен кусочек пластыря с рукописными буквами «ПРГ». Увы, присланный Старосом прототип был далек от промышленных стандартов. Потом молодой инженер нажал несколько цифровых клавиш, и на верхнем индикаторе под такой же наклейкой «ПРГ» выстроились в четкий ряд ярко-зеленые цифры «101». Завершило процедуру нажатие клавиши «ДА».

– Я запустил нашу программу с номером 101, – прокомментировал Макаров. – Это очень простая программа, которую мы написали именно для этой цели. Теперь для нас она активна, мы можем с ней работать.

– А почему остальные индикаторы не горят? – спросил Королев, показав рукой на темные полоски ниже. – Почему программа ничего не показывает?

– Потому, что мы еще не сказали ей, что показывать, – снова поспешил объяснить Макаров. – Нам нужна переменная с адресом «ноль», то есть самая первая для нашей программы.

Он нажал клавишу «АДР», ввел «ноль», тут же отобразившийся в одноименном поле и два раза нажал «ДА». На самом нижнем индикаторе в поле отображения данных загорелась одинокая единичка.

– Программа считывает нужный… порт и выводит полученную цифру, – объяснил Макаров. – Единичка означает, что свет сейчас горит. Если погасить свет вручную, то высветится ноль.

Королев пристально взглянул на полусобранный корабль и обратил внимание на полоски яркого света, пробивающегося изнутри.

– Интересно, – заметил он. – Значит, вы повесили питание освещения на общую шину, через простую самодельную схему сопряжения, и теперь можете считывать ее состояние. А менять можете?

– Запросто, Сергей Павлович, – подтвердил довольный инженер. – Вы сами попробуйте, это несложно.

– Доверите, Олег Григорьевич? – серьезно уточнил Королев, внутренне уже приняв предложение. – Тогда говорите, что нажимать.

– Почти то же самое, – начал инструктировать Макаров. – Кнопка «АДР», это значит «адрес». «Ноль», это адрес переменной, потом «ДА», потом новое значение переменной, то есть «ноль» и еще раз «ДА».

Едва Королев вторично нажал на «ДА», как полоски света, тянущиеся из недр корабля, исчезли.

– Кажется, работает, – прокомментировал Главный с довольной улыбкой. – Молодцы, только теперь подключите что-нибудь более нужное. Что у вас на очереди?

– Сначала связь и телеметрия, – объяснил инженер. – То есть та ее половина, которая будет работать через ЭВМ. А потом по порядку, как собирались, с хвоста. Высотомер, парашюты, система мягкой посадки. Когда Филиппп Георгиевич пришлет нам первый летный «ящик», можно будет начать сбросовые испытания, как планировали.

– Отлично, – подбодрил его Королев широкой одобряющей улыбкой. – Времени мало, американы от нас не так сильно отстают. Нельзя давать им шанс.

– Можно… вопрос, Сергей Павлович? – слегка запинаясь, решился Макаров. – Кто полетит на нашем корабле? Когда будет отбор пилотов?

Королев задумался на пару мгновений, стараясь подобрать правильные слова. Он знал, что перед ним будущий «летающий инженер», но все-таки будущий. А здесь и сейчас…

– Поймите меня правильно, Олег Григорьевич, – доброжелательно начал Главный. – Мне самому страсть как хочется сесть в нашу машину и полететь. Но мы с вами инженеры, а не пилоты, а нам сейчас для первых испытаний нужны именно пилоты. Поэтому, для начала, будем набирать летчиков. И это случится уже очень скоро, потому что я хочу, чтобы эти ребята плотно работали с вами с самого начала и знали свой корабль до последней гайки. Поэтому, первыми полетят они, а мы с вами, Олег Григорьевич, будем работать на своих местах. Чуть позже, когда дорожка в космос будет проложена, полетят другие. Например, ученые и инженеры. И если мне, если честно, уже поздно, то вам, такому молодому, просто пока чуть-чуть рано. Вы сейчас нужны здесь, на своем месте.

– Понимаю, – скромно кивнул Макаров. – Спасибо, Сергей Павлович. Я не подведу.

Королев и не сомневался в способностях молодого инженера, более того, был абсолютно уверен в нем. А вопрос с пилотами решится уже совсем скоро. Хоть и был соблазн попробовать переманить опытных летчиков-испытателей калибра Мосолова или Васина, но если подумать, то их опыт может даже пойти во вред. Дело совершенно новое, и опытным испытателям придется ломать многие представления и привычки, а это большой риск. Лучше набрать строевых истребителей, достаточно молодых, не успевших еще застыть в своем профессионализме и кастовости. Учить их будет не в пример легче…

Москва, подземный бункер, октябрь 2057 года

Вадим не очень верил в какие-то суровые наказания, которым их могут подвергнуть. В конце концов, они же не собирались никому вредить, просто дальше сдерживать любопытство было совершенно невозможно. Они, конечно, и так знали немало, но и вопросов было хоть отбавляй. Что это за Иван, друг и соратник Бориса Сергеевича, годящийся ему во внуки? О чем они подолгу говорят с президентом за закрытыми дверями? И самое главное – как именно осуществляется доступ в прошлое? Работа мнемо-проекторов вполне понятна, студенты давно уже сами готовят данные для реципиентов, но как передается сигнал «туда» и «обратно» сквозь время? Никто не потрудился даже намекнуть…

С другой стороны, было легко сообразить, что самая дальняя серверная стойка, в которую сходятся все кабели из бункера, и содержит в себе главную тайну. Никаких серверов или чего-то похожего там нет, лишь простой металлический контейнер с множеством адаптеров и разъемов. Через это же непонятное устройство идет связь с внешним миром. Студенты давно пробовали нащупать брешь в защите, но каждый раз оставались в полных непонятках. Это не было похоже на обычный сетевой экран(firewall), сайты открывались и работали, адреса легко пинговались, но если попытаться сделать что-то еще… Словно опускалась непроницаемая завеса. По памяти достучавшись до оставленного «на всякий случай» прокси-сервера, они попробовали отправить письмо сами себе – но неожиданно почтовик получил отлуп, при этом «прокся» продолжала работать. Было такое ощущение, что трафик анализировался на лету, причем анализирующая программа ПОНИМАЛА, что именно они пытаются сделать, и точечно подчищала всю их деятельность, которая могла бы выдать их личности или следы активности. У Вадима оказалась в запасе своя «прокси», незаконно оставленная на сервере родного университета, но логин содержал слово «vadim», хитро написанное в разных кодировках и регистрах, и не сработал. Видимо, программа посчитала, что не стоит оставлять такой явный след в логах серверов. При этом, гостевой логин, оставленный на всякий случай и состоящих из хаотических букв и цифр, прошел на ура, но и с этого сервера ничего отправить не удалось.

Оба не были новичками по части взлома сетей, но запас трюков, который можно было бы испробовать, у них очень быстро закончился. Когда это произошло, они были уверены, что это «нечто», стоящее на страже безопасности, обладает если не разумом, то уж точно пониманием процессов функционирования сетей, причем весьма тонким. Ловить было нечего.

Дни шли за днями, работа делалась, гигабайты данных уходили во чрева проекторов, чтобы яркими снами направить людей из прошлого по нужному пути. Обратно шли уже терабайты и петабайты – телеметрия, разведданные и просто картинки, звуки, панорамы…

Вот помолодевший даже внешне Королев в кресле почти собранного первого спускаемого аппарата, вполне бегло переключающий режимы бортовой ЭВМ. Вот мрачный Фон Браун в штаб-квартире «Макдоннела» со списком замечаний после первого аварийного испытания САС.[41] Вот первый прожиг двигателя для «блока И» на новом стенде под Воронежем и строительство будущего водородного комплекса там же. Вот первое завывание набирающего обороты исполинского турбонасоса будущего двигателя F-1 на стенде Рокетдайн…

Картинок очень много, но из-за разницы в течении времени посмотреть их все нет никакой возможности, так что весь материал записывается «на потом». Скоро появятся и главные действующие лица – космонавты и астронавты. Время почти настало…

Михаил не мог избавиться от желания хоть немного приоткрыть тайну, и бездействие его угнетало. Он решил хотя бы просто подойти поближе к таинственной стойке и посмотреть на нее вблизи, хоть им очень настойчиво рекомендовали этого не делать. Когда он обнаружил, что дверь в их аппартаменты не запирается, он предложил Вадиму совершить небльшую вылазку, они чуть не поругались. К счастью, из-за очевидной прослушки переговариваться они могли только посредством записок, поэтому даже ссоры у них не получилось, не тот накал страстей. В конце концов, осторожный Вадим тоже сдался и оба стали ждать момента.

Однажды, когда академик Мельников спал в своей «каюте», а загадочного Ивана нигде не было видно, они открыли дверь своей «берлоги» и направились к серверам. Свет не включали, все стойки были неплохо освещены сами по себе, а эта, казалось, светилась изнутри благодаря нескольким мощным светодиодам на внутренней стороне крышки. Тяжелое, явно бронированное стекло покрывало столь же массивную и основательную стальную раму. Закрепленное несколькими ремнями, там лежало нечто, похожее на небольшой потертый чемоданчик. Тонкая, едва видимая полоска оптического кабеля уходила в небольшое ответстие в боку крышки, и других соединений не было. Все остальное нагромождение кабелей вилось вокруг да около, соединялось через аккуратно закрепленные адаптеры, но было ясно: то, что управляет всем этим комплексом, самая главная тайна этого бункера здесь, внутри этого потертого чемоданчика.

Оба прикоснулись к стеклу одновременно, и услышали словно бы легкий, но далекий звон. Бронированный массив стойки приятно холодил пальцы, тишина в помещении была абсолютной, но было там что-то еще… Тихий звон, едва слышный поначалу, кажется, нарастает?..

И тут словно ветерок подул, как если бы окно приоткрыли… Ни испугаться, ни сдвинуться с места они не успели, свет потемнел и исчез, оба студента как бы зависли в пустом черном пространстве без движения… Но что-то там мерцает, неверное, обманчивое и легкое, словно копна черных волос на ветру колышется… Красиво… И не звон это вовсе, а голос! Высокий и звонкий, но в то же время приятный и мелодичный. И темнота уже не темнота, они без усилий парили среди светящихся нитей, тянущихся узлами, петлями и ответвлениями, пульсирующими от потока протекающей энергии.

И опять голос. Это не речь, но что-то подобное, хоть и непостижимое. Не песня, но и не крик. Не разум, но сознание. Не мудрость, но понимание. Что-то странное и чужое, но не чуждое, и вполне жаждущее общения. Только сложно общаться с такими медлительными существами, пусть они даже это студенты аж третьего курса. Нет в них жизни! Нет в них искр резонанса, нет ярких силовых контуров, по которым может летать энергия, пульсируя и вращаясь вихрями, как разноцветные обручи! Странные они, очень странные. И голоса у них нет никакого, ни в одном доступном диапазоне, ни одной гармоники, ни одного отклика, ни одной вспышки красок…

Темнота отступила так же неожиданно, тонкие яркие нити погасли и пропали из виду. Только голос все еще раздавался в головах обалдевших студентов, слабея с каждой секундой. Наконец, оба окончательно пришли в себя, дружно хыкнули, как после удара в поддых, и не сговариваясь, с размаху сели прямо на холодный пол бункера.

– Вот это да, – пробормотал Михаил, потирая лоб. – Чертовщина какая…

– А ты голос слышал? – тихо спросил Вадим. – Аж мурашки идут…

– А по-моему, у нее очень приятный голос, – добродушно сказал Иван Родин за их спинами. – Расчудесное альто, готовая Ольга из «Онегина».

Студенты резво поднялись и разве что не встали по стойке «смирно», боясь даже слово сказать. И откуда только такие рефлексы взялись?

– Вольно, – успокоил их Иван. – Тут даже децимацию не устроишь, вас всего двое. Поняли, что лезть не надо?

Оба кивнули, все еще не веря, что выволочки не будет.

– Мораль вам читать не стану, – спокойно добавил Иван. – Не маленькие, должны все понимать. Просто не будите лихо. Когда-нибудь, когда все кончится, смогу рассказать подробности. Но сейчас – увольте. Вопросы?

Никто не решился, ибо чуяла кошка, чье мясо съела. Разошлись молча, но настрой был не подавленный. Наоборот, все получилось довольно удачно, с точки зрения «заговорщиков». Хотели прикоснуться к тайне? Ох, прикоснулись, да еще как! Правда, понимания по-прежнему не было, только новые вопросы появились. Переваривая такое приключение, студенты удалились к себе, оставив Ивана наедине со стойками.

Улыбнувшись про себя, он подошел к той самой стойке и коснулся рукой стекла. Ему не нужен был физический контакт, чтобы услышать этот голос, а чтобы его услышали не имеющие имплантов студенты, пришлось немного помухлевать с их восприятием. Представление удалось на славу, причем польза была двойная. С одной стороны, удовлетворили любопытствующую молодежь, хотя бы частично. С другой, точно выяснили, что ребята просто пытаются разобраться, а не навредить. Значит, они надежны. Значит, им можно доверять. Может быть, им можно будет все рассказать не «когда все кончится», а несколько раньше… Если начнутся какие-то серьезные проблемы с безопасностью проекта, понадобится крепкий тыл и надежные, проверенные люди.

А проблемы, если подумать, и так дышат в затылок. Американцы уже догадываются о существовании некоего секретного проекта, где испытываются какие-то новейшие технологии. Вэй Тьяо слегка от них отстает, особенно после того, как Иван повесил фильтр на зонд, оставленный им в американском посольстве и теперь самая чувствительная информация проходит мимо него. В добавок, судя по всему, где-то в Кремле завелся «крот», а точнее, настоящая крыса! Орлов, увидев распечатку с данными, на мгновение просто рассвирепел, но быстро взял себя в руки, сложил бумажку вчетверо и пообещал разобраться. Иван предложил свою помощь, но президент вежливо отказался, заметив, что инопланетная техника – это хорошо, но и наши собственные службы должны время от времени чесаться, тем более, повод есть. Вот если не найдем, тогда попробуем ваши заклинания. В принципе, такой подход достоин уважения.

Оставалась самая крупная проблема – Рьялхи, не оставлявшие попыток вызвать Ивана на личный разговор. Он уже месяц саботировал эти потуги, но вечно так продолжаться не могло. Нужно было срочно придумать, как убедить «небожителей» в том, что Иван действует в одиночку, и его цель – всего лишь выживание. В противном случае Рьялхи могут начать искать его связи с правительством по-настоящему, а подземный бункер, пусть и изолированный от резонансного сканирования, не такая уж трудная цель…

Остров Уоллопс, Вирджиния, июнь 1958 года

Вернер Фон Браун, стоя на возвышенном наблюдательном пункте, не мог оторваться от окуляров бинокля, смакуя невиданное зрелище. Конечно, со стартом не сравнить, но все же… Не выдержал искушения, прилетел на испытание сам, хоть никто и не обязывал. Был тут еще один интересный эффект. Наблюдая капсулу под бело-оранжевым куполом с большого расстояния, невозможно было «на глаз» определить ее размер. При хорошем воображении можно было представить, что это возвращается с орбиты большой многоместный корабль, и на его борту три-четыре, или даже пять-шесть усталых, но счастливых первопроходцев. Но так обмануться можно только, если не знать заранее, что на самом деле в этой плотно скомпонованной капсуле едва поместится всего один человек.

С другой стороны, первоначальный проект «Меркурия», представленный группой Фэйгита,[42] был еще более облегченным и, что греха таить, довольно рискованным, на грани банальной ненадежности. Но появившиеся благодаря более мощным носителям резервы массы позволили устранить почти все потенциально опасные недочеты, вызванные тонкостью и хрупкостью конструкции.

«Литтл Джо»[43] в сегодняшнем испытании отработал безупречно. Впрочем, Вернер практически не вмешивался в работу спецов из «Норт Америкэн». В самом деле, сложно что-то сделать не так в этой простейшей машине. Небольшая, чисто испытательная ракета (высотой всего лишь с трехэтажный дом), твердотопливные двигатели, нехитрые стабилизаторы, да и стоимость, по сравнению с любой «большой» машиной, копеечная. Самое то, что нужно для отработки системы приземления (а точнее, приводнения), а главное – испытания САС!

В сравнении с простой и надежной, как бревно, ракетой система аварийного спасения несоизмеримо сложнее и капризнее. Комплекс датчиков и акселерометров, сложное вычислительное устройство, изощренные алгоритмы. Слишком много тонкостей, и на первом испытании, несмотря на предупреждение Брауна, случилось то, что должно было случиться. Несмотря на замену неисправных батарей, ошибочная цепь все-таки замкнула программно-временное устройство, и «Меркурий» шумно отстрелился от стоящей на старте ракеты. Единственным позитивным моментом было то, что благодаря исправным батареям «башенка» в нужный момент благополучно отделилась и парашют смог раскрыться. Капсула плюхнулась в воду совсем рядом с берегом и осталась невредимой, так что лишнее испытание САС на отстрел «с земли» теперь можно было и не проводить.

Но сейчас пассажиром корабля был не какой-нибудь воздушный жокей из числа летчиков-испытателей, а милое, безответное существо с грустными глазами, маленькая макака-резус по кличке Мисс Сэм. Чуть больше восьми минут прошло со старта, САС сработала как надо, поэтому высота подъема составила всего 15 километров, но зато каких это стоило усилий! И теперь самое ответственное испытание с отстрелом в момент прохода ракетой максимального скоростного напора, кажется, завершилось благополучно.

Подняв пенный бурун, капсула величаво приводнилась, и парашют из-за отсутствия ветра моментально свернулся мятой простыней и пропал из вида. Эвакуационные суда уже вовсю спешили к точке посадки, а на наблюдательном пункте уже царило облегчение. САС работает, еще несколько испытаний в нестандартных режимах – и можно проводить суборбитальные пуски на больших ракетах.

Первоначальные проработки не предполагали использование с этой целью «Тора», но достигнутая после доводки высочайшая надежность этого носителя не оставляла других вариантов. К плюсам также можно было отнести большую полезную нагрузку и топливную пару керосин/кислород, без всякой «вонючей» экзотики, которая больше годилась для военных. Были и минусы – чтобы установить «Меркурий» на тонкую вершину ракеты пришлось разработать нестандартный адаптер с обтекателем и внести серьезные изменения в алгоритмы управления. Но справились, что подтвердил пока единственный натурный пуск «Тора» с макетом корабля.

Правда, на орбиту на такой ракете не выйти, но суборбитальный полет – это тоже космос и чертовски рискованная затея. Те люди, которые совсем скоро полетят «туда» вслед за обезьянками, были пока для публики и даже для большинства посвященных чистой абстракцией. Но скоро, очень скоро все изменится. Если быть совсем точным, то это случится завтра утром. Как раз сейчас семеро лучших пилотов, отобранных со всей страны въезжали в хьюстонский Райс Отель, регистрируясь под одним и тем же псевдонимом – «Макс Пек». Возможно, эти парни пока не знают, что так зовут генерального менеджера отеля, но это даже и неплохо. История должна со временем обрасти легендами, без этого никак. Завтра, Семерку избранных представят прессе, и пути назад уже не будет, придется идти до конца.