Текст книги "Один из… Дилогия (СИ)"

Автор книги: Олег Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц)

– Я это знаю, но речь не о том, – эмоционально сказал посол, ткнув красным пятном указки в карту. – Нас ты видишь? Где там мы?

– С другой стороны карты, – без юмора ответил адмирал. – Злые языки говорят, что мы слишком жирный кусок откусили, Ник. А вот прожевать и проглотить не смогли, пришлось бросить. Поэтому, если мы так хотим вернуть старые добрые времена Pax Americana, то кусать надо по чуть-чуть и тщательно прожевывать.

– Да знаю я, – махнул рукой посол. – У нас еще «южане» не ответили за все. Начинать по-любому придеттся с них.

– Если русские не будут им помогать, – резонно заметил адмирал. – Чего нам никто не обещал. Ты же понимаешь! Нас загнали домой за океан и просто так обратно не выпустят, будут связывать по рукам и ногам в локальных конфликтах.

– Ничего, мы еще вернемся в Евразию, – недовольно буркнул посол, – И на этот раз чертовы финансисты нам не смогут испортить игру. Ладно, мы отвлеклись…

– Да уж, – согласился адмирал. – Я и сам не чураюсь ностальгии. Только нельзя забывать про реальность.

– Да, давай о нашем деле, – окончательно вернулся к деловому тону посол. – Как я уже сказал, проект они придумали замечательный. Мы хотим понять, для чего это задумано и не является ли это прикрытием для какой-нибудь более серьезной операции.

– Интересно, – хмыкнул адмирал. – С чего вы решили, что это прикрытие? Были какие-то утечки?

– Абсолютно никаких, – категорично отрезал дипломат, мотнув для убеждения головой.

– А признаки личной заинтересованности высших должностных лиц? – предположил Дорман еще один вариант.

– Ничего такого, – отверг и этот вариант посол. – Создатели шоу стараются на пушечный выстрел не приближаться к современной политике, зато беспощадны к ошибкам прошлого.

– А что их президент? – задал вопрос адмирал. – Тоже кадр из разведки, вряд ли что-то серьезное без него затеяли?

– Орлов упомянул передачу в одном интервью, но и только, – недоверчиво сообщил глава дипмиссии. – Сам никак не участвует. Гоняет на своей скоростной игрушке, вызывая лютую зависть всех президентов, премьеров и недорезанных королевских особ.

– Тогда что вас настораживает? – искренне удивился адмирал. – Может, это шоу – всего лишь шоу?

– Не исключено, – развел руками посол. – Но в этом еще нужно убедиться, а информации нет. Собственно, это отсутствие информации и настораживает. Ни утечек, ни слухов, ничего. Как минимум, сейчас общими усилиями создается мощная экспертная система с искусственным интеллектом, применение которой может быть далеко не только мирным. Это одна из маленьких загадок.

– И в чем же она? – заинтересованно спросил адмирал, чуть наклонившись вперед от любопытства.

– Во всем мире такие разработки закрыты, или даже секретны, – пояснил посол. – Потому что вещь в хозяйстве полезная, а никто не хочет делиться конкурентными преимуществами. Про всяких терорристов я вообще молчу, мощный сервер для такой программы – это не делящийся материал для бомбы, его любой может купить.

– А кто разработчик? – спросил Дорман. – Система, как я понимаю, не очень простая?

– Это самое главное! – воскликнул дипломат, чуть не вскакивая с места. – Базовую версию системы создавали в НИИ прикладной математики, входящем в структуру Академии Наук! Да еще при поддержке нескольких других институтов! Наши спецы, посмотрев исходники, в один голос говорят – это было написано большим коллективом за много лет, это не разработка, выполненная специально для телепередачи!

– То есть ради этого шоу русские рассекретили такую серьезную систему? – хмыкнул адмирал. – Оригинально.

– Вот именно! – посол-таки не выдержал, вскочил и начал расхаживать. – Если мыслить логически, что это значит?

– Что возможный выигрыш перевешивает все потери, – заключил адмирал. – Да, с вашими подозрениями я вполне согласен. Опять же, если они просто не создали что-то более продвинутое и решили отдать ненужное старье, подняв на этом денег.

– Система крайне передовая, – заявил посол. – Во многом прорывная, на грани самых новых технологий и алгоритмов. Никак не тянет на старье, это исключено.

– Тогда скажи мне, наконец, – настойчиво спросил адмирал. – Зачем я вам понадобился? Почему меня вдруг вытащили на другую сторону планеты за казенный счет? А, Ник?..

Посол погасил карту и, прервав свое нервное хождение, снова устало сел в кресло напротив Дормана. С минуту помолчал, подбирая слова.

– Джин, у нас пока есть одна-единственная зацепка, – начал он. – Это список тем, которые проходят у них предварительный обсчет, после которого их сортируют и выбирают самые интересные для передачи. Список не секретный и очень длинный, и там не так много дат раньше начала двадцатого века, хоть в количественном выражении это немало. Вот на том столе папка с распечаткой на вчера. Очень много разных тем, в том числе чисто технических. Может быть, разгадка кроется именно там, только нужно понять, куда смотреть. Нам как воздух нужны свежие идеи, а история техники прошлого века – однозначно твой конек.

– Так, – усмехнулся Дорман. – Все это очень интересно и загадочно, так что тут и думать нечего, я этим займусь. Только в каком качестве? И опять же, стоило ради этого тащить меня через океан?

– Стоило, – кивнул посол. – На Эй-Би-Си скоро запускают свою версию передачи, а ты будешь главным консультантом по двадцатому веку. Именно они оплачивают перелет и гостиницу, а не мы. И на них ты будешь работать, перенимая русский опыт.

– Одновременно пытаясь понять, в чем подвох? – весело подмигнул адмирал. – Да уж, от такого предложения сложно отказаться.

– Денежная оплата тоже вполне достойная, – подчеркнул дипломат. – Даже в таком недешевом городе, как Москва, ни в чем себе не отказывай. Если тот номер будет тесноват – переезжай смело. Завтра за тобой приедут Эй-Би-Си-шники, отвезут в свой офис, подпишете контракт. Мы его сами составляли, так что поверь, там для тебя все шоколадно. Интервью пока никому не давать.

– Понятное дело, – кивнул Дорман. – А с вами как держать связь?

– Мы курируем этот проект официально, по линии культурных связей, поэтому проблем не будет, – пообещал посол. – И я уверен, что русские и так догадываются, что мы будем копать. Немцы тоже сильно возбудились, уже лезут во все дыры.

– А что японцы и прочие азиаты? – со скепсисом спросил адмирал. – Они же любят всякие хитрые теле-игры, когда война у них не идет…

– Пока интереса не проявляют, мы за этим следим, – успокоил посол. – Да и возможности у них уже совсем не те. Нам самим бы понять, что тут происходит.

– Разберемся, – оптимистично пообещал Дорман. – Если тут имеет место заговор, то рано или поздно у них случится какой-нибудь прокол, или кто-то проболтается, и мы про это узнаем. Список тем я посмотрю, самому интересно до жути. Давно таких загадок не попадалось, а, Ник?

– Не то слово, – устало махнул рукой посол. – В Вашингтоне требуют ответов, им до сих пор русский десант на Потомаке мерещится. Идиоты… Ребята в Лэнгли сон потеряли, ты же понимаешь, у них чутье на такие дела.

Дорман молча встал и подхватил со стола папку. Не спеша раскрыл, начал читать, а спустя минуту аж присвистнул. Достал из кармана ручку, что-то подчеркнул на нескольких листах и задумчиво посмотрел на посла.

– Ник, ты сам это читал, как я понимаю?

– Разумеется.

– Ну и как тебе темы для развлекательной передачи? – Дорман начал зачитывать, листая страницы. – «Простейший Спутник»! «От транзистора к интегральной схеме»! «Теплозащита в лунной гонке»! «Первые управляющие мини-ЭВМ»! «Унификация стандартов покорения космоса»! Это, по-твоему, для широкой публики интересно?

– Там есть и другие, – напомнил дипломат.

– Конечно, есть! «Хрущев-Эйзенхауэр, прерванная разрядка»! Это уже немного ближе, но что делать с чисто техническими заголовками? Передача про интегральные схемы – это не для домохозяек!

– Это может быть просто частью более крупной темы, – предположил посол. – Например, о компьютерах вообще. Мы все это уже разбирали, но ни к каким выводам не пришли. Позвали тебя и нескольких других, потому что нужны свежие идеи! Нужны, как воздух, Джин.

– Очень даже понимаю, – задумчиво проговорил Дорман. – Ладно, если других сюрпризов для меня нет, то поеду в свой номер, думать и досыпать. Джетлаг,[12] понимаешь, никак не отпускает, в моем-то возрасте…

– Не прибедняйся, – бодро хмыкнул посол. – Ты всегда был двужильным парнем, Джин. Особенно, если был при деле. Отдохни до завтра, а потом начинай копать, и ни один русский секрет от тебя не скроется.

– Не нужно их недооценивать, – предупредил Дорман. – Помните тридцатые годы и молитесь, чтобы и в Вашингтоне про это не забывали. Ладно, пойду я…

Они вместе поднялись из подвала на первый этаж и пожали друг другу руки.

– Джин, а как ты думаешь, – вдруг спросил посол. – Какая тема будет у Эй-Би-Си в первой передаче про нас, про Америку?

Дорман задумался, переваривая непростой вопрос. Телевизионщикам, конечно, виднее, чем увлечь аудиторию, тем более проблема информационного голода стояла во весь рост и для американцев.

– Будь сейчас начало века, – подумав, предположил адмирал. – Тогда, конечно, Гражданская война. Та, первая, разумеется. Что, если бы Макклеллан оказался не такой бездарью? Или Бернсайд сменил бы его раньше? А у южан изначально командовал Ли?

– Сейчас это мало кому интересно, – с понимающей грустью ответил посол. – Нужно что-то более свежее, из Темной Двадцатки.

– Тут выбор большой, – мрачно вспомнил адмирал. – Да хоть начало восстаний на Юге, когда половина гвардии перешла на другую сторону, а вторая половина не смогла дать отпор. Там многое могло пойти по-другому, если бы командование и местное правительство не считали ворон… Или прорыв Третьего флота к северу, когда погиб мой «Грейвли». Нас могли там перетопить всех до единого, если бы «Супер-Хорнеты» с «Буша» прибыли чуть позже. И мы тоже могли бы уменьшить потери, если бы знали, что москитный флот южан разделился на три части, а не на две… Собственно, мы отбились, когда перегнали уцелевшие авиагруппы на наземные аэродромы и начали действовать с них, опираясь на свой берег. Как русские.

– Да, славная была история, – усмехнулся посол, – Мы тогда все очень впечатлились и рвались на фронт, даром что вояки были без году неделя…

– Или все та же дальневосточная операция, – продолжил адмирал. – Там было несколько очень серьезных просчетов, в основном по разведке и логистике, из-за которых много кораблей застряло в базах, где их и накрыли… С одной стороны, все это больно вспоминать. Но с другой, если честно, самому не терпится узнать, что они выберут.

– Скоро узнаешь, – дружески успокоил его посол. – Главное – не бери в голову, все это уже история, худшее для нас позади, отбились. Теперь будем работать и ждать момента.

– Главное, чтобы не было, как в тот раз, – серьезно предупредил Дорман, направляясь к выходу. Остановившись в дверях, добавил:

– Жуйте как следует…

И, задумчиво хмыкнув, вышел прочь за ворота.

Подмосковный Калининград-6, август 1957 года

Королев возвращался победителем, и не откуда-нибудь, а из Кремля, где Хрущев всего за полтора часа вытряс из него всю душу. Хитрый, въедливый, цепкий – но имеющий на удивление узкий кругозор почти во всем, кроме того, что касалось темы их разговора – вот, кто стоял сейчас во главе страны. Уровень знаний генсека в ракетной области приятно удивил Королева. Хрущев прекрасно знал, что «семерка» – не боевая ракета, и что скоро поспеет новое поколение: Челомей и Янгель с их «вонючкой» – вот будущее нашей военной мощи. Знал он, что «семерка» нас временно спасла, показав капиталистам мощь советской науки и техники (мы ведь полную массу объекта «Д» собираемся в прессе опубликовать?), но дальше она способна на большее – вывести страну рабочих и крестьян в космос! Это не просто престиж – это рывок в будущее для всей страны! Откуда Хрущев все это знал? Ну наверно, не так глуп Никита Сергеевич, как про него говорят…

Видя такое совпадение интересов, Королев решился на продуманную заранее авантюру и попросил «отдать» ему все космическое направление и соответствующие полномочия. Хрущев немного поколебался, но решение принял быстро. Только спросил, а справится ли он, Королев, с такой ответственностью? Тот в одесской манере ответил вопросом на вопрос, есть ли у уважаемого Никиты Сергеевича сомнения в том, что он, Королев, сейчас отдает и в будущем отдаст все свои силы и умения на дело покорения космоса в интерсах нашей социалистической Родины?

К удивлению многих присутствующих, Хрущев по-доброму хмыкнул и пожал Генеральному конструктору руку. Такой жест уже имел силу приказа, и бюрократическая машина немедленно завертелась. Под занавес встречи Хрущев тихо спросил его: что там с третьей ступенью к вашей ракете? Королев снова усмехнулся про себя. Да, хитер Никита Сергеевич, и про это прознал. Третья ступень «семерки», будущий блок «Е», уже месяц как в расчетах у прочнистов. Четыре тонны на низкую орбиту! Это открывает путь к Луне и к полету человека, между прочим. Хрущев и на это улыбнулся по-доброму, и спросил: вы ведь писали докладную записку про спутники фоторазведки, товарищ Королев? С возвращаемой капсулой? Вот и сделайте такой, пригодный и для полета человека, ведь почти одно и то же получается?

Вот тебе и колхозник! Вот вам и двойное назначение, сочетание приятного с полезным. Теперь все забегают как ошпаренные, и военные пикнуть не посмеют, если им разведданные нужны.

Более того, постепенно за Королевым закрепилась репутация пророка. Когда после срочно организованных с его подачи пневмоиспытаний на первой летной «семерке» нашли щель в магистрали горючего в полпальца шириной – это был первый звоночек. Когда он велел проверить полярность установки азотных клапанов и обалдевшие «сантехники» нашли на разных ракетах несколько клапанов, поставленных задом-наперед – все сделали большие глаза, но промолчали. Когда он походя пнул группу управления, заметив, что у них кабели на корпус коротят и неплохо бы проверить… И они нашли фатальный кабель, который, будучи закорочен, привел бы к полному «безумию» системы управления… Начали шептаться. Наконец, когда перед вторым пуском «семерки» с макетом головной части Королев все так же между делом изрек, что с такой конструкцией конус входа в атмосферу не выдержит, а потом в двух пусках подряд пришли доклады с Камчатки о том, что «головная часть не найдена» – «Наш Пророк» стало его официальным статусом.

И все же, подумал Королев, посрамили капиталистов. Пусть всего на три недели опередили, но были первыми. Этот Фон Браун – талантище, на такой хреновине свой спутник запустил… Твердотопливные верхние ступени, без управления… Ну и что? Спутник-то почти такой же, даром, что легче в разы! Зато передает несколько нот американского гимна, вот ведь, радиолюбители… Следующие года три «семерка» их будет крыть, как бык овцу, но вот дальше… Браун спать в оглоблях явно не намерен и наверняка у него уже готовы чертежи более тяжелых ракет, и не только у него одного… Боевые ракеты американцы строят, и неплохие. Захотят – сделают носитель тонны на две, вряд ли больше. Хватит ли этого для полета человека? Вполне хватит, он это точно знал, сделают легкую машинку с современной электронной начинкой. А мы быстро «съедим» свои четыре тонны веса, как только начнем пихать в «шарик» всю эту электромеханику… Чем ее заменить – пока не ясно. Хотя, почему обязательно шарик? В его мозгу уже вполне четко вырисовывались контуры «Востока», и никакого «шарика» там и в помине не было…

Москва, подземный бункер, август 2057 года

Этот черный чемоданчик снаружи выглядел весьма потертым, но это было сделано на тот малореальный случай, если потребуется эвакуироваться пешком. А вот его содержимое было очень необычным. В самом центре, обернутый в плотную пластиковую мембрану располагался терхкилограммовый кусок мышечной ткани человека, пронизанный сетью кровеносных и лимфо-сосудов, замкнутых на миниатюрные аппараты искусственного сердца, почек и легких. Фактически, этот маленький неразумный кусок мяса был мини-организмом, сконструированным с одной целью – просто жить. Кровь подогревалась, насыщалась кислородом и питательными веществами, а шлаки фильтровались и выводились наружу. Спрятянных в днище чемоданчика тонких аккумуляторов вполне хватило бы на годы непрерывной работы, а запаса питательных веществ в ампулах – на месяц, но потом нужна была замена. То же самое с органическими почечными фильтрами.

Этот простой организм – типичный образец биоинженерных достижений человечества на середину 50-х годов XXI века. Это не было чем-то особенным, их давно применяли для выращивания донорских тканей для трансплантологии, и почти никто не возражал. Мировые религии, как обычно, повозмущались, но все же признали пользу, поскольку даже зачатков нервной системы, где могла бы скрываться гибнущая бессмертная душа, в этих крохотных «големах» не было.

Однако, с этим конкретным экземпляром все было не так просто. Если бы кто-то догадался засунуть его в электронный микроскоп, а еще лучше – в недавно появившийся нанометровый томограф, то увидел бы удивительные вещи. Во-первых, мясо было не само по себе, а крепилось сухожилиями на небольшой кости, скрытой в самой середине. А внутри этой косточки можно было увидеть пронизывающую сеть тончайших полиорганических нитей, образующих причудливую, но совсем не похожую на естественную геометрическую форму. Прочность этих нитей и невероятная для техники сегодняшнего дня сложность их структуры поразила бы всякого, кто смог бы «размотать» и проанализировать хотя бы одну из них…

И даже тогда вряд ли кто-нибудь догадался бы, что эти нити образовывали вторичную регенерируемую конструкцию, более-менее простую часть типичного комплекта имплантов, который имел каждый наблюдатель.

Конкретно эта неразумная, но чудовищно сложная нано-машина, питавшаяся энергией крохотных резонансных капсул, была строго приспособлена к жизни только внутри человеческого организма. И притом, совершенно определенного организма Ивана Родина, бывшего наблюдателя, стоявшего сейчас над раскрытым чемоданчиком и вглядывающегося во что-то, видимое только ему одному.

– Кажется, маркеры совпали, – наконец, облегченно сказал он. – Вторичка ожила, и говорит со мной. Жалуется, что соседей не слышит…

– Так уж прямо жалуется? – недоверчиво цыкнул Борис Мельников. – Эта штука там одна, а ты говорил, что в таком объеме их может быть несколько! Не нравится простор?

– Не нравится одиночество, – тихо ответил Иван. – И поболтать ей не с кем. Это же девочка…

– С чего ты взял? – у Мельникова чуть глаза на лоб не полезли.

– Мне так кажется, – отвернувшись от чемоданчика, улыбнулся Иван, но голос его оставался серьезным, а взгляд далеким и загадочным. – У нее приятный голос, альт. Фа первой октавы. Ты бы слышал… И линия соединения чуть мерцает, словно копна черных волос на ветру колышется… Красиво…

– Ух, напугал, колдун проклятый, – добродушно ругнулся Борис. – А я все никак не привыкну к твоим штучкам. Наверно, буду дергаться, пока ты мне такой же комплект, как у тебя, не справишь.

– Я бы с удовольствием тебе пару своих отдал, – заверил Иван. – Но я уже сто раз говорил, что генетические маркеры не дают имплантам работать в чужом организме. Поэтому мы кусок моего мяса для этого вырастили и сгенеренную вторичку в него засунули.

– Да я без претензий, – отмахнулся Борис. – Я и так тебе благодарен, самочувствие намного улучшилось. Только я врачам на глаза не показываюсь, как ты и советовал.

– Правильно, нечего светиться и давать повод для интереса, – подтвердил Иван и вернулся к чемоданчику. – Ждать смысла нет, я хочу испытать нашу «девочку» и открыть резонансный тоннель. Сейчас задаю координаты в привязке к ее собственному положению, чтобы всегда горловина попадала на приборы…

Иван постучал пальцем по плотно закрытому и массивному на вид металлическому контейнеру, занимавшему почти треть объема чемоданчика. Это был очень тщательно изолированный приборный отсек, внутри которого по задумке и должен был открыться тоннель в другой мир. Некоторое время Иван настраивал имплант, создавая и фиксируя необходимые силовые контуры, при пересечении которых и возникал «эффект времени».

Мельников все это время пытался представить, что ощущает Иван, напрямую общаясь со столь сложной, интересной и своенравной машиной. На что это похоже? На компьютерное меню или на набор более примитивных чувств и ощущений? Может быть, на брызги воды или всполохи света? Иван утверждает, что это нечто среднее, но при этом очень четко контролируемое. Каждый сгенерированный вторичный имплант, говорил он, немного отличается, нет двух одинаковых. Разума у них ни на грош, но характер, небольшие особенности, могут отличаться. К примеру, «демоны» защиты имело смысл запускать именно на тех вторичных имплантах, которые имели лучшие энергопоказатели и устойчивость на пиках. Их нити выжмут последний милливатт энергии, но удержат, например, силовой барьер почти на треть дольше обычных. А вычислительные задачи, такие, как анализ изображений или макроструктур, подбор или взлом сложных шифров стоило запускать там, где энергия распределяется ровнее и реакция на пики медленнее. Опять же, процентов двадцать можно выжать…

Но из всех людей только Иван мог это знать, потому что имел доступ к более низкому уровню работы этих замечательных устройств. Для остальных наблюдателей их комплекты были лишь безликими исполнителями команд.

– Не получается, – вдруг сказал Иван дрогнувшим от раздражения голосом. – Нужно четное число контуров, шесть. А наша «девочка» дает только пять или семь. Зараза, не хочет без соседей резонанс держать.

– Пяти контуров достаточно? – спросил обеспокоенный Мельников.

– Нет, – мотнул головой Иван. – Только если семь, но я не уверен в повторении эффекта. Сейчас попробуем…

Еще пару минут стояла полная тишина, Иван ничего не говорил, а внешне казалось, что он вообще ничего не делал, но это было обмачивое ощущение.

Сначала он попытался все-таки уговорить упрямый имплант держать резонанс на шести контурах. Несговорчивая «девочка» благополучно создавала сами контуры, но наотрез отказывалась их синхронизировать без обратной связи с соседними имплантами. Попытка сгенерировать фальшивые сигналы были ею с негодованием отвергнуты. Будь это человек, можно было бы подумать, что она суеверно боится четных цифр, но это уже полный бред… Иван чувствовал, что его эта дама начинает реально бесить, но, вспомнив Альбину, усмехнулся про себя и немного успокоился. Делать нечего, нужно настраивать семь контуров и надеяться на удачу. Открывать тоннель своими собственными имплантами не имело смысла, это связывало бы его самого по рукам и ногам без малейшего пространства для маневра… Именно поэтому они и придумали этот чемоданчик.

Чтобы не стоять столбом, он присел в кресло рядом со столом, на котором возлежал прибор. Импланты без труда держали друг с другом связь и на таком расстоянии. Он снова мысленно погрузился в соединение контуров, на этот раз создав их семь штук и немного подрегулировав уровни. «Девочка» радостно пискнула своим фа первой октавы, когда прорва энергии, циркулирующей по контурам, наконец, схлопнулась в крохотную точку, открыв тоннель. Иван проверил параметры со своего комплекта и с удовольствием убедился, что выходной «горловины» нет. Получилось! Или не совсем?

Убедившись, что тоннель попал в заранее рассчитнанную точку внутри приборного отсека, Иван переключился на прием и тут же перед ним возникли призрачные столбики света, обозначающие ДВ-передачи. Он сразу насторожился, картинка была не совсем та, которую он уже не раз наблюдал. Записав несколько секунд передачи, он замедлил звук и выдал его на «громкую связь». В помещении раздалось типичное длинноволновое завывание, а потом раздался голос диктора:

«…завершает вывод своих войск с Синайского полуострова в Египте, но сохраненное присутствие Израиля в секторе Газа ставило под сомнения прочность достигнутого мира. Однако, сегодня командование израильской армии официально передало сектор Газа под контроль вооруженных сил ООН…»[13]

Иван остановил запись, а Мельников схватился за планшет, быстро набубнив поисковый запрос.

– Шестое февраля, – почти сразу объявил он. – Только год уже 1957-й. Полтора года перескочили.

– Да, это неожиданно, – почесал в затылке Иван. – Запаса по времени почти не остается. Насколько я помню, мы собирались начать с Королева, но чуть раньше. Теперь времени нет, мы с трудом успеем до первого пуска «семерки».

– Пятнадцатое мая?

– Да, это всего через девять дней по нашим часам. Надо ваше адское оборудование подключать, и поскорее…

– Ну, почему же адское? – возразил Мельников, любовно поглядывая на два стоящих у стены массивных ящика, плотно замотанных в пенную полимерную ленту. – Сколько людей оно уже спасло от всяких напастей… Сон – великая штука, и при многих случаях и сейчас лучший лекарь. Это два проверенных мнемо-проектора из НИИ психиатрии, а им сейчас уже новые заказали у Сименса.

– А операторы для этих установок нужны? – на всякий случай уточнил Иван.

– Тут нам повезло, – успокоил его академик. – Аппараты крайне просты в эксплуатации, есть подробнейшие инструкции, все автоматизировано. Утрируя, можно просто заливать стереофильм и транслировать кому надо.

– Честно говоря, эта идея мне очень нравится, – признался Иван. – Даже больше, чем телешоу в качестве прикрытия. Это ты неплохо придумал, внушать наши идеи через сны. Я даже не знал, что такая аппаратура уже вовсю в клиниках работает.

– Более того, при правильной настройке можно довольно неплохо регулировать функции организма, – добавил Борис. – А поскольку в организме почти все завязано на мозг… Короче, статистика оздоровления при разных патологиях у этих аппаратов просто феноменальная, а файлы с настройками у нас есть. Так что наши фигуранты получат не только информацию, но и неплохую прибавку к здоровью.

– Здоровье мы и через тоннель можем им поправить, точечным воздействием, – сообщил Иван. – Так что вариантов много.

– Есть и ложка дегтя, – мрачновато добавил Мельников. – Сам понимаешь, теоретически эту технологию можно не только во благо применять Это ж какое средство промывания мозгов! Поэтому каждый аппарат на карандаше у Агенства по психотропному оружию. Ты представляешь, какого геморроя стоило заполучить эти два?

– Настоящий подвиг разведчика, – согласно кивнул Иван, до сих пор не слышавший таких подробностей. – Это большой плюс Верховному и его порученцам. Теперь нам надо держать марку и уложиться с настройкой хотя бы дней в пять, чтобы успеть предупредить Королева и дать ему время отреагировать, иначе опять будет авария. Тоннель открыт, больше закрывать мы его не будем, так что время пошло…

Мельников слегка задумался, оценивая такой расклад. Времени очень мало, а ему необходимо появляться на публике, чтобы не вызвать подозрений. Сам он потратил немало времени, изучая инструкции к мнемо-проекторам. Справится ли Иван самостоятельно?

– Догадываюсь, о чем ты думаешь, – добродушно усмехнулся Иван, наблюдая задумчивое чело академика. – Начинать морочить голову титанам прошлого я без тебя не собираюсь, а вот подключить аппаратуру вполне смогу. Еще местные сервера надо поставить и настроить, тут мне точно никто не нужен. Не забывай, у меня импланты. Мой «демон» уже просканировал оба ящика, для него эта техника чуть посложнее зажигалки. Если что, подскажет выход.

– Это тот же «демон», которым ты у меня дома замок открыл? – в шутку припомнил академик. – Хорошо, пусть настоящим делом занимается. Ладно, тогда я поеду, у меня сегодня лекция, которую никто не отменял. Ты проверь еще раз тоннель…

– Езжай уже! – со смешком прервал его Иван. – Я справлюсь, а ты загляни завтра, посмотришь на прогресс.

– Обязательно загляну, – пообещал Мельников. – Ты главное, не спали проектор, иначе нам поделом выпишут десять ружей без суда…

– Кому от нюка помирать, того не расстреляют, – не очень понятно отмахнулся Иван, но академик, сдавшись, махнул напоследок рукой и направился к лифту.

Оставшись один, Иван медленно подошел к мирно лежащему на столе чемоданчику и аккуратно защелкнул крышку, одновременно мысленно восстанавливая контакт с оставшимся внутри имплантом. Доля секунды «смазанного» движения через черноту мерцающего соединения – и он словно оказался среди светящихся нитей, тянущихся внутри кусочка его клонированной плоти. Он окинул взглядом узлы, петли и ответвления, пульсирующие от потока протекающей по ним энергии, и убедился, что крохотный портал действует, яркой звездочкой мерцая в тесноте приборного отсека.

В этот же момент он увидел, как активировались более примитивные приборы на внутренней стороне корпуса чемоданчика – это включилась штатная схема самоуничтожения. Контролирующая эти смертоносные устройства неразумная, но обладающая странной волей к жизни машина, если нужно, пожертвует собой, но не допустит утечки такого секрета в чужие руки. Отключить эту схему сможет только Иван Родин, только ему она будет послушна, потому что она – часть него, часть его комплекта.

Она никогда не слышала напрямую голоса своих сородичей, но Иван ведомым лишь ему способом, не прибегая к словам, пообещал ей, что если ее работа будет сделана хорошо, то в один прекрасный день она сможет покинуть эту просторную, но такую неуютную ловушку и присоединиться ко всем остальным…

Хантсвилль, штат Алабама, ноябрь 1957 года

Картинка была паршивая, экран был крохотный, но и этого хватало. Последний отсчет бил по нервам, нагнетая напряжение – чертовы янки даже из этого позорища сделали шоу. Отсчет закончился, блеснуло пламя, и раздался сильно искаженный слабеньким динамиком телевизора рев. Ракета поднялась над клубами огня, но пару секунд спустя подъем прекратился и смешной карандаш «Авангарда» начал валиться вниз, складываясь, как гармошка. Вернер Фон Браун, новоиспеченный гражданин Соединенных Штатов Америки, серьезный ученый, теоретик ракетного дела, инженер-практик, смелый испытатель и будущий отец американской космической программы не выдержал и жизнерадостно заржал во весь голос, благо дома он был один. Поржав и успокоившись, он рывком метнулся к телевизору и выключил чертов ящик. Все это он уже видел, и финал этой драмы был ему известен.

Главное было не это. Главное, что всего через несколько дней Эйзенхауэр должен подписать указ об образовании НАСА – национального аэрокосмического агенства, где вся полнота власти по выбору дальнейшнго пути освоения космоса будет отдана ему, Фон Брауну, в обход всех местных лоббистов и кабинетных ученых. «Директор центра космических полетов НАСА» – звучит неплохо, можно развернуться. Это много круче, чем технический директор центра в Пенемюнде, и никаких сомнительных связей с нацистами, это уж точно. Ну что, герр Фон Браун, готовы ли вы к осуществлению своей мечты, а заодно и мечты всего человечества?