Текст книги "Один из… Дилогия (СИ)"

Автор книги: Олег Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)

Королев аж сбился с мерного шага, вспомнив, насколько тщательно готовили именно эту ракету – и давно отработанный, казалось бы, «пакет», недавно попавший в аварию, и летящий впервые блок «Е», ну а про сам аппарат и говорить не приходится – гоняли в хвост и в гриву. Воронежцы[16] нещадно сожгли на стенде несколько своих «пятерок»,[17] и теперь после доработок это была фактически уже «девятка», аналогичная двигателю третьей ступени позднего «Востока». Не подведет!

Валентин Глушко молча шел рядом, и Сергей не мог не отметить, как тот переменился за последние месяцы, причем в лучшую сторону. Сидящие в нем старые обиды, часто двадцатилетней давности, и неуемная гордость, переходящая в абсолютно неконструктивный гонор, вдруг, показав свою отвратительную сущность, куда-то почти исчезли. Было видно, что Валентин снова, как в молодости, не на шутку увлекся работой, а получив полномочия и почти неограниченную поддержку, стал работать с невероятной отдачей.

Сергей с удивлением признавался самому себе, что и сам стал относиться к Валентину по-другому. Ему тоже было что припомнить старому другу и сопернику, но сейчас, на пороге столь великих свершений все это стало казаться таким далеким и таким мелким, что и в телескоп не разглядишь. А Луна – вот она, висит на виду, желтая и почти круглая, всего три дня после полнолуния прошло, и наша машина (не моя, не его, а наша!), которая сейчас медленно катится по этим рельсам к стартовой позиции, скоро окажется там, где-то среди гор и кратеров видимой стороны ночного светила. Нет, товарищи, вы только вдумйтесь в это!

– Что-то Борис разулыбался, – вдруг нарушил молчание Глушко. – И озирается больше обычного.

– Молодец, пусть запоминает, как дело было, – усмехнулся в ответ Сергей. – Мы, конечно, теперь все на кинопленку снимаем, но живые свидетели тоже нужны. А Борис потом книжку напишет про нас с тобой.

– Думаешь, когда-нибудь… можно будет?.. – Глушко не договорил на полуслове, но Сергей его прекрасно понял. Оба были достаточно честолюбивы, и полная безымянность из-за тотальной секретности их безмерно тяготила.

– Я надеюсь, что дождемся, и желательно при жизни, – мрачно пошутил Королев.

Глушко слегка приуныл, а потом по-мальчишески отчаянно махнул рукой. – Да какая разница, лишь бы полетела. Лишь бы полетела, – повторил он.

– Полетит, – тихо сказал Королев. – Я всего три часа спал, но зато как младенец. Даже без снов. Хорошая примета.

– Я тебе почему-то верю, – странным голосом ответил Валентин. – Даже не знаю, почему. Я вот в другое поверить не могу.

– Что на Луну летим? – Сергей сам еще не до конца верил.

– Вот именно. Мы еще год назад про такое и не думали.

– Не мы, а вы, – посмеиваясь, будущим афоризмом ответил Королев. – Пока некоторые на ярмарке тщеславия по совместительству торговали, некоторые другие по ночам докладные в Москву писали и планы с Келдышем обсуждали.

– Да молодец ты, Серега, – не обиделся Валентин. – Много чего про тебя болтают, но я-то знаю… Такие горы свернул…

– Не я один, – Королев на мгновение остановился и покачал головой. – Без тебя, без Володьки, Бориса и остальных ничего бы я не сделал, пророк хренов…

Махнув рукой, Сергей зашагал дальше. Валентин все так же шел рядом с ним, оба молчали минуты три.

– Валентин, – тихо сказал наконец Королев. – Мне нужен крепкий тыл. Опора в делах. Не друг и не жилетка, в которую поплакаться можно, а железобетонная глыба, как наш стартовый стол. Понимаешь?

– Я понимаю. – на выдохе ответил Глушко, чуть убыстряя шаг. – Но и ты должен понимать, что мы с тобой как два медведя в одной берлоге.

– Вот именно. Поэтому хочу знать, что нас ждет. Пойми, Валентин – Королев снова остановился, – Мне ли не знать, что у тебя на душе? Как тебя гложет то, что Главный – я, а не ты! Не спорь, я же вижу. На твоем месте со мной было бы то же самое. Но я должен знать…

Королев оборвал фразу на полуслове, но Валентин все понял. Оба помолчали, шагая под перестук колес еще с минуту.

– Ты хочешь знать, не всажу ли я тебе нож в спину в самый критический момент, когда все будет зависеть от нашей кооперации? – вдруг прямо спросил Глушко.

– Неплохо сформулировано, – усмехнулся Сергей. – И у тебя нет теперь возможности уклониться от прямого ответа. Что скажешь?

В этот раз Валентин обошелся без пауз.

– Знаешь, еще полгода назад я бы ни за что не поддержал этот разговор, если бы он состоялся.

– Полгода назад я бы его и не начал, – парировал Королев.

– А потом начались твои, Сергей, «чудеса». Ну, ты же понимаешь, о чем я. Разболтанный трубопровод, клапана задом-наперед, кабели на корпус и все прочее. Я до сих пор понять не могу, откуда ты узнал?..

– Если б я сам понимал, – Сергей старался не врать, но и говорить всей правды не мог. – Это как наитие какое-то, или видение. Вот знаю, что такой «бобик» есть, и все тут. Или вижу правильную компоновку какого-то узла, после чего на старую смотреть не могу.

– Вот, – Валентин говорил совсем тихо, – Народ чего только не говорил. А я сам не знал, что думать, пока…

– Пока сам не увидел, да? – абсолютно спокойно спросил Королев, глядя на ошарашенного соратника. – Ты же без моих подсказок понял причину автоколебаний и поставил гасители на магистрали? И что самое главное – до того, как это могло в реальном полете вылезти.

– И ты знал? – Валентин слегка сник, но виду не подавал.

– Знал, и тоже не сразу понял. А потом увидел другие твои доделки по 107-му[18] и чертежи форсированного варианта – и все стало ясно.

– Сергей, ты же коммунист, – попытался было возразить Глушко, но Королев с усмешкой перебил его.

– Как и ты, но на три года раньше в партию вступил. Я, конечно, коммунист и материалист, но что ты предлагаешь – забыть и не обращать внимание? Ведь все сбывается! Сколько времени мы сэкономили, только честно?

– Полтора года, а то и два, – подумав, вздохнул Валентин. – Я не предлагаю забыть, я просто хочу понять, что это? Откуда? С какой стати нам делают такие подарки?..

– И какова будет цена? – договорил Сергей. – Меня тоже это гложет, но останавливаться поздно. Мои американе ждать не будут, тут и гадалка не нужна. Фон Браун хоть и фашист, но инженер и организатор он выдающийся. И промышленность в Штатах пока мощнее нашей, как ни крути. Нужно пользоваться любой возможностью.

– Да, выхода нет, – вновь вздохнул Валентин.

– Так что там насчет ножа в спину? – переспросил Сергей. – Мы теперь чуть лучше знаем друг друга, давай попробуем все это направить на пользу дела.

– Собственно, что тут говорить, – начал Валентин. – Эта сила, чем бы или кем бы она ни была, уже определилась. Я вижу только свои двигатели и все, что с ними связано. Ты видишь все и обо всем. Давай исходить из этого. Ты Главный, я зам.

– В самом деле? – въедливо спросил Сергей. – А ведь если ты сам станешь Главным, тогда этот «дар» может к тебе перейти? Неужели нет такой мысли?

– Есть, конечно, – Валентин невесело хмыкнул. – От тебя ничего не скроешь. Может, ты и мысли читаешь?

– Не читаю. У моих подопечных, – Сергей с любовью глянул в сторону ракеты, – собственных мыслей пока нет, не доросли еще.

Тут Королев немного покривил душой. Он уже давно знал о своих замах много такого, о чем они и сами не догадывались. И самое неприятное – о себе он тоже много чего знал, и хорошего в этом было мало. А амбиции Валентина (как личные, так и технические) будут неизбежно расти и очень скоро превзойдут критическую массу «чисто двигательной» работы. Валентин станет стремиться к большему и конфликт будет неизбежен, а из-за чего именно – не так важно, повод найдется. Василий Мишин с удовольствием встанет на сторону Королева и вдвоем они выдавят Глушко на периферию, а кто тогда будет делать двигатели? Королев знал, что в будущем КБ Кузнецова сможет строить хорошие и надежные двигатели, но для этого им потребуется лет десять на становление, ведь у них сейчас нет ни опыта создания ЖРД, ни испытательной базы, даже стендов нет! Чем это кончится – Сергей тоже видел, и это был один из самых страшных его снов,[19] допустить такого он не имел права. Валентина нужно удержать любым путем, не допустить раскола в Совете Главных!

– Но все равно ты мне до конца не доверяешь, – прервал паузу Глушко. – Я тоже тебя понимаю.

– Ты не любишь работать в рамках, тебе в них тесно, – согласился Сергей. – Поэтому я готов тебе эти рамки существенно расширить. Если мы договоримся.

– Прямо тайный сговор какой-то, – усмехнулся Валентин. – Но я готов выслушать.

– В ближайшие месяцы все будет примерно как сейчас, только еще лучше, – сказал Королев, сосредотачиваясь. – Поэтапно форсируем «семерку», делаем обитаемый корабль, садимся на Луну, с четвертой ступенью можно попробовать на зуб Марс и Венеру.

– Это я примерно представляю, – вставил реплику Валентин. – А дальше что?

– Дальше, – усмехнулся Сергей, сильнее запахнув пальто от внезапного порыва ледяного ветра. – Дальше у нас будет новая ракета. Точнее, семейство. Двигатели для нее нужны совсем другие, и кроме тебя делать их некому. Но это не все.

– Да говори уже, – буркнул Валентин, не скрывая волнения.

– Могу сделать тебя головным по этому новому семейству. – выдал Королев, внимательно следя за реакцией собеседника.

– Что?! – Валентин буквально подпрыгнул на месте.

– Что слышал, – развеселился Сергей, но тут же опять перешел на серьезный тон. – Думаешь, я сам не хочу заняться тяжелыми носителями? Сейчас у нас есть «семерка», это легкий вес. Даже если водород на верхнюю ступень впихнуть – это не больше десяти тонн на орбиту. Новая ракета в первом варианте, назовем ее Н-2, должна тянуть вдвое больше – порядка двадцати тонн. Ее тяжелая родственница, пусть Н-1, должна выводить больше ста, а лучше сто тридцать, иначе людей на Луне нам не видать.

– Унификация по двигателям? – Глушко уже погрузился в мысленные вычисления.

– Обязательно, и максимум унификации по остальным узлам, если возможно. Но не любой ценой, сам понимаешь. С унификацией тоже можно пересолить. Ну что, заинтересовался?

Валентин немного помолчал, переваривая информацию.

– Ищешь, где подвох? – усмехнулся Королев. – Не ищи. С подвохом ты сейчас разговариваешь. Просто у меня кроме ракеты на шее висит все остальное, включая обитаемый корабль, Луну и прочие светила, научные и политические. Так что новая ракета твоя, но общее руководство все равно на мне, тут ничего не сделаешь, в монастырь я не уйду.

– Пойми меня правильно, я просто стараюсь понять, откуда в тебе такие перемены? – спросил наконец Глушко, все еще одолеваемый скепсисом. – Тяжелая ракета, на которой на Луну полетим! Это же твоя мечта! Как и моя, впрочем. И наверняка подход у нас будет разный. Будем спорить до бесконечности, письма в Президиум писать…

– Ну, это как посмотреть, – Королев улыбнулся, – Хочешь, расскажу тебе про керосинку твоей мечты? Однокамерную, под 700 тонн тяги? С такими хитрыми кольцевыми форсунками и насадкой на сопло?[20] Правда, насчет однокамерной схемы у меня есть некоторые сомнения, потянем ли оснастку…

– Верю, – вздохнул впечатленный Валентин. – Что же получается, если мы оба видим самое оптимальное решение, то и спорить не придется?

– Наверняка придется, – Успокоил его Сергей. – Споров на наш век хватит, но исключительно по делу. Но мы не потеряем, к примеру, два года из-за выбора топливной пары, потому что товарищ Глушко продавливает «вонючку», а товарищ Королев – керосин. И когда товарищ Глушко заартачится – не будем ждать десять лет, пока какое-нибудь непрофильное КБ научится движки на стенде прожигать или хотя бы этот самый стенд построит…

– Я согласен, – выпалил Валентин.

– Уверен? – Королев победно прищурился. – Подумай, мы пока не приехали.

– Я согласен! – повторно почти крикнул Валентин. – Я даже готов стать твоей жилеткой, если исполнишь обещание. Если все будет, как ты говоришь – я не подведу. У тебя будут лучшие двигатели и лучшие носители. По рукам?

– Ну что же, рад слышать, – Королев мощно пожал протянутую руку. – Сначит, средний и тяжелый носитель делать тебе. На сегодня у нас есть другие дела, но когда все это закончится – поговорим более подробно.

Валентин кивнул, и они вдвоем зашагали за успевшей уйти вперед ракетой. С этих пор среди ракетчиков начались разговоры про «тандем» двух Главных, нашедших, наконец, общий язык после стольких лет негласной борьбы характеров и амбиций. Довольно часто они оставались вдвоем после совещаний, чтобы поговорить о чем-то своем, о чем никому другому знать было не положено. И почему-то сложилось так, что потревожить их в эти моменты мог только один человек. Звали этого человека Борис Черток.

Выйдя из лифта на двухсотметровой глубине, мрачный Иван прошагал в глубину бункера, ища взглядом коллег. Мельников был там, а вот молодежи нигде не было видно. Хотя о чем можно беспокоиться. никаких сигналов тревоги пока не было.

– Как «отличники»? – с ходу начал Иван, усмехаясь аналогии.

– Гуляют «отличники», – с ходу подхватил игру академик, не отрываясь от карты Луны на мониторе. – То есть, отдыхают, конечно. Что у тебя нового, хорошего?

– Все довольно хреново, – обрадовал его Иван, садясь в кресло напротив и наливая ароматный чай из не успевшего остыть чайника. – Янки вышли на Совет и на тебя лично. Этот Дорман просто молодец, очаровал всю женскую часть персонала и даже некую часть мужской. Внимательно выслушал всю болтовню и взял след.

– Согласен, хреновее некуда, – покачал головой Мельников, все еще не оборачиваясь.

Горячий переслащенный чай действовал тонизирующе и почти разгонял хандру. Не все же время расстраиваться…

– Ты же оптимист, – с чувством подколол Иван, – Должен верить в бесконечные возможности. Вэй Тьяо на тебя тоже вышел.

– Опаньки, – Мельников аж отвернулся от своих мониторов и вытер испарину со лба, глядя на Ивана в упор, словно впервые видел. – Ладно, буду качать оптимизм… Мы же и такой вариант обсуждали…

– Давай чуть позже поговорим о мерах противодействия, – добавил позитива Иван. – Варианты предложим Верховному. Вплоть до дезинформации о твоей возможной отставке или болезни. В деле может появиться даже твоя любимая оградка на Ваганьково.

Мельников в ответ лишь равнодушно махнул рукой и молча попытался вернуться к работе.

– Что там у тебя такого важного случилось? – спросил слегка удивленный такой реакции друга Иван. – Тебя даже оградка не берет сегодня…

– В Луну попали, – коротко выдал Мельников, – И место определили очень точно – до двух километров. Были бы у них компьютеры и алгоритмы хотя бы из восьмидесятых – подняли бы точность почти на порядок. Молодцы, что не стали играть в секретность и подключили к этой задаче Джодрелл Бэнк и других, они очень помогли своими измерениями.

– Класс! – Иван с энтузиазмом подкатил свое кресло к монитору, вглядываясь в тонкий пунктир траектории. – А мы тут до сих пор не знаем точного места падения нашей «Луны-2»!

– Да уж, а искали все, кому не лень, – едко поддакнул Мельников. – Даже X-Prize учреждали, все без толку! Исходных данных, увы, просто нет.

– Потом специально откроем новый, «чистовой» портал и запишем, как оно на самом деле было! – решительно рубанул рукой Иван и вдруг снова вгляделся в экран. – А вот кстати, я не понял! У нас что, попадание в ту же точку получилось?!

– Так оно и есть – ухмыльнулся академик, – По странному совпадению точка почти там же, где у нас, в Океане Бурь, только южнее. Самое смешное, что этот район уже окрестили, как и в «прошлый раз» – Sinus Lunicus. То бишь, Залив Лунника. Воистину, мировой резонанс. Седова по привычке на руках носят.

– А что в Америке? Опять уныние? – впечатленно спросил Иван.

– Как ни странно, скорее здоровый азарт, – поправил академик. – Эйзенхауэр направил в Москву письмо с поздравлениями, где выразил надежду на скорейшее совместное исследование Луны и космоса вообще. Напирал на успех сотрудничества. Все примерно так, как мы и хотели.

– Теперь вся надежда на Брауна и его «эсесовцев», – кивнул Иван.

– Да, сейчас ставка на «Тор-Эйбл», – подтвердил Борис. – Уже три огневых испытания провели, из них два с разделением. Изменения на второй ступени минимальны, там и так все было неплохо, а вот третью они радикально переделали. Двигатель остался тот же – «Альтаир», как и стабилизация вращением, но радикально улучшили систему зажигания и программно-временное устройство. Очень сильно подняли точность стабилизации.

– Но попасть в Луну почти без управления?! Неужели вы что-то придумали, пока я по Москве гулял? – Иван искренне пожалел, что со своими шпионскими расследованиями слегка отстал от жизни, пока «космическая жизнь» била ключом.

– Я тоже не верил, пока не прочитал несколько рацпредложений по первому «Пионеру» из форума, – объяснил Мельников. – Там отметилось несколько спецов из КБ Лавочкина и предложили такое… Мы сами были в шоке, но потом прикинули и срочно «передали» это Брауну. Когда он принес эту идею ребятам из TRW[21] у них тоже с непривычки истерика была.

– Так что же они придумали? – нетерпеливо спросил Иван.

– Апеофеоз пословицы про голь и выдумки! – воскликнул Мельников. – Фирма «Белл» сделала командное устройство, которое поставили на сам «Пионер», помимо прежних приборов. На добавочные десять кило установили четыре пары маленьких твердотопливных движков, управляемых дистанционно. Третья ступень рассчитана с небольшим недобором скорости, и у них теперь есть целых четыре промежуточных коррекции в запасе! Если это не гениально, то я даже не знаю…

– Гениально, на грани злодейства, – признал Иван. – Первая в истории коррекция траектории на АМС. И как скоро они будут готовы?

– Недели через три. Разумеется, по их часам, – поправился академик. – Летное «железо» уже почти собрано, хоть мы им через того же Брауна порекомендовали чуть изменить схему терморегуляции. И телекамера в первом полете у них не полетит.

– Почему? – расстроился Иван. – Снимки Луны вблизи были бы очень кстати.

– Ага, только не этой камерой, – фыркнул Мельников, вспоминая смешную спецификацию устройства. – Неподвижная линейка на 126 строк, механическое сканирование за счет вращения аппарата и много других прелестей. Это чудо техники разрабатывали для съемки с орбиты Луны с заранее неизвестной высотой, на прямой подлетной траектории там все будет еще хуже. Даже хохма Чертока про круглую Луну может не удасться.[22] Там нужна совсем другая камера и все это знают. До «Рейнджеров» им далеко по массе, так что сейчас они делают нечто простенькое на базе той же линейки, но с плоской механической разверткой. Если смогут соблюсти массу – есть шанс, что на следующем аппарате полетит.

– Ну и дела творятся! И это в феврале 58-го! – Несмотря на проблемы, Ивана переполнял энтузиазм и отчасти гордость за успех задумки. – Что же дальше будет?

– Все еще только начинается.

– А невозможное сегодня, как сказал один классик, станет возможным завтра, – процитировал Иван. (речь об известном изречении К.Э.Циолковского – прим авт.)

– Жаль, он не дожил. – грустно вздохнул Мельников. – Но вот другой известный классик у них вполне жив. И в стороне не останется, на этот раз…

Хантсвилль, штат Алабама, февраль 1958 года

В доме Германа Оберта царил торжественный беспорядок. Часть вещей была аккуратно сложена по углам, часть упакована, а часть все еще использовалась по назначению. Такая неразбериха была вызвана вялотекущей подготовкой к отъезду в Фойхт, где его вновь ждала размеренная жизнь коммуны и спокойная карьера заслуженного теоретика. Однако, думал он сейчас вовсе не об этом.

Он думал о том, что в его доме теперь всегда будет включен телевизор, или как минимум радиоприемник. Как иначе, вдруг кто-нибудь что-нибудь опять запустит, а он узнает об этом только из утренних газет. «Ученые приветствуют красную ракету, попавшую в Луну!» – кричал глупый заголовок,[23] а на картинке красовалась некая абстрактная ракета с большой звездой на боку. Этот рисунок, конечно, не имел ничего общего с настоящей русской ракетой, доставшей вчера до Луны, уж он-то в этом немного разбирался. Хорошо, что Вернер позвонил почти сразу, едва с рассветом дня новость начала облетать мир.

Русские преподнесли очередной сюрприз, хотя всем казалось, что после «Спутника» сделать что-то действительно новое будет непросто. Значит, опасения Вернера были не напрасными и у русских уже есть трехступенчатый вариант их носителя. Объявленная масса аппарата вместе с пустой последней ступенью – полторы тонны! – поражала воображение. Сразу стали более ощутимы чудовищные ограничения по массе, с которыми пока вынужденно имели дело в Америке.

Оберт продолжал смотреть в газету и не мог скрыть счастливую улыбку. Значит, вся моя жизнь прожита не зря, думал про себя этот нестарый еще человек, чувствуя, как предательские слезы проступают в уголках глаз. Жаль, Циолковский не дожил. Ракета на Луне! Там, почти за четыреста тысяч километров, за океаном страшной холодной пустоты, лежит теперь хрупкая металлическая скорлупка, или то, что от нее осталось после такого падения…

Плевать, что железка русская! У Вернера все впереди, решит и эту задачку. Если повезет – то совсем скоро, если выгорит его совершенно гениальная идея с телеуправлением и промежуточными коррекциями. Сам Оберт не уставал удивляться неожиданным решениям, которые находил его бывший ученик, порой попирая все рамки возможного. Фон Браун шел к своей цели напролом, но не забывал в редкие часы отдыха навещать учителя и старинного друга, стараясь рассказывать, что можно, о своих делах и иногда спрашивая совета. Хотя, если подумать, что мог ему посоветовать пожилой теоретик? То, что он не совсем пожилой и не совсем теоретик, сути не меняло. Браун и без него прекрасно знает, что и как делать, и Оберту оставалось только радоваться воплощению своей мечты.

Но какая громадная у русских ракета! Тут он был согласен с Брауном, и расчеты сошлись – махина под четыреста тонн стартовой массы, не менее пятидесяти метров в длину![24] Как нищая, разрушенная войной страна смогла создать такого монстра? Неважно. Главное, чтобы богатая и неплохо поднявшаяся после войны Америка не отставала.

А еще, русские удачно совместили широкий политический жест с практической пользой. Убедившись, что ракета сработала как надо и аппарат находится на пути к Луне, они тут же опубликовали траекторию и частоты передатчиков, призвав мировое научное сообщество сделать все возможные измерения для точного определения точки попадания. Это было приятной неожиданностью на фоне тотальной секретности, и сообщество взвыло от удовольствия и кинулось к своим приборам и телескопам. А искусственная комета! Прекрасные снимки, хоть и опубликованные с опозданием.

Неудивительно, что при такой массе аппарат нес и ряд научных приборов, а данные, переданные им, были потрясающе интересными – одно только открытие внешнего пояса радиации чего стоит! Выяснили также, что никакого существенного магнитного поля у Луны нет, что могло несколько осложнить жизнь будущих визитеров с Земли. А точная фиксация времени и места попадания усилиями нескольких крупнейших обсерваторий мира уже подкинула новую загадку – ракета падала на Луну чуть быстрее, чем следовало из расчетов, налицо была какая-то странная аномалия, которую еще предстояло объяснить.[25]

Нет, подумал про себя Оберт, черта с два я отсюда уеду. Нужно распаковать все обратно… но это потом. Он вспомнил недавний разговор во время последнего визита Брауна всего несколько дней назад, после успешного пуска «Тора» на максимум дальности. Вернер как заядлый янки нарезал по комнате круги с кружкой горячего кофе в руках и говорил, говорил, а Оберт сидел и слушал, разинув рот. Его ученик рассказывал о новых планах, недавно утвержденных «на самом верху», и поверить в их реальность было почти невозможно. Уже этим летом решено было начать отбор военных летчиков для специальных тренировок. Это будут лучшие из лучших, но все же пилоты, а не ученые. А нужны и те, и другие. Так что летунов придется учить, и учить всерьез – физике, химии, геологии, астрономии, небесной механике, а самое главное – теории космических полетов. И кто будет этим заниматься? Нужны авторитетные преподаватели.

Глядя на его ошарашенное лицо, Браун посоветовал съездить в свой Фойхт налегке, если уж так хочется, но в августе обязательно вернуться и быть готовым к новой работе. Оберт даже не пытался возразить, услышав, что его кандидатуру уже одобрили все причастные, включая Уэбба.[26]

Вообще, если рассудить без суеты, лучшей работы и пожелать нельзя. Ничто не сравнится с потрясающим ощущением причастности к делу, об исполнении которого ты мечтал всю жизнь. Правда, Оберт всегда хотел сам строить ракеты, но этим теперь займутся тысячи профессионалов, наделенных возможностями и ресурсами, о которых никто из пионеров-ракетчиков и мечтать не мог.

Герман Оберт так никогда и не видел ярких вещих снов, они ему были просто не нужны. Ведь он был одним из очень немногих, чьи мечты, казавшиеся сном, смогли еще при его жизни воплотиться в металл, летящий по небесам. А теперь он постарается передать свои знания и опыт тем парням, от которых будет зависеть, исполнится ли еще одна давняя мечта человечества.

Сентябрь 2057 года

В один из самых обычных сентябрьских дней через Солнечную систему со сверхсветовой скоростью прокатился мощный импульс, переносимый неизвестными пока на Земле частицами. Эти частицы по традиции можно было бы назвать тахионами, если бы они имели хоть малейшее отношение к одноименному понятию, давно существующему в земной физике. Чтобы зарегистрировать эти колебания метрики пространства, несущие в себе биты полезных данных, земной технике нужно было пройти еще минимум пару столетий проб и ошибок теоретиков, озарений экспериментаторов и гениальных находок еще не родившихся инженеров…

Однако, изготовленные не на Земле импланты наблюдателей могли регистрировать эти колебания. Но могли лишь теоретически. Практически же фильтры, жестко «вшитые» в приемные контуры, заставляли их не замечать передачи на определенных частотах. По странному совпадению, тот мощный импульс имел частотный диапазон, полностью отсекаемый фильтрами стандартных имплантов.

Но комплект, принадлежавший Ивану Родину, бывшему набюлюдателю, был свободен от таких ограничений. Маленький и довольно простой «демон» зарегистрировал сигнал, расшифровал его и сохранил пакет данных, передав его следующему «демону» в цепочке. Второй «демон» проанализировал пакет и пришел к выводу, что в «сыром» виде это просто ничего не значащий набор цифр. Продолжив анализировать пакет, маленький «демон» оттянул на себя колоссальные вычислительные ресурсы почти всего комплекта имплантов. Наконец, после нескольких минут проб и ошибок, появился результат.

Каждый комплект имплантов имел несколько уникальных идентификаторов для различного применения. Например, имелся сложнейший биохимический «маркер», настроенный на ДНК владельца, который использовался при взаимодействии имплантов с тканями и клетками реципиента. Но самым простым был длинный цифровой код для иденцификации неорганической, «цифровой» части комплекта. Применив этот код в качестве «ключа» и использовав сильно устаревший, но хорошо известный уже несколько десятков лет криптографический метод, «демон» получил хорошо знакомый для «софта» имплантов стандартный архив.

Посчитав свою работу законченной, «демон» передал эстафету дальше по цепочке. Следующий «демон», в свою очередь, попытался прочитать заголовок архива, но наткнулся на запрос ключа, без которого распаковка была невозможна. Требовалось вмешательство пользователя.

Иван Родин увидел, как на периферии его поля зрения возник из ниоткуда красный кубик архива с большим знаком вопроса сверху. Мысленно подтащив кубик поближе, он прочитал оставленную «демоном» пометку о необходимости ключа и крепко-накрепко задумался.

Это было именно то, чего он ждал – Рьялхи решили пойти на прямой контакт и прислали весточку. Остальные наблюдатели получить это послание никак не могли. Что же, попробуем для начала прочитать текст, чтобы не рвать письмецо в конверте…

Что может быть ключом? Рьялхи любят загадки и ребусы. И это тоже тест, тест на его зрелость, состоятельность и сообразительность перед лицом этаких «небожителей»… Стоит ли играть с ними на их же поле?

Иван еще раз перечитал запрос на ключ, выданный архивом. Что-то в нем было непривычно… Ну конечно! В запросе простым человеческим языком была указана длина ключа, и эта цифра показалась ему подозрительно знакомой. Иван поднял из хранилища материалы, относящиеся к его «побегу» и вывел на две параллельные панели оба варианта злополучного «инертного» кода. Слева был правильный вариант, а справа ошибочный, который и был отправлен. Длина несовпадающей части была в точности равна длине запрашиваемого ключа.

– Конспираторы хреновы, – усмехнулся Иван, мысленно «сгребая» правильный вариант кода и отдавая его обратно «демону», на котором ранее прервалась цепочка обработки.

«Демон» тенькнул и принялся за работу. В архиве оказался простой текст, там не было никаких вирусов и файловых бомб, хотя и это было не исключено. Даже в стандартном коде распаковки архивов Иван нашел множество закладок, позволявших внедрять вредоносных «демонов» или даже перехватывать управление имплантами дистанционно. Короче, ничего нового для человека, интересовавшегося компьютерами на грани XX и XXI веков. Чтобы обезопасить себя от подобных пакостей, Иван давно подменил эти вредные программы собственными самописными версиями.

Но каким занятным оказался текст!

«В.Т. ведет расследование. Есть зацепки. В случае успеха помочь не сможем. Есть альтернатива.»

Далее следовал набор цифр и символов, представлявших из себя адрес самого обычного почтового Интернет-сервера, расположенного где-то в Эквадоре. Как мило, переписка по электронной почте! Если так пойдет дальше, докатимся до записочек и пеших курьеров. Разумеется, «В.Т.» – это Вэй Тьяо, больше ни у кого таких инициалов нет. Тот самый Вэй Тьяо, не так давно вышедший на след академика Мельникова, отчего пришлось срочно организовать Борису фальшивый инфаркт и кому с госпитализацией в «кремлевку». Вэй не постеснялся проникнуть в палату к «умирающему» и просканировать несчастного академика непосредственно в момент «перехода в лучший мир». Он, конечно, не знал, что в соседней палате, всего в пяти метрах от него, Иван Родин с помощью своих имплантов координировал это трагичное реалити-шоу. И вообще, все участники блестяще сыграли свои роли. Мельников, действительно погруженный в искусственную кому, мирно изображал собственный труп. Бригада «врачей», подобранная Анатолием из собственных сотрудников, квалифицированно изображала реанимационные потуги. Увлекшийся Вэй, позже взятый под локотки охраной госпиталя вновь прикинулся журналистом и так самозабвенно и виртуозно врал о причинах своего визита, что его даже отпустили восвояси.