Текст книги "Мир без России"

Автор книги: Олег Арин

А. Дугин в коммунно-патриотических кругах считается идеологом евразийства и пропагандистом геополитики, которую лидеры национал-патриотов (А. Проханов, В. Жириновский) и верхушка КПРФ (Г. Зюганов, Г. Селезнев) всерьез восприняли в качестве «науки». Как уже отмечалось, евразийство у него как бы научно вытекает из геополитики. Ради этого он, развивая, так сказать, отца геополитики, английского географа Хальфорда Макиндера, фиксирует операционные пары: евразийство – атлантизм, суша – море, континент – остров. Естественно, историческая Россия (Киевская Русь, Московское царство, романовская Россия, Советский Союз) составляет первую часть пары, Запад – вторую. Понятно, что российская часть – это положительный полюс, западный – отрицательный. В высокопарном выражении это звучит так: «Евразийский импульс является Единицей нашей системы, нашим положительным полюсом исторического бытия, нашей Правдой и нашим Светом в противоположность атлантистскому Нулю, полюсу неправды и не нашей тьмы». И хотя Дугин использует здесь как бы метафору (двоичный код 1–0), на самом деле он убежден, что Россия действительно 1, а Запад – настоящий 0. Об этом у него написано во многих других работах. Он, правда, оговаривает, что Запад ту же систему парных отношений описывает «с обратным оценочным знаком». И это, по его мнению, проявление закономерности, и это – «основной закон геополитики». Другими словами, законом геополитики является антагонистическое взаимоотношение между сушей и морем, островом и континентом и, конечно же, между Западом и не-Западом, т. е. Востоком. Для того чтобы этот бред показался убедительным, любомудр предостерегает, что этот закон может понять только «большой рассудок», т. к. для «обычного малого рассудка» эту неведомую тайну исторической предопределенности не раскусить.

Мощность действия этого «закона» обосновывается Дугиным тем, что чуть ли не все политические силы, какими бы терминами они ни оперировали («государственность», «патриотизм», «державность»), сознательно или полусознательно обращаются к евразийской идее. В рамках этой идеи он оценивает и тезис стратегического треугольника Москва – Дели – Пекин, а также тезис Ельцина – Путина о «многополярности». Сам же он в книге «База геополитики: геополитическое будущее России» предлагал создать антизападный альянс из России, Японии, Германии и Ирана. Ради этого он готов отдать Японии Курильские острова. При этом, как с иронией замечает английский автор, Чарльз Кловер, «игнорируя тот факт, что не все они сухопутные страны»¹¹³113
  Charles Clover. Dreams of the Eurasian Heartland. The Reemergence of Geopolitics. – Foreign Affairs. Vol. 2, № 2, March/April 1999, p. 11.


[Закрыть].

По идее, все эти конструкции должны иметь антизападную направленность, против, так сказать, атлантизма. В этом суть ЕВРАЗИЙСКОЙ ПЛАТФОРМЫ С БОЛЬШОЙ БУКВЫ, под эгидой которой «могли бы объединиться во имя державности и правые, и левые, и социалисты, и рыночники, согласные при этом с основным постулатом: никакие внутриполитические разногласия не должны приводить к дестабилизации Российского Государства, наносить ущерб его безопасности, ослаблять наш стратегический и цивилизационный суверенитет, нарушать социальную стабильность». Именно в этом должна состоять национальная идея.

Совершенно очевидно, что с такой платформой нельзя объединить разношерстное общество в России, особенно тех, кто связал свои кровные узы с Западом. Свидетельством этому служит даже такой примечательный факт, что антиевразийцы в Интернете создали свой сайт – Aziopa: сайт против евразийства (http://nationalizm.org/aziopa), на котором помещаются весьма острые и критичные статьи против евразийцев. Утопизм этой идеи заключается хотя бы уже в том, что споры на эту тему, как уже говорилось, продолжаются более ста лет, а «консенсуса» как нет, так и нет.

Здесь у меня нет намерения вдаваться в идеологию евразийства. Я хочу обратить внимание только на геополитическую сторону этой идеи в дугинской интерпретации. Ее суть – это объяснение всех международных катаклизмов посредством категории пространства: море – суша, континент – остров. (Как с сарказмом выразился упоминавшийся Чарльз Кловер, «победа сейчас скорее завоевывается в географии, нежели в истории; в пространстве, а не во времени».) Если это так, то как А. Дугин объяснит свое же предложение создавать альянс Россия, Япония, Германия и Иран, куда входят, кроме России и Ирана, одно островное государство и одно атлантическое, против морской атлантической державы – США? Очевидная несвязуха. Опять же. Евразийская страна Япония почему-то находится в геостратегическом антагонизме с другой евразийской страной – Россией, но дружит с атлантической страной – США. Или почему два островных государства: Великобритания и Япония, весьма похожие по геополитическому положению, столь кардинально разнятся в культурно-цивилизационном отношении? И какая из доминант «суши – моря» преобладает в географическом профиле Индии, Китая, Германии, Португалии и т. д.? И почему внутри Евразии как некой целостности происходило не меньше войн и конфликтов, чем между евразийством и атлантизмом?

Короче говоря, пространство ничего не объясняет в международных отношениях, оно не является категорией политики, точно так же, как и время. И то и другое – всего лишь система координат, где происходят события. И привязывать эту глупость к структуре международных отношений, а тем более создавать на ее основе национальную идею можно только в порядке мистических упражнений в форме созерцания собственного пупка.

В завершение. Все эти евразийцы любят повторять строчки из баллады Киплинга о Востоке и Западе, которые, дескать, не сойдутся никогда. У меня такое ощущение, что любители этой цитаты никогда даже не читали этой баллады. Так вот, она начинается и заканчивается одним и тем же четверостишием:

 
Запад есть Запад, Восток есть Восток, не встретиться им никогда—
Лишь у подножья Престола Божья, в день Страшного суда!
Но нет Востока, и Запада нет, если двое сильных мужчин,
Рожденных в разных концах земли, сошлись один на один.
 

Сойдясь, между прочим, подружились, а не уничтожили друг друга.

* * *

Но, прежде чем закончить эту тему, я хотел бы воспроизвести свою реакцию на не менее интеллектуальных ученых, о которых я писал в предыдущей книге «Россия на обочине мира». Я имею в виду уже упоминавшегося Зб. Бжезинского, одна из работ которого получила у нас определенный резонанс. В противовес я представляю M. Л. Титаренко, директора Института Дальнего Востока РАН. Последний дает к этому повод своей книгой «Россия лицом к Азии» (М.: Республика, 1998), воспринятой многими как апология евразийству. С нее и начнем.

Следует сразу же оговорить, что книга не является научным трактатом, а представляет собой сборник докладов, прочитанных на международных конференциях. Признаком ненаучности этой работы служит отсутствие понятийного аппарата и даже терминологической четкости. Автор, например, уравнивает такие явления, как АТЭС с ЕЭС и ВТО (с. 63), основными странами СВА являются у него Китай, Япония и США (!) (это все равно что сказать, будто, к примеру, основными странами Африки являются ЮАР, Нигерия и США) и т. д. Другими словами, это сборник политизированных речей, нацеленных на пропаганду некоторых идей, прежде всего идеи евразийства. Повторяю, поскольку эти идеи являются популярными в некоторых академических кругах России, рассмотрим, как они представляются одному из ее идеологов.

М. Титаренко объявляет «новую Евразию» (напоминаю: есть еще «старое» евразийство 20-х годов, есть еще «старее» – второй половины XIX века) «новой парадигмой». Он объявляет: «Евразийство – это предвестник основы будущего нового мирового порядка планетарных межцивилизационных отношений, обеспечивающих экологию культур и цивилизаций, сохранение этнического и цивилизационного многообразия» (с. 24). Далее: «…евразийство может стать не только идеологией российского обновления, новой парадигмой возрождения России, но и дать пример новых идей межцивилизационных отношений в постиндустриальном, информационном обществе. Новое евразийство позволяет не только укрепить внутреннюю идентичность национального самосознания русского народа, но и гарантировать бесконфликтность межцивилизационных отношений сотрудничества между всеми народами и их культурами на просторах России, а также углубление культурного сотрудничества и взаимодействия с проживающими в других странах соотечественниками, обеспечив их цивилизационную идентичность (курсив М. Титаренко)» (с. 26–27).

Честно говоря, подобные пассажи напоминают мне международные разделы очередного отчетного доклада ЦК КПСС, безапелляционно утверждавшие, что советское общество идет в авангарде всего человечества, посему соотношение сил в мире неуклонно меняется в пользу сил социализма, мира и прогресса.

В каких заоблачных высотах надо витать, чтобы не видеть, что нынешняя Россия демонстрирует явления, прямо противоположные тому, что декларирует Титаренко. Как может страна дать пример «новых идей межцивилизационных отношений в постиндустриальном, информационном обществе», если она сама скатилась в доиндустриальную эпоху, Интернетом пользуется горстка людей (относительно всего населения), а большая часть граждан не имеет даже компьютера. О каком углублении культурного сотрудничества с проживающими в других странах соотечественниками можно говорить, когда государство не может профинансировать культуру в собственной стране, не говоря уже о том, что не может договориться с народами, проживающими на территории самой России, например с чеченцами. И т. д., и т. п.

Какой фантазией надо обладать, чтобы написать такое: «Близость и определенное родство российского евразийства с цивилизационными системами ценностей Китая, Японии и Кореи, а также США создают в перспективе широкие благоприятные предпосылки для многостороннего сотрудничества и медиаторской роли России в преодолении политических, экономических и межцивилизационных трений, которые, судя по всему, неизбежно будут нарастать и порой приобретать острый характер в связи с борьбой за гегемонию и лидерство в АТР между США, Японией и Китаем» (с. 75). Кому, спрашивается, нужна эта «медиаторская» (почему, кстати, не написать «посредническая»?) роль России, которая не может справиться со своими экономическими и этническими проблемами, не выполняя таких элементарных функций, как выплата зарплаты своим бюджетникам?

В таком же ключе автор расписывает благости для России от реализации проектов по Тумангану и «Кольцу Японского моря», которые и через 10 лет после их возникновения продолжают находиться в состоянии обсуждения и споров.

М. Титаренко может возразить: да, сейчас все это утопия, но вот если мы примем на вооружение концепцию евразийства, то все это может оказаться реальностью. Сделаем такое допущение. Возникает только один вопрос: а что же такое это евразийство?

Читая рассуждения сторонников Евразии (например, Б. С. Ерасова, Г. А. Югая, А. А. Язьковой и многих других), я так и не понял, что это такое. Может быть, г. Титаренко поможет?

По его мнению, евразийство – это идеология, которая «может объединить под общим знаменем и правых, и левых, и прогрессистов, и консерваторов» (с. 15. Совсем как по Дугину). Далее следует, что она, эта евразийская идеология, может абсолютно все. Такой сверхуниверсальной идеологии мир действительно еще не видел. В чем ее такое всесильное волшебство? Оказывается, в национальном характере русской нации, вбирающей в себя «соборность, доброту, чуткость к горю других, готовность поделиться последним» (с. 19)¹¹⁴114
  М. Титаренко небесполезно было бы прочитать хотя бы несколько книг авторов с Запада, которому он предлагает строить «евразийский мост». В частности, книгу Даниеля Ранкора-Лаферьера – одного из редких американских авторов, в тонкостях знающего русский язык и много общавшегося с русскими. Он на основе тщательного изучения трудов российских мыслителей и писателей дает совершенно противоположную оценку национальным чертам «русского народа», главная характеристика которого фиксируется в названии работы. – Daniel Rancour-Laferriere. The Slave Soul of Russia. Moral Masochism and the Cult of Suffering. NY and London: New York University Press, 1995.


[Закрыть]. Что ж, в корнях русского народа, не исключено (хотя я сильно сомневаюсь), подобные качества еще сохранились. Но я их что-то не замечал у находящихся у власти политиков, олигархов, госбюрократов, в том числе и у самого автора, названных слов. А посему у меня создается такое ощущение, что вряд ли можно примирить и объединить миллионы людей с ельцинистами-березовцами, голодных шахтеров и учителей с «новыми русскими». Но в любом случае при чем здесь евразийство?

У М. Титаренко, как и у его приверженцев, постоянным рефреном звучит тезис о том, что мы, русские, дескать, слишком зациклились на Европе, при этом игнорируя азиатскую культуру. Он даже книгу назвал «Россия лицом к Азии». Раз так, то получается, что мы должны повернуться к Европе задом, если все-таки признать, что у России одно лицо, а не два.

На самом деле мы эту Азию никогда не игнорировали и о ней знаем ничуть не меньше, чем азиаты о нас. Но опять же, при чем здесь евразийство? Любая культура формируется под воздействием влияния и Запада, и Востока. Но оттого, что те же японцы переняли немало элементов европейско-американской культуры, это не сделало их евразийцами, или турок, перенявших немало у Европы, тоже не превратило в евразийцев. Они как были, так и остались японцами и турками. Почему же русским надо превращаться в евразийцев?

Я согласен, что у России – особый путь, но чем мне помогает замена слова «российский» на «евразийский»?

М. Титаренко постоянно сетует, что мы еще экономически «не интегрированы в АТР», а слишком обращены на Европу. И это, дескать, тоже отдаляет нас от Азии. А для того чтобы быть настоящими евразийцами, нам надо скорее интегрироваться в этот мифический «АТР».

Действительно, в «АТР» мы не интегрированы и не интегрированы даже в СВА. И я выскажу крамольную для евразийцев мысль, что никогда и не будем интегрированы. Не потому, что мы игнорируем эти регионы, а потому, что наши восточноазиатские пространства не приспособлены для воспроизводства нормальной жизнедеятельности человека. Точно так же, между прочим, как и северные территории Канады, которые не интегрированы не только в Азию или в Америку, но даже и в собственную экономику на юге. Если бы М. Титаренко не поленился или догадался проанализировать уровни хотя бы торговых связей России с Азией лет за двести (я уж не говорю о связях интеграционного типа), он обнаружил бы удивительные вещи. Сделаю это за него.

Для начала современность. В 1999 г. на Восточную Азию (17 стран) падало всего лишь 10,2% российского экспорта и 6,7% импорта, в то время как доля только одной европейской страны – Германии – в экспорте России была равна 8,5%, а в импорте – 13,9%. Если же брать всю Европу, то эти доли превысят 70% и 80% соответственно. Более того, динамика развития торговли за последние не то что 15–20 лет, а за последние 200 лет не подтверждает пустопорожних утверждений, что «Азия» или ныне модный «АТР» занимают «все более весомое место в российской торговле». Не занимают и занимать не будут.

Напомню, что в 1802–1804 гг. (когда начался статистический учет внешней торговли России) на Азию (в то время под Азией понимались Средняя Азия и Персия) приходилось 10% экспорта и 17% импорта. К 1897 г. эти пропорции изменились в таких соотношениях: экспорт – 10,5%, импорт – 11%. То есть доля импорта даже упала за счет Европы и частично Америки¹¹⁵115
  См. Россия: Энциклопедический словарь (на базе Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, тт. 54 и 55). Л.: Лениздат, 1991, с. 329.


[Закрыть]. Россия в силу множества причин была, есть и будет устремлена на Европу. Переломить эту устойчивую тенденцию можно было бы только в одном случае – сделать РДВ местом бурной экономической активности, наподобие Калифорнии. В ближайшем столетии этого, однако, не произойдет по самым прозаическим причинам: географии и климата, а отсюда и демографии. И плюс масса других причин, фактически являющихся следствием названных.

Можно и дальше продолжать критику евразийства в титаренковском исполнении, но в этом нет никакого смысла, поскольку он, несмотря на обилие слов вокруг этого выражения, так и не дал определения, что это такое. Такая таинственность, правда, присуща всем российским евразийцам¹¹⁶116
  Исключение я бы сделал в отношении Вахтанга Чкуасели, который в рамках концепции «неоевразийства» выдвигает немало привлекательных идей и обоснованных суждений. – См.: Неизбежность евразийства. – Независимая газета. 15.03.2001.


[Закрыть]. А это вынуждает меня сделать вывод о том, что евразийство по-российски – это еще один вариант еслибизма, т. е. очередная химера или фантом, или даже гадание на кофейной гуще, приносящее некоторые дивиденды его сторонникам (точно так же, как и астрологам и всяческим гадальщикам), но не имеющее ни практического, ни тем более научного содержания.

В отличие от М. Титаренко Зб. Бжезинский в своих геостратегических построениях работает с термином «Евразия» на понятийном уровне, тем самым как бы претендуя на научность. Посмотрим, что у него из этого получилось. Но сначала небольшая предыстория.

В «Независимой газете» (от 24.10.1997) была перепечатана одна из статей Зб. Бжезинского («Геостратегия для Евразии»), которая, несмотря на русофобский характер, не вызвала полемических ответов со стороны российских политологов-международников. И в этом нет ничего удивительного, поскольку откровениям американца по поводу неизбежной гегемонии США и незавидной участи России, по крайней мере в обозримой перспективе, действительно нечего противопоставить. Более того, директор Института США и Канады Сергей Рогов в обширной статье, опубликованной в НГ-Сценарии (№ 3, 1998), квалифицированно, на цифрах, подтвердил обоснованность геостратегического видения Зб. Бжезинского в части, касающейся России. В еще более научной форме это сделали Ю. Батурин и О. Доброчеев на основе «физического и макросоциального подхода», кстати сказать, метода, становящегося весьма популярным в России и известного в США как теория сложности (The Theory of Complexity). Однако этот же метод позволил нашим ученым не согласиться с Зб. Бжезинским относительно будущего России «в долгосрочной перспективе», и поэтому их статью можно рассматривать как вариант полемики с американским политологом¹¹⁷117
  Юрий Батурин, Олег Доброчеев. Россия – связующее звено Евразии и мира. НГ-Сценарии. 13.05.1998. В тексте также использован первый, рукописный, вариант данной статьи, переданный мне Ю. Батуриным для ознакомления.


[Закрыть]. Полемический ответ Батурина и Доброчеева страдает тем же еслибизмом, хотя и в более наукообразной форме, чем это представлено у М. Титаренко.

Дело в том, что хотя Бжезинский и Батурин с Доброчеевым пользуются различными методами анализа, они прибегают к одинаковым ключевым терминам, т. е. играют на одном и том же понятийном поле. Я имею в виду главный термин, вынесенный в заглавия статей, «Евразия и евразийская геополитика». Свое отношение к этой «науке» я выразил выше, сейчас же хочу сконцентрироваться на понятиях «Евразия» и «евразийство» в исполнении Зб. Бжезинского и которые являются отправной точкой «физического метода анализа» наших исследователей.

Так что же такое «Евразия»? Зб. Бжезинский пишет: «Евразия – это континент, на котором расположены самые устойчивые в политическом плане и динамично развивающиеся страны мира». В качестве опровержения я мог бы привести десятки стран «Евразии», лишенные приведенных качеств, но для примера сошлюсь всего на две: Россию и Индию. Что касается первой, то Зб. Бжезинский сам утверждает, что Россия – «политическая черная дыра». Вопрос: может ли «черная дыра» быть «политически устойчивой»? История второй страны – Индии – также почему-то не демонстрировала ни политической устойчивости, ни тем более «динамичного развития».

В этой связи совершенно глупо звучит, что на Евразию «приходится 75% населения Земли, 60% внутреннего валового продукта и 75% энергетических ресурсов. В целом потенциальная мощь Евразии превосходит мощь США». Эту идею подхватывают Батурин и Доброчеев. Спрашивается: можно ли сравнивать совокупный потенциал десятков разнородных стран Европы и Азии с потенциалом одной страны? Это сравнение из той же серии подсчета совокупного потенциала так называемого АТР: загоняют в этот «АТР» полмира, а потом говорят, что его потенциал превосходит европейский.

Далее: «Евразия – это суперконтинент земного шара, играющий роль своего рода оси». Каким образом пол земного шара может быть «осью» чего-то, мне совершенно не понятно.

Наконец: «Та держава, которая станет на нем доминирующей, будет оказывать решающее влияние в двух из трех наиболее развитых в экономическом плане регионах планеты: Западной Европе и Восточной Азии». После Второй мировой войны СССР, как известно, был самой мощной державой Евразии. Несмотря на это, в Западной Европе «решающее влияние» все-таки оказывали США, в Восточной Азии… опять же США.

Таким образом, все определения Евразии, по крайней мере в исполнении Зб. Бжезинского, элементарно не подтверждаются исторической практикой, а значит, они не верны в принципе. Следовательно, все последующие построения на основе евразийской концепции не имеют никакого аналитического смысла. Игра в модное словечко, которое не поддается понятийному определению. Не случайно наши авторы поневоле вынуждены были оговориться, что «Евразия = Европа + Азия». Но эта оговорка имеет тот же смысл, что и «Еврафрика = Европа + Африка». Кроме географической констатации, за такой формулировкой нет никакого содержания.