Текст книги "Николай II в секретной переписке"

Автор книги: Олег Платонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 72 страниц)

“Любовь всегда растет”

Решительные шаги Царя, предпринятые на фронте, остановили неблагоприятный для России ход войны. Прежде всего был разрушен замысел противника вывести Россию из войны. Немецкое наступление было остановлено. В октябре русская армия закрепилась на рубеже Рига, река Западная Двина, Двинск, Сморгонь, Барановичи, Дубно, река Стрыпа. Крупный успех был достигнут на Югозападном фронте, в районе Тарнополя и Трембовли, была вновь возвращена часть Галиции, взяты десятки тысяч пленных.

Еще 15 сентября в ставке Царь провел заседание Совета Министров, где ясно высказал свое требование министрам – посвятить все силы ведению войны и не допускать участия в политической борьбе до полной победы. Уступки так называемому “прогрессивному” (масонскому) блоку он считал недопустимыми. Министры, не согласные с этим, должны были покинуть кабинет. 26 сентября были уволены погрязшие в интригах против Распутина и политики Царя обер-прокурор Синода Самарин и министр внутренних дел Щербатов.

Тем не менее “прогрессивный” блок в лице его руководителей продолжал интриги против царской власти, требуя создания “министерства доверия”, т.е. подбора царских министров из ставленников масонских кругов.

Отправляясь работать в ставку. Государь взял с собой сына Алексея. Выехав 1 октября, Царь на следующий день объехал фронт и только 3 октября остановился в ставке, где пробыл неделю, а затем вместе с сыном отправился на Юго-Западный фронт: Бердичев, Ровно, Волочиск, Тарнополь, Киев.

15 октября в Киеве царская семья собралась вместе (Царица с дочерьми объезжала лазареты), а 19 октября также вместе вернулись в Царское Село.

Царское Село. 1 октября 1915 г.

Мой любимый,

Ты прочтешь эти строки, когда поезд унесет уже тебя от нас. Этот раз ты мог уехать с более спокойным сердцем, так как дела, по-видимому, налаживаются, слава Богу, как внутренние, так и внешние, и наш Друг здесь и благословил твое путешествие. Да ниспошлет св. праздник Покрова свое благословение на наши войска и дарует нам победу, и да прострет Пресвятая Дева свой омофор над твоей страной! Всегда так больно провожать тебя, а теперь еще и Бэби уезжает в первый раз в жизни. Это не легко – это ужасно тяжело! Но за тебя я рада, что ты не будешь один, и наш маленький будет горд путешествовать один с тобой, без женщин. – Совсем большой мальчик! Я уверена, что войска обрадуются, когда узнают, что он с тобой, наши офицеры в госпитале были в восторге. – Если ты будешь делать смотр войскам за Псковом, то, пожалуйста, возьми его с собою в автомобиле. Я так надеюсь, что ты осмотришь войска, даже если их там мало. Это доставит радость и удовлетворение. – Телеграфируй словечко из Пскова о своих планах, чтобы я могла следовать за тобой в мыслях и молитвах. – Любимый мой, как мне каждый раз больно тебя отпускать, хотя теперь у меня есть надежда скоро тебя увидеть! Тебя огорчит, что я приеду за Алексеем, но не раньше чем через 10 дней, я думаю.

Ах, как грустно без твоих ласк, которые для меня все! С каждым днем все больше и больше тебя люблю, с истинной безграничной преданностью, глубже, чем могу выразить словами! – Но эти дни были ужасно утомительны для тебя, и последний вечер мы не могли даже спокойно посидеть вместе, это очень грустно.

Прошу тебя, следи за тем, чтобы маленький не утомлялся, – заставляй его по обыкновению отдыхать после завтрака, не позволяй ему утомляться на лестницах. Я так жалею, что вы не спите вместе в поезде; но в Могилеве вам будет уютно. “Ненадо”[467]467
  Выражение, принятое в царской семье.


[Закрыть] даже слишком трогательно и мило. – Надеюсь, что тебе понравится моя фотография Бэби в рамке. – Наши подарки для Бэби уДерев.[468]468
  Деревенко – матрос, приставленный к Наследнику.


[Закрыть],– в мешке в вагоне, а пишущую машину и большую игру он получит здесь, когда вернется. Ты ему дай почтовую бумагу и серебряную чашку, чтобы ставить у постели вместо фарфорового блюдечка, для фруктов, когда он их ест вечером. – Прошу тебя, дорогой, спрашивай его от времени до времени, хорошо ли он молится! Родной мой,я люблю тебя и желала бы никогда с тобою не разлучаться и все делить с тобою. Ах, какое было счастье, когда ты был здесь, мое ясное солнышко, – я теперь живу воспоминаниями! – Спи спокойно, мой Ники, женушка твоя всегда с тобою и в тебе. – Когда ты вспомнишь книжку с картинками, подумай о твоей старой женушке. – Господь да благословит и да сохранит, защитит и наставит тебя!

Навсегда твоя

Солнышко.

Благословляю, целую и ласкаю тебя, нежно и с любовью смотрю в твои милые, глубокие глаза,которые меня давно и совершенно покорили!

Любовь всегда растет.

Царское Село. 1 октября 1915 г.

Мой милый и бесценный,

Оказывается, курьер отправляется сегодня вечером, – пользуюсь случаем, чтобы написать тебе словечко. – Вот мы опять врозь, но, надеюсь, теперь тебе легче будет, пока наш Солнечный Луч с тобою. Он внесет оживление в твое жилище и утешит тебя. – Как он был счастлив поехать, и с каким волнением ожидал он этой великой минуты путешествовать одному с тобой! – Я боялась, что ему будет грустно, как было в декабре, когда мы поехали на юг навстречу тебе. Он тогда плакал на станции, но теперь нет, он был счастлив. Татьяна и я старались быть бодрыми и крепились, но ты не знаешь, как тяжело быть без тебя и маленького! Я только что заглянула в свою маленькую книжку и увидела с отчаянием, что буду... 10-го... путешествовать и осматривать лазареты. Первые два дня я совершенно не могу, иначе опять будет припадок моей безумной головной боли. Ну, разве это не нелепо?

Днем мы катались в Павловске, воздух был совсем осенний. – Потом мы зашли к Знамению и поставили свечи. Я горячо помолилась за свое сокровище. – Потом Аня читала мне вслух. – После чаю я приняла Изу, затем навестила бедного мальчика. Он очень изменился со вчерашнего дня. – Я его гладила по голове, тогда он проснулся и сейчас же меня узнал и разговаривал. – Я ему сказала, что ты и Алексей посылаете ему привет. Он был в восторге и очень благодарил, потом опять заснул. Это первый раз, что он говорил сегодня. Когда я чувствую себя очень угнетенной, мне отрадно ходить к самым больным и приносить им луч света и любви. В этом году столько всюду страданий, я совсем измучена!

Итак, Кира поехал с тобою, это хорошо и правильно. – Только бы он не был глуп и соплив!

Очень надеюсь, что тебе удастся завтра осмотреть войска!

Дорогой Ники, целую и крещу тебя без конца, и скучаю без твоих ласк – так тяжело на сердце! Да поможет тебе Господь! Крепко, нежно целую.

Твоя

Женушка.

Спи хорошо, думай о своем старом Солнышке.

Надеюсь, что Павел будет благоразумен и не суетлив. Ответил ли тебе маленький адмирал[469]469
  Адмирал Нилов К.Д.


[Закрыть]?

Царское Село. 2 октября 1915 г.

Мой родной, любимый,

Доброе утро, мои дорогие, как вы спали? Я неважно, – впрочем, как и всегда, когда тебя нет, мое сокровище. – Так было странно прочесть в газетах, что ты и Бэби выехали на фронт. Я уверена, что тебе было уютно сидеть и играть с Бэби и не быть больше в постоянном одиночестве. Я также рада и за Н.П., так как он часто чувствует себя одиноким, у него нет там особенных друзей, хотя почти все ему нравятся и он со всеми ладит. Но ему недостает нас, и он по нас скучает. Теперь же Алексей его согреет, приласкает, и он почувствует себя ближе и к тебе.

M-r Жильяр будет счастлив поговорить с французами. – У тебя было столько тяжелой работы здесь, что я рада за тебя, что теперь это более или менее кончилось, и ты сегодня увидишь войска! Ах, как мое сердце дочери и жены солдата радуется за тебя! Хотелось бы быть с тобою и видеть лица этих славных молодцов, когда они увидят того, за кем и за кого они идут в бой! Надеюсь, что ты возьмешь Алексея с собой, – впечатление останется на всю жизнь у него и у них!

Ах, как вас обоих мне недостает! В час, когда он обыкновенно молится, я не выдержала, расплакалась, а затем убежала в свою комнату и там прочла все его молитвы на случай, если бы он забыл их прочитать. Прошу тебя, каждый день спрашивай его, не забывает ли он молиться? – Каково тебе будет, когда я его увезу! Тебе надо будет куда-нибудь поехать, чтобы не оставаться одному. – Мне кажется, что прошел целый век со дня вашего отъезда, такая тоска по вас, и так мне вас недостает, мои ангелы, что не могу этого выразить словами!

Была сегодня утром у А. и взяла ее с собою к Знамению и в Большой Дворец, откуда она поехала в город, а я пошла навестить бедняжку. Он не мог говорить и никого не узнавал, но меня сейчас же узнал и даже сказал несколько слов. Оттуда я пошла в наш госпиталь. – Прибыло два новых офицера. – У одного несчастного засела пуля или осколок в глазу, а у другого – глубоко в ноге и, кажется, в животе; у него такое сильное внутреннее кровоизлияние, что сердце оттеснено в правый бок, и ясно слышно его биение у правого сосца. – Это очень тяжелый случай, вероятно, придется его завтра оперировать; пульс у него – 140, он ужасно слаб, живот вздут, глазные яблоки совсем желтые. – Это будет мучительная операция!

После завтрака мы принимали 4-х только что произведенных новых офицеров Александровцев, отправляющихся на фронт, 2-х Елизаветградцев, 4-х Вознесенцев, 4-х раненых и сына старика Арсеньева. – Потом мы катались, съели по яблоку и груше, и поехали на кладбище посмотреть на нашу маленькую временную церковь для наших умерших героев. – Оттуда – в Большой Дворец, где был молебен перед иконой Божьей Матери, которую я велела принести из Знамения: ее пронесли через все палаты – было очень хорошо. – После чаю видела Русина[470]470
  Адмирал Русин А.И.


[Закрыть] и передала ему письма для Виктории и Тории, потом – Ресина, и говорила с ним о нашей поездке, – не знаю только, какой день назначить, потому что ожидание Беккер портит все.

Получила твою телеграмму в 5 1/2 часов, мы очень все ей обрадовались. Слава Богу, что ты видел войска, – только ты не упомянул, был ли маленький с тобою. Не произведешь ли ты смотр войскам в Могилеве, тогда они увидали бы Бэби? Наш Друг говорил Ане, что его пребывание в армии принесет благословение – даже малютка наш помогает! – Он возмущен поведением некоторых лиц в Москве. Вот и княгиня Палей прислала мне свое первое надушенное письмо, которое я тебе и пересылаю. – Лично я нахожу, что она не должна бы просить за него. На что это было бы похоже, если бы сыновья Павла жили покойно и без дела в ставке, в то время как их товарищи проливают свою кровь, как герои! – Завтра пришлю тебе миленькие стихи мальчика[471]471
  Стихи сына Великого князя Павла Александровича, князя Владимира Палея.


[Закрыть]. На твоем месте я сказала бы Павлу об этом письме, даже показала бы ему и объяснила, что слишком рано отзывать его обратно, достаточно того, что один сын уже не на фронте; и притом это повредило бы ему в полку, уверяю тебя! – Пусть немного послужит, а потом можно будет устроить его ординарцем к одному из двух генералов, но еще не теперь. – Я понимаю, что ее материнское сердце страдает, но она не должна портить карьеру мальчика – не говори ничего об этом Дмитрию. – Сейчас я должна писать Михень и тете Ольге, чтобы пригласить их на освящение нашей микроскопической церкви. Официально я не могу этого сделать, так как церковь слишком мала, но если я не сделаю, Михень, наверное, обидится. – Тогда я должна пригласить и семейство из Павловска[472]472
  Семья Великого князя Константина Константиновича, жившая в Павловске.


[Закрыть] (дам), так как их солдаты похоронены на нашем кладбище. Прощай, мой дорогой возлюбленный. Благословляю и целую тебя без конца. – Навсегда твоя старая

Женушка.

Хвостов просил принять его после 5-го.

Царское Село. 3 октября 1915 г.

Мой любимый душка,

Яркий солнечный день, – 2 градуса мороза ночью. Какая жалость, что в газете ничего не написано про смотр, который ты сделал войскам! Надеюсь, это описание появится завтра. Необходимо печатать все о таких вещах, конечно, без упоминания о том, какие именно части ты смотрел. С нетерпением ожидаю подробностей, как все это прошло.

Так глупо! В Москве хотят поднести адрес Самарину, когда он вернется из деревни! Кажется, этот мерзкий Востоков послал ему от имени двух паств, Московской и Коломенской, телеграмму, поэтому милый маленький Макарий[473]473
  Митрополит Московский и Коломенский.


[Закрыть] приказал духовной консистории получить копию этой телеграммы и расследовать, какое имел право Востоков послать подобную телеграмму. Хорошо бы, если бы этот маленький митрополит отделался от Востокова! Давно пора. Он причиняет бесконечные неприятности, и это он руководит Самариным. Москва вообще гиблое место. Бог даст, из этого ничего не выйдет, но все-таки они должны почувствовать твое неудовольствие.

Дружок, мы так чувствуем твое отсутствие! Я так жажду твоих поцелуев, звука твоего любимого голоса, так хочу заглянуть тебе в глаза!

Спасибо большое за телеграмму, – как Бэби, должно быть, был доволен, что присутствовал на смотру! Как уютно, наверное, стоят ваши постели в одной комнате! И как прелестна к тому же вся поездка! Я всегда передаю Владимиру Николаевичу по телефону все, что ты пишешь.

Сегодня утром была у маленького мальчика. Он быстро слабеет, и к вечеру, вероятно, наступит конец. – Говорила с его несчастной матерью, – она держится очень бодро и все очень хорошо понимает.

Потом мы работали в госпитале. Владимир Николаевич сделал прокол офицеру, – вероятно, завтра будет операция. У княжны Гедройц температура 39, – она чувствует себя очень плохо, боятся рожи на голове. Она просила Деревенко заменить ее на серьезных операциях. Настенька завтракала, потом я принимала генерала кн. Туманова, Павлова, Бенкендорфа, Изу. Освящение госпиталя в Зимнем Дворце может состояться только числа 10-го, так как Красный Крест еще до сих пор не доставил кроватей и прочего. Мы с своей стороны все сделали. Мне лучше отдохнуть после этого торжества (и Беккер, конечно) – 11-го и 12-го, – раз так, то, значит, буду в Могилеве 15-го, утром в 9 часов, если это тебе подойдет? Это будет в четверг, ровно через 2 недели после твоего отъезда. Дай мне знать, одобряешь ли? Таким образом, 13-го я буду в Твери, 14-го в других ближайших к тебе местах.

Дивный яркий месяц, 10 минут шестого, становится темно, – пили чай после поездки в Павловск – так холодно. Младшие девочки работают, а старшие пошли в наш госпиталь чистить инструменты. В половине 7-го пойдем к вечерне в нашу новую маленькую церковь.

Вечером видела нашего Друга у А. и простилась с Ним. Он очень просит тебя послать телеграмму королю Сербии, потому что очень боится, что Болгария совсем уничтожит их, – так я прилагаю эту бумагу для тебя, она тебе будет нужна для телеграммы; изложи смысл своими словами, разумеется, вкратце, напомнив им об их святых и так далее в этом же роде.

Пусть Бэби покажет тебе конверт Петра Васильевича, он прелестен. Я тоже пишу Бэби отдельно, он будет гордиться этим. Деревенко получил наши подарки для него и сможет их приготовить в спальне до твоего обеда. – Я хотела бы знать, как ты будешь праздновать день Конвоя.

Теперь должна кончить письмо, дорогой! Да благословит и да спасет тебя Бог, и да хранит тебя Пресвятая Богородица от всякого зла! Самые лучшие пожелания ко дню ангела нашего ненаглядного Солнечного Луча!

Целую тебя бессчетно, крепко прижимаю к своему любящему сердцу, которое постоянно жаждет тебя, милый Ники. Твоя женушка

Аликс.

Царское Село. 4 октября 1915 г.

Мой любимый душка,

От всего сердца поздравляю тебя с днем ангела нашего драгоценного мальчика; он проводит этот день совершенно как маленький воин. – Я прочла телеграмму, которую наш Друг послал ему, – она так хороша! Ты сегодня вечером, вероятно, будешь в церкви, но я не пойду, слишком устала, – только что заходила к Знаменью. поставила свечи за наше сокровище. – Чудный солнечный день, 0 градусов было утром и 3 градуса ночью. – В 10 часов мы отправились на освящение прелестной маленькой церкви. Вчерашняя вечерняя служба была также очень хороша было много сестер в белых косынках, что придает такой живописный вид. – Тетя Ольга и мы обе тоже были одеты сестрами, так как мы молились за наших бедных раненых и умерших. – Михень, Мавра, княгиня Палей и многие другие были там. Около 200 человек из ком. выздоравл. стояли вокруг церкви, так что могли видеть крестный ход. – В час мы поехали в наш лазарет, и Владимир Николаевич сделал операцию, которая вполне удалась; после этого были перевязки, потом я поехала навестить бедную кн. Гедройц. У нее было 40,5 градусов жара, вечером она причастилась и почувствовала себя спокойнее, говорила о смерти, и сделала все распоряжения. – Сегодня она меньше страдает, но положение все же очень опасное, рожа спускается к уху. – Но наш Друг обещал за нее помолиться. – Потом мы заехали к А. и отправились в Павловск и на кладбище, где мне хотелось положить цветы на могилу бедного Орлова, – уже 7 лет, как он умер! После чаю зашли к Знамению, а оттуда в Большой Дворец к бедному мальчику. Он меня узнал, – удивительно, что он еще жив, бедный ребенок.

А. и Лили Ден у нас обедают.

Вчера мы видели Гр. у Ани, – милая Зина[474]474
  Манчтет Зинаида Львовна, жительница Смоленска, поклонница Г. Распутина, постоянно бывала в доме А. Вырубовой, встречалась с Царицей.


[Закрыть] тоже была там, – Он так хорошо говорил! Он просил меня тебе передать, что не ладно с новыми бумажными деньгами, простой народ не может понять, – у нас довольно чеканной монеты, – и это может повлечь к недоразумениям. Я думаю, следует сказать Хвостову, чтоб он поговорил с Барком об этом. – Разумеется, Его телеграммы к Бэби не приняли, потому я ее посылаю тебе, чтобы ты прочел малютке, – может быть, ты поблагодаришь Его в ответной телеграмме?

Как ты находишь известия? Я очень была счастлива получить сегодня твою телеграмму и письма от Бэби и m-r Ж.! Они меня так согрели, и я могла все себе ясно представить. Так странно не быть с ним на его именины! Его письмо было очаровательно, – я также пишу ежедневно, вероятно, тоже с многочисленными ошибками. Старшие девочки вечером идут чистить инструменты в госпиталь. Так странно, что “пока” нет дел, о которых надо писать, и что вы не с нами! Удобна ли ваша спальная? Покойно ли он спит и не тревожат ли его скрипучие доски? О, как вас обоих мне недостает! Ну, прощай, мой возлюбленный! Господь да благословит и защитит вас! Осыпаю тебя поцелуями, мой любимый, и остаюсь твоя глубоко любящая

Солнышко.

Милый, я нахожу, что не годится жене Замойского жить там, где ставка. Известно ее поведение с Борисом в Варшаве, в поезде, в ставке и теперь в Петрограде. Это повредит репутации ставки. Фредерикс сам очарован ею и потому не будет протестовать. Но, пожалуйста, скажи Замойской сам, что никаким дамам нельзя жить в ставке, и что потому и я этого не делаю.

А. целует твою руку и поздравляет Ал.

Царское Село. 5 октября 1915 г.

Мой родной,

Еще раз поздравляю тебя с сегодняшним дорогим днем. Да дарует Господь здоровье и счастье нашему драгоценному мальчику! Я так рада, что, наконец, напечатали в газетах о том, что ты видел войска, и то, что ты им сказал, – а то иначе никто бы на фронте опять не знал об этом. А каждое твое путешествие к войскам, когда становится известным, поднимает их дух, и все надеются удостоиться того же счастья.

Чудное, солнечное, холодное утро.

Мы ходили к обедне в 10 часов, затем я переоделась, и мы пошли в госпиталь, где работали до 2 часов. После завтрака катались с девочками.

Михень пришла к чаю, была мила и уютна, очень радуется освобождению Плото; теперь его перевезут в Сибирь, но это совсем другое дело. Она хочет поехать с своим поездом, тем более что это недалеко и ненадолго, – Даки вернулась и сильно кашляет, – будем надеяться, что в ее поезд не будут бросать бомбы!

Мы только что вернулись с панихиды в новой церкви, – маленький мальчик в Большом Дворце тихо скончался эту ночь, и еще один умер в госпитале М. и А., так что оба гроба стояли там – я так рада, что у нас есть эта маленькая церковь. Я еще принимала несколько офицеров и чувствую себя очень утомленной, потому извини за короткое письмо. Лили Ден была очень красива и мила вчера вечером.

Как мило, что ты молишься вместе с Бэби по вечерам! Он мне об этом писал, его письма очаровательны! Я так благодарна, что ты приказал Григоровичу[475]475
  Адмирал Григорович Иван Константинович, морской министр.


[Закрыть] посылать мне бумаги каждый вечер – я с увлечением их прочитываю и потом сама запечатываю и отсылаю обратно. Дорогой, сокровище мое, мне хотелось бы иметь крылья, чтобы полететь к вам и посмотреть, как вы оба спите в ваших кроватках. Хочется вас укутать в одеяла и покрыть поцелуями – очень “не надо”!

Навсегда, мое сокровище, твоя нежно любящая старая

Женушка.

Господь да благословит и сохранит вас!

Ночью было 2 и 3 градуса мороза, – несмотря на это я сплю с открытой форточкой. Так пусто без вас, так мне вас недостает!

Как поживает Павел? Тебе, может быть, захочется прочесть письмо от Путятина, посылаю его тебе.

Царское Село. 6 октября 1915 г.

Мое любимое сокровище,

Холодное, туманное утро. Прочла газеты – слава Богу, известия продолжают быть хорошими. Я была рада прочесть, что уже поговаривают о перемене марочных денег, – это хорошо. Кн. Гедройц, к счастью, поправляется, и температура спала.

Мы только что вернулись из города. Школа, действительно, прекрасная – в 4 этажа, так что меня понесли наверх – лифт еще не работает, так как часть необходимых принадлежностей еще в Архангельске. Девочки сделали замечательные успехи. Я прошла через все их мастерские: ткацкую, вышивальную, рисовальную, для выделки ковров, красок; они сами красят шелковые нитки и материи; выделывают краски из разных растений. Прелестную лиловую краску – цвета моего шелкового костюма – они приготовляют из черники. Наш Батюшка[476]476
  Духовник царской семьи Васильев А.П.


[Закрыть] служил молебен. Барк, Хвостов, Волжин, Кривошеин и др. были там. Последний единовременно пожертвовал 24000 руб. на один год. Затем мы пили чай в Елагине. У нее[477]477
  У матери Царя Марии Федоровны.


[Закрыть] прекрасный вид, она собирается поехать в Киев и навестить Ольгу, пока Ксения в отсутствии, что, по-моему, прекрасная мысль. Утром я была очень занята в лазарете.

Дружок, почему Джунковский получил Преображенский и Семеновский полки? Это слишком большая честь после его преступного поведения и это портит эффект наказания, – ему надо было дать армейские полки. Он продолжал распространять клеветы на нашего Друга среди дворянства – “Хвост” мне завтра принесет доказательства тому. Ах, это слишком милостиво дать ему такое блестящее назначение! Воображаю все гадости, которые он будет распускать по этим Двум полкам, – и все ему будут верить!

Посылаю тебе очень толстое письмо от “коровы”[478]478
  Вырубовой А.


[Закрыть]. Это влюбленное существо должно было вылить всю свою любовь, – не могла больше ждать – иначелопнула бы!

Болит спина, чувствую себя очень утомленной и тоскую по тебе. Я держусь молодцом и креплюсь, но бывают очень тяжелые минуты.

Осматриваешь ли ты иногда санитарные поезда, когда они проходят? Посетил ли ты дом, где работают все младшие чины твоего штаба? Возьми Бэби с собою, это будет наградой для них за их тяжелый труд и придаст им сил. Приглашаешь ли ты офицеров своего штаба к завтраку по воскресеньям? Приехал ли английский адмирал? Так много у меня дела, столько людей надо повидать, что я уже сильно устала и накачиваюсь лекарствами. Как твое здоровье, мой любимый? Нет ли около Орши или Витебска войск, которые тебе следовало бы осмотреть? Ты мог бы один день посвятить этому. Я тебе, наверное, надоела, но я так желаю, чтобы ты видел побольше войск. Молодые солдаты, идущие пополнять полки, могли бы дефилировать перед тобой на вокзале и были бы очень этим осчастливлены. Ты знаешь, что окружающие тебя часто придерживаются неверного взгляда не говорить тебе этого, чтобы не лишить тебя обычной прогулки, как будто нельзя часто соединить одно с другим. Что делает Павел по вечерам? Что ты решил относительно Дмитрия? О, как я тоскую по тебе! Но тебе, наверное, несравненно легче теперь, когда малютка с тобой. Покажи Бэби обучение солдат – это оставит по себе хорошее воспоминание у вас обоих, мое солнышко. Должна отсылать письмо. До свидания, мой муженек, сердце моего сердца, душа моей жизни! Целую крепко и нежно. Да благословит и сохранит вас Господь от всякого зла!

Тысяча поцелуев от твоей старой

Женушки.

Могилев. 6 октября 1915 г.

Моя драгоценная птичка,

Горячее спасибо за твои любящие письма; я в отчаянии, что не писал ни разу с тех пор, как мы уехали, но, право же, здесь я занят каждую минуту от 2.30 до 6. А присутствие Крошки также отнимает часть времени, о чем я, разумеется, не жалею. Его присутствие дает свет и жизнь всем нам – включая и иностранцев.

Ужасно уютно спать друг возле друга; я молюсь с ним каждый вечер, с той поры, как мы находимся в поезде; он слишком быстро читает молитвы, и его трудно остановить; ему страшно понравился смотр, он следовал за мною и стоял все время, пока войска проходили маршем, что было великолепно. Этого смотра я никогда не забуду. Погода была превосходная, и общее впечатление изумительное.

Жизнь здесь течет по-обычному. Только в первый день Алексей завтракал с m-rЖильяром в моей комнате, но потом он стал сильно упрашивать позволить ему завтракать со всеми. Он сидит по левую руку от меня и ведет себя хорошо, но иногда становится чрезмерно весел и шумен, особенно когда я беседую с другими в гостиной. Во всяком случае, это им приятно и заставляет их улыбаться.

Перед вечером мы выезжаем в моторе (по утрам он играет в саду) либо в лес, либо на берег реки, где мы разводим костер, а я прогуливаюсь около.

Я поражаюсь, как много он может и желает ходить, а дома не жалуется на усталость! Спит он спокойно, я тоже, несмотря на яркий свет его лампадки. Утром он просыпается рано, между 7 и 8, садится в постели и начинает тихонько беседовать со мной. Я отвечаю ему спросонок, он ложится и лежит спокойно, пока не приходят разбудить меня.

Царское Село. 7 октября 1915 г.

Мой родной,

Дорогой дружок, я стараюсь мысленно представить себе, как вы сидели и отвечали на поздравления. – Я тоже получила поздравления от некоторых Бэбиных полков (я собираю для него эти телеграммы за время войны) и ответила, что он в ставке, так как была уверена, что их обрадует узнать, что отец с сыном находятся вместе. Со вчерашнего вечера идет снежок, но совсем почти не держится, – как будто еще и рано для зимы.

Дорогой, посылаю тебе 2 марки (денежные) от нашего Друга, чтобы показать тебе, что одна уже фальшивая. – Народ очень ими недоволен, – они легко улетают, в темноте извозчиков ими обманывают, и вообще это не годится. Он тебя очень просит немедленно остановить их выпуск.

Противная Болгария двинется теперь на нас с юга, – или ты думаешь, что она обратится лишь против Сербии и Греции? Это подло. Телеграфировал ли ты старому королю Петру, как этого так сильно желал наш Друг?

О, мой родной, уже без 10 минут 8 часов, а я совершенно одурела, масса есть, о чем тебе писать, и не знаю, как и с чего начать. От 10 1/2 до 12 1/2 час. была на операциях, накладывали гипс, – от 12 1/2 до 1 часу был Кривошеин, мы поговорили только о кустарном комитете, как его устроить, кого пригласить и т.д. Девочки опоздали к завтраку, я выбирала для них пальто, принимала офицеров, – Барка на 1/2 часа, затем поехала в Большой Дворец. Позднее получила твое дорогое письмо, за которое бесконечно благодарна. Я была счастлива получить, перечитывала, целовала его, и Бэбино тоже.

Нашего Друга беспокоит Рига, тебя тоже?

Я говорила с Барком о марках. Он также их не одобряет, хочет, чтобы японцы чеканили для нас монету, а также ввести бумажные деньги, вроде итальянской лиры, которая большого формата, – вместо этих крошечных марок.

С ним было интересно говорить. Затем была m-me Зизи, молодая леди Сибилла де-Грей, которая приехала устраивать английский госпиталь, и Малькольм (которого я знала раньше, – он был на свадьбе Мосси[479]479
  Маргарита, принцесса Гессенская.


[Закрыть] и на нашей коронации, молодым, кудрявым блондином в шотландской юбке-кильте). Оба пробыли 20 минут каждый.

Затем был Хвостов, который только что ушел, и у меня голова идет кругом. Заместителем Джунковского он хочет предложить Татищева[480]480
  Татищева Дмитрия Николаевича.


[Закрыть] как шефа жандармов (зятя Зизи). Он 12 лет был губернатором, скромный и настоящий джентльмен. Толъко тогда он должен носить мундир, как ты уже дал кн. Оболенскому, Курлову[481]481
  Курлов Павел Григорьевич, генерал-лейтенант, бывший товарищ министра внутренних дел.


[Закрыть] и кн. Оболенскому, финляндскому генерал-губернатору. Он просил меня сказать тебе об этом заранее, чтобы ты смог обдумать, подходит ли это тебе. Он намерен просить у тебя приема на будущей неделе и перечислил мне все вопросы, которых хочет коснуться.

Завтра постараюсь написать побольше, когда смогу спокойно все обдумать и выразить словами: сегодня вечером я слишком одурела. Наш Друг был очень доволен твоим указом про Болгарию и нашел, что он был хорошо составлен.

Должна кончать. Еще раз благодарю за дорогое письмо, любимый ангел. Я вижу вас обоих по утрам, и как он с тобою разговаривает, пока ты еще наполовину спишь. Гадкий мальчик сегодня мне написал: “Папа много и долго сегодня утром вонял”. Что за шалун! Ах, мои ангелы, – как я вас обоих люблю! Ты очень будешь скучать без него позднее. Только что получила твою телеграмму. Что нового, дружок, жажду узнать, опять, кажется, тяжелые времена, не правда ли?

До свидания, солнышко, осыпаю тебя горячими поцелуями. Благословляю тебя, мой любимый.

Навсегда твоя старая

Солнышко.

Могилев. 7 октября 1915 г.

Моя милая, бесценная женушка,

Самое теплое спасибо за твое милое письмо. <...> Агусеньки! Пожалуйста, поблагодари всех девочек за их письма.

Нынче впервые нет солнца – стало серо и скучно; мой доклад кончился раньше обычного, и я отправился в садик, где Алексей маршировал и громко пел, а Деревенко шел по другой дорожке и насвистывал. Я не был там со дня нашего приезда. Левая ручка его немножко болит – оттого, что вчера он работал в песке на берегу реки, но он не обращает на это внимания и очень весел. После завтрака он всегда с полчаса отдыхает, a m-r Жильяр читает ему, пока я пишу. За столом он сидит слева от меня: Георгий обычно является его соседом, Алексей любит подразнить его. Удивительно, как мало застенчив он стал! Он всегда следует за мною, когда я здороваюсь с господами, и стоит спокойно во время нашей закуски.

Ты теперь должна беречь свои силы, чтобы выдержать утомительную дорогусюда! Пожалуйста же!

Со всего нашего фронта идут хорошие вести – за исключением окрестностей Риги, где наши войска слишком быстро оставили свои передовые позиции. За это поплатятся 3 генерала – я приказал Рузскому отставить их и заменить лучшими; это первые мои жертвы, но по заслугам.

Маленький адмирал тогда не ответил на мое письмо, а теперь просит отпуска в Кисловодск для кратковременного лечения.

Ну, моя птичка, пора кончать, ибо поезд отправляется ранее обыкновенного. Благослови Бог тебя и наших девочек!

С теплыми пожеланиями и самой горячей любовью всегда твой, моя бесценная душка, любящий старый

Ники.

Царское Село. 8 октября 1915 г.

Мой дорогой,

Серое, пасмурное утро. У вас тоже холодная погода – это грустно, зима так бесконечна! Я рада, что малютка себя хорошо ведет. Надеюсь, что его присутствие не мешает тебе осматривать войска или другим твоим делам. Я скучна, что повторяю постоянно одно и то же. Но я так жажду, чтобы ты чаще показывался и побольше видел сам! Не стоят ли резервные полки в Витебске? Или там только запасные лошади? Бэби пишет очень забавные письма обо всем, что ему приходит в голову. Говорит ли он с иностранцами или не хватает храбрости? Я рада, что его лампадка не мешает тебе спать.