Текст книги "Николай II в секретной переписке"

Автор книги: Олег Платонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 72 страниц)

Да, приглашай иностранцев, с ними гораздо интереснее, и больше тем для разговоров. Я рада, что Дмитрий здоров – передай ему мой привет, но помни, что он не должен там оставаться, это вредно для него. Удали его по собственному почину. Ему не годится бездельничать, когда все на войне. А он живет только сплетнями и важничает. Только не говори, что Павел и я это находим. Павел просит тебя быть с ним построже, так как он портится и воображает, что может тебе давать советы. Благослови тебя Господь, дружок, за то, что ты постишься! Может быть, ты дашь Самарину краткое приказание о том, что ты желаешь, чтобы епископ Варнава пропел величание святителя Иоанна Максимовича[351]351
  Речь идет о готовящейся канонизации тобольского митрополита Иоанна Максимовича, жившего в XVIII веке. Этой канонизации противился целый ряд церковных иерархов, но не по принципиальным соображениям, а исключительно из-за вражды к Г. Распутину.


[Закрыть], потому что Самарин намерен отделаться от него за то, что мы его любим и что он добр к Гр. Мы должны удалить С.[352]352
  Самарина.


[Закрыть], и чем скорее, тем лучше, – он ведь не успокоится, пока не втянет меня, нашего Друга и А. в неприятную историю. Это очень гадко и ужасно непатриотично и узко, но я знала, что так будет, – потому тебя и просили его назначить, а я писала тебе в таком отчаянии.

Бедный Маркозов[353]353
  Маркозов Владимир Васильевич, офицер лейб-гвардии Уланского Александры Федоровны полка, в то время член комитета по оказанию помощи русским военнопленным во вражеских странах.


[Закрыть] вернулся, – постараюсь его повидать. В церкви было чудно, – продолжалось всего 2 часа, много народу причащалось: много солдат, 3 казака, Зизи, Иза, Соня, Аня, m-me Дедюлина с сестрой, Бэбин друг Ирина, Жук, Шах-Багов, Купов, m-r Чебытарев, Ресин, Перепелица, Кондратьев и т.д. Мы сошли вниз, чтобы приложиться к образам, наверху дети слишком стеснялись это сделать. Позднее мы получили твою телеграмму, которая нас обрадовала. Нам тебя страшно недоставало, но мы чувствовали твое светлое присутствие. Завтракали, обедали и пили чай (с Изой и Зизи) на балконе. Я делала перевязки в лазарете и чувствовала столько энергии и внутренней радости. Катались до Павловска. Бэби здоров, опять ловил ос. Виктор Эрастович[354]354
  Зборовский В.Э.


[Закрыть] сегодня уехал в Могилев.

Мы сегодня вечером в церковь не пойдем, потому что устали, ежедневные службы 2 раза в день за последние 4 дня были очень длинные, но такие чудные! Сегодня день нашего камня.

Я приняла m-me Парецкую, она много о тебе говорила. На зиму она опять переедет в город. Я дала ей нашу группу и сказала, что дам тебе подписать, когда ты вернешься.

Каковы твои планы? Сегодня неделя, как ты уехал, и как изменилось настроение с тех пор – мир, доверие и “свежее, новое начало”! Да, кстати, не велишь ли ты скорее судить Ковенского коменданта Григорьева? Производит очень дурное впечатление, что он гуляет на свободе, когда все знают, что он сдал и покинул крепость (Шуленбург мне об этом намекнул, и еще другую вещь про Семеновцев факт, а не сплетни, Усов, которому он может верить, передал ему это со слезами они просто бежали, поэтому Преображенцы понесли такие потери. Найди им хорошего, храброго командира). Я надеюсь, ты не сердишься за то, что я тебе все это пишу – эти сведения могут быть тебе полезны, ты можешь все разузнать и произвести чистку. Много прекрасных, храбрых юнцов осталось без наград, а высокопоставленные в тылу получили ордена – Алексеев не в состоянии все это делать, а мой слабый ум придумал: не назначить ли специально несколько человек, которые просматривали бы все эти огромные наградные списки и наблюдали за тем, чтобы не совершалось несправедливости? – В случае (я совсем не знаю, одобряешь ли ты Нейдгардта), если ты его назначишь, и он тебе представится, поговори с ним решительно и откровенно. Смотри, чтобы он не пошел по стопам Джунк. Ты с самого начала объясни ему положение нашего Друга, чтобы он не смел поступать как Щерб., Сам. Дай ему понять, что преследуя нашего Друга или позволяя клеветать на Него, он этим действует прямо против нас. Ты можешь подействовать на его самолюбие. И запрети это немилосердное преследование баронов!

Не забыл ли ты разослать латышские дружины по полкам? С тобой ли славный Димка[355]355
  Голицын Дмитрий Борисович, светлейший князь, обер-егермейстер, заведующий императорской охотой.


[Закрыть]? Я увижусь с Максимовичем, вернувшимся из Москвы.

Дорогой, не забудь рассылать свитских (второе мое перо высохло) по разным фабрикам от твоего имени, – пожалуйста, сделай это. Это произведет превосходное впечатление и докажет, что ты за всем наблюдаешь, а не одна только Дума сует свой нос во все.

Любимый мой, А. только что видела Андр.[356]356
  Андронников М.М.


[Закрыть] и Хвостова[357]357
   Хвостов А.Н., будущий министр внутренних дел.


[Закрыть], – последний произвел на нее прекрасное впечатление (старик против него, я же его не знаю, и потому не знаю, что сказать). Он очень тебе предан, говорил с ней спокойно и хорошо о нашем Друге, рассказал, что на завтра готовился запрос в Думе о Гр.[358]358
  Речь идет о запросе в Государственной думе о Григории Распутине и якобы его похождениях в ресторане “Яр”. Запрос этот готовили депутаты-масоны и леворадикалы, хотя на самом деле они этот запрос делать не собирались, так как боялись открытого разбирательства сфабрикованного дела. Их цель – воздействовать на Царя, чтобы вынудить его пойти на уступки.


[Закрыть]: просили подписи Хвост.. но он отказал и заметил, что если этот вопрос будет поднят, то амнистия не будет дарована. Они подумали и – опять отказались от запроса. Он рассказал такие ужасы про Гучкова! Был сегодня у Горем., – говорил про тебя, что ты спас себя, приняв на себя командование. – Хвост. поднял вопросы о германском засилии и дороговизне мяса, чтобы левые их не поднимали. Теперь, когда это обсуждается правыми, это безопасно. – Вообще, она им очарована. – Горемыкин хотел предложить Крыжановского[359]359
  На пост министра внутренних дел.


[Закрыть], но я ответила, что ты никогда не согласишься. Поговори с ним насчет Нейдгардта. – Я его (Хвостова) статьи, т.е. речи в Думе не читала, так что мне трудно давать советы. – Все ли другие против него или один только старик, который ненавидит всех думских? Очень трудно тебе опять решить, бедное мое сокровище, а я не могу высказаться, раз не знаю этого человека. – На нее он произвел очень хорошее впечатление. – Поговори с Горемыкиным о нем. Теперь пора отсылать это письмо. Надеюсь, что ты разгонишь Думу, только кто сможет ее закрыть, раз старик боится оскорблений? – Мне хочется отколотить почти всех министров и поскорее выгнать Щерб. и Сам. Последнего ты верни к его серьезной работе по эвакуации, – видишь, митрополит тоже против него. – Надеюсь послать тебе завтра список имен, чтобы ты мог выбрать приличных людей.

До свидания, дружок, храни тебя Господь! Целую без конца, крепко прижимаю тебя к груди с безграничной нежностью. Навеки твоя старая

Женушка.

Привет старику и Н.П. – Извини за ужасный почерк, но я страшно спешу, и перо неважное. – Если ты можешь найти место для Павла на фронте, то было бы очень хорошо. Тебе он не будет надоедать, раз будет под начальством хорошего, умного генерала.

Выяснена ли история Безобразова?

Царское Село. 30 августа 1915 г.

Мой любимый, дорогой,

Снова дивное солнечное утро со свежим ветерком – так ценишь хорошую погодy после этих серых дней и мрака! Я по утрам с жадностью набрасываюсь на “Новое время”. Слава Богу, ежедневно приходится читать добрые вести о наших славных войсках. Так отрадно, что со времени твоего приезда Бог действительно даровал через тебя свое благословение войскам! С какой обновленной энергией они сражаются! – Если бы только можно было сказать то же о внутренних делах! Следовало бы отделаться от Гучкова, но только как, – вот в чем вопрос. Военное время – нельзя ли выудить что-нибудь, на основании чего его можно было бы засадить? Он добивается анархии – он против нашей династии, которая, как говорит наш Друг, под защитою Господа Бога. Ведь омерзительно видеть его игру, речи и подпольную работу. В четверг в Думе будут внесены их запросы, к счастью – с опозданием на неделю, – нельзя ли было бы заранее прикрыть Думу? Только не сменяй старика сейчас, позже можешь, когда тебе только заблагорассудится. Горемыкин, а также Андрон. и Хвостов согласны с тем, что это значило бы играть им на руку. Им невыносима твоя непоколебимость. Так как они поклялись держать тебя в своих руках, то теперь ты уж держись в том же духе.

Ты все еще так же полон энергии и твердости, скажи мне, мой ненаглядный? Ужасно не быть с тобой! У меня к тебе столько вопросов, так много надо рассказать тебе но – увы! мы с тобой не условились насчет шифра. Не могу ничего передавать через Дрентельна. а по телеграфу тоже не решаюсь – за телеграммами следят. Я уверена, что министры, враждебно настроенные ко мне, следят за мной, а это меня нервирует при писании. – Мы были в церкви, затем завтракали на балконе, вместе с Соней. – Я приняла 5 моих Александровцев. так как сегодня день их приема, затем Максимовича. Мы обо всем подробно потолковали. Его порадовало мое бодрое настроение и моя энергия. Я попросила его тоже прислушиваться, и в случае, если услышит неподобающие разговоры, тотчас же останавливать, а также обратить внимание на клуб – он уж 5 месяцев там не был. Разумеется, в его присутствии никто не дерзнет чего-либо говорить, но ему известно, что там происходят весьма неблаговидные разговоры, и он обратит на это должное внимание. – Гр. Фредерикс говорила ему также про Орлова, который тоже, в его присутствии, не смеет сказать ничего неподобающего. О. сейчас распространяет слух, будто он был уволен благодаря нашему Другу. Другие говорят, будто Он живет в Царском Селе, точно так, как раньше утверждали, будто здесь находится Эрни[360]360
  Враги Царя распространяли лживые слухи, что в Царском Селе скрывается родной брат Царицы Великий герцог Гессенский Эрнст-Людвиг – германский подданный и военный противник России, занимающийся шпионажем. Несмотря на всю нелепость этих слухов, некоторые им верили.


[Закрыть].

Приняла m-me Ридигер, вдову одного из Грузинских офицеров. Он похоронен в Бромберге. Я попросила ее присматривать за моей санаторией в Массандре.

Вот текст телеграммы, которую А. только что получила от нашего Друга. “Первого объявление ратников вести, узнайте тщательно, когда губерния (Его) пойдет наша. Воля Божия это последние крохи всего мира. Многомилостивец Никола творящий чудеса”. Не можешь ли ты разузнать, когда призывается Его губерния (Тобольск.), и тотчас мне это сообщить? Я думаю, что в твоем штабе все это точно намечено. Касается ли это Его сына? Но ведь он же не ратник. Так странно – когдаПрасковья[361]361
  Жена Г. Распутина Прасковья Федоровна.


[Закрыть] уезжала, то Он говорил, что она больше не увидит своего сына. Пожалуйста, поскорей ответь.

Максимович нашел госпитали в хорошем виде, но атмосфера там такова, что нужна строгая рука для поддержания порядка. Он находит, что Юсупова следовало бы вернуть туда, а не позволять ему торчать здесь, с чем я вполне согласна.

Боткин рассказал мне, как Гординский (Анин друг), возвращаясь с юга, куда он ездил повидаться с своей матерью, в поезде услыхал разговор двух господ, говоривших обо мне мерзости. Он дал обоим пощечины и сказал им, что они вольны жаловаться, если им угодно, но что он исполнил свой долг и что он точно так же поступит со всяким, кто осмелится так говорить. Разумеется, они были вынуждены замолчать. – Необходима энергия и смелость, и тогда все будет хорошо. Беспокоюсь, что от тебя нет телеграммы. Получил ли ты мою ночную относительно “хвоста” – Христова? Он на нее произвел прекрасное впечатление; и мне хотелось бы, чтобы ты прочитал мое письмо прежде, чем порешишь с Горемыкиным. Получил ли ты оба моих письма в субботу? – Ты слишком далеко, – невозможно в скорый срок добиться от тебя желаемого.

Только поскорее прикрой Думу – раньше, чем они успеют сделать свои вопросы. Будь и впредь так же энергичен!

Максимович был в восторге. Я многое рассказала Боткину, чтобы заставить его кое-что понять, так как он не всегда таков, каким я бы хотела его видеть. Он увидел, что мне все известно, и мне удалось ему объяснить многое, что он не вполне понимал. Я говорю вовсю, – необходимо всех встряхнуть и показать, как им следует думать и поступать.

Можешь ли ты передать или переслать прилагаемое письмо с твоим слугой Н.П.? Только не через Дмитрия, так как он станет делать свои замечания по поводу того, что мы пишем. Тебя позабавит, как Анастасия ему пишет. – Прилагаю прошение нашего Друга, напиши сверху свою резолюцию. Мне кажется, что эту просьбу вполне возможно удовлетворить.

Аэропланы летают над головой, я лежу, отдыхаю перед обедом. – Если есть что-нибудь интересное, то нельзя ли твоей матушке и мне получать известия с вечера, так как уж очень долго дожидаться до следующего утра? – Сейчас должна кончить.

Прощай, да благословит тебя Господь, мой ненаглядный, мой солнечный свет, жизнь моя! Очень по тебе тоскую. Шлю тебе бесконечное число поцелуев. Навеки твоя женушка

Аликс.

Поклон старику. – Оказывается, что Лагиш, будучи недавно здесь, говорил в клубе против смещения Н. (Сандро Л.[362]362
  Герцог Лейхтенбергский Александр Георгиевич, состоял в распоряжении главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта.


[Закрыть] это слышал), а потому постарайся приглядеться к нему – что это за человек. – Все смотрят на твое новое начинание, как на великий подвиг. – Аня нежно тебя целует.

Пожалуйста, ответь поскорее.

Царское Село. 31 августа 1915 г.

Моймилый, любимый,

Снова солнечный день – я нахожу погоду идеальной, но Ольга зябнет. Правда, что “le fond de 1'air” свежий. – Я рада, что у тебя была хорошая беседа со “Старцем”, как наш Друг называет Горемыкина. Я полагаю, что твои слова о том, что ты решение откладываешь до своего возвращения, касаются вопроса о смене министра внутренних дел. Как было бы хорошо, если бы ты мог повидать Хвостова, обстоятельно с ним побеседовать и увидеть, произведет ли он на тебя то же благоприятное, честное, лояльное, энергическое впечатление, как на Аню! – Но Дума, надеюсь, немедленно будет распущена.

Павел нездоров, у него плохое самочувствие, лихорадит, – приступ, каких у него не было за все эти последние месяцы, а потому он в постели. Кроме того, его заботит Д. Если бы я получила ответ относительно того, сможешь ли ты его использовать на фронте или в ставке, а также не отошлешь ли ты Д. в его полк, то я могла бы к нему зайти и передать это. – Не пошлешь ли ты за Мишей, чтобы он побыл с тобой некоторое время перед своим возвращением? Это было бы так славно и уютно для тебя. Да и полезно убирать его подальше от нее[363]363
  Имеется в виду жена Великого князя Михаила Александровича Н.С. Брасова.


[Закрыть]. Кроме того, твоему брату подобает быть около тебя.

Я уверена, что ты чувствуешь себя более одиноко с тех пор, как покинул поезд. Быть одному в доме за завтраком и за чаем должно быть тоскливо. Не собираешься ли ты переехать куда-нибудь сюда поближе? И приблизительно когда ты рассчитываешь заглянуть сюда? Тебе, несомненно, трудно это заранее сказать, но я спрашиваю об этом, имея в виду смену Щербатова, а также необходимость “щелкнуть” министров. Отношение к старику, а также подлость их меня глубоко возмущают. – Я была сегодня утром у Знамения с моими свечами. Там я захватила А., и мы отправились в Красный Крест. Она посидела часок с своим другом, покуда я обошла оба дома. Радость офицеров по поводу того, что ты принял на себя командование, безгранична, и так же безгранична вера в успех. Гротен выглядит хорошо, но бледен. Затем я отправилась в наш лазарет и посидела в нескольких палатах. После завтрака у меня был прием. Затем я пошла к А., чтобы повидать Алиного мужа, который завтра возвращается на фронт, а она с детьми в город. – Мы славно покатались, – завтракали и пили чай на балконе. Сейчас Бэби просит, чтобы я взяла его с собой к Ане повидаться с Ириной Т. и с Ритой X. Но я не собираюсь там засиживаться. По возвращении оттуда закончу это письмо.

Ну, вот, посидела там 20 минут, а затем пошла помолиться и поставить за тебя свечки, мое сокровище, мой солнечный свет. “Говорят”, что ты вернешься 4-го – на совещание министров. Снова аэропланы с шумом кружатся над головой.

Бэби написал свое письмо совершенно самостоятельно. Он только справлялся у Петра Васильевича относительно правописания, когда оно его затрудняло.

Жена Гр. поспешно уехала, в надежде еще застать сына – она теперь так опасается за жизнь Гр. – Прощай, мой ангел. Бог да благословит и защитит тебя, и да дарует он тебе свою помощь во всех твоих делах!

Нежнейшие поцелуи, родной мой Ники, шлет тебе твоя старая

Солнышко.

Как хорошо, что ты виделся с Келлером! Для него, несомненно, это было большой радостью!

Могилев 31 августа 1915 г

Моя бесценная душка-женушка,

Как я благодарен тебе за твои милые письма! В моем одиночестве они являются единственным моим утешением, и я с нетерпением жду их прибытия, но никогда не знаю, когда они могут прийти.

В дни поста я каждый день бывал в церкви – либо утром, либо вечером, а кроме того был занят с Алексеевым, так что у меня мало оставалось времени для писем, и я, разумеется, запускал и свои обычные бумаги.

Здесь я выхожу только раз в послеобеденное время, хотя тут есть крохотный сад, прилегающий к губернаторскому дому, залитый солнцем и живописно расположенный.

Что говорят дети о том, что я живу в доме губернатора? Он превосходный, умный и энергичный человек. Фамилия у него некрасивая – Пильц, вот почему тут кругом масса грибов[364]364
  Pilz – по-немецки гриб.


[Закрыть]. Мы ежедневно едим их, и они начинают нравиться иностранцам, особенно японскому генералу.

Сандро провел здесь два дня. Он явился с докладом, а потом у нас был долгий и интересный разговор. Он очень доволен переменой, сказал мне то же самое, что тебе писал Николай М.[365]365
  Великий князь Николай Михайлович.


[Закрыть], и изумлялся тому, что я так долго терпел это фальшивое положение.

Теперь он уехал в Смоленск. Вчера сюда прибыл Кирилл. Я очень рад был повидать славного Келлера, который явился неожиданно и в тот же вечер уехал к своему кавалерийскому корпусу. К сожалению, я не мог дольше побеседовать с ним, так как в то же утро прибыл старик Горем. – день был воскресный – я принимал старика после завтрака, – но, по крайней мере, разговаривал с К. через стол, и все слушали интересные вещи, которые он рассказывал.

Он просил передать тебе свое глубочайшее уважение и признательность. Я рад, что и Алексеев о нем высокого мнения. – Как вижу, ты находишь, что Могилев чересчур далеко от дома; если помнишь, я тоже так думал до приезда сюда; но теперь он мне кажется самым подходящим местом. Он расположен в центре за всем нашим фронтом, в стороне от большого движения войск и т.п. От Царского Села он стоит не дальше, чем Вильна, и когда железные дороги опять начнут работать нормально, это вовсе не покажется далеко.

Теперь несколько слов о военном положении – оно представляется угрожающим в направлении Двинска и Вильны, серьезным в середине, к Барановичам, и хорошим на юге (ген. Иванов), где наши успехи продолжаются. Серьезность заключается в страшно слабом состоянии наших полков, насчитывающих менее четверти своего состава; раньше месяца их нельзя пополнить, потому что новобранцы не будут подготовлены, да и винтовок очень мало. А бои продолжаются, и вместе с ними потери.

Тем не менее, прилагаются большие старания к тому, чтобы подвести какие возможно резервы из других мест к Двинску. чтобы отбить неприятеля от этого места. Но опять-таки, на наши износившиеся железные дороги уже нельзя полагаться так, как раньше. Только к 10 или 12 сентября будет закончено это сосредоточение, если, Боже упаси, неприятель не явится туда раньше.

По этой же причине я не могу решиться приехать домой раньше указанных чисел. Прошу, любовь моя, не сообщай этих деталей никому, я написал их только тебе.

Как раз в эту минуту Катов[366]366
  Катов Петр Федорович, камердинер Царя.


[Закрыть] принес мне твое дорогое письмо вместе с другим письмом, для Н.П. Будь совершенно спокойна и уверена во мне, моя душка-Солнышко. Моя воля теперь тверда и ум более здрав, чем перед отъездом. Вчера мы хорошо – и до конца – договорились со старым Гор.; ты, вероятно, увидишь его в четверг, когда Думу закроют. Он может передать тебе наш разговор – но я совершенно забыл упомянуть о Хвостове. Лучше оставить эти вопросы до моего возвращения.

Твои милые цветы, которые ты дала мне в поезде, еще стоят передо мной на столе – они только чуть-чуть завяли. Трогательно, не правда ли?

Это письмо я окончу завтра. Спокойной ночи, моя любовь, моя птичка!

1 сентября.

День божественный. Все утро, от 10 ч. 30 м. до 12 ч. 30 м., я просидел в штабе у открытого окна, по обыкновению, и работал с моим ген. Алексеевым, а вначале и с ген. Пустовойтенко.

Вчера мы совершили восхитительную экскурсию, переехали через Днепр на пароме с нашими моторами, а вернулись в другом направлении.

Край и виды совсем великолепны и очень успокоительно действуют на душу. Бог да благословит тебя, моя возлюбленная, и детей! Горячо и нежно целую тебя и их. Аню тоже.

Навсегдатвой старый муженек

Ники.

Царское Село. 1 сентября 1915 г.

Мой милый, дорогой Ники,

Темно, серо, и я пишу при свете лампы. Спала плохо. – Просмотрела газеты как тяжело приходится нашим войскам, – против них стянуто столько сил, но Бог нам поможет! – Приятно видеть, насколько известия теперь лучше изложены. Это всех поражает. Теперь все гораздо легче понять. – Закрывается ли Дума? – Каждый день появляются статьи, что невозможно распускать ее теперь, когда она так нужна, и т.д. – Впрочем, ты ведь тоже читаешь газеты. – Надо было еще две недели тому назад закрыть ее.

Но они все продолжают преследовать немецкие имена. Щербатов обещал мне быть справедливым и не вредить им. Теперь же он подчиняется желаниям Думы, увольняет всех с немецкими именами, – бедного Гильхен[367]367
  Кильхен Михаил Сергеевич, бессарабский губернатор.


[Закрыть] в два приема выгнали из Бессарабии, – он приходил жаловаться к старухе Орловой. В самом деле, он – безумный трус. Все честные люди, притом истинно русские, изгоняются, – почему, дружок, ты дал на это свое согласие? – Скорее смени его. Мы наживаем себе столько врагов вместо верноподданных. Ошибки, сделанные им за один день, придется исправлять годами. – А. получила прелестную телеграмму от Кусова – он был “безгранично счастлив”, когда узнал новость про тебя. – Она видела Безака[368]368
  Безак АлександрНиколаевич, шталмейстер.


[Закрыть] у Нини, он великолепно говорил, в восторге от ухода Джунковского, Орлова и Ник. Николай того же мнения, говорит об этом направо и налево и хорошо отзывался о Горемыкине. – Говорят, будет перерыв Думы до 15-го октября; жаль, что срок назначен опять так рано, но слава Богу, что сейчас-то она распущена. Только теперь надо усиленно работать, чтобы помешать им причинять вред по возвращении. – А печать надо хорошенько прибрать к рукам. Они намерены опять скоро выступить против Ани, значит, против меня и нашего Друга. Аня послала Воейкову письмо, полученное ею сегодня, и просила его настоять на том, чтобы Фролов запретил печатать всякие статьи против нашего Друга или А. У них военная сила, и им это легко. Воейков должен взять это на себя, твое имя не должно упоминаться. В. обязан охранять наши жизни и нас от всего, что может нам повредить, а эти статьи – против нас. Ничего не надо бояться, надо лишь принять очень энергичные меры. Ты уже показал им свою волю. Теперь ни в коем случае не надо ослабевать – раз уж начато, легко продолжать.

Операция прошла благополучно, после нее я сделала несколько перевязок.

Было очень интересно повидать молодого Ивана Орлова, – он имеет 3 георгиевских креста и Станислава с мечами и представлен к офицерскому кресту. – Он был легко контужен, двое из его людей убиты, и в аэроплан его были брошены бомбы, когда он был на земле. – Он приехал за новым. Он сбрасывает бомбы, стрелы и воззвания с предупреждением об обстреле. – Княжевич приезжал на несколько дней, вид у него хороший. Затем мы ездили кататься, – погода была хорошая и солнечная. В Павловском саду мы встретили Бэби, – он с другими мальчиками катался в своем большом автомобиле.

Как хорошо, что Кирилл тоже в ставке – ты можешь с ним поговорить по душе. Повлияй на него, чтобы он отделался от Николая Васильевича.

Завтра я со старшими девочками поеду в город, чтобы повидать наших раненых, вернувшихся из Германии, затем к чаю на Елагин, и надеюсь поставить за тебя свечку у Спасителя.

Вчера вечером мы были у Ани, где видели Шурика[369]369
  Шведов Александр Константинович, офицер Собственного Его Величества Конвоя.


[Закрыть] и Юзика[370]370
  Рашпиль Георгий Антонович, офицер Собственного Его Величества Конвоя.


[Закрыть]. У меня ничего нет интересного рассказать тебе, милый. Храни тебя Господь, помоги тебе в твоей тяжелой работе и да дарует Он сил и успеха нашим войскам!

1000 поцелуев шлет тебе, мой Ники, твоя глубоко любящая старая

Женушка.

Наш Друг в отчаянии, что Его сына призывают, – это Его единственный сын, который в отсутствие отца ведет все хозяйство.

Толстый Орлов, говорит, будто ему было сказано не уходить до твоего возвращения. Он все еще надеется остаться, – его самолюбие ужасно оскорблено, – он, очевидно, забыл все, что говорил или делал, и все свои грязные денежные дела. Зинаида[371]371
  Юсупова Зинаида Николаевна, княгиня, жена Юсупова Ф.Ф.


[Закрыть], говорят, рвет и мечет, что эти 3[372]372
  Великий князь Николай Николаевич, Янушкевич, Орлов.


[Закрыть] ушли, а в соседней комнате папа Феликс[373]373
  Юсупов Ф.Ф.


[Закрыть] говорит Безаку, что он в восторге от этого!

Передай старику, что я видела его жену и двух дочерей в подъезде – они выглядят хорошо, – уехали на Сиверскую.

Царское Село. 2 сентября 1915 г.

Мой любимый,

Дивное, солнечное утро. Оба окна всю ночь стояли открытыми, и теперь тоже. – У меня теперь новые чернила, – те кончились, они были заграничного производства. Меня всегда огорчает, как мало вещей производится здесь. Все привозится из-за границы – самые простые вещи, как, например, гвозди, шерсть для вязания, вязальные иглы и множество других необходимых вещей. – Дай Бог, чтобы по окончании этой ужасной войны фабрики смогли бы сами обрабатывать кожу и меха, – такая огромная страна и зависит от других! – Молодой Дерфельден (брат кавалергарда, которого мы знали), зять Павла, вернулся с генералом Кауфманом; он говорит, что снаряжение, присланное нам из Франции, было без ключа, так что оно непригодно и должно быть переработано здесь, что возьмет очень много времени. Он телеграфировал об этом во Францию и получил ответ, что мы сами должны это сделать.

Сандро написал Ольге очень довольное письмо после свидания с тобой и первого доклада тебе. – Раньше он очень волновался и был против того, чтобы ты принимал командование, но теперь смотрит другими глазами. – Н.П. написал А. прелестное письмо, и было приятно видеть, как он все понимает – ведь его тоже напугали, хотя он скрывал это от нас; он восторгается тобой, что ты пошел против всех. Это всем еще раз доказывает, что ты прав и мудр. Его настроение опять поднялось. – Конечно, самое лучшее быть вдали от Н. и Москвы – нет гадких сплетен, свежий воздух, другая обстановка. – В городе говорят, что ты возвращаешься в субботу? – Мы поедем в город (аэроплан летает над нами, в первый раз за утро), я хочу навестить наших несчастных, вернувшихся из Германии, а затем в 1/2 часа мы пьем чай в Елагине. Говорят, Павел не выходит из своих комнат и в ужасном состоянии, что сын уезжает. Сам он рвется быть при тебе в армии и боится, что ты пришлешь сейчас за ним, когда он себя так скверно чувствует. Поэтому у него настроение очень подавленное. – Я думаю заглянуть к нему и ободрить его, но хочется иметь для него какой-нибудь ответ. – Ган[374]374
  Придворный фотограф.


[Закрыть] сделал очень неудачные снимки Бэби. Идиот – он его снял сидящим на балконе, как будто бы у него болит нога. Я запретила продавать снимки и велю ему вторично его снять. Ненаглядный мой, известия, слава Богу, хорошие. Хотя битвы очень тяжелые, и они продвигаются, но их постоянно отбрасывают.

Думцы намерены, по окончании своей работы здесь, собраться в Москве для совещания, – необходимо решительно запретить, – это вызовет только большие смуты. – Надо их предупредить, что если они это сделают, созыв Думы будет отложен на очень долгий срок. Пригрози им, как они это делают министрам и правительству. – В Москве будет еще хуже, чем здесь – надо быть строгим. Ах, если б только можно было повесить Гучкова[375]375
  Царица располагала достоверными сведениями, что Гучков А.И. является одним из главных организаторов клеветнической кампании против Г. Распутина. Она понимала, что настоящим адресатом этой кампании является царская семья. Понимала, но была бес сильна что-либо сделать, ибо открытое судебное разбирательство преступлений организаторов клеветнической кампании требовало раскрытия для широкой публики многих интимных сторон жизни царской семьи. Ни Царь, ни Царица на это, конечно, пойти не могли.


[Закрыть]!

Ты себе представить не можешь, как меня обрадовало твое дорогое письмо! Я прекрасно понимаю, как тебе трудно найти время для писания, поэтому меня это так глубоко трогает, мой дорогой.

Вот так имя – Пильц! Но, по крайней мере, грибы приятно есть. Теперь я понимаю, почему ты доволен Могилевом, – тебя там не тревожат.

Только что получила твою телеграмму. Слава Богу, известия в общем лучше. Так тревожно, что они пытаются отрезать Вильну, но, может быть, нам удастся поймать их в ловушку, – а потом Барановыми, как странно, – что теперь там? Здесь военные люди тоже думают, что через две недели дела поправятся. – Кня.жевич находит, что при уменьи можно при тяжелой неприятельской артиллерийской пальбе уменьшить число потерь быстрым передвижением войск за пределы прицела, так как дальнобойные орудия невозможно быстро перемещать. – Немецкие войска теперь гораздо худшего качества. – Мы только что встретили поезд, уходивший на фронт. Мы друг другу махали платками и шапками.

Наши большие потери очень тяжелы, но их еще больше. – Конечно, ты там более необходим теперь, и дорогая матушка это отлично понимает. Это хорошо, что ты днем иногда выходишь.

Сегодня погода была дивная, совершенно летняя. Я с А. поехала в моих дрожках на кладбище: хотела положить цветы на могилу Грузинского офицера, умершего в Большом Дворце ровно 6 месяцев тому назад, а затем взяла ее с собою намогилу Орлова[376]376
  Орлов Александр Афиногенович, генерал-майор Свиты Его Величества, умер в 1908 году.


[Закрыть], где она не была после своего несчастного случая.

Затем мы пошли к Знамению. Я отстояла половину обедни и отправилась в наш лазарет, где посидела с нашими ранеными. Завтракала на балконе, потом снимала Бэби на траве. – В 21/2 часа поехала в город в клинику Ел. П.[377]377
  Клиника имени Елены Павловны, Великой княгини.


[Закрыть], где видела наших пленных, вернувшихся из Германии и Австрии. Последние из них прибыли в этом месяце. – Твоя мама была там сегодня утром. – Мы видели несколько сот человек, и еще 70 из другого лазарета, потому что они горевали, что она их не посетила. В общем вид у них – недурной, хотя среди них было несколько несчастных слепых, много безруких и безногих – двое, увы! с скоротечной чахоткой; они были очень счастливы вернуться на родину. Я сказала им, что напишу тебе о том, что видела их. Потом поехали в Елагин – Феодор до того похудел, что я сперва приняла его за Андрюшу – он продолжает страдать желудком и очень слаб. – Ирина в Крыму, тоже больна желудком и лежит. У мамы вид хороший, Ксения волнуется, что дети нездоровы и не вместе. – Феодор, Никита, Ростислав и Вася здесь, а остальные 3 в Крыму[378]378
  Дети Великого князя Александра Михайловича.


[Закрыть].

Мне так хочется, чтобы Юсупов вернулся в Москву, – я думаю, что Зинаида его из страха удерживает. – В городе очень сильное движение, у меня прямо голова закружилась. – Я утомлена, но чувствую себя хорошо. – В Елагине наш скороход Вaxmuн и скороход твоей мама (бывший матрос) внесли меня на верх. – Дивный воздух, окно широко раскрыто. – Мы обыкновенно обедаем в детской, но сегодня я предпочла остаться внизу, так как устала и все тело болит. – Я постоянно думаю о тебе, мой ангел, молюсь за тебя от всей души и тоскую более, чем могу это выразить, но я счастлива, что ты там и что я, наконец, все знаю.

До свидания, дружок, курьер сейчас уезжает. Храни и благослови тебя Господь! Целую тебя нежно и крепко обнимаю. Твоя навеки старая женушка

Аликс.

Завтра приму Куломзина[379]379
  Куломзин Анатолий Николаевич, председатель Государственного совета.


[Закрыть], Игнатьева[380]380
  Игнатьев Павел Николаевич, граф, министр народного просвещения.


[Закрыть], и с нами завтракает твой Эристов[381]381
  Эристов Георгий Николаевич, князь, флигель-адъютант.


[Закрыть]. Дона приняла трех наших русских сестер милосердия, а мама сказала, что не желает принимать немецких, теперь же чувствует, что должна это сделать, и в то же время боится быть с ними грубой. – Михень и Мавра вследствие этого тоже не смели сначала, но теперь и они их примут. – Если меня спросят, что мне отвечать? Всякая любезность, им оказанная, заставит их быть добрее с нашими, и они никогда не смогут понять, если я отклоню их просьбу и не приму их. Здесь же, несомненно, будут возмущены мною, хотя мне кажется, что с сестрами Красного Креста совсем другое дело. – Что ты об этом думаешь, скажи мне, пожалуйста, мой ненаглядный? По-моему, я могу, – ведь это женщины, и я знаю, что Эрни или Онор примут наших, – также, вероятно, и Великая герцогиня Баденская.