Текст книги "Душа Воина"

Автор книги: Оксана Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

   – Лежите спокойно леди, – рыкнул магистр. – или вас ударит разрядом!

   – Ударит? Разрядом? – уже в голос запаниковала я. – Что происходит?

   – Просто прижмитесь к нему покрепче. – судя по интонациям, мужик явно не раз подрабатывал на полставки санитаром в психушке. – Мы активируем камни, как и в прошлый раз. – В паникующем мозгу возникла картинка – мужское тело в сверкающей сфере. От этого воспоминания стало немного полегче. Значит – не просто эксперимент, а нечто, что я уже однажды благополучно пережила и при этом осталось живой и невредимой.

   – Ээээ.... Живой-то, конечно, да... – осторожно согласился мозг. – Но, вот насчет невредимой... Не уверен... Ты уже позабыла, как сейчас выглядишь? Да краше в гроб кладут! И потом, скажу тебе по секрету, мне кажется, что тебе немного повредили ум...

   – Это в смысле, тебя что ли?– удивилась я. Мозг обиделся и замолчал.

   Осторожно вытянув из-под себя полы плаща, я раздвинула его, и скользнула по холодному телу Стефана своим, устраиваясь с максимально возможным комфортом. При этом еще и постаралась прикрыть беднягу накидкой. А вдруг ему потеплее станет? Возможно, мне это только показалось, но он едва заметно вздрогнул и задышал чуть ровнее.

   – Отлично, леди! Появились улучшения. У него стабилизировались пульс и дыхание. Попробуйте еще что-нибудь, – прозвучал нейтральный голос магистра.

   – Что-нибудь... – Заинтересовался мозг, моментально позабыв, что он гневается. – В каком это смысле? В эротичном, да?

   – Это что вы имеете ввиду? – попыталась уточнить я. Честно говоря, я боялась и от этого немного сердилась. Да и неудобно здесь было. К тому же, я, как ни крути, все же очень стеснялась их....

   – Ну, – его смущение было просто осязаемо! – обнять государя , к примеру...

   – А что я сейчас по-вашему делаю? – возмутилась я.

   – Держитесь, чтобы не свалиться! – был дан мне спокойный ответ.

   – А ничего так мужик... – восхитился мозг. – соображает! Чувствует разницу... Есть, значит, еще порох в пороховницах?

   – Хорошо. – Я прижалась еще плотнее. Обняла князя за шею, чувствуя, как он и впрямь становится немного теплее. Прижалась к нему щекой. Без толку! Еще подумала. Посмотрела, как длинные ресницы бросают синеватые тени на щеки. Ну, прям, спящая красавица, да и только! Вспомнила сказку, а следом и способ оживления... В конце концов, чем я рискую? Ну, придам непристойный ход эксперименту. Так он и сейчас не отличается особой приличностью!

   – Целуй уже давай! – возмутился мозг, – сколько можно болтать-то?

   Я приподнялась, нависая над Стефаном.

   – Леди? Что вы делаете? – ахнули сзади.– Вас же сейчас ударит...

   Я его уже не слушала. Мои губы нежно скользнули по прохладным губам... Я даже лизнула их краешек... Никакого ответа. Я поцеловала еще нежнее (– Нежнее... еще нежнее... По индивидуальной программе, пожалуйста! – не к месту вспомнил, популярную когда-то рекламу, мозг.),соблазняя его своим теплом. Они чуть дрогнули. Ресницы затрепетали. В восторге, я оторвалась от его губ и обернулась, чтобы поделиться своим наблюдением с магами.

   – Нет! Миледи! Не так резко... – вскрикнул испуганно Сузрар.

   Перед глазами что-то сверкнуло.

   Полыхнуло ослепляя, и я провалилась куда-то...

   Неизвестно куда...

   Ну вот, опять...

+ + +

   Удар...

   Щеку обожгло, словно огнем...

   – Ну, давай, открывай уже глазки-то! – голос был насмешливым. В теле неприятная легкость. В голове ужасная тяжесть. Открывать глаза не хочется, но, поскольку мне хватило и первой пощечины, то приходится распахнуть их пошире, пока и по второй щеке не схлопотала от всей души. – Вот. А то разоспалась! Неужели за пять дней перед этим не выспалась?

   Передо мной, в ровном мерцании, стояла Мара Прекрасноокая.

   – Ты что натворила с моим внуком, глупая? – ее голос был весьма недовольным. – И ведь пыталась я тебя отправить куда подальше, так кольцо это глупое, вцепилось в тебя, как в родную, и держит! – Она подала мне руку, и мне пришлось встать. Могла бы сказать, что все закружилось, но тут просто ничему было кружиться. Вокруг ничегошеньки не было. Какие-то глупые разводы. Как краска плохо смешенная. И все.....

   Ни земли, ни неба....

   Ни пола, ни потолка, ни стен...

   Мерзкое ощущение!

   – А... мне бы...– я выразительно посмотрела на пол.

   – Что, не нравится? – божество эффектно пожало плечами, – а как ты хотела? Тонкие материи! – Увидев, что я сморщилась, как ребенок и приготовилась реветь (вообще-то не из-за отсутствия пола, а при мысли, что умерла в расцвете лет и красоты!), богиня фыркнула, – да не реви! Вот, пожалуйста! Только без слез! Я от них уже просто зверею!

   Вокруг нас появилась поляна, с вполне себе, зеленой травкой. И небо тоже. И все. Этакая бескрайность. Впрочем, по сравнению с тем, что было, мне просто грех жаловаться! Оглядевшись, я заметила еще кое-что. Вернее, кое-кого. На знакомом мне столе, лежало тело Стефана, все черных разводах.

   – Ну, посмотри, полюбуйся, что натворила! – Мара подошла к внуку, и нежно коснулась рукой щеки.

   – Я-то тут причем? – искренне не поняла я.

   – Как, при чем? А кто обряд затянул, по самое "не могу!"? Да он же чуть не умер, спасая тебя, бестолковую! – она вновь разгневалась не на шутку и сейчас сверкала на меня прекрасными глазищами. – Кровь она, видите ли, не пьет! Посмотрите, какая цаца! Все пьют, и хоть бы что, а ей – не нравиться! – я, глядя на ее праведный гнев, искренне заинтересовалась: а можно ли меня еще разок прибить?

   – Можно! – фыркнула Всеблагая. – Для начала, ты и сейчас не слишком-то мертва. Просто я решила вам помочь маленько... – Красавица как-то чересчур жадно скользнула по нагому телу князя рукой вниз, до самых ног. – Хорош, правда? Он очень похож на своего предка... – она задумчиво смотрела на его лицо. – Я, помню, когда его встретила, даже замерла от восторга... Самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела... – она вздохнула, переводя взгляд на меня, – а уж повидала я не мало! Можешь мне поверить на слово...

   Она снова тяжело вздохнула. Закрыла глаза, взяла мои руки в свои, и перевернула их вверх ладонями. Тонкие длинные пальцы принялись быстро рисовать на них какие-то вычурные символы, немного похожие на руны. Они вспыхивали огнем и словно врастали в кожу моих рук. Было не больно, но немного неприятно жгло. Символы покрыли меня лишь до локтей. Последним жестом она положила символ мне на лицо. Губы словно заполыхали, и я даже вскрикнула...

   Мара распахнула свои звездные глазищи. Вот от кого, наверное, у Стефана такой удивительный взгляд! Богиня, прочитав мои мысли, лишь фыркнула, и подтолкнула меня к нему:

   – Целуй, давай! Крепко! Со всей возможной любовью, что испытываешь! И губ не отрывай, пока я не скажу. Поняла? – я кивнула. Подошла к Стефану, и, по сигналу, приникла к его губам. Он выгнулся дугой под моими руками, и, к великому моему удивлению – ответил... Я моментально забыла про всё и всех, даже про богиню невдалеке, радуясь почти до слез, что он все же живой, пьянея от его губ, теряя себя, растворяясь в нем...

   – Маша! МАША! – Божественный голос хлестнул по ушам, резко обрывая мою эйфорию. Я вздрогнула и очнулась, с трудом оторвавшись от родных губ. – Иди сюда, скорее....

   Я подбежала к ней. Пальцы Мары держали в руках черную нить. Вид у этой нити был препротивный. И тянулась она прямо из тела Стефана!

   – Сейчас ты, как бы это объяснить... В общем, говоря примитивно, активизировала вашу связь. – пояснила она. – Теперь он открыт для воздействия: я буду тянуть из него тьму, а ты сматывай! – строго повелела красавица.

   И началась тяжелая работа. Тянула она быстро, но мне было видно, каких трудов ей это стоило. Руки ее тряслись. Нить резала ее прекрасные бледные пальцы, и она вздрагивала от боли каждый раз, когда тьма жадно впивалась в нее. Я же послушно мотала. Скорость все нарастала, клубок в моих руках постепенно увеличивался...

   И все пытался выскользнуть из леденеющих пальцев... Он и сам был холоден, как лед. Я почти не чувствовала своих рук. Действовала на автопилоте, а богиня бодро раздавала указания:

   – Не давай скапливаться нити... если она коснется чего-то еще, кроме защищенных рук, плохо нам обеим будет! Молодец.... – подбадривала она меня. – Не бойся... Пока все идет отлично. – При этом она не отрывала взгляда от изгибающегося, бьющегося, словно в агонии, на каменной плите, обнаженного мужского тела. – Только бы сердце выдержало, – шептала она напряжено. – Только выдержало бы...

   От этих ее слов у меня бегали мелкие мурашки по всему телу, и я так боялась сейчас за него, что даже пальцы скрючивало. Как молитву, вместе с ней, я твердила про себя: только бы выдержало! Только бы выдержало...

   При этом я видела все происходящее лишь краем глаза, не в силах отвести взгляд от дрожащей в руках нити. Проходя от пальцев Мары ко мне, она колыхалась и, словно пыталась расползтись в воздухе черным туманом.

   – Не тяни! Если мы ее порвем – для него все будет кончено! – прикрикнула Прекрасноликая. – Аккуратно! Очень аккуратно... Смотри, чтобы не провисала. – Она бросила быстрый взгляд на меня, через плечо, – чувствуешь, как она дрожит? Она с радостью набросится и на тебя, и на меня. Тьме все равно кого пожирать – лишь бы пища была....

   – Почему она так трясется? – пробормотала я, сосредоточенно мотая, но клубок стал уже несколько великоват для моих пальцев, все чаще норовя выскользнуть. Я все же рискнула и чуть отклонилась, бросая быстрый взгляд на тело Стефана. Узоры остались теперь лишь на ногах. Но здесь они были очень плотно нанесены. Тьма въелась в саму плоть. Маре приходилось буквально выдирать ее из тела внука...

   Он, кажется, мычал от боли, но до меня все звуки, кроме голоса Мары, доходили словно сквозь вату. Со странным равнодушием я отметила про себя, что и видеть я стала намного хуже. Поморгала, но ничего не изменилось...

   Все словно в дымке...

   Как странно... И тело занемело. Почти не слушалось.... Ноги дрожали так, как будто я простояла на них несколько часов, руки тряслись, пальцы сводило судорогой. Мара обернулась, слегка придерживая нить, давая мне время и возможность смотать то, что она уже вытянула. Мои руки двигались теперь, как в замедленной съемке. Каждый моток вокруг большого, размером с футбольный мяч, клубка, давался мне с заметным усилием.

   На какое-то время мы обе замерли, судорожно ловя воздух ртами. На лбу красавицы выступили крупные капли пота. "Впрочем, ее идеальной красоты ничто не может испортить... – отстраненно подумала я. – Наверное, это потому, что ее красота – результат проявления внутренних достоинств, а не только внешняя оболочка...."

   Ее глаза ярко вспыхнули и замерцали, словно звезды. Четко очерченные губы изогнулись в легкой улыбке. Вся она словно разом посвежела, чем вызвала у меня невольный удивленный взгляд.

   – Спасибо, девочка... – она щедро одарила меня сияющей улыбкой, – теперь я поняла, за что он тебя любит... Ты умеешь дарить любовь... – От ее улыбки и мне стало немного полегче. – Продолжим? Думаю, нам следует закончить еще в этом веке...

   И ее хрупкие руки вновь с неженской силой принялись вытягивать непослушную нить. Она тянула тьму из Стефана, я тянула от нее. И мотала, мотала, мотала....

   Мне стало казаться, что это никогда не закончится!

   Я проклята и вечно буду стоять здесь, сматывая огромный холодный клубок, как наказанные богами знаменитости Древней Греции, вроде Сизифа... Тьма жутко клубилась в моих руках, так и норовя коснуться груди и лица. Она была уже размером с хороший арбуз. На грани сознания мелькнула какая-то мысль...

   – Нет! – голос богини буквально физически встряхнул меня. – Думай о чем угодно, только не о нити в твоих руках. Иначе тебе станет совсем плохо. Лучше всего думай о чем-то светлом. О любви. О солнце. О Стефане, в конце концов...

   И я послушно стала думать. Рука мерно обходила большой шар. Виток, еще виток. А в голове улыбка Стефана. Стефан на кровати... Стефан на солнце... Солнце! И солнечные зайчики на кровати.... Что-то все у меня про кровать...

   Стефан закричал... Столько было страдания в его голосе, что я дрогнула, судорожно сжимая пальцы, чуть не выронив клубок, но голос Мары вновь ощутимо хлестнул меня, почти как пощечина: резко и наотмашь....

   – ДЕРЖИ! – пальцы вцепились в извивающуюся ледяную тьму – не оторвать.... – Только держи его! Я почти закончила! – я осторожно скосила на нее глаза, но увидела лишь смутный светящийся ореол.

   Что-то совсем у меня с глазами плохо. Уж если даже божество разглядеть не могу, что ж говорить об остальном. Мне стало нехорошо. Разводы вокруг вновь появились, и теперь двигались все быстрее и быстрее, словно бесились вокруг меня в сумасшедшей, все ускоряющейся пляске, вызывая сильное головокружение и тошноту.

   – Попробуй закрыть глаза!– совет пришелся очень кстати.

   Я закрыла. Но так мне было не видно нити. Рука несколько раз скользнула по мраку, почти погружаясь в сгусток тьмы, и та в ответ тут же сильно обожгла меня холодом. Пришлось открыть глаза обратно. Тьма мрачно клубилась прямо передо мной. Шар сейчас был настолько велик, что обматывать его, ни обо что, не задевая, было уже почти невозможно. Руки сильно устали. Их нестерпимо ломило от холода. Не только кожа, сами кости пульсировали внутренней, не прекращающейся болью, при соприкосновении с ледяными нитями. Похоже, символы, что рисовала богиня, почти истощились... Они больше не давали ни защиты, ни тепла. Сейчас они лишь немного сдерживали мрак, не давая ему проникать внутрь...

   Появилось желание поспать...

   Просто все бросить, опустить отяжелевшие, обессиленные руки и лечь здесь же, прямо на лужайке. Все тело ломило от усталости. Я была очень сильно утомлена! Мышцы ныли. Каждое движение сопровождалось острой режущей болью. Я не могла вспомнить, что я здесь делаю?

   Зачем я вообще что-то тут делаю?

   Кто я?

   – Еще чуть-чуть! Маша! Держись! – умоляющий голос долетел до меня откуда-то издалека. Но оглядевшись, я никого не увидела вокруг. Лишь мерзкие разводы всех цветов и размеров, колыхались и извивались. Они, словно издеваясь, исполняли вокруг меня неестественно-ритмичные танцы. Я уже не мотала. Просто стояла и держала этот отвратительный клубок в вытянутых руках. Я знала, что мне, почему-то, нельзя не только бросать его, но даже просто опускать его вниз. Хотя очень хотелось....

   Почему же мне нельзя?

   Тьма стала отвратительно тяжелой. Держать ее в вытянутых руках было просто невыносимо. Сильно болела спина. Ее сводила судорога. Меня клонило вперед, все тело мелко тряслось, как в лихорадке. Температура бросалась из одной крайности в другую: то мне становилось очень холодно, до ледяных мурашек, что как слоны носились вверх вниз, так, что я переставала чувствовать что-либо кроме изнуряющего озноба; то так жарко, что я чувствовала, как струйки пота сбегают по спине, увлажняют волосы на голове так, что все начинает нестерпимо чесаться, заливают глаза,...

   Я пыталась сквозь мутную пленку смотреть на свои пальцы. Мне казалось, что они посинели от холода и покрылись тонкой коркой льда, сквозь которую едва заметно, тускло проблескивали какие-то знаки...

   – Еще пара вздохов... – прошептало что-то вокруг меня. – Держись...

   – Не могу... – тихо ответила я. Так тихо, что даже сама себя не услышала. Дыхание стало сбиваться. Удавалось более – менее нормально вздохнуть только через раз. Воздух словно цеплялся за легкие, не желая выходить наружу. Я задыхалась! Я тонула в воздухе, не в силах сделать полноценный глоток....

   Боль пульсировала теперь везде. Ломило все кости. Все жилы выкручивало. Ледяное, застывшее тело пыталось отпустить убивающий его, сгусток тьмы, но разум еще не погас. Он сопротивлялся естественному инстинктивному желанию выжить. Он еще контролировал ситуацию... Совсем немного... Совсем чуть-чуть... Но этого чуть-чуть хватало на то, чтобы не разжимать пальцы...

   – Не могу...

   – Можешь! – голос вокруг меня... такой странный. Незнакомый... Он говорил со мной, но я и половины слов уже не понимала... – Ради Стефана!

   – Ради кого? – удивилась я. – Стефан? Кто это? – это слово почему-то ни о чем мне не говорило. Я вдруг обнаружила, что глаза перестали видеть. Совсем. Совершенно...

   Я моргала, но разглядела лишь что-то серое и непонятное, какая-то пленка была перед моим взглядом. Я не видела себя. Не видела своих рук. Я не чувствовала себя. Быть может, меня уже нет? Что есть я? Кто это – я?

   Я не знала. Не чувствовала. Не видела. Не слышала....

   Даже мыслей не было больше внутри меня...

   Кажется, и меня не было больше...

   Время словно застыло...

   Сквозь пленку сверкнул желтый свет...

   Я даже удивилась. Свет. И я знаю, что это – свет! И я могу о нем думать.... Мне есть о чем думать... Я могу думать о свете... Какой он светлый... И мягкий... И теплый... Свет... Я помню свет...

   Смысл появлялся. Глаза активно моргали. Пленка становилась все тоньше и тоньше. Я хлопала глазищами, стремясь, наконец, увидеть хоть что-то. Мозг визжал, о том, как он рад, что не успел сойти с ума! Я же просто хотела увидеть....

   Хоть что-нибудь...

   И я увидела...

   Дымка разошлась, и из нее появилось самое красивое в мире лицо...

   Сияющее любовью, удивительное, полное нежности...

   Это была моя мама...

   Она улыбалась мне и звала с собой...

   И я пошла...

   Пошла на ее свет...

   На ее ласковое тепло...

+ + +

   – Привет, красавица! Очнулась?

   Я стояла все на той же поляне, а передо мной по-прежнему стояла Мара Прекрасноокая, только теперь она не работала, а с улыбкой смотрела на меня.

   – Да... Очнулась...кажется.... – я опустила глаза. Между нами все так же висел сгусток тьмы. Я почувствовала какое-то движение.

   – Будь умницей и отдай мне эту штуку, пока не уронила! – Она разговаривала со мной, как с чокнутой. Я опустила глаза. Мои сияющие белизной руки крепко держали шар. Медленно и осторожно, по одному, я разжала пальцы, до судороги вцепившиеся в ужасный сгусток. – Ты молодец! Ты справилась. У нас все получилось... Теперь просто отдай мне эту штуку... Вот так... Вот так...

   Щелчок. На мгновение меня ослепила вспышка света... Тьма исчезла. И я стала вновь ощущать свое несчастное тело. Его и впрямь ломило от боли и усталости в перетружденных мышцах. Мара ходила вокруг меня, водя теплыми светящимися ладонями в паре сантиметров над кожей. Там, где она проводила своими чудесными руками, мышцы расслаблялись и становилось намного легче. При этом она высказывала мне все, что наболело:

   – Я же говорила тебе думать о свете! Едва тебе в голову пришло, что клубок тяжелый, как он и стал таковым! А еще, тебе почему-то, упорно казалось, что он непременно должен быть холодным! Я еле смогла снять ледяные наросты с твоих пальцев! – пожаловалась она. – Уж про утрату всех ощущений и вовсе промолчу! – она хихикнула и исчезла, хотя голос по-прежнему слышался, – а я-то сперва хотела, всю процедуру тебе доверить! И о чем я думала?

   – Пусть радуется, – влез мозг, – что тебе огонь не пригрезился! Вот где проблем было бы...

   – Это да!– прониклась возможными перспективами Прекрасноокая, и даже хихикать перестала.

   Я уже их не слушала. Ноги сами принесли меня к камню. На теле Стефана не было больше ни следа страшных узоров. Оно вновь было покрыто ровным красивым загаром. И грудная клетка медленно, но мерно вздымалась. И ресницы чуть-чуть, едва заметно трепетали, словно он видел яркий, красочный сон. Я потянула к нему руку...

   – Не надо... – Мара опять появилась рядом. Наверное, определила тот сгусток куда надо, чтоб никому больше не навредил, и вернулась. – Не буди его здесь. Зачем? Пусть не знает о том, что все было так серьезно, что потребовалось мое вмешательство. Я не против, если все лавры достанутся одной тебе....

   – Но, как же... – я была с ней в этом совершенно не согласна.

   – Всегда бы ты была так решительна! – фыркнула Прекрасноликая. – Идите уже...

   И она дунула мне в лицо...

   Рой светлячков укутал нас.

   Я все старалась не вдохнуть их, чтобы увидеть переход...

   Еще чуть-чуть...

   И не смогла...

   Вдохнула...

ГЛАВА 30

   – Госпожа!

   Удар по лицу основательно взбодрил меня и отозвался болью в голове. Даже искры в глазах сверкнули на мгновение...

   – Госпожа! – Меня активно встряхнули. В голове вроде бы заболталось что-то и мне вдруг стало резко нехорошо.

   – Еще раз ударить? – неуверенно произнес плачущий голос. Я запаниковала и открыла глаза, как раз вовремя, чтобы увидеть летящую к лицу ладонь, и дернулась, не желая встречаться с ней еще раз. От удивления меня выпустили. Безвольное, еще не осознавшее себя, тело, упало, звучно приложившись затылком об пол. Перед глазами пошли веселенькие звезды...

   – Олух Царицы Небесной! – Передо мной появилось две озабоченных физиономии. Вроде бы мне знакомых... Вроде бы... Как-то их...

   Как же их зовут?

   Ударившись, мозг обиделся, и на мои вопросы отвечать не пожелал.

   – Вы кто? – я решила добыть информацию, так сказать, обходным путем.

   – Ой, мамочки! – ахнул тот, что помоложе. Забавный такой: худенький, но крупного телосложения. Очень смешно. Одежда на нем болтается, как на пугале. А глазюки еще совершенно по-детски наивные и реснички такие... длинные и смешные... – учитель! Она нас не узнает! Она потеряла память? – Я перевела любопытный взгляд. Мужчина постарше, внимательно всмотрелся в меня. Одет он был весьма забавно, в какой-то невообразимый балахон, ярко расшитый загадочными символами. Мне сразу же захотелось потрогать их пальчиком. В целом он мне кого-то напоминал... Где-то я уже подобного чудика видела... Ученый муж подвигал бровями, нахмурился и грозно вопросил:

   – А ты – кто?

   Я похлопала ресничками.

   – Отличный вопрос! – активизировался очнувшийся мозг. – Я бы сказал – на миллион долларов! Ну? И что будем отвечать, деточка? -Я задумалась.

   Кто я? Маша. Это я точно помню. Маша Одинцова. А что я еще помню? Я принялась так активно думать, что даже немного закатила глазки.

   – Эк тебя разбирает... – восхитился впечатленный моими мыслительными способностями мозг. – Ты главное, полностью от реальности не отключайся!

   – Это обморок? – влез в мои размышления посторонний голос. Испуганный и явно юношеский.

   – Не думаю. – Ответил ему более солидный голос. У него были такие... "вкусные", сочные интонации. – Но нюхательную соль все равно подай. На всякий случай.

   Я необдуманно не обратила на этот диалог внимания, вспоминая: что еще знаю о себе? Я уже вспомнила свой возраст, и свою жизнь до двадцати лет. И даже перенос в этот... мир. И теперь пыталась вспомнить, что-то очень важное, что-то просто необходимое мне, что-то, что дал мне этот мир...

   И вот этот-то момент и выбрали эти магические изверги, чтобы поставить свой нечеловеческий эксперимент! К моему носу были поднесены нюхательные соли! Нюхали ли вы когда-нибудь, нюхательные соли? Ну, или на худой конец что-нибудь столь же убойное? Да? Тогда вы меня поймете! Из глаз – слезы. Из горла – крик! Мозг и легкие, да что там легкие, весь мой несчастный организм этот мерзкий запах моментально прочистил так, что я мгновенно вспомнила все – что было надо и что не надо!

   В том смысле, что я вспомнила даже Мару...

   И как она мотала клубок...

   – Стефан! – ахнула я, и глазами поискала его тело. Оно по-прежнему лежало на столе, в окружении мерцающей сетки.

   – Что случилось? – я перевела недоуменный взгляд на сосредоточенных магов. Все же, тот факт, что я, мягко говоря лежу, а если откровенно – то просто ВАЛЯЮСЬ, на холодном полу в их ужасной лаборатории, здорово лично меня насторожил.

   – Вас ударил разряд, госпожа. – Голос Фариара был полон раскаяния. Я мысленно отметила, что он стал называть меня госпожой, а до этого все – леди, да леди! – Мы не могли привести вас в чувство больше двух часов. А потом узоры с тела князя стали исчезать. – Говоря это, он протянул мне руку и помог подняться. – Они таяли буквально на глазах. Князю становилось все лучше и лучше. А вам – все хуже и хуже. – он глубоко вздохнул и честно признался: – И мы запаниковали...

   – Настолько, что уронили меня на пол? – поинтересовалась я. В целом, я даже не злилась на них. Что такое паника, лично я знала не понаслышке и умела паниковать долго и со вкусом, так сказать полностью отдаваясь "любимому" делу.

   – Нет, госпожа. Мы вас не роняли, – вмешался в повествование юный Сузрар, за что тут же заработал возмущенный взгляд учителя. Меня подвели к столу, а смущенный паренек быстренько подставил мне стул. Я осторожно села. Одну мою руку продолжал держать магистр. Кажется, он считал пульс, пальцами второй я скользнула в ладонь Стефана.

   – И? – намекнула я Сузрару. – раз учитель занят, говори ты!

   – Мы вас не роняли, госпожа. – Вновь торопливо пояснил парень, – вас отбросило разрядом. И мы не смогли вас сдвинуть с места. Вы были окружены странной сферой. – Он очень энергично помахал в воздухе явно слишком большими для его комплекции руками. Яснее мне не стало, но то, как испуганно присел Фариар, пытаясь не получить по носу, почему-то согрело душу. Улыбнуться я не рискнула, поэтому просто изобразила преувеличенное внимание. Открывший было рот (чтобы высказать все, что о нем думает, наверное) магистр, заметив мой ярко-выраженный интерес, промолчал. – Мы не смогли сквозь нее пробиться! А потом, вы в этой сфере взлетели. И от князя к вам протянулась черная нить. А вы открыли глаза, поймали ее кончик и принялись сматывать тьму в клубок! – он аж задохнулся от восторга. Я глупо хлопнула глазами.

   – А Мара?

   – Мара? – не понял меня ученик. Оглянувшись на отошедшего было учителя, он недоуменно пожал плечами, пытаясь донести до меня всю степень своей неосведомленности в этом процессе. Я как-то даже ... прониклась... И решила пояснить:

   – Ну, да! Это ведь она тянула тьму из Стефана....

   – Ага! – глаза, подскочившего ко мне, Фариара торжествующе блеснули. Руки вцепились в мои несчастные плечи, фиксируя получше иных тисков. – Я так и знал, что Всеблагая не оставила без внимания это дело! А я-то еще думал, почему же мне не удается вас коснуться, моя дорогая! – он отпустил мои плечи и, наклонившись, впился в меня инквизиторским взглядом. Как-то сразу же стало неуютно, и домой захотелось... В воздухе буквально запахло "испанским сапожком" и прочими дознавательскими методами.– Расскажите мне все! Я хочу знать каждый жест, что сотворила Пресветлая Госпожа Мара! – и он повелительно взмахнул у меня перед лицом. К слову сказать, терпеть не могу, когда у меня перед лицом ручонками машут!

   – И не подумаю! – дерзко фыркнула я, вовремя вспомнив, что не просто так "погулять вышла", а являюсь тут, вообще-то, государыней! А значит и могу делать все, что пожелаю. В данном случае, с точностью до наоборот – в смысле: НЕ делать того, что НЕ желаю!

   – Как это? – изумился маг, довольно заметно сдуваясь. – Но ведь... да разве ж вы не понимаете? Это же уникальный случай! Это же нужно записать для науки! Да еще и явление Госпожи непосвященной! Это же... это же просто чудо!

   – Подумаешь, – снова нахально фыркнула я, – чудо! – я отодвинула его и встала, склоняясь над Стефаном. – Я Мару уже раз третий, наверное, вижу! Она, конечно, сказочно хороша, но чудо? При чем тут чудо-то?

   – Ну, как же... – он даже задохнулся от этакой моей наглости. – Ведь вы, леди, не жрица. Не посвященная! И даже не магичка! А Прекрасноликая одарила вас беседой! Да многие из нас порой веками ждут этой чести! – Он гневно сверкнул глазами, но я осталась глуха к его искреннему возмущению. – Не слова, нет! Хотя бы взгляда...

   – Ну и ждите, кто ж вам мешает? – пожала я плечами. Нашли тут себе, понимаешь, подопытную зверушку! Отвернувшись от задохнувшегося от ярости магистра, поддерживаемого недовольно качающим головой, учеником, я коснулась губами Стефана... – Вставай, любовь моя... С добрым утром...

   Он открыл сонные глаза и улыбнулся, останавливая мне сердце безыскусностью своей улыбки и светом очей. В них светилась такая любовь, что я с трудом сглотнула появившийся комок в горле, чувствуя, как мои собственные глаза наполняются невольными слезами.

   – Мари... – он протянул ко мне руки, приподнимаясь, обнял, прижал к себе, – девочка моя... – я почувствовала его губы на своем лице. – Я думал, я тебя потерял...

   – Это мы чуть тебя не потеряли... – прошептала я, чувствуя, как он целует мои волосы.

   – А как же... – магистр попытался вернуть к себе мое внимание, но лично меня уже никто не интересовал, кроме любимого. Я помогла ему слезть с этой жуткой операционной каменюки, накинула на плечи плащ, и подхватила под руку. Вошедший слуга предложил мне мою одежду, но повторять весь стриптиз наоборот не было ни сил, ни желания (при таких-то зрителях!).

   Справа, приняв на себя большую часть княжеского веса, встал, вошедший на мой зов, Карах. И мы потихоньку пошли...

   – А как же записать... – тоскливо поинтересовались сзади самым несчастным голосом – полным утраченных надежд и безысходности.

   – Учитель, может, потом... – неосторожно влез Сузрар, за что тут же и получил "на орехи":

   – Что бы ты понимал, неуч! Потом она позабудет половину подробностей! – и разгневанный мастер эффектно захлопнул за нами дверь.

   – А будешь нам гадости говорить, – высказался мозг, – мы вообще с тобой общаться не станем!

   И я кивнула, полностью с ним соглашаясь, и с удовольствием прижалась к надежному плечу своего мужчины.

   Жизнь налаживалась...

+ + +

   Только к вечеру следующего дня он стал чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы покинуть постель. Я провела все это время рядом с ним, как и обещала. Вместе... Целые сутки! Ну, почти...

   И если на ночь нас еще оставили в покое, позволив отоспаться. Так сказать, вошли в положение и проявили сочувствие и понимание, то утром ситуация резко изменилась. С самого утра к нам несколько раз пытались прорваться Тарис и Касмир. Нам были слышны сквозь дверь их возмущенные голоса. Но войти они все равно не смогли. Мало того, что на дверях стояла охрана, с четким, недвусмысленным княжеским приказом: "кого-нибудь пропустите – убью! Причем начну с вас!". Так мы еще и надежненько заперлись! Это было не сложно, так как отдыхали мы не в его спальне, а в моей, которую за время нашего вынужденного "отпуска", стараниями Лизы привели в порядок. И дверь вставили. И засов установили. Да еще и побольше прежнего!