Текст книги "Дочь короля (ЛП)"
Автор книги: Обри Давид-Шапи
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Политика благосклонности
Для всех этих людей, многие из которых лишь недавно были аноблированы, вхождение в круг друзей принцессы было жизненно необходимым, поскольку Анна обеспечивала стабильность их положения. Кроме того, принцесса приобретала верных себе людей раздавая милости, означавшие, что те, кто их удостоился, становились частью "сети, основанной на необходимой и обязательной верности", которая, как надеялась дарительница, будет длительной[102]102
N. Le Roux, La Faveur du roi…, op. cit., p. 25.
[Закрыть]. Такая политика благосклонности была необходима и составляла основу власти дочери Людовика XI.
Как же осуществлялась эта политика на практике и создавались сети преданности? Очень интересно проследить, насколько Анна задумывалась о своей власти и в какой степени она в своих политических расчетах не оставляла ничего на волю случая. Например, в своих Наставлениях она советует своей дочери Сюзанне всегда вознаграждать и благодарить слуг за преданность или оказанные ими услуги, никогда, по отношению к ним, не выражая презрения или снисхождения. Взаимность подарков или услуг, являлась не только плодом либеральности, подобающей принцу или принцессе, но и политической необходимостью. Верные слуги были вправе ожидать благосклонности, являвшейся частью правил игры:
Дочь моя, постарайся угодить всем. Тогда ни у кого не будет повода тебя ненавидеть. Также высоко цени малые дары, если люди тебе их преподносят, и заставляй их думать, что ты обязана им, по их скудным силам, не меньше, чем другим за большие подарки. По этой причине ты не должна притворяться, что вознаграждаешь их от щедрот своих, но смиренно благодари их без всяких превозношений, потому что впоследствии они могут подумать и сказать, что это было проявлением твоей гордыни, а не благодарностью[103]103
Anne de France, Enseignements à sa fille…, op. cit., p. 65.
[Закрыть].
Речь идет о теоретическом обосновании практики дарения и благосклонности, которой Анна не преминула воспользоваться в первые недели царствования Карла VIII, раздавая нужным людям пенсии и должности. Все чиновники королевства были восстановлены в своих должностях, а многим было позволено сохранить и земельные владения, пожалованные Людовиком XI. Главными бенефициарами этой политики стали те, кто был частью стратегии Анны по удержанию власти, например супругами де Божё были облагодетельствованы и получили значительные денежные суммы Филипп де Кревкер, сеньор д'Экёрд, и Жан д'Анже, сеньор де Жанлис. Пьер де Роан, маршал де Жье, получил пожизненную ренту с виконтства Мортен. Эта политика благосклонности прослеживается и в многочисленных обращениях супругов де Божё к королю, с просьбой предоставить должности их родственникам, а также в Парламенте, где они без колебаний поддерживали своих верных сторонников, вовлеченных в судебные тяжбы[104]104
A. David-Chapy, Anne de France, Louise de Savoie…, op. cit., p. 453 et suivantes.
[Закрыть].
Такая политика благосклонности, представлявшая собой "кристаллизацию суверенной формы власти", позволила супругам де Божё контролировать высший административный аппарат государства и иметь по всему королевству верных сторонников, блокировавших любые начинания принцев и неукоснительно исполнявших желания принцессы и её мужа[105]105
N. Le Roux, La Faveur du roi…, op. cit., p. 23.
[Закрыть].
Сеть союзов в Европе
Помимо сети связей, основанной на отношениях с клиентами, как во Франции, так и за её границами, существовала сеть союзов с принцами и великими баронами, поддержание которой было частью дипломатии, проводимой принцессой. Поддержка этих людей была необходимым условием для победы в войне, поскольку многие из принцев примкнули к мятежникам. Однако некоторые, чаще всего руководствуясь своими личными интересами, предпочли поддержать дело короля и встать на сторону супругов де Божё. Стратегия Анны напоминала настоящую гонку за созданием союзов с этими людьми и основывалась на подписании многочисленных договоров, что, как мы уже видели, было характерно и для противоборствующего лагеря.
В этих союзах неожиданные развороты и двойная игра были не просто явлением, с которым приходилось считаться, а настоящим modus vivendi (образом жизни). Власть супругов была ещё хрупкой, подверженной переменам фортуны, и Анне приходилось налаживать отношения с такими могущественными но непостоянными принцами, как герцоги Рене II Лотарингский и Иоанн II Бурбонский. Дени Крузе проанализировал реальность эпохи Возрождения, в которой "то, что виделось, часто не являлось тем, что есть, а то, что говорилось, тоже не являлось тем, что было произнесено […]. Люди легко отрекались от ранее содеянного или сказанного и особенно не заботились как это скажется на их моральном облике"[106]106
Voir D. Crouzet, Charles de Bourbon…, op. cit.
[Закрыть]. Политическая сила Анны заключалась в её способности в ходе Безумной войны завоевывать лояльность все большего числа принцев и использовать их измену мятежникам в своих интересах.
Выбор принцев, вызывавших у Анны интерес, иллюстрирует её способность понимать геополитические ставки в Европе того времени. Таким образом, принцесса шла по стопам своего отца. Так, например, Анна заручилась поддержкой герцога Рене II Лотарингского, предложив ему графство Прованс, на которое он претендовал, и тем самым показала, что понимает важность герцогства Лотарингия, владелец которого стремится расширить свою территорию. 23 сентября 1484 года с герцогом был подписан договор[107]107
Dom Calmet, Histoire de la Lorraine, t. IV, 1745, Preuves 294.
[Закрыть], который, обязывал его оказывать поддержку французской короне и супругам де Божё, учитывая "большую привязанность и любовь, которую монсеньор де Божё […] и мадам Анна, его жена, питали и питают к персоне короля и благу его королевства"[108]108
Th. Godefroy, Histoire de Charles VIII…, op. cit., p. 451–452.
[Закрыть]. Другой договор, подписанный в следующем месяце, включал имена принцев и принцесс, большинство из которых были представителями знати Юга, а именно, Мадлен де Валуа, принцессы Наваррской и тёти Анны, Жана д'Арманьяк, герцога Немурского, могущественного сеньора Алена д'Альбре и Оде д'Эди, графа де Комменж[109]109
Договор в Монтаржи, 13 октября 1484 г., BNF, coll. Doat, vol. X, fo 95.
[Закрыть]. Однако через несколько месяцев все эти люди перешли на другую сторону и вступили в альянс с герцогом Орлеанским.
Будучи женщиной мудрой, Анна осознавала необходимость приобретать новых сторонников и за границами королевства. Такая практика стала необходимой в связи с распространением Безумной войны за пределы Франции. Поэтому Фландрия и Бретань были в центре внимания Анны, и её имя фигурирует в договоре, подписанном 25 октября 1484 года с фламандскими городами[110]110
Договор в Монтаржи, 25 октября 1484 г., в Th. Godefroy, Histoire de Charles VIII…, op. cit., p. 460–461.
[Закрыть], и в то же время бретонские бароны явились к ней на переговоры. Бретонский хронист Ален Бушар утверждает, что они "предложили ей свои услуги" и "вернули себе милость дамы де Божё, которая в то время управляла королевством Франция"[111]111
A. Bouchart, Grandes chroniques de Bretagne, op. cit., p. 172.
[Закрыть]. Анна искала поддержки даже в Италии, о чём свидетельствует письмо к герцогу Лодовико Моро (Сфорца), привезённое в Милан королевским секретарем Этьеном Пети, который к тому же должен был устно передать некую конфиденциальную информацию[112]112
Lettre d'Anne de France à Ludovic Sforza, vers 1482–1483, musée Anne-de-Beaujeu, Moulins.
[Закрыть].
Большинство союзов с принцами и великими баронами были намечены уже на первом этапе Безумной войны. Дело было действительно срочным, поскольку власть Анны была под угрозой, и она отчетливо осознавала, что принцы не являются теми людьми, кто позволит ей легко выиграть войну.
Дом Бурбонов, опора короны
В борьбе с мятежниками принцесса особое внимание уделяла членам дома Бурбонов из старшей ветви, а также семействам Бурбон-Монпансье и Бурбон-Вандом. В основе такого отношения лежали две стратегии: с одной стороны, непосредственная борьба за власть, а с другой – укрепление этого дома, являвшимся жизненно важным делом. Своих самых верных сторонников супруги де Божё нашли в родственниках Бурбонов, опоре правительства и оплоте королевской власти, укрепление которой стало основополагающей частью их политики. Поиск поддержки Бурбонов не противоречил стремлению укрепить королевскую власть, поскольку Анна была одновременно дочерью короля Франции и членом дома Бурбонов по браку, и эти два аспекта, по крайней мере, в 1480-е годы, друг другу не противоречили. Ей удалось совместить свою привязанность к обеим домам и сохранить им верность. Эта политическая стратегия была сформулирована и получила теоретическое обоснование в её Наставлениях, где принцесса советовала своей дочери Сюзанне "чтить и любить" как свою собственную семью, так и семью мужа, а также, быть оплотом любви и согласия, между двумя домами. Степень совпадения политической практики и теории принцессы Анны поистине поражает.
Из всех членов дома Бурбонов особым вниманием принцессы пользовался герцог Иоанн II. Однако, как мы уже видели, он не был особо верным родственником. Напротив, он был известен своей постоянной двойной игрой и политическими разворотами, даже после официального примирения в 1486 году. Иоанн II был ценен как опытный политик и потенциальный военачальник, поэтому его поддержка для Анны была очень важной. Людовик XI недолюбливал этого принца и даже плохо с ним обращался, вплоть до того, затеял против него судебный процесс, значительно герцога ослабивший. Политика же Анны по отношению к деверю была направлена на восстановление справедливости и попранных прав. Именно поэтому она даровала герцогу достоинства, которые воздавали должное его статусу принца крови, но Иоанн II, тем не менее, все ещё стремился к власти, которой ранее был лишён. Учитывая это невестка стала проводить в отношении деверя политику благосклонности и риторику братской любви: герцог был удостоен меча коннетабля, Жан де Дуа, бывший слуга Людовика XI и враг Иоанна II, был передан ему в руки, к тому же принц получил должность губернатора Лангедока и исключительно богатые подарки. Эта благосклонность распространилась даже на окружение герцога и его ближайших советников. Однако все было впустую, герцог был вспыльчивым человеком, удалился от двора и жил в Мулене, где и вынашивал свои планы. Двор Бурбонов стал прибежищем для мятежников, что сильно беспокоило Анну, которая не могла предпринять никаких серьёзных военных действий против столь близкого родственника.
И все же принцесса вновь попыталась заручиться поддержкой деверя, прибегнув к довольно откровенной лести, отправив к нему двух эмиссаров, Франциска Бурбон-Вандомского и Готье д'Эскара, сенешаля Перигора, которые вручили герцогу письма от короля с просьбой вернуться ко двору, чтобы поделиться своим политическим опытом и дать ценные советы. Это сработало и Иоанна II удалось уговорить. Личный секретарь Анны, Гийом де Жалиньи, сообщая о последующих событиях, свидетелем которых он стал, описывает театральную сцену примирения, являвшуюся откровенным притворством, с помощью которого супруги де Божё наконец получили то, на что надеялись: перехода Иоанна II на свою сторону и сторону короля. Этот союз стал крупным политическим и дипломатическим успехом, поскольку нанес сокрушительный удар по планам Максимилиана Австрийского, которому герцог Бурбонский ранее обещал оказать военную помощь. Таким образом измена герцога делу принцев, произошедшая в 1486 году, сильно ослабила партию мятежников.
Однако, в доме Бурбонов герцог Иоанн II был исключением, так как большинство членов этого рода отличались непоколебимой преданностью королю и супругам де Божё, которым они оказывали поддержку и на заседаниях королевского Совета, и во время ведения войны. В связи с этим особо следует упомянуть Людовика, бастарда Бурбонского, адмирала Франции, единокровного брата Пьера де Божё и мужа Жанны де Валуа, внебрачной дочери Людовика XI, остававшегося верным союзником короны до самой своей смерти в 1487 году. Тесная связь с королевской семьей этих супругов-бастардов наглядно проявилась в именах трех их детей, названных Карлом, Сюзанной и Анной.
Среди сторонников Анны были ещё три бастарда из дома Бурбонов, являвшиеся внебрачными сыновья Иоанна II, отличившимися в военных действиях на стороне Карла VIII, за что впоследствии были вознаграждены. Карл де Бурбон, виконт де Лаведан-ан-Бигорр, сенешаль Тулузы, попавший в плен к герцогу Орлеанскому во время войны в Бретани в 1488 году, позже стал камергером короля, а затем, в 1499 году, маршалом и сенешалем Бурбонне. Его единокровный брат, Матье де Бурбон, сеньор де Бутеон, известный как Великий бастард Бурбонский, также был предан королю и отличился в битве при Бетюне против Максимилиана Австрийского. В знак доверия, оказанного ему супругами де Божё, он был выбран исполнителем завещания Пьера, а Анна в 1503 году назначила его маршалом и сенешалем Бурбонне. Наконец, упомянутый в письме Пьера де Божё к Парламенту, Гектор де Бурбон, стал архиепископом Тулузы, а затем, в 1500 году, канцлером Бурбоне. Не оставалась в тени и ветвь Бурбон-Монпансье, представленная принцем Людовиком и его сыном Жильбером, отцом Карла, будущего мужа Сюзанны Бурбонской. Что касается Бурбон-Вандомской ветви, то она, безусловно, была наиболее лояльной к королевской власти, а совсем ещё юный принц Франциск, в начале царствования Карла VIII, вошёл в королевский Совет.
Члены дома Бурбонов, как внебрачные, так и полноправные, были широко представлены в королевском Совете, правительстве и армии. Они пользовались многочисленными привилегиями и взамен, во время бушевавшего мятежа, оказывали супругам де Божё неизменную поддержку. Со временем Анна расширила и укрепила сеть верных ей людей из родственников мужа. Ей умело и эффективно удалось привлечь на свою сторону почти всех мужчин и женщин из трех ветвей этого рода, что стало результатом политики, направленной на укрепление позиций дома Бурбонов и короны по отношению друг к другу и, соответственно, её власти в государства, а затем и в герцогстве. Кульминацией этой политики стал брак её дочери Сюзанны с Карлом Бурбон-Монпансье, заключенный в 1505 году.
Хотя сеть союзов с родственниками была неотъемлемой частью политики принцессы, дававшей ей возможность оставаться во главе государства, Анне также приходилось применять и иные меры, некоторые из которых, став ключами к власти, были специфически женскими.
Ключ к власти: оставаться рядом с Карлом VIII
В эти неспокойные времена Безумной войны лучшей стратегией Анны, для сохранения своего положения, было оставаться рядом с королем. Находиться рядом с государем означало частично или полностью обладать его властью. Такая близость обеспечивала приближенным короля возможность держать дела королевства в своих руках, и в то же время гарантировала им эксклюзивный доступ к государю.
У Анны, опекуна юного Карла VIII, было все необходимое, чтобы взять власть в свои руки, поскольку её должность означала постоянный контакт с королем, которому она была как мать. Более пяти лет принцесса, благодаря своему присутствию рядом с королем, осуществляла власть санкционированную Генеральными Штатами, в окончательном решении которых говорилось, "чтобы сеньор и дама де Божё оставались близки к королю, как они это делали до сих пор"[113]113
J. Masselin, Journal…, op. cit., p. 227–231.
[Закрыть]. Роль Анны как наставницы и советницы оправдывала эту близость и влияние на ещё несовершеннолетнего короля.
Это постоянное присутствие рядом с государем само по себе было инструментом власти и необходимостью для "регентства" Анны. Основанное на кровных узах и личной привязанности, оно, со стороны принцессы, имело все признаки тщательно продуманной стратегии. Анна одновременно и буквально стала защитником и тенью короля, а также его оплотом и голосом. Поскольку опека и регентство были неразрывно связаны, Анна, как опекун короля, могла проводить свою политику и осуществлять часть полномочий обычно принадлежавших королевским советникам.
Её присутствие рядом с королем имело несколько значений. Символически его следует рассматривать как проявление и выражение власти супругов де Божё, которые всегда находились рядом с Карлом VIII во время великих церемоний, таких как коронация, королевские въезды в города и свадьбы аристократов. Везде супруги не спускали с короля глаз и старались не допустить приближения к нему нежелательной персоны. Когда присутствие рядом с королем женщины было неуместно, Анна умела отойти в сторону и освободить место для своего мужа Пьера. Например, именно Пьеру, следовало направлять любое послание королю во время сессии Генеральных Штатов в Туре в 1484 году. Принцесса также не участвовала в коронационной процессии 30 мая 1484 года. Однако эшевен Жан Фулькварт сообщает об эпизоде, который ярко иллюстрирует, насколько Анна предпочитала оставаться в тени. Оказывается её отсутствии было не более чем притворством, и как только она смогла себе это позволить, принцесса незамедлительно появилась в обществе принцев. Вот как описано её появление на коронационном пиру, где ей, как женщине, не было места:
По свидетельству очевидцев, молодой государь был настолько раздражён появлением сестры, что не отведав миндального пирожного приказал убрать его со стола. Это вторжение, несомненно, было вызвано опасениями Анны, что её брат поддастся обаянию и влиянию молодых принцев, таких как герцог Орлеанский и граф Оранский, которые могли бы побудить его уехать с ними.
В дальнейшем Анна всегда старалась держаться в тени короля поддерживая иллюзию, что именно он является полным сувереном и носителем королевской власти. Она, по крайней мере, избегала частого присутствия на публичных мероприятиях, охотно уступая место своему мужу, как королевскому советнику и принцу крови. Анна тактично старалась не шокировать современников своим слишком явным присутствием рядом с королем.
После коронационных торжеств и до конца 1480-х годов супруги де Божё следовали за Карлом VIII, куда бы он ни отправился – из Парижа в долину Луары или из Гиени в Бретань, поближе к театру военных действий. Совпадение маршрутов их поездок идеально. Более того, Анна и Пьер с радостью брали Карла с собой в места не затронутые войной, подальше от владений мятежных принцев: в свой замок в Жьене или в Мальзерб, сеньорию верного адмирала де Гравиля. Историк Гийом де Жалиньи отмечает, что во время поездки в Гиень "мадам де Божё постоянно находилась рядом с королем, ни в коем случае не покидая его. И всегда заботилась о его здоровье"[115]115
G. de Jaligny, Histoire du roy Charles VIII, op. cit., p. 38 et 47.
[Закрыть]. Все современные хронисты упоминают о постоянном присутствии Анны рядом с Карлом, что являлось весьма эффективной стратегией, поскольку обеспечивало ей фактическую монополию на власть.
Не подпускать врагов
С конца 1484 года супруги де Божё допускали к королю лишь небольшой круг официальных лиц. Эта предосторожность, считавшаяся единственным способом предотвратить попытки узурпации власти или даже похищения Карла, был частью наследия Людовика XI, который постоянно держал Дофина подальше от двора, опасаясь как за здоровье, так и за безопасность своего единственного наследника. Хотя супруги де Божё не держали Карла VIII вдали от его подданных, они старались, насколько это было возможно, лично присматривать за королем-ребенком и не допускать к нему своих политических противников.
Постоянное присутствие рядом с королем сочеталось со стратегией недопущения к нему тех людей, которые превратились из простых политических противников в откровенных врагов, ставших для государя опасными. Со временем одни были изгнаны из королевского Совета (Филипп де Коммин), другие заключены в тюрьму (Людовик Орлеанский) или сосланы (Дюнуа): словом, все они были удалены от двора, а значит, и от короля.
Отсутствие доступа к Карлу VIII вызвало бурное негодование принцев, которые не уставали обличать тиранов, державших "короля в плену". Герцог Орлеанский, отстраненный от короля, был в числе главных обличителей. Слова Алена Бушара о том, что дама де Божё, "управляла троном Франции", свидетельствуют о том, что постоянный доступ к королю являлся способом осуществлять государственную власть[116]116
A. Bouchart, Grandes chroniques de Bretagne, op. cit., p. 172.
[Закрыть].
1485–1486 годы, как мы уже видели, стали временем самых яростных обвинений и эпистолярных нападок. Людовик Орлеанский утверждал, что Карл VIII больше не свободен в своих поступках, а Франциск II Бретонский писал, что, король находится в "плену", и его "ведут и подгоняют против его собственной воли по желанию" супругов де Божё[117]117
Dom Morice, Mémoires…, op. cit., p. 497.
[Закрыть]. Герцог Орлеанский даже заявил Парламенту, что "дама де Божё держит короля в подчинении", и, что она "взяла клятву с охранников, чего она не имела права делать, что они не будут подпускать к персоне короля ни одного принца или барона"[118]118
Ibid., p. 467.
[Закрыть]. Принцы предлагали устранить Анну как корень всех этих бед. Эмиссар Людовика Орлеанского заявил Парламенту, что "если мадам де Божё захочет удалиться от короля на десять лье, герцог с радостью удалится на сорок и не захочет быть рядом с королем"[119]119
Ibid.
[Закрыть], что было весьма сомнительно.
В этих нападках принцев вся острота досталась принцессе Анне, как настоящей вдохновительнице политической игры. Принцы обвиняли её в узаконивании государственного насилия против них, что, хотя и было необоснованными, делало её политику очень похожей на политику её отца. Однако Анна ни в чём принцам не уступила. Более того, в 1484 и 1487 годах она, благодаря своей сети шпионов, умело предотвратила две попытки похищения Карла VIII, о которых нам мало что известно.
Только в начале 1490-х годов система доступа к королю была изменена, поскольку окончание Безумной войны и совершеннолетие Карла VIII означали для Анны конец монополии на доступ к королю, а вместе с ней и её всемогущества. 27 июля 1491 года, Карл VIII, неожиданно, не посоветовавшись с сестрой и зятем, принял решение освободить из тюрьмы, томившегося там уже три года, герцога Орлеанского. В том же году бывшие мятежники были возвращены в королевский Совет. Теперь принцы имели доступ к Карлу VIII и соответственно к власти, что нашло своё воплощение в сплочении вокруг государя во время Итальянских войн, начавшихся в 1494 году.
Потеряв монополию на доступ к королю, супруги де Божё потеряли и своё главенство в королевском Совете, где сразу же образовались две партии, что напоминало о годах Безумной войны. Совет быстро вернулся к тактике сдержек и противовесов, сохранившейся и во время Итальянских войн. С этого момента король был доступен для всех и правил как суверен, но все ещё испытывал влияние со стороны как своих бывших советников (супругов де Божё), так и принцев и баронов, таких как герцог Орлеанский и братья Амбуаз, которые принадлежали к подрастающему поколению, проявившему себя во время царствования Людовика XII. Однако это постоянное присутствие рядом с королем позволило Анне почти десять лет править в качестве квазирегенши. Таким образом, ей удалось добиться беспрецедентного морального влияния на короля, которое уменьшилось, но полностью не исчезло, когда Карл VIII взял бразды правления государством в свои руки.
