Текст книги "Дочь короля (ЛП)"
Автор книги: Обри Давид-Шапи
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Театрализация власти
Торжественные церемонии традиционно представляли собой средство превознесения королевской власти, и были использованы Анной для возвеличивания своей собственной политической власти. Проведение церемоний, символизирующих власть "регента", началось с принцессы Анны, затем их в беспрецедентных масштабах использовала Луиза Савойская, а ещё позже Екатерина Медичи.
Очень интересный отрывок из Скандальной хроники Жана де Руа, несмотря на его важность оставшийся незамеченным, заслуживает особого упоминания, поскольку это единственное известное символическое представление супругов де Божё при торжественном въезде в город, свидетельствующее о месте, отведенном этой паре в церемониале королевского двора. В 1483 году, при въезде Маргариты Австрийской в Париж, монархия символически была представлена в виде живых картин устроенных на трехъярусных подмостках. В Скандальной хронике сообщается, что Дофину "сопровождала мадам де Божё":
[Они въехали через ворота Сен-Дени], где к их приезду были приготовлены прекрасные трехъярусные подмостки, на одном из которых, на самом верху, находилась фигура, изображающая монсеньора короля. На втором находились двое прекрасных детей, мальчик и девочка, одетые в белое, представлявшие монсеньора Дофина и демуазель Фландрскую. А на самом нижнем ярусе, располагались две фигуры ― сеньора де Божё и его супруги. И рядом с каждой из этих фигур были гербы указанных господ и дам. Также там находились ещё четыре фигуры: крестьянина, церковника, купца и дворянина[321]321
J. de Roye, Journal, t. II, p. 132.
[Закрыть].
Эшевены города Парижа, помимо короля и четы Дофинов, сочли нужным включить Пьера и Анну де Божё в число лиц причастных к управлению королевством, так ка они представляли как реальную, так и потенциальную власть, ещё до смерти Людовика XI. Такое явное признание их роли наряду с Людовиком XI, несомненно, было результатом желания государя оказать им такие же почести, как и другим близким членам королевской семьи. Присутствие супругов де Божё, обозначенных своими гербами, было тем более значительным, что оно подчеркивалось отсутствием королевы Шарлотты, которую, хотя бы символически, можно было представить вместе со своим мужем Людовиком XI.
Почему же в живую картину включили Анну и её мужа? Похоже, на этот выбор повлиял их политический вес, ставший решающим фактором. Король, чета Дофинов и супруги де Божё, были столпами королевской власти и её носителями, находясь над духовенством, дворянством и третьим сословием. Таким образом, место, отведенное в церемониале для дочери короля, красноречиво отражало ту власть, которой она обладала.
Когда в 1517 году, Клод Французская въезжала в столицу, юная королева была представлена в виде Девы Марии, в белом одеянии, символе чистоты, в окружении аллегорических фигур, иллюстрирующих главные добродетели, каждая из которых была связана с одной из принцесс королевства:
У подножия этого помоста находились четыре дамы, чьи имена были Справедливость, Великодушие, Благоразумие и Воздержание, представленные четырьмя знатными вдовами Французского королевства, а именно, мадам Ангулемской, матерью короля, мадам Алансонской-Лотарингской, мадам Бурбонской и мадам Вандомской[322]322
Th. Godefroy, Le Cérémonial françois, op. cit., p. 188–189.
[Закрыть].
Луиза Савойская, герцогиня Ангулемская, Маргарита Лотарингская, вдовствующая герцогиня Алансонская, Анна, герцогиня Бурбонская, и Мария Люксембург, графиня Вандомская, являясь представительницами женской власти в начале XVI века, соответствовали четырем главным добродетелям и, похоже, воплощали библейские и античные образцы женской мудрости. Несомненно, идея заключалась в том, что эти четыре принцессы будут наставлять юную Клод Французскую и передадут ей свои знания о правительстве и дворе.
Анна, хотя и несколько отодвинутая на второй план, в этом представлении 1517 года вновь ассоциировалась с идеей женской власти. А сама идея такого представления, вероятно, принадлежала Луизе Савойской, поскольку она всегда ассоциировала свою тётю и наставницу с властью, которой та обладала. Именно поэтому она включила Анну в галерею карандашных портретов, написанных по её просьбе Жаном Клуэ около 1525 года. Эта коллекция была частью политической программы, призванной показать Луизу Савойскую в окружении идеального французского двора, в который, естественно, входила и недавно скончавшаяся герцогиня Бурбонская[323]323
A. Zvereva, "Chose qui me donne de la peine et continuel travail plus que je ne vous puis dire". Louise de Savoie et les portraits au crayon", dans Louise de Savoie (1476–1531), Rennes-Tours, Presses universitaires de Rennes-Presses universitaires François-Rabelais, 2015, p. 183–204.
[Закрыть].
Вполне вероятно, что Анна сама заказывала инсценировку своих въездов в город Мулен. Дошедшие до нас источники очень скудны, а значит, мы не имеем точного представления о том, как могла быть представлена герцогиня. О въезде Анны в Мулен кратко упоминает автор книги Старшая дочь фортуны:
Во время её въезда в Мулен,
Было, представлено, три триумфа
С участием прекрасных муз
В роскошных украшениях. […]
Они преподнесли ей чудные подарки
Единорогов и грифонов
И больших воздушных змеев. […]
Были и ещё мистерии.
В каждом квартале города,
Описывать которые было бы слишком долго,
За триста прошедших лет.
Не видели столь прекрасных вещей,
И столь прекрасных забав
И так богато одетых людей[324]324
"L'Ainsnée fille de fortune…", dans Mémoires…, op. cit., p. 601.
[Закрыть].
В этом представлении все символизировало славу принцессы, её непревзойденное богатство, говорящее о власти и престиже, так и оставшимися непревзойденными.
Утверждение своей власти посредством похорон Пьера Бурбонского
В 1503 году Анна вновь заявила о себе, организовав в виде грандиозного представления похороны своего мужа, герцога Пьера Бурбонского. Все расходы были оплачены герцогиней, сохранившей право на владение герцогством из-за несовершеннолетия своей дочери Сюзанны. Рассказ Жака де Биге, оруженосца Карла VIII происходившего из знатной семьи Бурбонне, свидетельствует о желании герцогини придать этой траурной церемонии политический характер[325]325
J.-M. de La Mure, Histoire des ducs de Bourbon…, op. cit., t. IV, pièce justificative no 132 bis, p. 221–229.
[Закрыть]. Анна продемонстрировала какое место во главе герцогства, несмотря на смерть мужа, она отводила Сюзанне и самой себе. Ещё при жизни герцог Пьер предоставил своей жене полную свободу в организации церемонии своих похорон.
Удовлетворилась ли Анна "церемониалом принцев" или использовала "королевский ритуал"[326]326
M. Gaude-Ferragu, D'or et de cendres: la mort et les funérailles des princes dans le royaume de France au bas Moyen Âge, Villeneuve-d'Ascq, Presses universitaires du Septentrion, 2005.
[Закрыть], в частности, как при похоронах Карла VIII, которые все ещё были на памяти всех современников? Ответ очевиден и вряд ли вызовет удивление: выбранный Анной церемониал проистекал из желания подражать королевскому ритуалу. Это видно по использованию, поддерживаемого шестью рыцарями над гробом, балдахина из золотой ткани, который обычно предназначался для короля. К этому добавилось присутствие изваяния герцога – воскового манекена, помещенного на крышку гроба, который "воплощал неизменность королевского величия" и как таковой всегда был королевской прерогативой. Впервые манекен появился на похоронах принца не имевшего королевского титула. Использование королевских прерогатив символизировало прошлую политическую власть герцога как главы королевства и герцогства.
Упоминание о власти которой обладал Пьера обязательно подразумевало упоминание и о власти Анны. Это было всем очевидно. Именно поэтому герцогиня попросила герольда в конце похоронной церемонии продекламировать следующие слова:
"Монсеньер, наш добрый герцог Пьер умер". Да хранит Господь его душу. А затем герольд громко произнёс: "Да здравствуют моя госпожа герцогини Бурбонская и Оверньская, графиня Клермона, Форе, Жьена и Ла-Марша, виконтесса Карла и Мюрат, дама Божоле, Нонне и Бурбон-Ланси"[327]327
J.-M. de La Mure, Histoire des ducs de Bourbon…, op. cit., t. IV, pièce justificative no 132 bis, p. 228.
[Закрыть].
Таким образом Анна утвердила свой полный суверенитет над герцогством, положив конец всем иным претензиям. После провозглашения этих особенно красноречивых и значимых, даже удивительных и новаторских слов, тело покойной было доставлено в герцогскую усыпальницу в Сувиньи, куда его сопровождали главы различных младших ветвей дома Бурбонов, Монпансье и Вандом, но не сама вдова.
Слова герольда явно были призваны подчеркнуть власть Анны как герцогини. Таким образом она заявила о себе как о неоспоримой владелице герцогства и публично произнесенные слова, особенно в присутствии графа Карла Монпансье, который мог на него претендовать, должны были гарантировать передачу наследства, все земли которого были указаны без исключения. Эта декларация была настолько эффективной и действенной, что Анна и Сюзанна воспринимали её как источник права.
В любом случае, эта декларация показывает главную заботу герцогини, заключавшуюся в сохранении всех владений Пьера Бурбонского за собой и своей дочерью. Подобно тому, как смерть короля порождала нового государя с непосредственностью, характерной для французской королевской власти, так хорошо выраженной в формуле Король умер, да здравствует король (Le roi est mort, vive le roi), смерть герцога Пьера II непосредственно привела к власти его жену и дочь. Переход верховной власти в королевстве к женщине, исключавшийся Салическим законом, оказался возможным в случае с герцогствами Бурбонским и Оверньским. По крайней мере, претензии Анны на власть над герцогствами стали объективной реальностью. На похоронах Карла VIII в 1498 году был введен ряд новшеств, в частности, беспрецедентный возглас "да здравствует король", без указания имени, что соответствовало понятию "бессрочности королевской власти", которую больше не нужно было связывать с конкретным человеком[328]328
R. E. Giesey, Cérémonial et puissance souveraine. France XVe – XVIIe siècle, Paris, Armand Colin, EHESS, 1987.
[Закрыть]. Корона не могла быть вакантной, потому что король никогда не умирает. Эта королевская прерогатива была перенесена на двух женщин, разделивших единую власть, поскольку Сюзанна стала герцогиней после смерти отца, в соответствии с ордонансом Людовика XII от 29 мая 1498 года. Меч, символизирующий осуществление власти, был поднят под крики "да здравствуют герцогини", разделившие владение герцогствами и использовавшие для демонстрации своей власти соответствующие регалии.
Хотя дочь Людовика XI в 1498 году не могла претендовать на корону Франции, она решительно заявила о своих притязаниях на герцогство Бурбонское, владелицей которого хотела оставаться вместе со своей дочерью. Ральф Гизи утверждает, что "в герцогствах похороны были официальной церемонией утверждения права власти", и что они предоставляли новому герцогу, а в данном случае герцогине, возможность "подтвердить свои особые династические права" и амбиции. Так, очевидно, и произошло в 1503 году, ведь принцесса Анна отлично умела использовать символизм, в большой степени ставший результатом её власти в государстве.
Глава 11.
Книги на службе женской власти
Власть может быть театрализована, но это очень эфемерная реальность. Будучи библиофилом, принцесса Анна понимала важность запечатления своей власти во времени, что неизбежно влекло за собой письменные свидетельства.
Её государственная практика была предметом многогранного дискурса, одновременно политического и символического, аллегорического и метафорического. Анна представляла себе это с трех точек зрения, возвышая ценность своих деяний, укрепляя свою легитимность и демонстрируя свою эффективность в управлении королевством и герцогством. Регентство означало утверждение ценности и святости личности, возглавляющей королевство. Анна постоянно стремилась повысить престиж своего поста, цель и принцип которого были такими же, как и у королевской власти. Своими сочинениями она пыталась утвердить свою почти мистическую интеграцию в монархическую систему, к которой была привязана кровью и политикой.
Анне было известно, что монархия "функционирует благодаря искусному набору ритуалов, представлений и верований", основанных на "риторической силе образов" и языка[329]329
D. Crouzet, "Désir de mort et puissance absolue de Charles VIII à Henri IV", Revue de synthèse, no 3–4, 1991, p. 424.
[Закрыть]. Именно поэтому она использовала все это, стремясь создать воображаемый мир, охватывающий её и короля, и коренящийся как в исторической реальности, так и в мифах и символах. Она создала представление о государе, направленное на поддержание культа монархии, что способствовало укреплению королевской власти, возвеличивание которой неизбежно отражалось на её собственной персоне.
Любовь к книгам
Как мы уже отмечали, Анна пошла по стопам обоих своих родителей, которые были искушенными библиофилами. В своей любви к книгам она не только довольствовалась доставшимся наследством, но и продолжала пополнять библиотеку Бурбонов за счет приобретений и заказов, обогатив коллекцию[330]330
O. Mattéoni, "Pierre II de Bourbon et Anne de France. Le livre, la sagesse, le pouvoir", Princes et princesses dans leur bibliothèque. Les Bourbons et les livres (XIIIe – début XVIe siècle), Paris, Éditions de la Sorbonne, 2022.
[Закрыть] на добрую сотню произведений. Пьер Бурбонский также внес свою лепту в виде более пятидесяти манускриптов. Интерес герцогской четы к книгам способствовал развитию искусства при дворе в Мулене в конце XV – начале XVI веков. Кроме того, обладание замечательной библиотекой с бесценными интеллектуальными сокровищами способствовало росту престижа и славы принца и принцессы, постоянно стремившихся к власти и великолепию.
Герцог пополнил семейную библиотеку более чем пятьюдесятью произведениями, подавляющее большинство которых (сорок семь томов) было конфисковано из библиотеки Жака д'Арманьяка, чье падение Пьер помог осуществить Людовику XI в 1473 году, когда сам был ещё только сеньором де Божё. В коллекции преобладали книги по истории, литературе и религии, а вот книг по политике было немного, кроме работ Аристотеля по политической философии в переводе Николя Оресме: Этика, Политика и Экономика[331]331
BNF, ms. fr. 125.
[Закрыть], собранных в два томах. Анна, часто ссылавшаяся в своих Наставлениях на Аристотеля, несомненно, с особым вниманием ознакомилась с этими работами.
Хотя манускриптов, заказанных самим Пьером, немного – всего семь, они являются довольно редкими изданиями. Два из них показались нам особенно достойными внимания. Первый манускрипт – Песни о деяниях Пьера, герцога Бурбонского (Carmina de gestis Petri ducis Borbonii) Мишеля Нагониуса[332]332
BNF, ms. latin 8133.
[Закрыть] – написан на латыни около 1500 года и посвящен "монсеньору герцогу Бурбонскому, очень могущественному и очень доблестному, властелину Франции Пьеру". Такой способ связать Пьера с королевским родом, посредством его женитьбы на дочери короля, очень интересен и предшествует подобной ассоциации матери короля, Луизы Савойской, с царствующим домом несколькими годами позже.
Второй манускрипт заказанный Пьером – Покаянные псалмы (Psalmi poenitentiales)[333]333
BNF, ms. latin 3637.
[Закрыть] – интересен тем, что содержит иллюминированный портрет Анны, Сюзанны и их придворных дам, возносящих молитвы Богородице, а также личный герб принцессы и девиз герцогской четы Надежда (Espérance).
Анна пополнила герцогскую библиотеку пятьюдесятью четырьмя томами из доставшейся ей коллекции книг королевы Шарлотты. Это были многочисленные жития святых и иные произведения на религиозные темы, в том числе несколько созданных францисканцами или авторами из движения ранней Реформации, воззрения которых принцесса разделяла. Некоторые из них были написаны специально для знатных женщин: Дом совести (La Maison de conscience) богослова Жана Сольнье, посвященный Екатерине Алансонской, графине де Мортен[334]334
Chantilly, musée Condé, ms. 153–154.
[Закрыть], или Представление о достойной женщине (L'Exposition sur la femme forte) Жана де Бриу, епископа Мо и духовника дочери Карла VI[335]335
BNF, ms. fr. 1841.
[Закрыть].
Анна, несомненно, внимательно читала Плач Святого Бернара (Lamentations de Saint Bernard) и, должно быть, вдохновлялась его особенно возвышенным содержанием. В трактате содержится двадцать семь произведений разных авторов, в том числе Святого Августина и Святого Виктора, а также Поучения Людовика Святого для сына и дочери[336]336
BNF, ms. fr. 916.
[Закрыть]. Близкое знакомство принцессы со Святым Августином проявляется в её Наставлениях где она неоднократно ссылается на этого Отца Церкви.
Помимо этих благочестивых и духовных произведений, мы знаем об интересе принцессы к политической литературе и литературе о месте женщины в обществе. Это объясняет, почему она выбрала несколько произведений Кристины Пизанской, а также Прения о других женщин (Débat des autres dames) Алена Шартье[337]337
BNF, ms.fr. 2234.
[Закрыть] и О знаменитых женщинах (De claris mulieribus) Джованни Боккаччо.
Помимо многочисленных манускриптов, доставшихся ей в наследство, Анна заказала или купила четырнадцать работ, девять из которых были посвящены богослужению. Среди них Часослов Богородицы для литургии в Риме (Livre d’heures de la Vierge à l’usage de Rome), богато иллюминированный Жаном Коломбом в 1473 году[338]338
Pierpont Morgan Library, ms. m 677.
[Закрыть]. Незадолго до своего замужества принцесса заказала одному из величайших художников королевства работу над этим Часословом, в котором она была изображена молящейся под балдахином, украшенным флер-де-лис. Использование символов королевской власти наглядно подчеркивало принадлежность Анны к королевскому дому Франции.
Анна, несомненно, бережно хранила вместе со своим Часословом и Ораторию в честь Анны, герцогини Бурбонской (Oratio de laudibus Annae, ducissae borboniensis) Жака Лефевра, где она, на этот раз как герцогиня, а не принцесса Франции, также была изображена молящейся, рядом со своим гербом, несомым двумя крылатыми оленями, и девизом Бурбонов Надежда. Анна явно уделяла большое внимание этим изображениям себя как благочестивой женщины, находящейся под защитой Девы Марии.
Также весьма очевиден и её интерес к истории, о чём свидетельствуют работы, которые она заказывала или покупала: Большие французские хроники (Grandes chroniques de France), подаренные ей Жаном дю Масом в 1476 году, или Краткое изложение некоторых хроник Франции (Petit abbregié sur aulcuns pas des Croniques de France) Рено Гавара, её капеллана, к которому мы вернёмся позже. Анне принадлежала, специально для неё составленная, Хроника Бертрана дю Геклена (Chronique de Bertrand du Guesclin)[339]339
BNF, ms. fr. 4993.
[Закрыть] и Хроника доброго герцога Людовика Бурбонского (Chronique du bon duc Louis de Bourbon)[340]340
Saint-Pétersbourg, Bibliothèque nationale de Russie, ms. fr. Q. v. IV, 2.
[Закрыть], изданная около 1480 года и посвященная покровительнице дома Бурбонов, хотя принцесса тогда ещё не была ни герцогиней, ни даже главой королевства. Так в заказах на книги проявлялись политические амбиции принцессы.
Будучи с юных лет гуманистом, Анна проявляла интерес к новинкам эпохи – печатным изданиям, коллекция которых превосходила приобретенные ею манускрипты. Примечательно, что герцогиня заказала или купила около тридцати печатных изданий и ещё тридцать, предположительно, принадлежали ей, хотя невозможно определить, владела ими Анна или Луиза Савойская[341]341
U. Baurmeister, "À propos de la librairie de la chambre du roi: livres imprimés de la bibliothèque personnelle de François Ier", Bulletin du bibliophile, 2014/2, p. 225–281.
[Закрыть]. Многие из этих произведений не фигурируют в описи герцогской библиотеки, составленной в 1523 году, но они свидетельствуют о интересе принцессы к религии, истории и литературе. Четырнадцать из этих печатных изданий, датируемых 1490–1500 годами, поступили от известного книготорговца и издателя Антуана Верара, выполнявшего также и заказы королевы Анны Бретонской.
Создание обширной книжной коллекции было частью того же стремления к спасению души и добродетели, приведшего к написанию Наставлений, в которых Анна советует своей дочери читать произведения, хранившиеся в герцогской библиотеке в Мулене:
А чтобы лучше понять, как жить и вести себя в благочестии, я советую тебе читать книгу Людовика Святого, книгу Святого Пьера Люксембургского, наставления королям, жития святых, а также изречения философов и древних мудрецов, учения которых должны быть твоим верным правилом и примером, и это очень полезное занятие и приятное времяпрепровождение[342]342
Anne de France, Enseignements à sa fille…, op. cit.
[Закрыть].
Возвеличивание своего рода и сила кровного родства
Таким образом, книги служили не только для просвещения и самосовершенствования, но и для создания образа принцессы, узаконивающего участие Анны в правительстве и, в целом, осуществление власти женщиной. Легитимность проистекала из кровного родства и принадлежности к могущественному роду, предпочтительно королевскому. Как мы уже видели, эта концепция власти осуществляемой женщиной красной нитью проходит через все письма принцессы и пронизывает её книжный и иконографический образ. Анна при посредстве тех, у кого она заказывала книги, не переставала напоминать о своём королевском происхождении, сделавшим возможной её власть в королевстве.
Этим объясняются заказы на исторические труды, повествующие о деяниях родов, к которым принадлежала принцесса, и восхваляющие её исключительное происхождение. Таким образом она надеялась подчеркнуть их престиж, отражавшийся на её собственной персоне. В основе рассуждений принцессы лежит наследие Бланки Кастильской и Людовика Святого, напоминающее о том, что Анна принадлежит к знатнейшему роду, являющемуся гарантией добродетели. Около 1488 года Рено Гавар написал Краткое изложение хроник Франции, адресованное, высокородной и могущественной Принцессе, Мадам Герцогине Бурбонской, Анне Французской (Petit abrégé sur aucun pas des Chroniques de France adressant à vous très haute et très puissant princesse madame la duchesse de Bourbon, Anne de France)[343]343
L'Abrégé des Chroniques de France, BNF, ms. naf. 4517, folo 1 et 2.
[Закрыть], преподнесенное герцогине около 1490 года. Стремясь продемонстрировать законность её пребывания во главе королевства, автор превозносил королевское происхождение принцессы, проследив её родословную вплоть до Трои:
Присутствие в родословном древе короля Людовика IX Святого позволяло наглядно продемонстрировать кровную связать королевского дома Франции и дома Бурбонов, к которым по рождению и замужеству принадлежала Анна. Принцесса не уставала напоминать о своём королевском происхождении и брачном союзе с престижным домом Бурбонов. В заказанных ею иконографических работах постоянно присутствуют Карл Великий и Людовик Святой. Она причисляла себя к особенно могущественной династической линии, к роду beata stirps (благословенного происхождения), члены которого ревностно служили Богу и королевству, и считали добродетель и спасение души главной целью всей жизни. Частью этого подхода был заказ, иллюминированной учениками Жана Коломба, Хроники доброго герцога Людовика Бурбонского (Chronique du bon duc Louis de Bourbon), человека служившего образцом верности и преданности по отношению к королям Карлу V и Карлу VI. Наглядно демонстрировать такое происхождение, означало убедительно обосновывать право на ту долю власти, которая законно из него вытекала.
Чета Бурбонов, чьи политические притязания были ярко выражены в Трактате об образовании (Traité de l’érudition) Пьера Мартена, постоянно обращалась к образам Людовика Святого и Карла Великого. Мартен использовал эпизоды из истории рода Бурбонов, чтобы продемонстрировать его кровное родство с своими прославленными предками-королями. Следуя примеру кардинала Карла Бурбонского, который на заглавной миниатюре заказанной им в 1480-х годах Книге деяний Людовика Святого (Livre des faiz monseigneur saint Loys) изображен в окружении статуй Карла Великого и Людовика IX, Пьер Мартен напоминал Сюзанне Бурбонской о её происхождении, "от доброго короля Людовика Святого", образца мудрого и набожного короля, как и Карл Великий[345]345
P. Martin, Traité de l'érudition, folo 3 vo 20 et 38.
[Закрыть].
Авторы отлично осознавали, то что принцесса ожидает от их произведений. Свидетельство тому – роман Симфорьена Шампье Неф добродетельных дам (La Nef des dames vertueuses), напечатанный книгоиздателем Жаком Арнолле в 1503 году[346]346
BNF, RLR, Vélins 1972.
[Закрыть]. Дата выхода книги совпала со смертью герцога Пьера и обсуждавшимся вопросом о наследовании герцогства. На одной из миниатюр в начале книги Шампье изображен коленопреклоненным перед Анной, чье происхождение от Бурбонов он превозносил в прологе, задуманном как панегирик "высочайшему и превосходнейшему дому Бурбонов", чья генеалогия прослеживалась от Людовика Святого до Сюзанны.
Это произведение было посвящено не только Анне но и её дочери Сюзанне. Три из четырех частей Нефа добродетельных дам фактически отведены герцогине, а часть, посвященная "проживанию в браке", с полезными рекомендациями, адресована именно Сюзанне.
Первая часть, озаглавленная "похвала благочестивым дамам", адресована Анне. Задуманная как обоснование права женщин на осуществление власти, она предлагает образцы добродетельных женщин и завершается примером Бланки Кастильской, охарактеризованной как "очень добродетельная и святая женщина, [которая] чудесно внушила упомянутому Людовику Святому добрые нравы и уважение к вере"[347]347
S. Champier, La Nef des dames vertueuses, Judith Kem (éd.), Paris, Champion, 2007, p. 116–117.
[Закрыть]. Таким образом, Анне и Сюзанне предлагалось пойти по стопам своей прославленной прародительницы.
Эти дифирамбы превозносящие добродетели принцессы, следует рассматривать в связи написанными Анной Наставлениями, в которых она советует своей дочери всячески возвеличивать память предков. Герцогиня всегда действовала в соответствии с этим идеалом, используя прошлую славу самых знаменитых представителей своего рода для укрепления своей политической власти.
