Текст книги "В некотором роде волшебник"

Автор книги: Нита Неверова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

   – Это точно не ты? – нарушил молчание Ганс.

   – Что "не я"? – не понял наместник.

   – Король воров.

   Наместник яростно взлохматил волосы на макушке:

   – Вообще – нет, точно не я. Но пошевели мозгами: ты правда думаешь, что настоящий король воров стал бы раскрываться каждому встречному-поперечному? Да он бы мать родную убил, чтобы сохранить инкогнито!

   – Что сохранить?

   – Инкогнито. Секретность бишь. Я вот еще что думаю: странно все это. Никаких гонцов с требованием выкупа! Чего они тянут?

   – Выжидают? – неуверенно предположил Ганс и попытался оправдаться: – Я просто грабитель. Я не похищаю людей. Тем более целые экспедиции.

   – Во-во, – подхватил наместник. – Зачем им врачи? Ну поперлись лекари на рудники за своими травками. И что? Не висит же там табличка "Бандитское логово"! Собрали бы медики свои камушки-цветочки и убрались восвояси. А если бы кто из них случайно загулял не туда – ножом по горлу и вся недолгая. Зачем такие сложности? Зачем брать в плен целую толпу? Врачи все голодранцы, много с них не стрясешь. Я был уверен: разбойники потребуют выкуп у Города. Но они молчат. У них ведь наверняка есть парочка шпионов внутри стен. Они должны понять, что нам уже известно о нападении. Так чего они медлят? Ждут, пока мы их найдем и перебьем?

   Говоря "мы", наместник имел в виду городские власти. Ганс не сразу это понял и поначалу гадал, каким образом разбойники могли пронюхать про связь между ним, Септимусом и Вероникой.

   – Вот я и думаю: дело в короле воров, – продолжал рассуждать наместник. – Их предупредили, что король идет за ними.

   Ганс до сих пор не мог окончательно решить, как же он относится к наместнику: на первый план выходили то неприязнь, то дружеское расположение. Одно было неоспоримо: наместник умел думать, и за это Ганс его уважал.

   – Считаешь, они вообразили, что король среди врачей? – уточнил Ганс.

   Наместник пожал плечами:

   – Почему нет? И почему "вообразили". Может, так оно и есть. Потом там были не только врачи. Еще добровольцы из числа горожан. Проще, конечно, было сразу всех убить. Но ведь короля там могло и не оказаться. Нет. Им нужно знать наверняка. Схватить и допросить. Да, я бы так и поступил. Кстати, сейчас вспомнил: днем из Города смотался один дворянчик. Я ему подписывал разрешение на выезд. Тогда я не придал этому значения, а вот теперь...

   – Думаешь, это и мог быть король воров?

   – Почему нет? – снова повторил наместник. – Судя по тем крохам, что нам известны, король – человек очень ловкий и скрытный. Он умеет сливаться с толпой. (Ганс вздрогнул). Это должен быть тот, кто совершенно не вызывает подозрений. Обыватель. Ты, например.

   – Я?! – такого поворота Ганс не ожидал. – Уж кого-кого, а меня сложно назвать обывателем! И потом это я разузнал о короле воров, что он замешан в этом деле. Стал бы я тебе говорить!

   – Хорошо, не ты, – на удивление легко согласился наместник. – Тогда Вероника.

   Это беспочвенное обвинение должно было бы вызвать у Ганса негодование. Он должен был бы возмутиться, назвать Септимуса сумасшедшим, лжецом. Однако некий голос, звучавший из самой глубины сердца, останавливал Ганса. Этот голос шептал, что в словах наместника есть здравое зерно. Более того, Септимус высказал вслух те подозрения, которые уже зрели у самого Ганса.

   Вероника, милая Вероника. Солнечная девочка, наивный ребенок, идеалистка с чистой душой. "Божья ромашка", которая сегодня утром так ловко обхитрила опытного Ганса! Почему она так рвалась в эту экспедицию? Чтобы помочь людям или чтобы беспрепятственно покинуть Город, не вызвав подозрений?

   – Для домашней девочки она на удивление везучая, – словно бы угадывая мысли Ганса, проговорил наместник. – В одиночку отправилась в Волшебный лес. Пережила бойню у дерева бур-бур. Потащила нас на поиски магического зеркала. Не испугалась лесных братьев. Примкнула к экспедиции за лекарством. И черт знает что еще. Это врожденная храбрость? Или здесь нечто иное? Опыт, скрытые мотивы, необходимость всегда быть в курсе событий, охотничий азарт?

   Лошадь прядала ушами и время от времени фыркала. Ганс попытался пальцами измерить расстояние от одного лошадиного уха до другого.

   – Зачем ты мне все это говоришь? – спросил он, не глядя на Септимуса.

   – Да затем, друг мой, что если наши догадки верны, вопрос встает уже совсем по-другому.

   – Наши? – Ганс понемногу закипал. Септимус будто бы читал его мысли, видел его сердце. Он сам был как чаровское зерцало, проникал в самые потаенные, грязные, омерзительные уголки чужого сознания. Видел то, в чем человеку стыдно было признаться даже самому себе. Ганс с мстительной радостью подумал, что Септимус действительно заслужил Мирру. Заслужил кого-то, кто точно так же с беспардонной проницательностью будет залезать ему в душу по самые гланды.

   – Наши, наши, – подтвердил неугомонный наместник. – Теоретически король воров мог бы оказаться любым из врачей. Но из кучи медиков только Вероника удивительно часто попадает в весьма неподходящие ситуации. Так вот, попытайся меня услышать.

   – Ну, – стиснув зубы, кивнул Ганс.

   – Вопрос в том, готовы ли мы спасать Веронику, даже если выяснится, что она – король воров. Нет, не так: готовы ли мы спасать Веронику, несмотря на то, что она король воров?

   – Это не она, – отрезал Ганс.

   – А если все-таки она? Тогда есть все шансы, что в благодарность за спасение мы получим по кинжалу в брюхо. Ты к этому готов?

Глава 2. Смертоубийственные чудеса.

   – Вопрос в том, готовы ли мы спасать Веронику, даже несмотря на то, что она король воров? Есть все шансы, что в благодарность за спасение мы получим по кинжалу в брюхо. Ты к этому готов?

   ***

   Вероника забилась в самый темный угол пещеры. Все шло наперекосяк, и не было спасения от надвигавшейся Тьмы. Вероника подумала о демонах нулевого измерения, которых она видела в Волшебном лесу. С какой жадностью они пожирали мертвого зверопотама! В заброшенных рудниках нет такого сильного магического поля, поэтому создания Тьмы остаются невидимы. Неужели они и сейчас здесь? Гложут труп её несчастного однокашника, имени которого Вероника не могла вспомнить. А может, никаких демонов не было, может, это Моргана навела чары, чтобы испугать их, заставить продолжать путь к дереву бур-бур?

   – ...с кем имеют дело! – это зудел молодой дворянин, которого поместили в одну камеру с Вероникой. Совершенно посторонний человек. Ему просто не повезло: оказался не в том месте не в то время.

   Если бы Вероника лучше изучала магию, она бы знала, что у любого невезения есть Смысл. Но она не знала.

   – Эти так называемые камеры не соответствуют международным нормам! – продолжал распинаться молодой дворянин. – Потолок слишком низкий, мало света, сквозняки. Если меня продует, я вычту стоимость лечения из выкупа!

   – Какого выкупа? – невольно спросила Вероника.

   – Ваше высокородие, – напыщенно ответствовал дворянин.

   – Что? – не поняла Вероника.

   – Я – урожденный барон Раффс. Всяким простолюдинам надлежит обращаться ко мне "ваше высокородие".

   – Какое это сейчас имеет значение?! – воскликнула Вероника. – Нас, может быть, скоро убьют, а вы думаете об этикете?!

   Злость волной захлестнула Веронику. И так же внезапно отступила. Вероника почувствовала, как по телу разливается тепло. Руки и ноги отяжелели. Адреналин схлынул, наступила апатия. Захотелось застыть на веки вечные в одном положении. Уснуть и не просыпаться.

   Меж тем барон Раффс продолжал верещать что-то о правилах приличия, Протоколе, субординации. Угрожал тюрьмой, многочасовыми пытками и зверскими казнями. Далеко не сразу до потухшего сознания Вероники дошло, что Раффс описывает расправу, которую, по его убеждению, над ней сотворят разбойники.

   – Вы думаете, вас они пощадят? – слабо усмехнулась Вероника. И тут она вдруг поняла, почему Септимус в любой ситуации ухмыляется и отпускает остроты. Так легче побороть страх. Нет, так легче убедить себя, что не боишься. Заглушить панику. Заткнуть логику, пророчащую неприятности или скорую гибель.

   – Разумеется! – Раффс искренне верил своим словам. – Я ведь не какой-то там простолюдин. Я приличный человек, и это сразу заметно. За меня заплатят выкуп, и я вернусь домой. А никому не нужные отбросы вроде вас займут подобающее им место в сточной канаве!

   Вероника совершенно забыла, что в камере есть еще один живой человек: какой-то горожанин, который в числе прочих энтузиастов вызвался помочь врачам. Все это время он сидел, молчаливый и неподвижный. Наверное, он был безумно напуган. Мысль о том, что другому человеку требуется помощь, привела Веронику в чувство.

   Она встала из своего уголка, подошла к одинокому сокамернику и осторожно тронула его за плечо:

   – Как вы?

   Барон Раффс громко фыркнул.

   Горожанин медленно поднял голову, искоса взглянул на Веронику и вымолвил:

   – Нормально.

   – Как вас зовут?

   – Людвиг.

   – Не бойтесь, Людвиг. Нас обязательно спасут, – прошептала Вероника, старясь, чтобы её слова звучали убедительно.

   Барон снова фыркнул:

   – Будьте уверены: в первую очередь они обеспокоятся судьбой приличных людей. Даже этот бастард наместник знает цену Протоколу.

   Упоминание наместника вызвало у Вероники целую бурю эмоций: от радостной надежды до тягостных сомнений. Что сейчас делают Септимус и Ганс?

   – Не слушайте его, – сказала она горожанину. – Он просто напуган. Септ...Наместник спасет всех.

   – Напуган?! – барон Раффс подскочил к Веронике, схватил её за руки и отшвырнул в дальний угол пещеры. – Ты понятия не имеешь, с кем связалась! Если бы ты действительно понимала, кто я такой... Если бы вы все только знали...Я не позволю козявке в плохо сидящей одежонке разговаривать со мной в такой тоне! Я приличный человек! Я...

   Барон Раффс хрюкнул и повалился на бок. Из шеи у него торчал нож. Вероника глухо вскрикнула.

   – Не люблю приличных людей, – мягко улыбнулся Людвиг.

   Он выдернул нож из шеи барона и, достав из кармана аккуратно сложенную тряпочку, тщательно вытер лезвие.

   – От приличных людей вечно одни проблемы, – голос Людвига походил на журчание лесного ручья: ровный, плавный, приглушенный, убаюкивающий, без резких сломов. И вместе с тем этот голос вселял страх, ибо отдавался неизъяснимой, какой-то потусторонней пустотой. – Я очень терпимый человек. Но приличные люди – это ведь совсем другая история.

   Вероника очень надеялась, что общение с Гансом и Септимусом сделало её достаточно неприличной, чтобы не раздражать Людвига.

   Людвиг спрятал нож, которым убил барона. Вероника вжалась в стену. Безобидный горожанин, а на самом деле бандит и убийца, медленно надвигался на нее. На его губах поблескивала легкая улыбка.

   – Вероника, – в панике выпалила Вероника. – Меня зовут Вероника.

   Она слышала, что если убийца знает имя жертвы, ему тяжелее лишить её жизни. Факт весьма сомнительный. Однако Вероника хваталась за соломинку.

   Людвиг остановился. Он близоруко прищурился, пытаясь в полумраке разглядеть лицо Вероники. Девушка затаила дыхание. Людвиг сделал шаг назад.

   – Очень хорошо, что ты это сказала, Вероника, – совершенно серьезно и даже немного торжественно вымолвил он.

   Теперь в камере было два трупа и два живых человека. Счет сравнялся.

   – Вы не убьете меня? – не выдержала Вероника. Вопрос был глупый, неуместный и несвоевременный.

   – Тебя? Нет! – горячо заверил её Людвиг, будто бы сама идея убить Веронику казалась ему несуразной. Он принялся внимательно изучать решетку, закрывавшую выход из камеры.

   Вероника почувствовала на себя взгляды покойников. Все повторялось. Снова ей приходилось выбирать между мертвецами и чудовищами в человеческом обличии. И Вероника уже знала, что чудовища в принципе могут оказаться неплохими ребятами.

   Она осторожно приблизилась к Людвигу и неуклюже попыталась завязать беседу:

   – Здорово, что вы смогли спрятать оружие. А вот у меня отобрали даже маникюрные ножницы.

   Людвиг бросил взгляд через плечо:

   – У меня талант к утаиванию. Не стой у меня за спиной, пожалуйста.

   Последняя фраза была сказана вежливо и доброжелательно. Но обострившийся от страха слух Вероники уловил нотки угрозы.

   – Конечно-конечно, – торопливо закивала она, переместившись так, чтобы не выпадать из поля зрения Людвига.

   – Эти ребята, – продолжал бандит. Теперь он ощупывал решетку и прилегающие к ней камни кончиками пальцев, – эти ребята поразительно беспечны. Одно слово: дилетанты. Но с хорошим финансированием.

   Он достал из очередного тайника маленькую колбочку, аккуратно откупорил её, просунул руки сквозь прутья решетки и вылил содержимое колбы на громоздкий навесной замок. Камера наполнилась едкой вонью. Металл запузырился.

   – Это концентрированная сацилотовая кислота. Хорошая штука. В том мире такой не было.

   – В том мире? – рассеянно переспросила Вероника.

   – Не важно, – улыбнулся Людвиг.

   – Не важно, так не важно, – вздрогнув, согласилась Вероника.

   Пару минут спустя Людвиг надел толстые матерчатые перчатки. (Похоже, вся его одежда сплошь состояла из потайных карманов. Вероника впервые встречала такого подготовленного человека). Бандит аккуратно и почти без усилий сдернул расплавленный замок.

   Охраны нигде видно не было. Разбойники опрометчиво понадеялись на крепость замков и решеток.

   – Теперь нужно освободить остальных, – прошептала Вероника.

   – Кому нужно? – сдержанно поинтересовался Людвиг.

   -Ну...– его вопрос поставил юную лекарку в тупик. – Мне, – секунду спустя честно ответила Вероника, со стыдом осознавая всю нелепость своих слов.

   К её удивлению Людвиг остановился и задумался. Подземный коридор был освещен лучше камер, и Вероника наконец смогла как следует рассмотреть лицо своего спутника. Ничего примечательного. Человек из толпы. Пройдешь мимо десять раз и не запомнишь.

   – Хорошо, – сказал Людвиг.

   – А? – Вероника так увлеклась мыслями про обманчивую внешность, что забыла собственную просьбу.

   – Мы спасем остальных, – пояснил Людвиг.

   Он решительно зашагал к другим камерам. Пленники заволновались. Веронике пришлось постараться, чтобы убедить их вести себя тихо. У Людвига было припасено еще несколько колбочек сацилотовой кислоты, так что хватило на все четыре замка. Насмерть перепуганные заложники топтались на месте, всхлипывали, перешептывались и ждали дальнейших указаний. Страх заставил их забыть о том, что они Личности, которые Сами Все Прекрасно Знают, и превратил в послушное стадо. Если бы сейчас им сказали, что ради спасения нужно спрыгнуть с обрыва или перебить друг друга, они бы так и сделали.

   – Выход там, – шепотом сказал Людвиг Веронике, едва заметным кивком указывая направление. С того момента, как пленники высыпали из камер, он старался держаться в тени. – Прямо, потом направо. Дальше через лес и поле.

   Вероника догадалась, что должна передать эти инструкции пленникам. С трудом дослушав её до конца, заложники рванули в указанном направлении, не поблагодарив своих освободителей и не позвав их с собою. Вероника вздохнула и тоже двинулась к выходу.

   Острые пальцы Людвига впились ей в плечо. Вероника обмерла.

   – Нам в другую сторону, – прошелестело у нее над самым ухом.

   Глупо было думать, что человек с набором ножей в потайных карманах станет самоотверженно спасать других.

   – Вы нас обманули, да? Вы один из них? Куда вы направили людей? – в горле Вероники вновь заколотилась ярость.

   – Как куда? К выходу. Там охрана, но если они будут достаточно разумны и осторожны, смогут выбраться.

   Вероника обалдело вытаращилась на него:

   – Тогда почему вы не хотите отпустить меня?

   – Это небезопасно. Со мной у тебя больше шансов на выживание. Пойдем.

   Обыденный, равнодушный тон Людвига сбивал Веронику с толку. Этот человек не казался злодеем в привычном понимании. Похоже, он искренне и абсолютно безосновательно заботился о Веронике.

   Они все больше углублялись в рудники. Людвиг шел с уверенность человека, точно знающего дорогу.

   Вероника не была экспертом в области горнодобывающей промышленности. Однако она могла поклясться: рудники должны выглядеть не так. Место, где они сейчас находились, больше напоминало подземное убежище.

   Язык зудел от роя вопросов и догадок. Наконец, Вероника не выдержала:

   – Где мы? Это ведь не рудники?

   – Это штаб-квартира банды разбойников, которая нас похитила, – пояснил Людвиг.

   – Что такое штаб-квартира?

   – Логово. Убежище. База. Схрон. Место сбора. Здесь они прячутся, хранят оружие, собирают и обучают людей, готовят захват Города.

   – Это армия?! Но ведь война давно закончилась!

   Людвиг бросил на Веронику укоризненный взгляд.

   – Тише, пожалуйста. Это обычные разбойники. Они собираются захватить власть над преступным миром Города. Над его бандами. Убить короля воров. А я собираюсь этому помешать.

   – У нас еще и король воров есть! – невесело усмехнулась Вероника. – И кто он? Чем занимается?

   – Кто он – неизвестно. Он управляет преступниками Города. Следит за порядком.

   – Ясно. Как говорит один мой друг, политика – штука сложная, – Вероника осеклась. – О боже!..

   На неё снизошло озарение. Король воров! Септимус! Ясное дело, что это он! Больше некому! Человек, который контролирует Город. Следит за политическим порядком. Исподтишка управляет преступниками.

   – Вы здесь по приказу короля воров? – глаза Вероники горели отчаянной решимостью хирурга, собирающегося сделать сложнейшую операцию на сердце посреди чиста поля, имея в своем распоряжении только носовой платок и зубочистку.

   – В некотором роде да, – кивнул Людвиг.

   -Вы действительно хотите его спасти?

   – Да.

   – Тогда я с вами! Что надо делать?

   Людвиг замер, слегка склонив голову на бок. Во взгляде его засверкало любопытство, а на губах вновь забрезжила улыбка. Такое выражение Вероника не раз видела на лицах своих преподавателей, когда они сталкивались с нестандартными пациентами или проводили смелый магионаучный эксперимент. Веронике стало не по себе. Она бы предпочла, чтобы Людвиг чуть больше походил на обычного бандита.

   – Идем, – Людвиг поманил Веронику. – Только, пожалуйста, тихо.

   Вероника твердо кивнула.

   Вероятно, они шли минуты полторы. Однако тягостное ожидание и неуверенность, пожиравшие Веронику, растянули для неё эти минуты на часы и даже столетия. Миллион лет спустя Людвиг жестом заставил девушку остановиться. Они достигли некоей комнаты, вернее сказать пещеры. Вход в нее закрывало пестренькая лоскутная простынка – неожиданная деталь в мрачном интерьере бандитского логова. Из комнаты доносились голоса.

   – ...больше уважения! – возмущался неприятный визгливый голос. – Не забывайте, кто превратил эти норы в хоромы!

   – Да уж, хоромы! – фыркнул другой голос. – Разве что стены не осыпаются и черви с потолка не падают.

   – Ах, не нравится?! Ну так поищите себе другого чародея!

   – Искали, – отозвался третий голос, хриплый и властный. – И госпожа Моргана уже согласилась работать на нас.

   – И где же она? – ядовито поинтересовался визгливый чародей.

   – Тебе лучше знать.

   – Вот именно! Потому что я сильнее! Потому что я искуснее!

   – Так продемонстрируй нам своё искусство! – прервал его властный голос. – Допроси пленников.

   – Я на это не подписывался, – мгновенно стушевался чародей.

   – Боишься показаться ему на глаза? – разоблачительно загремел властный голос. – Не доверяешь собственной магии?!

   – Я не...Достаточно того, что я заряжаю вам волшебные палочки! – нервно отозвался чародей.

   Что-то круглое, липкое и холодное затрепетало в горле Вероники, а потом ухнулось в желудок. Волшебные палочки!

   Война почти не затронула Город. Поредел гарнизон, увеличились налоги, десяток молодых сорвиголов вступили в армию добровольцами, а пять лет назад во Дворце поселился имперский наместник, выставив оттуда бургомистра. На официальных учреждениях сменились флаги, а документы стали заверяться имперской гербовой печатью. Ругать Империю стало опасно для жизни, точно так же, как раньше опасно было ругать Республику. Вот, собственно, и все, чем война запомнилась городским обывателям. Но не врачам. В прилегающих к Городу землях, которые ныне находились вне магического барьера, был организован полевой исследовательский госпиталь. Туда доставляли солдат, комиссованных по состоянию здоровья, а также некоторые трупы. Уже в то время юная Вероника интересовалась медициной. К неудовольствию родителей свиданиям под луной она предпочитала посещение госпиталя. Вероника торчала там сутками напролет. Вела она себя тихо, не путалась под ногами, по возможности помогала медсестрам, поэтому высоколобые медики сквозь пальцы смотрели на присутствие в госпитале посторонней девочки-подростка, предпочитая считать, что она "чья-нибудь родственница". В госпитале Вероника впервые увидела раны, нанесенные волшебной палочкой. Она видела людей, даже не искалеченных – искореженных магией. Видела трупы, вернее маленькие контейнеры с биомассой, в которую превращался человек после прямого попадания силового заряда из волшебной палочки. (Подробнее о волшебных палочках читайте в приложении "Мирная магия: история изобретения волшебных палочек")

   Разбойники, задумавшие убить короля воров и захватить власть в Городе, закупили на черном рынке целую партию волшебных палочек. Хотя наличие в составе банды одного живого волшебника уже давало им огромное преимущество.

   – У них волшебные палочки! – в панике зашептала Вероника, припав почти к самому уху Людвига.

   – Не плюй на меня, пожалуйста, – попросил бандит, мягко отстраняя девушку.

   – Вы не понимаете! – не унималась Вероника. – Это очень опасно! Вдвоем нам не выстоять против целой банды с волшебными палочками! Надо срочно...

   Позади них раздался топот и встревоженные голоса.

   В одно мгновение Людвиг схватил Веронику, зажал ей рот и затащил в небольшую нишу чуть поодаль от главного коридора. Мимо них пробежали двое разбойников. Откинув лоскутную занавеску, один из них прокричал:

   – Тревога! Пленники сбежали!

   Грязно ругаясь, бандиты высыпали в коридор и кинулись к выходу из рудников. Вероника надеялась, что заложники уже успели уйти достаточно далеко.

   Как только разбойники скрылись из виду, Людвиг отпустил Веронику и прокрался к комнате за занавеской. Очередной потайной кармашек явил свету гибкую проволоку с зеркальцем на конце. С помощью этого приспособления Людвиг заглянул внутрь.

   Вероника выразительными взглядами тщетно пыталась привлечь внимание своего спутника. Людвиг вытащил нож и стремительно вошел в комнату. Короткий, жалобный вскрик дал Веронике понять, что там кто-то был. Набравшись храбрости, она вошла вслед за Людвигом.

   До трагедии у дерева бур-бур Вероника пришла бы в ужас от представшей перед ней картиной. Теперь же она всего-навсего испугалась. В высоко поднятой вытянутой руке Людвига был зажат нож. Лезвие ножа по самую рукоять утопало в горле худощавого человека. Он разевал рот, пучил глаза и кончиками дрожащих пальцев пытался отвести руку своего убийцы. Свободной рукой Людвиг достал второй нож и вонзил его в шею несчастного, но уже сбоку. Под тяжестью жертвы и нажимом Людвига первое лезвие пошло вверх, оставляя идеально ровный вертикальный надрез. Ни один человек не выжил бы после таких ран. По крайней мере, давно бы потерял сознание. Однако этот тип все еще дергался, как паук, наколотый на булавку. Сомнений не оставалось: это был волшебник и весьма сильный. Что-то невидимое ударилось о стену прямо рядом с Вероникой. Во все стороны брызнуло каменное крошево. Удерживая волшебника на двух ножах, Людвиг припер его к столу и стал медленно отклонять назад. Чародей дернулся, пытаясь завалиться на спину и таким образом соскочить с лезвия. Но ему помешал второй нож, воткнутый перпендикулярно первому.

   Вероника вдруг осознала, что она завороженно таращится на эту чудовищную сцену, даже не пытаясь вмешаться. Нужно было что-то сделать, прекратить этот кошмар! Но что? Огреть Людвига стулом и помочь чародею – сообщнику разбойников, напавших на экспедицию, убивших столько хороших людей, намеревавшихся уничтожить Септимуса? Помочь Людвигу и навалиться вдвоем на одного, добить несчастного чародея, который и так уже был в отчаянном положении? Снова Вероника чувствовала себя балластом: люди вокруг нее действовали, принимали какие-то решения – хорошие или дурные, но решения! А ей все никак не хватало смелости совершить поступок – хоть какой-нибудь.

   Людвиг пришпилил чародея к столешнице и любезно попросил:

   – Скажи, где вы храните волшебные палочки. Пожалуйста.

   Лезвия ножей расплавились, но Людвиг продолжал сдавливать глотку волшебника их рукоятями. С потолка осыпалось несколько камней. Ноги чародея судорожно дернулись. Вероника услышала жуткий хрип:

   – В пятом забое...

   – Спасибо, – сказал Людвиг, отбросил бесполезные рукоятки, выхватил еще один нож и вонзил чародею в сердце.

   Волшебник вздрогнул, икнул и затих.

   – Нам в пятый забой, – сообщил Людвиг.

   ***

   Волшебник может умереть лишь в трех случаях: при серьезных повреждениях сердца, мозга или более 70 процентов тела. Эта информация не является секретом, однако её не афишируют. (подробнее о волшебниках читайте в приложении «Да ну их нах, или официальный взгляд на волшебство») Кроме того, волшебники создают вокруг себя непроницаемый кокон из самых зловещих легенд, слухов и откровенной лжи.

   Народная мудрость же утверждает: человек, идущий убивать волшебника, либо чертовски глуп, либо безумно храбр, либо не человек. Глядя в спину Людвигу, Вероника пыталась угадать, к какой из категорий он относится. Невероятно сильный, быстрый и ловкий, буквально нашпигованный оружием и прочими хитрыми штуковинами, великолепно ориентирующийся в незнакомой местности, при этом противоестественно вежливый, спокойный и рассудительный. Вероника сочла бы его волшебником. Однако непонятно в таком случае, почему он еще ни разу не прибегнул к магии.

   Вопросов была уйма. Но вслух Вероника посмела задать только наиболее безобидный:

   – Зачем мы идем в этот пятый забой?

   – Там хранятся волшебные палочки, – в полголоса пояснил Людвиг, оборачиваясь через плечо. – Их нужно уничтожить.

   Вероника тряхнула головой, отгоняя тошнотворные картины сегодняшних убийств и стараясь сконцентрироваться на спасении Септимуса.

   – Вы уверены, что нам сюда?

   – Абсолютно. Я изучил карту рудников.

   – Вы ориентируетесь по памяти? – невольно восхитилась Вероника. – Невероятно! А я вот никогда не умела читать карты.

   – Это несложно, – утешил её Людвиг. – Достаточно один раз серьезно заблудиться. О! Мы почти на месте.

   Все-таки события последних недель не прошли для Вероники даром. Её тело инстинктивно почуяло опасность и увернулось от летящего прямо в спину кинжала. С ловкостью, увы, было пока туговато: Вероника запуталась в собственных ногах и грохнулась на пол. Людвиг одним прыжком оказался перед ней, на ходу выхватывая нож и преграждая путь догнавшим их разбойникам.

   Бежать вперед смысла не было: все равно что добровольно закрыть за собой дверцу мышеловки. Обратная же дорога была отрезана бандитами.

   – Ну, – протянул здоровяк со шрамом – обладатель властного голоса, пререкавшийся с волшебником. – Ну, и кто из вас мне нужен? Второго я оставлю в живых. Даю слово.

   Умом Вероника понимала, что это голимое вранье. Но тоненький напуганный голосок где-то в глубине сердца панически верещал какую-то чушь о выживании, о последнем шансе, о надежде, о зыбком "а вдруг". Он прорывался к голосовым связкам, чтобы заставить их вибрировать, породить звуки, которые бы сложились в постыдные, но столь желанные слова: "Вам нужен он! Не я, а он! Отпустите меня! Я никому ничего не скажу! Я обо всем забуду! Я не хочу умирать!"

   Прикрыв глаза, Вероника судорожным глотком затолкала подлый голосок обратно в самую глубь себя.

   – Спасибо, что сэкономили мне время, – приветливо сказал Людвиг. – Не хотелось бы отлавливать вас по всей округе.

   Разбойник ничего не ответил. Он достал волшебную палочку и навел её на Людвига. Его товарищи сделали то же самое.

   – Нет! – пискнула Вероника, неуклюже пытаясь поняться на ноги.

   Пять заклинаний врезались в Людвига. Воздух загудел от зверской концентрации волшебства. В памяти Вероники с бешеной скоростью замелькали картины, виденные ею в госпитале: вывороченные куски плоти, скрюченные кости, тягучая густая субстанция, расфасованная по маленьким прозрачным контейнерам, на каждом из которых был наклеен ярлычок с именем покойного...

   И в то же время, словно бы сквозь мутную пленку этих воспоминаний, Вероника видела Людвига, быстро и плавно надвигающегося на охваченных паникой разбойников. Из его рук один за другим вылетели два кинжала. Двое бандитов по бокам от главаря со шрамом упали замертво. Людвиг перехватил руку атамана, заносившего волшебную палочку для нового удара. Мгновение спустя от главаря осталась скромная лужица черной биомассы. Двое оставшихся бандитов бросились бежать, но их настигли заклинания, выпущенные Людвигом из палочки главаря. Биомасса брызнула на стены.

   Людвиг же аккуратно положил волшебную палочку на пол и невозмутимо продолжил путь к пятому забою.

   Веронику трясло так, что челюсть сводило, а горло свертывалось жгутом. Но она нашла в себе силы последовать за Людвигом – человеком, только что запросто перенесшим удар пяти смертельных боевых заклинаний.

   ***

   Затхлый воздух рудников вибрировал тишиной. Если где-то там, позади, были другие преследователи, вели они себя очень осторожно.

   Вероника не знала, что собираются предпринять оставшиеся члены разбойничьей шайки, удалось ли спастись заложникам, о чем думал Септимус, когда утверждал маршрут экспедиции, сколько еще ножей в запасе у Людвига и как они будут выбираться из этих катакомб. Мир, когда-то бывший таким добрым и понятным, теперь состоял из сплошных вопросов, загадок и проблем. Он был под самое горлышко наполнен интригами, предательством, двуличием, жестокостью и одиночеством. Достойные люди погибали. Пространство вокруг Вероники теперь кишело сомнительными личностями вроде Септимуса, Ганса, Мирры, Людвига...Они тоже люди, а Вероника с детства была одержима мечтой спасать людей. Она пошла с Людвигом, чтобы спасти Септимуса...Или Людвиг принудил её пойти с ним? Чье же это было решение? Чей поступок?

   Пятый забой был от пола до потолка заставлен ящиками. Вероника едва не расхохоталась, представив, как Людвиг вытаскивает из потайного кармашка кувалду и гвоздодер. Но все оказалось куда прозаичней: ящики были на защелках.