Текст книги "В некотором роде волшебник"

Автор книги: Нита Неверова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

   – Образцовый псих! – констатировал Септимус, но так, чтобы его слышала только Мирра. – Сама посуди: сильный, ловкий, умный, хитрый, бессмертный, практически не уязвим для оружия и скорее всего абсолютно неуязвим для магии. Он мог бы стать императором, нет, богом! А он предпочитает любоваться миром!

   – И это говорит человек, отказавшийся от карьеры придворного!

   – А?

   – Гроза, говорю, надвигается.

   Загромыхал гром. Золотистая молния разрезала лиловое небо. Они шли навстречу грозе.

Повесть 5. Женская лига

   Здесь не было ни дня, ни ночи. Только нескончаемый тусклый вечер. Понятие «время» потеряло для них смысл. Они шли, пока были силы, спали, когда уставали, ели, когда чувствовали голод. О том, что будет, когда кончится вода и провизия, они не говорили. В небе кружила птица кхе-кхе. Поначалу её присутствие их тревожило, но вскоре они потеряли к ней интерес.

   Когда становилось совсем невмоготу, Людвиг развлекал их фокусами – так он это называл. Он объяснил, что в его мире нет магии. По крайней мере, люди не умеют ею пользоваться. Поэтому они выдумывают разные способы сымитировать волшебство. Фокусы – один из них. Людвиг подбрасывал в воздух несколько ножей и движениями рук заставлял их кружиться друг за другом. Или проделывал всякие интересные штуки с игральными картами.

   Однажды Ганс не выдержал:

   – Все-таки это магия. Не может обычный человек достать карту из волос другого человека, если её там не было. Такое даже шулерам не под силу!

   – Увы, это не волшебство, – улыбнулся Людвиг, и его глаза стали опасно бархатистыми.

   Ганс не унимался:

   – И что, в твоем мире вот прям любой может делать, ну, эти...фокусы?

   – Нет, не любой.

   – Вот видишь! Значит ты – особенный! Волшебник!

   Вероника думала, что сейчас хрупкий мир в их маленькой компании разлетится на куски. Но Людвиг только пожал плечами.

   Они продолжали свой путь. Как-то во время привала, проверив запас провизии, Септимус потихоньку подошел к Мирре:

   – У нас есть шанс пройти через нулевое измерение?

   Мирра вопреки его ожиданиям не стала упражняться в острословии. Взлохматив чёлку, она устало ответила:

   – Знать бы ещё, как попасть в нулевое измерение. Пространство, в котором мы сейчас находимся...Оно какое-то странное. Я понятия не имею, где мы, Септимус, и как отсюда выбраться.

   В отдалении от них стояли Ганс и Джульетта. Он обнял её за плечи:

   – Прости. Я обещал тебе домик на побережье. Наверное, ничего не получится.

   – Наверное, – кивнула она, и было в этом столько обречённости, что Ганс содрогнулся.

   Нужно было срочно действовать. Что-то изменить. Переломить хребет этой бесконечной пустоши. Он посмотрел на шепчущихся Мирру и Септимуса. И его озарило.

   – Но пожениться мы все-таки сможем, – решительно заявил он.

   Джульетта вздохнула и ласково погладила его по щеке:

   – Ты дурачок.

   – Я серьезно! Эй, Септимус!

   – Чего? – ворчливо отозвался тот.

   – Ты ведь все ещё императорский наместник?

   – Вроде того.

   – То есть лицо официальное.

   – Ага.

   – Пожени нас!

   – Не понял.

   – Пожени нас с Джульеттой!

   Септимус пожал плечами, порылся в карманах и достал оттуда горстку разномастных перстней, выбрал два, остальные припрятал обратно:

   – Ну, идемте.

   – Вы что это, серьезно? – изумилась Джульетта.

   – Мы посреди чертовой пустоши! Какие уж тут шутки!

   – А как же свидетели, и шафер, и подружка невесты.

   – Ты не хочешь за него выходить? Так и скажи, не пудри нам мозги!

   – Хочу, но...

   – Тогда все по местам!

   – Бред какой-то! – фыркнула Джульетта, когда они с Гансом обменялись кольцами.

   – Привыкай, – посоветовала Мирра. – Зато можешь гордиться: у тебя была действительно необычная свадьба.

   – Мне кажется, я слышу шум моря и крики чаек, – мечтательно протянула Вероника.

   – Это потому, – вежливо пояснил Людвиг, отнимая от глаз биоптикуляр, – что за тем пригорком – пляж и море.

   Как они бежали! Даже спасаясь от схлопывания пространства, они не развивали такую прыть! Пустошь исторгла их прямо на побережье, усеянное горячим желтым песком, утыканное пальмами и омытое лазурным морем. Когда они обернулись, чтобы ещё раз взглянуть на пустошь, позади были только густые заросли сочной зелени.

   Септимус длинной, непечатной фразой выразил свой восторг по поводу их внезапного спасения.

   – Хотелось бы только узнать, где мы, – закончил он.

   – Легко! – отозвалась Мирра. – Добро пожаловать на Эс-Марини!

   Плакат с этим текстом был прибит на высоченном столбе слева от них.

   – Эс-Марини? – не поверила своим ушам Вероника. – Но это же на другом конце континента!

   – Я тебе больше скажу, – мрачно начал Септимус, – Эс-Марини – остров. Эй, Людвиг, ты бывал когда-нибудь...Зараза!

   Рюкзак Вероники, который король воров любезно нёс всю дорогу, лежал на песке. Людвиг исчез.

   – Куда он смылся? – раздраженно спросил Септимус.

   – Да кто его знает, – беспечно махнула рукой Мирра и проводила взглядом мелькнувшую в зарослях улыбку, острую, как нож.

   – Что же нам теперь делать? – растерянно произнесла Вероника.

   – Жить, – коротко бросил Септимус. – Жить с чистого листа. Город пропал. Скоро об этом станет известно. Пойдут разговоры. И лучше, чтобы никто не узнал о нашей связи с Городом. Пусть все считают, что мы прибыли из разных мест, подальше от Эс-Марини, а познакомились случайно, на острове. Видите там корабли? Это порт. Доберемся до него по берегу, а потом сольемся с толпой.

   После затяжного марш-броска в неизвестность путь до порта показался им легким развлечением. Им повезло: на Эс-Марини как раз прибыл корабль с толпой разношерстных туристов. Среди них мог бы затеряться даже двухголовый павиан.

   Их летняя одежда оказалась чересчур теплой для Эс-Марини, поэтому, покинув порт, они первым делом отправились на рынок.

   Септимус вынул кошелек и разделил деньги поровну на всех. Сопротивлявшемуся Гансу он твердо заявил:

   – Это социальная помощь из казны Города, мир праху его.

   Веронике очень хотелось купить яркий сарафан, такой же, как приобрели себе Джульетта и Мирра, но объемистый рюкзак плохо сочетался с такой одеждой. Пришлось довольствоваться бриджами и хлопковой блузой. Мужская половина компании тоже прибарахлилась. Потом они направились в банк, где Септимус временно расстался с большей частью прихваченных из Города ценностей. Ячейку он снял на вымышленное имя, подтвержденное однако документами с гербовой императорской печатью. Почти всю поклажу также сдали на хранение.

   Жизнь определенно налаживалась.

   Они гуляли по острову, наслаждаясь разнообразием пейзажей. Мирра купила "Иллюстрированный путеводитель по Эс-Марини" и теперь громко зачитывала выдержки из него, движимая не то любознательностью, не то желанием позлить своих спутников.

   Таким манером они догуляли до набережной. Здесь повсюду росли экзотические растения, воздух благоухал запахами десятков незнакомых цветов. В яркой синеве неба кружили чайки.

   – Море, – прошептала Джульетта. – Мы на море.

   Ганс поцеловал её:

   – Значит, я смогу исполнить и второе обещание.

   Мирра кашлянула:

   – Эй, ребята, не хочу портить идиллию, но, кажись, у нас проблемы.

   ***

   Репетиция парада началась в пять утра. Сейчас было девять, а дело ещё не дошло даже до девочки с барабаном (обязательный элемент любого парада). Маркус стоял в строю (первый справа в последней шеренге). Его лицо было перекошено осознанием бренности бытия. Солнце жарило с курортной силой.

   Маркус где-то слышал, что человек на восемьдесят процентов состоит из воды. Он не поручился бы за остальное человечество, но сам он сейчас точно по большей части состоял из пота.

   Эс-Марини – курортный островок, расположенный в той точке планеты, которая максимально приближена к солнцу все триста семьдесят семь дней в году. Империя – северная страна, где люди считают теплой любую погоду, при которой не замерзает вода. Ещё до начала войны остров Эс-Марини добровольно вошел в состав Империи. Политические перемены почти не затронули повседневную жизнь, но официальна сфера во всех своих проявлениях была организована по имперским стандартам. Вот здесь и крылась проблема, и-за которой Маркус сейчас пребывал в полужидком состоянии. Повседневная рабочая одежда стражника Эс-Марини – легкая рубаха, шорты (либо бриджи), хлопковая фуражка и сандалии. Летняя парадная форма имперских полицейских сил – тонкая шерстяная рубашка белого цвета, синий шерстяной мундир с медными пуговицами, шерстяные брюки-галифе, сапоги-ботфорты из натуральной кожи и высокая меховая шапка.

   Маркус ненавидел парады. Ненавидел (заглавные буквы, курсив, нижнее подчеркивание), хотя по инструкции ему не полагалось испытывать подобных эмоций в отношении своих хозяев.

   Людей, которые сейчас бок о бок с ним жарились на солнце, Маркус знал только по досье. Это было необходимо для прикрытия. Участие в парадах тоже было частью прикрытия. Официально Маркус числился мелкой сошкой в Управлении городской стражи. На самом же деле он служил уполномоченным по ликвидации нежелательных лиц, или государственным убийцей. Это была страшно секретная должность. Потому об истинной работе Маркуса знало все население острова. Не удивительно, что круг общения Маркуса ограничивался его собственным отражением в зеркале, да и то все чаще от него отворачивалось.

   К поприщу наёмного убийцы Маркуса готовили с детства. Ему было девять лет, когда трое пьяных моряков потехи ради ворвались к ним в дом и убили его родителей, старшего брата, двух сестер и собаку. Маленький Маркус спрятался в платяном шкафу. Когда убийцы ушли, он выбрался из шкафа, сел на пол и просидел там всю ночь и ещё половину дня в окружении трупов.

   Там его и нашли стражники. Нельзя сказать чтобы они не поверили в историю про пьяных моряков, но с того дня Маркуса отдали на воспитание в военное спец.подразделение и стали обучать на убийцу. Маркус не возражал. Не то чтобы ему это нравилось. Понятия "нравится – не нравится" вообще потеряли для него смысл. Жизнь по уставу давала ему возможность не думать. И он не думал. Делал то, что велят. С годами у Маркуса выработался четкий распорядок дня, состоявший из последовательности определенных действий, необходимых для поддержания жизнеспособности и боевой формы.

   Работу Маркус выполнял безупречно. Начальство было им довольно. Ориентируясь на их реакцию, Маркус оценивал, насколько правильно он живет. Многие годы все шло хорошо, пока однажды...

   А началось все с мёртвого воробья. Тем, кто скажет, мол, это, мелочь, следует напомнить, что согласно популярной теории, Вселенная вообще возникла из ничего. Здесь же стартовой точкой послужил целый мертвый воробей.

   Сначала он был живым. Обычным вечно голодным городским воробушком. Маркус кормил его хлебными крошками. В этом не было ни тени гуманизма. Просто Маркус был сторонником безотходного производства.

   Ежедневно, утром и вечером, в одно и то же время воробей прилетал на подоконник Маркуса и получал строго дозированную порцию хлебных крошек.

   Так продолжалось одиннадцать месяцев и четырнадцать дней. Потом воробей прекратил прилетать. Его суточный сухой паёк Маркус стал ссыпать в пол-литровую банку с плотной закручивающейся крышкой. К весне у него накопилось три полных банки и ещё четвертушка.

   Через год, два месяца и три дня после первого контакта с воробьем Маркус полез прочищать дымоход и нашел его там, мертвого и закопченного. По внешним признакам, труп пролежал в дымоходе больше трех месяцев. Вскрытие помогло бы установить более точное время смерти, но городской патологоанатом отказал Маркусу в его проведении. Также он посоветовал Маркусу устроить воробью пышные похороны по всей форме. Это была ирония. Маркус не понимал иронии, поэтому патологоанатому пришлось взять длительный отпуск по состоянию здоровья.

   Маркус принес воробья домой, положил на тумбочку и уселся на пол. Так он просидел всю ночь.

   После этого случая что-то в нем сломалось. Он начал задумывать. Это произошло внезапно. Его отправили перерезать глотку какому-то очкастому сопляку. Он парализовал хлюпика своим фирменным захватом, занес нож и вдруг в голове прозвучало тихое «а зачем?». Эта мысль эхом отозвалась в пустоте его черепной коробки и внезапно, неожиданно для самой себя, наткнулась там на давным-давно спящее самосознание (или что-то на него похожее). Жизнь изменилась навсегда. Нет, глотку тому сопляку он все-таки перерезал. Но рана не была уже идеально ровной. В её краях запечатлелись зачатки сомнения.

   Репетиция парада продолжалась. Шальной ветерок принес запах моря. Маркус украдкой вздохнул: уж чего-чего, а соленой воды у него сегодня было в избытке.

   Со стороны бухты донесся шум. Маркус различил крики ужаса, панические вопли и топот удирающих ног. Эти звуки он отличал от всех прочих так же безошибочно, как музыкант отличает си-бемоль минор от фа-мажора.

   Молча покинув строй, Маркус поспешил к себе домой на улицу Магнолий: переодеться и ждать задания. На углу он столкнулся с Мигелло – мелким жуликом, промышлявшем в этом районе. Маркус протаранил воришку, как военный танкер бумажный кораблик, и пошел своей дорогой. Предусмотрительный Мигелло подождал, пока проклятый убийца скроется из виду, и лишь потом поднялся на ноги и послал ему вслед тихую мысленную угрозу.

   ***

   КХЕ!

   Она появилась со стороны моря. Гигантская птица. Не расправляя крыльев, в бреющем полёте, она за считанные секунды преодолела несколько сот метров и спикировала в толпу.

   Кхе!

   Септимус и Ганс шли ноздря в ноздрю. Оба отдавали себе отчет, что благоразумнее было бы бежать в противоположном направлении (с той же скоростью). Но пространственный скачок, похоже, все переворошил в их головах, сбив с панталыку инстинкт самосохранения и дав волю желанию погеройствовать.

   Джульетта, Мирра и Вероника неслись следом. Краем глаза Септимус увидел, как Мирра, споткнувшись, упала, пропахав коленями траншеи в песке и утянув за собой Джульетту. Вероника задержалась, дабы оказать участницам кучи-малы квалифицированную врачебную помощь. Оставалось лишь надеется, что охваченная паникой толпа не растопчет их.

   Птица кхе-кхе стояла посреди дороги, наклоняя голову то влево, то вправо и с любопытством изучая метущихся вокруг людишек.

   Продравшись сквозь круговорот паникующей толпы, Ганс и Септимус остановились как вкопанные. Сейчас, в двух метрах от птицы кхе-кхе, стало очевидно, что делать им здесь нечего. Тем более что к крылатой нарушительнице порядка уже спешили стражники. Самое время было под шумок смыться. И тут птица кхе-кхе подложила своим соотечественникам даже не свинью, а жирного щетинистого хряка. Нежно проворковав "Кхе!", она наклонила голову и ласково потерлась кончиком клюва о плечо Ганса. Потом, издав кокетливое "Кхур!", потянулась к Септимусу. После этого проклятая курица уселась прямо на землю, поджав лапки, и как ни в чем не бывало принялась распевать песню, похожую на удушливый кашель угоревшего на пожаре туберкулёзника.

   Не успели Септимус и Ганс оправиться от изумления, как на них набросились стражники:

   – Капитан Рихард Твист, главное управление стражи Эс-Марини! Вы арестованы по подозрению в контрабанде редких животных! – отчеканил один из стражников. Его правый глаз против воли хозяина косился в сторону пятиметровой клуши.

   Птица кхе-кхе завершила свою астматическую арию и, по-прежнему не расправляя крыльев, вертикально вверх взмыла в небо. Несколько секунд – и она уже сидела на торчащем из моря коралловом рифе, принимая солнечные ванны.

   – Прилетела, нагадила и улетела. Птичка! – сдавленно просипел Септимус.

   На них надели наручники и куда-то поволокли. Септимус отметил, что стражники Эс-Марини работают на удивление слаженно. Часть из них осталась на месте происшествия: оказывали помощь пострадавшим, опрашивали свидетелей, устанавливали стреломет, нацеленный в сторону птицы кхе-кхе. Мирре, Веронике и Джульетте, похоже, хватило ума смешаться с толпой. Септимус надеялся только, что сгоряча они не наделают глупостей.

   – Не сопротивляйся, – шепнул он Гансу. – Делай, что они велят, и молчи: я все улажу.

   Небольшой отряд стражи во главе с капитаном Твистом сопровождал арестантов для дальнейшего допроса. И все это чинно-благородно, с именем Закона на устах. Септимус знал об Эс-Марини только понаслышке. Но наследный принц (ныне император) всегда уважительно отзывался об этом крохотном островке. Жители Эс-Марини видели смысл своего существования в том, чтобы другие люди могли забыть про свои проблемы и от души расслабиться. В этом состояла их работа. Они любили мир и порядок, потому что войны и преступления уменьшают поток туристов. Они любили природу своего островка, потому что едва ли кто-то захочет отдыхать на голых камнях посреди пустыни. Они любили Эс-Марини искренней корыстной любовью, а подобное чувство посильнее всякой романтики.

   Септимуса и Ганса привели в Управление городской стражи. Там перво-наперво измерили их рост и вес. Потом начались стандартные вопросы: имена, возраст, место жительства, цель приезда на Эс-Марини. Все данные вносились в особые таблицы. Септимус отвечал и за себя, и за Ганса. Предъявил документы, заверенные императорской печатью. Слушая его, Ганс изучал чернильницу на столе капитана с таким вниманием и удивлением, словно бы первый раз в жизни увидел подобное чудо.

   Капитан Твист вёл допрос весьма умело. Но у Септимуса самого был за плечами немалый опыт подобных игр, причем с куда более опасными противниками. Он сразу понял: капитан – порядочный человек. Это сильно усложняло ситуацию, ибо сводило на нет шансы "договориться". Была ещё одна загвоздка: капитан Твист желал во что бы то ни стало докопаться до правды, узнать, каким образом гигантская птица попала на остров. Но все, даже самые нелепые, версии должны строиться хотя бы на минимальном логическом фундаменте, а под ногами капитана была пустота.

   Здравый смысл истошно вопил: невозможно незаметно провезти пятиметровую птицу. Интуиция подсказывала: эти двое виновны. Капитан Твист, подобно гарцующему боевому пони, бегал по кругу противоречий. Поразмыслив немного, капитан решил подступиться к подозреваемым с другого конца. Пошуршав бумагами, он веско произнёс:

   – Свидетели видели вас в компании трех женщин. Кто они?

   – Портовые шлюхи, – небрежно пожал плечами Септимус. – Подцепили их на пристани.

   – Вас двое, а их три.

   – Я темпераментный мужчина.

   – Дайте угадаю. Черноволосая красотка, – он ткнул пальцем в Ганса, – и рыжая толстуха, – он указал на Септимуса.

   – Ага.

   – И девочка в брюках.

   – У меня своеобразные вкусы. Слушайте, капитан, может, наш моральный облик оставляет желать лучшего, но это ведь не преступление. Тем более на райском курорте Эс-Марини!

   – Разумеется, – подтвердил капитан. – Мы – городская стража, а не полиция нравов. Скажу вам больше: на Эс-Марини вообще нет полиции нравов. Однако, согласитесь, странно: стоило вам ступить на остров, как вдруг откуда ни возьмись появилась гигантская птица.

   – Капитан, – терпеливо начал Септимус, – вместе с нами на остров ступило еще полсотни человек. Так почему же арестовали только нас? Неужели, из-за того, что мы – урожденные имперцы?

   Политический намек. Могло прокатить. Не прокатило. К сожалению арестантов, капитан городской стражи Эс-Марини был человеком честным, смелым и неглупым. Такое тоже иногда случается.

   – Мы все – граждане империи, – без тени замешательства парировал капитан. – Но только к вам двоим эта птица начала ластиться, как к старым знакомым. Скажу прямо: я пока не представляю, как вам удалось провести такую...масштабную контрабанду. Но скоро я это выясню. Уведите задержанных!

   Двери камеры захлопнулись. Септимус брякнулся на койку и заложил руки за голову:

   – А этот капитан не дурак. "Как вам удалось провести такую масштабную контрабанду?" Зараза! Я бы тоже хотел это знать!

   ***

   Сидели молча. Смотрели на скачущих по дорожке воробьев. Время от времени бросали взгляды на море.

   Джульетта встала и принялась яростно пинать урну. От ударов из нее выпрыгивал мусор и разлетался во все стороны.

   – Это я, я во всем виновата! – шипела Джульетта. Жестяная урна под ударами её ног мялась, как пластилин. – Раскатала губы! Домик на берегу моря! Простое семейное счастье! Вот тебе, шалава, получай, получай!

   – Ну, приехали! – закатила глаза рассудительная Мирра. – Септимус на тебе жениться не собирался, однако его тоже зацапали.

   К ним подошли двое стражников в форменных шортах и оштрафовали за нарушение общественного порядка, а также приговорили к разовому выполнению общественных работ – уборке мусора обратно в искореженную урну. Джульетта в красках расписала свое отношение ко всему общественному, Мирра потребовала плату за усовершенствование дизайна городских урн, но, к счастью, Вероника заметила у одного из стражников симптомы остеохондроза. В итоге, штраф был заплачен, мусор убран, а работники правопорядка получили подробнейшую бесплатную консультацию по лечению болей в спине.

   – Послушайте, так дело не пойдет, – решительно заявила Вероника, аккуратно засовывая последний фантик в урну. – Не время унывать, ссориться и заниматься самоедством! Никто, кроме нас, Гансу и Септимусу не поможет. Они всегда нас выручали. Теперь наш черёд!

   – И что мы можем сделать? – Джульетта была настроена пессимистически. – Мы всего полдня в этом проклятом городе. Ни знакомств, ни связей. Мы даже не знаем, где у них тюрьма.

   – Пфф! Тоже мне проблема! – пренебрежительно фыркнула Мирра, доставая из-за декольте "Иллюстрированный путеводитель по Эс-Марини". – Вот, пожалуйста, тюрьма: тут действующая, а вот здесь – каземат-музей. Ух ты! В ней сидел знаменитый пират Тор-Торо!

   – И его попугай, – не удержалась Джульетта.

   – Не, для пиратских попугаев у них отдельная тюрьма – "Эс-Аввес".

   – Что нам это даёт? – перебила её Джульетта. – Мы же не можем штурмовать тюрьму, вооружившись одним мусорным мешком!

   – Ну, Людвигу хватило бы и этого, – заметила Мирра.

   – Людвиг нас бросил!

   – Он нас никогда и не подбирал, чтобы бросать. Просто некоторое время шел с нами одной дорогой, а потом оп – и свернул.

   – Что-то ты слишком рьяно его защищаешь!

   – Пожалуйста, не ссорьтесь! – взмолилась Вероника. – Так мы ничего не добьемся! Нужно действовать сообща, и тогда мы обязательно-обязательно что-нибудь...

   – Правильно! – поддержала её Мирра. – Мы же на острове туристов и пиратов! Мы просто обязаны организовать...

   – Экскурсию? – съязвила Джульетта.

   – Банду! Засим объявляю о создании Женской Лиги по спасению наших мужчин! Наши юбки, – она бросила взгляд на Веронику, – и брюки гордо реют на ветру! Наш дух непобедим!

   – С чего начнем? – сдержанно поинтересовалась Джульетта.

   – Думаю, для начала сделаем татуировки!

   – Мирра! – воскликнула Вероника, опередив очередной саркастический выпад Джульетты. – Будь серьезнее, прошу тебя!

   – Ладно-ладно. А чего вы на меня-то уставились. Мое дело – воодушевить на подвиг. За стратегию я не отвечаю.

   – Но ты ведь отражение Септимуса! – возразила Вероника. – Ты знаешь все то, что знает он, а он на всяких слежках и расследованиях собаку съел!

   – Верно. Только мои знания чисто теоретические. Что? Что вы на меня так пялитесь?

   Вероника взяла Мирру за руки и, глядя ей в глаза, отчеканила:

   – Пора переходить к практике!

   – Что, вот прям щас? – всполошилась душа зеркала. – Без обеда и без испытательного срока?

   – Без.

   – Ох...Ладно. Так-так-так, с чего же начать. Ммм...

   Мира прикрыла глаза и глубоко задумалась. Глазные яблоки под опущенными веками бегали туда-сюда, преследуя в памяти нужную информацию. Хвать!

   Мирра открыла глаза и торжествующе улыбнулась:

   – Итак, приступаем к следственно-розыскным мероприятиям. Ловим первого попавшегося мелкого жулика и допрашиваем его!

   Первый попавшийся мелкий жулик был на полторы головы выше Джульетты – самой рослой из них трёх. Только с пятой попытки они обнаружили воришку, чьи габариты соответствовали статусу. Объект ловили на живца – Джульетту. Когда истекающий биологическими жидкостями жулик нырнул в узкий безлюдный переулок, они зажали его в тиски, приперли к стене и приступили к допросу.

   – Как зовут, боец? – деловито начала Мирра.

   – Вы ещё кто? – вызывающе-испуганно пискнул жулик.

   – Белошвейки, – мрачно пробурчала Джульетта – Хочешь, тебя пришьем?

   – Как. Тебя. Зовут, – с расстановкой повторила Мирра.

   – Ммм-ми-мигелло...

   – Так вот, Ми-ми-ми-гелло, слушай нас ушами. Кто у вас отвечает за содержание заключенных?

   – Городская стража.

   – Кто конкретно?

   – Ть-тюремный иии-интендант.

   – Ключи от камер хранятся у него?

   – Ага.

   – Где найти этого интенданта? Ответишь, "в тюрьме", ноздри выдерну.

   – У него квартира...

   – Где?!

   На секунду глаза Мигелло устремились куда-то в сторону, словно он разглядывал нечто невидимое. Потом он ответил:

   – У него казенная комнатушка в доме номер пять по улице Магнолий.

   ***

   – Какая-то лачуга, – брезгливо сморщила нос Джульетта. – Даже мой дом в липовом квартале выглядел приличнее.

   Они стояли на улице Магнолий перед ветхим двухэтажным домишкой, где на верхнем этаже располагалась квартира тюремного интенданта.

   – А ты что думала, – хмыкнула Мирра, – что здесь все живут в королевских покоях и ходят в белых штанах? Заключенных охранять – это тебе не косточки на пляже греть: тут много не заработаешь.

   – И как мы туда попадем? – робко вставила Вероника. – У кого-нибудь есть идеи?

   – Для начала дождемся темноты, – уверенно ответила Мирра. – Вламываться в квартиру стражника средь бела дня – это, знаешь ли...Мигелло сказал, интендант возвращается со службы уже ночью.

   – Что же это за работа, на которой приходится пахать по ночам? – удивилась Вероника, заслужив снисходительные взгляды своих более опытных подруг.

   Сумерки на Эс-Марини окрашены в голубоватые, зеленые и лиловые тона. Больше нигде в мире вы не встретите таких сумерек! На Эс-Марини нет понятия "ночная жизнь", есть только "Ой, что-то темновато, пойдём-ка тусоваться в клуб".

   Мирра, Вероника и Джульетта привнесли на тропический остров частичку Города: они ждали темноты, чтобы совершить взлом.

   В плане городской застройки дом на улице Магнолий значился как двухэтажный. На деле все обстояло немного иначе. Первый этаж располагался ниже уровня земли, так что жителям открывался чудесный вид на дождевых червей. Соответственно второй этаж находился на уровне обычного первого.

   Заранее приготовленным булыжником Мирра ударила по стеклу. "Послышался тихий звон разбитого стекла", – в историях про разбойников непременно последовала бы такая фраза. В истории про Женскую лигу воцарилась тишина.

   Мирра стукнула сильнее. Безрезультатно.

   – Бей нормально, – прошипела Джульетта.

   – И переполошить всю улицу? – возразила Мирра. – Стоп! Придумала! Дай свое кольцо.

   – Что?

   – Кольцо, обручальное, дай его сюда!

   Не снимая кольца с пальца, Джульетта протянула Мирре руку.

   – Не придуривайся! Я верну!

   Нехотя Джульетта подчинилась. Камнем кольца Мирра прочертила на стекле круг, несколько раз обвела для надежности и надавила. Стеклянный кружок упал на подоконник внутри комнаты. Мирра вернула кольцо хозяйке.

   – Это что, алмаз? – в голосе Джульетты одновременно слышались нотки удивления и недоверия.

   – А то! – горделиво улыбнулась Мирра. – Барахла не держим!

   Она просунула руку в образовавшееся отверстие и с пятой попытки поддела крючок, запирающий рамы.

   – Вероника, лезь первая и отопри нам дверь.

   – Почему я? – испугалась Вероника.

   – Ты самая тощая. Давай-давай!

   Неуклюже дрыгая ногами, Вероника ввалилась в комнату, совершив первое в своей жизни незаконное проникновение. Через какое-то время раздался её сдавленный шепот:

   – Не могу открыть дверь: замок какой-то мудрёный. Помогите мне!

   – Ох ты ж мать-перемать, – сплюнула Мирра и полезла в окно на выручку Веронике. – Ой.

   – Ну что там еще? – процедила Джульетта.

   – Что случилось? – встревожилась Вероника.

   – Ой, девочки, кажись, я застряла.

   – Давай назад! – Джульетта раздраженно дернула её за ноги.

   – Ой! Погоди! Давай лучше вперед! Вероника!

   Но Вероника не отзывалась. Она стояла возле двери, прислушиваясь и пытаясь сквозь воркотню Мирры разобрать доносящиеся с лестницы звуки. Шарк. Шарк. Шарк. Топ. Топ. Дзинь. Кто-то вставил ключ в замок, повернул его...

   – Уходим! – шепотом заверещала Вероника, но было поздно. Дверь распахнулась, кто-то обхватил Веронику сзади, сдавил шею и швырнул на пол. Лететь было недалеко. Врезавшись в ножку стола, Вероника отключилась.

   ***

   Маркус напрасно проторчал в губернаторском дворце весь день. Задания ему не дали, отправили домой. Пройдя на улицу Магнолий дворами. Маркус вошел в подъезд, поднялся по лестнице, отпер дверь и обезвредил взломщика.

   Представьте каплю, упавшую на тонкий газетный лист. Мы видим, что вода мгновенно впитывается в бумагу. Любой магиучёный вам скажет, что начиная с момента соприкосновения капли с поверхностью газеты и до момента впитывания происходит длинная и весьма драматическая серия физико-химиологических процессов. Стремительная атака, кровопролитная война, политические преобразования и, наконец, мирный договор и ассимиляция. Но обыватель увидит только "кап" – и все.

   Можно долго перечислять мельчайшие детали, детальки и деталюшечки, которые заставили Маркуса насторожиться ещё за несколько метров до подъезда. Можно подробно расписать, какие процессы происходили в голове государственного убийцы в те пять секунд, за которые он отпер дверь и отправил Веронику спасть под столом. Но на деле это было "кап – и все".

   Разобравшись с объектом номер один, Маркус перешел к объекту номер два, передняя часть которого торчала из распахнутого окна.

   Внезапно объект (рыжая женщина) стремительно выскочил из окна и набросился на Маркуса.

   – Ах ты, козел ушастый! – жалкая атака слабой женщины.

   Маркус сдавил её горло. Но вместо теплой, пульсирующей человеческой плоти почувствовал под пальцами твердое, холодное стекло. Изумление не ослабило его хватку, но заставило внимательнее посмотреть на жертву. Кожа незнакомки была зеркальной, и в ней он увидел свое искаженное отражение: бесстрастное, мертвое лицо, лишенное всяких признаков человечности, пустые глаза, похожие на две пуговки – лицо деревянного солдатика, которыми он так любил играть в детстве. В детстве...А ведь и правда: у него же было детство...Там не было приказов, парадов и тесных синих мундиров. Не было убийств и крови. Зато было...Что же там было?