Текст книги "В некотором роде волшебник"

Автор книги: Нита Неверова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

   – Хотела проверить тебя в деле. Так ты сможешь убить их всех?

   Маркус молчал. Распространено мнение, что профессиональные убийцы не понимают метафор. Дескать, душегубы для этого чересчур тупы и прямолинейны. На самом деле это миф. Если ты убийца, то тебе постоянно приходится общаться с людьми, верещащими что-то вроде "Сотри эту суку в порошок!", и ты обязан понимать, что речь тут идет вовсе не о способах регулирования популяции собак посредством применения мельниц.

   В данный момент извилины Маркуса вели дебаты, стараясь определить точный объем понятия "их всех". Для принятия решения требовалось уточнить запрос:

   – Кого "всех"?

   – Уродов, которые работают на Нисидзиму. Администрацию Куша.

   Маркус снова замер. Он считал.

   – Да, – последовал наконец ответ. – При правильной организации полная зачистка города возможна.

   – Круто!!! – Пум смотрела на Маркуса с благоговением, словно хромой утенок, неожиданно узревший в небесах гордого беркута.

   – Эй, ребята, притормозите-ка! – Мирра прервала полет смертоубийственной фантазии. – Вы что, всерьез собираетесь устроить здесь геноцид?

   – У меня есть деньги, – напомнила Пум.

   – Нет! – пророкотал Септимус, чувствовавший, что ситуация выходит из-под контроля. – Мы не банда наемников, мы не спасаем города и не уничтожаем их. Завтра мы отсюда уезжаем.

   Внезапно комната заполнилась колокольным звоном.

   – Что это? – вскричала Вероника. – Что происходит.

   Пум фыркнула:

   – Все нормально. Городские часы бьют темную дюжину.

   – И за что они её так? – осведомилась Мирра.

   – Вы не в курсе, да? – догадалась Пум. – В Куше нет нормального дня и ночи. Они говорят: игра должна продолжаться. Здесь сутки делятся на светлую дюжину, когда солнце жарит на полную, и темную дюжину, когда они его убавляют и делают типа сумерек. А сегодня ещё и День Обращения. Слушайте, счас он начнет втирать.

   Панель на стене озарилась зеленоватым светом и заговорила голосом Нисидзимы. Обычно магические ухищрения искажают звук, лишая его притягательности (если таковая имеется). На управляющего города Куш это правило не распространялось. Даже просочившись сквозь мелкое сито магии, его голос оставался приятным во всех отношениях.

   – Уважаемые жители и гости нашего города! Администрация Куша напоминает, что завтра вечером отбывает еженедельный экспресс до Сенсуры. Не все билеты ещё проданы, и если вы разуверились в своей удаче, вы можете бросить дальнейшие попытки добиться успеха. Вы можете покинуть Куш – гостеприимный город, столько времени служивший вам домом. Вы – свободные люди, и ваша судьба зависит только от вас. Но помните: в любом стОящем деле однажды оказываешься перед выбором – или поставить на кон все, или уйти! Удача любит людей верных, трудолюбивых и настойчивых! Слабакам, готовым после первых же мелких трудностей сбежать, поджав хвост, никогда не добиться успеха! Мы, люди круглого города Куш, знаем рецепт счастья! И мы с радостью делимся своими знаниями со всеми, кто этого достоин. С вами, друзья мои! А теперь я хочу поздравить госпожу Лианну, выигравшую сто тысяч на скачках, и господина Фердинанда, сорвавшего джек-пот в тум-тум! Так держать, господа! Не отступать! Не сдаваться!

   Светящаяся панель потухла, но воздух ещё вибрировал, насыщенный самым мощным во Вселенной видом энергии – энергией надежды.

   – Хорош, паршивец, – уважительно причмокнула Мирра.

   – Те люди, они действительно выиграли? – спросила Вероника.

   – Ага, – картонные уши Пум заходили ходуном. – И тут же все спустили. Люди часто выигрывают, но никто ещё не уезжал из Куша богачом. И бедняком тоже, кстати. Нисидзима не дает им уйти, зуб даю!

   – Он что, их убивает и маринует в бидонах? – скорчила скептическую рожу Мирра.

   – Вряд ли. Слишком большой расход бидонов, – в Маркусе не вовремя проснулся практицизм.

   Вероника позеленела и схватилась за горло.

   – Ха-ха, – отчетливо произнесла Пум. – Какие нафиг бидоны! Хуже: он заставляет должников работать!

   – О негодяй!!! – вскричал Септимус, но тут же отбросил сарказм: – Постой-постой, так вот как ему удается удержать на плаву такую махину! Получается, Куш фактически находится на самообеспечении? Люди сюда приезжают, просаживают деньги и отрабатывают долги, вкалывая на город?

   – Ага, – подтвердила Пум. – За это Нисидзима разрешает им играть дальше. Говорю ведь: жулик!

   – Они что, – скривилась Вероника, – продолжают играть даже после того, как спустили все деньги? Неужели они совсем...дураки?

   – Они люди, – пожал плечами Септимус. – Никто не хочет, чтобы его назвали слабаком или неудачником. "Есть мечта? Иди к ней. Не получается идти? Ползи к ней. Не можешь ползти? Ляг и лежи в направлении мечты!"

   – Это Людвиг так, по-моему, говорил? – вспомнила Вероника.

   – Да, – подтвердила Мирра. – И когда он это говорил, глаза у него были какие-то...бррр...странные.

   – Он и папу моего обманывает, – Пум резко вернула разговор в нужное ей русло. – Так вы мне поможете?

   – Да, – сказала Вероника.

   – Нет, – сказал Септимус.

   – Я останусь! И силком ты меня больше не утащишь!

   – Ладно, только действовать будем по-моему!

   Пум окрысилась:

   – Вас я не спрашиваю! – она повернулась к Мирре и Маркусу: – Вы поможете?

   Повисла неловкая пауза, имевшая самые печальные последствия для стоявшего в номере стула: он получил пинок от разъяренной Мирры, ударился о стену, сломал спинку и лишился ножки. Что поделать: невинные страдают всегда.

   – Значит так, – процедила Мирра, – мы разыщем твоего непутевого папашу и увезем его из города. Если надо – насильно. На большее не рассчитывай! Ребята, вы со мной?

   Вероника горячо закивала. Септимус пожал плечами и пробурчал что-то, похожее на согласие.

   – Маркус, – прищурилась Мирра: – а что насчет тебя?

   Вопрос был излишним: Маркус последовал бы за Миррой хоть в жерло вулкана, хоть на встречу выпускников.

   ***

   Они долго и горячо спорили, как разделиться, чтобы, шатаясь по городу, привлекать минимум внимания. Пум была непреклонна: она, во-первых, не собирается сидеть в номере и ждать их возвращения, а во-вторых, пойдет только с Маркусом и Миррой. Если на первый пункт ультиматума Септимус согласился, то второй категорически отмел.

   – Не понимаю, в чем проблема? скрестив руки на груди, вопрошала Мирра.

   – Проблема в том, что мне знакомо чувство ответственности! Я не пущу вас вдвоем да ещё и с этой звезданутой пигалицей!

   – Пфф! Днем ты сам просил Маркуса шпионить за мной! Что изменилось?

   – Все! И не шпионить, а присматривать! Ты не думала, что эта малявка водит нас за нос? Не думала, что её мог подослать Нисидзима: специально, чтобы тебя спровоцировать?

   – Думала!

   – И что?

   – Ничего! Я, видишь ли, не законченный параноик вроде тебя! Я хочу помочь ребенку!

   – Хрена с два! Тебе просто нужен был повод, чтобы взять Нисидзиму в оборот! Признайся: он раскусил тебя, ты не знаешь, как, и у тебя свербит все выяснить! Так что не прикрывайся благородными мотивами!

   – Да какая разница, почему я берусь ей помочь?!

   – Смеешься? Какая разница?!

   – Да! Какая разница? По-твоему ведь мотивы поступков – не главное.

   – Когда это я такое говорил?

   – Сегодня! Когда защищал Нисидзиму! Припоминаешь? Не важно, почему он пустил нас в свой город, главное, что он спас нам жизнь! Чьи слова?

   – Не передергивай! Я имел в виду совершенно другое!

   – И что же?

   – Другое!

   – Что?!

   – Дру-го-е!!

   – Они женаты? – лениво спросила Пум.

   – С чего ты взяла? – удивилась Вероника.

   – Да так, подумалось просто. Долго они ещё собираются орать?

   – Так что это за «другое»? Ну же, объясни!

   – Ты все равно вывернешь мои слова наизнанку!

   – А ты попробуй!

   – Пойдемте ко мне, – предложила Вероника. – Им, по-моему, надо разобраться друг с другом. Или с самими собой.

   – Ты видела в Куше своего отца? – спросила Вероника, когда они с Маркусом и Пум перешли в другую комнату. За стеной гремел симфонический скандал.

   Пум кивнула:

   – Он сказал, что не может уехать, что проиграл много денег, и поэтому Нисидзима его не отпустит.

   – Можно выкрасть долговые расписки твоего отца, – предложил конструктивно настроенный Маркус.

   – Знать бы только, где они, – печально возразила Вероника.

   – В сейфе, в кабинете Нисидзимы, – небрежно бросила Пум. – Я слышала, как зеленые об этом говорили. Все долговые расписки он хранит у себя. Их это жутко злит – уж не знаю, почему. Но кабинет я так и не нашла. Зато отыскала комнату, где этот хлыщ живет.

   В её голосе появились хвастливые нотки.

   – Маленькие девочки не должны подглядывать за взрослыми мужчинами, – назидательным тоном произнесла Мирра, возникнувшая в дверном проеме.

   – Чья бы корова мычала, – мрачно буркнул Септимус, вталкивая её в комнату и входя следом.

   – Я ведь не маленькая, – возразила Мирра.

   – А ведешь себя...

   – Я не маленькая!!! – гневно завопила Пум, одним прыжком вскочила на кровать Вероники и, выставив вперед руки на манер когтистых звериных лап, угрожающе зашипела. – Я Пум! И...– внезапно её боевой настрой схлынул, и Пум залилась краской, – и у меня был старший брат! И я...я не маленькая, поняли? Я кое-что видела. Когда пробралась в комнату Нисидзимы. Он был в душе и...и он там делал кое-что странное.

   – Представляю! – на Септимуса напала беззаботная веселость.

   Мирра секунды три силилась сдержать смех, но потом махнула рукой и захохотала в голос. Вероника покраснела и закашлялась. Лишь Маркусу удалось сохранить философское спокойствие. Абсолютно ровным, будничным тоном он произнес:

   – Вряд ли это имеет отношение к делу.

   Их реакция привела Пум в бешенство. Подпрыгнув на пружинистой кровати чуть ли не до потолка, она заорала:

   – Все вы дураки! Дураки глупые! Я что, по-вашему, совсем ничего не понимаю, да?! Он там был один, говорю вам, один! С ним не было женщины, ясно вам?!!

   Эта фраза стала последней каплей. Свекольно-красная Вероника пулей вылетела из комнаты. Септимус рухнул на стул и закрыл лицо руками, плечи его тряслись от хохота. Мирра билась в истерике, утирая слезы и время от времени почти жалобно вскрикивая "ой, не могу! щас лопну!".

   Смертельно оскорбленная Пум метнулась к двери, но её удержал Маркус. Он единственный по-прежнему оставался спокойным и непроницаемым. Схватив Пум за воротник, он усадил её обратно на кровать. Девчонка попыталась вырваться, но это было так же бесполезно, как отклеивать ценник от пластиковой упаковки. Сдавшись, Пум бросила на Маркуса доверительный взгляд и, шмыгнув носом, пожаловалась:

   – Они надо мной смеются!

   – Да, – кивнул Маркус.

   Пум, ещё не привыкшая к его своеобразной манере общения, опешила. Её рот несколько раз открылся и закрылся, словно решая, какую из толпившихся в голове фраз, выпустить в свет. Наконец Пум пропищала:

   – Но я говорю правду! Я видела кое-что странное! Сложно объяснить...Я не поняла, что это было, но...

   Она смолкла, а потом заплакала.

   Вернулась Вероника. Бросив на Мирру и Септимуса осуждающий взгляд, она приобняла Пум за плечи:

   – Идем в ванную, умоешься прохладной водичкой.

   Зареванная "песчаная лисица" подчинилась. В ванной зашумела вода.

   – Бред какой-то! – покачал головой Септимус. – Я сразу говорил: не надо было связываться с этой малявкой. "Кое-что странное". Зараза! Лично мне чихать с высокой елки, чем этот парень занимается у себя в душе. Я просто хочу свалить отсюда поскорее. Я уже мечтаю попасть на конференцию медиков. Вот честно! Сидели бы сейчас в прохладном зале, приобщались к достижениям науки: пестики-тычинки, кишки, дезоксирибонуклеиновая кислота! Красотища!

   Мирра кончиком пальца смахнула с глаз слезы и пристально посмотрела на Маркуса:

   – Как тебе это удается?

   – Что?

   – Не ржать.

   Маркус недоуменно пожал плечами:

   – Она ребенок. Она увидела нечто по её мнению странное и сообщила об этом. Здесь нет ничего смешного.

   Септимус и Мирра переглянулись. Веселость испарилась, как первая зарплата. Странно чувствовать себя моральным уродом даже по сравнению с человеком, чья профессия – убивать.

   – Ладно, – медленно проговорила Мирра, – что бы там ни было, её папаша по маковку в долгах – это факт. Надо искать кабинет Нисидзимы. Эй, мелкая!

   Из ванной в сопровождении Вероники вышла Пум. Её лицо слегка припухло и приобрело розовато-лиловый оттенок – частично из-за слез, частично из-за встречи с кулаком Маркуса.

   – Чего? – хрипло проворчала песчаная лисица.

   – Есть свежая мысль: почему бы не поискать административное помещение в административном секторе?

   – А?

   – Кабинет Нисидзимы, говорю. Может, он в нулевом секторе?

   – Самая умная, да? – Пум плюхнулась на кровать и скрестила руки на груди. – Я там уже сто раз искала. В нулевом секторе только склады, кухня, прачечная, кузница, куча мастерских, ремонтное оборудование, теплицы и дорога смерти.

   – Что-что? – насторожился Септимус.

   – Склады, кухни...– монотонно завела Пум.

   – Нет, последнее. Ты сказала "дорога смерти"?

   – Ага. Типа полосы препятствий со всякими огромными молотками, острыми кольями, маятниками, тонюсенькими мостиками надо глубоким рвом с водой и прочей трихомундией. Любой игрок может поставить свои долги на кон и попытаться пройти дорогу смерти. Получится – все его долги сгорают.

   – А если не получится? – драматическим шепотом спросила Вероника.

   Пум выразительно чиркнула большим пальцем по горлу и добавила:

   – Дело добровольное. Никто никого туда на веревке не тащит. За полгода было всего четыре игры. Это вам не шарики под пивко швырять: тут реально шкурой рискуешь. Правда, насмерть никого не убило. Но потрепало их будь здоров.

   Воздух похолодел от мрачного молчания. Комната наполнилась силуэтами огромных молотков, которые расплющивали крошечных людишек. Призрачные копья вонзались в тела, превращая жертву в дикобраза. Тонкий мосток, не шире ладони, переламывался пополам, сбрасывая бегущего человека на дно ямы с крокодилами...

   – Почему в нулевом секторе? – голос Маркуса рассеял наваждение.

   – Потому что это секрет, – пояснила Пум. – В Куше типа как нет должников. И смертельно опасных игр тоже нет. Но кому надо, тот все знает. Зеленые всегда предупреждают об игре: вот эта панелька загорается желтым и пищит "тю-тьвиии!" Если человек не в теме, ему говорят, мол, обычная проверка системы оповещения. Остальные топают в нулевой сектор. Подходишь к любым воротам и говоришь: "посмотреть на погулять". И тебя пропускают.

   – Пфф! Дурацкий пароль, – фыркнула Мирра. – Не могли придумать что-то, например, о продаже шкафа?!

   – Зато по ошибке такую белиберду не ляпнешь, – возразил Септимус. – Ты уверена, что в нулевом секторе кабинета Нисидзимы нет?

   – Зуб даю, – поклялась Пум. – Из персонала там только надзиратели – хмыри в сером. Зеленые уроды приходят поглазеть на дорогу смерти. Нисидзима вообще не появляется. Говорю вам: надо обыскать его квартиру!

   – Взлом с проникновением, – мечтательно протянула Мирра. – Ещё немного, и для меня это станет хобби. Думаете, в местных лавках можно разжиться самоучителем по взлому сейфов?

   ***

   Говорят, некоторые города способны влиять на реальность. Например, Сенсура – культурная столица континента, и все, кто пересекает её границу, моментально становятся более воспитанными и образованными. Даже распоследний гопник, который за всю жизнь прочитал только надпись на заборе, и ту не понял, после двух дней в Сенсуре уже способен поддержать беседу об экзистенциальной природе Бытия.

   Круглый город Куш, вне всякого сомнения, тоже перекраивал реальность на свой манер. Он возводил в ранг нормы то, что в любом другом месте сочли бы массовым помешательством.

   Септимус чувствовал, как реальность Куша постепенно поглощает и его. Глупо, глупо слоняться по городу в надежде наткнуться на дверь с табличкой "Кабинет, где спрятаны долговые расписки"! По уму, нужно приклеиться к Нисидзиме, как репей к собачьему хвосту, и следить за управляющим, пока он сам не приведет их в свой кабинет. Вот только блистательный хозяин Куша был неуловим: в его распоряжении находились личные летающие платформы и вся магическая инфраструктура города. Им нечем было крыть. Разве что пойти на поводу у Пум и вломиться в личные покои Нисидзимы. Дурной план. Но альтернативы не было. В итоге Веронику оставили дежурить в гостинице, Септимус отправился гулять по городу, чтобы отвлечь внимание и, если повезет, разжиться шальной информацией. Мирра с Маркусом в компании Пум пошли обыскивать жилище Нисидзимы. Они здорово рисковали: Нисидзима в любой момент мог заявиться домой. Но круглый город Куш благоприятствовал риску и безумству.

   Септимус шел вдоль двадцатиметровой стены, отделяющей тридцать шестой сектор Куша от нулевого. Вдоль стены тянулась повторяющаяся надпись, намалеванная зеленой краской: "Служебный сектор! Вход строго по пропускам!". Через каждые пятьсот метров располагались полукруглые зеленые калитки, отчего издалека стена казалась многоглазым чудовищем. Монстр пожирал людей. Хмурые, сосредоточенные, суетливые, они спешили к ближайшей калитке, отточенным движением прикладывали к ней круглые жетоны и исчезали внутри. Септимус готов был поклясться, что половину этих людей он видел в игровых секторах в качестве гостей города.

   Поразмыслив, Септимус решил перелететь в первый сектор, примыкающий к другой стороне нулевого. Он рассчитывал взглянуть на нулевой сектор сверху. Однако не тут-то было: платформа поднялась метров на десять вверх и заскользила по узкому глухому с четырех сторон туннелю, проложенному сквозь нулевой сектор.

   В стене первого сектора тоже были калитки, только желтые. Через них нулевой сектор исторгал "гостей города" – деловых, важных, дрожащих от нетерпения и азарта.

   Септимус не исключал, что Пум – агент Нисидзимы. Но что касается нулевого сектора девчонка, похоже, не врала: значительная часть "гостей города" состояла из должников, которые пахали на благо Куша за право продолжать игру.

   Следуя за толпой, Септимус вошел в трехэтажное здание, где располагались залы для игры в кости и ресторан. Среди гостей, одетых кто во что горазд, сновали единообразные работники Куша, облаченные в зеленую униформу.

   Персонал. Обезличенные люди. Ходячее приложение к меблировке. "Вы – хозяева, мы – обслуга", – словно говорили они. Но это была иллюзия, фокус. Человеческий разум – прелюбопытнейшая штука. Не нужно угрожать. Не нужно обманывать. Просто создай у человека впечатление, что он полностью контролирует ситуацию, и он собственными руками выроет для себя глубокую яму с идеально гладкими стенами. Тебе нужно лишь согнуться в низком поклоне и громко восхищаться его талантом землекопа.

   Септимус заметил группку бородатых мужчин, с которыми ехал в экспрессе до Ла-Буды. Напустив на себя высокомерный вид, они украдкой рылись по карманам и озабоченно пересчитывали мелочь.

   Истинные повелители города Куш ходили по залам, надежно замаскированные зеленой униформой, пряча клыки за приклеенными к лицам подобострастными улыбками.

   "Что же мы творим? – подумал Септимус, ощущая подступающую к горлу панику. – Мы вознамерились охотиться на зверя в его собственном логове! И я добровольно участвую в этом идиотизме! Да! Мы же теперь благородные герои, мы устроили все это ради воссоединения девочки с её отцом. Неизвестной, подозрительной девочки, которая свалилась, как снег на голову. Кстати, как эта малявка вообще проникла в город и почему её до сих пор не изловили? Неужели всемогущего Нисидзиму обвела вокруг пальца десятилетка с картонными ушами? Это дело не просто плохо пахнет – оно воняет, как двухнедельных труп грязной свиньи, страдавшей от гангрены и несварения желудка. Но Вероника слишком наивна, чтобы это понять, Мирра слишком упертая, чтобы отступить, Маркус слишком предан Мирре, чтобы возражать, а я...Я попросту дурак, ставший на старости лет сентиментальным размазней. Поэтому сейчас я не сплю у себя в номере, а играю тут в разведчика".

   Септимус старался вести себя непринужденно. Однако он чувствовал на себе обжигающие взгляды зеленых костюмов. А может, это тоже была иллюзия?

   Внезапно ресторан погрузился в полумрак, а под потолком возник большой светящийся шар. Раздались изумленные возгласы.

   – Внимание, внимание! – голосом Нисидзимы объявил светящийся шар. – В нашем ресторане разыгрывается три столика с зеленой лампой. Сегодня принять участие в розыгрыше могут не только обладатели золотых императорских карт, но и все желающие! Прошу, дамы и господа! Приобретайте купоны с выигрышными номерами! Победителей мы объявим ровно через девять минут!

   Освещатели вновь вспыхнули с прежней силой. Толпа ломанулась к столикам, где чопорные зеленые костюмы продавали купоны по цене пятьсот монет за штуку.

   Какая-то старушка в шляпке с черной вуалью купила сразу пять купонов и теперь жадно перебирала их, бормоча под нос номера. Септимус деликатно наклонился к ней и тихо спросил:

   – Извиняюсь, а что особенного в этих столиках с зеленой лампой?

   Глаза старушки вытаращились сквозь сеточку вуали. Выразительно кашлянув, она, проглатывая "л", изрекла:

   – Молодой человек, это столики с зеленой лампой!

   – Да, – вкрадчиво согласился Септимус. – Так что в них особенного?

   Старушка посмотрела на Септимуса так, словно бы он только что снял перед ней штаны, и повторила:

   – Зеленая лампа!

   Покачивая головой и ворча что-то про глупую, невоспитанную молодежь, старуха удалилась.

   Септимус отошел к стене, где кучковались три зеленых костюма. Украдкой озираясь по сторонам, они в хвост и в гриву частили Нисидзиму с его купонами. Значит розыгрыш столиков с зелеными лампами – тоже затея управляющего.

   – Здравствуйте. Меня зовут Кидака. Могу ли я быть вам полезен?

   Зараза! Увлекшись болтовней зеленых костюмов, Септимус не заметил, как из толпы вынырнул их коллега. Судя по его выправке и по взглядам, брошенным на него болтунами, этот человек был здесь за главного.

   Оценив обстановку, Септимус включил лицо "ой, не бейте меня, дяденьки" и сокрушенно промямлил:

   – Я так и не решился приобрести купон! Зря, наверное. Ваш управляющий, господин Нисидзима, намекал, что я смогу купить купон со скидкой...

   Он подвесил окончание фразы в воздухе и воззрел на Кидаку доверчивыми глазами новорожденного теленка.

   – Увы, господина Нисидзимы тут нет, а я не наделен полномочиями предоставлять скидки, – говорил он любезно, однако глаза его полыхали ледяной жаждой убийства.

   При иных обстоятельствах Септимус обязательно бы разговорил Кидаку и вытянул из него максимум информации. Но сейчас его заботило совсем другое. Чувствуя, как пол медленно уползает у него из-под ног, Септимус небрежно спросил:

   – Когда же он успел уйти?

   – Его здесь и не было, – сухо отозвался Кидака.

   – Но голос...

   – Ах, вы об этом. Это был помнящий кристалл. Прошу прощения, вы, наверное, с Запада?

   – Да...

   – Значит, до ваших краев эта инновация ещё не дошла. Особый искусственный кристалл, способный запомнить звуковое сообщение длительностью до полутора часов. Куш огромен, и мы не можем лично присутствовать во всех секторах одновременно. Приходится прибегать к маленьким магическим ухищрениям, – он чуть слышно фыркнул и продолжил с плохо скрываемым раздражением: – Думаю, наш уважаемый господин Нисидзима пошел домой отдохнуть. Трудно поверить, но даже ему иногда требуется сон.

   ***

   – А голову, голову ты ему оторвать сможешь? Чтобы прямо вот «хрясть!» – и все?!

   – Шею свернуть, что ли?

   – Ну да!

   – Могу.

   – А пальцы переломать? По одному, каждую косточку? Чик, чик, чик! Можешь?

   – Да.

   – А вот так, чтобы горло перерезать одним движением от уха до уха – жжжух? Можешь?

   – Могу.

   – Круто!!! А...А...А...

   – Ну и дети пошли, – пробормотала Мирра, вынужденная уже полчаса слушать обмен репликами между восторженно кровожадной Пум и профессионально бесстрастным Маркусом.

   – А придушить его так, чтобы глаза из орбит повылазили и язык вывалился?

   – Могу.

   – А...

   – Слушай, ребенок, – взорвалась Мирра, – дядя Маркус способен уконтрапупить человека ста восьмьюдесятью двумя способами – и это не считая различных вариаций. При желании он даже может завязать каждую конечность жертвы красивым бантиком. НО! Но сейчас наша задача – проникнуть в квартиру Нисидзимы. Так что сосредоточься на практических вещах!

   Зеленокостюмный персонал города обитал в тридцатиметровой башне, возвышавшейся в центре Куша, куда сходились все сектора. Попасть внутрь можно было только по специальному жетону, и пронырливая Пум сумела достать себе заветный пропуск.

   – Я стырила его у одного ротозея. Его за это вышвырнули из Куша, – девчонка светилась самодовольством.

   Воровато оглядевшись, Мирра приложила жетон к матовой панели у входа. Башня раззявила двери, позволив незваным гостям войти. Троица взломщиков на цыпочках прокралась к магической платформе. Пум нажала на кнопку верхнего этажа, и они плавно заскользили вверх.

   – Ни тебе охраны, ни колючей проволоки, – пробормотала Мирра. – Или эти ребята беспечные идиоты, или мы вот-вот крупно вляпаемся.

   – А чего им бояться? – успокоила её Пум. – Кругом пустыня, а в городе у них каждая блоха на учете.

   – Тебя ведь они проворонили, – заметила Мирра.

   – Я приплачиваю одному чуваку, чтобы он рассказывал, типа я его сестра. Говорю же: у меня есть деньги!

   – А их ты у кого тыришь? – ядовито поинтересовалась Мирра, но тут платформа остановилась, и вопрос остался без ответа.

   Апартаменты управляющего занимали целый этаж. Пум приложила палец к губам, указала на зеленую металлическую дверь и свистящим шепотом сообщила:

   – Сюда.

   Маркус без лишнего шума расправился с дверным замком, и троица проскользнула в квартиру Нисидзимы. Для перестраховки Маркус запер дверь изнутри.

   Мирра окинула взглядом полутемную комнату и поёжилась:

   – У них что, даже системы магического оповещения нет? Я-то думала, как только вскроем дверь, нас сразу повяжут. Маркус, что думаешь?

   Маркус, к тому времени уже успевший бегло осмотреть все комнаты, сообщил:

   – Здесь только мебель.

   – Ага, у тебя дома тоже была "только мебель", – Мирру уже трясло. – Надо искать тайник: наверняка у этого парня дюжина волшебных палочек припрятана в коробке из-под обуви или ручной зверопотам живет на кухне. Вообще как-то здесь простовато, а? Где парчовые занавески, где золотые унитазы, где, в конце концов, домашние тапки, сшитые юными девственницами из ушей молодого гиппопотама?

   Пока она болтала, Маркус вел методичный обыск. Пум хвостиком увивалась за ним, ловя каждое движение.

   – Только мебель, – повторил свой вердикт Маркус. – Он не держит дома ничего ценного. Все верно: башня не охраняется, потому что сторожить тут нечего. Надо искать кабинет.

   – Просто квартира? Место для поесть и поспать, да? – Мирра стукнула кулаком по ладони. – Зараза! А если какой-нибудь шибзданутый игрок решит разнести здесь все к едрене-фене? Или укокошить кого-то из персонала Куша? Управляющего, к примеру?

   – Значит, так тому и быть, – отозвался Маркус, беря Пум за плечо и направляясь к двери. – Пойдем отсю...

   Он осекся и замер в боевой стойке. Нож в его руке ощерил лезвие. Мирра не слышала шагов, но догадалась, что Маркус заметил угрозу.

   – Никаких убийств! – шепотом заверещала Мирра.

   Маркус не стал спорить. В мгновение ока спрятав нож, он сгреб в охапку Мирру и Пум и потащил их в соседнюю комнату.

   Всегда продумывай пути отступления! Эту истину помнит каждый, чья работа связана со смертельным риском. Потому что люди с плохой памятью на таких должностях долго не живут. Осматривая башню и покои Нисидзимы, Маркус заметил, что, во-первых, каждый этаж опоясан парапетом, и во-вторых, окно в спальне Нисидзимы открывается очень легко, а подоконник не загроможден вещами.

   Пока дверь в квартиру управляющего отворялась, Маркус успел выбраться на парапет и заставить обеих своих подельниц последовать за собой.

   Почти сразу он понял, что попал в крайне затруднительное положение. Одной рукой Маркусу приходилось удерживать Пум: бесстрашная девчонка чуть ли не танцевала на узкой полосочке парапета, рискуя сверзиться вниз. Другую руку Маркуса стискивала Мирра, которая от ужаса боялась лишний раз вдохнуть. Все трое представляли собой оригинальную скульптурную композицию на высоте трех десятков метров над землей.

   С огромным трудом Маркусу удалось вместе со своими спутницами переместиться правее, чтобы их головы не торчали напротив окна.

   Меж тем в спальне зажегся свет. В окне замаячил силуэт Нисидзимы.

   – Когда он пойдет в ванную, мы быстро выберемся и уйдем, – прошептал Маркус.

   – Нас застукают! – сквозь зубы заклокотала Мирра.

   – Тогда Маркус свернет ему шею! – жизнерадостно предложила Пум.

   – Мне уже плевать, – Маркус уловил в голосе Мирры ту степень паники, после которой люди обычно совершают необдуманные поступки: например, очертя голову сигают с тридцатиметровой высоты. – Эта долбанная стена ходит ходуном! Я сейчас упаду! Мы все сейчас упадем! Маркус, миленький, сверни ты этому зеленому ублюдку шею, и пойдем уже отсюда!

   Несколько секунд Маркус сверлил Мирру взглядом, после чего пришел к выводу, что это был не рациональный приказ, а всплеск эмоций, о котором она впоследствии будет сожалеть. Почему бессмертная Мирра подвержена чисто человеческим страхам, Маркус в толк взять не мог.

   Он все ещё размышлял об этом, когда заметил в спальне движение. Нисидзима вышел. Маркус бесшумно отворил окно. Висевшая у него на руке Мирра жутко мешала, поэтому пришлось изловчиться, чтобы заглянуть в комнату через её плечо.

   Едва Маркус решил, что путь свободен, Нисидзима вернулся в спальню. Им очень повезло: управляющий не стал включать свет, а сразу улегся в постель.

   – И что теперь? – прошептала Мирра.

   – Подождем, пока он уснет, – отозвался Маркус.

   – А потом прирежем его в кровати? – с надеждой спросила Пум.

   – Нет. Просто потихоньку уйдем.

   Спустя несколько бесчеловечно долгих минут Маркус вновь решился заглянуть в комнату. Судя по ровному дыханию, Нисидзима спал. Маркус приложил палец к губам и жестом велел Мирре лезть в комнату. Ответом был всполошенный взгляд и быстрое мотание головой. Маркус по привычке сдержал вздох. Придется ему лезть первым, а потом втаскивать Мирру и Пум. Затея самоубийственная. В себе Маркус был уверен, но его напарницы-дилетантки вряд ли сумеют обойтись без шума.