Текст книги "В некотором роде волшебник"

Автор книги: Нита Неверова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

   – Он вам просто не нравится, поэтому вы ищите, к чему бы придраться. Нет бы хоть раз поверить, что человек делает добро совершенно бескорыстно! Хватит корчить рожи и переглядываться! И вообще, я иду к себе, ясно? И не смейте за мной следить!

   – Дома быть не позже десяти! – не удержалась Мирра, получив в ответ презрительное фырканье Вероники и укоризненный взгляд Септимуса.

   ***

   Хорошая информированность – половина победы. Септимус не раз убеждался в правдивости этого правила. Можно до зубов вооружить отряд опытных наемников и потерпеть сокрушительное поражение от кучки земледельцев лишь потому, что не знаешь о путях миграции диких кабанов.

   Пара часов ушла на то, чтобы поесть, освежиться и вздремнуть. Потом Септимус отправился в Пункт Доброй Помощи. Пускай они не собирались задерживаться в Куше надолго, и все же небольшая разведка будет отнюдь не лишней. У стойки Септимус столкнулся с Маркусом: бывший государственный убийца тоже знал цену информации. С задумчивым видом он листал какую-то толстенную книжищу в казенно-сером переплёте.

   Откровенно говоря, для Септимуса это была не самая приятная встреча. Однако приходилось смириться с фактом: теперь Маркус их союзник, и пускай у него мозги замороженного мамонта, пускай весь мир для него состоит из потенциальных объектов уничтожения, по крайней мере он не ковыряется вилкой в зубах и...ну, в общем, есть у него какие-то положительные качества.

   Симпатичная девушка за стойкой Пункта Доброй Помощи выдала им цветастые буклеты и провела в лекторий. Здесь маленький человечек в зеленом без остановки рассказывал о круглом городе Куше. Когда человечек уставал, его сменял другой, точно такой же зеленокостюмный коротышка, причем замену они успевали проводить в паузу между фразами, так что не слишком внимательный зритель вообще ничего не замечал.

   Круглый город Куш был поделен на тридцать семь секторов: тридцать шесть игровых и один хозяйственный. Каждый сектор был оборудован под определенную игру. Жилые комплексы располагались здесь же, вперемежку с игротеками, так что гости Куша могли испытывать удачу круглосуточно, делая лишь краткие перерывы на сон и еду. Особо упорных охотников за счастьем администрация города обеспечивала комплексным обедом и спальным мешком прямо рядом с их игровым местом.

   Септимус и сам в прошлом был шулером, но он никогда и нигде не видел, чтобы игра достигала такого масштаба и уровня организации.

   А ещё Септимус неплохо разбирался в тонкостях функционирования городов. По словам зеленых коротышек, население Куша составляло всего лишь пятьсот человек. Остальные четыре с лишним тысячи были гостями. Септимус готов был поспорить на собственную почку: столь огромный, густонаселенный город просто не может функционировать стараниями пяти сотен человек! Тем более что по данным буклета в разгар туристического сезона Куш посещали до двенадцати тысяч человек. Не исключено, что цифры намеренно завышали в целях саморекламы, но при любом раскладе от этого дела веяло тухлым запашком.

   Септимус посмотрел на Маркуса и понял, что он думает о том же самом.

   Поначалу Септимус считал, что у Маркуса есть всего два выражения лица. Теперь он понял: этих выражений гораздо, гораздо больше, просто отличаются они совсем незначительно. Чтобы узнавать их, нужен опыт и сноровка. Для Мирры и Вероники это не составляло труда. Септимус стал немного разбираться в вопросе лишь сейчас.

   – Нда, задачка, – протянул Септимус.

   Маркус кивнул. Удивительно: они друг друга поняли!

   – Я присмотрю за Вероникой, а ты возьми на себя Мирру, – распорядился Септимус. – Нам нужно только дождаться экспресса и по-быстрому свалить отсюда. Главное запомни: не давай Мирре делать глупости. Если надо, лучше запри её в кладовке.

   ***

   – Это возмутительно! Просто детский сад какой-то! Я взрослый человек! Меня не нужно... – Вероника задохнулась от возмущения, – опекать!

   – Никто тебя не опекает, – примирительно возразил Септимус. – Я иду смотреть достопримечательности и прошу тебя составить мне компанию. Что в этом криминального?

   – Ничего! Только это я вообще-то первой решила осмотреть достопримечательности. Ты примазался потом!

   – Вот уж споры на тему "кто первый" – точно детский сад.

   – Не передергивай! Почему тогда Мирра и Маркус не идут с нами?

   – Потому что, если будем таскаться по городу всем табором, привлечем внимание. Ладно, куда ты там собиралась пойти? На конегон?

   – Пони. Понигон. У них здесь в забегах участвуют такие маленькие лошадки – пони. Очень миленькие. Я раньше про них только читала, а теперь хочу посмотреть.

   – Лады. Пойдем смотреть "миленьких лошадок", – Септимусу почти удалось подавить иронию.

   Летающая платформа доставила их в восьмой сектор. До забега оставалось всего полчаса, и трибуны были заполнены. Лицо Вероники сморщилось от скорбного разочарования.

   – Не переживай, – утешил её Септимус, – может, удастся договориться об экскурсии в коню...в понюшню. Тебе же ведь не обязательно смотреть забег?

   Голова Вероники приготовилась кивнуть, и тут неведомо откуда материализовался Нисидзима. Он обстрелял толпу залпом улыбок ближнего и дальнего действия, подхватил Веронику под локоток и радостно защебетал:

   – О! Вижу, вы решили посетить скачки! Уже сделали ставку?

   – Нет, но...– Вероника затрепетала.

   – Не беда, время ещё есть. Пойдемте, я вас провожу. Прошу прощения, позвольте пройти, да, благодарю!

   Толпа расступилась, пропустив Нисидзиму с Вероникой, и тут же сомкнулась, отделив от них Септимуса.

   – Но я вовсе не собиралась, – Вероника предприняла ещё одну слабую попытку отбиться. – А разве нельзя просто так посмотреть?

   Нисидзима и бровью не повел:

   – Конечно, можно! Безусловно! Однако если сделаете ставку, смотреть будет в тысячу раз интереснее. К тому же вполне вероятно, вы сумеете выиграть. Новичкам везет!

   – Я даже не знаю, – смутилась Вероника. Ей неловко было отказывать такому заботливому, искреннему человеку.

   – Не обязательно ставить много, – доверительно сообщил ей Нисидзима. – Так, пустячок, небольшой всплеск адреналина! Конечно, наша минимальная ставка пятьдесят монет, но! Но специально для вас мы понизим планку, скажем, мммм, до десяти....или нет! даже до пяти монет! Ну что? И если ваш пони придет к финишу первым, вы получите пятьдесят монет! Правда, здорово?!

   Вероника бросила на него отчаянный взгляд и промямлила:

   – Здорово, но только...деньги мне ни к чему. Я так...просто...хотела...пони – они миленькие...и...

   – Вы тоже так считаете? – восхитился Нисидзима. – Да, пони – просто прелесть! Если хотите, после забега я провожу вас в конюшню. Вы когда-нибудь гладили пони? О! Это непередаваемо!

   Они уже достигли стоек, где изумрудные чиновники Куша принимали ставки, когда сквозь толпу к ним все-таки сумел прорваться Септимус. На грани бесцеремонности он сбросил руку Нисидзимы с локтя Вероники и твердо заявил:

   – Мы не будет делать ставку.

   Вопреки его опасениям, Нисидзима не стал упорствовать:

   – На нет и суда нет, – весело заключил он. – Кстати, я говорил вам про наш сегодняшний спецприз?

   Он чуть повернул голову в сторону стойки и поднял руку. Септимус отметил, что пальцы Нисидзимы сложились в знак. В тот же миг зеленый костюм вытащил что-то из-под стойки и подал управляющему:

   – Плюшевый пони! – триумфально объявил Нисидзима.

   Вероника издала вздох восхищения:

   – Септимус, только посмотри, какая прелесть! Он же совсем как настоящий!

   – Откуда ты знаешь, ты же их никогда не видела, – пробурчал Септимус и совершил огромную ошибку.

   Вероника фыркнула, как разъярённый ежик, топнула ногой и заявила:

   – Знаешь что, это, в самом деле, мои деньги, я вольна ими распоряжаться, как хочу! Пять монет за плюшевого пони! Куда мне их отдать?

   – Сюда, – моментально отозвался Нисидзима и щелкнул пальцами своему коллеге: – Прими ставку. Пожалуйста, там список пони. Плохо видно? Вот, держите программку, здесь они тоже перечислены. Ставьте на любую, какая приглянется. У нас все пони хороши!

   Септимусу осталось лишь проследить, чтобы ставка Вероники действительно ограничилась пятью монетами. К счастью, здесь Нисидзима их не обманул. Радостная Вероника, сжимая в ладошке золотистый билетик и бросая влюбленные взгляды то на плюшевого пони, то на Нисидзиму, отправилась на трибуну. Разумеется, услужливый управляющий предоставил ей место в первом ряду. Септимус побрел следом.

   У другой стойки для ставок горячо спорили белокурая купальщица и один из школяров:

   – Ты меня не любишь! – яростно шипела раскрасневшаяся девушка.

   – Люблю!

   – Жмот! Тебе жалко потратить на меня пятьдесят монет?!

   – Что ты! Но это так мно...

   – А я хочу этого пони! Ясно? Хочу-хочу-хочу-хочу!!! Хочу плюшевого пони!!!

   – Ну хорошо...Зараза...Эй, там, пятьдесят монет на номер...

   – Четырнадцать!

   – Четырнадцать. И чтобы выигрышем был плюшевый пони. Ага.

   "Пятьдесят монет за возможность получить кусок тряпки? – подумал Септимус. – Да мы ещё легко отделались!"

   Натренированное ухо бывшего дознавателя выхватило из общего гомона ещё один любопытный диалог. Разговаривали двое зеленых костюмов, причем оба при этом боязливо озирались:

   – Я-то был уверен, что после плюшевых пони этого урода точно выпрут. Такая лажа просто не могла прокатить!

   – Но прокатила. Глянь, девки кипятком писают от этих игрушек.

   – Чтоб он сдох, тварь!

   Из этой эмоциональной беседы Септимус сделал два очень важных вывода: во-первых, деловое чутье господина Нисидзимы граничило с фантастикой, и во-вторых, зеленокостюмный персонал недолюбливал управляющего.

   "Шибко умных нигде не любят", – мрачно подумал Септимус и вопреки здравому смыслу ощутил к Нисидзиме нечто вроде сочувствия.

   ***

   Мирра лежала в прохладной воде. Тяжко жить своим умом: приходится принимать всякие там решения, а потом ещё и нести за них ответственность. Во все свои предыдущие воплощения Мирра оказывалась в положении ведОмой. Человеку, заглянувшему в чаровское зерцало, трудно согласиться с мыслью, что появившееся оттуда существо – другой, отдельный, самостоятельный человек со своими желаниями, потребностями, недостатками. Люди либо берутся исправлять «неправильное» отражение себя, либо стараются не замечать его индивидуальность. Профессор биологии, последний человек, которого она отражала, был неплохим парнем. Но для него она была всего лишь ходячими ушами. Он говорил, она соглашалась. Нет, конечно, она часто возражала, сопротивлялась, пыталась повлиять на ситуацию, однако во всех её словах он слышал скрытое согласие. Увы, человек, способный довериться собственному "я" – явление уникальное. Равно как и человек, имеющий смелость признать права другого человека.

   Вода обволокла Мирру, образовав вокруг неё голубоватую сферу.

   Так или иначе, сейчас, впервые за прорву лет, Мирра вновь чувствовала себя полноценной личностью.

   "Зараза, как пафосно звучит! – подумала Мирра. – А смысл всего лишь в том, что ты имеешь право не любить шпинат, умиляться разноцветным гусеницам и шлепать босиком по лужам. Право говорить "нет!" – за это не жалко заплатить тысячелетиями ожиданий".

   Одевшись, Мирра выскользнула на улицу. На удивление чистый город: ни плевков, ни окурков, ни пустых бутылок. Аномально чисто для города, населенного в основном приезжими!

   Разумеется, тайны города Куш – совсем не её дело. В ситуации Мирры благоразумнее было бы тихонько отсидеться в комнате, а потом быстренько смыться на ближайшем экспрессе.

   "Благоразумие!" – Мирра желчно усмехнулась.

   Пока Септимус нянчится с Вероникой, можно ненавязчиво разведать обстановку. Ничего особенного: невинная прогулка. Честно сказать, даже слегка обидно, что Септимус оставил её совсем одну.

   Совсем одну?

   – Хорэ прятаться! – громко велела Мирра, запрокинув голову вверх. – Я тебя видела!

   Чистейшая ложь: она его не видела, но вычислила логически. Кстати, правильно сделала, что обратила свой призыв к небу: он вышел абсолютно не из-за того дерева, которое она подозревала.

   – Не делай глупости, иначе я запру тебя в кладовке, – сказал Маркус, и Мирра поняла, что это не пустая угроза.

   – Да брось! – беспечно махнула она рукой. – Это же Куш – город игры, город веселья! Побывать в Куше и просидеть все время в номере – это уголовное преступление! Ты хоть знаешь, что такое "курорт"?

   Сморозила глупость. Маркус слегка наклонил голову вперед и напомнил:

   – Я с Эс-Марини, – потом, подумав, прибавил выразительно: – Куш – очень подозрительное место. Не надо совать нос в его дела.

   Скажи это любой другой человек, Мирра моментально бы взбеленилась и уж точно полезла бы на рожон. Но Маркус – совсем иное дело. Он не из тех, кто берет с собой зонтик в солнечный день.

   "Ну, срисовал меня этот Нисидзима, – попыталась она себя успокоить, – что с того? Может, я ему просто не понравилась! Я многим не нравлюсь. Завтра вечером экспресс до Сенсуры. Мы уедем отсюда, мы просто тихо уедем".

   Она решительно зашагала вперед. Маркус последовал за ней, слово ходячий навес.

   – Не спросишь, куда я иду? – слегка раздраженно бросила ему Мирра: все-таки его молчаливость иногда бесила до колик в пятках.

   – Мне без разницы, – отрезал Маркус.

   "Так вот почему они все поначалу так злятся, когда я воплощаюсь и начинаю всюду следовать за ними, – думала Мирра, нервно косясь через плечо. – Мда, это действительно малость напрягает".

   По улицам сновала разношерстная публика: мужчины и женщины, молодые и старые. Одни сосредоточенно бормотали что-то себе под нос, другие беззаботно глазели по сторонам, третьи демонстрировали весь спектр симптомов шизофрении, четвертые держались с истерическим хладнокровием. Был бородатый мужик в одних полосатых трусах. Была высокая брюнетка, с ног до головы обвешанная амулетами. Была группа представительных мужчин в дорогих сюртуках с искрой. Казалось, кто-то нахватал кусочков из разных картинок, а потом от балды склеил их воедино.

   – У меня от этого города мурашки, – конфиденциально сообщила Мирра Маркусу.

   – Ясно.

   "Ясно, да? – со злостью подумала Мирра и тут же возразила самой себе: – А на какую реакцию ты рассчитывала? Ты сообщила ему некоторую информацию, он её принял к сведению и дал понять, что услышал тебя. "Ясно". А что тут ещё скажешь? "Ясно"!"

   – Погода хорошая, – сказала она вслух и тут же подумала: "Я нервничаю. Когда мы с ним наедине, я нервничаю! Что ты молчишь? Скажи что-нибудь, сволочь ты этакая! Зараза! Не удивительно, что люди на Эс-Марини его ненавидели. Когда он рядом, просто невозможно чувствовать себя в безопасности. Как в детстве, ночью, в пустой комнате, когда дверца шкафа приоткрыта, а ты вдруг осознаешь, что там может кто-то быть. Ты убеждаешь себя: это пустые страхи, там никого нет. И все же ты каждой клеточкой ощущаешь его присутствие".

   – Эй.

   Мирра завизжала. Какая-то, самая мудрая часть мозга, которая наверняка носит очки и знает, чему равен квадрат гипотенузы, попыталась её урезонить, сказать, что через десять секунд ей будет стыдно, но вопли ужаса один за другим вырывались из горла, взбираясь по голосовым связкам и удирая прочь.

   Маркус терпеливо подождал, пока она оторется, после чего невозмутимо сообщил:

   – Там есть шезлонги.

   Мудрая часть мозга была права: Мирра готова была провалиться сквозь землю.

   Шезлонги стояли под сенью пальм. Между парами лежаков размещались приземистые круглые столики, на которых заманчиво поблескивали глянцевыми спинками нераспечатанные колоды карт. Город Куш ни на секунду не давал своим гостям расслабиться.

   Все ещё пылая со стыда, Мирра грузно рухнула на шезлонг. Маркус уселся на соседний.

   Мирра чувствовала, что нужно извиниться, и понимала, что её обычные "Ах, ну прости, пожалуйста!" и "Ты не идиот? Ну извини!" здесь совершенно не подходят. Покусав губы, она выдавила:

   – Ну ты...это...в общем...понимаешь...я просто задумалась и...

   "Куплю себе майку с надписью "ДУРА" – пусть все видят!" – мысленно обругала себя Мирра.

   – Никто не подошел, – сказал Маркус.

   Мирра вздрогнула:

   – Э?

   – На крик никто не среагировал. Подозрительно.

   – Ну...эммм...да. На редкость черствые людишки.

   – Либо же такое здесь – дело обычное.

   Мирра кивнула. Сложно сфокусироваться на детективной загадке, когда совесть кипит и клокочет. Она всегда считала, что одинаково презирает всех людей, и вдруг на тебе: начала вопить как резаная, только лишь потому что человек неожиданно её окликнул. Мирра ругала себя во все корки, но нарушить тягостное молчание так и не решилась.

   Они сидели на шезлонгах друг напротив друга. Хорошо отрегулированное магическое солнце слегка припекало.

   Завести разговор с другим человеком просто: достаточно найти точку соприкосновения с собеседником, и дальше пойдет как по маслу. Следующие четверть часа Мирра отчаянно рылась в памяти, пытаясь отыскать такую точку между собой и Маркусом. Получалось неважно. Природа и погода отпали в полуфинале. Фразы вроде "А нож надо всадить на всю длину лезвия или достаточно наполовину?" были сняты с дистанции до начала соревнований.

   Солнечный луч превратил глянцевую колоду карт в один ослепительный блик. Мирра медленно заговорила:

   – Пару веков назад, в прошлую мою поездку на Эс-Марини, там пользовалась бешеной популярностью игра "Свиная ляжка". А как у вас с этим сейчас?

   Маркус подался вперед:

   – Так же.

   Мирра лукаво улыбнулась:

   – Умеешь играть?

   – Немного.

   – Жаль. Тогда ничего не получится: я играю просто блестяще!

   – Я рискну.

   – Пфф! Не боишься, я тебя без трусов оставлю?

   Маркус пожал плечами:

   – Так ведь и я тебя могу оставить.

   Это был прямой вызов. Не размениваясь более на болтовню, Мирра с треском распечатала колоду и принялась сдавать карты.

   ***

   Они проиграли. Апельсиновый пони под номером восемь перебирал крепкими ножками, как взбесившийся таракан, но к финишу пришел только пятым.

   Вероника отсчитала пятьдесят монет и устремилась к стойке для ставок. Септимус прикинул, стоит ли позволить ей спустить эти деньги ради закрепления урока или все-таки насильно вытащить утопающего на берег. А ещё он ждал следующего хода Нисидзимы. Септимус был уверен, что "смотрящий" города Куш целенаправленно увивается за Вероникой, чтобы через неё подобраться к Мирре. Однако вскоре Септимус вынужден был признать: он недооценил Нисидзиму. Если Вероника и была целью, то лишь одной из многих. Ушлый управляющий умудрялся сражаться на несколько фронтов. Он безошибочно угадывал в толпе потенциальную жертву: человека сомневающегося, растерянного, отчаянного или отчаявшегося, – и начинал его умело обрабатывать. Людям, готовым сорваться и поставить на кон все свои сбережения, давал ободрительного пинка. Бережливых новичков подталкивал испробовать игру на вкус, позволяя им делать малюсенькие ставки. А ещё направо и налево сыпал призами и так называемыми "бонусами" – вроде плюшевого пони.

   Иногда Нисидзима на некоторое время пропадал из поля зрения: вероятно, летал в другие сектора. Остальные зеленые костюмы тоже суетились, но на фоне сверхдеятельного управляющего они выглядели полудохлыми бегемотами, увязшими в патоке.

   Нисидзима успевал всюду и безо всяких видимых усилий. Словно бы не он безостановочно перемещался по городу, а сам Куш вращался вокруг него.

   Вернулась Вероника.

   – На кого поставила? – беззаботно поинтересовался Септимус.

   – Ни на кого, – Вероника протиснулась к стене и уселась на краешек постамента декоративной колонны. – Помнишь, с нами ехали молодые ребята? С ними ещё была девушка-блондинка.

   – Угу.

   – Они проиграли все деньги.

   – За один заезд? – поразился Септимус.

   – Нет. Они играли в разных секторах – в карты, в кости и...ещё во что-то, я не запомнила. Сейчас собрались здесь. У них ничего не осталось, Септимус, то есть совсем ничего, понимаешь?

   Септимус вздохнул. Да, дети, тяжело вдруг понять, что разноцветная жизнь, полная заманчивых тычинок и пестиков, на деле оказывается душным темным подвалом с одной-единственной узкой скрипучей койкой.

   – Понимаю. Они, конечно, решили сыграть в самый последний-распоследний раз, чтобы вернуть потерянные деньги?

   – Как ты узнал?

   – И ты отдала им все, что у тебя было.

   – Я оставила себе на еду и дорогу. Я же врач: я всегда смогу заработать ещё!

   Септимус похлопал её по плечу:

   – Пойдем-ка разыщем Мирру и Маркуса.

   – Они разве не в гостинице?

   -Зная Мирру, едва ли. Да не переживай! Для начала пробежимся по окрестностям. Если не повезет, будем обыскивать все местные кладовки.

   ***

   Как и следовало ожидать, в номере их не было. На всякий случай заглянув в каморку для швабр, Септимус и Вероника вернулись на улицу.

   – Направо или налево? – спросил Септимус.

   – Налево...Нет, направо...Нет...Она ведь твое отражение – тебе лучше знать!

   Отправляясь на разведку, благоразумнее было бы пойти к центральной башне, то есть направо. Септимус поскреб бороду и повернул налево.

   Миновав два роскошных здания, они вышли к таверне под открытым небом. Единственными посетителями здесь были Мирра и Маркус. Они сидели друг напротив друга, оседлав шезлонги. Между ними стоял круглый столик, на котором рубашкой вверх лежала карточная колода. В руках они держали веер игральных карт. Справа от Маркуса возвышался курганчик камней, явно натасканных из соседней клумбы. Рядом с Миррой валялось три жалких камушка.

   – Ещё, – сдержанно сообщил Маркус и вытянул из колоды одну карту.

   Мирра вгрызлась глазами в его лицо. Карта присоединилась к вееру в руках Маркуса. Сам игрок, казалось, на нее даже не взглянул.

   – Твой ход, – кивнул Маркус.

   Рука Мирры дернулась к колоде, но в последний момент кончики пальцев цапнули воздух, и рука скользнула назад. Раскрасневшаяся Мирра взлохматила челку.

   – Правило двадцати секунд, – напомнил Маркус.

   – Без тебя знаю, – огрызнулась Мирра и вновь потянулась к колоде. Затем стремительно схватила карту и засунула её в своей веер. Она старалась как могла, но рухнувшие вниз уголки рта выдали её с потрохами. Мирра бросила нервозный взгляд на Маркуса.

   – Вскрываем? – уточнил тот.

   – Мммм... Зараза! – Мирра швырнула карты на стол. – Пасую!

   Маркус кивнул и вскрыл свои карты.

   Мирра испустила вопль дикого леопарда, попавшего в капкан для кроликов, и швырнула в Маркуса один из трех своих камушков. Бывший государственный убийца поймал камень на лету и аккуратненько присоединил к своему кургану.

   – КОпите гальку на домик в пустыне? – ехидно поинтересовался Септимус.

   Маркус поприветствовал их кивком. Раздосадованной Мирре хотелось выпустить пар:

   – Разуй глаза, тапир косорылый! Это щебенка! Мы на неё играли.

   – Мда? И сколько ты ему проиграла?

   Мирра вскочила с шезлонга, пнула столик и угрожающе двинулась на Септимуса, нацелив в него пухлый указательный палец. Однако на полпути она передумала и тихо ответила:

   – Три каменоломни.

   – Ты продула три каменоломни мужику, у которого даже щетина растет по уставу?!

   – Отвали...– она уткнулась лицом в плечо Септимуса и трагически зашептала. – Понятия не имею, как это получилось. Сначала мы играли...ну, не важно. Потом перешли на булыжники. Первый раз я у него выиграла, потом проиграла, потом снова выи...нет, проиг...короче, я не помню, но в конце концов я спустила три каменоломни.

   – Бедняжка.

   – И весь песок пустыни.

   – О...

   – Он меня уделал, Септимус, он меня растер, как сопли по мостовой! Ыыыы!

   – Кхм, – громовым кашлем дал о себе знать Маркус. – Пора платить по счетам.

   Мирра оторвала лицо от плеча Септимуса и гневно рявкнула:

   – Ни за что!

   – Кое-кто обещал оставить меня без трусов, – очень медленно завел Маркус, нависая над Миррой. Учитывая разницу в росте, эффект получился потрясающий: словно кто-то воткнул лопату рядом с жухлым кустиком стручкового гороха.

   Мирра залилась краской и сдавленно просипела:

   – Ты не посмеешь! Это не по-мужски!

   В душу Септимуса закралось тревожное подозрение. Маркус выпрямился и безапелляционно отчеканил:

   – Это "Свиная ляжка"!

   – Ну, не здесь же...

   – Свиная ляжка!

   Мирра стиснула кулаки. Септимус напрягся: похоже, шутки кончились.

   – Хрю, – сквозь зубы процедила Мирра.

   Маркус кивнул и поднял вверх руки с растопыренными пальцами, показывая, что осталось ещё девять раз.

   – Хрю!

   Септимус облегченно вздохнул. Пока Мирра отхрюкивала свой проигрыш, он вернулся к стоящей поодаль Веронике.

   – Они ведь это не всерьез? – опасливо спросила она. – Ну, про песок и каменоломни?

   Септимус усмехнулся:

   – Нет, конечно. Это просто игра, забава, чтобы скоротать время.

   Вероника с сомнением покачала головой:

   – Знаешь, я была не права: этот город вовсе не такой безобидный, каким я его считала. Думаешь, они это делают специально? Ну...выманивают у людей деньги?

   Септимус поджал губы. "Глупый ты ребенок, – хотел сказать он, – за последние полгода ты уже столько всего видела, но так и не сделала выводов. Тебя до сих пор шокирует человеческая подлость! Но я этому рад. Пока есть хоть кто-то, умеющий назвать подлость подлостью, а не ловкостью, деловой хваткой, успешностью, пока остается хоть один такой...наивный идиот, я смогу продолжить путь к Синим горам. Может быть, если мне подфартит, я сумею отыскать ещё парочку таких же кретинов".

   – Специально ли они выманивают у людей деньги? – вслух произнес Септимус. – Кто знает, кто знает.

   ***

   Маркуса не учили защищать. Его натаскивали на убийства. Однако благодаря Мирре и компании он быстро сумел адаптировать свои навыки под относительно мирные задачи.

   Защищать – это то же самое, что убивать, только в полсилы. Например, когда на твою подопечную нападает маленькое человеческое существо, нужно бить его не ножом, а кулаком, причем рассчитать силу удара так, чтобы отправить существо в нокаут, не проломив ему череп.

   Выясняется парадокс: прикончить человека гораздо проще, чем оглушить, ибо во втором случае в игру вступает армия случайностей вроде острых углов, ступенек, торчащей арматуры, слабого сердца жертвы или некстати оторвавшегося тромба. Когда идешь убивать человека, ты ставишь свое везение против его везения. Если намереваешься только оглушить жертву, повезти должно вам обоим.

   Сегодня город Куш благоволил Маркусу. Маленькая угроза, набросившаяся на Мирру, напоролась на кулак и отлетела назад, мягко заскользив по полу. Маркус схватил угрозу за шиворот и припечатал к стене, слегка сдавив горло.

   Угроза оказалась девчушкой лет десяти, одетой по моде эс-шелльских сорванцов, то есть в свободные бриджи и покрытую пятнами майку. На голове девочки был ободок с притороченными к нему треугольными ушами из толстого картона.

   – Живо тащи её к нам в номер! – прошипел Септимус.

   Боковым зрением Маркус увидел, что он зажимает рот пылающей праведным гневом Веронике. Мирра открыла свою комнату, и они гурьбой ввалились внутрь.

   – Вы с ума сошли! – отчаянным шепотом принялась увещевать их Вероника. – Это же ребенок!

   – Ты не поверишь, – жестко оборвал её Септимус, – "этожеребенки" тоже могут убивать.

   – Могут, – подтвердила Мирра.

   Маркус на всякий случай кивнул.

   Конечно, это могла оказаться дочь кого-то из гостей города, от скуки решившая поиграть в войнушку. Но шанс встретить в Куше обычного ребенка был столь же мал, как вероятность быстро найти соль в буфете, где недавно навели порядок.

   Девчонка меж тем очухалась. Тряхнув картонными ушами, она близоруко осмотрела столпившихся вокруг нее людей.

   – Знаете, – яростно прошипела Вероника, подавая девочке смоченную в холодной воде тряпку, – у вас троих не все дома! На, милая, приложи, чтобы синяка не было. Не бойся, я...

   Ладонь девочки рассекла воздух, твердым повелительным жестом прервав излияния Вероники. Затем, кисть сжалась в кулак, из которого выстрелили два пальца, прицельно указав на Маркуса и Мирру:

   – Вы, – грозно начала девочка, – вы пробыли в Куше несколько часов и не сыграли ни в одну игру на деньги?

   Септимус бросил на девчушку заинтересованный взгляд. Эта козявка задала свой вопрос утвердительно-обвинительным тоном, который под силу освоить только профессиональным дознавателям с двадцатилетним стажем. Даже самому Септимусу такой трюк удавался через раз.

   – Кто вы такие?

   Они переглянулись. Девчонка явно перехватила инициативу в допросе. Оставалось лишь выдать в ответ что-нибудь дурацкое и пошлое. Септимус принял позор на себя:

   – Нет, это ты нам скажи: кто ты такая.

   Девочка горделиво тряхнула головой:

   – Я Пум!

   – Пума? – уточнила Вероника.

   – Нет! Пум! Дикая песчаная лисица! Свободный хищник пустыни, рыскающий в поисках негодяев! Во имя Справедливости я очищу этот город!

   У Вероники отпала челюсть.

   – Теперь их две, – в полголоса проговорил Септимус, так, чтобы его услышали только Мирра и Маркус. – Причем мелкая, кажись, боевая модель.

   В подтверждение его слов Пум воззрела на них пламенным взором и провозгласила:

   – Вы не такие, как все. Вы – Избранные! Я сразу догадалась. Нисидзима тоже это понял! Так что скоро вам всем каюк!

   – Что, опять? – устало отозвался Септимус.

   – Мне кажется, – осторожно начала Вероника, – ты заблуждаешься, ну, насчет господина Нисидзимы. Он вовсе не такой плохой, как о нем...

   – Он убийца! – безапелляционно заявила Пум. – Он заманивает людей в свой город и делает с ними ужасные вещи (Септимус усилием воли отключил воображение). Он украл моего отца и удерживает его в плену! Но я, песчаная лисица Пум, положу этому конец! Вы мне не верите, я вижу. Я докажу, что Нисидзима – злодей. Вы тут всего полдня, а я – полгода! Я знаю Куш вдоль и поперек. Вы когда-нибудь бывали в нулевом секторе?

   – Нет, – покачал головой Септимус. – И не собираемся.

   Увы, было поздно. Вероника уже закусила удила:

   – А я собираюсь! Послушайте, думаю, Пум ошибается, но что если кому-то действительно нужна наша помощь? Неужели мы...

   – Вообще-то ты меня не интересуешь, – без обиняков заявила Пум. – Я хочу нанять их.

   Вилочка пальцев вновь уткнулась в Мирру и Маркуса. Септимус почувствовал себя уязвленным.

   Слух Маркуса отмел шелуху и сфокусировался на главном:

   – Нанять? – переспросил бывший государственный убийца.

   Пум кивнула:

   – Не думай, я заплачу. У меня есть деньги! – она вытащила из кармана тощий кошелечек и триумфально потрясла им.

   – Зачем ты напала на Мирру? – спросил Маркус.