Текст книги "Час абсента"

Автор книги: Нина Вадченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Завершим начатое, – приняла решение Инна. – Или пан, или пропал. Ты представляешь силу сомнений, которые нас одолеют, если мы не докопаем? Да они нас раздавят. Теперь у нас только один путь: убедиться хоть в чем-то.

– Мудрая женщина. – Андрей шевельнул бровями, и его ребята снова вгрызлись в черную землю.

Людмила Ивановна окончательно примкнула к стану врагов и неодобрительно наблюдала за процессом издали.

– Осталось двадцать минут, – сообщил Роман.

– Ребята, поднажмите! – скомандовал Андрей. – Несите канаты. Будем поднимать. Спасибо, Инна Владимировна, за приключение, оживляет, кровь разгоняет. Ставлю сто баксов – он мертвый.

– Двести на живого, – тут же поддержал друга Роман.

И они оба уставились на Пономаренко.

– Циники, – расстроилась Инна. Ей уже перестал нравиться Андрей. Решительный, сильный, и на тебе – игрок, циничный игрок. Роман тоже хорош: нашел на чем деньги зарабатывать.

– Азарт, Инна, украшает мужчин, – уточнил Андрей и окончательно похоронил свой геройский облик в глазах Инны.

Но отвечать колкостями было некогда. Ребята расчистили гроб и протянули под ним канаты. Теперь Андрей руководил подъемом. То и дело слышалось его молодцеватое «О-оп!».

«Вытягивать из могилы гораздо труднее, чем опускать», – отметила Инна. И еще откуда-то прилетел старый анекдот: «Чем отличается пессимист от оптимиста? Один говорит, что стакан наполовину пуст, а другому кажется, что он наполовину полон». Кто она сейчас, пессимист или оптимист?

Тяжелый гроб медленно, цепляясь за края, полз наверх. С каждым рывком, с каждым «О-оп!» Пономаренко ощущала, как пустеет ее воображаемый стакан.

Наконец гроб бесцеремонно шваркнули на кучу земли. Он накренился и чуть не перевернулся.

– Осторожнее, – закричала Инна, – поставьте его на ровное место и открывайте скорее!

Крышку сковырнули быстро. Пономаренко, растолкав всех, первой склонилась над погребенным человеком.

Мужчина лежал с закрытыми глазами. В руках у него был зажат маленький кислородный баллон.

– Мы были правы, – возвестила всем Инна и приникла ухом к груди мужчины.

– Ну что там, выиграл я или проиграл? – Андрей в нетерпении стал дергать лежащего в гробу за ногу.

– Он дышит, – сказала Инна. Она посмотрела на мужчину и добавила: – Выиграл он. Впрочем, выиграли и мы. По крайней мере, тюрьма без нас еще поскучает.

Она ласково погладила мужчину по щеке, потом стала легонько похлопывать его по лицу. Прекраснее лица она в своей жизни еще не видела. Или это у женщин в природе так заложено: влюбляться в тех, кого спасают? Наконец мужчина вздохнул и открыл глаза.

– Кто ты? – спросил он, увидев прямо перед собой незнакомую женщину.

– Инна, – ответила она, улыбнулась и легонько сжала его холодную руку.

– Спасибо, – легко выдохнул мужчина.

Тончайшую ниточку, связавшую двух человек, растоптал третий… Слон. Он радостно и грубовато вторгся в эфирные материи и заорал:

– Ура! Он живой. Молодец, пацан! И сто баксов не жалко!

Андрей, потирая руки от удовольствия, метнул молнию во вражеский стан. Там началась паника. Директорша хлопнулась в обморок на руки бомжей. Лейтенант Гапоненков, крякнув от страха, снял фуражку, вытер потный ободок и стал подготавливать пути к отступлению.

– Ты, Мария, того, сама тут разбирайся, – скороговоркой выговаривал он бесчувственной директорше. – Некогда мне, дел много. И больше не звони. Я тут ни при чем. Чуть грех на душу не взял. А если бы он задохся? Я начальству доложу о безобразиях, ты не волнуйся…

От таких успокоительных слов директорша погрузилась в еще более глубокий обморок. Что значит «не волнуйся, я доложу»? Это прямая дорожка на пенсию! Выгонят. Ее, пенсионерку, и так еле терпели. На такое место желающих пруд пруди! А теперь и повод появится. Не уследила, не проявила бдительность. Живых людей закапывают. ЧП! Позор! А как на пенсию проживешь? Ох!

Странно повела себя жена, Людмила. Она словно окаменела. То ли не могла поверить в радостное событие, то ли поверила и теперь прямо на глазах побледнела от разочарования. Надо же, свобода была так близка!

– Парень, вставай! – продолжал командовать Андрей. – Жизнь – хорошая штука! Смотри, солнце светит, водка еще не перевелась.

Пономаренко сидела возле гроба, сжимала Серпантинову руку, тот смотрел на нее не отрываясь, и им совсем не хотелось что-либо в этом мире менять.

В рядах оцепления вдруг началось брожение. Прямо на них летела легковушка. Водитель и не думал тормозить. Пришлось в последний момент уступить и, выматерившись, пропустить машину.

Из «бээмвухи» выползла старушенция внушительных размеров. Такая и без колес могла протаранить любую стенку. Голос у нее был под стать весу.

– Где он, мой ненаглядный мальчик? – заорала она и ринулась к могиле.

Легко отшвырнув Инну, она всей мощью кинулась сыночку на грудь. Тот закашлялся. Если он не задохнулся в могиле, то теперь у него появился шанс наверстать упущенное.

Мамаша безудержно рыдала, придушив своего птенчика почти до смерти.

– Женщина, осторожно, он еще очень слабый, – вступилась за несчастного Инна.

– Я мать и лучше знаю, что моему сыночку надо! – отрубила энергичная особа и снова припала к сыночку на грудь.

Отрыдав положенное, старуха подняла голову и совершенно спокойно спросила:

– А где его мымра?

– Я здесь, мамочка, – кротко проблеяла Людмила.

– Поехали домой, там я разберусь, как ты довела моего сыночка до могилы! – приказала мамочка.

Людмила беспрекословно повиновалась и поплелась к машине. Но в машину не села, а призывно уставилась на Андрея. Андрей хоть и делал вид, что не замечает жарких взглядов, но, внимательно оценив обстановку, с готовностью пошел на призыв. А чего опасаться? Все были заняты Серпантиновым.

– Вы такой мужественный и отважный мужчина, – начала Людмила ворковать нежным голосом, – а мне так нужна помощь… Только вам я могу довериться, позвоните мне, я буду ждать, если эта грымза меня не съест.

Андрей быстро забыл, как обзывал ее амебой, напустил на себя побольше мужественности и значительности и благосклонно принял приглашение. Но пора было задвигаться в тень – сыночек и законный муж благополучно восстал из гроба.

Восстал и вцепился в Инну, как клещ.

– Инна, я не знаю, кто вы, но вы первая женщина, которую я увидел, – залепетал он. – Я, как только что рожденный цыпленок, буду теперь всегда рядом с вами, вы моя мамочка…

Лучше бы он этого не говорил.

– Алешка, марш в машину! – скомандовала старуха. – Я тебе покажу, кто твоя мамочка!

– Цыплята всегда бегут за тем, кого они первыми увидели, это судьба, – еще успел сказать Серпантинов, и его поволокли в машину.

– Я слабая женщина – у меня тахикардия, почки, гипертония – должна спасать взрослого мальчика от самого себя! У кого же сил хватит, какая мать это выдержит…

Дальнейшие стенания, слава богу, потонули в реве мотора. Машина отчалила, обдав оставшихся выхлопными газами.

Роман, наблюдавший всю сцену, стал смеяться как сумасшедший. Своим ржанием он даже директоршу выудил из затяжного обморока. У нее появилась надежда, что все можно будет устроить и замять неприятный инцидент. Раз люди смеются, значит, зла не держат. Она поправила прическу и стала заискивающе подхихикивать Роману.

– Все получили что-то приятненькое от этого приключения, – начал объяснять Роман, – все, кроме меня, хотя я тут сыграл главную роль. Инна Владимировна нежданно-негаданно обрела великовозрастного цыпленочка. Андрей, судя по всему, новую любовницу. А я? Что получил я?

– Держи, вымогатель! – Андрей нехотя порылся в карманах и бросил Роману стодолларовую купюру.

– Спасибо, благодетель, спасибо. Но ты так просто не отделаешься. За тобой…

– Ну ты и обнаглел! Я рисковал своей головой, ребятами, а ты еще и выпивку требуешь! А ну, пацаны, тащи его в автобус, он сейчас при деньгах, мы с него струсим по паре бутылок пива.

Инна пребывала в задумчивости и не принимала участия в словесной перепалке жаждущих промочить горло мужиков. Мысли ее витали где-то между небом и землей.

Мысли не давали покоя и директорше. Она не находила себе места, видя, что участники переполоха скоро покинут кладбище. Наконец она решилась выяснить свою дальнейшую судьбу.

– А что же будет со мной? – спросила она. – Что мне делать?

Мужчины осмотрели ее с ног до головы скучнейшими взглядами. Признали непригодной для совместного распития и успокоили.

– Да делайте что хотите, – ответил Роман.

– Значит, вы не будете жаловаться? – расцвела директорша на глазах.

– Вы-то тут при чем? Живите как жили, гражданка, – окончательно успокоил директоршу Андрей.

Та воспрянула духом, приосанилась и скомандовала своей свите:

– За мной, ребятушки, налью по сто грамм!

Бомжи одобрительно загудели.

* * *

Малыш изучал жизнь. На нетвердых ножках он норовил убежать от мамы и заглянуть в урну с мусором. А еще лучше схватить оттуда палочку или тряпочку и сунуть в рот.

– Ваня, брось! Это кака! – кричала мать и торопилась вытереть руки любопытному чаду.

Ванечка не унывал. Он послушно выбрасывал добычу, подставлял руки и соглашался: «Кака!» Потом бежал в другую сторону, находил там брошенную кем-то бутылку из-под пива и пытался облизать горлышко.

– Ваня, брось! Это кака! – повторяла мать.

– Кака, – вторил малыш и старался наступить на скользкую бутылку ножкой.

Инна наблюдала эту картину и улыбалась. В другое время и в другом настроении она обязательно бы съехидничала: «Если все вокруг «кака», то каким «какой» вырастет ребенок?» Но сегодня ее умилял изобретательный и неугомонный Ванечка. Молодая бдительная мамочка тоже не осталась без комплиментов. Пономаренко оценила и ее внимательность, и ее требовательность, хотя еще вчера она бы обязательно проворчала: «Если ты такая чистюля, пройди три шага на детскую площадку, там и выгуливай свое сокровище».

Инна сидела в тенечке на скамейке, попивала прохладную колючую минералку и диву давалась, как она раньше не замечала, что мир-то, мир вокруг такой прекрасный. Первый раз в жизни после посещения кладбища у нее было расчудесное настроение.

И мир старался ее не разочаровать. Подбросил очаровательного Ванечку, который уже десятый раз пробегал мимо нее и десятый раз спотыкался о ее новые босоножки. Потом по дорожке промчались два черно-белых щенка спаниеля. От избытка энергии они то и дело наступали передними лапами на свои длинные ушки и продолжали бег уже кувырком, ничуть не унывая. А рядом, на соседней лавочке, целовалась влюбленная парочка. Инна украдкой подсматривала за их счастьем и чему-то радовалась. И потом говорила сама себе: «Я сегодня тоже спасла человека». Откуда взялось «тоже» и что оно означало, Инна не задумывалась. Но оно ей очень нравилось.

В приподнятом настроении Инна возвращалась домой и мечтала, как она сейчас напялит любимые шорты, футболку, пойдет на кухню, приготовит что-нибудь вкусненькое, например гренки с кофе, или круче – сварит креветки и «приговорит» их с прохладным пивком. А потом позвонит подруге Наташке и долго, со всеми подробностями будет рассказывать, как она спасала Серпантинова и как он назвал себя цыпленком. А Наташка, которая очень любит точность и определенность, сразу заявит: «Инка, ты что, на Серпантинова глаз положила?» А Пономаренко гордо скажет, что это Серпантинов на нее из гроба неприлично пялился. А она и не думала. Но мудрая Наташка ей не поверит и будет приставать дальше: «Да он тебе понравился! Он симпатичный? Он чем занимается?» А Инна начнет мямлить, тянуть и тихо млеть, вспоминая сегодняшний день.

Предстоящий бабский треп грел ей душу и подгонял домой. Она и не заметила, как перешла на легкий галоп и чуть не споткнулась о сидящего прямо на асфальте человека. В последний момент она притормозила, но, чтобы не упасть, пришлось руками упереться в человека.

– Мужчина, вы другого места не нашли для отдыха? – спросила она ласково.

– Подай, дочка, Христа ради, на хлебушек, – перекрестился человек, не поднимая головы.

Инна отдернула руки и с удивлением уставилась на попрошайку. На нищего тот явно не тянул, в глаза не смотрел и вообще руку для милостыни не протягивал.

– Вам в долларах или в евро? – поинтересовалась заинтригованная Инна.

– Что, не похож на нищего? – спросил человек. – А ты присмотрись.

Инна поняла, что ее втягивают в неприятный разговор. Поскольку она мечтала совсем о другом, то решила просто обойти назойливого незнакомца.

Она сделала несколько шагов в сторону. Не тут-то было. «Нищий» резво вскочил на ноги и преградил ей дорогу.

– Не хочешь милостыню, тогда пожалей, – настаивал человек. – Я тебя весь вечер жду. Смотри, цветок уже завял.

Он достал из-за пазухи розу, потрогал поникший бутон и выбросил в кусты.

– Кто вы? – спросила Инна.

– Может, мне раздеться? – вспылил человек и стащил с головы парик.

Инна узнала лысый череп.

– Алекс… Что вам нужно?

– Ты.

– В каком смысле?

Алекс развязно засмеялся:

– Разве я тебе не нравлюсь?

– Нет!

– Не кипятись, Пономаренко. Думал, перепихнемся как люди, но не хочешь – не надо. – Алекс любовно погладил себя по черепу. – Хотя ты многое теряешь.

– Переживу. – Инна разозлилась. «Вот скотина, – подумала она, – испортил такой прекрасный вечер».

– Я подозревал, что ты синий чулок, – Алехандро явно ее провоцировал, – но не настолько же. С этим надо бороться. Тебе требуется раскрутка, понимаешь? Тебе нужен такой мужчина, как я.

«Эх, жалко, что я не подобрала ту пивную бутылку, с которой играл Ванечка. Сейчас бы пригодилась. По лысому черепу да бутылочкой, да посильней!»

Инне понравилась эта идея, и она заскользила взглядом по кустам, авось и тут найдется что-нибудь подходящее.

– Прощайте, Алекс, – сухо сказала она.

– Ладно, я пошутил. – Алехандро напялил парик на голову. – Мне нужна твоя помощь. Пусти переночевать.

– И не подумаю.

– Я в прихожей на коврике посплю, – Алехандро схватил ее за локоть, – нельзя мне домой идти.

– А как же бесчисленные любовницы, раскрученные синие чулки? – Теперь настала очередь Инны язвить. И делала она это с большим удовольствием.

– Мне нужно пересидеть эту ночь в чистом месте, незасвеченном. – Алехандро наигранно вздохнул: – Пусти! – и проникновенно посмотрел ей в глаза.

– И не подумаю. – Инна решительно выдернула локоть и собралась уходить.

– Я буду тихо сидеть. Не веришь? Можешь связать руки.

– Поищи кого-нибудь другого. При твоей неотразимости это легко.

– Пономаренко, меня могут убить. Если меня убьют, ты потом всю жизнь жалеть будешь.

– Разыгрывай других, мачо!

Инна ловко обогнула препятствие и нырнула в свой подъезд. Алекс еще что-то орал, но она уже не слышала.

Не слышала, но настроение все равно испортилось. Радоваться жизни больше не удавалось. Квартира показалась пыльной и неуютной: Инна уже и забыла, когда «генералила» в последний раз. В холодильнике хоть шаром покати. Она упустила из виду, что последнюю креветку съела еще пару дней назад. Эх, где те чудо-холодильники, которые вежливо напоминают владельцам: «Вы должны пополнить запасы пива»? Говорят, на Западе такие говорящие машины давно в обиходе.

Пономаренко сняла истоптанные Ванюшей босоножки, на них без жалости смотреть нельзя было, и окончательно расстроилась.

– Ну почему они прилипли ко мне, как пиявки? – спросила она свое отражение в зеркале. – Хватит! Уже разыграли. Уже потешились, уже напугали! Сколько можно? «Гуинплена» я пережила, что они теперь придумали? Завтра подам на Алекса в суд. Надо же до такого додуматься: «Если меня убьют, всю жизнь жалеть будешь!» Не буду! Такое дерьмо жалеть не буду. Этот мачо хренов думал, что я испугаюсь и впущу его в дом? Как бы не так! Вздрагивай потом всю ночь от каждого шороха!

Инна зашвырнула пыльные босоножки подальше с глаз, чтоб не добивали, и пошла к компьютеру.

«Загляну в Интернет, пороюсь в библиотеках, может, найду что-нибудь для души, – решила Инна. – Хотя душа у меня сейчас воет и стонет, пожалуй, ничего для нее искать не буду, просто посижу в чатах».

Чаты тоже пришлось отложить до лучших времен, потому что из Интернета ее сегодня «вышибало» через каждые пятнадцать минут.

– Не судьба! – вздохнула она и компьютер выключила.

Чем заняться? Она честно попыталась реанимировать воспоминания о счастливых минутах и даже повторила: «Я сегодня спасла человека!» Увы! Теперь это не вдохновляло.

В совершеннейшем «разбитии» она нырнула в кровать и закрыла глаза. Ей стало страшно. А вдруг Алекса действительно угробят сегодня ночью? И как потом жить? Она уже готова была встать и отправиться на его поиски, но это была бы невероятная глупость.

Инна даже разозлилась на себя. А за что его, собственно говоря, могут убить? Он скотина изрядная, но за это не убивают – вон сколько мерзавцев ходит по белу свету. Бизнес специфический? Но здесь прихлопнули бы сгоряча, в состоянии аффекта. Алекс же говорил о том, что ему нельзя появляться на засвеченных адресах, значит, он боялся кого-то, кто его хорошо знает.

Она вспомнила его манерность, его фальшь, блудливые глаза. Да нет. Он ее разыгрывал. Давил на жалость, кривлялся.

Инна повернулась на бок.

Он подлец. Для него все средства хороши. Розыгрыш. Чистой воды розыгрыш. Наверное, сидит сейчас у очередной шлюшки и с издевательским смехом рассказывает, как «разводил» дуру журналистку.

Инна еще раз перевернулась.

Она вспомнила Марину, которая тыкала рукой в кактус. Поверила в смерть Алекса и чуть с ума не сошла.

«Вот скот. Его убьют где-нибудь в подворотне, а нормальные люди потом места себе не найдут. Что же делать? Может, позвонить Роману, пусть его поохраняет? Ну и что я скажу Ромочке? Алехандро просился ко мне на ночь, я его не впустила и теперь терзаюсь сомнениями, не наложит ли он на себя руки от тоски? Или не наложит ли на него руку кто-нибудь другой? А трепач Роман доложит обо всем Коротичу или, не дай бог, полковнику Блинову. Тот меня и так еле терпит, а тогда вообще ни на одно «мероприятие» не пустит. Хоть бы не укокошили сегодня ночью. Завтра – пожалуйста, только не сегодня!»

Инна повздыхала и, кажется, заснула. Снились ей какие-то цветочки на подоконнике, их у нее сроду не было. И как только она решила их полить, заметила, что по зеленым листьям ползают мерзкие черные черви. И на листьях появляются черные следы. Черви замазывают чистый зеленый цвет, и листья скукоживаются, вянут. Противно, что черви на глазах размножаются, их становится все больше, а листьев все меньше. А потом за спиной появилась знакомая ведьма Раиса и громко сказала: «Черви снятся к интригам, а черные черви – к черным интригам!» Сказала и растворилась, а Инна в страхе проснулась.

Она проснулась за несколько минут до странного звука. Только Инна вздохнула, освобождаясь от неприятного сна, только успокоилась, что все только во сне, а не наяву, как появился этот звук. Будто огромная крыса грызла цементный пол.

Пономаренко привстала и вслушалась. Звук прекратился. Голова упала на подушку, а крыса снова принялась за дело.

– Да что же это такое? – громко закричала Инна, надеясь кого-то испугать.

Звук стал энергичнее. Скреблись со стороны входной двери.

Инна встала с кровати. Может, это Алекс применяет новую тактику? Она поискала что-нибудь тяжелое.

«Или они решили запустить ко мне еще одного ужа? Договорились с крысой, она прогрызет дыру в двери, а потом в нее просунут… например, удава или, чтоб наверняка, кобру ядовитую…»

Звуки стихли.

«Ну и воображение у меня. Это все проклятые черви».

Инна подошла к двери и включила свет в прихожей.

Скребки радостно возобновились.

– Кто там? – спросила Инна.

– Инна Владимировна, откройте, это я, Марина, – жалобно проскулили за дверью.

– И не подумаю, – уперлась Пономаренко. – Ваша фирма у меня не вызывает доверия.

– Пожалуйста, откройте.

– Приходите завтра. Ночью я привыкла спать. – Инна уже догадалась о причинах, но, как страус, прятала голову.

– Пожалуйста, я через весь город к вам неслась, мне страшно.

– Что у вас случилось? – Инна задала вопрос для проформы, она знала ответ.

– Мне угрожают, откройте.

Такого поворота Инна не ожидала. И хоть внутри у нее все кипело от возмущения: «Тоже мне, нашли приют святой Терезы», она открыла дверь. Марина ввалилась и с порога стала причитать:

– Мне конец, меня посадят, я умру в тюрьме!

– Успокойтесь, Марина, утро вечера мудренее, я вам постелю на диванчике. Завтра обсудим ваши проблемы. – Инна зевнула.

– Мои проблемы? – Марина перестала ныть и буравила Пономаренко злыми глазками. – Наши проблемы. Наши!

Инна почувствовала, что она уже ничего не соображает. Вспомнила только черных червяков, которые портили ее цветочки. Интриги, черные интриги. Не поддаваться!

– Пойдем спать, – постаралась спокойно произнести Инна.

– Некогда! – выкрикнула Марина. – Алехандро убили!

– Это свинство с его стороны, – всплеснула руками Инна.

– Конечно свинство, – согласилась Марина. – Но что теперь делать будем? Я к вам через весь город мчалась, со всеми предосторожностями. Даже позвонить не решилась, чтобы соседей не будить.

– Расскажите, что знаете.

– Знаю мало. Верунчик позвонила, сообщила, что Алекс был у вас, а вы его грозились убить, и он пошел к одной шлюшке. Той не оказалось дома. Он открыл дверь, зашел, якобы решил принять ванну и утопился. Или его утопили.

– Кто?

– Может, и вы.

– Бред. Что дальше?

– Дальше вернулась девка, увидела у себя в квартире труп и стала орать. Проснулись соседи и вызвали милицию.

– А откуда известно, что он у меня был?

– Алекс звонил Верунчику и жаловался, какая вы… ну, опасная.

– Понятно. Ну а тебе кто угрожает? – Инна и не заметила, как перешла на «ты». Общие проблемы сближают.

– Милиция. У тебя что-нибудь выпить найдется? Я, когда нервничаю, есть хочу как волк в зимнюю стужу. – Марина тоже обратилась к Инне на «ты» и не ощутила никакого дискомфорта.

Пономаренко вспомнила о стерильности своего холодильника и ответила:

– Выпить есть, закусить нечем.

– Мы очень похожи, – с грустью отозвалась Марина. – Если бы не проклятая пленка, можно было бы еще надеяться…

– Какая пленка? – Инна оживилась.

– Дурацкая. На последней вечеринке мы надрались и в шутку топили Алехандро в бассейне.

– Как топили?

– Куклу резиновую пытались утопить, да еще рассуждали, какой Алехандро скотина и что давно пора отправить его на тот свет. Вот кто-то этот разврат на пленку заснял и в милицию передал. Мой пьяный треп очень эффектен. Дура!

– Я бы его тоже с удовольствием прикончила, но не сегодня. – Инна соображала, как она теперь жить будет.

«Если бы он не так нагло себя вел, если бы чуточку искренности в его словах промелькнуло, я бы пустила его на ночлег, и он остался бы жив». Инна чуть не завыла от отчаяния, что ничего исправить уже нельзя.

«Или меня бы тоже убили, – вдруг подумала Инна. – Если за убийством стоят люди серьезные, то они наверняка за ним следили и… и мы умерли бы с Алексом в один день. Брр! Если… если?»

– Марина, а это не очередной розыгрыш?

– Да бог с тобой, Инночка, посмотри, как у меня руки дрожат. – Марина вытянула перед собой руки и закрыла глаза. Руки действительно сильно дрожали.

– От вашей фирмы любой подлянки можно ожидать, – продолжала сомневаться Пономаренко, – артистизма вам не занимать. Любую трагедию сыграть сумеете.

– Какая фирма? – Марина сорвалась на тихую истерику. – Фирма вся на нарах скоро окажется, если мы не найдем настоящих убийц.

Такая патетика Инну совсем не убедила, а наоборот, насторожила.

– Не поверю, пока не увижу все сама. Поехали.

– Куда?

– Ты же знаешь, где Алекса убили.

– Не поеду, там ментов полно. Они меня тут же и повяжут.

– Если хочешь, чтобы я тебе помогла, говори адрес.

Марина замялась, а Инна воспрянула духом: «Розыгрыш! Они все придумали!»

– Я не знаю адреса, – наконец промямлила Марина.

Инна демонстративно открыла дверь и выразительно посмотрела на гостью:

– Прощайте, Марина Сергеевна.

– Я не помню адреса, но я вас туда отвезу, – испугалась Марина.

И действительно, они сели в машину и поехали. Инна до последней минуты надеялась, что за углом их встретит радостная толпа с цветами и разноцветными шарами, которая хором будет скандировать: «Сюрприз!» И потом они все вместе посмеются над очередным простофилей, который попался на очередной розыгрыш. Инна даже согласна была на роль простофили, лишь бы этот кретин остался жив.

За поворотом Инна увидела милицейские мигалки и поняла, что Марина не врет.

– Приехали, – упавшим голосом просипела Марина. – Я из машины не выйду. Тут посижу. Идите сами. – Марина умоляюще посмотрела на Инну.

– Догадалась, – буркнула Инна.

Она порылась в сумке, зажала в руке журналистское удостоверение и пошла на разведку. Первый попавшийся на дороге оперативник хмуро выслушал ее, вяло посмотрел на удостоверение и отрицательно покачал головой.

– Что это значит? – завелась Пономаренко.

– Это значит «без комментариев». Обращайтесь к начальству, завтра.

– Скажите хоть пару слов, что тут произошло?

– Вы сами эту пару слов знаете, иначе сюда бы не приехали. И откуда только информация уплывает?

– Может, намекнете, это убийство или несчастный случай?

Опер криво усмехнулся:

– Вы что, новичок? Никто вам этого не скажет, пока экспертизы не было.

Инна поморщилась. Сейчас она не прочь была встретиться даже с полковником Блиновым. Тот хоть и недолюбливал ее, но в новички не записывал. Худо-бедно, но с Блиновым ей удавалось договориться.

– Полковника Блинова, случайно, на месте преступления нет? – спросила она наугад.

Опер замешкался с ответом. Он презрительно окинул журналистку взглядом и решил, что вполне безнаказанно можно проигнорировать вопрос. Подумаешь, какая-то новоиспеченная корреспонденточка замухрышного вида выучила фамилию начальника и теперь козыряет его именем.

Инна потопталась на месте и поняла, что об нее ноги вытирают.

– А капитан Коротич, случайно, здесь не присутствует? – Она с ангельским терпением гнула свою линию.

Опер забегал глазами и помимо воли подтянулся. То есть втянул живот и застегнул первую пуговицу на рубашке.

– Капитан Коротич здесь, – нехотя сообщил он.

– Не может быть!

Это была приятная новость. Олег Викторович Коротич был хорошим другом. Она из-за своего любопытного носа частенько попадала в аховые ситуации: то полезет на рожон без оглядки и тормозов, то в подвале окажется, из которого только один выход – на тот свет. Олег каким-то чудом всегда успевал вырывать ее из любых передряг. Он так часто ее спасал, что недоброжелатели язвили, будто это его главная обязанность.

Сержант посмотрел на нее как на сумасшедшую.

– Он же в отпуске! – продолжала удивлять служителя закона Инна.

– Сегодня отозвали. – Сержант соизволил посмотреть на нее вежливо.

– Очень хорошо. Прямо расчудесно. Позовите. – У Инны поднялось настроение. Первая приятная неожиданность за последнее время. – Вы мою фамилию хорошо запомнили?

Теперь она диктовала условия, и сержант понял, что нужно подчиняться. Он внимательно, по слогам прочитал фамилию журналистки, несколько раз повторил ее, чтоб не переврать, и заметался, не зная, как поступить.

– Вы, наверное, новичок? – Инна насмешливо наблюдала за метаморфозой.

Сержант наконец решился на поступок. Он круто развернулся и исчез за дверью. Инна, совершенно не комплексуя, рванула следом, хотя, по идее, должна была смирно стоять и ждать соизволения.

– Пономаренко, ты как здесь оказалась? – услышала она родной голос капитана Коротича.

– Я, понимаешь, по тебе соскучилась.

– Ты мне лапшу не вешай. Колись, какой у тебя интерес к этому рядовому происшествию?

– Если ты тут, значит, оно не рядовое.

– Могу повторить то же самое. Раз ты пожертвовала сном, чтобы поглазеть на очередной труп, значит, дело действительно геморройное. Иди за мной. – Коротич пошел, не оглядываясь, в ванную, Инна за ним.

– Ты много видела мужиков, которые принимают ванну в одежде?

– И в парике. Он лысый, – добавила Инна. – Значит, убийство. Черт! Грех на мне, Олежек, как жить теперь, не знаю.

– Ого! Уж не собираешься ли ты признаться в убийстве?

Инна отвернулась. Смотреть на мертвого Алекса сил не было.

– Вечером я готова была придушить его собственными руками.

– Замолчи. – Коротич чего-то испугался и оглянулся на подчиненных. – Завтра обо всем будем говорить, завтра.

– Ты что, Олег, мне скрывать нечего, я его не убивала.

– Ладно, завтра поговорим.

– Ему кто-то угрожал, он просил меня спрятать его на ночь. Но вел себя омерзительно, я послала его к черту. Теперь, как ты понимаешь, чувствую себя ужасно.

– Понимаю, угрызения совести. Будешь землю рыть, убийцу искать, меня нервировать. Короче, все как всегда. Ты, Пономаренко, не можешь жить спокойно.

– А ты бы смог? Он был не подарок, но…

– Завтра изложишь мне все факты. А сейчас иди спать, Пономаренко. Сегодня мы убийцу явно не поймаем. Он-то уже небось спит, сделав дело.

– Какие-нибудь зацепки, отпечатки?

– Инна, какие отпечатки? Ты разве не знаешь, что у нас директоров фирм убивают не для того, чтобы оставлять отпечатки. Иди, не нервируй меня.

Странно, но Пономаренко послушалась доброго совета. Она вышла из квартиры и увидела молодую красивую женщину, которая сидела на ступеньках лестницы и рыдала.

– Катерина, не плачь, потерпи, его сейчас увезут, – успокаивал ее сержант.

– Я боюсь.

– Ну чего ты боишься? Никто тебя не тронет. Нужна ты кому.

– Я мертвецов боюсь.

– Чего их бояться? Они не кусаются.

– Хорошо вам говорить, – бледная, с размазанным макияжем, Катя и сама кого угодно могла напугать, – а я как представлю ванну… Я теперь никогда в нее не залезу.

Перспектива остаться на всю жизнь с потекшей тушью на лице так расстроила Катерину, что она залилась слезами пуще прежнего.

– Катя, ты сама впустила Алекса в квартиру? – Инна присела на корточки перед плачущей женщиной и подала ей платок.

– А ты кто такая? – мгновенно окрысилась Екатерина.

– Я собираюсь найти убийцу, – спокойно ответила Инна. – Так что отвечай.

Катя вопросительно посмотрела на сержанта, тот дипломатично отвернулся.

– Вообще-то меня уже допрашивали. – Катя шмыгнула носом и взяла платок. – Будет он меня спрашивать, сам пришел, сам открыл, у него ключи свои. Это его квартира, он обещал мне ее подарить. – Тут до Кати дошло, что она осталась не только без ванны, но и без квартиры. Ужас сковал все мускулы, и она уже ничего не смогла сказать.

– Вспомните, Катя, Алекс вам говорил, что ему угрожали, что у него есть враги?

Катерина, вцепившись зубами в платок, смотрела в одну точку. Потом замотала головой и завизжала:

– Где же я теперь буду жи-и-ить?

Сержант закрыл уши. Он терпеть не мог бабского визга. Его жена этим частенько грешила. Использовала этот прием по любому поводу и добивалась от него всего, чего хотела. И добилась. Он сбежал к матери. Мама полгода как умерла, и сержант, посматривая на Катерину, уже было решил предложить ей у него пожить. А что? Женщина она смазливая, молодая, несчастная. Но после визга желание мгновенно улетучилось.