Текст книги "Час абсента"

Автор книги: Нина Вадченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Телефонный звонок тихонько затренькал. Пономаренко специально убавила, чтобы не донимал. И все равно показалось, что взвыла пожарная сирена, так больно звук ударил по вискам.

– Алло, – устало сказала она.

– Это Раиска-ведьма. Что у тебя там случилось, Инна? Чего это ко мне Тамарка прибежала вся в соплях и требует, чтобы я тебя защищала? Мне что, делать больше нечего? Мне что, силы некуда тратить? Сколько людей нуждается в моей помощи, а ты с пустяками пристаешь!

– Раиса, не кричи, – попросила Инна, – у меня голова раскалывается.

– Рассказывай, да покороче, – не унималась Раиса. Иногда она бывала несносной.

– Можешь спать спокойно, Раиса. Я, между прочим, тебе не звонила и просьбами не донимала. – Инна злилась, отчего виски буквально взрывались от пульсации. – У своей Зиты-всевидящей и спрашивай, на нее и кричи!

– Ладно, ладно, не кипятись. – Раиса сбавила тон. – Тамарка баба хорошая. Экстрасенс хреновый, а так – добрейшей души человек. За тебя тревожится. Я тут картишки раскинула, со светлыми посоветовалась и могу тебя успокоить – ничего в ближайшее время тебе не грозит. Так что живи в свое удовольствие. Благородный король, вижу, у тебя появился. Человек надежный, так планеты говорят, а они редко ошибаются, если их правильно понимать. Смотри не упусти. Ты по мужикам растяпа.

– Да иди ты, Раиса, у меня сейчас башка болит, а ты с пустяками.

– Хороший мужик – не пустяк. За них знаешь какая борьба идет? А тебе частенько дорогу перебегают. Но на этот раз, кажется, повезет.

«С мужиком еще не знаю, а вот со свекровью мне, кажется, действительно повезло», – уныло подумала Инна.

– Раиса, а что тебе Зита сказала? – Инне захотелось услышать версию всевидящей Тамары.

– Не суши себе голову и не зацикливайся на письмах. Прими за шутку и забудь. Никто убивать тебя пока не собирается, никто тебе вреда не желает. Поняла?

– Поняла. Шутка так шутка, – согласилась Инна. Она и сама пришла к такому выводу. Так что слова Раисы только подтвердили ее догадки.

– Ну, будь здоровенькой и держи мужика при себе. – Раиса чмокнула в трубку.

Инна прислушалась к вискам. Удивительно: боль утихла. Забралась поглубже и оттуда слегка порыкивала.

«И ливень прекратился, легкий дождик накрапывает, вот-вот солнышко выглянет». Инна расправила плечи и с удовольствием потянулась.

«Что ни говори, жизнь прекрасна и удивительна. Благородный король – это, конечно, Алеша. Человек надежный, по словам Раисы, а ей можно верить.

Насчет растяпы она краски сгустила, не такая уж я и тюха, чтобы хорошего жениха другим дарить. Буду ее слушать и за него держаться. Пусть только кто попробует отбить!»

Инна засмеялась.

«Слышал бы Алексей мои мысли. Вот удивился бы. А Назаровна перебесится и успокоится. Мы с ней еще подругами станем. Она женщина с характером, сильная, а такие долго не злятся. Подумаешь, письмо, подумаешь, гробовой покров. Шутка. Розыгрыш. Ничего страшного. Да и не Эдгар По это. Чувствую. Сейчас зайдет Василиса Илларионовна и скажет: «Инночка, я перерыла всего По и не нашла ничего подобного».

В дверь постучали.

– Заходите, Василиса Илларионовна! – уверенно прокричала Инна. Она была так уверена, что даже не посмотрела на вход.

Дверь открылась. Но зашла совершенно другая женщина. Зашла, тихо поздоровалась и заплакала. Инна от неожиданности вскочила:

– Надежда, что случилось?

Вот уж кого она не ждала, так это больную и несчастную Надю, на которую кто-то пытался повесить всех собак.

– Случилось, Инна, случилось, – вытирая слезы, отвечала Надежда. – Я выздоровела. Вот какие чудеса в решете. Пришла сказать спасибо. Брат говорит, вы постарались…

– Я тут ни при чем. – Инна говорила чистую правду. Она действительно не прикладывала никаких усилий для того, чтобы найти убийцу Алекса. Просто оказалась в нужном месте в нужное время. – Верунчик сама созналась в убийстве.

– Верунчик никогда бы сама не раскололась. Ее заставили.

Собственно говоря, Инна была того же мнения. Ведь заставлять можно разными методами: и горячим утюгом по физиономии, и шантажом по нервам. И еще неизвестно, что действенней.

– Надя, у тебя есть предположения, кто мог заставить Верунчика сознаться?

Надежда пожала плечами.

– Я даже не знаю, кто Любунчика убил. Поймали того киллера, который меня подставил? – спросила она.

– Ловят.

– Очень хочу ему в глаза посмотреть. Как он додумался невинного человека оговаривать? Чтоб он сдох в подворотне!

«Ничего себе овечка, – подумала Инна. – Да все они в этой фирме девочки непростые. И все способны на многоходовые комбинации. Абсента тяпнут – и вперед, на подвиги, подставы сочинять. И Надюнчик не лучше и не хуже остальных».

В кабинет как вихрь ворвалась энергичная Катька. Она оттолкнула Надежду и ринулась к Инне.

– Представляете, Инна, Верунчика посадили! – затараторила она. – Верка сама во всем призналась. Вот баба! Не баба, а мужик: это ж надо – утопить бугая Алекса и не поморщиться! – Катерина явно бежала под дождем без зонтика. С волос капала дождевая вода, лицо раскрасневшееся, джинсы мокрые по колено, но сама счастливая от важных новостей и гордая, что узнала все из первых рук.

Инне не понравилось, что Катерина приобрела привычку врываться в ее рабочий кабинет по собственному усмотрению. Что за вольности позволяет себе эта взбалмошная особа?

Катерина, видя, что ее сногсшибательное сообщение ни на кого не произвело должного впечатления, оскорбилась.

– А вы чего не удивляетесь? – разочарованно спросила она. – Вы уже знаете? Кто вам успел сказать?

Катерина повернулась к двери, чтобы посмотреть, кого это она толкнула, пробивая себе дорогу, и узнала Надежду.

Быстро забыв, о чем только что говорила, она радостно закричала:

– Надька, как здорово, что ты нашлась! – Катерина бросилась на шею ошалевшей от таких бурных проявлений чувств Надежде.

«А еще совсем недавно она готова была ее в грязь втоптать, – подумала Инна. – С чего бы это такие быстрые перемены?»

– Осторожней, Катерина, ты мокрая, – отстранилась Надежда.

– Я счастливая! – заявила Катя. – Документы оказались фальшивкой, так что ты не виновата.

– Какие документы? – опешила Надя.

– Так ты ничего не знала? – Катя всплеснула руками. – Инна, представляешь, она ничего не знала! Я на нее злилась, как на последнюю шкуру, а она не виновата! Дарственная Алекса на квартиру оказалась подделкой. Вот скотина этот Алекс, всех успел грязью замазать. Спасибо Верунчику, что его утопила. Слушай, Надька, а давай к ней в гости сходим? Ей в ментовке сейчас, наверное, тошно, а мы тут как тут. Мы же подруги. Заявимся с визитом, ей станет легче. Слушай, классная идея.

Катька трещала об этом не переставая, а Инна диву давалась, какой безмозглый молодняк пошел. В тюрьму им сходить будто в кафешку забежать. Да кто их пустит в СИЗО?

– Решено, идем, у меня генерал знакомый есть, он мне не откажет, – объясняла Катька положение вещей.

«Вот тебе и безмозглый… – подумала Инна. – Не безмозглый, а пронырливый. Все на всех уровнях у них схвачено. От кинологов с собачками до генералов с пропусками».

– И правда, надо Верунчика поддержать, – согласилась Надежда. – Я знаю, как трудно быть в одиночестве.

Они ушли, а Инна придумала сногсшибательный план действий. Без предупреждения явиться к Анастасии Назаровне и радостно сообщить, что она догадалась, кто стоит за письмом с угрозой. Что она ее прощает и желает если не мира, то хотя бы перемирия. Наверняка Анастасия оценит такой смелый поступок. Это в ее духе. Если план сработает, она посмотрит на Инну другими глазами, лучше ее поймет. Потом они выпьют кофе и выкурят сигару или трубку мира, как получится. Не будет старуха злиться и расстреливать ее тут же, на месте. Инна ничего не боялась. Сама Раиса предсказала, что ничего опасного ей не грозит. Сверхъестественными силами ей выдан карт-бланш на безоблачное существование, а с ними не поспоришь.

Безумный план так понравился Пономаренко, что она тут же вскочила и бросилась навстречу неизвестности. Она ловко перепрыгивала через лужи, но не учла, что машины несутся как угорелые по таким же лужам. Зазевавшись, попала под раздачу грязной воды из-под колес какой-то легковушки. Результат плачевный – окатило с ног до головы. В таком виде к Анастасии Назаровне не побежишь.

– Идиот! – закричала Инна, чуть не плача. – Скотина! Чтоб у тебя колеса отвалились!

Машина резко затормозила. Потом остановилась. Инна, закрыв рот, наблюдала за действиями водителя. Случай небывалый. Чтоб у нас, при всеобщем дорожном хамстве, водитель решился остановиться после содеянного?..

«Неужели цивилизация докатилась и до нас? – задавала себе вопрос Инна. – Я даже не знаю, как себя вести, если он вдруг начнет извиняться. Да нет, не будет он извиняться. Услышал мои проклятия и идет, чтобы набить физиономию. Это по-нашенски. Это понятно».

Инна непроизвольно нащупала в кармане баллончик с чудо-газом, подарок Артема, брата Надежды. В него она как-то больше верила, чем в извинительные речи водителя.

Тем временем из машины вышел молодой парень. «Явно день-деньской приседает со штангой и на тренажерах качается, – определила Инна. – Такой извиняться не будет. Остается «нашенский» вариант».

И она сжала в кармане единственное оружие – баллон.

– Я дико извиняюсь, – разлепил рот водитель, – дико извиняюсь.

От его извинений, сказанных сквозь зубы мрачным тоном, Инне стало не по себе.

– Ничего страшного, – пролепетала она. Ей показалось, что этого кабанчика никакой газ не возьмет.

– Вы, наверное, куда-то спешили, раз так получилось, я вас подвезу, – предложил водитель.

– Никуда я не спешила, – отбрыкивалась от услужливого водителя Инна. Никогда в жизни она не сядет в машину такого мрачного типа. – Спасибо за заботу.

– Нет. Я виноват, значит, я должен вас отвезти…

– Уверяю вас, вы ничего не должны. Просто впредь замечайте пешеходов и тормозите перед лужами, – не удержалась от нравоучений Инна.

– Она еще учить меня будет! – зло фыркнул кабанчик, подскочил к Инне, без лишних разговоров схватил ее за руку и поволок в машину.

– Что вы делаете? – пыталась сопротивляться Инна. – Я закричу!

– Пасть порву! – коротко пригрозил кабан. И Пономаренко поняла, что он не шутит.

Самое время переходить к обороне. Инна исхитрилась, достала баллончик и брызнула струей газа в физиономию водителя. Тот с удивлением глянул на Пономаренко и, не успев изменить выражения лица, рухнул как подкошенный. К сожалению, рухнул на Инну, как на ближайший «столбик». «Столбик» такого веса не выдержал и подогнулся. Теперь Инна лежала в луже, а на ней – бесчувственный водитель.

В это время зазвонил мобильник. Как раз вовремя.

– Алло, – отпихивая тушу водителя, ответила Инна.

– Пономаренко, ты где? – услышала она голос Коротича.

– В луже, – честно призналась Инна.

– Все шуточки шутишь, – не поверил Олег и обиделся.

– Для кого шутки, а для кого – сермяжная правда.

– Перестань плакаться, – своеобразно пожалел ее Коротич. Было очевидно, что Олег воспринял все как очередной прикол. – Лети к нам. Мы Шпунтика поймали. Он пока молчит, но Ромочка очень старается, так что с минуты на минуту наш горе-киллер заговорит. Ему деваться некуда, Роман свое дело знает.

– Хорошо, сейчас буду, – пообещала Инна. Из лужи пора было выбираться.

Оттаскивая с проезжей части дороги тяжеленного водителя, Инна вспоминала обнадеживающие прогнозы Раисы и злилась на собственную доверчивость.

«Это называется «ничего тебе не грозит»? – чуть не кричала она. – Да он почти меня похитил! Явно собирался убить и труп выбросить на ближайшую помойку! А Раиске это кажется безоблачным существованием! Я, дура, поверила, бдительность потеряла. Кому поверила? Картам? Экстрасенсам? Звездам? Идиотка! А если бы у меня баллончика под рукой не было? Спасибо Артему, вовремя подарил. Вот кого надо благодарить, а не Раиску-ведьму! Оклемаюсь, подсушусь, я ей обязательно позвоню. Посмотрю, как она выкручиваться будет. Как же, с нее как с гуся вода. Оправдается. Что со звезд возьмешь? Скажет, что Меркурий неожиданно зашел за Венеру, или еще какую-нибудь ахинею, и все. Взятки гладки, а меня чуть не убили. Что же теперь с ним делать? Лежит, как бревно».

Инна обшарила карманы налетчика, нашла водительские права. Удивление ее возрастало. Права были выданы женщине, и машина, судя по документам, принадлежала некой Гусевой Наталье Викторовне.

– Ба! Да это бревно, похоже, машину умыкнуло?

Бревно отвечать за свои действия не собиралось, поскольку даже не слышало вопроса. План дальнейших действий созрел мгновенно. Пономаренко решила воспользоваться машиной для доставки собственной, подмоченной в лужах персоны прямо к Коротичу, то есть к отделению милиции. Там и одежду удастся подсушить, и признание Шпунтика услышать, и машину вернуть почти по назначению – ментам. Пусть разбираются. Хорошо бы еще и этого бугая доставить, но он все-таки тяжеловат. По словам Артема, в отрубе ему находиться не меньше часа, потому Инна решила оставить водителя лежать на обочине и при первом удобном случае натравить на него милицию.

Решено – сделано. Инна смело села за руль незнакомой машины и отважно проехала мимо постов ГИБДД.

«Ну и службы у нас хреновые, – торжествуя, подумала она. – Еду на угнанной машине, а они хоть бы хны. Впрочем, возможно, хозяйка еще не хватилась пропажи. Такое тоже может быть».

Когда она заявилась в отделение, Коротич не скоро пришел в себя от удивления.

– Ты смотри, не соврала, – сказал он, порылся в шкафу и выдал ее кой-какую одежонку со своего плеча, припасенную на черный день. – Лужа, судя по всему, была глубокая и лежала ты в ней долго. Пономаренко, неужели с перепоя?

Инна переоделась и с удовольствием сообщила, что приехала на ворованной машине. И машина эта стоит перед входом в отделение. И хозяйские права находятся в бардачке, а ключи от машины лежат перед ним.

Коротич только покрутил пальцем у виска, выражая свое отношение и к Пономаренко, и к ее выходке.

– Клептоманка, – выругался он, схватил ключи и пошел улаживать навороченные Инной дела.

– Да, забыла сказать, меня хотели похитить. Похититель лежит без сознания на обочине около издательства. Ты уж постарайся, Олежек, его найти и расспросить, чего он, собственно, от меня хотел! – вдогонку закричала Инна.

Коротич ушел, а в кабинет заглянул Роман.

– Олег где? – спросил он. – О, Инна Владимировна, что за маскировочка?

– Обстоятельства, – пояснила Инна, развешивая свои джинсы на дверце шкафа. – Шпунтик раскололся?

– Как бы не так. Молчит, собака.

– Ты ему задавал вопрос о Любунчике?

– Не то слово, и задавал и вбивал. – Роман потер кулаки. – Только мычит и глаза таращит. Вот пришел с Коротичем посоветоваться, может, он что придумает.

– Может, я что-нибудь придумаю. – Инна осмотрела себя критически. – Любой урка испугается моего вида. Хочу посмотреть ему в глаза.

Роман засмеялся:

– Если хотите, пойдемте, только не вмешивайтесь в наш разговор.

Шпунтик сидел на стуле и затравленно крутил головой. При виде Романа он собрал глаза в кучку и упрямо сжал губы. Весь вид его говорил: «Убейте меня, ничего не скажу».

– Ну что, Шпунтик, молчишь? – Роман спросил для проформы, как-то устало, не грозно.

Инна поняла, что Шпунтик не расколется, и стала изучать кабинет. Увидела огромный аквариум с большими, в ладонь, рыбами. Залюбовалась ими, постучала пальцами по стеклу. Рыбки вымуштрованно собрались около нее.

– Бедненькие мои, – залепетала Инна, – никто вас не кормит, голодненькие.

Роман посмотрел на нее как на сумасшедшую. Шпунтик заинтересованно повел глазами в сторону аквариума.

– Пираньюшки мои дорогие, вам бы мясца свеженького, давненько вас не кормили, – продолжала причитать Пономаренко.

До Романа кое-что дошло.

– И то правда, Инна Владимировна, последний раз на прошлой неделе кормили. У меня идея. Шпунтик все равно молчит, никакого толку от него нет, так пусть хоть рыбок покормит. Все ж пользу принесет. Для общества он экземпляр вредный, а для хищников – в самый раз.

– Нельзя, Роман, живым человеком пираний кормить, грех это. Они же ему руки в пять минут обгложут и не наедятся. Им его пальцы что крошка хлеба голодному.

– У него две руки. Сначала пусть одной полакомятся, затем другую сунем в аквариум.

– Шутите, начальник? – Шпунтик решил робко улыбнуться. – Кто вам поверит, это незаконно.

– А тебя никто не спрашивает! – грубо отрезал Роман.

– Какие они голодные, – гнула свою линию Инна.

Шпунтик настороженно смотрел на странную бабу, которая сюсюкала с неизвестными ему рыбами.

– Я придумал, сейчас палец ему малость порежем, кровушку пустим – и в аквариум. Пусть рыбки поклюют немного.

– Шутите, начальник? – Шпунтик на стуле нервно заерзал.

– Палец давай! – рявкнул Роман. – Да не бойся, это не больно. Больно потом будет, в аквариуме. Пираньи на кровь, как крокодилы, сбегаются. Они руку в момент сожрут. Я им праздник устрою, если ты, падла, сию минуту не расколешься, что убил девку! Извините, Инна Владимировна, за грубость. Достал он меня. Руку давай!

Роман схватил нож и полоснул Шпунтика по пальцу. Выступила кровь.

– Не верю! – заверещал Шпунтик и уставился на рыб. Те сгрудились в одном месте и застыли среди чахлых водорослей. – Не верю, – повторил Шпунтик шепотом.

Да и как поверить в такое варварство? По морде получить, по ребрам, по почкам дубинкой, сапогом в пах – это понятно. Но чтобы менты начали пытать народ рыбами-людоедами…

– И не надо тебе верить, – спокойно сказал Роман и подтащил Шпунтика к аквариуму. Выдавил из пореза кровь, оценил ее количество, пробурчал: – Вполне достаточно.

– Начальник, нельзя так шутить, – попытался выдернуть руку Шпунтик.

– Стоять смирно! – скомандовал Роман. – Ты морду-то отверни, а то умом тронешься – зрелище не для слабонервных.

Шпунтик, трясясь всем телом, промычал: «Не верю!» – и испуганно отвернулся.

Роман засунул его руку в аквариум и там, в воде, цапнул за палец маникюрными ножницами, которые ему предусмотрительно вручила Инна.

Шпунтик заорал так, что было слышно на улице.

– Я убил! Я убил, – задергался Шпунтик.

– Ты смотри, испугался, – больше всех удивился Роман. – Ну-ка, повтори, что ты сказал?

– Убил! Я девку убил, – послушно прошептал Шпунтик, сунул окровавленный палец в рот и испуганно уставился на рыб-людоедов.

Те, почувствовав свою причастность к великому акту покаяния, буравили Шпунтика круглыми немигающими глазами.

– Вот и славненько, – повеселел Роман. – Сейчас оформим чистосердечное признание, и дело с концом.

– Как скажете, гражданин начальник, – покорно ответил Шпунтик.

– Только учти, Шпунтик, рыбки мои голодными остались, так что не вздумай пургу гнать…

– Понял, гражданин начальник, понял, чего уж тут скрывать. Как на духу признаюсь, я девку убил.

– Кто тебе ее заказал? – не выдержала Инна и вклинилась в допрос.

Шпунтик насупился. Одно дело, когда мент допрашивает и рыбами-людоедами пытает, а другое дело, когда баба непонятная вмешивается. Она и не мент, и не рыба, а какая-то бомжиха в затрапезной одежонке, чего это он должен перед ней душу выворачивать?

– Инна Владимировна, – укоризненно протянул Роман, – терпение надо иметь, человеку сосредоточиться надо, подумать…

На нормальном языке это звучало категоричнее: «Не вмешивайтесь вы, ради бога, в мужские разговоры!» А может, что погрубей и прямолинейней, Инна уточнять не стала. Отступила в тень и только слушала.

– Говори, Шпунтик, все по порядку. Время у нас есть.

– А что говорить? Это девка заказ мне сделала. Ну… это… чтоб я шефа ее убрал подальше, на тот свет. Сговорились мы с ней. Но я же не лох. Вижу, девка под стрессом ходит. Завтра одумается, мне еще спасибо скажет, что не поспешил с выполнением заказа. А бабки нужны были позарез. Что делать? Я аванс взял да и махнул к шефу, к Алексу, на разговор. Все ему выложил, ну, как водится, денег за услугу попросил. Короче, мы с ним эту проблему перетерли. Он за спасение своей шкуры отстегнул капусты, сколько я просил, и отвалил. А утром узнаю, что его замочили. Ну подумай, начальник, не терять же бабки? Девка сама остальную сумму принесла, решила, что это я шефа угробил. Веришь, плакала, когда расплачивалась, трясло ее всю. Что я, лох, чтоб от денег отказываться? Взял бабки – и в кабак. Такая везуха не часто выпадает: и греха никакого за душой, и деньги есть. Да видно, рано обрадовался. Девка, Любкой ее зовут, вдруг на следующий день стала деньги обратно требовать. Кричала, что все ментам доложит. Что я, лох, чтоб бабки отдавать? Ну, это… пришлось пристрелить, чтоб не орала. Поверь, гражданин начальник, вынудила она меня! За горло взяла! Не хотел, как на духу, мамой клянусь, не хотел убивать, заставила, орала громко! Я и отработал деньги.

– Это все?

– Мамой клянусь, все!

– Шпунтик, за тобой все равно должок остался. – Роман недобро ухмыльнулся. – Ты нас с капитаном дважды кинул, помнишь?

– Ну, просто не хотел раньше времени светиться, – стал оправдываться Шпунтик.

– За базар надо отвечать.

– Не спорю, говори, начальник, что надо. – Шпунтик подобрался на стуле и застыл как изваяние.

Инну тоже заинтересовало, куда клонит Роман. Вроде бы Шпунтик во всем сознался.

– Чтоб впредь неповадно было нас обманывать, придется тебе, Шпунтик, все же моих рыбок подкормить малость…

– Пощади, начальник! – заорал Шпунтик и, как подкошенный, упал перед Романом на колени.

Роман выдержал эффектную паузу и, наконец, сжалился над страдальцем.

– Ладно, я подумаю, отправляйся в обезьянник, посиди там, подумай над своим поведением.

Благодарности Шпунтика не было границ. Уходя, он все время кланялся и повторял: «Спасибо, начальник, век не забуду, спасибо!»

Как только за Шпунтиком закрылась дверь, Инна не выдержала и захохотала.

– Никогда бы не подумала, что мирные астронотусы запросто сойдут за людоедов, – отсмеявшись, сказала она. – Ты, Романчик, передай Коротичу, чтобы поберег таких ценных рыбок. Глядишь, в отделении процент раскрываемости преступлений резко возрастет.

Роман прошелся по кабинету. Ласково постучал по аквариуму, нежно поворковал с рыбками и, находясь в прекрасном настроении, достал из сейфа бутылку водки, два стакана и бублики.

– А не выпить ли нам, уважаемая Инна Владимировна, водочки? Мы это заслужили.

– Мы – не знаю, а пираньюшки точно заслужили. Как бедный Шпунтик орал – заслушаешься.

– Мы тоже заслужили по сто грамм. Два преступления совершено – два преступника сидят в камерах. И заметьте, раскрутили мы это дело за очень короткий срок. Это вам не хухры-мухры. Коротич за такую оперативность может еще одну звездочку на погоны поймать, а нам, штатским, придется удовольствоваться водочкой. Что тоже неплохо. – Роман разложил на бумаге бублики и разлил водку по стаканам. – Закуска нехитрая, зато от чистого сердца. Прошу к столу, Инна Владимировна.

Пономаренко не разделяла радость Романа, наоборот, ей стало неспокойно. И как только она попыталась разобраться – с чего бы это вдруг на нее напала тревога, – ей стало очень неуютно жить на белом свете. Ничего нет противнее анатомирования собственных страхов. Еще противней рассказывать о них друзьям, особенно когда друзья ничего не подозревают и находятся в состоянии эйфории от собственных успехов.

Роман светился от предвкушения тяпнуть сто граммчиков за блестяще завершенное дельце. Грех не отметить такое событие тотчас же. Удача может и отвернуться, если не показать, как ее ценят и привечают люди рисковых профессий.

Постояв с поднятым стаканом и покрутив бублик, которым следовало занюхать водочку, Роман понял, что праздника не будет.

– Ну так же нельзя, Инна Владимировна, – простонал он. – Зачем же такой момент портить? Давайте выпьем как люди, отметим событие…

– Какое событие, Романчик? – извиняющимся тоном спросила Инна. Она, конечно, понимала, что обламывает кайф по полной программе, но ничего поделать со своим занудством не могла.

– Шпунтика раскололи… Верунчик сидит… – Роман вздохнул и выпил-таки водку, но уже безо всякого интереса. Даже с некоторым отвращением и с мыслью, что отмечать событие нужно было в компании Коротича, поскольку даже самая умная из баб не способна понять тонкую нервную организацию мужчины и его запросы. Ей раз плюнуть испортить всякое удовольствие…

– Ну и что с того, что преступники уже сидят? Они сами во всем признались, или почти сами, не важно. Они – верхушка айсберга. – Инна пошла в атаку. – А ты задумывался, кто заставил Верунчика сознаться? С чего бы это такая сильная, крепкая натура начала каяться в содеянном?

– Вы еще спросите, отчего Шпунтик сознался. – Роман хрустел бубликом и понимал, что Пономаренко права. И от собственной понятливости даже бублики, которые он любил с детства, горчили.

– Не прикидывайся дурачком! – взвилась Инна. – Кто подкинул Верунчику пленку? Кто позаботился о письмах с угрозами?

Что мог ответить Роман? Он забросил в рот вместо одного бублика два и теперь пытался их побороть.

Вот так, с набитым ртом, ему и пришлось встречать начальство. В кабинет заглянул сам Блинов, которого ехидные подчиненные прозвали Пушкиным – юмор был в том, что, в отличие от любвеобильного тезки, полковник на дух не переносил прекрасный пол. Как всегда, случайно. Все знали о привычке Александра Сергеевича «случайно» появляться то в одном, то в другом кабинете. Ему казалось, что таким образом он успешно борется с разгильдяйством и недисциплинированностью подчиненных.

Так и есть. На столе бутылка водки, два стакана, а в собутыльниках – выскочка журналистка. Ему давно хотелось поставить ее на место, чтоб не мешалась, не встревала и, вообще, в поле зрения не появлялась.

Блинов натянул фуражку на самые брови – признак крайнего раздражения – и рявкнул:

– Убрать посторонних с территории!

Это была его традиционная фраза при виде Пономаренко.

– Здравствуйте, Александр Сергеевич, – с набитым ртом произнес Роман. Получилось не слишком внятно.

– Дисциплины никакой! – продолжал греметь полковник. – С утра лыка не вяжешь!

– Я с утра маковой росинки во рту не держал, – огрызнулся Роман.

Он понимал, что в милиции давно не служит, в подчиненных Блинова не числится и только волею случая и по личной просьбе того же Блинова здесь временно находится. Ничего с ним Пушкин сделать не может и кричит скорее для сбрасывания пара.

– Это что? Водка?! – багровея, нагнетал обстановку Блинов. Он и сам понимал, что разносить в пух и прах в этом кабинете некого, но остановиться не мог.

– Мы закрыли сегодня сразу два дела, – скромно доложил Роман, – и решили немного отметить…

Пушкин на мгновение онемел. Потом более осмысленно покосился на водку.

– Празднуете, значит, – уточнил он. – И какое дело обмываете?

– Как «какое»? – вырвалось у Романа. – То, что вы поручили. По двум убийствам получили чистосердечные признания, так что заслужили не водку, а коньячок.

– Ну вы даете! – Блинов подсел к столу. – Говоришь, чистосердечные?

Роман кивнул.

– Наливай, – приказал Блинов.

Забытая всеми Пономаренко долго оставаться в тени не привыкла. Она вдруг ни с того ни с сего брякнула в спину полковнику такое, что Роман от неожиданности чуть не выпустил из рук бутылку.

– Александр Сергеевич, а вы за что пьете? – резко спросила она. – За то, что приложили руку к одному из убийств?

Блинов выпучил глаза от такой наглости и, как рыба, открывал беззвучно рот, фильтруя ненормативную лексику. А так как окромя мата других слов не нашлось, то пламенную ответную речь от начальства так никто и не услышал.

«Рыбий» эффект изрядно испугал Романа.

– Инна Владимировна, откуда такое обвинение? – вступился за честь Пушкина Роман.

– От простой логики. Восстановим события. Любунчик заказала Шпунтику шефа. Тот работу не сделал, а так как Алекса все равно убили, деньги взял. На этом все бы и закончилось для Любаши благополучно, если бы Александру Сергеевичу не захотелось представить смерть Алекса как самоубийство. Помнишь, Ромочка, мы как раз сидели у Верунчика в кабинете, когда от начальства пришла фальшивка о самоубийстве Алекса? Все стали напиваться на радостях. А Любунчик надралась с горя, потому как поняла, что денежки с нее «струсили» зря. Дальнейшее ты знаешь со слов Шпунтика. Любунчик стала требовать от киллера вернуть деньги, и тот ее пристрелил. Если бы не было дезинформации, Любунчик осталась бы жива. Так что вы, Александр Сергеевич, косвенно виноваты в ее смерти.

Наступила долгая пауза.

– Мы все виноваты в смерти Любунчика, – наконец сказал Роман. – Именно вы, Инна Владимировна, озвучили на фирме версию о самоубийстве Алекса, я помню. А потом долго разговаривали с Любунчиком в туалете.

– Я не снимаю с себя вину, – вспыхнула Пономаренко. – Только теперь я понимаю слова Любунчика. Она все время твердила, какая она дура, что и деньги потеряла, и Алекс умер. А я никак не могла их осмыслить. Но теперь ничего не изменишь. Нет человека.

Инна вздохнула, подошла к столу и залпом выпила из своего стакана водку. Выпила и закашлялась.

Мужчины засуетились. Роман подсовывал под нос Инне бублик, а Блинов участливо постукивал по спине и по-отечески ворчал:

– Ох, женщины, нет чтобы дома сидеть, детей воспитывать, мужа с работы ждать, так они лезут убийства раскрывать и водку глушить. А ни то ни другое толком делать не могут! Ну что, полегче стало?

Инна закивала, захрустела бубликом и вдруг сказала:

– Как страшно… Выходит, Любунчик оплатила собственное убийство?

– Выпьем! – приказал Блинов, и все подчинились.

– Александр Сергеевич, скажите, кто вас попросил об этом одолжении? – не унималась Пономаренко.

– О каком одолжении? – Блинов все понял, но тянул время.

– Кто просил представить смерть Алекса как самоубийство?

– Вот настырная баба, – прошептал он.

– Инна Владимировна, по-моему, мы не вправе задавать такие вопросы начальству. Ему, как известно, виднее.

– Помолчи, Рома, – осадила защитника Инна и выжидательно уставилась на полковника.

Блинов помолчал-помолчал и неожиданно для себя решил удовлетворить просьбу журналистки.

– Дело закончено, – начал он, – теперь можно и карты открыть. Обратились серьезные люди и обосновали просьбу вполне логично. Да и помощь вполне весомую предложили в расследовании. Машину, оборудование для следственной группы.

– Так вот откуда у Романа появилась крутая машина и аппаратура для… – успела вставить Инна, но ее быстро перебили, чтоб она, не дай бог, не стала уточнять детали.

– Это все рабочие моменты. – Блинов улыбнулся. – Просьба исходила от Амалии Никифоровны Медведевой.

– Амалии Никифоровны, – эхом повторила Инна.

Как она раньше об этом не догадалась? Ведь Амалия – фактический владелец конкурирующей фирмы. И естественно, не хотела, чтобы из-за убийства Алекса трепали ее имя. Подозрения могли изрядно подмочить репутацию фирмы. Поэтому Амалия не могла допустить, чтобы все, кому не лень, судачили на ее счет. Она поступила правильно. Если есть возможность уберечь себя от излишних проблем, почему бы не воспользоваться своим влиянием? Кто ж знал, что это приведет к смерти Любунчика? Причина и следствие оказались очень далеки друг от друга.