Текст книги "Час абсента"

Автор книги: Нина Вадченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Маринчик обрадовала. Она искала что-то в ее столе и нашла бумаги. Эта крыса меня ненавидит, поэтому и доложила, чтоб мне больно стало. Я, дура, верила этому козлу. Он мне квартиру обещал, мне!

– Странный поворот. Как ты думаешь, за какие заслуги Алекс мог подарить квартиру Надюнчику?

– Вот! Вот и меня это мучает. – Катерина икнула. – Мне он говорил, что противнее Надьки он бабы не знает. А вдруг это она его утопила? – Катерина испуганно посмотрела на Пономаренко.

– Зачем ей убивать человека, который подарил ей квартиру? В благодарность?

– Тут и собака зарыта. Он ей подарил только после своей смерти. Не знаю, как там юридически это звучит, но до его смерти в квартире живу я, а после – Надюнчик. – Катерина на нервах глотнула еще абсента. Инна поймала себя на мысли, что она тоже не прочь выпить за такие известия.

– Собака не собака, а мотив хиленький налицо, – согласилась Инна.

– И я о том же! Сделала черное дело и смылась. Страшно стало. Выпьете, Инна Владимировна? – предложила Катя, и Пономаренко не отказалась.

Как спиваются женщины, Макс и Бен смотрели неодобрительно, но на них никто внимания не обращал.

В кабинет заглянула секретарша Светочка. Увидев ротвейлера, она замерла в дверях.

– Что у тебя, Света? – нетерпеливо спросила Инна.

– Эта собачка тоже у нас поживет? – поинтересовалась секретарша.

Собачка подняла голову и засопела. От Светочки пахло котлетой и куриным бульоном. «Вот это правильный запах, – шевельнул хвостом Бен и призывно посмотрел на хозяина: – Давай сходим в гости!»

Макс хоть и был голодным, но запах котлеток не учуял, поэтому остался глух к разумным предложениям ротвейлера.

– Нет, хватит с тебя и Сократа. У тебя ко мне дело? – успокоила Инна.

– Главный хочет поговорить, а у вас телефон все время занят, – сообщила Светочка. – Я и не волнуюсь, мне собачка понравилась, красивая, – добавила она.

– Освобожусь – позвоню, – пообещала Инна.

– Куда она могла спрятаться? – вспомнила Катерина мучающий ее вопрос. – На квартире нет, в гостиницах нет, на работе нет, где ее искать, ума не приложу. Где она может быть?

– Вы в больнице поищите, – вторглась в разговор Светочка. – У меня соседка вышла за хлебом и пропала. Нашли в больнице. Сознание по дороге потеряла…

– Точно! – ухватилась Катька за подсказку. – В больницах я еще не искала. Выпить хочешь? – в благодарность за идею предложила она Свете.

Инна поморщилась. Светочке пить нельзя. Она в приемной сидит. Она лицо редакции. Если посетители увидят красные пятна на лице и услышат заплетающуюся речь, что они могут подумать? Что подумает главный редактор, Инне и представлять не хотелось. Он учинит допрос с пристрастием, и ниточка приведет к Пономаренко. Вывод: ценных работников спаивает она. Результат плачевный.

– Я не пью, – сказала Светочка.

– Вот и умница, – облегченно вздохнула Инна.

– Но я попробую, чуть-чуть, – соблазнилась чистая и «беспорочная» Светочка.

– В больнице, говоришь, поискать? Правильно, – Катерина щедрой рукой налила Светочке абсента, – она психованная в молодости была. Мне ее школьные подруги рассказали.

– Что? – встрепенулась Инна. – Ну-ка, поподробнее о психованности Надюнчика.

Катерина от неожиданности чуть не выронила чашку с абсентом.

– Что вы так кричите, Инна Владимировна? Ну, порезала она себе вены в десятом классе. Любовь у нее безответная была. Какой-то пацан ее бросил. Месяц в психушке отлеживалась. С кем не бывает. Вы разве по молодости не травились?

– Я не травилась. А вот то, что ты сейчас мимоходом поведала, – серьезнее не бывает.

– Подумаешь, – легкомысленно отмахнулась; Катерина. Головка у нее уже кружилась, приятное опьянение действительность приукрашивало, поэтому Катерина никак не могла взять в толк, отчего это журналистка так нервничает.

– Хватит пить! – приказала Инна. – Светочка, марш на рабочее место!

Пономаренко схватила телефонную трубку. Она звонила Коротичу. Надо срочно проверить версию Светочки. Надюнчик вполне могла скрыться в больнице. Причем в той, откуда ее не так просто вытащить. Психушки всегда хранили свои тайны.

– Олежек! Надежда в молодости побывала в психушке, – сообщила она. – Надо проверить, вполне вероятно, что она спряталась там, по старой памяти. Ты понимаешь, какая картина вырисовывается?

– Не дурак. Я тебя тоже могу кое-чем порадовать. – Коротич засмеялся. – Мы нашли Шпунтика и вытрясли из него душу. Роман старался как мог. Шпунтик раскололся. Угадай с трех раз, кто заказал Алекса?

– Надюнчик, – выдохнула Инна.

– Точно! Круг, кажется, замкнулся. Хитрая баба. Заказала убийство шефа, потом Верунчик ей по дружбе поведала, что Шпунтик оказался иудой и продал ее Алексу с потрохами. Она решила сама его угробить, пришла и утопила. И главное, у нее на всякий случай имеется справочка – больная на голову с детства. Что с психа возьмешь, так?

– Ищи ее, Олежек, ищи, – попросила Инна. – А Шпунтик не соврал? Слишком складно все получается.

– Не думаю. Трусливый он.

– И лживый, – напомнила Инна. – Вы его отпустили?

– А зачем он нам? Крови на нем нет, честно все рассказал – пусть бегает. Если понадобится, мы его еще раз отыщем. Инна, ты чего такая подозрительная? Мы на финише, а ты не рада.

– Олег, разыщи Надюнчика, потом поговорим.

Инна оценила обстановку в кабинете. Две пьяные молодые женщины, скучающая собака, трезвый мужик, хозяйка – ни то ни се, а вокруг алкогольные пары.

«Не кабинет, а притон, – подумала Инна. – Ну как главный редактор заглянет? Катерина начнет приставать и предлагать выпить абсенту. Это будет последней каплей. Выгонит, как пить дать выгонит».

Только она обозрела перспективу, как в кабинет постучались. Вежливый, робкий стук заставил Инну развить лихорадочную активность. Она смела со стола чашки, схватила бутылку, но спрятать не успела. Все равно, куда денешь порозовевшие, расслабленные лица Катерины и Светочки?

Дверь приоткрылась. Бен сказал: «Гав!» Дверь захлопнулась.

– Спасибо тебе, дружище! – поблагодарила она пса. – А ну, девчонки, руки в ноги и бегом отсюда. Я все же на работе, а пить в рабочем кабинете не позволено.

Она спрятала бутылку в стол и вздохнула. Катерина не сопротивлялась. Тем более Светочка предложила договорить в приемной.

– И собачку котлетками угощу, у меня от обеда остались, мама много положила.

Стоит ли говорить, что Бен не возражал. Слово «котлетки» он знал не хуже, чем команду «фас», а Макс надеялся, что Бен поделится добычей с хозяином.

Компания шумно выкатилась из кабинета. Инна облегченно вздохнула. Если они и нарвутся на главного редактора, то без нее.

В дверь снова постучали.

Инне очень хотелось крикнуть: «Не входить!» – потому что хотелось подумать. Схемы преступления требовали завершения: Надюнчика надо было вписать между Алексом и Любунчиком.

– Войдите, – сказала она. Такова уж женская логика.

Пожаловал Серпантинов, хотя они договаривались встретиться только вечером. Дел у каждого накопилось по горло.

– Я не вовремя? – спросил вежливый Серпантинов, повел носом и уверенно заключил: – Абсент, пили абсент. Час абсента как час обеда.

– Пришла Катерина, обвинила Надюнчика в убийстве Алекса и принесла бутылку. Ей под абсент лучше думается, – оправдывалась Пономаренко.

– С абсентом не думается лучше, с абсентом легче живется, – философски изрек Алексей. – Так это тихоня Надюнчик всех порешила?

– Выходит так. Она в молодости лечилась в психдиспансере. Она наняла киллера. А когда поняла, что киллер ей не помощник, утопила Алекса сама.

Инна пересказывала Алексею последние новости и чувствовала всю их искусственность. Слишком смахивало на «сделанную» кем-то детективную историю.

– За что она бедного Алекса?

– Он ей квартиру подарил.

– Я Людмиле тоже квартиру подарил, – вздохнул Серпантинов. – У баб в моду вошло убивать мужиков, которые квартиры дарят? Слушай, а вдруг это она меня закопала живьем? А что, читать она всегда читала. Вот писатели и подсказали выход: закопай мужика – и все твое.

Инна некоторое время молча смотрела на Серпантинова. Она вспомнила мелодраму, которую разыграла Людмила, ее фальшивый траур, ее мелкое коварство. У женщины явно артистические задатки и авантюрный ум, разъеденные бездельем и скукой. Такая могла и Эдгара По поставить на службу собственным интересам. И муженька любимого разыграть. Да, очень заманчиво обвинить во всем Людмилу, но Пономаренко справилась с собой и не позволила опуститься так низко – обвинить брошенную женщину. Хотя желание мстить распирало Людмилу, и она его не скрывала.

– А Верунчику кто подбросил письмецо? Тоже Людмила? Ее-то за что?

Серпантинов улыбнулся.

– Я увлекся, – доложил он. – Собственно говоря, не за тем пришел. Главное – квартира. Поехали.

– Какая квартира?

– Я квартиру присмотрел для нас, поехали, посмотришь.

– Не могу. Меня шеф искал. Он уже забыл, как я выгляжу, и понятия не имеет, чем я занималась. А для начальства что главнее всего? Чтоб подчиненные работали в поте лица, с энтузиазмом.

– С Виктором Петровичем я договорился, – вдруг объявил Серпантинов. – Не беспокойся.

– Ты знаком с нашим главным редактором?

– Только что познакомился. Я красочно описал ему свои приключения и попросил посоветовать толкового журналиста, который помог бы разобраться в этом деле. Он порекомендовал мне вас, уважаемая Инна Владимировна, как самого опытного, знающего, профессионального…

– Ну ты и хитрюга, – перебила она Серпантинова.

– Горжусь тобой, любимая, – искренне произнес Алексей. – Ты теперь можешь вполне официально ехать со мной, куда я захочу. И все во имя дела. С благословения главного редактора, я похищаю вас.

Инна посмотрела на недочерченные схемы, на сырой план дальнейших действий и махнула на все рукой. Она человек, и ничто человеческое ей не чуждо, хотя это ох как непрофессионально.

Серпантинов светился от гордости.

– Квартира недалеко от твоей работы, – вводил он ее в курс дела, – уютная, с хорошим видом из окна, даже мамочка одобрила.

– Ты успел показать ее Анастасии Назаровне? – с легким оттенком обиды спросила Инна.

Серпантинов замялся. Дернул его черт ляпнуть такое! Ведь он знал, что женщины народ ревнивый. Не первый год живет, мог бы и догадаться. И как теперь выпутываться?

– Правильно сделал, что показал маме. Она женщина мудрая, а я ничего не смыслю в новых квартирах. – Инна постаралась выговорить все искренне. Ведь она действительно не разбиралась в квартирных тонкостях, и Анастасия Назаровна действительно женщина мудрая. Все так, но почему же так мучительно дались эти разумные слова? Инна открывала в себе нечто новое, и это новое было далеко от совершенства. Какие, оказывается, меленькие, первобытные и низменненькие инстинкты дремали в ней до поры до времени.

«Хоть бы не превратиться в мелкую пакостницу», – испугалась Инна.

– Очень хорошо, что ты посоветовался с Анастасией Назаровной, – закрепила Пономаренко победу над собой.

– Я не испортил праздник? – опасливо спросил Алексей.

– Ну что ты, я бесконечно счастлива, что ты так любишь маму… – ляпнула Инна. «Господи, ну куда меня несет? – тут же выругала она себя. – Я ведь не хочу обабиться! Не хочу, а прет из меня такое…»

Серпантинов задумчиво переваривал услышанное. Он даже остановился, хотя до машины осталось несколько шагов, стоял и вертел в руках ключи от зажигания.

– Я осел, – тихо сказал Серпантинов.

«Ты осел, – мысленно согласилась Инна, – и я ослиха, а вместе мы пара ослов». Вслух же принялась успокаивать:

– Глупости, ты все правильно сделал.

Инна подошла к нему и взяла за руку.

– Поехали, очень хочется увидеть твой выбор.

Серпантинов кисло улыбнулся:

– Поехали, надеюсь, ты меня простишь…

Они так увлеклись собственными переживаниями, что не заметили, как сзади к ним подошел молодой человек. Некоторое время он прислушивался к разговору и, наконец, тихо сказал:

– Инна Владимировна, вам придется поехать со мной.

Инна обернулась, увидела незнакомого субъекта, крепче вцепилась в руку Серпантинова и ответила:

– Никуда я с вами не поеду.

– Это очень важно, – настаивал незнакомец.

– Молодой человек, кто вы и что вам нужно? – Серпантинов шагнул вперед, отодвинув Инну себе за спину.

Молодой человек потупил глаза и молчал. К ним подошли еще двое прилично одетых мужчин. На грабителей или бандитов они не были похожи. Инна скорее определила бы их в сотрудники солидного банка.

– Я не могу посредине улицы открывать тайны. Давайте сядем в машину, хотите в вашу, Алексей Вадимович, и поговорим.

– Еще чего! – возмутился Серпантинов. – Или вы называете свои имена, или мы расходимся в разные стороны.

Молодой человек вздохнул.

– Извините, если чем обидел, но у меня больше нет возможности уговаривать вас, – сказал он, быстро полез в карман брюк, извлек оттуда какой-то баллон и уже без всяких разговоров нажал на распылитель. Струя неизвестного газа попала прямо в лицо Алексею. Тот мгновенно свалился без сознания на руки парней.

– Что вы делае… – Инна не успела договорить, получила свою порцию газа и тоже потеряла сознание.

Инна проснулась легко: просто открыла глаза. Поняла, что лежит на спине, почувствовала запах дыма и, повернув голову, увидела недалеко от себя огонек сигареты. Кто-то сидел рядом и курил.

В комнате было темно. Пономаренко полежала несколько минут, понаблюдала, как некто затягивается сигаретой, потом осторожно провела рукой, ощупывая пространство вокруг себя. Очень хотелось найти тяжелую гантель или револьвер с полным барабаном, чтобы резко встать и достать до тлеющей табачной точки гантелью, либо прицельно выстрелить, опять же в сторону сигаретного огонька.

Кроме прохладной простыни, туго натянутой на матрац, рука ничего не нашла. Инна приподняла голову и, схватив подушку за уголок, резко выбросила ее в сторону курящего.

Некто закашлялся. Пономаренко вскочила с кровати и бросилась вон. Куда вон? Безумие. Что делать дальше, она не знала.

С самого начала Инна ошиблась в выборе направления, вместо двери наткнулась на другую кровать, или стул, или стол – в темноте не разберешь – и свалилась на пол.

Зажегся свет.

– Говорил, надо ее связать, – услышала она мужской голос.

– Надо было ей объяснить, куда ты ее везешь! – возразил другой голос, женский.

– Сама же требовала, чтобы я сохранял тайну.

Инна открыла глаза. Поднялась и увидела мужчину и женщину.

Женщину она узнала. Надюнчик, в больничном халате и с подушкой в руках. Оказывается, это она курила у изголовья и это ей достался удар.

– Инна, я хочу поговорить, – обратилась она к Пономаренко.

– Надюнчик, тебя вся милиция ищет! – зачем-то сказала Инна.

– Догадываюсь, поэтому ты здесь.

– Твои преданные друзья могли сообщить мне правду, и я бы поехала добровольно. – Инна обиженно потерла ушибленное колено.

– Артем, оставь нас, – попросила Надежда мужчину.

Тот покорно попятился к двери.

– Постойте, – крикнула Инна, – где Серпантинов?

– Ваш знакомый в смирительной рубашке сидит. Буйный очень.

– Надежда, сначала давайте освободим Серпантинова, – предложила Инна.

Их впустили к Алексею. Спеленатый, как младенец, он лежал, привязанный к кровати, и от бессилия дергал ногами. Инна начала смеяться. Увидев улыбающуюся Инну, Алексей успокоился. А когда развязали, кинулся обниматься.

– Инночка, я так беспокоился! Ты в порядке? – Серпантинов гладил ее, как ребенка, а Инна млела от нежности. Но, глянув нечаянно в сторону Надежды, она увидела в ее глазах откровенную зависть.

– Нас пригласила в гости Надя, – отстранилась Инна. – Довольно экстравагантным способом, но что сделано, то сделано.

– Надежда, а если бы мы коньки от страха отбросили?

– Да я не виновата, это братишка намудрил. Перестарался. Он за меня голову готов положить. – Надя закурила. – Теперь вы можете меня выслушать?

Инна кивнула, а Серпантинову ничего не оставалось, как принять предложение брата-врача отдохнуть в его кабинете.

Надежда глубоко затянулась и стала мерить шагами палату.

– Он тебя любит, – изрекла она на ходу.

Что тут скажешь?

Инна ждала откровений, ей даже показалось, что Надежда сейчас признается во всех убийствах. Вот так побегает-побегает по палате, покурит-покурит, потом остановится, посмотрит на Инну невидящим взглядом и буднично скажет, что она убила Алекса, за то, что он скотина, а потом убила Любунчика, за то, что она много знала, много на себя брала и давно ее доставала. Скажет и изобразит приступ шизофрении. Никто ее отсюда в тюрьму не заберет, наоборот, государство возьмет на себя обязательство лечить ее за свой счет. Надюнчик защищена, и опасаться ей нечего. А облегчить душу, видно, хочется, вот она и пригласила Инну в исповедники. Лучшей кандидатуры не найти.

– Я слушаю тебя, Надя, – нетерпеливо сказала Инна.

– Не могу так жить, не могу! Видишь, как руки дрожат? – Надежда закрыла глаза и вытянула перед собой руки. – Дрожат?

– Дрожат, – согласилась Инна и чуть не прибавила: «Не тяни, не томи, не мучай себя и меня, скажи, что убила Алекса, признайся, что угробила Любунчика, сразу станет спокойнее, глядишь, и руки перестанут дрожать, и ум за разум не будет заскакивать».

– Я на последней грани! Я боюсь сойти с ума. Помоги мне, Инна. – Надежда снова забегала по комнате, чуть ли не по стенкам, как мышь в закрытой наглухо банке.

«Что мне, сутану для исповеди надеть, крестом ее осенить и заголосить: «Покайся, раба Божия, покайся!»

– Наденька, прими успокоительное, – услышали они голос.

Инна оглянулась. Никого, кроме них, в палате не было.

«Может, это я посоветовала и не заметила? – подумала Инна. – Значит, тоже крыша едет. Славненько мы тут с ней заживем».

– Иди к черту, братец! – совсем не удивилась Надежда. – Не помогут мне твои лекарства. Вот кто мне сейчас врач! – Она указала на Пономаренко. – Ты мне поможешь, Инна?

– Ну да, постараюсь.

– Меня подставили! – выпалила Надежда и снова забегала по комнате. – Сволочи! Сволочи! Подлюки!

Она тяжело дышала, как загнанная лошадь, но продолжала ускорять шаг. И вдруг Надежда остановилась, повернулась к Инне, подняла над головой сжатые кулаки и пошла прямо на Инну, потрясая кулаками и выкрикивая: «Сволочи! Сволочи! Сволочи!»

«Да она безумна!» – испугалась Инна.

– Инна Владимировна, стойте и не шевелитесь! – приказал невидимый голос. Очевидно, за палатой наблюдали.

Инне стало спокойнее. «Спасут, ежели чего», – подумала она.

Надежда подошла совсем близко. Вид ее был ужасен: перекошенные судорогой губы, остановившиеся глаза, учащенное дыхание. Инна стояла как вкопанная, и это подействовало на больную женщину благотворно. Надежда вдруг улыбнулась и опустила руки.

– Вы мне поможете? – спросила она и обессиленно опустилась на колени.

– Да, да, да, – несколько раз повторила Инна для убедительности.

– Я верю вам, присаживайтесь, – пригласила она Инну сесть на пол рядом с собой.

Инна подчинилась.

– Расскажите, что вас тревожит, Надя.

– Меня подставили. Всем очень хочется, чтобы я убила Алекса и Любунчика.

– Почему вы так решили?

– Фотограф. Если он снимал всех, то должен был сфотографировать и убийцу. Я чувствовала взгляд. Он смотрел вот сюда. – Надежда пальцем ткнула себя в переносицу. – Я поняла, что он наблюдает за мной. И я испугалась.

– Кто наблюдает?

– Фотограф. Найдите фотографа. Меня подставили. Все знали, что мне нельзя нервничать, что я могу потерять равновесие. Кто-то воспользовался знаниями обо мне. Я идеальная кандидатура для убийцы.

– Но вы не убивали?

– Нет, я не смогла. Его уже убили. А фотограф все снимал. Я чувствовала, он смотрел на меня. Он всех видел, он все знает. Фотограф главный. Я хочу выпить.

– Надя, ты знаешь, что Алекс подарил тебе квартиру? – спросила Инна.

– Он скорее удавится, – равнодушно ответила Надежда. – Хочу выпить, у тебя нет?

– И все же дарственную на квартиру нашли в твоем столе.

– Меня хотят подставить, мотивчик налицо. Выпить нету? – Надежде уже надоело разговаривать всухую. – Мне все равно что: абсент, водку, коньяк. – Она перешла на шепот: – За мной тут следят и выпивку не дают, а мне напиться надо.

– Надя, мы не договорили. – Инна пыталась удержать собеседницу в трезвых рамках. – Ты подозреваешь кого-нибудь? Кто мог убить Алекса и Любунчика?

– А нальешь? – спросила Надежда.

– Да, – не моргнув, соврала Инна.

– Алекса и Любунчика убили Алекс и Любунчик. – Надежда засмеялась.

Инна отшатнулась. Безумие Надежды ее испугало.

– Они мертвы, – выдавила она из себя. – Других кандидатур у тебя нет?

– А что ты принесла, абсент или коньяк? Я хочу абсента. Как Любунчик его хорошо разливала, помнишь? – Надежда не отрываясь смотрела на руки Пономаренко. – Да у тебя нету ничего. Где ты прячешь абсент?

– Надя, сосредоточься. Кто убил Алекса? – Инна сделала строгое, учительское лицо.

– Сказала же – Любунчик, и правильно сделала, он сволочь! – Надежда отвечала четко, как на уроке.

– Кто убил Любунчика?

– Алекс! Потому что он сволочь! – Надежда вздохнула. – Зря я тебе поверила, ты тупая, никого ты не найдешь. И абсент ты не принесла. Обманула. Вот попрошу брата, чтобы он тебя здесь оставил, будешь тогда мучиться вместе со мной. А отсюда просто так не выйдешь. Тут решетки на окнах, охрана, тут тебе психушка, закрытое засекреченное заведение. И будем мы тут друг друга лечить. Из любого человека можно за неделю сделать больного.

Надежда засмеялась. Звонко, весело, открыто, так смеются дети, когда смотрят смешной мультик. Какая мультяшка крутилась сейчас в ее мозгу? Смешной ужастик, не иначе.

– Алекс не мог убить Любунчика. – Инна сделала последнюю попытку выудить хоть что-то.

– Ты сказки читаешь? Волки от испуга скушали друг друга. Вот и у них так. Алекс узнал от серого волка, что его хотят жизни лишить, и послал гонца, чтобы убить убийцу. А пока гонец ехал, Алекса и убили.

– Ты хочешь сказать, что Алексу донесли, будто Любунчик хочет его убить, и он нанял киллера, чтобы тот пристрелил Любунчика? В результате Алекса утопили, а киллер все равно совершил дело, за которое ему заплатили, то есть убил Любунчика?

Инна вспомнила фотографию, на которой Алекс разговаривал со Шпунтиком. О чем шел разговор? И так ли уж был правдив Шпунтик? Потому и указал на Надюнчика, чтобы следы замести. Мол, договаривались, но не успел, взятки гладки. Никакого преступления. Обманул двух опытных ментов и был таков, ищи его теперь.

– Волки от испуга скушали друг друга, волки от испуга скушали друг друга, – мирно напевала Надюнчик.

«Слава богу, о выпивке забыла», – перекрестилась Инна.

– А кто фотограф? – спросила Пономаренко. Вдруг она с такой же легкостью получит еще одну версию?

– Фотограф главный, – встрепенулась Надежда. – Где мой абсент? Хочу абсента. Хочу абсента, хочу, хочу, – как ребенок шоколадку, стала клянчить она.

– Кто фотограф? – Инна не обращала внимания на капризы Надежды и старалась задавать вопросы четко и отрывисто.

– Фотограф? А кто угодно: и Верунчик, и Маринчик, и Любунчик, и даже Катька. Все могут, все сволочи, все меня толкают в петлю. Атомные кошки!

Пономаренко вздрогнула. Об атомных кошках она уже слышала.

– Оставайся тут, Инна, тебя тоже съедят, ты глупая. Ты в шахматы играешь?

– Играю.

– Я же говорю, что ты глупая. Зря играешь в шахматы. Надо учиться играть в шашки. Оставайся, я тебя научу.

– Почему играть в шашки лучше, чем в шахматы? – просто так спросила Инна. Но ответ ее поразил.

– В шахматах, где фигуры неравноценны и где им присвоены самые разнообразные и причудливые ходы, сложность ошибочно принимают за глубину. В шахматах все решает внимание. Стоит отвлечься, и ты совершаешь оплошность, которая тут же приводит к просчету и поражению.

Инна насторожилась. Смутно, очень смутно ей эти размышления, этот строй мысли, даже подбор слов что-то напоминали. Что-то похожее она уже где-то слышала.

– Шашки требуют куда большего умения размышлять и задают уму более полезные задачи, чем мнимая изощренность шахмат. В шашках шансов на недосмотр куда меньше, успех зависит главным образом от сметливости. Победа в шашках зависит от удачного хода, от неожиданного и остроумного решения, а не от внимания и расчета.

«Откуда такие обороты речи, откуда это старомодное «задают уму более полезные задачи»? Надежда обычно так не разговаривает, – мучилась Инна в догадках. – Я это уже где-то читала».

– Очень верное замечание, – похвалила Инна, – я согласна с тобой.

– Не со мной. Читай Эдгара По, «Убийство на улице Морг». Я преклоняюсь перед гением этого писателя. Он, конечно, мрачный, но его наблюдения…

– Ты любишь Эдгара По? – Инна не смогла скрыть изумления.

– Удивлена?

– Не то слово.

Инна не стала посвящать Надежду в некие совпадения. Зачем? Надюнчик могла и не знать, что и Серпантинов, и Верунчик перед злыми розыгрышами получили письма-предупреждения, где цитировались отрывки именно из Эдгара По. Хотел ли неизвестный шутник указать на Надежду или просто так сложилось? Кто знает?

– Читайте По, – простодушно советовала Надюнчик, – мне он помогал найти себя. Выпить у тебя нет? – перескочила она на другую тему. – Нет, обманула. Все меня обманывают, и ты обманываешь, обещала найти фотографа и не нашла, обещала принести абсент и не принесла. Буду спать, сон как абсент… спишь, будто выпил…

– Инна Владимировна, пожалуйста, оставьте Надю в покое, уходите, она устала, – услышала Пономаренко голос и подчинилась.

Инна вышла из палаты. Ее ждала медсестра и тотчас же провела в кабинет врача.

– Артем Иванович, – представился тот. – Извините моих ребят. Они перестарались, но я не мог им всего объяснить, извините. Как вам разговор с Наденькой? Что-нибудь важное она сказала?

– Вы ее брат? – только и спросила Инна.

– Да, старший брат, ответственность на мне. Поверьте, я сумею поставить ее на ноги, но необходимо убрать раздражитель. Она требовала, чтобы я пригласил вас для разговора, она вам верит. Найдите человека, который так нагло, так расчетливо использовал ее. Списать преступление на слабую женщину, изощренно подвести к нервному срыву – это бесчеловечно. – Он немного помолчал. – Если нужна моя помощь, я готов, я и мои ребята, вы их видели в деле. Если нужна будет защита, обращайтесь. Только найдите этого чертового фотографа. И как можно быстрее. Мне показалась интересной ваша реакция на упоминание Наденькой Эдгара По. Это что-то значимое?

– Не знаю, но, кажется, к нервному срыву Надю действительно кто-то старательно подталкивал.

– Отыщите его. Чего хочет эта нелюдь?

– Думаю, услышать, что Наденька безвозвратно сошла с ума, а затем списать на нее все преступления.

– Может, пойти на хитрость? Я могу объявить ее душевнобольным человеком.

– Тогда настоящий преступник обязательно расслабится и ошибется.

– Подстроим ему ловушку! Согласны?

– Это не так просто, – вздохнула Инна. – Мы имеем дело с очень опасным, очень расчетливым и очень хитрым человеком. Это не человек, это машина, а машины редко ошибаются.

– И все же он простой смертный. – Артем взял книгу, которая лежала на столе, раскрыл на закладке – очевидно, готовился к разговору с Инной. – Послушайте, как верно об этом сказал Зигмунд Фрейд: «Ни один смертный не способен хранить секрет. Если молчат его губы, говорят кончики пальцев; предательство сочится из него сквозь каждую пору». Рано или поздно он ошибется. Как только почувствует себя в безопасности, предательство начнет выходить из него через каждую пору явственней. Надо только заманить его в ловушку спокойствия. – Артем захлопнул книгу и положил ее на место. – Фрейд великий наблюдатель. Я ему верю, – сказал он. – Вы всех знаете, вы опытны…

– Вы опасный человек, – улыбнулась Инна. – Прекратите захваливать. Тщеславие – не самое лучшее человеческое свойство. Я могу позвонить?

– Да, конечно. – Артем придвинул к ней телефон.

Инна звонила Коротичу. Олег ответил быстро, на ходу. Он торопливо дожевывал какой-то бутерброд и недовольным голосом спросил, чего понадобилось Пономаренко.

– Приятно поговорить с вежливым человеком, – сдержанно съязвила Инна.

– Я с ног валюсь, твою Надежду разыскиваю, а ты, судя по всему, снова с поручением!

– Угадал. С Наденькой я уже поговорила, – с превеликим удовольствием доложила Инна.

Коротич поперхнулся:

– Ты хочешь сказать, что нашла ее?

Инна молчала, наслаждаясь произведенным впечатлением. Она не стала посвящать Олега в подробности. Пусть думает что хочет, воображение у него богатое.

– Неужели нашла? Уела ты нас с Романом! Хорошо, твоя взяла, говори, чего надо на этот раз. – Приятно было слышать, что Коротич признал собственное поражение.

– Необходимо разыскать Шпунтика и задать ему один-единственный вопрос, даже не вопрос… – Инна задумалась. – Надо заставить его сознаться в том, что он убил Любунчика. Расколоть его так быстро, чтобы он и опомниться не успел. Есть подозрение, что на фотографии Алекс договаривается со Шпунтиком именно об убийстве Любы. Советую разговаривать с ним таким образом, чтобы этот пройдоха почувствовал, что вы и сами все знаете. Хорошо бы выбить из него явку с повинной.

– Не учи ученых, – буркнул Коротич.

– Как это «не учи»? Вы дважды его ловили и дважды с ним разговаривали. Больно много он вам сказал. Олежек, вы все время гоняетесь за одним и тем же человеком. Он, наверное, уже помирает со смеху, рассказывая, как умудрился оставить с носом опытных сыскарей.

– Пономаренко, не добивай, – взмолился Олег. – Между прочим, еще неизвестно, кто прав. Ты тоже можешь ошибаться. Ведь это только догадки, так?

– Разыщи Шпунтика и проверь.

Что еще могла ответить Инна? Конечно, это была лишь гипотеза, гипотеза безумной Надежды, но безумцы очень часто оказываются правы.

– Поговорили? – ожил Артем Иванович. Во время разговора он усиленно занимался изучением бумаг на своем столе.

– Спасибо, а где Серпантинов? – Инна вдруг вспомнила, что он отправился пить чай с Артемом.

– Его заинтересовали наши порядки, он сейчас осматривает некоторые палаты.

– О господи, а ему зачем?

– Ну, уважаемая Инна Владимировна, говорят: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся». В нашем мире я бы добавил: и от психдиспансера тоже. Кто знает, куда может занести нелегкая? Алексей Вадимович поступает мудро, присматривается.

– Нам пора. Нельзя ли его выудить побыстрее!

– У меня один вопрос. – Артем пристально посмотрел на Пономаренко. – Вы верите, что Наденька не виновна?

– Я постараюсь найти виновных, – дипломатично ответила Инна.

– Хорошо, примите от меня подарок. – Артем достал из ящика стола уже знакомый баллончик. – Возьмите, на всякий случай. Успокаивает мгновенно, любого. Вы убедились, он безвреден и весьма эффективен в действии. Приятный запах, дизайн флакона как у дезодорантов, держите его всегда при себе, вдруг пригодится. Нужно только слегка нажать; на пульверизатор и постараться не дышать. Пусть дышит тот, на кого он направлен. И если понадобится моя помощь, обращайтесь.